Текст книги "Сети"

Глава 7

Снова потянулось ожидание – менее тягостное, но требующее напряженной работы Дара. Нужно и скрывать девушку защитной сетью, чтобы те, кому не спится, не заметили чужачку – есть любители шпионить за всеми, а потом распускать нелицеприятные слухи, – и периодически делать пробежки с Хары на три приближающихся огонька. Огоньки отделились от компании таких же огоньков на берегу, возле Дровосека; их болтало из стороны в сторону, двигались они медленно, но целенаправленно. Когда расстояние между хижиной Хары и парнями сократилось до двух сотен ярдов, стало ясно, что двое из них просто пьяны, а третий или неудачно упал, или кого-то сильно разозлил, и путь они держат сюда. Пора уходить. Где там дозорные? Еще у врат. А Хара спускается к реке. Что-то она придумала, чтобы снять их с поста… Морган осторожно перевалил девушку на плащ. Мягкий, ароматный сверток уютно угнездился у него на руках. Теперь, когда девушка согрелась, ее восхитительная кожа наверняка стала еще нежнее. Проверить Морган не решился: если она вдруг очнется раньше времени, не объяснит же он присутствие своей руки под ее платьем чистой случайностью.

Ко времени, когда он добрел до крайних хижин поселка – хотелось бы верить, никем не замеченный, – Хара и дозорные поменялись местами. Ребята отдалились на порядочное расстояние, но Дар у обоих сильный. Если часть их внимания по-прежнему сосредоточена на вратах, отзвук они почувствуют. Это может вызвать… недоумение.

«Не ускоряй шаг. Не делай резких движений. Просто иди. В любом случае объясняться будешь потом».

Худощавая плоская фигура целительницы темнела на холме, на фоне костра.

– Эй! Шевели ногами!

Недовольный окрик заставил Моргана двигаться быстрее.

– Чем заняты наши доблестные часовые? – полюбопытствовал он, выбравшись на утоптанную тысячами ног и конских копыт ровную площадку.

– Ловят случайно упущенную лодку. – Хара подтолкнула его в спину. – Шагай, шагай! Ползешь как слизняк. И как же ты собираешься объясняться с дозорными на той стороне, хотела бы я знать.

Вот зловредная тетка. Не может напоследок не подковырнуть. Поганый язык – характерная черта всех его родичей. Морган не собирался объясняться с охраной вообще. Сторожевые лагеря разбивают не у самых врат, а чуть поодаль, из соображений безопасности, обычно в лесу, чтобы не пугать дикарей, и реагируют только на нечисть. Вынырнув из врат, он спокойно двинется в противоположном лагерю направлении, а вернется уже один, вместо девушки с ним будет информация о ее бывшем дружке. Кстати…

– Хара, – Морган оглянулся через плечо, – на ней были чьи-нибудь отпечатки?

– Полно. И все твои.

Морган пропустил колкость мимо ушей.

– Я имел в виду давние, которых мой Дар не улавливает.

Они остановились перед входом в пещеру. Хара привалилась к каменному своду, скрестив руки на груди. На ее лице заиграла едкая полуулыбочка.

– В последние два месяца она ни с кем не спала. А до того… – Она пожала плечами. – Кто ж тебе скажет, кроме нее самой?

«Чтоб тебя!..»

Не то чтобы Моргана данный вопрос не интересовал совсем. На краткий миг он даже ощутил радость, которую тут же смыла настораживающая мысль: зачем тогда этот подонок держал девчонку при себе?

– Прекрати. Я знаю ее всего несколько часов.

– Несколько часов… Что же будет через несколько дней, – пробормотала Хара. – Все! Чтоб я ее больше не видела. Девчонка должна исчезнуть. Не знаю, как ты поступишь, Морган, но если к ней прикоснется целитель или кто-нибудь… – По ее Манне пробежала едва заметная рябь тревоги.

– Что тогда? – Морган застыл, с интересом наклонив голову.

Хара сделала глубокий вдох, но просто выдохнула воздух. В устремленных на него темных провалах глаз бились огоньки костра.

– Надеюсь, ты решишь эту проблему с минимумом неудобств для всех. Напоишь ее, как только проснется.

