Текст книги "Трое из Города"
Автор книги: Юлия Галанина
Жанр: Детская фантастика, Детские книги
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Глава вторая
На следующее утро весь Город провожал Короля, отправляющегося на День Весеннего Солнца в соседний город Аквилон, один из центров Союза Королевств.
По обычаю, раз в три года он должен был встречать Праздник там, в храме Четырех Солнц. С ним поехала большая свита придворных, горожан и солдат: многие хотели побывать в Храме, своими глазами увидеть, как Весеннее Солнце зажигает огонь на вершине Черного Камня и потом долго-долго рассказывать об этом всем друзьям и знакомым.
Большая Площадь была запружена людьми, повозками, синодонтисами и панаками.
Надо сказать, что синодонтисы, панаки и королевский птеригоплихт: упряжные животные и скакуны Союза Королевств – были очень необычными.
Легенды говорили, что они вместе с людьми вышли из воды на сушу. Но, в отличие от изменившихся со временем людей, сохранили свой первоначальный рыбий облик.
Все существа, вышедшие из воды Там, Где Всегда Тепло, кроме людей и нескольких мелких зверюшек, передвигались одинаково: они скользили над землей.1
Как выглядели синодонтисы и панаки? Так же, как и свои водные родственники, только были значительно крупнее.
Обычный синодонтис был размером с небольшой бочонок (в каком солят капусту на зиму), положенный на бок. Если к такому бочонку приделать хвост и плавники, то получится вылитый синодонтис. А уж раскраска у них была самая разнообразная: с белыми пятнышками по темному туловищу; с продольными или поперечными полосками; с большими черными пятнами по светлой шкурке – в общем, на любой вкус!
Правду сказать, на самом деле никто и никогда не называл синодонтисов их настоящим именем.
Во-первых, само имя было куда длинней владельца, а во-вторых (и это главное) имели резвые бочонки с хвостиками одну милую привычку: как только с них снимали упряжь, они начинали резвиться, переворачиваться с бока на бок, крутиться колесом, а то и вовсе скользили брюшками кверху и не желали возвращаться в нормальное положение.
Глядя на их выкрутасы, язык сам выговаривал: перевертыши!
Из-за малого размера перевертыши не попали в скакуны. Их по несколько штук зараз впрягали в повозки или плуги, и они честно трудились на полях и дорогах.
Деревенские мальчишки развлекались тем, что соревновались в езде на перевертышах. Победителем выходил тот, кому дольше всех удавалось удержаться на спине своего скакуна – а перевертыши так и норовили опрокинуть непрошеных седоков, да не куда-нибудь, а непременно в грязную лужу!
Ну а взрослые, серьезные люди ездили на панаках: это были уже настоящие верховые животные, легко поднимающие одного, а то и двух человек.
Размером панаки были с хороший диван, ростом – с обеденный стол, а телом очень напоминали пологий холм: от плоской головы туловище плавно поднималось вверх, к спинному плавнику, реющему как флаг на кургане вождя, а потом “скатывалось” вниз, завершаясь большим хвостовым плавником.
Из-за того, что спинной плавник располагался у панаков близко к хвосту, на передней части спины было много свободного места, куда и крепили седло. По крепким боковым плавникам (чем-то даже похожим на крылья, когда панак расправлял их, паря над землей), ездок легко добирался до стремянной площадки и вскакивал в седло.
Всем были хороши панаки, но и в их характере имелась своя “ложка дегтя”: они легко впадали в ярость и обожали драться друг с другом. Поэтому обязательной деталью сбруи были фигурные защитные пластинки-щитки, не позволявшие панакам во время езды видеть что-нибудь, кроме дороги.
По преданиям жителей Союза Королевств, панаки и перевертыши вместе с изгнанниками-людьми покинули место Там, Где Всегда Тепло.
А у Короля был свой, особый скакун – один-единственный во всем Союзе Королевств. Он был очень похож на панаков обликом, но в несколько раз больше их. Лет пять назад его подарило какое-то заморское посольство, и где водятся подобные красавцы – не знал никто.
Это был птеригоплихт.
