Текст книги "Книга осенних демонов"

На этот раз нахлынуло что-то подобное. Достаточно было на них посмотреть, чтобы почувствовать ауру свежих отношений молодых супругов, увидеть уютную атмосферу их однокомнатной квартиры: дерево, тропические растения, лен, кожу и солому.

Он видел, что они оба много работают, что у них нет детей, что каждую свободную минуту они посвящают приятным и модным спортивным занятиям. Горные лыжи, парусный спорт, серфинг. Устраивают ужины при свечах и трахаются, как суслики, – в постели, на ковре, на кухне, в ванной.

Они были такими избалованными удачей детьми, что от зависти прямо пекло в низу живота. Зембе и Оле такого никогда дано не было. Они никогда не жили одни, никогда не имели своей квартиры, а когда женились, первый ребенок был уже на подходе. Вот они были детьми – и тут же стали родителями, сгибающимися под тяжестью обязанностей и необходимостей. Если им хотелось побыть некоторое время наедине, то приходилось все планировать за неделю, словно полярную экспедицию. Слово «спонтанность» исчезло из лексикона, куда-то запропастилось. Молодость осталась для кого-то другого, например для вот этих молодых людей, которые были старше их с Олей на несколько лет, но несмотря на это по-прежнему радовались свободе.

Кофе перестал доставлять удовольствие. Земба тупо уставился в одну точку и закурил, ощущая себя старым и несостоявшимся.

Через какой-то час он понял, что допустил ошибку. Было приятно ехать себе без цели, но где-то нужно остановиться на ночлег. Земба хотел снять место в кемпинге где-нибудь на Мазурах, но быстро темнело, а ночью шансов для этого не оставалось. Все шло к тому, что заночевать придется в машине, а завтра вернуться домой с серьезным гриппом.

Вторую ошибку он допустил, когда где-то за Ваплемом съехал с трассы на восток. Ему хотелось ехать на Мазуры, но, свернув, он таким образом оказался на второстепенных дорогах и надежды найти ночлег приближались к нулю. «Жук» катился по темным дорогам вдоль лесков и придорожных плетней, а Земба всматривался во тьму, которую пронзали фары, пытаясь хоть что-нибудь в ней рассмотреть.

Он нашел две пустые и темные базы отдыха, покинул их под лай тощих псов и прощальные взгляды слегка увядших цветов. И хуже всего, он не имел понятия, где находится. А свернул уже столько раз, что читать атлас было глупо и бессмысленно.

Первое табло располагалось на обочине и выглядело подозрительно прилично. И имело даже собственную подсветку. В стране ржавой проволочной сетки, трухлявых досок, грязных окон и диких лесов от такого демонстративного образчика лучшего мира дыхание замирало в груди.

Земба притормозил и прочитал надпись: МОТЕЛЬ «САРГАССО» 0,5 км, а под ней обнадеживающее «открыто весь год». Он двинулся вперед, надеясь, что у него достанет денег на ночлег, и поднажал. Теперь, когда было найдено какое-то решение, он внезапно почувствовал давно забытый вкус к приключениям.

Следующие полкилометра он проехал среди выползающей из лесу темноты медленно, внимательно всматриваясь в обочины.

Вывеска колыхалась на двух цепях, стилизованная стрелка указывала на прилегающую дорожку, та стремилась в лес от шоссе и была усыпана щебнем.

«Саргассо». Ему нравилось это название. Подходящее место для потерпевшего кораблекрушение.

Гравийка вела через темный сосновый лес, который стекал дождем, пах хвоей и мокрыми грибами. Земба очень давно не был в лесу и подумал, что если сможет здесь задержаться, то завтра пойдет на прогулку. Конечно же, сразу же нужно будет ехать дальше. И речи не могло быть о том, чтобы остаться в мотеле на несколько дней.

Прожектора осветили блестящие белые ворота, перекрывающие дорогу, и флуоресцентный знак, закрепленный в середине знака «стоп». Ворота были заперты. «Начинаются ступеньки», – подумал Земба. И в этот момент над воротами зажегся галогеновый рефлектор, раздался приятный гонг на три тона, а решетка мягко отъехала в сторону, пропадая где-то в кустах. Чудеса.

