Текст книги "Траблшутер – 2"

Фея: Так какую?

Волк: Делай, как считаешь нужным, Софья.

Фея: Это еще не все.

Волк: Ну, давай…

Фея: Цвет кухни «венге», «мята с молоком», стилизация под красное дерево?

Волк: Выбери по своему вкусу.

Это будет твоё царство, Софья! Тимоха нахваливал твои оладьи, и овсянка была отличная!

Неужели у меня случится домашний борщ?!

И черт с ним, пусть будет вегетарианским. Мясо я в состоянии приготовить и сам.

И блинчики хочу. Ты умеешь готовить блинчики, Софья?

А тебя-то как хочу…

Ты уже купила нам диван?.. – облизываю моментально пересыхающие губы.

Мне хочется уже повыть от этого «голода». В голове несутся картинки и звуки нашего секса на лестнице. Я закрываю глаза, падая лицом на стол.

Эй… Волков! Ипишина. Ромео. Работай!

Делаю несколько глотков холодной воды.

Помогает мало…

И отрываться от неё не хочется.

Волк: Холодильник привезли?

Фея: Только что.

Волк: Покомандуй там, пусть поставят сразу на нужное место.

Фея: Два ротанговых кресла на лоджию?

Волк: Если хочешь – да.

Фея: Причем здесь я. Вам же на них сидеть.

Не хочешь думать глубже, да?

Это хорошо или плохо, Волков?

С одной стороны хорошо, обойдемся пока без лишних выяснений отношений. С другой стороны…

Не возникает у тебя такой мысли даже гипотетически?

Нет. Подожди, Волк. Это ОЧЕНЬ плохо! Я же сказал – семья! И если она не видит себя в этой конструкции, значит у нее там стоит другой персонаж.

И где, бл*ть, мои законные истерики?! Почему не кусаешься, не фыркаешь, не предъявляешь ничего?

Вот так вот запросто оформляешь квартиру какой-то гипотетической моей женщине?

Чего-то я не понял…

Отвлекись, Волков! У тебя «Шекспир»!

Пытаясь выкинуть из головы Софью хотя бы на время, я ищу информацию о его родителях. А вот и телефон матери! Отлично. А вот и отца… Кого ломаем? Есть ли смысл? Если бы он держал с ними связь, они бы не обратились к ментам. А заявление есть, я проверил. Правда, обратились еще до того, как выяснили, что сбежал он с соседской девчонкой.

А может, они не вместе?

Ну, ляпнула отцу «сбегу с ним».

Да нет… Слишком показательное совпадение – одновременное исчезновение влюбленных деток.

Чей телефон ломаем?

Гораздо эффективнее ломануть у кого-то из его близких друзей. Ромео здесь постоянный житель, и у него обязаны быть друзья.

Поехал искать!

Что делать-то с Софьей?

Оставить как есть – отдалится еще сильнее.

Намекнуть на ее роль – впадет в панику.

Впору у Ментала консультацию брать!

Заехать к ней?

Нельзя, мне кажется. Она считает мгновенно всю ситуацию, не поможет никакой покер-фейс. Объясняться сейчас – не вариант. Пусть доделает квартиру.

Она с утра там, наверное. А плиту еще не установили. Голодная?

Что ты ешь, моя Фея? Пыльцу полевых цветов и солнечный свет? Что тебе заказать?

Заказываю ей овощные ролы и чизкейк.

Через сорок минут подъезжаю к школе, где учился Ромео. Учителя должны знать, с кем он тусовался.

Где там мои корочки?…

Фея: Спасибо. Не нужно было.

Волк: Не учите меня жить, барышня. Приятного аппетита!

Фея: Диван кожаный или с тканевой обивкой?

Меня бесит ее индифферентность и хочется спровоцировать хоть какую-то реакцию, чтобы прояснить для себя ситуацию.

Волк: Лучше тканевый, чтобы простыни не скользили. И – большой!

Фея: Как скажете.