Когда он появился в Городе, акватиканцам очень понравилось, что их Король будет ездить на великане, подобного которому нет в соседних государствах, но поначалу никто не мог толком выговорить его названия. Целую неделю бедного птеригоплихта склоняли на все лады, но потом кто-то догадался поделить заморское слово на две части.
Птериго – плихт.
И сразу стало легче запоминать! В длинном “птериго” слышалось плавное движение, а в коротеньком “плихт” наоборот, что-то быстрое и резкое. А все вместе получалось, словно кто-то подскользнулся и плюхнулся: птериго-плихт!
И теперь жители гордились, что у Короля не просто необычный скакун, но еще и с таким заковыристым названием!
Сейчас и перевертыши, и панаки, и птеригоплихт были наряжены в праздничную сбрую не хуже разодетых в честь наступающего Дня Весеннего Солнца людей.
Шустрик, Затычка и Полосатик были в толпе провожающих и изо всех сил махали отъезжающим родителям. Вообще-то, они тоже хотели бы поехать в Аквилон, но благоразумно не заикались об этом, понимая, что только неожиданное появление в школе королевского Мажордома спасло их от визита родителей к Директору, а иначе вместо праздничного веселья им бы пришлось сидеть дома за уроками и это в лучшем случае!
Наконец, после суеты расставания, горнисты протрубили сигнал отъезда. Король на прощание чмокнул дочь в лоб и легко вскочил в седло.
Большой королевский птеригоплихт гордо расправил громадный спинной плавник, раскрыл грудные, и плавно оторвался от земли. Поднявшись над камнями мостовой на локоть, он, не спеша, заскользил вперед. Золотая сетка узора на теплом коричневом теле переливалась в лучах солнца и напоминала парчовую ткань. Глубокое седло, укрепленное на широкой спине птеригоплихта перед спинным плавником казалось совсем небольшим, хотя с головой бы накрыло обычного упряжного перевертыша.
За птеригоплихтом таким же манером двинулись Меченосцы на голубоглазых панаках. Голубоглазые панаки были резвее остальных своих собратьев и ценились очень дорого. Имела их только Королевская Гвардия. Сейчас половина роты Тигровых Меченосцев красовалась на светло-серых скакунах, а половина – на черных.
За гарцующими Меченосцами пешком шли остальные.
А кто не хотел утруждать ноги, тот разместился в разноцветных, украшенных флагами, лентами и вертушками повозках, которые тянули трудяги-перевертыши. Но таких было немного: до Аквилона и пешком рукой подать – день пути прогулочным шагом. Шагалось в теплое весеннее утро легко, с разговорами, песнями и прибаутками. Веселой пестрой змеей процессия выползла из Города, пересекла мост и потянулась по Аквилонскому Тракту.
Проводив паломников, Город стал готовиться к празднику. Сколачивались подмостки для актеров и циркачей, выставлялись столы для угощения, складывался хворост для праздничных костров.
Вечером, в канун Дня Весеннего Солнца, большинство горожан выходило на улицы и площади и всю ночь напролет веселилось при свете костров и факелов, провожая Зимнее Солнце. На каждом пятачке можно было найти еду, питье и балаган с артистами. Кто хотел – ел и пил за двоих, кто хотел – танцевал и запускал хлопушки, кто-то всю ночь ходил вслед за бродячим цирком и смотрел веселые представления.
А на рассвете все поднимались на городские стены или на стены Цитадели, чтобы увидеть первый луч Весеннего Солнца.
В этот раз канун Дня Весеннего Солнца приходился на субботу.
* * *
…Бал-маскарад был в полном разгаре.
Шуршали по плитам пола пышные шелковые юбки придворных красавиц, из-под масок сверкали белозубые улыбки, топорщились усы и шпаги кавалеров, два балкона музыкантов, без перерыва, сменяя друг друга, играли вот уже третий час.
Одетые в черные с золотым шитьем костюмы оруженосцев, Данюшки стояли в почетном карауле возле трона и развлекались тем, что пытались угадать под масками знакомых. Первым они нашли, конечно же, Забияку, за ним Непобедимого Силача и других бойцов Бетта Спленденс.
Шустрик очень хотел увидеть замаскированную принцессу Бурунди и, неподвижно застыв, он, как и полагалось часовому, прочесывал взглядом веселящихся гостей. Поэтому первым заметил появление в зале незнакомцев. За масками все казались другими, но то, что эти люди – чужаки, Шустрик понял сразу и почувствовал необъяснимую тревогу.
