Текст книги "Капитан"

Глава 8

– А просто поговорить с ним что нельзя? Для начала хотя бы поздороваться. – сказала она.

– Хорошо. Я пожалуй разрешу, чтоб ты не считала меня таким уж грозным и беспощадным монстром. Иногда они тоже могут быть добрыми. Только одно условие: ни о чём его не спрашивать.

– Договорились. Я могу идти? – она отдала ему честь, как делают все матросы, развернулась на 180 и направилась к капитану.

Даниил усмехнулся. Он даже не заметил, как они перешли на «ты». Не сказать, что после этого их отношения стали дружескими, но он на неё не обижался. Конечно, он сочувствовал её положению и старался не давить на неё, не докучать своим присутствием, но при этом контролировал каждый её шаг. Даже когда она мирно спала в его каюте, он позволял себе там бывать, не потому что ему нужно было что-то взять из вещей, а просто так. Зайдёт, посмотрит и выйдет.

Больше всего его беспокоил капитан. Его сердце разрывалось, глядя на страдание друга. Он готов отдать всё, лишь бы вернуть тот раковой день и сделать так, чтоб этой трагедии не было.

– Отдыхаем? – спросила Джульетта, подойдя к капитану. – Хотите жвачку? – она протянула упаковку, надеясь, что он протянет руку и она выдаст ему мятно-ментоловую подушечку «DIROL». Капитан только посмотрел на неё и отрицательно покачал головой. – Ну, как хотите. – ответила она и убрала упаковку обратно в карман.

Она стояла возле борта, любуясь морскими волнами. Ветер играл её каштановыми волосами. Солнце переливалось в её пышных локонах. Она обернулась и посмотрела на капитана. Он продолжал мотать головой.

– Да я уже поняла, что вы не хочешь. Я больше не предлагаю. – проговорила она, демонстративно продолжая живать, наслаждаясь тонизирующим вкусом. – Меня зовут Джульетта. Друзья зовут просто Джулия. А вас зовут Рамиль, я уже знаю.

Капитан замер. Казалось он перестал даже дышать. Левая рука перестала сжимать эспандер (резиновый рогалик для укрепления рук). Он опустил голову. Джулия стояла почти напротив его, держась руками за канат, натянутый вдоль борта. Из-за фуражки на голове, в частности из-за козырька, она не могла разглядеть его глаза.

– Вы не хотели бы извиниться передо мной? – спросила она. Капитан посмотрел на неё. – Да, извиниться. А то получается, что вы как бы тут ни при чём. Хорошо устроились… Вы хоть понимаете, что произошло? Я потеряла работу… Из-за вас потеряла. Хорошо оплачиваемую между прочем. И мне эта работа нравилась. Назад меня туда уже не примут. Или вам всё равно?

Джульетта выплёскивала всю свою обиду, иногда делая паузы, чтоб, как говориться, выпустить пар и не взорваться. Капитан молча смотрел на неё, следя за ходом её мысли, пытаясь глазами ей о чём-то сказать, то сжимая рот, то слегка приоткрывая. Его мимика ей ни о чём ни говорила, да она, если честно, этих изменений даже не замечала.

– Зачем вы так со мной поступили? Почему вы не приказали спустить шлюпку и отвезти меня на берег?.. Почему? Потому что возвращаться плохая примета. А женщина на корабле в наше время уже не считается плохой приметой?.. Вам наплевать на меня? Или всем здесь на шхуне заправляет боцман?!

– Что за шум? – спросил подошедший Даниил.

Он посмотрел на Джульетту, потом на сидящего капитана. Джулия отвернулась, видя, что боцман присел на корточки возле капитана. «Конечно, им хорошо. – рассуждала она, нервно пережёвывая порядком уже надоевшую жевательную резинку. – Они плывут, всё у них прекрасно, а что ждёт меня по возвращению? Придётся искать новую работу. И как смотреть девчонкам в глаза, бросила в такой момент. Можно сказать, подвела людей».

Что происходило за её спиной в этот момент она не видела. Капитан беззвучно открывал рот, пытаясь что-то сказать боцману. Он научился безошибочно угадывать каждое слово капитана, понимать каждый жест и движение глаз, считывая слова по его губам. Это было не сложно, так как и раньше он понимал его с полуслова, по одному его выражению лица. А сейчас по этому лицу он улавливал его настроение.

