Текст книги "Империя в огне. Тайны Империи. Часть 1"

Юлия Каштанова

ТАЙНЫ ИМПЕРИИ

ИМПЕРИЯ В ОГНЕ

УДК 82-312.9(02)

ББК 84(2Рос=Рус)6-445я5

К

Каштанова Ю.С.

К

Империя в огне. Тайны Империи.

Юная Кэролайн мечтает стать космическим исследователем и раскрыть тайны исчезнувших цивилизаций. Но ее жизнь неожиданно

и резко меняется во время первой же экспедиции. Девушка узнаёт, что воспитывалась в приемной семье, а ее настоящие родители служили давно исчезнувшего, проклятого государства – Империи. Едва

вырвавшись из лап спецслужб и врагов семьи, девушка примыкает

к выжившим приверженцам старых законов и становится мишенью

для охотников за отцовским наследством.

Наша героиня начинает свой полный опасный приключений

путь к славе имперского командира. Верным помощником на нем

становятся разумные корабли – «Тау» и «Глорх», самый ценный из

отцовских подарков…

© Ю.С. Каштанова

«…Детям вечно досаден их возраст и быт, И дрались мы до ссадин, до смертных обид, Но одежды латали нам матери в срок,

Мы же книги глотали, пьянея от строк…»

В. Высоцкий, «Баллада о борьбе»

иМПЕРиЯ В ОГНЕ

Тайны империи

часть 1

часть 2.

Сокровище Империи

часть 1.

часть 2.

Сила Империи

часть 1.

часть 2.

ТАЙНЫ ИМПЕРИИ

ЧАСТЬ 1.

Юлия Каштанова

Тайны Империи

Пролог

Ее звали Кэрри, сокращенно от Кэролайн. Кэролайн Риджина

Фостер. Странное имя для абитуриентки, собирающейся учиться на

историческом факультете. Имя красивое, но… согласитесь, едва ли

девушка с таким именем может стать в будущем книжным червем.

Так что родители, обладатели такой незамысловатой фамилии, скорее всего, были большими оригиналами. Как сказал преподаватель

истории в колледже, «с таким царственным именем впору сидеть

где-нибудь на вершине корпоративной лестницы, а не в полутемном

архиве, собирая на себя пыль веков…» Впрочем, быть может, родители и готовили ей участь главы фирмы (а в будущем, возможно, и

корпорации – кто знает!), но она выбрала историю – вот загадочная

девичья душа! А в семье Фостеров идти поперек доброй воли – не

важно, детской, родительской – было не принято.

К тому же исследовательский интерес проявлялся в Кэролайн

с самого раннего детства. Залезть в сейф, где хранилось наградное

отцовское оружие, подсмотрев код, было для нее к пятнадцати годам плевым делом. Разумеется, отец об этом знал – было бы странным предположить обратное, но дочь не наказывал, только журил

и объяснял, что брать чужие вещи без спросу не то что «нехорошо», а попросту опасно. Для любимого дитятка, впрочем, ничего

не жалко, особенно если семья достаточно обеспечена. Мать работала завкафедрой на том же историческом факультете, на отделении

истории Федерации, отец – ведущим специалистом по финансам в

одной из крупнейших корпораций.

Соответственно, были в доме для ребенка всегда и самые дорогие игрушки, и множество книг с красивыми картинками, и редкие

фильмы; семейный шаттл использовался для полетов по музеям и

«историческим местам», а впоследствии ребенка даже немного на-учили с ним управляться, дабы не отрывал родителей от работы.

Во время открытых семинаров в Центральном Университете Федерации ей даже разрешалось посидеть в уголке и послушать «умных

дядь и теть», которые рассказывали, а главное – показывали много

интересного. Располагался Университет на четвертой планете Метрополии – так назывался центр государства, система, состоящая

из четко выстроенного кольца планет (говорят, их специально так

«поставили» еще при старой Империи), вращающихся по странным

7

Юлия Каштанова

орбитам вокруг пяти разноцветных звезд. Из космоса, надо заметить, зрелище вообще феерическое…

Ну и, разумеется, первое, чему пришлось учиться ребенку – это

поменьше болтать на сторону о том, что в доме случается. Еще в

детстве она помнила, что к ним заглядывали разные люди и не совсем похожие на людей создания, хотя и говорившие и ходившие, как они (это позже она научилась различать иссов, сендзунов, сидов), и приносили ей сладости и красивые игрушки и книжки, а