Мотель наводил на мысль о телевизионных программах, о миллиардных аферах или о сериалах из жизни высших слоев общества. Он мог бы напоминать большой притягательный охотничий домик, если бы каждая, даже самая незначительная деталь в нем не была бы такой элегантной и роскошной.

Внутри было светло, тепло и уютно, хоть нарочитая роскошь интерьера кричала у нуворишах. Все обшито деревом, везде кожа, бронза – охотничий стиль за сумасшедшие деньги.

«Это какое-то недоразумение, – подумал испуганный Земба, с одежды которого текло, он чувствовал себя как странствующий попрошайка. – Я посижу в кафе за чашкой чая или, может, смогу подремать в кресле или в гараже. Или, может, все-таки мне уйти».

Огромный жирный персидский кот, декоративно развалившийся на черной жесткой шкуре дикого кабана, поднял на Зембу и его багаж полный презрения взгляд аристократа и вернулся к прерванной дреме.

Всю ширину стойки портье оккупировала группа шумящих счастливых англичан. Пол был заставлен саквояжами и зачехленными охотничьими ружьями. Трое подбивали клинья к девушке-портье, дурачась, словно странствующий цирк Монти Пайтона, двое других тузили друг друга, делая вид, что дерутся.

Пятерка расслабленных на каникулах британцев. Им не мешал неприлично богатый интерьер, они не боялись возвращаться домой, они не были уже много лет загнанными жизнью. Они были так демонстративно нормальны, что становилось нехорошо.

– Я вас слушаю. – Девушка-портье удостоила Зембу взглядом синих глаз.

«Увы, но я женат…»

– Сколько стоит свободная комната?

– Вы один?

«Да, и мне так одиноко…»

– Да, на одну ночь. «Но всю, красотка…»

– Триста пятьдесят с завтраком.

Он заплатил вперед, чувствуя себя так, словно вырывал свое сердце, достал ключ и направился по деревянной лестнице вверх, а какой-то маленький человечек в его голове ругал его грязными словами и желал, чтобы он тотчас же забрал деньги, опомнился и вернулся домой. Дамы и господа! Вот господин Земба, который обычно пять минут выбирает сыр из двух видов сыра, у которого одна пара целых брюк, а билет в кино для него невозможная роскошь. И вот он сейчас заплатил триста пятьдесят злотых за комнату – приветствуем вас! – вы докатились. Интересно, чем сегодня питаются его дети? что у них на ужин? – Мы ждем ваших звонков!

«Я сошел с ума, – подумал Земба со страхом, – наконец-то!» Он открыл дверь, чувствуя, как на него осуждающе смотрят чучела козлов, серн и оленей, и вошел внутрь. Номер был довольно обезличенный, как все номера в гостиницах. Тахта, прикроватная тумбочка, комод с небольшим японским телевизором, поднос со стаканами, деревянная стойка для ружей у шкафа в маленьком коридорчике. Все было сделано кем-то, вдохновленным охотой и конной ездой. Земба был восхищен. Он сам прозябал в тесной, заставленной, полной шума комнате, превращенной в две клетушки противной стенкой.

Он закрыл за собой дверь и положил сумку на пол, снял намокшую куртку, а потом сел на краешке тахты и, слушая шум дождя, равномерно шумящего в сосновом лесу, посмотрел на мансардное окошко в скошенной крыше. Внезапно Земба почувствовал прилив холодной ярости и дикой злости, которая давным-давно кипела где-то в черепной коробке. Он останется здесь.

Послать все!

Послать ответственность и чувство вины.

Он не станет искать никакой ночлег в кемпинге, никакой крыши у хозяйки.

«Остаться здесь на такой срок, на какой хватит денег», – открывая миниатюрный холодильник в коридоре, подумал Земба. То есть максимум на два-три дня, ну и ладно. И без того за неделю он ничего бы не придумал.