Волк: Не слишком мягкий.

Фея: Хорошо. Темный или светлый?

Хорошо?!

Волк: А какие больше нравятся женщинам?

Фея: Разным женщинам – разные.

Волк: Красивым женщинам.

Фея: Не знаю. Может быть, спросите у будущей хозяйки? Зачем гадать?

И где логичная истерика, бл*ть?!

* * *

– Василий? – по фотографии похож, но только с небольшой модной бородкой, скрадывающей широкую челюсть.

До сих пор висит на школьной доске почета.

– Да?

– Я из полиции, – на секунду приоткрываю красные корочки. – Захар Волков, следователь.

Интересно, когда-нибудь кто-то попросит рассмотреть их внимательнее? Где ваша бдительность, товарищи?

Я вот всегда внимательно изучаю все предъявляемые документы.

– Опять по Вадику? Ко мне уже приходили. Я ничего не знаю.

– Присядем, спокойно поговорим? – открываю дверь своей машины.

– Вы его близкий друг?

– Ну, так…

А вот ваш классный руководитель уверял, что все десять лет – не разлей вода.

– Он поддерживает с Вами связь? В соцсетях, например?

– Я же сказал – нет! – его лицо раздраженно вздрагивает. – Ничего нового я Вам не скажу. Показания уже дал. Что Вам еще надо?

– Мне надо, чтобы ты передал ему одно сообщение.

– У меня нет с ним связи!

– Я сообщение оставлю. Вдруг появится…

– Не появится.

– Ну, а вдруг… – улыбаюсь я.

– Хотите – оставляйте.

– Передайте ему, что его ищут менты. И если найдут, он сядет по одной некрасивой статье про несовершеннолетних на восемь лет примерно. А если его найду я… Я, кстати, не из полиции, Василий, документы нужно смотреть внимательнее. Так вот, если найду его быстрее, я объясню ему, как вести себя правильно, чтобы по этой статье ему не смогли ничего инкриминировать. Если Катюша не хочет дожидаться своего Ромео восемь лет, пора возвращаться домой.

– Ей через три месяца будет шестнадцать.

– А похитил он ее, когда ей было пятнадцать! А это совсем другая статья. И ее совершеннолетие никак не отменит наказание. Он сядет.

– Он же не похищал!!

– А в заявлении будет написано, что похитил. И что деньги из дома она взяла под его давлением. А может, еще и изнасилование вменят, совращение-то несовершеннолетней – по любому. Потом менты его прессанут, отобьют почки, поиздеваются, и он подпишет все, что угодно. Поверь мне, подпишет, я там был.

– Катя не даст таких показаний.

– Вот вы вроде взрослые уже пацаны, но такие наивные! Причем здесь, вообще, Катя? Завтра заявление о пропаже девочки изменится на заявление о ее похищении. Его сначала объявят в федеральный, а потом примут, по-любому! Стоит только светануть своим паспортом. Долго они смогут скрываться? Работать он не устроится, в больницу – доступ закрыт, билеты никуда не купить, не уехать. Ориентировки в каждом отделении и на нее, и на него. Всё. Нелегал, ходящий под серьезной статьей. Прятаться все время? У них денег две сотки. Они же думали, что придется три месяца побегать. А с такой статьей десять лет придется в тени сидеть. Если следствию дадут ход, дело уже не закроешь. Хотят они так жить? Катю это устраивает?

Нет, я, конечно, сейчас сильно приукрашиваю. Ей же пятнадцать, а не тринадцать. Там бы вообще все было плохо. Но, тем не менее – это лишь вопрос настойчивости отца.

– Его родители не позволят его посадить. Они наймут адвоката.

– Да? А где он будет находиться с такой статьей, пока будет идти следствие? Правильно. В СИЗО. А уж там его попрессуют на славу! Он начнет подписывать бумаги, дело начнет приобретать долгосрочные обороты. Ему это надо? Пусть вернется Катя. Дождется своих шестнадцати, а уже потом смогут уйти открыто. Зачем они этот гемор устроили? Вот мой телефон. Пусть звонит сегодня. Я разрешу эту ситуацию без «крови» и участия ментов.