Морган принял из ее рук кожаную фляжку, небрежно встряхнул.

– Это поможет мне свести к минимуму неудобства?

Хара покачала головой, неодобрительно поджав губы.

– Дурак. – И быстрым шагом направилась к костру дожидаться дозорных, которых ей временно придется замещать.

Глухая тьма пещеры приняла Моргана как в мешок. Место назначения… монастырь? Девушку нужно передать в руки ее близким, кем бы они ни были. К его услугам любые из шестнадцати врат. Север и северо-запад Морган отмел – там его знают. Но она едва ли с севера родом, на севере девушки поядренее и костью пошире. И не с юга. У южан говор другой и смуглая кожа. Где-то посередине… Пускай будет запад, Гиадалия.

Тело сотрясали волны дрожи, исходящие из солнечного сплетения. Каменную поверхность под ногами сменил мягкий мох. Морган открыл глаза. Он всегда закрывал их, проходя врата, чтобы избежать тошнотворного головокружения. Вокруг царила влажная предрассветная прохлада. Деревья, словно зачарованные, застыли в серебристой дымке. Над полем, расколотым надвое грязной, покрытой лужами и следами копыт извилистой колеей, лежали полосы тумана. Правее, на пологом холме темнели крыши деревни. С тех пор как Морган в последний раз был в этих местах лет десять назад, деревня разрослась вширь: бывшая некогда на окраине черточка храма теперь белела посередине. Здесь же, в каменном круге, которым кто-то от безделья обозначил врата, Морган закутал девушку в спальный мешок. Мысленно извинившись перед ней, уложил поперек седла и, озираясь по сторонам, пошел через поле.

Где же пресловутая охрана? На вызванное им возмущение пространства до сих пор никто не откликнулся. Морган из любопытства снял защитную сеть. Дозорные нашлись ярдах в ста, в уютном овражке. Пользуясь предрассветным затишьем, двое парней в компании единственной дамы замещали свои обязанности более приятным и энергичным занятием.

«Ай, какие же вы молодцы, ребята! И куда смотрят ваши командиры?»

Дар одного из парней, запоздало среагировав на появление незнакомца, в панике метнулся к Моргану. Паниковать было из-за чего. Так ведут себя Асуры: в одиночку выскальзывают в сумерках из врат, чтобы напасть на спящий лагерь. Прежде чем снова закрыться, Морган позволил убедиться, что он свой, послав безмолвное «привет». На том интерес к нему иссяк.

«А если бы вместо меня был Асур-невидимка?»

Он повел плечами, прогоняя дрожь. Безмятежный покой раннего утра вдруг стал зловещим.

Покинув хорошо просматривающееся пространство, Морган остановился, чтобы сесть на лошадь. Он уже вставил ногу в стремя, когда взгляд поймал движение впереди, за деревьями. Лысеющий коренастый мужчина собирал на опушке травы, складывая их в холщовый мешочек. Проклятье! Еще один. Так увлекся троицей в овраге, что прошляпил его. Сворачивать поздно. Дозорный выпрямился и приветливо помахал рукой. Что ж, лучшая защита – нападение. Морган решительно двинулся навстречу.

– Тишь да гладь у вас, смотрю. Давно не трясло?

Мужчина сделал неопределенный жест в направлении оврага.

– Это моя дочь, – пояснил он отчасти виновато, отчасти с гордостью. – Детям иногда полезно размяться. – Теребя в руках мешочек, он обнажил зубы в широкой обезоруживающей улыбке.

– Конечно. – Морган вернул ему улыбку. – Чем бросаться друг на друга с ножами.

Оба мгновение помолчали. Мужчина со смешком кивнул на перекинутый через седло сверток:

– Удобный способ перевозки.

– Весьма, – подтвердил Морган.

Руки обоих одновременно протянулись, чтобы сжать кисти другого. Выражение облегчения на лице мужчины граничило с триумфом. А потом каждый пошел своей дорогой, изгладив из памяти, один – непозволительное легкомыслие охраны, другой – одиночку со странным грузом, отправившегося в неизвестном направлении с неведомой целью.

