Текст книги "Шестоднев"

Ярослав Астахов
ШЕСТОДНЕВ

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
СТРАЖА СЛАБОГО СВЕТА

«Светла галактика листа…»

Полуночное купание

Святая зима

Лжец

«Поклон тебе, эгейское молчанье…»

«Воскреснуть…»

«Берег безбрежен – как берега горе…»

Полнолуние

Стража слабого света

* * *

 
Светла галактика листа.
Лик лампы над столом витает.
И отступает суета.
И робко тайна проступает…
 

 
И замираю, тих и чист.
Не ворожу, не измышляю.
И лишь гляжу в глубокий лист,
Миры и знаки замечая.
 

5.8.86.

Полуночное купание

 
Тени отступят прочь.
Станет вином яд.
Волгою дышит Ночь.
Пей же ее взгляд!
 

 
Маску одежд – брось.
Капельки рос – лед.
К берегу, на авось —
Нам ли искать брод?
 

 
Теплой волны вздох.
Миг и опор – нет.
…Не доплыви до
берега —
Там рассвет.
 

22.2.87.

Святая зима

 
Я бежал вереницею светлых зал
И смеялся, не слыша «стой!»
Среди зимних садов и тепла не знал,
Что бывает
зима
святой.
 

 
Но таёжным рассветом прожгло стекло
И метель увела, бела…
И впервые дрожало в руке стило,
И я сам не хотел тепла.
 

 
…И теперь благодарен за каждый час,
Отогревшийся у стрехи.
И прощаю другому, хоть он сейчас
Посмотрел сквозь мои стихи.
 

 
Он готов улыбнуться, хоть и не зол —
Что ж, он просто не знает зим…
А я сам заштопаю свой камзол,
Вспоминая огонь, не дым.
 

14.10.86.

Лжец

 
Четыре выстрела в упор —
Четыре слова лжи.
Мир легковерен… и с тех пор
Лишь для себя я жив.
 

 
Лишь для себя… Но для него —
Недвижно замер дым,
И он – для каждого живой —
Остановился с ним.
 

25.1.87.

* * *

 
Поклон тебе, эгейское молчанье…
Не замутится стоном чистота
Развалин,
непреложных, как сиянье
Над головою мёртвого Христа.
 

 
Смотри, любитель острых ощущений —
Как праздничны горящие мосты!
Измена есть надежда отпущенья,
Предательство– не стоит суеты.
 

 
Не стоит
ни прощенья, ни закланья,
Ни сна, ни стона стиснутых зубов.
Молчанье
отвечает на молчанье,
Как отвечала песня на любовь.
 

22.3.87.

* * *

 
Воскреснуть, то есть вспыхнуть вновь
В ударе кремня о кресало.
Когда бы так и эта кровь
В ударе сердца воскресала —
Тогда б и вечность не смогла
Внушить душе закон прощанья.
И жизнь не помнила бы зла.
И смерть узнала бы изгнанье.
 

9.12.92.

* * *

 
Берег безбрежен – как берега горе.
Раковин холод сожму у виска я,
Слушая море…
Слушая море…
Это – лишь кровь? Но она – морская.
 

 
Порванный парус срастется невскоре.
Шелесту волн отступающих внемля,
Слушаю море…
Слушаю море…
Чтоб избежать возвращенья на землю.
 

 
Море – земля? Но сомкнулась не споря
С небом такая земля-не-для-хлеба.
Слушаю море…
Слушаю море…
Слушая, слышу
не море —
Небо.
 

11.4.88.

Полнолуние

 
Смелыми башнями мост многосводный —
В долгий туман.
Неподвижно-холодный
Пламень
глаза-Луны.
 

 
Камень,
вода и пространство…
Грозно убранство
их
тишины.
 

30.12.88.

Стража слабого света

 
В окне рассвета тонкое крыло.
Забытой лампы слабое свеченье.
И непреложно утро, что пришло,
Как королевы Ночи отреченье.
 

 
Но это пламя слабое таит,
Как видно, силу дивную на страже —
Коль даже в свете Свет себя хранит,
Маня понять миры, что света краше!
 

29.9.88.