– Три дня, – произнес он решительно, ошеломленный умопомрачительно роскошной ванной с блестящими бронзовыми кранами и плиткой черно-золотого цвета. Три дня, а потом он вернется домой, и во всяком случае ему будет о чем вспомнить. Он будет отдыхать, бродить по лесу, смотреть телевизор, сидеть в баре и притворятся кем-то другим. А потом, когда ему будет казаться, что он уже больше не выдержит, будет вспоминать эти три дня из жизни нормального человека.

Он крутил фарфоровые набалдашники бронзовых кранов и, слушая уютный плеск льющейся в ванну воды, снял куртку и повесил ее в коридоре. Потом расстегнул сумку и разложил скромные пожитки на полках в шкафу – осваивался.

Почти полчаса он провел в горячей воде, рассматривая белый потолок и наслаждаясь тишиной. Никто не визжал, никто не ругался, и никто не рвался в двери. Он мог бы лежать так целый день, спрятавшись от всего мира, вне доступа сотовых телефонов, претензий, оскорблений и обязательств, которые невозможно выполнить.

Он не успел еще полностью отдохнуть, но что-то из наполняющей комнату тишины, немного сонного дождливого спокойствия осеннего вечера проникло в больной мозг. Когда он вышел из ванной и оделся, ему хотелось передвигаться плавно и медленно, говорить шепотом, а лучше всего молчать. До этого его разрывала потребность орать до хрипоты или броситься в панике, бежать куда глаза глядят. Теперь он чувствовал себя так, словно в его мозгу кто-то поменял фильтры на новые и чистые.

Он надел свежую рубашку, выкурил сигарету и решил пойти на ужин. Ему удалось войти в роль и на какое-то время стать кем-то другим, более удачливым человеком, потому он не убежал, завидев белые скатерти, подсвечники и снующих, как призраки, официантов в охотничьих камзолах. За столиками было не больше пятнадцати человек. Англичане валяли дурака и ржали как кони, но теперь он почувствовал к ним легкую симпатию. Он нашел себе укромный столик у стены, специально разложил салфетку, нарушая отутюженное цветистое оригами, и открыл меню. Нужно сказать, что цены здесь для Зембы были поднебесные, и он, несмотря на свое новое воплощение, на минуту потерялся. Какое-то время бессмысленно водил взором по ценнику, панически ища что-нибудь состоящее из двух цифр, пересчитывал старые деньги на новые и наоборот, всякий раз ошибаясь, наконец-то нашел среди закусок какие-то колбаски «Дар лесов» и заказал их, добавив к ним еще чай. Вопреки самым страшным опасениям, официант вовсе не задирал нос и не давал ничего понять, наоборот, вел себя по-дружески, как терапевт, и целых пять минут рассказывал Зембе о здешнем деревенском хлебе, который выпекается на листьях хрена, к которому у иностранцев возникает зависимость, как от кокаина, и что, уезжая, они скупают его целыми буханками.

Колбаски, похоже, были из дикого кабана и приготовленные на углях, само собой, вкусные. Он их съел, но по-прежнему был голоден, еще купил маленькую бутылку колы по цене двухлитровой бутылки, и пятьдесят граммов водки, тем самым закрывая сегодняшний бюджет.

Дьявольски сладкая кола помогла обмануть голод, и он сидел, покуривая сигареты, потягивая гомеопатическими дозами водку и наблюдая за другими посетителями. Ему было интересно, в чем он был хуже их.

Англичане – ясное дело. Они родились в более подходящем месте, и за них все сделала история. За достойную зарплату они делали свое дело, а пренебрежение к своей стране не было у них в моде.

За соседним столиком сидели трое мужчин в галстуках и охотничьих сюртуках. Они отличались той особенной элегантностью, которая велит и в лес идти в лаковых туфлях, и к спортивным брюкам надевать белую сорочку. Они разговаривали по-русски и поднимали тосты.

«Если начнут петь что-то грустное и плакать, значит, кого-то закопали в лесу, – подумал Земба. – Такой уж национальный характер. Но во всяком случае понятно, откуда у них бабки».