За полосой леса Морган продолжил путь верхом, по ровной утоптанной дорожке, ведущей через холмы, в сторону от деревни. Девушка сладко посапывала в его объятиях. В неподвижном воздухе разливался аромат скошенной травы. Сжимающие виски и лоб тугие тиски понемногу отпускали, и на месте напряжения проступала усталость. Пришлось насильно отгонять мысли об отдыхе, мотать головой и моргать. Тело вдруг вспомнило, что давно не мылось, и начало дико чесаться. Бросив взгляд на свою одежду, Морган испытал неловкость. Грязь засохла. Бурые пятна на штанах незаметны, а на рубашке недвусмысленно выдают свое происхождение. И вонь, будто он несколько дней валялся среди гниющих отбросов.

Обследование местности Даром не принесло утешения: ни ручья, ни пруда поблизости – как назло. Морган свернул в лес, высматривая укромное местечко, чтобы привести себя в порядок. Пару месяцев назад он видел в своей седельной сумке пузырек с душистым маслом. Есть вероятность, что он все еще там. Через некоторое время Морган выбрался на небольшую полянку, где его не могли ни увидеть, ни услышать с дороги. Почему бы не задержаться здесь? От лагеря он отъехал достаточно далеко. Вдруг, когда девушка проснется, ей будет плохо? Зачем-то же Хара дала фляжку со снадобьем.

В поисках пузырька пришлось дважды перетрясти содержимое сумки. Оттуда же он извлек рубашку – немногим свежее той, что на нем, но хотя бы без пятен крови. Переодеваясь и втирая масло в волосы, шею и запястья, он думал, кем представиться. На Ледяшке бедняжка была до смерти напугана. Незачем пугать ее еще больше. Рискнуть прикинуться дикарем, раз она не отличает их от Суров? Морган вытер ладони о рубашку и штаны, принюхался: не роза, но лучше, чем пахнуть разложением. И уселся под деревом.

Чтобы не заснуть, он уткнулся в записи девушки. Лечебные свойства минералов и растений, рецепты снадобий, дыхательные упражнения, кое-что о стихиях… Попытка зафиксировать полученные от Иштвана знания. Буковки выведены старательно, в словах ни единой ошибки. Вот кому бы рапорты писать. Тайнер вечно притворяется, что ему некогда, и переваливает писанину на них с Леной. Лена, плутовка, быстро спихнула с себя ненавистное бремя. Пары выволочек от Илласа, который не смог разобрать ее каракули, хватило, чтобы обязанность письменно отчитываться перед верховным начальством приклеилась к Моргану, чем все, кроме него самого, остались довольны.

Записи сопровождали рисунки. Обычные девчоночьи художества – цветочки, бабочки, птички, зверюшки. На одном из листков было изображено сердечко, проткнутое мечом. Капли крови падали на слова: «Положи меня, как печать, на сердце свое, как перстень, на руку свою, ибо крепка, как смерть, любовь. Морям и рекам не залить любви, ураганам не задуть ее, и земле ее огня не загасить». Душевно. Строки из какой-то баллады. Морган прочел еще дважды, чтобы запомнить и подкинуть при случае кому-нибудь из музыкально одаренных приятелей, перевернул лист. Дальше шла какая-то ахинея про ракушки, перья, камни со сквозными отверстиями и колокольчики – якобы, если их развесить в определенных местах дома, они принесут любовь, здоровье и богатство.

Это был не рай, по крайней мере, в священных книгах не написано, что он населен гнусом и проклятая мошкара гложет праведников. Марго почесала укушенную шею.

«Какая ты к черту праведница».

На ад это тоже не походило. Она лежала на животе, завернутая во что-то теплое. Взгляду открывался гладкий серый ствол могучего тополя; в розеточках манжетки и на листочках клевера поблескивали жемчужные капельки росы. Правая половина лица болезненно ныла, во рту пересохло. Марго с трудом сглотнула, и это вызвало резь в горле. Какие неведомые силы перенесли ее сюда?