ДЕНЬ ВТОРОЙ
ПАЛОМНИЧЕСТВО

«Мне случалось не раз гадать…»

Легенда о листе клена

Один из способов одиночества

Красное

Самоход

Непризнавшему

«Ты оправданье этих мест…»

Почести

Снежная королева

* * *

 
Мне случалось не раз гадать
По страницам Allegro Santo.
Но годами не разгадать
Иероглиф иерофанта.
 

 
Можно мчаться на всем скаку,
И тогда разглядишь сиянье;
Можно только прожить строку,
Но составить переживанье —
3.4.93.
 

Легенда о листе клена

 
Кленовый лист пером был очарован.
Его покой зеленый вдруг покинул.
И он шепнул «прости» земной основе,
Трепещущую братию отринул.
 

 
И проникаясь золотом Светила,
Любя сильней, безропотно любуясь,
Он обретал
немыслимые силы,
В мирах ветров
ликуя и беснуясь.
 

 
А то перо, почти
не замечая,
Парит, небесной птицею влекомо…
Та птица – ангел… демон ли? —
Не знаю.
То вольный странник,
он не помнит дома.
 

 
…И падал лист, прощая и сгорая,
И тем прощеньем прав
посланник славы.
 

 
Гармония! Ты праведнее
рая,
Но лишь любовью
праведное
право.
 

17.10.86.

Один из способов одиночества

 
Ученый муж, прими меня
В ученики. Тоска жестока:
Узнать бы, как вершит полет
Тот, Чей не ведаю расчет,
Но верю тонко и глубоко.
 

 
И мне ответом: Не пеняй,
Тебе и так не одиноко —
Мечтою выстроен твой дом,
Ты ей живешь, а не трудом,
Ты веришь тонко и глубоко.
 

 
Святой отец, прими меня
Своим послушником без срока.
Пугаюсь каменных икон,
Мне дик алтарь, смешон канон,
Но верю тонко и глубоко…
 

 
И мне ответом: Не пеняй,
Но не тебе
дороги рока —
В снегах любых твоих высот
Цветок сомнения цветет,
Ты веришь тонко и глубоко.
 

6.10.86.

Красное

 
все что болью было
кончилось когда
в этой ванне стыла
теплая вода
проявляя красный
невозвратный цвет
прожитых напрасно
опоздавших лет
остывала ванна
и впервые мне
не было обмана
в белой глубине
 

25.5.88.

Самоход

«Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие

Богами призван он на пир…»

Тютчев

 
Я внимаю громам,
доносящим гармонию горнего мира.
И катренам сирен,
предрекающим скорую гибель земли.
 

 
Посетивший блажен,
Но тому, кто останется после последнего пира —
Ничего не понять,
Задыхаясь в отравленной правдой и потом пыли.
 

 
…Уходить в самоход
Из крутящейся красно-корявой казармы,
Что с Луны голуба,
А с изнанки сквозна и постыло устало пуста —
 

 
Чтоб опять восходить
По ступеням безжалостно медленно длящейся кармы…
Самоход – суета;
Но свято ли святое несенье креста
в никуда?
 

30.11.92.

Непризнавшему
(песня)

Дягилевой, Башлачеву,…

 
Низко кланяюсь вечному страннику,
Не признавшему домом тюрьму.
Я пою грозовому избраннику
От костра во смертельную тьму.
 

 
Облачаясь нежнейшими латами,
Во клубящийся ядами бой
Уходили из дома солдатами —
Во крылах восходили Домой!
 

 
Далеко от уюта под лампою
До простора крестовых дорог.
Мне рукою горячей, но слабою
Не чеканить сверкающий рок…
 

 
Во сражениях с силой неявленной,
Сотворяющей явное зло,
Вы, заступники, нами оставлены —
В безвоздушных пространствах крыло.
 

 
Но не это картонное варево,
Не скрежещущий нынешний рай
Вам по чести, а горнее зарево
На пути в неразгаданный край…
 

5.12.92.

* * *

 
Ты оправданье этих мест,
Наследник Тайны,
Тайны долгой…
Смотри: летучий чуткий крест
Соборов над тяжелой Волгой —
Тебе. Речные огоньки
Себя
роняющие
в бездну —
Твои шаги,
Твои шаги —
Ранимый праздник бесполезный.
 

1989

Почести
(песня)

 
Ищущие почестей
в трех шагах от вечности,
Вспомните о нежности
голоса струны.
Есть ли счастье большее
воли да беспечности?
Что сверканье яхонта
пред игрой волны?
 

