Текст книги "Божественное безумие"

– Давай, но будь осторожнее, девочка моя, – напутствовал дочь король.

Прекратив пикировку с братьями, Элия выбралась из заполоненной родственниками комнаты и через коридор проследовала к месту заключения Лейма. Вежливо стукнув в дверь для предупреждения о визите, богиня бесстрашно вошла внутрь.

– Я вернулась, – промолвила принцесса, сделав шаг вперед.

Легкие полы пеньюара разошлись, демонстрируя стройную ногу в чулке с ажурным верхом, обутую в туфельку на остром высоком каблуке-стилете. Богиня ступала завораживающе плавно, словно вышедшая на охоту большая кошка. Каждое движение ее совершенного тела, тонкий аромат духов, взмах длинных ресниц, призывный огонь глаз, легкая тень румянца на скулах, влажные губы, вздымающаяся при дыхании грудь говорили на языке, понятном любому мужчине, и в иных речах не было нужды.

– Ты сделала из меня пленника. Зачем? – процедил сидевший на тахте Лейм, пожирая Элию яростным, полным неудовлетворенного желания взглядом. Рефлекторно сжавшаяся рука раскрошила в щепки один из деревянных набалдашников на ножке тахты.

– А как ты думаешь? – промурлыкала богиня, медленно приближаясь к воинственному кузену и покачивая бедрами. – Чтобы посмеяться? Чтобы помучить? Чтобы подразнить, подстегнуть твою злость, разгорячить? А может, чтобы прийти и остаться сейчас?.. Какой вариант тебе нравится больше?

– Все, – рыкнул Лейм, взметнувшись с тахты, и жестко прижал красавицу к себе, не позволяя ей даже шевельнуться. Жаркие руки и губы зашарили по телу богини.

– Я хочу, чтобы ты разделся. Сейчас, – чувствительно прикусив зубами мочку его уха, прошептала Элия мужчине, выгибаясь всем телом и не делая ни малейшей попытки освободиться. – Сними все! Хочу видеть твое обнаженное тело!

– Хочешь? – ответный шепот принца походил на глухое рычание дорвавшегося до мяса голодного льва.

– Да, – выдохнула богиня любви, поглаживая грудь мужчины сквозь рубашку, царапая ее острыми ногтями. – Сделай это!

– Хорошо, но потом я раздену тебя, – пригрозил Лейм, учащенно дыша, отступил на шаг и, не отрывая от принцессы глаз, расстегнул цепочку пояса, тот упал на ковер. Избавившись от цепи, бог сорвал алую рубашку, сбросил сапожки, брюки… Элия взяла руку принца в свои, медленно провела ноготками по ладони и, стянув с указательного пальца перстень с рубином, бросила на кучу одежды, потом вынула из-за уха кузена веточку. Потом она потянулась, сдернула с тахты роскошное светлое покрывало и накинула на вещи принца, закрыв их целиком.

– Закрой глаза, ложись и не двигайся, – снова приказала Элия. С силой, впиваясь ногтями в кожу, потянула кузена на тахту, толкнула на ложе. Лейм с хищной усмешкой позволил ей увлечь себя, длинные ресницы прикрыли глаза. Напряженные мышцы подрагивали, но бог покорно упал навзничь, закинув руки за голову.

Богиня присела рядом, принялась нежно, на сей раз совсем не пытаясь поцарапать или ударить, поглаживать лицо, плечи, грудь молодого родича и звать:

– Лейм, милый, солнышко мое, кузен, где ты, вернись! Пожалуйста! Сладкий мой, мальчик мой дорогой! Где же ты, в каких безднах заплутал? Лейм…

Учащенное дыхание мужчины, возбужденного близостью темпераментной красотки, неожиданно резко успокоилось. Распахнулись зеленые, как листва, знакомые глаза, из которых ушел яростный пламень. Первый взгляд, брошенный на Элию, был полон радости, но почти мгновенно принц сообразил, что он абсолютно гол и возбужден, а кузина, ласково окликающая его, скорее раздета, нежели одета в совершенно восхитительный наряд. Слабый отблеск красного мелькнул в яркой зелени, и, уловив, в чем дело, Элия поспешно сменила завлекательные одежды на широкие брюки и рубашку, а Лейма заботливо накрыла одеялом.