– Ну и что? Она взрослая, это её право. – сказал Данил. – Я тут при чём?

Лицо капитана изменилось, скулы заходили, взгляд стал прямолинейным и пронизывающим. Даниил вскочил на ноги.

– Ладно, ладно! Что сразу орать то!

Джульетта тут же обернулась. Она не слышала от капитана ни слова. Даниил стоял взвинченный, словно на него и вправду только что накричали. Он быстрым шагом подошёл к ней.

– Жвачку выплюнь! – сказал он спокойно, но это прозвучало как приказ. Джульетта перевела взгляд с боцмана на капитана и обратно. – Выбрасывай за борт. Я кому сказал?!

– А ты не командуй! Я не твоя команда. – возразила девушка и отвернулась.

Ругаться и спорить было не в его правилах, поэтому он вежливо попросил:

– Джульетта, выплюнь жвачку, тебя просит капитан. Ты можешь подхватить ангину или бронхит. Ты стоишь на сквозняке, а жвачка ментоловая.

– Ну и что? Я что маленький ребёнок? Ветер не сильный и к тому же он тёплый. – возражала она.

– Выбрось! – крикнул боцман, привыкший, что ему подчиняются сразу.

Джульетта посмотрела на капитана. Он сидел опустив голову и не смотрел на их пререкание. Она демонстративно достала жвачку из-за рта и выкинула в воду.

– А теперь марш в каюту!

Она направилась к лестнице, изредка оглядываясь в их сторону. Боцман с капитаном остались одни на палубе. Даниил прохаживался возле него, что-то говорил, жестикулируя руками. Капитан спокойно смотрел на него, привыкший к его нравоучениям.

– Не верю я в это! Я не верю, что ты не можешь говорить. Прошло два месяца. Сколько можно?! Ты даже не пытаешься хоть что-то изменить. Приложи усилия, Рамиль! Начни хоть что-нибудь делать. Твоя пассивность меня добивает! – Даниил присел на корточки и, глядя друг другу в глаза, с мольбой в голосе продолжил. – Забудь её. Всё забудь. Это всё в прошлом. Давай начнём новую жизнь с чистого листа. Этот рейс я организовал для тебя. Ты капитан, ты им был и ты им остался.

Капитан отвечал ему шевеля губами.

– Да знаю я это. – догадался Даниил о чём пытается сказать капитан. – Ну и что? Ну и что, что её зовут Джульетта? Это просто совпадение. А если бы её звали Катя или Даша что-нибудь изменилось?.. Ты видишь в этом какой-то знак, мистику?.. Ты стал в последнее время какой-то мнительный.

Всего этого разговора Джульетта уже не слышала. Она спустилась в трюм и побрила до своей каюты. У дверей она увидела матроса. Он тоже заметил её и остановился.

– Что делаете сегодня вечером после ужина? – спросил её Ватлен. – Я знаю одно укромное местечко, где можно уединиться и нам никто не помешает.

– Я тебе уже сказала, что у меня есть парень и в твоих услугах я не нуждаюсь.

– Он там, а я здесь. Может подарим друг другу удовольствие. Кораблик так плавно качается на волнах.

Его голос звучал нежно, интригующе. Видно было, что он был искусен в обольщении девушек. Он наклонился вперёд, ещё чуть-чуть и коснулся бы её губ.

– Отвали! – она оттолкнула его от себя.

– Я терпеливый. Я подожду, когда ты сама этого захочешь.

Он улыбнулся, сделав вид, что её отказ не очень его огорчил. Это дело времени, решил он, и довольный собой прошёл мимо неё, выскочил на палубу и направился заступать на вахту. Он знал себе цену и унижаться не стал. Ему нравилось добиваться девушек, вести игру соблазнов, завораживать их своей красотой и обаятельностью, покорять атлетической фигурой и умело вешать «лапшу на уши». Девушки таяли перед ним, как шоколад во рту. И если цель была достигнута, чувства к девушке охладевали и он отправлялся на поиски новой более недоступной, чтоб покорить и её сердце. Он был игрок. Отказ Джульетты только подлил жар в огонь. Он поспорил с матросами, что до конца плаванья он её… как говорится, куда она денется с подводной лодки.