 
Полно нам печалиться
тем, что мы не первые —
Не пронумерованы
у кого крыла.
Вечные немногие,
не линейкой мерною —
Радостью могущества
меряем дела!
 

 
Верой несоборною,
счастием негаданным
Крест небесный призрачный
путь наш осенит…
За пределом зеркала
рая нет и ада нет,
А дорога к зеркалу —
прямо сквозь зенит.
 

12.12.92.

Снежная королева

 
Род неангельский, небо зимнее,
Скатерть белая в пятнах красного…
Увези меня, увези меня
В детских санках к заре прекрасного!
 

 
Увези, королева нежная!
Глуби Зеркала в сердце канули.
Путь-дорога, страница снежная…
Соберусь ли в дорогу, встану ли?
 

 
Нет, не встану. Нет сил – не сделаю
До конца, что всего лишь начато.
Мир – запомнит… Но сказка белая
Перепишется
миром
начерно.
 

6 августа 1995 (ночь на Преображение Господне)

ДЕНЬ ТРЕТИЙ
ПОДВОДНЫЙ ДОМ

Девы средних веков

«Пылает ветер, ветер снежный…»

Полуночная корона

«Не бескрылый, не упорный…»

Подводный дом

Сказка

«Она соткалась постепенно…»

Сказание о граде Китеже

Небо

Девы средних веков
(баллада)

 
Девы средних веков… Им кричали: «грешно!»
Чтобы были покорны, смирны
и тихи.
Но грешили они – все равно, все равно…
И встречал их Господь, отпуская грехи.
 

 
Трепетали уста: «Сохрани! Защити!»
Был священен обет, были долу глаза.
Только знали сердца: не уйти, не уйти!
И любое «прощай!» – размывала слеза.
 

 
А законный супруг – ждал и грозен, и строг,
И заведомо прав… Так ведется игра!
Но закон защитить рогоносцев не мог,
Ибо сердца огонь – посерьезней костра!
 

 
…Дети новых времен, оглушенные днем,
Ваши ночи пусты и задачи просты.
И не пахнут цветы
ни вином, ни огнем,
Ни запретной мечтой, ни позором святым.
 

1988

* * *

 
Пылает ветер, ветер снежный…
Алмазный холод, ровно встарь!
Державный ветер… ветр мятежный,
Он миру молот,
меч
и царь!…
 

 
Но не коснется ветер снежный
Огня, что некогда в крови…
Ни тишины, кромешно-нежной…
Ни гулкой памяти любви.
19.12.90.
 

Полуночная корона

 
Как небо, движутся печали…
Прерывист, нервен ток крови.
Мой день, к полуночи, венчали
Короной пасмурной любви.
 

 
Царю. Но камни той короны
Тусклы, как мертвые глаза.
Невысоко сомкнулись кроны —
Земные чудо-небеса…
 

 
Ты надо мной. В порыве давнем
Катятся волны, зреет жар…
Каким безобразным, бесславным
Отходит, празднуя, угар.
 

1989

* * *

 
Не бескрылый, не упорный
Не заметен в небе днем.
А к тебе приходит черный,
Что всегда приходит нем.
 

 
Он показывает раны,
Манит песней темных ям.
Не хранит меж строчек страны —
Беззащитен… да упрям!
 

 
…Так и должно, так и нужно,
Так землею суждено.
Чтоб с удачей грубой дружно —
Мутноватое
вино.
 

13.9.92.

Подводный дом

 
Светлый дом в антрацитовой ночи.
Обещанья раскрытая дверь.
Разыскрились следов многоточья.
Золотится желанное «верь!»
 

 
…Но клонятся, нетронуты, травы,
Как подводные травы на дне.
И не то, чтобы это – не вправду.
И не то, чтобы это – во сне.
 

 
Ни следа
перед самым порогом.
И не скрипнет крыльцо
никогда.
 

 
Но следов приближавшихся – много.
И никто не поставил креста.
 

8.9.92.

Сказка

 
Нагая, снилась мне,
рассказывая сказку
Мы шли с тобой, как встарь
дорогою травы.
И близко небеса!
И сброшены повязки,
И капельки росы,
сверкающей,
правы!…
 

12.1.92.

* * *

 
Она соткалась постепенно
Из пены меркнущего зла,
Где жизни ложь была мгновенна,
А правда правдой не была.
 