Теперь он выискивал в толпе танцующих только странных незнакомцев. Это оказалось довольно просто: если приглядеться повнимательнее, они не веселились, как все остальные, а только делали вид, что веселятся. Чужаки неуклюже переминались с ноги на ногу, переглядывались друг с другом из разных концов зала, но, проходя рядом, делали вид, что не знакомы.
Тревога стала просто грызть изнутри Шустрика, потому что он видел: никто, кроме него, не обратил на чужих внимания – все были захвачены весельем праздника.
“Будь что будет! – решил Шустрик. – Пусть меня осмеют и с треском выгонят, но пару слов Меченосцам сказать надо. Уж больно э т и какие-то странные. Неприятные… Откуда они взялись? Никакие чужедальние гости к нам вроде не приезжали, в Городе я таких не видел, это точно! Дождусь смены и скажу Начальнику Караулов!”
Оруженосцы оруженосцами, но входы в Большой Зал Гербов, как и всю Цитадель, сегодня охраняла рота Черных Меченосцев. Тигровые уехали с Королем, а Алые отдыхали – их много было среди танцующих.
Чтобы немного унять тревогу, Шустрик скосил глаза к ближайшему входу и вдруг увидел, что вместо караульных там стоят три чужака с мечами наготове, незаметные залу из-за пышной портьеры.
Умом Великий Торакатум Шустрика не обидел и он сразу сообразил, что дело очень серьезное. Меченосцы по доброй воле своих постов никогда не оставляют, даже в праздничном зале в центре защищенной Цитадели охраняемого Города.
И друзья с удивлением увидели, как Шустрик внезапно сорвался со своего места, подскочил и сдернул висящий на щите Трубачей настоящий горн.
Над залом разнесся резкий Сигнал Тревоги, звучавший только в минуты страшной опасности для Города. Музыка смолкла и гости остановились, с недоумением глядя на странную проделку юного оруженосца.
В этот же момент над ухом Шустрика просвистел нож. Начисто срезал ему прядь волос и вонзился в торец спинки трона. Шустрика как ветром сдуло за трон, и оттуда срывающимся голосом он крикнул:
– Чужаки в зале! Все – маски долой! К оружию!
Но у остальных входов в зал появились вооруженные до зубов незнакомцы. Блестели кольчуги и мечи. А охраны уже не было, – ее задушили тонкими удавками.
Поднялась паника, а страшные пришельцы и их сообщники в толпе хладнокровно начали резню.
Но предупрежденные криком Шустрика, Алые Меченосцы и бойцы Бетта Спленденс сбросили маски, чтобы узнавать своих, и, обнажив оружие, попытались дать отпор людям в кольчугах.
Закипела в Большом Зале Гербов, как в котле, кровавая похлебка. Звенела сталь, визжали обезумевшие от ужаса придворные дамы, мечась и падая под ударами незнакомцев. Валялись убитые, корчились в муках раненые.
Перевес был на стороне чужаков: они, не боясь задеть своих, просто рубили всех, кто попадался по пути, не щадя ни женщин, ни стариков, а наоборот, с каким-то особым удовольствием заливали кровью платья нежных гуппи.
Поначалу данюшки так и стояли у трона столбами, не в силах переварить увиденное: минуту назад был веселый праздник, а теперь!.. Жуть несусветная!!!
Но Шустрик, про которого все забыли, крикнул им из своего укрытия:
– Вы что, сдурели?! Вас сейчас посекут в капусту! Айда ко мне!
Полосатик и Затычка очнулись и кинулись к нему.
– Что делать будем? – спросил Полосатик, выглядывая из-за трона. Его колотило мелкой дрожью.
– Не знаю… – шепнул побелевший Затычка. – Может, мы спим?
– Ага, спим! Вон нож пощупай, засоня! – Шустрик тоже смотрел в зал расширенными от ужаса глазами.
Он увидел, как упала под ударом меча разбойника старенькая тетушка Нанкин, которую знал весь Город, и меч нацелился на неподвижно стоявшую за ней принцессу Бурунди.