Протягиваю ему визитку.

– Ну, ты же сам понимаешь, как он попал? Он же тебе друг. Помоги ему.

– Почему он должен Вам верить?

– Потому, что у него нет выбора! Было бы ему тоже пятнадцать – не вопрос! Никакой ответственности. Но он совершеннолетний.

– Он не позвонит.

– Тогда не говори все это ЕМУ. Скажи Кате. Мне кажется, она неглупая девочка, – Ментал уверял, что неглупая! – Пусть позвонит она. Я же не съем ее по телефону.

Всовываю визитку в его нагрудный карман.

– Спасибо, Василий. Всех благ!

* * *

Волк: Плиту установили?

Фея: Только что.

Волк: Устала?

Фея: Ну, что Вы. Это лучшее моё «дело» под Вашим началом.

Волк: Правда? Я рад! Тогда у меня к тебе еще одно «дело». Открывай.

Фея: Что открывать?

Волк: Дверь, Софья.

Не смог удержаться! Да и что-то настораживает меня отсутствие истерики с ее стороны. С женщинами как с детьми. Если долго не слышно, считай, что-нибудь натворили! И я боюсь, что она что-то уже натворила в своей голове.

Щелчок замка…

У меня, конечно, есть запасные ключи, но, по-моему, это невежливо – так врываться, когда я пригласил ее пожить здесь. Софья не оценит. А я не хочу никакого негатива.

– Привет.

– Здравствуйте.

В квартире еще пусто.

– Пока привезли только кухонный уголок. Завтра привезут остальную мебель. Я старалась заказывать только то, что есть в наличии.

– Правильно.

– Чтобы побыстрей…

– Торопишься съехать отсюда?

– Я пока не заезжала. Быть может, и совсем не придется, – отводит она глаза. – Сейчас это всё очень быстро делают.

– Сделают быстро – и отлично, – ставлю пакеты у холодильника.

Открываю. Уже помыт и включен.

– Живи пока здесь.

– А где же будет жить ТА семья? – с едва заметной издевкой в голосе.

– Это не твои заботы – думать про чужие семьи.

Её щеки заливаются румянцем. Опускает глаза. Растеряна совсем…

Волков. Ты опять не следишь за базаром. Ой, плохо она на тебя влияет, Волк, плохо.

У девчонки только зубки мелькают, а ты ей сразу в горло вцепляешься побольнее. На опережение действуешь? Боишься свою Фею?

Боюсь…

– Да. Извините… – присаживается на краешек диванчика мягкого кухонного уголка. – Вы сказали, что еще какое-то дело…

Выставляю продукты на стол.

– Да. Приготовь мне ужин, пожалуйста.

Неуверенно встает, переводя взгляд с продуктов на меня.

– Я что-то запредельное попросил?

Почему выходит так грубо? Я ведь не хочу совсем этого. Но совершенно не получается смягчить тон.

– Нет.

– Сделаешь?

– Я… теперь… домработница?

– Это тебе неприятно?

– А Вас заботит – что мне приятно?

– Представь себе.

Резко, Волк, резко… Зачем?

Ну, а зачем она разговаривает со мной как с рабовладельцем?! Тоже мне – рабыня Изаура.

Обычная просьба человеческая!

Но моё сердце опять колотится в горле, как будто снова косячу и теряю что-то ценное сейчас. Мне становится душно.

Я смотрю на нее. Из нее опять словно вытекла вся энергия.

– Я снова «зарезал»? – почему-то очень тяжело говорить.

Пожимает плечами.

– Что Вам приготовить?

– А что ты любишь?

Молчит.

– Приготовь то, что любишь сама. А я пока расскажу тебе суть дела, над которым работаю. Мне может понадобиться твоё участие. Ребята все по отпускам. И ты не домработница. Можешь мне отказать, если тебе это так неприятно.