 
Она беспомощно бездонна,
Она не сможет стать другой,
И небо трогает смущенно
Прозрачно-чуткою рукой.
 

 
Она ступает осторожно
Над мокрой грязью болтовни,
И жарко, страшно, невозможно
Горят, горят ее огни!
 

 
…И ни полшага ей навстречу
Из келий рухнувшей тюрьмы
Они, живущие далече, —
Несуществующие
мы.
 

17.12.88.

Сказание о граде Китеже

 
Небо, вода и звон…
Где – непокорный город,
Свет грозовых времен?
Каменный старый ворот,
Чья вековая цепь —
Во глубину колодца,
Где почиет в Отце
Сын, что Лозою вьется,
Скрипнет —
и он взойдет
Солнцем в глубины неба.
Серп – не задев падет,
Как
никогда и не был.
 

17.5.92.

* * *

 
Шаги
Которые не приводят из пункта А в пункт Б
Это шаги дождя
 

 
Свадебный парус оставляет открытым
Сам не зная о том
Все небо
 

27-12-93

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
ХРАНИТЕЛЬ ВЕКОВ

«Какие странные ветра…»

Хранитель веков

Икона

«Обрываются нити времен…»

«Век одиночества высокий…»

Стрелою света

Союз о ключах Петра

Где ты?

* * *

 
Какие странные ветра
Играют струнами сознанья
В немого меда вечера,
В минуты ломкого молчанья,
В часы затиший между бурь,
Во дни глубокого ухода…
 

 
Ветра, плеснувшие лазурь
В сердца неангельского рода!
 

24.4.93.

Хранитель веков

 
Поглотит медленная Лета
Звон колокольный, звон оков…
Храни Господь, храни поэта,
Храни хранителя веков!
 

 
Не вместны в мертвенную меру
Миры сердец, зарницы крыл —
Перекроит любую веру
Угрюмый Антигавриил,
 

 
Посланник ада, чтобы славить
Царей числа, спешащих в мир.
Кромсают рвущиеся править
Сердца, кроя иной кумир…
 

 
Лишь ты, поэт, хранишь величье
Сораспинаемых Царю.
Ты плачешь, глядя сквозь обличья.
Ты пьешь
Грядущую Зарю.
 

9.6.1996

Икона

 
Рассказ написан
как икона.
В какой души иконостас
– В ее оклад преображенный —
Врастет, средь ликов лик, рассказ?
 

 
Укажет путь к каким вселенным?
Искать – какой небесный град?
И лик окажется затменным
Живым огнем
каких лампад?
 

 
С годами масло оскудеет
И предпоследний ляжет блик,
И вдруг – в печали – просветлеет
Под взглядом чьим
неясный лик?
 

 
…Под взглядом чьим?
Я взгляд узнаю
В моем бесплотном сне немом.
И ныне я
благословляю
Тебя, душа,
моим письмом.
 

15.5.93.

* * *

 
Обрываются нити времен,
Но становятся краше преданья.
Недосмотренный праведней сон,
Ибо образы множит гаданье.
 

 
Среди тысячи лиц пустоты,
Среди тысячи звуков молчанья —
Полумиг —
чуть очутишься Ты
И растаешь, оставив бренчанье
 

 
Неслучайных, но мутных имен…
И в колонны построятся маски.
И состарится холст – заклеймен
Полуправдой несбывшейся краски.
 

26.6.93.

* * *

 
Век одиночества высокий
Поет над жалкою землей,
И белый, сумрачный, глубокий
Клонится полдень надо мной.
 

 
И в облаках бегущих —
башен
Читаю тонкие черты,
И каждый шепот мой
вчерашен
Безмолвьем этой высоты!
 

 
…Обнажена, легка, бездонна,
Бесчеловечна чистота!
В нее роняет мне Мадонна
Как будто крылья —
два листа.
 

 
Летят, и чудится, что жребий
И веку пал…
И с высоты:
 

 
– Твой век – живым уже – на небе,
Коль одиноки все, как ты.
 

8.10.87.

Стрелою света

 
Ты
не отыщешь мэтра,
Единственный на планете.
 

 
Ты лучше
учись у ветра —
Он чутче, чем даже дети.
 

 
Ты лучше
учись у моря
Свободе его
и ритму.
 

 
Бог дышит…
Твори, не споря,
Дыхание, как молитву.
 