родителям – другие вещицы, не менее красивые и дорогие (что такое «дорого и ценно», причем не только в денежном эквиваленте, девочка поняла быстро – значит, нельзя показывать, а то штучка

пропадет, а папе и маме потом будет плохо). После одного курьез-ного инцидента, когда, играя с соседскими детишками, Кэрри по-хвасталась папиным подарком, а через пару дней в дом нагрянули

мрачные дядьки в форме, с тяжелыми бластерами, и потребовали

объяснить, откуда эта вещь в доме взялась, пришлось сказать, что

купили у торговцев в космопорте. Фостер-старший, и бровью не по-ведя, назвал тип и номер корабля. Что такого нет в помине, кроме

как в реестрах, никому, кроме папы, известно не было, но правда

редко и мало кого интересует. Так что, выдав папе «очередное се-рьезное предупреждение», чтобы не имел дела со всякими антисо-циальными (Слово-то какое длинное!.. Кэрри даже с десятого раза

выговорить его полностью не могла: заплетался язык) элементами, дядьки-инпектора ушли, а папа потом весь вечер пил крепкий кофе

с коньяком у себя в кабинете и ни с кем не разговаривал, даже не

стал читать ей на ночь книжку…

Пришлось идти с вопросами к маме. Та укоризненно покачала

головой, пробормотав себе под нос что-то вроде «Грант, я говорила

тебе, что ты когда-нибудь допрыгаешься…» и, сунув дочке под нос

тарелку с печеньем, принялась неторопливо и доходчиво втолко-вывать, что есть вещи, которые можно показывать, и про которые

можно рассказывать друзьям, а есть те, которые нужно прятать, потому что они ценные, а люди завистливые. Дети-то, конечно, нет, но они могут рассказать своим папам и мамам, а вот те не всегда

могут удержаться от соблазна попытаться завладеть такой вот красивой штуковиной, а если не получится – то просто сделать так, что

и у других ее не будет… А злые дядьки на улице – те вообще могут

за такую вещичку убить. Чем красивая вещь ценнее человеческой

8

Тайны Империи

жизни, воспитанная на почитании законов и моральных принци-пов Кэрри не знала, но матери привыкла верить на слово.

Только уже всерьез повзрослев и пережив многое, Кэрри предстояло понять, что именно так беспокоило ее родителей и почему, но тогда она полагала, что мама просто боится летать, а зазорного

в том, чтобы погонять хотя бы на шаттле, хотя бы вокруг планеты, ничего нет. Пару раз, засыпая, она слышала, как мама тихо отчи-тывала папу за то, чем он занимается при ребенке и во что ребенок вырастет, если раньше не загремит в тюрьму. Они говорили о

непонятных ей вещах, каких-то дремучих временах, о людях, про

которых она только краем уха слышала, да и то не слишком много

(зато такого, что волосы шевелились на затылке), постоянно звучали слова «пиратство» (случилось девочке насчитать двадцать семь

раз за один разговор!), «контрабандисты», «Служба безопасности»,

«полиция», «преступление», «тюрьма» и много других, не менее

страшных. Девочка тогда понятия не имела, о чем речь, почему

папе может грозить опасность, и почему родители не позволяют ей

ходить в некоторые красивые места на других планетах, хотя ничего ужасного там не творится. Помнится, приятель, когда ей было

двенадцать, предложил залезть в развалины одного старого-пре-старого дома на Четвертой планете, так папа, когда узнал, что они

собираются сделать (у них не было секретов друг от друга, сами родители не раз были помощниками, а то и инициаторами всяческих

«милых шалостей» для нее и ее друзей), пришел в ужас и запретил

девочке туда лететь. Впервые в жизни он сказал «я тебе запрещаю».

Кэрри не могла понять реакцию отца, потому как раньше ей

совершенно не возбранялось лазать по стройкам, развалинам, заборам и прочим «интересным местам» – лишь бы только не убилась

и не попала в полицейский участок за нарушение границ частной

собственности. Она попыталась возразить, поскандалить, потопать

ногами, но Фостер-старший отвечал одно – «нет, нельзя». Девочка сперва обиделась, на всё реагировала сердитым ворчанием, как

недокормленный бульдог… правда, потом оттаяла, а отец повез ее

взамен в гости к старинному приятелю-археологу, где девочка весь

вечер изучала гигантскую коллекцию древностей, пока взрослые

обсуждали их одних интересующие проблемы…

К восемнадцати годам Кэрри уже прекрасно пела и вполне свободно играла на фортепьяно, выучилась танцевать. Из маленького