Глава 9

Джульетта вошла в каюту. Настроение было плохое. Она швырнула на стол упаковку жвачек. Они покатились по гладкой поверхности стола и ударились об будильник. Это были часы в форме корабля. Циферблат был вмонтированный в корпус судна. Часы показывали начало двенадцатого. Джулия рухнула на кровать, уставившись в потолок.

«Странно, – думала она, – и как его понимает Даниил. Ведь он ничего не говорит. Немые, на сколько я знаю, общаются при помощи рук, но капитан и руки не поднимал. Может он и руками не может шевелить. Выходит, что боцман его одевает и разведает. – она смотрела в потолок, а было ощущение, словно ты находиться в детской колыбели и тебя тихонько качают. – Лишь бы не утонуть на этой шхуне. – подумала она. – Если он ко мне ещё раз подойдёт, а пожалуюсь боцману». Она закрыла глаза и уснула.

Чувство озноба пробежало по телу. Джульетта закашляла и проснулась. Щёки горели жаром, а голова трещала, раскалываясь на две половинки. Глотание слюны вызывало боль в горле. «Мне только этого не хватала». – подумала она, вставая с кровати. Подойдя к зеркалу она заглянула себе в горло. Казалось, что там скоблят наждачной бумагой и это першение вызывает кашель.

Она вернулась и села на кровать. Меньше всего ей хотелось доставлять беспокойство этим людям, а особенно боцману. Она чувствовала себя в чём-то виноватой. Понимая, что Даниил и так загружен работой, а тут ещё она со своей ангиной. Джульетта забралась под одеяло, обхватив голову руками.

Открыв в очередной раз глаза, она увидела перед собой боцмана. Он сидел на краешке кровати. Тыльной стороной ладони он прикоснулся к её лбу. Даже если бы он захотел прикоснуться к любой другой части её тела, она бы и тогда не шелохнулась.

– Прекрасно. Восхитительно. Просто замечательно. – проговорил он без всяких эмоций. – Пойду врача позову.

Он вышел. Джульетта закашлялась, уткнувшись лицом в подушку, что даже на глазах выступили слёзы. Ей почему-то стало жалко боцмана. Мало того, что он поселил её в своей каюте, так ещё ему придётся за ней ухаживать. «А вот интересно, Вадим бы стал сидеть возле моей кровати и заботиться обо мне?» – почему-то вдруг подумала она.

Дверь каюты вскоре открылась. Вошли двое: боцман и мужчина с чемоданчиком в руках. Боцман остался у дверей, а незнакомый мужчина, положив чемодан на стол, достал оттуда фонендоскоп.

– Разрешите, я вас послушаю. – вежливо поспросил он, подойдя к девушке.

На нём была светло-зелёная рубашка с коротким рукавом и тёмные брюки. Он бережно прикоснулся к её телу своим фонендоскопом через открытый ворот сарафана. Потом просунул его чуть дальше, затем переставил на другое место.

– Вы бы не могли дышать максимально глубоко. – попросил врач. Девушка сделала глубокий вдох и тут же закашлялась. – Хорошо. – проговорил он, когда приступ кашля прошёл. – А теперь я бы хотел послушать ваше сердце. Вы не возражаете?

Джульетта слегка отрицательно покачала головой. Она была шокирована его любезностью. Даже в родной её поликлинике она не припомнит, чтоб к ней так относились. Может всему виной то, что рядом стоит боцман. Судовой врач приставил фонендоскоп в области сердца, замер, прислушиваясь к сердцебиению. Потом повесил свой фонендоскоп себе на шею, коснулся её лба, потрогал гланды, попросил открыть рот.

– Спасибо. – проговорил он. – Постельный режим. Надо померить температуру.

Он убрал фонендоскоп в чемодан, взял оттуда градусник и протянул девушке. Вместе с боцманом они вышли за двери и там о чём-то разговаривали. В каюту Даниил вошёл один.