 
Бог– плачет.
И ты не бойся
Слезинки
в глазах Ответа.
 

 
Лети.
Но в душе покойся.
Покойся
стрелою света.
 

7 мая 1995

Союз о ключах Петра

 
Вот и я – белоснежное пламя,
Бело-хладное, как века.
Что ты скажешь мне, горный камень,
В чьих изломах
журчит вьюга?
 

 
Ты тяжелый, а я беспечный.
Ты надежный, а я – ничей.
 

 
Но союз наш священен вечный:
Песня в камне – то звон Ключей!
 

7.7.94.

Где ты?

Ты бо река Божества, из Отца Сыном происходящий.

Тропарь канона Святому Духу

 
Сломится усталое весло.
Белый свет источит стремена.
Янтаря нарядно ли тепло?
Серых ветров дивна ли струна?
 

 
Бог течет мерцающей рекой.
В-ней-под-ней и Солнце, и Луна.
Темный свет… Играющий покой…
Где ты, сокровенная страна?
31 ноября 1995
 

Ветер

 
Весь день истерзанные тени
Не в силах солнце превозмочь.
Но грянет час, и на ступени —
Ступени дня – ложится ночь.
 

 
И нет ни пыли, ни проклятий
Ни толп на улицах;
один
Играет ветер восприятий
Средь ограненных, темных льдин
 

 
И размывает снами
лица
И контерфорсы суеты.
И замирают в небе птицы.
И распускаются
мечты.
 

4.5.93.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ
МЕЧ ЕГО

«Вот он, великий всадник…»

«Огонь ли гонит города ручьи…»

Распад

«Отразились глаза в воде…»

Тысяча лет

Заклятье

Иное бытие

Круг

Ты жива

* * *

 
Вот он, великий всадник —
Белой дорогой роз.
Вот он, кипящий страдник —
Зной да полет стрекоз…
 

 
Белого ль было мало?
Серп ли устанет сечь?
Вечного – не скрывала
Буден густая речь…
 

 
Выехав в чисто поле
Ты
снизошел с седла
К людям…
 

 
Их нету боле! —
Кровь
Шестерни
И мгла!
 

31.8.92.

* * *

 
Огонь ли гонит города ручьи
По напряженным нитям капилляров
Мы выполним желания ничьи
Под мерный гром скрежещущих кошмаров
 

 
Мы не поднимем выколотых глаз
Взглянуть в глаза безличья со слезами
Кошмары бьют двенадцатый рассказ
И раны раскрываются глазами
 

31.3.93.

Распад

 
Это звон колокольный ли, клекот копыт —
По дороге домой?
Это ветер ли вольной, узорной судьбы
Опалило бедой?
 

 
Ни дороги, ни зги, ни строки, ни угла —
В новый каменный век.
И живем позабыв, что сгорели дотла,
И согреет лишь снег.
 

 
Наменяли мы стен, наломали мы вех —
Рай распродан и ад.
Лишь по кромке воронки мерцающий смех…
 

 
Вот уж это РАСПАД!
 

25.6.2001

* * *

 
Отразились глаза в воде:
– Разве это страна твоя?
Как же рано ты поседел
Меж тяжелых царей жнивья!…
 

 
Сколько может гореть и ждать
Бесполезный и острый меч?
Если все равно умирать,
Лечь сегодня – что завтра лечь.
 

 
…Дунул ветер, и рябь пошла.
И мигнули глаза в воде:
– Нам ли ведать Его дела,
Нам, читающим по звезде?
 

 
Нам ли ведать… Но как забыть
Лжесмиренство того раба?
В землю ль белый клинок зарыть,
Если – слышишь? – Его труба
 

 
Созывает среди тревог
Молодую, седую рать…
Это просит распятый Бог
Не уйти – до конца стоять.
 

25/06/96

Тысяча лет

 
Он скачет отравленным раем
Плакучих и диких ночей,
Но красная радость играет
В беспечных глубинах очей!
 

 
Нигде не умея укрыться,
Не веруя правде хлебов,
Гарцует Андреевский рыцарь,
Смешной, как хмельная любовь!
 