– Как ты себя чувствуешь, милый? – со строгой заботой вопросила богиня, сразу став похожей не на дивное воплощение сексуальной мечты, а на бдительную сиделку.

– Словно после тяжелого похмелья или долгого сна, – выдохнул принц. – Голова весит больше чугунного ядра и гудит, как колокол в большом руданском соборе. Элия, что случилось? Я… э-э, ты… – окончательно смешавшись, молодой бог замолчал, не в силах вымолвить ни слова.

– А что ты помнишь? – ответила вопросом на вопрос женщина. – Попробуй аккуратно окунуться в воспоминания. Начни с открытия маскарада, но если почувствуешь дурноту или какие-то иные подозрительные ощущения, не мучай себя, возвращайся к настоящему.

Лейм присел на постели, стыдливо прикрываясь одеялом, и сосредоточился на задании кузины. Мало-помалу лицо мужчины начало приобретать пепельно-серый оттенок. От огня страсти не осталось и следа. Бог вцепился в руку кузины, словно в спасительный якорь реальности, и горячечно прошептал, будто пытался выбросить сказанное из памяти:

– Вся память в красных тонах. Я жутко злился на балу, приревновав тебя, убил демона, дрался с Повелителем Межуровнья, бил Нрэна… Элия! О Творец, как же все это может быть? Я не понимаю!

– Я тоже, дорогой, – со вздохом согласилась богиня, поморщившись от боли, и попросила: – Продолжай.

– Ты остановила драку, увела меня с бала и заперла здесь. Спасибо! Я пытался выйти и был готов разнести все, отомстить тебе и другим за предательство. Потом ты вернулась и… – Лейм поперхнулся воздухом, из пепельного стал ядрено-розовым и резко закончил экскурс в воспоминания одной фразой: – …каким-то образом привела меня в чувство.

– Все так и было, родной, – согласилась принцесса, ероша волосы младшего брата.

– Что со мной случилось, Элия? Ты знаешь? – жалобно вопросил бог, комкая одеяло, как мальчишка, которому привиделся кошмар.

– Нет, мы не знаем, малыш, но обязательно во всем разберемся, я тебе обещаю, – ответила богиня, прижимая кузена к себе и укачивая его в объятиях.

– Мне страшно, – честно шепнул Лейм на ухо кузине, именно так он, будучи совсем малышом, рассказывал ей о своих жутких ночных кошмарах.

– А уж как братья-то всполошились, – Элия подпустила в голос легкой насмешки, стараясь немного взбодрить перепуганного родича. – Маленький кузен вышел на тропу войны и набил морду Злату и Нрэну! Спасайся, кто может! Будь уверен, родной, наш общий страх – лучший стимул для детального разбирательства в причинах твоего помешательства.

– А как Нрэн, Элия, я сильно ударил его? – спохватился Лейм. Ему помнилось, что стукнул старшего брата пусть и между делом, но от души и сердца, припомнив надоедливые опекунские поучения, ревность к Элии и что-то совсем уж странное, принц еще не разобрался в том мимолетном ощущении, однако более всего оно походило на застарелое надменное превосходство.

– Сломана рука, нос в лепешку, шишка на затылке размером с кулак Кэлера, – не стала скрывать правды богиня, полагая, что лучше осведомить кузена о его новых уникально-убийственных способностях. Подвернись Лейму под горячую руку кто-нибудь менее выносливый, чем Нрэн, никаких вопросов о травмах просто не возникло бы, беспокоиться стоило бы лишь о кремации останков. – Даже Кэлер не смог залечить раны полностью.

– О-ох, – потрясенно выдохнул Лейм, прикрыв ладонями лицо и пытаясь осмыслить причиненный урон. – Как же я так…

– Сама хотела бы знать, – печально усмехнулась богиня. – Мы постараемся понять. Попробуй теперь, дорогой мой, припомнить не только свои действия, но и ощущения во время последних событий, сознавал ли ты себя, не было ли на периферии сознания какого-то чуждого присутствия, попыток вмешательства и корректировки поведения. Будь осторожен. Если возникнут какие-то подозрительные ощущения, немедленно прекращай попытки.