Неминуемый удар отбил Забияка, неизвестно как выросший перед девушкой.
– Не тронь принцессу, ты, ублюдочный убийца стариков! – прорычал он, бросаясь на врага.
Шустрик отчаянно ждал: сейчас Затычка так же легко, как и на турнире, разделается с чужаком и все будет прекрасно. Но вышло иначе…
Схватка была короткой и безобразной. Парируя очередной удар, Забияка поскользнулся на мокром от крови полу, и упал навзничь.
Его спас Непобедимый Силач: он отшвырнул в сторону своего противника, ринулся вперед и заслонил Забияку. Силач стал теснить врага, орудуя двумя клинками сразу и шаг за шагом отодвигая его от Забияки и принцессы.
Победа была на его стороне, но свистнул нож, вонзился бойцу Бетта Спленденс в спину и Силач, дернувшись всем телом, упал лицом вниз.
Двое чужаков крутили руки оглушенному падением Забияке, а тот, что метнул остро отточенное лезвие, держал принцессу Бурунди, умело связывая локти за спиной куском ее же шлейфа.
…Когда данюшки в первый раз мерили костюмы для бала, их разочаровало отсутствие всякого оружия, даже крохотного кинжальчика. Господин Астронотус считал, что оружие оруженосцам ни к чему – сплошное баловство…
И теперь они сидели за троном совсем безоружные.
Шустрик пытался вырвать застрявший в троне нож, чтобы кинуться на врагов и хоть чем-то помочь Забияке, но лезвие ножа вошло в тугую древесину, как в масло, почти по рукоять.
Противник Забияки и Непобедимого Силача что-то рявкнул своим людям, пленников не стали убивать, а поволокли прочь.
В этой части зала сражение закончилось и переместилось в противоположный конец, где оставшиеся в живых Меченосцы и бойцы Бетта Спленденс защищали потайную дверь, своими жизнями давая возможность женщинам и старикам уйти из зала.
Около трона было тихо и пусто.
– Пошли! – дернул друзей Затычка. – Посмотрим, может, кто жив.
Они выбрались из укрытия, где по-пластунски, где на четвереньках поползли среди лежащих людей. Стиснув зубы, данюшки пробирались меж телами и в сердце каждого вползала такая беспросветная тоска, словно кто-то пилил его, сердце, тупой пилой.
– Эх, хоть бы ножичек мне! – как заклинание повторял трясущимися губами Полосатик, совсем не замечая, что из глаз у него льются слезы. – Ну почему эти дурацкие оруженосцы без оружия?!!
Затычка первым добрался до Непобедимого Силача. Силач был жив.
– Силач, миленький, потерпи! – зашептал обрадовавшийся Затычка, махая друзьям. – Мы тебя вытащим! Потерпи немного, Силач!
– Может, нож из него выдернуть? – тихонько спросил подползший Шустрик, глядя на резную рукоять, торчащую из спины.
– Ты что, ополоумел?! – как чайник зашипел Затычка. – Прикончим его этим сразу. Если с ножом пока жив, так и нужно к лекарю доставить. Давайте-ка его в коридор оттащим, пока нам головы не отсекли.
Странная вещь: вид раненого Силача приободрил данюшек и загнал тоску куда-то в глубину, в закоулки души. Появилось дело, надо было спасать раненого, и отчаяние отступило, уступив место решимости и находчивости.
Они с трудом передвинули тяжелого Силача на чей-то плащ и потащили его к тому выходу, в котором Шустрик заметил трех незнакомцев.
Тянуть плащ, ползя на четвереньках было очень трудно. Голова Силача безвольно подергивалась, а ноги, не поместившиеся на коротком плаще, волоклись по полу. На их счастье враги были уверены, что около трона остались трупы или почти трупы, и никто не заметил, как три маленькие фигурки утянули в коридор большое тело.
– Ну и куда мы теперь? – дыша со свистом, спросил Полосатик. – Нам одним его не унести, а здесь оставаться опасно.
– Ползем в нишу! – предложил Затычка. – Вы посидите там, а я кое-куда прошвырнусь.
Данюшки оттащили Силача в закрытую плотными шторами нишу в стене (там обычно обожали сплетничать легкомысленные гуппи).