 
Он предан безумному бегу,
Предавшему тысячу раз,
А смерть запрягает в телегу
Храпящий Двенадцатый Час,
 

 
А степи кроваво дыханье
На русском лице храбреца,
Но грозное белое Знанье
Блеснуло во стали венца,
 

 
Но стремя над грязью дороги
Играет… И тысяча лет,
Как самые первые боги
Доверчиво смотрят вослед!
 

12.12.88.

Заклятье

 
Стань просинью – в земле
И промахом – меча
Зарею – на челе
И радостью – ключа
 

 
Избегни – всех тисков
И сладостных печей
Избегни – языков —
Шуршащих палачей
 

 
Молчаньем проступи
Сквозь мир как темный свет
И белым
искупи
В Его ладонях след
 

31.7.88.

* * *

Не мир Я принес, но меч.

 
Соткать иное бытие
Из этих тончащихся нитей.
И корабли, и лик Ее,
И берег ранящих открытий…
 

 
Открыть глаза, хоть зло в лицо
Стучится как лукавый нищий.
 

 
И разрубить
мечем
кольцо —
Мечем Того, Чье Царство ищем.
 

14-2-93

Круг

 
Все равно это замкнутый круг.
Что ты вычислишь в этой глуши?
Не гони, не выкручивай рук,
Да и сам никуда не спеши.
 

 
Все вернется на круги своя.
Разуверишься в тысяче вер…
Это белая ночь бытия —
Этот штиль в океане химер.
 

 
То, что правда – не может уйти.
Лишь чужое возможно отнять.
Чтобы выход из круга найти —
…Просто ровно, глубоко дышать.
 

15 августа 1995

Ты жива

 
Не оплачу тебя со всеми.
Пусть чумою плывет молва
Про лихое, гиблое время —
Ты, Невеста, еще жива!
 

 
Не исчислю твои обиды.
Видно крест – тяжелее всех.
Но молчи, орган панихиды:
По живой панихида – грех.
 

 
Непролазен твой лог туманный —
Разминулись и сын с отцом.
Но поет петушок деревянный
Над безумным ветхим крыльцом,
 

 
Но клонятся святые дубы
Над местами победных битв,
Но шевелятся мерно губы
Незабытых, седых молитв.
 

5.12.1999

ДЕНЬ ШЕСТОЙ
НАГОЙ БОГ

Искушение

Литургия оглашенных

Бёме

«Золотой, бесконечный огонь…»

Замерла зарница

Лампада

«Моим очам – ни вечера, ни дня…»

Нового тревога

Искушение

 
ОН, повсеместный и бесстрастный,
Луной и Солнцем зрит в упор.
И голос, ангельский и ясный,
Читает смертный приговор.
 

 
И никнет, немощное, пламя
Исканий блага, козней зла…
И сгинет Смерть…
но вместе с нами.
И в черном небе —
ни крыла.
 

26.6.92.

Литургия оглашенных

 
Изыди вон
из храма, оглашенный!
Не медли здесь… Тебе – далекий путь.
Ищи предел
души – предел Вселенной.
И литургию верных
позабудь.
 

 
Ты хочешь пить
вино своей свободы?
Так вот вино —
и к черту
рай и ад!
Ты помнишь,
как
чисты Потопа воды?
Так пей вино,
и Ангелы простят!…
 

 
Так отрекись
от божьего чертога;
И от безверья Зверя – в свой черед…
 

 
И, сам себе
выдумывая бога,
Заметишь вдруг,
что Бог
с улыбкой ждет.
 

1.7.94.

Бёме

 
Светает Вечность и отходит время,
И росами становится туман.
Яснее путь
и милосердней бремя
Вкусившему от древа христиан.
 

 
Инакий Якоб, якобы безумный,
Предрекший утра
нашего
звезду —
Как радуга, что над потоком шумным
И без опор
стяжает высоту.
 

12.3.93.

* * *

 
Золотой, бесконечный огонь —
Сказка памяти, книга времен.
Это Господа Бога ладонь.
От отчаянья в ней охранен
 

 
Свет сознания: знают глаза
Череду бесконечных пространств
Страшно время, но светится за
В раствореньях небесных убранств.
 

 
Страшно время, но жизнь коротка.
Все слышнее Отеческий глас.
Страшно время… Но спела, легка,
Тетива, что помилует нас.
 

25 ноября 1995

Замерла зарница

Христос не медлит со Вторым Пришествием,

но, всех желая спасти, долготерпит.