Иштван влил в нее яд и выволок на улицу. Затем антрацитовая тьма. Марго будто влипла в нее. Давление со всех сторон, не дающее ни дышать, ни двигаться. Холод, разъедающий тело. А потом вдруг – крохотный огонечек, будто свет далекой лампадки. Он двигался навстречу, увеличиваясь с каждым мгновением, пока не вошел в тело; вспыхнул, но не обжег, а разлился озером. Марго казалось, она погружается в прозрачную воду, пронизанную лучами солнца, и ласковые струи просачиваются в тело. Все глубже и глубже… Она опускается на песчаное дно, пропитываясь мягким теплом насквозь, и сама превращается в воду. Струи тихонечко звенели, будто переговаривались друг с другом. Перезвон складывался в дивную мелодию, состоящую из нескольких повторяющихся фрагментов. Звуки превращались в искрящиеся золотистые спирали – они пульсировали, скручивались и раскручивались, убаюкивали, зачаровывали. Марго решила, что умерла и слышит пение ангелов.

«Приснилось».

Она приподнялась на локте. В изголовье, перекрестив ноги – в точности как Иштван! – восседал похититель ожерелья. Марго вздрогнула, вместо вскрика из горла вырвался кашель. Не изменившись в лице, верзила протянул ей кожаную фляжку. Жажда была сильнее страха. Марго присосалась к горлышку, жадно вливая в себя жидкость с мягким травяным привкусом, немного напоминающим шалфей. Жидкость оставляла на языке легкую приятную горечь.

– Тебе очень повезло, – сказал верзила без выражения. – Вовремя подоспели Суры. Целительница, которая спасла тебе жизнь, попросила меня отвезти тебя домой. Твой Иштван – опасный преступник. Суры за ним охотятся.

«Суры?..» Марго долго хмурилась, хлопала ресницами и терла лоб, пытаясь прогнать полупрозрачную муть в голове и выстроить события в логическую цепь. В общем-то колдуны в картину вписываются. «Если…» Она вопросительно подняла взгляд.

– Ты с ними… э-э… – Марго стушевалась. Сине-фиолетовые глаза смотрели на нее неподвижно, пронизывающе. Она не привыкла к такому пристальному вниманию.

– Я иногда работаю на них, – плавно подхватил верзила ее мысль. – В благодарность. Некогда они оказали моей семье неоценимую услугу.

– А Иштван говорит, они лжецы и корыстолюбцы, – ляпнула Марго. Она замолчала и прижала пальцы ко рту. «Надо ли об этом?» Заинтересованный кивок придал ей храбрости, и Марго вывалила регулярно слышанное от Иштвана: – Он говорит, они настолько ослеплены своим Даром, что разучились пользоваться мозгами, и их умы направлены исключительно на то, как переплюнуть друг друга в колдовстве и умении убивать. Испорченные люди и недоделанные демоны.

Верзила прикрыл глаза, не выразив ни согласия, ни отрицания. Марго засмотрелась на ресницы. Какие красивые – темные, длинные и густые. Любая женщина обзавидуется.

– Встать можешь? – спросил он.

Марго с сожалением выползла из уютного гнездышка. Им оказался сшитый из одеял длинный узкий мешок со шнуровкой сбоку, обтянутый грубой толстой кожей, чтобы можно было спать прямо на земле. Марго полежала бы еще, она все еще чувствовала себя как с похмелья, но последние слова верзилы больше походили на приказ, чем на вопрос.

– Здесь неподалеку деревня, – негромко произнес верзила, скатывая спальник в тугой рулон. – Сейчас поедем поищем таверну.

Теперь, когда он не пялится на нее в упор, Марго могла рассмотреть его повнимательнее. Определить возраст она затруднялась, но это явно мужчина, не парень. Несмотря на худощавость, прекрасно развит физически – под рубашкой перекатываются сильные мускулы; если как следует двинет ребром ладони по спине, позвоночник, пожалуй, переломит. Мрачное загорелое лицо, не отмеченное ни красотой, ни уродством. Отросшая щетина придает ему еще более суровый вид. Темные круги вокруг глаз и припухлость век выдают многодневную усталость.