Вблизи камина, в другой части зала, за длинным столом громко пировало шумное смешанное общество, состоящее из нескольких человек, принадлежащих к поколению молодых бизнесменов. Никому из них еще не исполнилось сорока, на одних были утепленные куртки в черно-красную клетку, на других – военные куртки американских дембелей, все новенькое и дорогое. По-видимому, они вернулись с охоты, ружья и винтовки поставили вокруг камина, но на столе лежали сотовые телефоны и бумаги в папках-файлах. Мажоры. Интересно, хоть кто-нибудь из них умеет стрелять?

Земба посидел еще немного, но кола кончилась и нужно было идти. Впрочем, ничего страшного. Комната у него была – мечта, он может смотреть телевизор, или слушать звук дождя, или спать до отвала, и никто ничего не станет от него требовать.

Записная книжка лежала на прикроватной тумбочке рядом с пепельницей и телефоном. У Зембы не было никаких сомнений в том, что это не его вещи. Очевидно. У него не было записной книжки в мягкой черной кожаной обложке и никогда не будет. Он неосознанно поднял предмет, и оказалось, это не записная книжка, а просто книжечка. Напечатанная на тонкой папиросной бумаге круглым ярким, но очень мелким шрифтом. Молитвенник? Собственность отеля? Может, ее оставил предыдущий жилец? Бессмыслица!

Он глянул на первую страничку и в одну секунду перестал понимать, что происходит. Словно удар по голове. Словно ты внезапно из света вошел в тень. СОБСТВЕННОСТЬ ГОСПОДИНА АРТУРА ЗЕМБЫ.

Напечатано. Таким же шрифтом, которым и вся книжечка. Не как-то небрежно рукой, не впечатано потом. Надпись появилась в тот момент, когда издали книгу. Он медленно отложил ее и снял телефонную трубку. Двигался словно во сне или при высокой температуре. Он не думал. В мозгу стояла глухая, ватная тишина. Просто ноль.

– Я звоню из комнаты тридцать восемь. Была ли мне какая-нибудь посылка?

– Сейчас, тридцать восемь… нет, мне жаль, но не было никакой корреспонденции. Если что-то будет, я позвоню. Или портье вам при случае сообщат. Мы стараемся не беспокоить отдыхающих гостей.

– Есть ли у вас какие-нибудь рекламные брошюры, я бы хотел порекомендовать вас знакомым?

– Это очень мило с вашей стороны, брошюрки в фойе.

– Спасибо, – ответил Земба механически и повесил трубку. Потянулся за книгой, но боялся ее открыть. Тоже для рекламы? Ты выиграл одну из наград, среди которых или пять миллионов, или гипсовые гномы, тебе только нужно купить набор кастрюль по цене автомобиля. А может, это шутка? Не нужно себя обманывать. Ему не было никаких посылок. Кто-то выследил его в лесной глуши, в мотеле, где он случайно остановился. Кто-то выследил его и чего-то хочет.

Абсолютно спокойно он предположил, что происходит что-то невероятное. Просто происходит.

Он открыл книжицу.

Это никакая не шутка, дружище, никакая не лотерея и не рекламная брошюрка. Тебе не нужно ничего опасаться. Мы никакая не мафия, не службы и не секта. Мы знаем, что тебе нужна помощь и хотим тебе помочь. Безо всяких условий и безо всякой платы.

– Будто бы, – хмуро произнес Земба. – Нет ничего за так, кроме приманки. Это-то я как раз хорошо усвоил.

Конечно, нет ничего за так, но в твоем случае ты уже за все заплатил. На этот раз ты ничего не покупаешь, а получаешь то, что тебе не выплатили. Разве у тебя никогда не было впечатления, что в твоей жизни не все в порядке?

– Все это разговоры, – ответил Земба. Он почувствовал, что внутри рождается дикий истерический смешок. Становилось все более странно. Он начинал ощущать, как по голове и по спине бегут мурашки.

Ты тысячу раз искал ответа, задавал риторические вопросы, искал причины в себе и вовне. Ты молился и страдал. Ты работал и старался, но тебе всегда попадался значительно более твердый материал, чем другим. Они лепили свою жизнь из глины, а ты из гранита. Но голыми руками нельзя работать по граниту. Мы хотим дать тебе долото.