– Мне всё равно, – тихо.

Ясно… – вздыхаю я.

Споласкиваю кое-какую купленную посуду, выставляю ее на стол и плиту.

Софья молча режет болгарский перец тонкой соломкой.

– Что-нибудь помыть? – киваю я на овощи.

– Что-нибудь помойте.

– Софья, хватит, – начинаю рычать.

Высыпает перец в чашку, начинает резать лук.

Я вижу, как капают слёзы.

Это… нечестно! – меня всего сводит от невыносимого чувства в груди.

И я с трудом контролирую порыв обнять ее.

Ну, а нахе*а его контролирую?!

И я впадаю в какой-то ступор, совершенно не понимаю, как именно вести себя сейчас.

И трогать ее не хочу – неправильно воспримет, опять как домогательства. И не трогать не могу!

– Сонь… – веду пальцами по плечу. – Ну, чего ты плачешь?

– Я режу лук, – сжимая зубы.

– Сонечка…

– Меня зовут Софья! – распрямляет она плечи. – Софья.

Да? А олень твой звал тебя Сонечкой.

– Мм… Масло, Софья… – напоминаю ей.

Сковородка уже накалилась.

Туда отправляется перец, лук, стручковая фасоль. И несколько толстых пластиков сыра сверху.

От запаха урчит живот.

Выхожу на лоджию, достаю сигареты. Сделав пару затяжек, выкидываю.

– Да что за хе*ня?!

Вхожу обратно.

– Ладно, Софья. Приятного аппетита. Я поехал.

Подхватываю со стола свой телефон и, не оборачиваясь, иду на выход.

Пока обуваюсь, она растерянно смотрит на меня.

Не надо открывать сейчас свою пасть, Волк. Уйди молча. Не кусай!

Выхожу. Но эмоции все равно вылетают, и я хлопаю дверью. Спускаюсь на один пролет. Торможу. Разворачиваюсь обратно.

И выдергиваю дверь из ее рук как раз в тот момент, когда она пытается замкнуть ее за мной.

Залетаю обратно. Она шокированно смотрит на меня.

Подхватываю за талию, впечатываю в стену.

Вскрик!

Нет, Волков, нет!!

Не будешь ты так решать вопросы, ты обещал!

По моему телу дрожью идут волны самых разных ощущений. Я опять путаю ее страх с тем, что хотел бы чувствовать в этот момент!

Стоять…

Собирая остатки своей воли в кулак, я просто опускаю голову, прикасаясь губами к ее шее. Закрываю глаза.

– Вы обещали… – замирает она на громком вдохе.

– Что обещал? – хриплю я.

– Не трогать, – шепотом.

Отрываюсь от нежной шеи, ее всю трясет.

– Я не трогаю.

– Но…

– Я не трогаю!!! – рявкаю снова. – Я… не трогаю.

Прижимаю ее к себе на несколько секунд и сваливаю.

Как же ты встрял, Волк, как же ты встрял… Что ты будешь делать, если ничего не получится?.. Что?…

* * *

Е*анутый… ну, зачем ты ей ляпнул про чужую семью? Какую чужую семью? – хватаюсь я за голову. – Что она сейчас подумает? Что теперь? Звонить, говорить, что никакой семьи не подразумевается, кроме нашей? Ага… отличное решение. Блеск! Боюсь, удавится с радости такой, не дождавшись предложения!

Беру в руки телефон.

Ну, давай. Напиши ей что-нибудь. Что?

Ну, бл*ть, что тебе жаль!

Чего мне жаль?

Закатываю глаза.

Что писать?

Волк: Софья…

Софья она, видите ли! Из вредности хочется написать «Сонечка», но не хочу превращать потенциальные нежности в очередные укусы.

Итак…

На экране высвечивается вызов с незнакомого номера.

Чувствую облегчение, что оправдания можно отложить на потом.

– Волков.

– Здравствуйте. Это Катя.