Лейм с готовностью закивал и вновь сосредоточился на погружении в воспоминания. Осторожно, как и просила сестра, мужчина затронул эмоциональный слой памяти и заговорил, озвучивая возникающие в сознании образы:

– Нет, ничего чуждого, никакого насилия над собой я не ощущал. Все переживания воспринимались как мои собственные. Я четко осознавал все происходящее. Чувствовал злость, раздражение. Звучит абсурдно, но мне казалось, что все должно быть именно так, как желаю я, я должен получить все, что хочу. И только так правильно, не иначе! Во имя моей прихоти оправданы любые слово, жест, поступок. Я действовал, сообразуясь только со своими стремлениями, и ничто иное – ни жизнь братьев, ни тем более прочие ничтожные существа – не имело значения, – вздохнул Лейм. – Я презирал эти слабые и никчемные создания… Я… я чудовище, Элия?..

– Конечно, как и все мы, – спокойно отозвалась богиня. – Но в данном конкретном случае еще надо разобраться, уж больно нетипичным оказалось твое поведение для чудовища с профессиональным призванием к романтике и технике. Пока известно только одно: состоянию агрессии присуща частичная цветовая зависимость. Трансформация цвета глаз и резкое изменение поведения могло быть спровоцировано и усугублено яркими красками маскарада, среди которых преобладали красные оттенки. Конечно, всё этим не объяснишь, но советую пока избегать раздражающих цветовых комбинаций. Похоже, я смогла привести тебя в норму, только изолировав от действующих на нервы одежд. Но, сам понимаешь, сладкий мой, пока мы не выясним, что с тобой творится и как можно помочь, тебе лучше оставаться тут, под защитой заклятия.

– Понимаю, другого выхода нет, – понурился Лейм.

– Если тебе что-то нужно: одежда, вещи, книги, еда, – только попроси, все принесем. У комнаты неотлучно будет находиться кто-то из братьев. Заглянет Источник, попытается досконально просканировать твои тонкие структуры. Может быть, ему удастся что-то нашарить. А мне пора, дорогой. Вспомнишь что-то еще по поводу своего…

– Безумия, – глухо подсказал Лейм.

– Недуга, – тактично возразила принцесса, – расскажешь.

– Спасибо, Элия, – грустно улыбнулся молодой бог.

Богиня погладила его по гладкой щеке, поцеловала и, перед тем как исчезнуть, прихватив с собой красные одежды кузена, прошептала на прощанье:

– Мы во всем разберемся, мой милый, верь!

С помощью телепортационной петли принцесса снова перенеслась в комнату наблюдений к сосредоточенно следящим за процессом усмирения Лейма родственникам (ведь по сути своей даже Элегор, если верить гадальной доске, приходился богине братом). Джей переместил свою шляпу на колени, почти демонстративно прикрывая причинное место. Чересчур учащенное дыхание, подозрительно яркий блеск старательно отводимых глаз и иные признаки подсказали Элии – все принцы, а не только белобрысый развратник, внимательно следили за происходившим в «клетке». Безусловно, они намотали на ус каждое слово из беседы богини с Леймом, но анализировать все сказанное пока могли с трудом. Слишком велико было воздействие богини любви на окружающих, когда Элия действительно хотела произвести впечатление.

– Да, от твоей силы иногда бывает польза не только тебе, леди Ведьма, – нарушил молчание задиристый голос Элегора, впечатленного концертом, а самое главное, реакцией на него мужчин. – Кстати, теперь-то я могу пойти к Лейму? Он на народ больше не бросается.

– Нет, герцог, – отрезала богиня, прищелкнув пальцами. – Мы не знаем, насколько долговременным будет сие улучшение и чем обернется.

– Я не боюсь! – горячо воскликнул бог, тряхнув челкой.