– Твою мать, – прошептал Земба и с трудом сглотнул слюну. – Что здесь происходит?! Что это, сука, такое?

Это помощь тебе. Ты пытаешься играть мелким в колоде, потому что тебе такая карта выпала, а мы хотим это изменить. Мы хотим, чтобы с этого момента у тебя в руках были тузы.

Земба швырнул книжицу на тахту и встал. Когда он закурил сигарету, у него тряслись руки, тряслись, когда он смял ее, сунул в карман и стал ходить по комнате. Его несло. Окно, шумящий ливнем лес, тумбочка с телефоном и лампа. И эта проклятая книженция. Он ходил по комнате. Окно, тумбочка. Картина на стене: туман, заросли камышей, стая уток на сером небе, рыжие гончие, двое неизвестных в желто-коричневых камуфляжных куртках. Ружья.

Боже! Эта книга разговаривала с ним! На самом деле! Он что-то себе думал, а там были все ответы. Он ходил. Окно, постель. Провел пальцами по волосам, с треском хрустнул пальцами. Он ходил. Чувствовал на спине и на голове ледяной озноб. Волосы на затылке встали. Я сошел с ума. Он мог бы ходить так всю ночь. Господи!

Но где-то в глубине души понемногу начала теплиться надежда. Робкая, но живучая как кошка надежда всех потерянных, которая велит встать утром и принять очередной удар, которая шепчет тихонько, что на сей раз будет по-другому, что когда-нибудь все изменится, которая толкает в лапы очередного несчастья, которая прибавляет нулей всем пройдохам. Она говорит тебе: вот оно! Получилось, лови момент! И они покупают фальшивые акции, везучесть в лотерее, медные колечки. Потому что нет никаких счастливых моментов, ничего никогда не изменится, за твоим окном никогда не взойдет солнце. Потому что ты – лузер. Выигрывают или всегда, или никогда.

Он сел и открыл книжку. Нет спасения от надежды. Она распространяется как пожар.

Но так вообще не должно быть. Кто-то скажет тебе, что все приходит в равновесие, но это неправда. Врут. Должно прийти в равновесие, но на самом деле все не так. Тебе скажут, что ты одно теряешь, но находишь другое. По их мнению, то, что у тебя есть дети, компенсируется тем, что тебе нечем их накормить. В действительности ты являешься опровержением равновесия. Ты аномалия. Ты можешь нам верить, и это важно. Ты – отрицание статистики и ходячая жертва хаоса. Мы хотим вернуть равновесие и поэтому протягиваем тебе руку. Конечно, ты не единственный такой пример. Ты только маленький шажок по дороге к гармонии, но каждый шаг одинаково важен. Ни один нельзя отринуть. Речь не только о твоем счастье, которого ты лишен. Твой пример не выведет мир из равновесия, он суммируется с другими, и от общего итога люди умирают. Мир – это сообщающиеся сосуды, а войны, фанатизм, сумасшествие, убийства, наводнения и засухи – обличье того же хаоса, который владеет твоей жизнью. Потому не бойся и возьмись за протянутую руку.

– Хорошо, но что мне нужно делать? – сдавленно произнес Земба. До сих пор он считал себя лишь маленьким несчастным человечком, а тут оказалось, что он – ходячий апокалипсис.

Твой случай, к счастью, очень простой. Если рассмотреть технически, ты просто заблокирован. Ты не можешь вырваться из этого маразма, отвоевать для себя удовлетворительное существование, поскольку всегда у тебя на пути появляются обстоятельства, которые обеспечивают тебе неудачу. Это очень сильная аномалия, но ее просто победить. Достаточно иметь только один фактор, и стена, которая давит тебя, рухнет. Нужно, чтобы у тебя были деньги.

– Вот так новость!