– Что совсем плохо? – спросил он, глядя на неё грустные глаза. – Сама виновата. Почему капитана не послушала? Он же тебе головой мотал? Мотал. Могла бы и догадаться, что он против этой затеи с жвачкой. А по мне, хоть гудрон жуй. Доставай градусник.

Она протянула ему.

– Сколько? – спросила она осипшим голосом.

– Много. – ответил боцман, стряхнул его и убрал в футляр. – Обед ты проспала. Скоро будет ужин. Тебе принесут его сюда. Из каюты не выходить. Не надо мне инфекцию на шхуне распространять. Ещё вопросы есть? – он посмотрел на неё и добавил. – Ты бы сняла свою одежду.

Он встал, положил в чемоданчик градусник, подошёл к шифоньеру и достал оттуда полосатую тельняшку с длинным рукавом, и протянул ей.

– На, одень. Она тебе вместо пижамы будет. – Джульетта спустила ноги и села на кровать. Она хотела встать, но голова закружилась и она закрыла глаза. Видимо она побледнела, так как к ней тут же подскочил боцман, спросил взволнованным голосом. – Тебе плохо?

Она так и не смогла ему ничего ответить. Он взял её за руку, помог подняться, просунул голову в ворот тельняшки, расстегнул на спине молнию на сарафане стал опускать платье вниз, одновременно натягивая на неё тельняшку. Сарафан скользнул по ногам и упал на пол. В этом наряде она походила на бедного и несчастного Пьеро из сказки про Буратино. Тельняшка висела на ней, как пальто на вешалке: рук не было видно из рукавов, а длина чуть выше колен. Боцман улыбнулся.

Он помог ей лечь обратно в постель, закатал рукава на тельняшке и укрыл одеялом. Потом пришёл судовой врач с кружкой воды.

– Не поверишь, еле выпросил. – отшутился он и они посмеялись с боцманом.

Девушке дали таблетку от кашля, таблетку от температуры и кружку с водой, чтоб это всё запить. Врач оставил ей пузырёк с эвкалиптом полоскать горло и бутылочку с 70 градусным спиртом.

– Надо бы натереть, чтоб пропотела, а особенно грудную клетку, хорошо помогает при кашле. – сказал врач и вышел из каюты.

– Я сама. – прошептала Джульетта, пологая, что сейчас боцман начнёт её растирать спиртом и тут же закашлялась.

– Конечно, конечно. – проговорил Даниил, направляясь к дверям. – Свалились на мою голову два немых. Ходи теперь сам с собой разговаривай.

Джульетта улыбнулась, услышав его ворчание. Даниил обернулся и тоже улыбнулся. Он хоть и ворчал, но ворчал по доброму. Не было в нём ни раздражительности, ни злобы. Он вышел из каюты, прикрыв за собой дверь.

Вскоре в двери постучали. Дверь открылась и вошёл матрос. Он подошёл к столу поставив термос с горячей кипячёной водой и маленькую баночку мёда, с воткнутой в неё чайной ложечкой.

– Боцман велел принести. – доложил матрос.

Джульетта в ответ кивнула. Матрос улыбнулся, но тут же сделал серьёзное лицо, отдал честь и вышел. Джулия опешила. Она уже приготовилась услышать комплимент в свой адрес или какую-нибудь издёвку, но такого она не ожидала. «Вот эта дисциплина. – подумала она. – Его походу бояться и уважают матросы».

Она то просыпалась, то снова засыпала. Ложками ела мёд, запевая его чаем. Держась за предметы вдоль стены медленно доходила до туалета и так же возвращалась обратно. К вечеру температура спала, но жутко болело горло.

Проснувшись снова она увидела Даниила. Он сидел на стуле у стола.

– Я тебе лично кашу принёс манную. Ждал когда проснёшься. Хотел было уже будить. У всех на ужин гречка с мясом, а тебе кок персональное меню выписал. Привет передаёт и желает скорейшего выздоровления. – сказал Даниил. – Как самочувствие?

– Хорошо. – еле слышно проговорила она. – Горло сильно болит.

– Никифоров утром к тебе зайдёт. Полощи эвкалиптом.

– Кто зайдёт? – спросила Джульетта.