Затычка задернул портьеры снаружи так, чтобы ничего не было видно. Шустрик и Полосатик стали ждать его прихода, вслушиваясь в звуки за тяжелой бархатной тканью.
Затычка потому и получил такое прозвище, что был в любой бочке затычкой. Он везде успевал сунуть свой любопытный нос, обо всем узнать и все выяснить.
Его друзья еще не успели толком выучить путь от входа в Цитадель до Большого Зала Гербов, а он уже излазил весь Замок сверху донизу. Сейчас он без колебаний двинулся в сторону Замковой Кухни.
Спустившись винтовой лестницей без ступенек, по которой кушанья подавались в зал, Затычка осторожно вошел в кухонный подвал.
Здесь царил полный разгром, но было пустынно. Подергивались пленкой лужи соусов и супов на полу, валялись тут и там растоптанные пирожки с повидлом.
– И тут побывали, сволочи! – со злости Затычка пнул лежащую у плиты большую перевернутую верх дном кастрюлю.
– Ай! – крикнула кастрюля.
С разговаривающей кухонной утварью Затычка еще не встречался, поэтому он от неожиданности отскочил. Схватив со стола деревянную лопатку для перемешивания теста, он еще раз стукнул по дну кастрюли.
– Ай-яй! – кастрюля перевернулась, и из-под нее на карачках выбрался маленький веснушчатый поваренок.
– Ты кто? – грозно спросил Затычка, помахивая лопаткой, и еле сдерживая смех. – А где остальные?
– Я – Бублик. Барбусы мы… – шмыгнул носом поваренок. – Остальных какие-то чужие похватали и уволокли. Страшные-е… С мечами во-о! – он широко расставил руки.
– Ага! – почесал нос Затычка. – Поваров они резать не стали, значит, пожрать любят… Слушай, ты за кого болеешь?
– За Непобедимого Силача! – гордо расправив плечи, сказал Бублик. – А ты за кого?
– Я за Забияку! Но эти изверги взяли Забияку в плен, а Непобедимому Силачу всадили нож в спину. Мы не можем его вытащить оттуда…
У Бублика от таких новостей округлились глаза. Он сжал тощие ладошки в кулачки и просто спросил:
– Что делать?
– Я тут у вас на кухне такую штуковину видел – стол на колесах, – объяснил Затычка.
– А-а, это чтобы обеды развозить. Он в кладовке! – Бублик кинулся в кладовую и вытолкал оттуда столик.
Затычка осмотрел его со всех сторон, залез на столешницу, немного попрыгал и сказал:
– Ладно, будем надеяться, что Силача эта конструкция выдержит. Другого выхода нет. Пойдем, Бублик!
Вдвоем они вкатили стол наверх к Большому Залу. Где-то неподалеку, видимо в соседних коридорах, громко говорили на своем грубом языке чужаки.
“Великий Торакатум, пронеси их мимо!” – молил в душе Затычка, толкая стол по коридору к нише, где прятались друзья. Бублик помогал ему, не хныкая и не жалуясь, только глаза у него стали как два блюдца, и веснушки словно выцвели
– Вот и мы! – отдернул штору Затычка. – А это Бублик.
Когда Затычка убежал, Шустрик и Полосатик долго думали, что он сможет найти, но, что Затычка притащит странный стол на колесах, им и в голову не приходило.
– А как мы его по ступенькам покатим? – удивился Полосатик.
– Там спуск специальный есть, – успокоил его Затычка. – Прямо на кухню попадем. Давайте грузить.
Столик-разнос (или, точнее, развоз) никогда не предназначался для перевозки раненых, но с новой ролью справился неплохо. Данюшки уложили на него беспамятного Силача и тихонько покатили к спуску. Бублик поддерживал ноги своего кумира и ежеминутно оглядывался.
Они благополучно достигли кухни и стали держать совет, что же делать дальше.
– Ему срочно нужен лекарь… – глядя на давно впавшего в забытье Силача, хмуро сказал Затычка. – А то он до восхода Весеннего Солнца не доживет.