– Катя! – подрываюсь я с кресла. – Ипишина?

– Да. Это правда, что Вы Василию сказали? Папа правда так сделает?

– Боюсь, что да.

Тишина.

– Катя, послушай меня спокойно сейчас, хорошо? Я хочу вам с Вадимом помочь.

– Я в этом не уверена.

– Ты просто послушай, а решать будете сами.

– А Вы кто?

– Меня зовут Захар. Твой отец нанял меня, чтобы вернуть тебя домой. Он переживает.

– Скажите ему, что у меня всё хорошо, и искать меня не надо. Пусть оставит нас в покое. Мы так с Вадимом решили, и будем жить сами.

– Аха… и деньги с собой родительские прихватили. Ну «сами» ведь.

– А мы потом отдадим!

– Ммм… Здорово придумали! Понимаешь ли, Катя. Тебя уже днем с огнем ищут все менты города. Это помимо меня. И Вадиму грозит нешуточный срок. Зачем ты его так подставила? Не могла три месяца подождать? Ты что, про закон такой ни разу не слышала?

– Мне больше четырнадцати! И если это по моему согласию…

– То он все равно попадет под следствие до выяснения – по согласию ли, а оттуда выйти ой как сложно! Ему могут инкриминировать психологическое давление, совращение и прочее… Возвращайся, пока это заявление лежит у меня в столе, а не подано в прокуратуру. Он у тебя миловидный мальчик, а таким, знаешь ли, на зоне не очень везет с сокамерниками! Понимаешь, о чем я?

– Да не посадят его… – неуверенно. – За что?

– Рискнешь ввязаться в суды? Ты знаешь, что такое освидетельствование изнасилования? И сколько человек в тебя залезут, чтобы убедиться в твоей целостности?

– Фу…

– А как ты думала? Дяденьки, тетеньки… Вернись! Пока не поздно. Не подписывай ни его, ни себя на такие проблемы. Отец в гневе!

– Мы не можем вернуться.

– Почему?

– Я не могу Вам сказать, Вы расскажете папе! Он его убьет тогда точно!

– Вот только сейчас не говори мне, что ты беременна, Катя!

И тишина…

Вот это пи**ец!

– Какой срок?

Кладет трубку.

Так!

Даю остыть минут десять и все осмыслить. Перезваниваю. Не берет трубку. Перезваниваю еще раз. Недоступна.

Ладно!

Быстренько по телефону нахожу нужный аккаунт в мессенджере. Ну, вот! Другое дело!

К утру у меня есть их новые номера, оформленные, кстати, на Василия, скупые переписки и одно пересланное селфи на балконе.

Высоко. Адресов на домах не видно. Место не узнаю…

Что делать?

Как найти место по невнятной фотке? Проще простого!

Скидываю на форумы к маньякам – городским квестерам, которые в своих играх уже облазили город вдоль и поперек. Можно было бы, конечно, еще по агентам недвижимости запустить, но в шесть утра они спят. А эти маньяки – круглосуточные. И через час у меня есть точный адрес! Плюс минут два этажа. Далеко… Качественно сбежали. Пилить часа два не меньше. С учетом отсутствия пробок.

Звонить Ипишину? Рано… Он туда ментов отправит. Там будет треш. А девочка беременна… Жалко! Надо как-то по-другому. Поеду сам.

Набираю Софью.

– Але? – сонный голос.

– Доброе утро! Разбудил?

– Мхм… что-то случилось?

– Я буду через полчаса. Собирайся. У нас дело, и ты мне нужна.

– А в качестве кого?

– В качестве успокоительного на этот раз. Для одной беременной девочки. Справишься?

– Ммм… думаю, да.

* * *

Старый дом, четырнадцатый этаж. Старая деревянная дверь, обитая кожзамом. Экономите, что ли, ребята? Звонок, судя по тишине, не работает.

Стучусь. Тишина.

– Коркин, откроешь?

– Попробую. Замок простой.

– Вперед. Дождемся их внутри.