– Вот уж в чем тебя никогда нельзя было заподозрить, так это в грехе трусости и нерешительности, дружок, – смиренно согласилась Элия, не без сочувствия взирая на порывистого мужчину. – Впрочем, твоя готовность первым лезть в пекло, не думая о последствиях или явно желая вызвать самые худшие из них, зачастую ничуть не лучше чрезмерной осмотрительности. Мы не меньше тебя переживаем за Лейма и хотели бы его утешить. Не забывай, он, конечно, тебе – друг, но нам – родич. Вот только никто пока не в силах спрогнозировать, какие именно жест, слово или иной, ничего не значащий на первый взгляд стимул могут спровоцировать ремиссию и возврат к враждебному поведению. Оттого я и требую воздержаться от контактов с Леймом, а не из природного жестокосердия, как ты, разумеется, уже решил для себя и начал негодовать на вредную леди Ведьму. В любой момент состояние кузена может ухудшиться, и никто не в силах предугадать, когда это произойдет.

– А ты? – из своего угла за диваном подсказал Ноут, всегда опасавшийся Элии, а после применения кузиной в его присутствии своих божественных способностей начинавший дрожать с удвоенной силой. Для родственников, привычно воспринимавших принца как музыканта с тонкой душевной организацией, его поведение не казалось сколько-нибудь странным, а вот Элия, знавшая другого Ноута, не менестреля, а безжалостного, холодного как клинок убийцу, неизменно удивлялась реакции кузена.

– Увы, дорогой, столь точные прогнозы не по моей части, – принцесса одарила мужчину такой ослепительной улыбкой, что он поспешил заткнуться и больше не вызывать огонь на себя. – А посему, Элегор, сядь, захлопни рот и поищи более оригинальный способ самоубийства без нашего непосредственного участия. – Нет, – поймав взглядом готовые раскрыться для нового возражения уста Элегора, продолжила богиня, словно читая мысли приятеля, и, подойдя поближе к нему, твердо заявила: – Лейм не исцелился окончательно, это факт. Повторяю, ему может стать хуже в любой момент, и даже вас, герцог, я не желаю видеть в эту минуту рядом с кузеном.

– Так то ты, дорогая, – тихо и почти мечтательно шепнул Мелиор, любуясь своим безупречным маникюром. Сие зрелище сейчас устраивало его куда больше, чем вид нетерпеливо стремящегося в пасть к смерти Элегора, ведь герцога все равно туда не пустят.

– А чем Источник-то сможет помочь Лейму? – не внял совету Элии идейный мужчина. Он продолжал упорствовать в своем желании докопаться до сути происходящего любой ценой и никак не желал мириться с лимитом на риск, установленным богиней.

– Мне надо знать, не происходят ли в его душе и иных тонких структурах какие-то мутационные изменения, не видимые нам, но заметные Силам, – занимая свое кресло, промолвила женщина. – Будут результаты, тогда начнем выдвигать гипотезы.

– Разумное предложение, – согласились маги. Джей и Рик энергично закивали, попутно соревнуясь друг с другом, кто кого «перекивает».

– У тебя что-то на уме, дочура, – почуял подвох король.

Он вперил в принцессу такой подозрительный взгляд, под которым любой другой, менее привыкший к общению с грозным монархом Лоуленда, неизменно признался бы во всех совершенных и несовершенных преступлениях, заложив не только себя, но и всех друзей, соседей, знакомых и родственников до седьмого колена.

– Сначала резолюция Источника, – не моргнув глазом, твердо заявила богиня, откидываясь на спинку кресла. Герцог передернул плечами и бухнулся на ковер рядом с леди Ведьмой. Не то чтобы ему хотелось сидеть именно тут, зато все принцы немедленно принялись мерить наглеца недобрыми взглядами. – Я бы на месте Сил не мешкала, возможно, у нас в запасе не так уж много времени.

– Конечно, я все проверю, – опасливо подтвердил Источник и еще сильнее ужался в объемах.