9

Юлия Каштанова

заморыша она превратилась в очень красивую девушку: аристо-кратические черты, бледная кожа, смоляно-черные свивающиеся в

тугие кольца волосы, яркие изумрудные глаза… Конечно, на старших Фостеров она была мало похожа, но медики вынесли вердикт

появления подобной необычной внешности – генетическая анома-лия, а поскольку ни братьев, ни сестер у Кэрри не было, проверить

правильность их теории было практически невозможно. А потом

всплыл откуда ни возьмись портрет прадедушки, с которым она

все-таки была похожа, и окружающие перестали мучить родителей

скользкими вопросами…

Когда пришло время поступать в колледж – последнюю ступень

перед получением высшего образования, кривая вновь занесла ее

на крутом серпантине взросления, и девушка вдруг заявила – «хочу

изучать историю». И какую – Империи, государства, само имя которого было запечатано запретами всех возможных спецслужб, ко-дексов и цензов! Первой реакцией был, разумеется, шок. Но разве

можно отказать любимому дитятку? На семейном совете, состояв-шем из Бартоломью, Ванессы, Кэролайн и собаки, было принято

еще одно эпохальное решение – отдать дочку в историко-культур-ный колледж.

Империю поминать в Федерации не любили; называли рассадником разврата, разгула и прочих плохих слов на букву «р». Ни о

каких принципах аристократической и моральной чопорности там

и речи не шло, все жили, как хотели, где хотели и с кем хотели, только развлекались и понятия не имели, как зарабатывать деньги.

За имперцами признавали лишь то, что они успели наизобретать

диковинок, в которых вот уже пять сотен лет существования Федерации никто не мог разобраться. Лучшие умы бились над ее секре-тами, а имперская техника продолжала служить верой и правдой.

Империя, о которой говорили либо шепотом, либо с недоверием и легким отвращением, привлекала, как недоступный кусок

пирога, убранный на шкаф, дабы до него не добрались без разрешения. Знакомство с ней началось у Кэрри с книги с красочными

картинками, написанной на каком-то тарабарском языке, поэтому

папа сразу переводил ей сказки с листа.

Разумеется, обладание подобными сокровищами помимо личной гордости влекло за собой различные неприятности: в виде, например, как бы случайно наведывающегося в гости сотрудника

10

Тайны Империи

Службы безопасности. Службу безопасности в Федерации принято было бояться примерно так же, как презирать имперский образ

мышления и существования, и не безосновательно. Она контроли-ровала практически всё в государстве, везде совала свой нос. Если

случалось встретиться с агентом лично, так, что он тебе представ-лялся – обычно твоя спокойная жизнь (если не жизнь вообще) на сем

и заканчивалась. Особенно плотно Служба занималась теми, кто

интересовался Империей… так что, наученная опасаться «людей в

сером», Кэрри решила подобраться поближе к загадкам таинственной Империи с официальной стороны, то есть пойти учиться на

исторический факультет Университета.

Въедливую Фостер-младшую интересовало все, что запрещено.

Ей с самого начала было невдомек, что скверного в государстве, в

котором живут такие, умные, добрые, смелые герои книжек? Но

папа на этот вопрос ей отвечать отказался, да еще и присоветовал

не спрашивать об этом больше никого, а то придут злые дядьки из

СБ, заберут ее с собой и посадят в темную комнату, где холодно, пыльно

и даже тараканов нет, и никакие папа с мамой ее уже не спасут. «Поймешь, быть может, когда подрастешь…» – добавил он напоследок, что Кэрри, как всегда, ужасно обидело.

Кэрри росла. Она перестала быть маленькой девочкой с косич-ками, обожавшей рвать новенькие дорогущие платьица, лазая по

деревьям и заборам. Девушка частенько пропадала из дома: ходила

с друзьями в горы на все выходные; улетала развлекаться на сосед-ние планеты, где в шумной компании разгуливала по барам, клубам

и прочим злачным местам. Один раз даже «загремела» в участок.

Она отделалась лишением водительских прав на полгода, штрафом

за разбитую в хлам министерскую машину и предупреждением, что

в следующий раз посадят на пятнадцать суток за нарушение обще-ственного спокойствия. Можно себе представить ужас родителей, когда неизвестно куда пропавшая дочь, которую они уже не знали, где и как разыскивать, явилась к ним под вечер на полицейской

машине в сопровождении двух хмурых офицеров. Услышав всю

историю целиком, папа побледнел, но штраф заплатил. В тот вечер

отец и дочь не разговаривали. Это было самое страшное наказание, какое только могла себе представить Кэрри – минуты, когда она

чувствовала себя последним ничтожеством и скотиной. Хуже всего

было, когда отец уходил в кабинет и сидел там, обхватив ладонями

11

Юлия Каштанова

голову. На ее памяти такое случалось не часто, но в это время по

дому вполне осязаемо и слышно ходил страх, и Кэрри пряталась от

него за шкаф в малой гостиной (там между стеной и задней стенкой

был небольшой зазор, куда она сама-то едва помещалась).