Пусть упражняется.

Софья вздыхает.

– Что такое?

– Вам не писаны законы. Вы совершаете преступления, даже не задумываясь. Когда-нибудь Вас поймают.

– Тьфу-тьфу… – стучу по деревянному косяку. – Какие преступления, Бог с Вами?..

– Вы только что…

Коркин открывает дверь.

– Вуаля! Легче лёгкого! – довольно.

– …взломали чужую квартиру.

– Это недоказуемо. Дверь была открыта, мы просто вошли. Ничего не взяли. Будем сидеть смирно, ждать хозяев. Охранять их собственность! – улыбаюсь я. – Никаких преступлений. Не бойся!

Внутри вполне уютно, чистенько. Дома никого.

– А Ромео правда могут посадить? – присаживается Софья на край кресла.

– Да. Могут.

– И что, Вы никак не можете ему помочь?

– У него не нищие родители, они наймут адвоката. Это уже не мои проблемы.

– Поможет адвокат?

– Ну… не факт. Зависит от того, как будет вести себя Джульетта.

– А как ей нужно себя вести, чтобы у них все было хорошо?

– Ей нужно тупить, Софья. С кем спала – не помню. От кого залетела – тоже.

– Но ведь могут сделать банальную экспертизу.

– Могут. Тогда всё станет на порядок сложнее.

– И отец действительно настроен серьезно?

– Они судятся семь лет. Он хочет нагнуть соседей. И он в бешенстве даже от того, что Джульетта сбежала с этим мальчиком. Когда узнает о внуке… ой…

Звук открывающегося замка, и мы все встаем со своих мест.

Отхожу за дверь комнаты.

Софья растерянно смотрит на Петьку. Тот садится на кресло обратно, пожимая плечами.

– Вадик, ты дверь не закрыл!

– Я закрыл.

– Да открыто…

Она растерянно смотрит на замершую Софью.

– А Вы кто? – в голосе нет страха.

Только в последнюю очередь можно почувствовать страх, глядя на немного заспанную, уютную Софью. Даже в такой нелогичной ситуации. Дожидаюсь, пока Ромео зайдет следом. Закрываю дверь в комнату и опираюсь на нее спиной. Не хватало нам еще побега.

Оглядываются.

А вот теперь начинается паника! У обоих. Он подтягивает ее к себе за спину.

– Спокойно! Катя, ты говорила со мной вчера. Без паники.

– Как вы нашли нас?!

– Это неважно.

На лице нашего Ромео появляется агрессия. Защищаешь свою самочку? Понимаю… Но зря!

– Ты еще рапиру достань! – улыбаюсь ему. – Не собираюсь я на твою беременную девочку нападать. И силой ее никуда не повезу.

– Что вам надо?

– Садись, садись… и девочку свою посади.

– Катя, Вы не волнуйтесь, мы пришли помочь, – садится на кресло Софья. – Послушайте Захара, пожалуйста.

И я опять начинаю долго и нудно объяснять, что вариантов у них нет. Даже если я сейчас развернусь и уеду.

– А как ты рожать будешь, Кать? – подключается Софья. – Дома в ванной? Это очень опасно. Я на скорой работаю. Таких детей не всегда спасают. Да и матерей тоже. Ты, Вадик, позволишь ей?

– Нет… – сдается он. – Она пойдет в больницу.

– И сразу же о ней сообщат в соц. органы. И в сопровождении милиции увезут до выяснения. А к тому моменту ты будешь в федеральном по похищению несовершеннолетней. Класс…

– И что нам делать? – начинает рыдать Катя.

– Спокойно, барышня! Ты мне сначала скажи, какого черта ты понеслась из дому?

– Так… беременная же!

– Ну и что? Умолчала бы, от кого.