Пока ты сам не можешь их получить. Именно в этом весь фокус. Ты не можешь ни заработать их, ни украсть. Ты не получишь ничего, что имело бы хоть какую-нибудь ценность. Чем сильнее ты будешь стараться, тем более сильное сопротивление встретишь. С тобой будут случаться вещи, граничащие с чудом, впрочем, ты знаешь немало подтверждений этому. Ты все прекрасно понимаешь, ты же эксперт в вопросах неблагоприятного стечения обстоятельств. Хаос бережлив. Твоя аномалия сосредоточена на деньгах, поскольку этого вполне достаточно. Можно возвысить человека и опустить его исключительно с помощью денег. Можно разрушать семьи, мучить или убивать детей исключительно при помощи денежных потоков. Можно нарушать равновесие и вызывать хаос. Поэтому мы должны дать тебе в руки оружие. Мы даем тебе то, с помощью чего ты никогда не будешь иметь материальных проблем. Когда ты прочтешь эту инструкцию до конца, на обложке в кармашке найдешь Абсолютную Кредитную Карту. Она не является карточкой какого-то банка. Это универсальный денежный эквивалент. Он мог бы выглядеть иначе, но эта форма самая оптимальная в употреблении.

У него даже не было силы смеяться. Он пощупал книжицу и осмотрел обложку, но ничего не нашел. Ничего себе.

Карта только твоя. Ее невозможно у тебя украсть, ты не можешь ее потерять, она не может пропасть. Если по какой-то причине ты не сможешь ее найти, на следующий день она появится в твоей руке. Сфера ее действия ничем не ограничена. В какой бы точке мира ты ни оказался, там, где люди продают и покупают, Карта будет работать, достаточно ее предъявить как платежное средство, достаточно показать ее при оплате. Если в том месте принимают хоть какие-то кредитные карты, все будут вести себя так, словно ты уже воспользовался такой картой. Если нет, на нее посмотрят и вернут тебе – купленный товар будет принадлежать тебе.

– Издевательство! – воскликнул ошеломленный Земба. – Ведь это настоящий грабеж!

Это не грабеж, поскольку продавец отдает тебе товар добровольно и только на такую сумму, которую может себе позволить. Рисунок на карте показывает, что он отдает тебе товар по тому же принципу, как если бы сам взял его себе домой, подарил кому-нибудь или потратился на рекламу. Размер счета является ограничением, поскольку с помощью Карты ты не можешь никого обанкротить или привести к финансовым проблемам. Лучше всего Карта будет работать в по-настоящему больших фирмах. Ее действие растет в служебной иерархии, даже по отношению к тем, кто ее даже не видел. Несмотря на это, глядя на твой счет, все без малейших сомнений воспримут его так же, как счет чьей-то командировки, представительские расходы или что-то в этом духе.

Если продавец не будет в состоянии заплатить за свои услуги или за свой товар, он просто-напросто тебе вежливо откажет. Не произойдет никакого скандала, никакого недоразумения. Но исключительно в такой ситуации, когда ты действительно не можешь себе позволить того, что покупаешь. Карта высвобождает в людях альтруизм по отношению к собственной личности, независимо от личного скупердяйства или бережливости.

– О боже! Я сошел с ума! – простонал вдруг осененный Земба. – Правда-правда, я сошел с ума, это помешательство. Вот потому мне кажется, что книжка со мной разговаривает. Я чокнутый.

Он встал и снова начал ходить по комнате. Несмотря на то, что все это он произнес вслух, поверить сказанному не удалось. Это было бы слишком просто. Все, что он видел за окном, было слишком реальным. И его сомнения, и шум дождя за окном, и мокрые джинсы на теле, и запах комнаты. Но он чувствовал, что не сошел с ума. Во всяком случае еще не сошел. Он вышагивал по полу, а надежда тем временем бралась за него не на шутку. Он чувствовал постепенно нарастающее, отодвигающее страх возбуждение. Чувствовал, что протяни руку – и в ней окажется ключ в иной мир. Такой, в котором Земба станет совершенно другим человеком. Он мог притянуть эти изменения, сделать так, чтобы жизнь перестала течь по проторенному пути. Одновременно вероятность поражала его – магическая карта, заменяющая деньги? Какая-то таинственная книжица, письмо от людей, которые хотят вернуть миру равновесие? И что это все действительно так легко? Разве на самом деле достаточно немного бабок, чтобы улучшить его семейные отношения, успокоить пошатнувшуюся психику, дать ему возможность отыскать собственное достоинство, согласиться с тем, что он уже навсегда стал отцом?