Верзила сунул спальник под мышку и длинными неторопливыми шагами направился в другой конец поляны, где щипала траву оседланная лошадь. Марго обдало густым древесным ароматом – свежий и прохладный, он напоминал запах дубового мха, смолистой хвои и талой воды. Марго подумалось, что так пахнет весной в горах. Пошатываясь от слабости, она старалась не отставать. Поляна слегка покачивалась перед ее взором. Казалось, голова плохо держится на плечах и меняется в размерах. Иштван-преступник, Суры, целительница… Какого-то звена в этой цепочке недостает. Целительница… Говорят, Суры лечат бесовскими силами. Способны ли бесы создавать такую красоту, как та песня, как то теплое озеро и переливающиеся солнечные узоры? Батюшка Адриан говорит, бесы могут притвориться кем угодно, даже ангелами.

«Вдруг внутри меня после лечения поселились бесы?»

Земля резко выскользнула из-под ног. Сильные руки подхватили Марго прежде, чем ее ладони коснулись травы. То ли от встряски, то ли от выпитого снадобья ее затошнило. Позыв был настолько внезапным и сильным, что она едва успела заскочить за ближайшее деревце. Ее начало рвать. Верзила остался стоять за спиной. Дождался, пока спазмы утихнут, и подал ей фляжку. Марго глотнула, прополоскала рот и напилась. Почувствовав некоторое облегчение, разогнулась, цепляясь за ствол молодой осинки.

– Все хорошо, – успокоил верзила. – У тебя прочистился желудок от остатков яда. – Он бережно взял Марго под локоть и повел дальше, подстраиваясь под ее короткие шажки.

Какой же все-таки высокий! Разговаривая с ним, Марго приходилось задирать голову – ее макушка едва доходила ему до середины груди. Рука верзилы была приятно горячей. Тепло ладони переливалось в тело, согревая его. Дрожь понемногу начала утихать.

Конь привел Марго в восторг. Вороной, стройный, длинноногий, рожденный для скорости и выносливости, он напоминал своего хозяина. Что ж, животные часто похожи на своих хозяев. Ей вспомнился добродушный пьянчужка по прозвищу Окунь из маленькой деревни близ Ланца, регулярно навещавший своих ланцских собутыльников. Приходил он всегда в компании бурого кобеля, такого же, как он сам, – крупного, косматого и повидавшего виды. Одинаковой была даже походка – оба прихрамывали на левую сторону, потешно виляя задом. В деревне поговаривали, будто и пес, и хозяин, пока последний не захлебнулся во сне блевотиной, не пропускали ни одной дырки.

Верзила открыл седельную сумку и стал запихивать туда спальный мешок.

– В седле хорошо держишься? – спросил он не оборачиваясь.

– Не знаю. Я ездила только на телеге. Послушай, э-э… не знаю, как тебя звать… – Марго стащила с пальцев два кольца. Подумала и добавила к ним еще одно, оставив два себе на дорогу. – Спасибо тебе! Я понимаю, что это ничтожная плата за спасенную жизнь, но все же… – Она со смущением протянула свои сокровища. – Я могу добраться сама. Подсяду в торговый фургон. Ты только выведи меня на дорогу или покажи, в какой она стороне. Ланц далеко отсюда?

– Спрячь в ботинок. И никогда не носи больше одного. Бросаются в глаза. Первый же встреченный тобой… недобропорядочный человек отнимет их у тебя. – Верзила бесцеремонно взял ее за талию и закинул в седло, а сам запрыгнул назад. – Или топором оттяпает вместе с пальцами.

– Ой! – Ладонь с кольцами машинально сжалась в кулак.

– Меня зовут Морган. А тебя, малыш?

«Малыш?»

К сердцу хлынула волна тепла. Никогда в жизни она не удостаивалась ласковых прозвищ. В деревне ее дразнили пеньком и коротышкой, а кто-то из паломников в гостевой трапезной однажды со смехом окликнул ее «эй, украшение лужайки». Матушка Лиза потом объяснила, что это всего-навсего гномик – богатые горожане верят, будто раскрашенные глиняные фигурки сказочных существ в палисадниках приумножают богатство и оберегают его от чужих посягательств. Но все равно было обидно.

– Марго. М-м… Маргарита Ланье, – пролепетала Марго. Она затолкала кольца в голенище и, сгорая от смущения, обвила руки вокруг его пояса.