Глава 5
Опасное наследие

Спорить с Элией Силам показалось опаснее, чем отправляться в пасть к спящему дракону, каковым им представлялся Лейм. Дракон-то может и дальше дремать, а разгневанная принцесса вот она, и страшен ее гнев не тем, конечно, чего опасались принцы, а острыми, язвительными выпадами, больно ранящими нежные чувства Сил. Словом, Источник испустил легкий вздох: «М-мне очень не хочется идти, но ради тебя, богиня, я на все готов!» – и перенес свое «тело» в комнату к богу романтики, понуро сидящему на тахте. Тактично откашлявшись, хоть от роду не имел ни горла, ни легких, «засланец» позвал:

– Принц Лейм!

– А, Источник! – почти обрадовался компании изолированный принц. – Элия сказала, ты должен меня осмотреть.

– Ага, – облегчение Сил от того, что не придется подбираться к сути вопроса окольными путями, преодолевая сопротивление бога, было не только физически ощутимо, но и визуально заметно – яркие искорки зеленого цвета заплясали по небольшому желтому шару. Он даже несколько увеличился в размерах. – Я быстро, будет ничуточки не больно!

– Давай, – коротко попросил принц, подтягивая ноги к груди и обхватывая их руками, словно ожидающий важных вестей ребенок. – Только если у меня какие-то отклонения обнаружишь, сразу скажи, пожалуйста!

– Хорошо, – с немногословной торжественностью пообещал Источник и приступил к операции, выбросив из своего шарообразного тела протуберанцы по направлению к богу. Они заколыхались в нескольких десятках сантиметрах над Леймом и вокруг него, началось детальное считывание информации с тонких структур.

Боги и сами были способны к подобным ментальным трюкам, но широкого применения нигде, кроме целительства, эти таланты не находили. В повседневной жизни «читать» низшие создания не возникало никакой нужды, одного взгляда бога оказывалось достаточно, чтобы составить емкое представление о человеке, а изучать его более подробно не было никакого интереса. Раз-другой полюбуешься, а потом надоест. Не станет же, скажем, человек пристально рассматривать каждого воробья на большом кусте? Что в них такого, в этих воробьях? Птица – она и есть птица.

Равные по силе боги ограничивались беглым восприятием, дававшим весьма целостное понятие о сути другого. А мелочные детали… К чему? Так ли уж важно знать цвет подштанников собеседника, если можешь спокойно изучить фасон его верхней одежды? И стоит ли, любуясь цветущим лугом, тщиться разглядеть на нем каждую травинку?

Словом, низших боги почти игнорировали, равных осматривали поверхностно, бегло, а высшие существа вроде Сил или иных созданий Творца были недоступны для божественных способностей к сканированию.

Поэтому, не зная наверняка, что творится с Леймом, богиня и попросила о проверке Источник, способный не только осмотреть принца, но и заметить мельчайшие отклонения в его тонких структурах. Регулярно обновляемая память об их прежней конфигурации всегда была к услугам Сил не только благодаря постоянному контакту с богом, но и благодаря возможности заглянуть в ИК (Информационный Код), ибо доступ к собранию оных для Сил был куда шире, чем для богов.

– Спасибо, Лейм, – по завершении короткой процедуры поблагодарил Источник весьма доброжелательным, хотя и малость озадаченным тоном, втягивая протуберанцы назад, в сияющий переливчатым светом шарик скромного формата.

– Что ты нашел? – с мазохистским стремлением узнать все самое худшее как можно скорее жадно спросил бог.

– Э-х-м, – замялись Силы. Шарик малость потускнел и пошел задумчивыми серо-синими тонкими полосками.

– Все настолько безнадежно? Я сумасшедший с распадающейся структурой души? – выдвинул принц наихудшее из всех пришедших ему в подчас чрезмерно умную голову предположений, сжав одеяло так, словно выдавливал из него несуществующий сок. Терзал он бедную ткань с такой силой, что будь она способна выделять жидкость, непременно это сделала бы. Гордое отчаяние молодого бога было подобно состоянию воина, плененного жестокими варварами и ожидающего неизбежных пыток.

– Нет! – испугался таких предположений Источник Лоуленда. – Ничего подобного! Никаких заклятий душевных недугов или иных злобных чар на тебе нет! Я только сам пока не очень понимаю, что именно заметил, на первый-то взгляд все, как обычно…

– А на второй? – поторопил Лимбер растекшиеся мыслью по древу Силы, стукнув кулаком по стене.