– Так все и так знают – от кого! А отец бы заставил на аборт идти! Он так и сказал, если вдруг «в подоле принесу»… А мы не хотим! – смотрит она на своего Ромео. – Мы семью хотим. Почему они к нам лезут?! Кому мы мешаем?! Они там кусок земли делят, а мы…

– Кать. Тебе надо вернуться. Сейчас, со мной. И я тогда обещаю, что сделаю всё, что могу, чтобы твой отец не пустил это дело через прокуратуру. А тебе, Ромео, не помешает от греха свалить экстренно в армию. Когда у тебя призыв?

– Через месяц. Только родители выкупят военник.

– Нет… не надо выкупать! Исчезни. Дай остыть ее отцу.

– И что? Из-за их войн я останусь без него? Совсем одна с малышом??

Развожу руками.

– Не вижу других вариантов. И этот вариант не панацея! Натворили дел… Что вам, в школе про презервативы не рассказывают?

– Кто бы говорил… – Софья… чуть слышно…

– А? – разворачиваюсь к ней, вглядываясь в лицо.

Подтягиваю к себе ближе. И снижая голос:

– Ты… случайно… не…

– Нет! Вам повезло больше.

– Это как посмотреть…

– Что?

– Ну, что нам делать?… – рыдает Катя, прячась в руках Вадика. – Что нам делать?!

– Захар… – наклоняется ко мне Софья. – Ну, помогите им, пожалуйста.

– У меня нет такой задачи. Я должен вернуть ее домой. И, как обещал, отговорить отца от судов по ее похищению. Всё.

– Ну, пожалуйста!

– Нет, Софья, нет! Это не в моих силах, – шепчу ей в ответ.

– Зак, – взмахивает она руками. – Поможете – я прощу Вам Ваши вчерашние припадки!

– Чо?!

* * *

Трехчасовой мозговой штурм в машине выдал более-менее скармливаемую версию. Да только вот…

И я нервно хожу по офису, обдумывая детали.

– Софья, ты вынуждаешь поставить на кон мою репутацию! – они все как котята поворачивают головы вслед каждому моему движению, словно я бегающий по полу солнечный зайчик. – Я даже не знаю этих людей! Ты уверена, что…

– Успокойтесь, Захар! Это частная, анонимная благотворительная организация в которой работала Елизавета, до того как… А я была там больше двух лет волонтером. Там все девочки мне знакомы. Они уже поставили ее на учет. По-настоящему! Если будут проверять документы, то все подтвердят.

– Это ладно. Я должен иметь общую… тайну с пятнадцатилетней девчонкой. Выдав которую…

– Не девчонкой! Мамой. Малыша, которого Вы спасете сейчас. И мальчика ее любимого спасаете. Это принципиально разные вещи. Ребята будут молчать!

– Это сейчас, а через пару лет…

– А через пару лет Ваш заказчик будет счастливым дедом и будет руки Вам целовать за то, что Вы сделаете сейчас!

– И откуда такой дар убеждения?!

– А я на телефоне доверия в этом фонде работала, – поджимает она губы, пряча улыбку.

Б*яяяя… Сомнительно это всё!

– Захар Тимофеевич! – умоляюще складывает руки Катя. – Мы будем как рыбы об лёд! И никогда-никогда… Честно-честно. Только помогите!

Смотрю на часы.

Через час должны приехать их родители. Какого хрена я подписался на эту авантюру?

– Ну, детский сад, если вы облажаетесь…

– Пф! – фыркает Катя.

Бросаю на нее гневный взгляд.

Прячет нос в плечо своего Ромео.

– Детали все запомнили? Обманщики всегда попадаются на маленьких незначительных деталях.

– Давайте повторим все еще раз! – присаживается напротив них Софья.

И мы повторяем новую версию событий. Мне уже неоднократно приходилось готовить липовых свидетелей в суд. И я ловлю их за каждое слово и заваливаю неудобными вопросами.

Держатся на плаву! Катя даже выдает правильные эмоции на вопросы.

Софья листает на мониторе фотографии здания фонда, его сотрудников, их приюта.

Прокатит?

Не знаю…

Эх, Ментала бы мне сейчас сюда!