Морган вдохнул аромат ее волос, почувствовал у себя на шее пушистые кудряшки и вдруг понял, что никогда не забудет ни этих прикосновений, ни этого аромата, что никогда не сможет сравнить их с другими запахами и прикосновениями. Ладошки холодные, вся дрожит, челюсть отвисла до груди, глаза в кучку. Подсядет она в торговый фургон… Прихватят, как бездомную собачонку, и отдерут под первым же кустом. Хорошо, если тем и ограничатся.

Пару лет назад в Альсиммаке поймали подонка, который соблазнял юных девушек, а после сотворенных над ними мерзостей закапывал у себя в саду. Живьем. Убитые горем родители одной из пропавших девиц нашли в себе мужество отбросить страхи и суеверия и обратились за помощью к Сурам. Увы, поздно – к тому времени их дочь уже была мертва. Зато удалось спасти другую девушку. Маньяка, лысоватого обрюзгшего мужчину лет пятидесяти, застигли в дальнем углу сада, за кустами акации, с лопатой – он как раз трудился над могилой для очередной жертвы. Каула и Ринока вывели ее из дома бледную, дрожащую, в сорочке с кровавым пятном на заднице. Смерти девушка избежала благодаря Дару Риноки, но целительница потом сказала, что будет чудо, если бедняжка сможет иметь детей. Свои мерзостные деяния – отведав кулака Тайнера – маньяк слезливо объяснил тем, что ни одна из девушек не любила его по-настоящему. И получил за это второй удар – лопатой. Если бы не молниеносная реакция Тайнера, Морган раскроил бы подонку череп. Намерение, однако, не осталось незамеченным. Преступника отвели в дом, где он, пока ждали гвардию порядка, благополучно повесился. Никто не проронил ни слова, хотя все знали, что на этот шаг его подвигла не собственная воля.

Морган улыбнулся шелковистым кудряшкам. А вообще-то было бы забавно отпустить это дитя с доверчивыми голубыми глазами в нарядном платье и без штанишек в вольное плавание. И тайком красться следом. И засечь время, когда она окажется зажатой между деревом и проспиртованным телом какого-нибудь деревенского оболтуса. Будь он помоложе, будь рядом Бо, который прикрыл бы спину… Хороший урок, хотя, безусловно, жестокий. Но, может, именно такие и отпечатываются в мозгах на всю жизнь?

«Ах ты, старый дурак… Или старый козел?»

– Побеспокою тебя немного, – пробормотал Морган и, прижавшись к девушке, полез в седельную сумку. Плащ попался под руку сразу, но Морган несколько минут изображал, что никак не может найти его. Он закутал Марго, чем заслужил робкую полуулыбку и полный благодарности взгляд. Потом она попросила пить, и он снова потянулся к сумке, хотя фляжка была во внутреннем кармане плаща. Пока Морган занимался поисками фляжки, взошло солнце.

Покачиваясь в седле, Марго думала только о том, как бы ее снова не стошнило. Вот будет конфуз. Она согрелась, прохладный туманный воздух разогнал сонливость, но слабость и головокружение все еще беспокоили. Чтобы не провоцировать тошноту, она прикрыла глаза и стала глубоко дышать. Путь до деревни показался невыносимо долгим.

Едва они переступили порог таверны и Марго вдохнула въевшиеся в стены и пол сивушные флюиды, она всем своим существом прочувствовала: она дома. На одной из скамеек, наполовину задвинутой под стол, дрых парень в обоссанных штанах. Из его горла периодически вырывалось хриплое клокотание. Лужу под ним уже убрали. Щупленький белобрысый паренек лет десяти, драивший пол, выпрямился, замер с округлившимися глазами, а потом бросил швабру и юркнул в дверь за стойкой.

Морган жестом велел Марго занимать столик, и она забилась в угол, подальше от отвратительно булькающего парня. До нее донесся приглушенный топот ног и возбужденный крик мальчика: «Мама, там эти!» Странное отношение к тем, кто приносит тебе доход. Лицо вышедшей вскоре хозяйки излучало откровенную враждебность. Женщина смягчилась лишь тогда, когда заметила, что Морган не один. Спросонья приняла за грабителя? Они почти сразу же заспорили. Марго не могла понять о чем – Морган загородил женщину спиной и понизил голос, чем заставил и ее говорить тише.