– Пока мы в ловушке, – отозвался Полосатик – Если чужаки так в Цитадели разгулялись, то страшно подумать, что сейчас в Городе творится! Ничего не понимаю! Как они сквозь Городскую Стражу прошли и Замковую Гвардию миновали? Как мы теперь отсюда выберемся и где быстро лекаря найдем? Силач сейчас беспомощней ребенка. Его сто раз добить смогут, пока мы будем этот стол по улицам катать.
– Слушайте! – воскликнул Шустрик. – Тут же, у Цитадели, господин Учитель Лабео живет! Помнишь, Затычка, мы ходили к нему историю пересдавать в прошлом году? Давайте Силача пока у него оставим, а сами налегке за лекарем побежим! Надо только придумать, как из замка смыться.
– Я знаю! – пискнул Бублик и покраснел до ушей.
– Ну?! – хором спросили данюшки.
– Мы кухонным ходом в Город выйдем, только ключи от него у Главного Повара в каморке, в запертом шкафу. А там темно и шуршит кто-то… – Бублик покраснел еще больше.
– Молоток! – восторженно шлепнул его по спине Затычка.
Шустрик с Полосатиком сдернули со стены светильник и побежали в каморку Главного Повара. Там и вправду стоял высокий запертый шкаф, но никто не шуршал. Наверное, боялся. Не тратя времени на открывание, данюшки просто проломили тонкую дощечку на двери, и вытянули из шкафа связку ключей.
– Эти? – помахал ключами Шустрик.
– Эти! – кивнул головой Бублик.
Он вывел их из кухни на хозяйственный двор и повел тропинкой между кустов прямо к стене Цитадели. В этом месте не был даже проныра Затычка.
– Мы так утром на кухню приходим, – объяснил Бублик. – Чтобы ворота ни свет, ни заря не открывать.
Было темно и тихо.
Ясные звезды смотрели на них сверху. Черными громадами высились Замок и стена Цитадели.
По тропинке колесики стола ехали плохо, глубоко вдавливаясь во влажную землю. Данюшкам пришлось из ремней сделать что-то вроде упряжки. Шустрик и Затычка впряглись в нее, как перевертыши, а Полосатик подталкивал сзади. Бублик показывал дорогу, и без него они обязательно въехали бы в какую-нибудь яму.
– Хорошо, хоть новолуние сегодня! – пропыхтел Шустрик Затычке. – Может, и прорвемся в темноте…
Тропинка уперлась в небольшую полукруглую дверь, врезанную в стену. Бублик открыл ее и данюшки, пригибаясь, чтобы не задеть низкий свод, втиснули стол с Силачом в туннель. Пройдя в толще стены Цитадели, они остановились перед второй дверью, а точнее, чуть не ткнулись в нее носами в кромешной тьме. Бублик на ощупь отпер замок и замер.
– Я боюсь! – честно признался он. – А вдруг ОНИ там?!
Шустрик припал ухом к железной обшивке двери и прислушался.
– Ничего не слышу! – сказал он. – Слишком толстая. Делать нечего, придется выходить. Не сидеть же здесь теперь до скончания века!
Они стали тихонько приоткрывать створку, каждую секунду ожидая, что увидят за расползающейся щелью проема врагов.
Но по ту сторону двери никого не было.
Силачу, видимо стало совсем плохо: он стонал, не приходя в сознание. Уже не заботясь о том, что поблизости могут быть чужаки, данюшки вытолкали стол из туннельчика, спустили его по склону, пересекли Площадь Вагантов и быстро покатили по Спокойной Улице к дому господина Лабео.
В Городе творилось что-то нехорошее: слышались отдаленные крики, в южной части горели дома. Стоны Силача заставляли данюшек бежать все быстрее. Колесики стола громыхали по булыжникам мостовой.
Они добрались до старого двухэтажного дома, где жил учитель истории. Открыли скрипучую дверь и вкатили стол с раненым.
Но в конце улицы появились люди.
– Чужие идут!!! – отчаянно пискнул Бублик, последним влетая в подъезд.
Бежать было некуда: ни за что на свете данюшки не оставили бы беспомощного Силача. Они втроем навалились на входную дверь – ничего больше сделать Шустрик, Затычка и Полосатик не могли. Бублик умудрился забраться по завитушкам и вырезам двери наверх, к маленькому треугольному окошку и прильнул к нему.