– Мне кажется, видимых изменений в плетении тонких структур нет, но сам узор приобрел другие, порой едва уловимые, а порой и довольно заметные акценты, – дернувшись, как если бы кулак пришелся по его энергетическому телу, попробовал объяснить Источник. – Словно что-то раньше было в тени, а теперь проявилось неожиданно ярко, как монета, повернувшаяся обратной стороной… Нет, я не могу истолковать произошедшее.

– Странно, – задумался Лейм, его колоссально работоспособный мозг получил плодородную почву для размышлений на любимейшую из тем: «Что со мной не так?»

Пользуясь воцарившейся тишиной, Источник пробормотал: «Ну я пойду, до свидания!» – и проявился прежним золотистым шариком в комнате, ставшей залом совещаний для королевской семьи. Правда, от перемещения энергетического тела новых идей ни у Сил, ни тем более у принцев не возникло. Зато в помещении возник совершенно целый Нрэн, уже без повязок на лице и руке.

– Смотри-ка, Лейм очнулся, и тебе полегчало? – подскочив на подоконнике, обрадовался Рик, углядевший кузена на долю секунды раньше остальных.

– Нет, меня вылечила Бэль, – честно признался воитель. Пусть на лице его лежал отпечаток недоверчивого удивления, но педантичный, принципиальный и справедливый бог привык доверять фактам, поэтому на удивленные возгласы родичей соблаговолил ответить почти подробно: – Она применила чары общего исцеления и метод наложения рук. Сестра трижды повторяла заклятие, пока оно не обрело полную силу и окончательно не излечило все травмы от синяков до переломов.

– О Творец, Нрэн, девчушка-то хоть жива после такого напряга? – мигом встревожился заботливый Кэлер, соображая, стоит ли кидаться к сестренке прямо сейчас, чтобы откачать перетрудившуюся маленькую колдунью. – Расход энергии неимоверный, а она даже из Источника по-хорошему пока зачерпнуть не может, ты же ее к инициации пока не сподобился допустить!

– Потому что рано. С Бэль все хорошо, сейчас она спит, – отчитался бог войны. – Магия ей далась тяжело, но я следил, чтобы девочка не надорвалась.

– Не послать ли к ней и Лиенского? – «благородно» предложил Энтиор с наилюбезнейшей из улыбок и глумливой насмешкой в чудных бирюзовых очах.

– Спасибо, обойдусь! – категорически отказался герцог, не поворачивая в сторону подначивающего его вампира головы.

– Надеешься избавиться от двух проблем разом? – ухмыльнулся во весь подоконник догадливый Джей. – Либо крошка вусмерть залечит Элегора, от усталости перепутав чары, и сама надорвется до полусмерти, либо еще какой счастливый шанс выпадет?

Энтиор улыбнулся еще раз, ответив брату многозначительным молчанием, длинные ресницы темным пологом опустились на глаза, словно принц уже видел перед собой это чудесное зрелище.

– Целительная сила малышки победила в серьезном поединке. Если учитывать законы магии и могущество Лейма, то она могла это сделать только при одном условии, – игнорируя обычную перебранку родичей, задумчиво констатировала Элия и осмотрела воина пристальным, почти хозяйским взглядом, от которого на его щеках появилась призрачная тень румянца, а в желтых глазах загорелся огонь, не имеющий ничего общего с интересом к интеллектуальной беседе.

– Да здоров он, сразу видно, – не утерпев, ехидно хмыкнул Рик. – А вот как мы ему сейчас расскажем о чулках и туфельках на шпильках, которыми ты лечила Лейма, еще больше взбодрится.

– Каких чулках? – разом напрягся Нрэн, а свет в глазах разгорелся до такой степени, что с лихвой перекрыл бы мощностью фары внедорожника.