Привалившись к стене, Марго прикрыла глаза. Что же такого было в ожерелье, что его потеря едва не стоила ей жизни? Быть может, дело вовсе не в магии и не в дороговизне жемчуга, а в угасшей привязанности? Марго не успела обдумать этот вариант – лица мягко коснулось теплое облачко с ароматом горной весны.

– Я на минуту. – Стоящий посередине столовой Морган коротко махнул в сторону двери.

«Надо же… Я чувствую его на расстоянии! Как Иштвана. Значит, чему-то научилась!»

Марго проводила его взглядом. Уверенные движения, властные жесты, повелительные интонации. И взгляд, вскрывающий все тайники души. Бездонный взгляд. В эти глаза можно погружаться до бесконечности. Раствориться в них. Или захлебнуться.

«Кто же ты?»

Одет как крестьянин. Рубашка из грубого льна, со шнуровкой на груди, довольно потрепанная и не первой свежести, плотные штаны болотного цвета и широкий кожаный пояс с ножнами – такие обычно носят охотники, но нож для охотничьего длинноват. Только вот не похож на крестьянина, хоть тресни. Слишком вежлив, слишком грамотная речь, слишком благородные черты… что-то неуловимое. Торговец? Пожалуй, нет. Те болтливы. И, ясное дело, не служитель церкви. Принадлежность к сообществу квадратных ребят с наморщенными лбами из гвардии порядка Марго отмела без раздумий.

Ее размышления прервал скрип половиц под торопливыми шагами хозяйки. Неожиданно легко для ее комплекции женщина подпорхнула к Марго и спросила полушепотом, не нужна ли ей помощь, а потом, не дожидаясь ответа, схватила ее за запястье.

– Пойдем, я выведу тебя через черный ход, и мы с мужем проводим тебя до дома. Где ты живешь?

Марго непонимающе уставилась на доброе мясистое, круглое лицо. Нет ни сил, ни желания расспрашивать, от чего ее намерены спасать. Твердый вежливый отказ встревожил хозяйку. Она помедлила, словно хотела добавить еще что-то, и наконец отстала. Марго осторожно потрогала скулу, пытаясь на ощупь определить размер и яркость синяка. Быть может, хозяйка решила, что это Морган ее избил? Высокий мужчина с мрачной застывшей физиономией вызывает робость, но вряд ли за этой каменной маской прячутся дурные намерения – он бы давным-давно привел их в действие. Ни убивать ее, ни грабить, ни клеиться к ней он явно не собирается.

Со стороны возлежащего на лавке парня донеслась возня. Именно сейчас ему приспичило проснуться! Марго замерла и уставилась в дощатый стол. Хоть бы не заметил! Чтобы стать невидимой, надо размазать свою Манну по окружающему пространству, слиться с ним и ни о чем не думать. Так учил Иштван. Люди, по его словам, реагируют на мысли: пребывай в безмолвии, и тебя не заметят. У него самого это, видимо, получается неплохо. А у нее… Грохот отодвигаемой скамейки и шарканье ног дали однозначный ответ. Марго вздохнула. Поскорее бы вернулся Морган!

Парень плюхнулся рядом, дыша в лицо перегаром:

– Кыс-кыс-кыс.

Опухшая физиономия и остекленевший, не омраченный ни единой мыслью взгляд. В Ланце такие ребята пасутся возле гостевой трапезной. Но ведут себя повежливее. Единственное, что они себе позволяют, – это попросить стакан воды или похмельных щей; батюшка Адриан благословляет прикармливать спившихся бедолаг освященной монастырской пищей. Марго оттолкнула протянувшуюся к ее груди руку с грязными обломанными ногтями. Соскочила со скамейки, одновременно пытаясь прикрыть декольте плащом, и запуталась в подоле. Парень вцепился в нее как клещ. Оба упали на колени. Хоть и ослабленный битвой с зеленым змием, это все же был крепкий крестьянский мужчина, и у Марго не хватало сил вырваться из щупающих ее клешней. Взгляд метался между парнем и дверью. Марго уже хотела закричать – хозяева-то точно услышат, – когда вбежал Морган. Ворвался вихрем. Его глаза сверкнули яростью. Голова парня, освеженная пинком под зад, начала медленно задираться вверх.