– Судовой врач. За стол сядешь или в кровати есть будешь? – спросил боцман и подал её кашу. Навалившись на стену, положив под спину подушку, она стала есть кашу. Каша была жидкая и растекалась по тарелке. Сколько бы она её не ела, казалось, что она не убывает. – Эх, Джулия, Джулия. – вздохнул он. – И почему тебя родители Джульеттой назвали? Из любви к театру?

Она в ответ отрицательно помотала головой.

– А вашего капитана зовут Рамиль. – проговорила она. Боцман улыбнулся. Это имя ни для кого не было тайной, поэтому любой мог ей сказать. – Почему у него такое необычное имя?

– Обычное. К имени привыкаешь. Имя человека отражает эпоху в которую он живёт. Странное имя у известного актёра, его зовут Спартак Мишулин. Уж на сколько это имя не обычное, но ведь привыкли же все. А кинорежиссёр Эльдар Рязанов. Тоже можно сказать, что у него имя не обычное. У меня в школе учительницу по физике звали Октябрина Альбертовна. Её родители назвали так в честь Октябрьской Революции. Мы тогда думали, что она на столько древняя, что самого Ленина живьём видела. А оказалась, что не видела. Сейчас другие времена и детям дают имена ссылаясь на Православные календари. Так возродились почти забытые имена: Давид, Игнат, Иван, Серафим. А ещё каких-то 20 лет назад никто не хотел назвать сына Мирослав или Демьян, а свою дочь Варварой или ещё хуже Ева. А сейчас это самые популярные имена. Тогда детей называли в честь любимых героев кино или популярных певцов. – Даниил посмотрел на девушку. Она слушала его, не сводя с его глаз. – Вот и родители капитана решили назвать своего сына Рамиль, в честь какого-то индийского актёра. В то время вся страна запоем их смотрела, переживала за героев. Ну разумеется, их родственники всполошились, пошли возмущения, мол, подумайте о ребёнке, ему с этим именем всю жизнь жить! Но не смотря на все угрозы, они назвали его Рамилем, ласково Рами. Вот так и рос в обычном русском городе красивый мальчик с необычным именем, в которого все девчонки в классе влюблялись, а он мечтал о море, рисовал корабли. «Стал мальчишка капитаном и давно его качают вовсе не бумажные моря». – пропел боцман детскую песенку.

– А тебя в честь какого актёра назвали? – спросила Джульетта.

– У моего имени совершенно другая история.

Боцман увидел в её глазах какой-то не бывалый интерес. Она оживилась и с интересом слушала его. Они толком за всё это время и не общались, если не считать их самый первый разговор. Они обменивались в основном приветами или просто кивками головы. Он чувствовал к себе её неприязнь. А сейчас всё было по другому.

– Так почему же тебя зовут не Данил, а Даниил?

– Рассказать всё самого начала или в двух словах? – спросил он. – Если в двух словах, то просто описка в свидетельстве о рождении, а если рассказывать всё по порядку, то это длинная история. – он посмотрел на неё. Ещё до того как она попыталась произнести слово, боцман догадался, что придётся рассказывать всё и начал свой монолог. – Есть у писателя Максима Горького рассказ «Легенда о Данко». Там говорится, как один смелый юноша по имени Данко, ради спасения людей, вырвал своё сердце из груди, освещал им дорогу, чтоб они все могли пройти через дремучий лес. Он пожертвовал своей жизнью, не прося ничего взамен, не ища себе выгоды или славы. Этот рассказ проходят по школьной программе, по крайне мери мы его точно проходили. А вы? Данко – это украинское имя, так же как и Данилко. А по нашему Даня, Данил. Вот этот рассказ и запал моему отцу в душу. Решил, что если у него когда-нибудь будет сын, то он его обязательно назовёт Данилом. Видимо хотел, чтоб сын был таким же смелым, отважным, храбрым, добрым, честным. И когда родился я, мечта его осуществилась. Я ещё был в роддоме с мамой, а он уже помчался меня регистрировать. То ли девушка ослышалась, то ли рука дрогнула, она возьми и поставь две буквы «и». В моё время писали чернилами в свидетельстве о рождении. Вот и получилось вместо Данил – Даниил.