Подумав, он пришел к выводу, что это действительно так. Все его проблемы возникали из-за нехватки денег и заключались в них. Такая карта на самом деле сделала бы его независимым от капризов судьбы и привела бы к тому, что из его жизни исчез бы страх. Конечно, при условии, что это не какой-то невероятный розыгрыш. В конце концов его сомнения можно было предугадать, ведь гадалки как-то это делают. Такая карта… Но пока не было никакой карты. Написано «после прочтения инструкции», а он еще не прочел… Ну и черт с ним!

«Заплатишь, – прошептал ворчливый маленький старик в его голове. – Ничего не бывает за так. Заплатишь, да еще с процентами».

Страшное подозрение родилось там, где обитал страх – где-то под солнечным сплетением, – и потекло вверх. Оно было таким абсурдом, что на какой-то миг он старался его не допустить в сознание, но было уже поздно. Он знал.

– Дьявол, – произнес он дрожащим голосом в сторону книжицы. И это вовсе не показалось ему смешным. И не было никакой метафорой. Обычный, самый настоящий, блин, дьявол из смердящей бездны ада вытянул лапы по его душу. Дрожащими руками он взял инструкцию. В первый момент ему хотелось швырнуть ее в окно, но он раскрыл ее. Он должен знать, что будет дальше. Дьявол – это могло бы многое объяснить. Появление книжки, ее невероятные возможности, карта – ведь это все действительно искушение. Что он должен был сделать? Как назло в объятый паникой мозг пришли только «Мастер и Маргарита» Булгакова и Мартин Кабата из «Игр с дьяволом». Он не мог вспомнить ни одной молитвы.

– Изыди, сатана, – пробормотал дрожащим голосом, чувствуя себя при этом дураком. Начертил над книжкой дрожащий знак креста и заглянул вовнутрь.

Очень важный момент. Он должен настать. Твои сомнения более чем понятны, поэтому нужно ясно сказать: это не имеет ничего общего с адом и ни с какими другими темными силами. Нам не нужна твоя душа.

Подумай: мы хотим уменьшить воздействие хаоса, а не усилить. Мы хотим сохранить твою душу. Если ты останешься в таком состоянии, то сколько времени пройдет, прежде чем дойдешь до края? Убежишь, бросишь жену и детей на произвол судьбы? Совершишь самоубийство? Начнешь воровать или сопьешься? И еще: ты можешь взять карту или отказаться от нее – все зависит исключительно от тебя. Мы ничего не требуем взамен.

Проясним еще одно: в данный момент ты не разговариваешь и с Богом. Религиозные категории не помогут тебе понять ситуацию. Ее нужно понять исключительно как попытку вернуть равновесие. На самом деле сейчас ты ни с кем не разговариваешь, ты просто читаешь инструкцию Абсолютной Кредитной Карты. Не пытайся понять, просто прими к сведению. А сейчас, пожалуйста, прочти с нами краткую молитву.

На следующей странице находилось хорошо напечатанное изображение какой-то классической иконы, а рядом несколько молитв. Он прочел их вслух с такой кашей в голове, что уже и сам не знал, это ответ на его сомнения или нет. Самым очевидным образом он имел дело с какой-то иной силой, не имеющей ничего общего с религией. Может ли дьявол печатать молитвы? Подает ли Бог избранным кредитные карты? Может, позвонить в курию? Он закурил сигарету и стал читать дальше, несмотря на то что ему было немного не по себе. Наверное, из-за нервов.

Дальнейший текст был абсолютно идентичен инструкции, присланной из банка. Неизвестный автор разъяснял, как пользоваться картой, как покупать, как снимать наличные и откуда они берутся. Все было продумано так, чтобы подключить Зембу к гигантскому денежному потоку, к средствам на развитие, продвижение товара, на рекламу, налоговые льготы и другие волшебные строчки бухгалтерии. Он должен был питаться со стола сильных мира сего, а не обижать мелких сошек. Все это походило на работу какого-то космического Робин Гуда.