– Эт'твоя шлюш… – Оценив степень опасности, парень осекся, его пальцы разжались.

Морган молча взял его за шиворот и швырнул к двери. Виртуозно швырнул – во время полета парень не опрокинул собой ни одной лавки. Приземлившись, он начал пятиться на четвереньках и что-то неразборчиво мычать. Морган швырнул его еще раз, из двери. Некоторое время он отсутствовал: вероятно, был и третий бросок – через двор.

Морган вернулся с седельной сумкой под мышкой. Марго все еще сидела на полу и нервно шмыгала носом. Ее снова трясло.

– Все хорошо. Не бойся. – Крепкие теплые руки взяли ее под локти и помогли усесться за стол. – Я ничего не сломал, мэм! – громко успокоил Морган выбежавшую на шум хозяйку.

Им принесли по яичнице с кусочками помидора, хлеб и сыр. Марго с любопытством разглядывала тонкие дырчатые ломтики с мелкими вкраплениями лука, укропа и чего-то красного – то ли перца, то ли помидорных шкурок. У них в Ланце не варят сыров с пряностями. Хлеб тоже необычный – плоский и круглый, как лепешка, рыжеватый и с травами. Должно быть, они очень далеко от Ланца, раз кухня так отличается. Себе Морган взял пиво, а ей вересковый чай, что Марго сочла жуткой несправедливостью. Вряд ли пожадничал, скорее посчитал ее слишком юной для хмельного напитка. Марго обиженно надула губы.

– Чего эта женщина от тебя хотела?

– A? – Голос Моргана отвлек ее от изучения разломанного кусочка хлеба. Она в удивлении вскинула брови.

– Я видел в окно, как она с тобой разговаривала, – пояснил Морган, щедро намазывая горчицей ломоть сыра.

– М-м… – Несколько секунд Марго пыталась представить пожар, который разгорится во рту, если запихнуть туда столько горчицы за раз, и одновременно сообразить, как Морган умудрился высмотреть ее через окно, расположенное в другом конце залы. Для этого ему пришлось бы повернуть голову под прямым углом и прижаться щекой к стеклу. Да и то… Марго с сомнением покосилась на окно. – Она… странная. Предлагала сбежать через черный ход. Но не объяснила зачем. Предполагалось, что я знаю это сама. Мне с самого начала показалось… Нам здесь не очень-то рады, так ведь?

Морган неопределенно пожал плечом.

– Люди часто реагируют не на то, что творится у них перед носом, а на то, что они себе надумывают и воображают. – Бутерброд с горчицей отправился в рот. Лицо Моргана ничего не выражало.

Марго еще не успела распробовать яичницу, как хозяйка бухнула перед ними две тарелки с гречкой. Марго хотела поинтересоваться рецептом теста для хлеба, но неприязненные взгляды, адресованные Моргану, и небрежность, с которой хозяйка брякнула ему под нос, чуть ли не в тарелку, несколько монет, заставили ее проглотить вопрос. Морган равнодушно смел сдачу в карман. Должно быть, они с хозяйкой повздорили из-за денег. Слишком ранние посетители, подняли ее с постели, и она решила отыграться. Однажды, убирая посуду в трапезной для паломников, Марго слышала, как хорошо одетый мужчина жаловался соседям по столу, будто на постоялом дворе для горожан неоправданно задирают цены. Похоже, подобная практика повсеместна: для каждого гостя расценки свои.

Морган переместил в желудок содержимое своих тарелок с потрясающей быстротой, будто голодал несколько суток. Марго тоскливо наблюдала, как с той же скоростью убывает янтарная жидкость в его кружке, и разглядывала большие ладони с узловатыми пальцами. Иштван уверял, будто по форме руки и линиям на ладони можно узнать характер, род занятий и судьбу человека. Помнится, он даже рисовал какие-то картинки. Как бы они сейчас пригодились! На правой руке вместо мизинца и безымянного пальца торчали короткие обрубки. Марго так и застыла с вилкой. Почему-то она заметила это только сейчас. Обрубки скрылись под пальцами левой руки. Подняв глаза, Марго обнаружила, что Морган следит за тем, как она рассматривает его покалеченную кисть.