Звонок в дверь!

Обвожу всех взглядом.

– На кухню смойтесь пока, – киваю я парочке.

– Что они здесь делают? – недовольно кивает Ипишин на соседей.

– Ситуация несколько усложнилась, и я решаю Вашу проблему наиболее рациональными способами.

– А кто эта девушка? – смотрит на Софью.

– Обо всем по порядку!

– Юрий Палыч, Сергей Петрович… – киваю я отцу Вадика.

Мать сразу же отсаживается подальше от стола, а это значит, что решать будет отец.

– Во-первых, спешу вас поздравить, у вас будет общий внук. Давайте минуту помолчим и оценим все последствия этой новости. Каждый для своего ребенка.

Шокированно переглядываются.

– Мечта ваших отцов сбылась. Они породнились. Всё.

Ипишин идет пятнами, отец Вадика, наоборот, бледнеет.

– Пока попрошу без комментариев. Да, Вадику светит статья. А Кате светит остаться несовершеннолетней мамой-одиночкой. Срок уже приличный.

– Пойдет на аборт! – сжимает зубы Ипишин.

– Нет, не пойдет, – подсаживается за стол Софья. – Здравствуйте. Я представитель фонда «Содействие». Катерина обратилась к нам за социальной защитой… И мы включили ее в программу.

– В каком смысле? – ослабляет воротник Ипишин.

– Юрий Павлович, у Вас умная дочь, надеюсь, в отца. Теперь в ситуацию втянуты третьи лица, не частные. Серьезная организация. И в связи с ее несовершеннолетием они обязаны вести это дело совместно с опекой и правоохранительными органами.

– И что? Пусть ведут! Пусть посадят этого паскудника!

– Тихо-тихо… Дело в том, что в «Содействие» Катерина попала при попытке суицида. Как выяснили психологи, в связи с давлением отца. И это все запротоколировано. Вам ее не вернут, если начнется следствие.

– Че-го?!

– Да. Она попадет в долгую, сложную программу, где будут выяснять отцовство ее ребенка, жить будет в специальном приюте. Она не будет называть имен, чтобы спасти Вадика от судебных разбирательств. Она его любит. Ну, и Вы понимаете, что в такой ситуации Вас тоже будут рассматривать как потенциального совратителя?

– ЧТО?!

– Да. Такова процедура.

– Захар… Надо это как-то… Да меня мать ее… убьет! У меня должность… Это такой скандал!

– Вот… – киваю я. – У меня есть некоторые договоренности с куратором Катерины и руководством фонда. И если мы все сейчас проявим понимание и толерантность, то Вадик не сядет, а Катя спокойно вернется домой, без всех соц. служб и унизительных разбирательств.

Делаю небольшую паузу, давая им осмыслить весь масштаб трагедии.

– Естественно, она будет и далее курироваться сотрудниками фонда. Но они не будут запускать ее в программу, пока она не попросит об этом или не исчезнет. Тогда все документы пойдут в соответствующие органы.

Смотрю на Софью.

– Да, всё именно так, – кивает она.

– Итак, у нас два варианта. Первый – Вадик идет под суд, Катя – в программу фонда. Вы продолжаете многочисленные судебные разбирательства, тратя огромные деньги и уничтожая жизнь своих детей. Все несчастны. Второй – вы отчуждаете спорную землю в наследство общего внука, прекращаете суды, примиряетесь и даете детям жить спокойно, полноценной семьей. Без дальнейших попыток суицида, которые могут закончиться уже не так благополучно. Все счастливы. Даже ваши отцы, которые ДРУЖИЛИ.

– И сейчас, наверняка, незримо присутствуют при решении судеб своих внуков, – добавляет Софья.

– Решайте…

Тишина. Минуты идут.

Ипишин первым тянет руку Сергею Петровичу. Тот пожимает.

Мы дружно выдыхаем.

Перевожу на Софью хищный взгляд.

Ты не расплатишься, Фея!