– Аж-журных-х, – с мечтательным придыханием протянул Кэлберт, – и че-ерном пеньюаре…

– Спасибо, дорогие, за заботу, – ласково поблагодарила Элия языкастых родственников, на секунду положив ладонь на бедро стоявшего рядом Нрэна, – но и без ваших стараний темперамент этого мужчины меня более чем устраивает, не следует более распалять его воображение, оставьте что-нибудь и на мою долю.

Теперь, раздраженные очевидным намеком на привилегии Нрэна, нахмурились братья, походя сообразив, что работали сейчас исключительно к выгоде богини, хотя подразнить корчившего из себя недотрогу-стоика бога войны было весьма приятно.

А пока мужчины издевались над Нрэном, Силы успели получить дополнительную информацию.

– Принцесса Мирабэль – богиня исцеления! – ликующе (а как не радоваться, когда богиня впервые по-настоящему проявляет себя!) провозгласил Источник, рассыпавшись пестрым потоком искр и запрыгав по комнате разноцветными и разнофигурными зайчиками чистой энергии, устроив своего рода бездымный и бесшумный фейерверк в отдельно взятой комнате. – Я свидетельствую! Ее дар проявился в достаточной мере, чтобы стать сутью!

– Интересно, девочке будет присущ только этот божественный талант? – задался вполне уместным вопросом Эйран, бог магии и управления, зная, что его уникальные родственники тоже имеют по несколько талантов божественного уровня, а появление первого дара иногда сопровождается побочным излучением, по которому можно предсказать потенциально имеющиеся таланты.

Источник как-то резко свернул мельтешение, сияние и отключил звуковое сопровождение, состоящее из триумфальных подвизгиваний. Вел он себя так, будто его поймали на горячем.

– Говори уж, – обреченно дозволил Лимбер.

– Есть еще один нераскрытый потенциал, близкий к проявленному и… но, возможно, я почувствовал неверно… – издалека и с хорошего начал Источник, но ему не дали ходить кругами, настойчивое ожидание богов стало настолько физически ощутимым, что Силы раскололись практически сразу: – Э-эм… богиня мятежа.

– Этого следовало ожидать, – раздувая ноздри, процедил Энтиор с пренебрежительным фырканьем, за которым скрывалось откровенное возмущение воспоминаниями о проказах Бэль: как она выпускала из клеток пойманных им зверей, освобождала и прятала мальчиков-рабов, ломала и крала рабочие инструменты вроде дорогих луков, арбалетов, ножей, даже кое-что из пыточного арсенала.

Нрэн ничего не сказал, только кивнул с хмурой обреченностью. Очень не хотелось верить в правоту Сил, однако мрачные предчувствия бога говорили о том, что поверить все-таки придется. Ничем иным он не мог объяснить столь вопиющее непослушание, склонность поступать прямо противоположным рекомендациям старших образом и противоречивость характера сестры. Однако всех остальных родственников, не столь зацикленных на воспитании Мирабэль, сообщение Источника весьма позабавило. Они порадовались ее дару целительства и ничуть не огорчились прогнозу бурного грядущего.

– Пускай, веселее будет, – беспечно заявили Джей и Рик, озвучивая общее мнение, с которым после некоторых колебаний согласился даже король Лимбер, решив несколько позже (лет через двадцать-тридцать) строго поговорить с племянницей и довести до ее сведения запрет на организацию восстаний-революций-забастовок и прочих развлекательных мероприятий в Лоуленде и его окрестностях.

– Интересно, а наша юная врачевательница мозги Лейму вправить не сможет? – в шутку задумался Клайд, массируя лоб. Уж очень не хотелось ему сторожить буйного брата сутки напролет в пересменку с Эйраном. – Вот и решились бы наши проблемы.

– Источник, скажи, по-твоему, Лейм болен? – неожиданно задала богиня вопрос в лоб. – Можно ли считать изменение акцентуации его структуры болезнью?

– Нет, – так же прямо ответили Силы. – Но что-то ведь с ним происходит. Может быть, мне не хватает могущества понять – что?

– Не исключено, – согласилась принцесса и замолчала.

– Детка, ты ничего не забыла? – осведомился король, подходя к дочери и опуская ей на плечо тяжелую ладонь.

– Что именно? – вынырнула из задумчивости богиня.