Св. Ефрем Сирин

 
Бытие…
Безвозвратность потери.
Белый камень в бездонный пруд.
 

 
БУДЕТ КАЖДОМУ ПО ЕГО ВЕРЕ
 

 
Но – не верят.
Не веря – ждут.
 

 
Ждут…
И бдение будет длиться:
Чем спастись, если веры нет?
 

 
Горизонт: замерла зарница.
Долготерпит Второй Ответ.
 

28 июня 1995

Лампада

 
Не отступить, не превозмочь —
Такая нынче сила ада.
Не прожигает эту ночь
И не иссякает в ней
лампада.
 

 
Потусторонняя рекой,
Рукою легкой на отлете,
Она лучит
такой покой
Не водной глади —
водной плоти.
 

 
Она пылает, возжена,
Но свет – едва в далеких сводах…
И хладно плавится Луна
На неуемных, темных водах.
 

13.9.92.

* * *

 
Моим очам – ни вечера, ни дня:
Луча и тьмы, усталые, не имут…
Ступлю на плиты гулкие, меня
Ладони ладана
обнимут.
 

 
Проступят лики, теплые, во тьме;
Взовьется пение, в молчании, благое —
И затеряются
в остывшей кутерьме
Песок морской и вервие тугое …
 

 
И грянешь Ты
с бездонной
высоты —
Звенящий Взор, в котором всё, который
Сам это всё…
 

 
Терзания – пусты.
Я укреплен, я пью
музыку Взора.
 

18.6.94.

Нового тревога

 
Факелы туманную дорогу
Означают каждую версту.
Тянутся к далекому отрогу
Мысли – за Предельную Черту.
 

 
Тянутся дорогой пилигримов,
Замерзая в холоде высот…
Факелы пылающие… Мимо —
Благо вам! – искатель не пройдет.
 

 
Где-то обрывается дорога;
Кто достигнет – ступит в чистый снег.
Пресвятая нового тревога
Вспыхнет в сердце пламенем – навек.
 

 
И не в силах сделать уж ни шагу,
Странник очарованный замрет,
Впитывая солнечную влагу
Ангельских постигнутых высот…
 

 
Время для него остановилось.
В Вечности его начертан знак.
…И на шаг дорога удлинилась.
Новый факел означает шаг.
 

6 мая 1995

Чаша

Не поклонись богам иным…

 
Молись, молись нагому Богу —
Лучу без облака времен.
Молись – житийную тревогу
Разнимет белоснежный сон.
 

 
Молись… и сердце успокоя
– Как в ровном зеркале воды —
Узришь
Единого Героя
Всей многосложной череды
 

 
Явлений, знамений, стенаний,
Исканий смыслов и путей…
 

 
Отвергни омрак очертаний:
Он – Не-Иной… Вот Чаша.
Пей!
 

17 мая 1995

НАЧАЛО ВОСЬМОГО ДНЯ

 ГЛАВЫ ИЗ ИОАННА

Это не стихи по сравнению со стихами самого Евангелия.

Но, читая Святую Книгу, невольно ощущаешь ритмические созвучия.

Их не записать невозможно.

29.5.99

А

 
От Иоанна весть: в начале было Слово
И Слово к Богу было – Слово-Бог
И все через Него, что ветхо или ново:
Им сущего возводится чертог.
 
 
В Нем жизнь и свет людей; и свет во мраке светит
И мраком не объят; знаменьем вестник зван –
Еще не самый Свет, но послан как свидетель
Превечного Луча – пустынник Иоанн.
 
 
И Словом мир стоит, и не расслышал Слово,
И Слово стало плоть – то Истина дана,
Превыше, чем закон, презревшая оковы,
Не похотью людей, но Богом рождена.
 
 
Никто не зрил Отца, но Сущий в недре Отчем
Единородный Сын – Превечного явил.
Ему исправьте путь! – среди пустынной ночи
Молил Предтечи глас, что в Вифваре крестил.
 
 
И Свет пришел к нему, и Дух явился с неба
Сходящим на Него... И видел Иоанн,
И двум ученикам сказал: Взыскуйте Хлеба,
Сошедшего с небес, Он во спасенье дан!
 
 
И те пошли за Ним, и больший, чем у прочих
Избранников Царя, им путь определен.
Один из них, Андрей, и брата звал пред очи
Превечного; Симон – был Камнем наречен.
 