Наконец-то напряжение уступило место возбуждению, и у Зембы внезапно случился приступ истерического смеха. Все напряжение последних лет и часов моментально спало, и он валялся на ковре, корчась от смеха, хохотал, визжал, выл и ржал так, что даже слегка брызнул в штаны, и лежал без сил, как рыба на берегу, в мокром белье, с болью в диафрагме и в челюстях, хватая ртом воздух и время от времени слабо повизгивая.

Он встал с ковра, вытер мокрые от слез глаза, поменял белье, потом ополоснул лицо холодной водой и залпом выпил бутылку минеральной воды из холодильника.

После приступа смеха Земба почувствовал, что дошел до возможного предела, просто совсем перестал нервничать, существовать и задумываться. Включились защитные системы. Человек всегда задумывается над тем, что будет с мозгом, когда он столкнется с чем-то превышающим границы его возможностей. Но ничего не происходит, просто случается так, словно кто-то выключил реостат. Щелк – и звук падает до приемлемого уровня.

Шлюзы закрылись, и теперь он просто испытывал легкое волнение. Он закурил еще одну сигарету, вновь взял инструкцию. Читал ее как сумасшедший, несмотря на то что в глаза словно насыпали песок. У него даже ладони перестали дрожать. Собственно, он уже принял решение. В конце концов, если так посмотреть, он ничем не рисковал. Хуже быть уже не могло.

Когда он закончил читать, висящая на стене японская коробочка, гибрид будильника и термометра, показывала двадцать два тридцать две, девять градусов снаружи и двадцать пять внутри.

Он чувствовал себя немного уставшим. Перевернул последнюю страницу и тогда заметил едва заметный надрез на черной коже обложки. Из нее торчал маленький белый пластиковый уголок. Прежде уголка он не заметил, впрочем, весьма вероятно, что его тогда вообще еще не было. Он раскрыл надрез и в первый раз увидел Абсолютную Кредитную Карту.

Она на самом деле выглядела как кредитная карта, хоть Земба знал только одну карточку, на которой в банкомате высвечивалось «на карте нет средств» или «данная банковская операция невозможна».

Карта была прямоугольная, видимо пластиковая, по верхнему краю пропечатано имя и фамилия Зембы, а также какой-то код, по-видимому, для отвода глаз. А вот орнамент на карте, несомненно, имел значение. Земба только раз на него взглянул и тут же всему поверил. Поверил всему – действию карты, столкновению гармонии и хаоса, в котором он был пешкой, в разговор с инструкцией. Он прочел о влиянии этого рисунка на других людей и о том, что для него это только радующий глаз абстрактный орнамент, но не был готов к чему-то подобному. В общих чертах тот немного напоминал движущуюся голограмму, представляющую собой калейдоскоп цветных переплетающихся линий, но он завораживал, увлекал взгляд все глубже и глубже, в какую-то радужную пропасть, где все находилось в спокойствии и равновесии. От него невозможно было оторвать взгляд, и в узоре находились все новые и новые глубины и формы.

От количества советов и информации в голове у Зембы звенело. Он знал, как вести себя в налоговой, как в банках и магазинах. Он держал в руке карту с меняющимся радужным рисунком, заключающую потенциальное богатство, и только сейчас начал по-настоящему бояться. Не затаившихся кругом таинственных сил, управляющих судьбой, не того, что оказался на поле битвы какой-то нечеловеческой игры между стихиями, а того, что все окажется иллюзией или шуткой. Карта не будет работать.

Может, нет никакой карты, а есть только преждевременно поседевший человек двадцати пяти лет, который сидит в маленьком гостиничном номере и с дурацкой улыбкой пялится на свои пустые ладони. Он мог это с легкостью проверить, достаточно спуститься вниз и заказать себе поздний ужин. Достаточно всего лишь использовать карту. Проще простого. Но он продолжал сидеть в комнате. Он уже давно не испытывал такого страха, хоть в последние несколько месяцев его вкус стал ему очень знаком. Не обычного нервного испуга, а настоящего густого черного страха, который обездвиживает ноги и чувства. Он встал. Знал, что если сейчас не двинется с места, то страх никогда его не покинет.