– Рассказать нам о своих догадках, ты собиралась сделать это после того, как Лейма обследует Источник, – мрачно напомнил Лимбер, не опуская руки.

– Ой, мамочки! Вот и еще одна пациентка для Бэль, – хватаясь за тяжелые занавеси, чтобы не упасть, запричитал Джей, ерзая на подоконнике. – Страдающая склерозом богиня любви. Или… нет, никаких врачей и целителей, пускай страдает, – сообразив, каким образом это можно обернуть к своей выгоде, тут же быстро поправился принц. – Мы ей всё сами напоминать будем.

– Всё-всё! – встопорщив усы и забив хвостом, с энтузиазмом подхватил Рик с соседнего окна, мигом уловив, куда клонит хитрюга-брат. – Всё, что было…

– А уж тем более чего не было, – хохотнул Клайд, хлопнув ладонями по коленям.

Лимбер нахмурился и пронзил остряков мрачным взглядом. Пригнувшись под его тяжестью, боги поспешно заткнулись. Джей подхалимски изобразил пантомиму закрывания рта на множество запоров, все услышали даже характерные щелчки, а Рик – звуки зашивания губ иголкой размером с палец, разумеется, шелест протягиваемой сквозь живую плоть нитки тоже был вполне реалистичен.

– Что ты хочешь, отец, даже за секунду до смерти всего сущего они найдут повод для веселья, – снисходительно вступилась за братьев принцесса. – И, наверное, лучше уж пусть сыплют шутками, чем подходят со всей серьезностью к каждой мелочи, утомляя нас вопиющим педантизмом. Так жить куда приятнее.

– Точно-точно, – вновь с готовностью затрещал белобрысый вор. – Мы такие уникальные и замечательные, что без нас ваше существование было бы беспросветной серостью и скукой!

– А вот теперь действительно замолчи, – попросила богиня, и принц с готовностью умолк.

В комнате воцарилась тишина, такая, что с трудом верилось в способность мужчин ее соблюсти. Посвящение в тайну было одним из немногих условий, способных побудить принцев Лоуленда внимать молча.

– Не так давно Кэлер и Элегор вместе побывали в Бартиндаре, – издалека начала богиня. – Поместье в Вальморе, унаследованном герцогом от некоего дальнего родственника. Брат думал приобрести у Лиенского это живописное местечко с чудесным, пусть и слегка запущенным яблоневым садом.

– Уже не запущенным, – довольно прогудел принц, однако в зеленых спокойных глазах бога появилась тень настороженности.

– Герцог устроил Кэлеру экскурсию по дому, и вот в одной из комнат они случайно, хоть я и не верю в случайности подобного рода, раздавили подарок русалок, врученный им впечатленными романтическими песнями («Только песнями?» – ухитрился шепотом удивиться Джей) хвостатыми дамами, – магическую жемчужину. Ее порошок вызвал к жизни странное видение – воспоминание о событиях, запечатленных в памяти поместья. Они увидели дружескую беседу между покойным хозяином поместья и… Жнецом.

Лимбер, в отличие от своих детей еще не слыхавший сего занимательного рассказа, нахмурился, пытаясь переварить информацию. Нигде и никогда король Лоуленда не сталкивался с упоминанием о возможности дружеских отношений Жнеца с кем бы то ни было, да и сами упоминания об этих страшных Слугах Творца встречались не часто. Впрочем, мужчина не стал перебивать дочь и продолжил внимательно слушать ее.

– Исходя из «подслушанного» разговора, мы поняли, что Жнец, очень дороживший дружбой с владельцем Бартиндара, ранее имел семью, детей, но, будучи призван высшим долгом, окончательно оставил их. Поэтому одинокому служителю Творца так дорого было понимание, тепло друга, и так гневался он на свои участь и долг, повелевавшие ему оборвать жизнь единственного близкого человека. Но не подчиниться Воле Творца не мог. Хозяин Бартиндара умер от его руки.

– Грустная история, – резюмировал Лимбер. – Однако я так и не уяснил ее связи с недугом Лейма, не хочешь же ты сказать, будто на парня навел порчу Жнец?