 
И призван был Филипп, а тот – Нафанаила
Привел из тьмы во свет, и был сему глагол:
Отныне Благодать стезю небес открыла
И ангелы сойдут с престолов горних в дол.
 

В

 
Был в Кане брачный пир – о том второе слово –
И Сыну Мать рекла: исчерпано вино!
Но тихо молвил Свет: до времени иного –
Иного нет вина... и что Тебе,Жено?
 
 
Сосудов было шесть. – Наполните водою.
И сделалось вино. И шафер – жениху:
Что лучшее берег, в начале дав простое?
Не может различать уж преданный греху.
 
 
Вошел Спаситель в храм, и бич из вервий сплетши –
Изгнал меновщиков, и дом Отца не дал
Торгующим во власть. И рек затем исшедши:
Разрушите ли Храм,чтоб он в три дня восстал?
 

Г

 
Учитель Никодим – об этом третье слово –
Пришел к Нему в ночи, сказав: с Тобою Бог!
Ему ответил Царь: Для Царства Неземного
Кто свыше не рожден – не ступит на порог.
 
 
В утробу ли назад войти и вновь родиться? –
Воскликнул Никодим. – С рожденья мы ветхи!
Но Духом от воды решившийся креститься –
Спаситель рек ему, – избудет все грехи.
 
 
От плоти только плоть, но чувствующий Духа
Расслышит глас Его.
– Как может это быть? –
Не верил Никодим.
– Не утончивший слуха, –
Ответствовал Христос,
– достоин ли учить?
 
 
Взойдет на небо тот, кто ныне сходит с неба
Ко всякой вещи здесь – вот Истина сама.
Но сих не вмéстит слов, кто в Свете светов не был,
Кто вне луча весны – того удел зима.
 
 
За тем и дал Отец для мира солнце Сына,
Чтоб вырван был из тьмы достойный горний путь;
Но больше любят мрак, небрежена вершина –
И сим вершится Суд, и двери не замкнуть.
 
 
А Иоанн крестил в Еноне близ Салима,
И к Иисусу шли, и был пустынник рад.
Так веселится друг, с невестою любимой
Встречая жениха... Взрастал небесный Град.
 

Д

 
Христос пришел в Сихарь, и севши у колодца: –
Кто воду пьет сию,возжаждет и опять.
Но есть живой ручей,что в Царство Жизни льется,
И этому ключу – вовек не перестать.
 
 
Я вижу, ты Пророк, – Ему сказала дева,
Черпавшая тогда. – Сомненье разреши:
Где должно класть поклон:на сей горе у древа,
Иль в дольний храм идти? Что благо для души?
 
 
Ни нáгору, ни в храм – но к Истине и Духу –
Спаситель отвечал – поклонники идут;
Кто слышит зов Отца, не внятный ветхих уху,
Спасение обрел от иудейских пут.
 
 
Был в Кану путь Его, и встретил царедворца,
Что в ноги пал, моля: Мне сына исцели! –
Ступай, твой сын здоров. – И славил Жизнетворца
Проситель, а к нему – уж с доброй вестью шли.
 

Е

 
Пришед в Ерусалим, скорбящему Вифезды,
Что годы недвижим: – Возьми постель, иди.
И бодрым встал больной! Явись в полудне звезды,
Сие бы не могло то чудо превзойти.
 
 
Хулили же Христа: Что делаешь – в субботу?
Но иудеям Он: Что делает – Отец.
Казнящие в сей день за всякую работу
Плели Ему с тех пор из терниев венец...
 
 
Не может Сын творить, – сказал на то Спаситель, –
Не видя пред Собой творящего Отца;
Всевышний хочет всем – небесную обитель,
Так Сын готов испить всю чашу до конца.
 
 
Воистину скажу, уже приходит время,
И мертвые встают, вместив превечный глас.
И праведен Мой суд: не налагаю бремя
По воле по Своей, но Отчий слыша сказ.
 
 
Свидетель о себе – свидетель есть неверный,
Но рек вам Иоанн о Ставшем перед ним.
И большее сего: Последний Кто и Первый –
Мне дал творить дела – поверите ли им?
 
 
Но вам не внятен глас, ни лик Отца не видим,
И в сердце веры нет Посланнику Его.
Во имя во свое, – кричите вы, – прииди...
Из бездны выйдет зверь – и примите сего.