– Приближаются… – прошептал он. – Пятеро…
Чужаки были похожи один на другого: выпяченные челюсти, занимавшие большую часть лица, маленькие глазки. И фигуры были все как одна квадратные, широкоплечие. Одежда резко отличалась от красочных костюмов жителей Союза Королевств однообразной, унылой серостью.
Они хозяевами шли по вымершей улочке, поигрывая обнаженными мечами и тесаками. Одного из чужаков дом Учителя Лабео чем-то заинтересовал.
Услышав тяжелый топот сапог, данюшки плотнее прижались к створке, закрыли глаза и изо всех сил уперлись в пол.
Чужак небрежно пнул входную дверь, но она не открылась. Это его удивило и, обернувшись, он что-то прокричал своим. Те загоготали, и в ответ несколько голосов посоветовало, видимо, что-то обидное, потому что чужак сплюнул на камни и выругался себе под нос.
К счастью данюшек, на перекрестке появилось еще несколько чужаков.
– Резаный ждет! – крикнул один на понятном языке и пятерка чуть не трусцой побежала к появившимся.
Все вместе они исчезли за углом.
– Ура, они ушли! – крикнул Бублик и от радости с грохотом свалился.
Данюшки оторвали взмокшие спины от створки (Шустрику показалось, что за то время, пока они подпирали дверь, с него натекла на пол целая лужа пота), схватили стол, приподняли, и просто взлетели с ним на второй этаж, где жил Учитель Лабео.
– Господин Учитель, господин Учитель! – затарабанили они в дверь. – Откройте, это мы!
Через несколько минут дверь отворилась, и на лестничную площадку выглянул удивленный господин Лабео в домашнем халате, ночном колпаке и тапочках на босу ногу. Он держал в руках подсвечник с коротенькой свечой и недоуменно хлопал заспанными глазами.
Затычка так удивился непраздничному виду Учителя в праздничную ночь, что даже забыл поздороваться, как это полагалось бы по правилам приличия.
– А почему Вы не празднуете, господин Лабео? – выпалил он.
Учитель смущенно улыбнулся и сказал:
– Я, знаете ли, не люблю по ночам без дела засиживаться. Вечером проводил Зимнее Солнце и спать лег, чтобы к рассвету встать Весеннее Солнце встречать. Вы пришли меня поздравить?
– Э-э… Нет, господин Лабео, точнее и это, конечно, тоже… – растерялся Затычка.
Он не мог сообразить, как в двух словах объяснить все ничего не подозревающему Учителю: и про чужаков, и про Город, и про раненого Силача.
Его растерянное молчание прервал слабый стон. Данюшки расступились, и господин Лабео увидел на лестничной площадке какой-то странный стол на колесиках, на котором лежал боец Бетта Спленденс, знаменитый Непобедимый Силач. Лежал с ножом в спине.
– Он умирает… – коротко сказал Шустрик. – Лекарь нужен.
Теперь господин Лабео заметил, что и нарядная одежда данюшек в грязи и засохшей крови.
– Скорей сюда! – сказал он и настежь открыл дверь. – Завозите!
От этих слов данюшки почувствовали, что, наконец-то, добрались до места, где другие разделят с ними неожиданно свалившуюся беду, помогут спасти Силача. И словно закончился невидимый завод… Последним усилием они дотолкали стол до комнаты и опустились на пол прямо у его ножек.
– В Городе враги! – сипло сказал Затычка, еле шевеля пересохшими губами. – На улицу выходить опасно. Мы чуть попозже все расскажем, отдышимся только…
– Не волнуйтесь, юноши, – успокаивающе отозвался господин Лабео, шаря в своем комоде. – К счастью, прямо напротив меня живет прекрасный лекарь, – он вынырнул из комода со связкой свечей в руках. – Вот что, соберите остатки сил, задерните тут шторы и зажгите свечи. Лекарю понадобится яркий свет, а я сейчас.
Господин Лабео запалил от своего огарка одну свечку из связки, передал ее Бублику и исчез.
Данюшки с трудом поднялись и, еле двигая затекшими ногами, принялись задергивать шторы. Бублик зажигал свечи и лепил их, куда придется, по всей комнате. Скоро вдоль стен заплясали язычки огоньков, запахло теплым воском.