Джульетта слушала рассказ боцмана и слегка улыбалась. Было желание что-то спросить, но мешала боль в горле. Но боцман как будто читал её мысли и угадывал, о чём она хочет спросить.

– Нет, отец не глянул в выданную ему зелёную книжицу под названием «Свидетельство о рождении». Он счастливый носился по магазином, покупая кроватку, коляску. Когда нас с мамой выписали, собрались гости, друзья, родственники, как говорится обмыть, вот он и похвастался свидетельством перед своими родителями. Тост за тостом, поздравление, за поздравлением, ну кто-то из гостей и говорит: «Ты специально сына Даниилом назвал, потому что в фамилии Гордеев две буквы «е»? Отец своим глазам не поверил, когда глянул и прочитал. Он готов был сию же минуту бежать в ЗАКС и менять свидетельство. Его остановила бабушка. Мне она была уже прабабушка. Ей тогда было почти под 70 лет. Она жила с нами, в том смысле, что мы жили в её квартире. Тем кем я стал, я обязан полностью ей. Я в садик почти толком не ходил, она меня растила. Вот она и говорит: «Не бегай никуда внучок, не надо. Раз написали Даниил, знать на то воля Божья». Никто не посмел возразить старой и умной женщине. В то время у нас был в стране СССР, мы шли к коммунизму и в Бога люди не хотели верить. – Даниил вздохнул. – Всё оставили как есть. Даниил оказалось церковное имя, меня этим именем и крестили потом. Светские имена немного отличаются от церковных. Так, например, Иван, а церковное имя Иоанн, не Дмитрий, а Димитрий, не Денис, а Дионис, не Артём, а Артемий. – боцман посмотрел на девушку. Забрал пустую тарелку и подал ей кружку с чаем. – Продолжать? – спросил он и Джульетта кивнула головой. – У меня была замечательная прабабушка. Я её бабуля звал. Она мне всегда на ночь удивительные истории рассказывала и отвечала на все мои многочисленные детские вопросы: что? зачем? и почему? Когда я вырос, то о них я прочитал в Евангелии: про превращения воды в вино, про воскресшего Лазаря, про то, как можно накормить 4 тыс. человек пятью хлебами и двумя рыбками. Теперь я понимаю, почему Пушкин любил свою няню. У пожилых людей своеобразный голос и говорят они спокойно, как бы на распев, ласково так, что любая сказка в их устах просто оживает.

Это уже стало привычкой говорить самому и только интуитивно улавливать интерес молчаливого собеседника, направляя свой рассказ в ту или иную сторону, угадывать вопрос и самому на него отвечать.

– Я даже однажды, – продолжил боцман, – набрал в две трёхлитровые банки воды из под крана и поставил их на стол. Я ходил кругами вокруг этого стола, гипнотизируя воду, чтоб она превратилась в газировку. Ну, как ты понимаешь, чуда не произошло. Бабуля долга надо мной потом смеялась, объясняя, что это дано не всем, надо только верить, что так может быть, а делать так не надо. А я так хотел газировки, думал, что смогу угостить всех друзей во дворе. Тайком от родителей она меня и крестила. Помню мы ездили в какую-то деревню, у нас в городе церковь тогда была закрыта. Перед смертью она отдала мне мой крестик, сказала: «Носи его Даня и не снимай. Сбережёт он тебя от несчастья и от недругов спасёт». С тех пор я его не снимаю. А отец меня всегда только Даня называл.

– Он умер? – спросила Джульетта.

– Кто? Отец? Нет, слава Богу. Жив, здоров. Он только в последнее время меня стал называть полным именем Даниил. Как-то не солидно такого дядю Даней звать, особенно когда я выше его на целую голову. Ну, ладно, я пойду. – сказал боцман и встал со стула. – Лечись. Отдыхай. Выздоравливай. Давай кружку, я отнесу посуду.

– Спасибо. – тихо проговорила она.

– За что? – спросил боцман, обернувшись почти у дверей.

– За всё. – прохрипела Джульетта и снова закашлялась, прикрывая руками рот.

Даниил кивнул головой и вышел.