Позже случайным образом выяснилось, что это потайная дверь

в библиотеку, которую зачем-то задвинули мебелью, и сейф, в котором хранилось две «блестящие железяки», как девочка их назвала в детстве – парные офицерские клинки искуснейшей работы с

какими-то завитушками на гарде (в гербах она тогда не разбиралась, а потом и забылось как-то) и красивыми камешками. Один

раз отец, застукав дочку за попыткой вскрыть сейф самостоятельно

и пожурив ее – нехорошо, дескать, трогать чужое без спросу – дал

ей подержаться за гарду (за рукоять браться отчего-то отсоветовал).

Клинок был тяжелым и сиял ярко, как маленькое солнце, так что

девочка даже зажмурилась, когда на лезвие упал луч. Отец пообещал, что будет иногда показывать ей «блестящие штучки», но взял

с дочери слово никому не говорить об этом. Сделка была, с точки

зрения девочки, вполне справедливой.

Среди Фостеров были приняты взаимоуважение и доверие, не

важно, сколько тебе лет, что ты умеешь и сколько знаешь, а поднять

руку на другого – вообще было непростительно и каралось бы нещад-но. Это не значило, что Кэрри запрещали драться; как говорил Фостер-старший: защитить свою или чужую честь и правоту в бою – не постыдно, а достойно. Но драка с тем, кто на тебя напал, и избиение того, кто слабее – вещи несовместимые, посему задиры частенько приходили домой с разбитыми носами, а на родителей маленькой «защитни-цы справедливости» сыпались жалобы, на которые отец отвечал сдержанной улыбкой. Конечно, пришлось отучить дочь раздражаться по

пустякам и вестись на провокации: дескать, не стоит размениваться

и обижаться на убогих умом. Но если уж придется выбирать между

собственным спокойствием или возможностью выручить близкого человека – выбирать нужно второе, не задумываясь.

Когда грянул ее двадцать второй день рождения, Кэрри еще не

понимала, что стала старше – намного старше, чем ей самой хотелось

бы, чем она готова была стать. Только спустя неделю после экзаменов она со страхом осознала, что игры закончились, и ей предстоит

жить самой по себе, а она к этому совершенно не готова…

Матушка уверяла – дескать, ничего, привыкнет, сейчас устроит-12

Тайны Империи

ся на хорошую работу, продвинется, станет достойным человеком.

Отец был не столь оптимистичен. Выбирая между двумя разумными предложениями и видя, как ее веселая компания постепенно

редеет (двое ушли в военное училище, один улетел учиться в Орден

Звездных рыцарей, и Кэрри разместила на сайте по поиску работы

в нейросети свое резюме.

Предложения посыпались, как горох. Остановив выбор на трех

преуспевающих корпорациях, девушка наконец успокоилась. Ванесса Фостер была дочерью довольна, а Кэрри не воспринимала

работу в компании серьезно, для нее это было очередной забавой, шансом на людей посмотреть и себя показать… А Бартоломью Фостер

только похвалил за рвение: он все еще настаивал, чтобы дочь не торопилась устраивать жизнь «на скорую руку». Возможно, девушка и

не прислушалась тогда к его словам, но где-то в глубине души след

они все же оставили…

Юлия Каштанова

1. У истоков

Кэрри стояла посреди огромного круглого зала, на прозрачном

полу которого красовалась десятиконечная звезда. Что-то она, наверное, символизировала, но девушка не углублялась настолько серьезно в историю имперской архитектуры – а символ был явно имперский. Честно говоря, она даже не старалась вникнуть в смысл, а в качестве красивых картинок напольная и настенные мозаики

смотрелись тоже весьма неплохо. Девушка ведь явилась сюда явно

не глазеть по сторонам, разинув рот! Она пришла устраиваться на

работу, причем на должность не кого-нибудь, а специалиста-куль-туролога в области имперской истории! Во! Само название, если его

выговорить четко, звучало внушительно и даже устрашающе. Кэрри очень стремилась «выглядеть подобающе», и когда навстречу ей

вышел представитель кадрового отдела, ей пришлось натянуть на

лицо маску деловой сосредоточенности.