Господин Лабео обернулся очень быстро.
– Вот и мы! – возвестил он с порога. – Знакомьтесь, молодые люди – тетушка Гирошима. Прошу любить и жаловать. Лучшая травница и костоправка в нашем Городе.
В комнату вплыла толстая дамочка в пышном ярком платье со множеством оборочек и рюшечек и в таком же чепчике. Если бы не слова Учителя, данюшки приняли бы ее за кого угодно, но только не за лекаря.
Но тетушке Гирошиме было наплевать, за кого ее тут принимают. Она без лишних слов подошла к раненому.
– Вовремя позвали! Господин Лабео, отправьте этих грязных молодцов на кухню, пусть они греют воду, моются и пьют чай. Вы же будете мне помогать. Для начала прихватите того славного рыженького малыша, (он выглядит поживее остальных) и сходите ко мне домой. Возьмете в платяном шкафу полотенца для молодых людей и кувшин кипятка на кухне для меня. А вы – марш мыться!
Данюшки, пошатываясь, вышли.
В кухне они затопили печь и поставили греться воду. В углу нашелся и жестяной таз, и медный кувшин, и кусочек душистого мыла – наверняка, не в пример данюшкам, господин Лабео умывался каждый день.
Бублик принес стопу больших полотенец и шепотом рассказал, что тетушка Гирошима ножницами разрезает Силачу костюм на спине.
Как только вода на печке чуть потеплела, данюшки разделись и, ежась от холода, принялись смывать с себя грязь. Когда тела стали относительно чистыми, стало легче и на душе.
Запел-засвистел на плите чайник и данюшки, завернувшись, как кочевники-харацины, в полосатые полотенца, принялись настраивать не то ужин, не то завтрак.
В кухонном шкафчике господина Лабео нашлось много вкусностей, наготовленных к празднику, и стол получился просто роскошным. Они не успели еще разлить чай по чашкам, как в кухню заглянула довольная тетушка Гирошима.
– Ну вот, молодые люди, – сказала она, – Нужна ваша помощь. Нож мы извлекли, рана у Силача (вот уж имечко дурацкое!) не очень опасная. Немного задето легкое, но он выкарабкается. Помогите нам переместить его на кровать.
Они все вместе перенесли забинтованного Силача на постель господина Лабео. Силач уже не стонал, и лицо его разгладилось. Тетушка Гирошима умудрилась так ловко распластать костюм раненого, что когда Силача подняли, одежда осталась лежать на столе, как старая грязная шелуха.
Бублик сгреб ее и отправил в печку. Впрочем, остроглазый Затычка заметил, что поваренок спрятал для себя кусочек манжета своего кумира, но смеяться не стал. У него самого дома (в тайничке под половицей) хранилось перо со шляпы Забияки. Как он получил этот трофей, Затычка не рассказывал даже Шустрику с Полосатиком.
– Ну вот, теперь и чайку попить не грех… – удовлетворенно сказала тетушка Гирошима, поправляя свой невообразимый чепец.
– Да, да, пойдемте подкрепимся! – господин Лабео затушил свечи в комнате, оставив одну в изголовье кровати, и поправил покрывало Непобедимого Силача. – Скоро рассветет… Да-с, Весеннее Солнце пошлет лучи на землю не в самый добрый для Акватики час…
На кухне изголодавшиеся данюшки с жадностью накинулись на праздничные булочки. Не отставал от них и Бублик. Тетушка Гирошима быстро управилась со своей чашкой чая, из складок платья выудила мешочек с сухими травами, высыпала их в кастрюльку с водой и поставила варить на плиту.
От варева волнами пошел сильный, но приятный аромат.
– А это для чего? – решился спросить Полосатик.
– Для вас! – коротко отрезала тетушка Гирошима.
– Зачем? Мы же здоровые?! – удивился Полосатик.
– Да? – ехидно сказала тетушка Гирошима. – А ты закрой глаза!
Удивленный Полосатик опустил веки, и ему стало плохо: опять перед глазами встал Большой Зал Гербов и умирающие люди, кровь на полу, безжалостные мечи чужаков.
– То-то и оно! – ворвался в его сознание голос тетушки Гирошимы. – Открывай глаза быстрей, на тебе лица нет!
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?