Не стоило обольщаться на счет невнимательности кадровика, будто бы он не заметил ее попыток вести себя как положено, а не

как получается. Внимательный человек отметил бы легкую улыбку, промелькнувшую в глубине его светло-серых глаз и чуть припод-нявшую утолки губ. Он говорил с мягким, шипящим акцентом: явно сказывалось влияние родного языка. Человеком он не был, а

принадлежал к одной из древних рас еще былой Империи – расе

ее основателей и правителей, исследователей и мыслителей. Одним

словом, это был исс.

Всё, что знала об этом народе Кэрри – это то, что в Федерации

их осталось крайне мало, и ни одного – младше четырех сотен лет (в

то время как нормальный человеческий век насчитывал лишь три).

Это были жизнерадостные, неунывающие, любопытные создания, внешне похожие на людей, хотя цвет кожи «оставлял желать лучшего» (в силу звездного излучения и отличного от человеческого состава крови он был зеленоватый). Черты лица иссов были тоньше

и плавнее, глаза – очень светлыми. Встретиться с иссом в центре

Метрополии считалось большой удачей, ибо жили они обособленно

и мало с кем общались. Слишком много агрессии – так они полагали, а

сами слыли абсолютно мирными и дружелюбными созданиями.

– Здравствуйте… – пробормотала Кэрри, к которой постепенно

возвращалась манера говорить связно. – Я Кэролайн Фостер, – доба-14

Тайны Империи

вила она уже увереннее. Отец учил, что собственного имени бояться

грех и хотя бы его надо уметь произносить внятно и с достоинством.

– Очень приятно, – теперь исс действительно улыбнулся, при

этом взгляд его сделался настолько пронзительным, что девушка

содрогнулась. Ну и существа!.. А еще говорят – тихие, добрые… – Мы

ждали вас… Прошу, – он сделал пригласительный жест в сторону

одной из небольших округлых дверей.

Собрав воедино все свое мужество («А вдруг не примут? Засме-ют?») Кэрри последовала за иссом, оглядываясь поневоле: как тут

красиво!

– Это бывшее здание одного из имперских исследовательских

центров, – пояснял исс, заметив ее интерес, – часть единого комплекса Метрополии, как вы уже знаете. Главное здание сейчас занимает Университет, но они – увы и ах! – никого не пускают туда

работать, кроме собственных сотрудников. То ли дело раньше… –

он вздохнул и снова бросил пронзительный взгляд на спутницу.

Кэрри не отреагировала, как будто последняя фраза ее совершенно не касалась. Зачем он это сказал? Чего этот тип добивается?

Проверяет ее на знание истории? Или на лояльность Империи?

Или… что?

Кабинет, куда ее пригласили, был небольшой, светлый, несколько округлый (надо заметить, она не обнаружила, пока они ходили по зданию, ни одного прямого угла), окна смотрели в густую

зелень сада. Удачное местечко… В лучших традициях гостеприим-ства хозяин предложил ей присесть, потом – чаю, и только после

этого завел беседу.

– Вы знаете, чем именно мы занимаемся? – поинтересовался он, вопросительно изогнув светлые брови.

Это что, вопрос на засыпку? У Кэрри создалось впечатление, что исс водит ее за нос. Начали закрадываться подозрения, что они

на самом деле здесь изучают? Уж не людей ли…

– Гипер-воротами, – с мягкой улыбкой произнес собеседник, как будто подслушивал ее мысли.

Девушка снова сделала над собой усилие, чтобы не разинуть

рот, на сей раз – от восторга. Гипер-ворота! Ого! Еще одна загадка, оставленная в наследство сгинувшей Империей… Гипер-воротами

называлась гигантская по своим размерам конструкция, висящая

рядом с кольцом планет Метрополии. В нее спокойно мог пройти

15

Юлия Каштанова

строй из пяти линкоров, совершенно не мешая друг другу. Согласно учебникам, раньше эти ворота связывали их Метрополию с центром Империи. Правда, у всякой техники рано или поздно выходит

запас прочности, и они начали барахлить, а потом и вовсе вышли из

строя… Передатчик, с помощью которого поддерживалась связь с

центром, тоже странным образом сломался… За пять сотен лет никто так и не выяснил, как их починить. Имперцев, которые могли в

этом разобраться, в живых не осталось: кто-то погиб во время или

вскоре после распада Империи, кто-то улетел невесть куда… Говорят, многие подались в пиратские кланы и государства и теперь

бороздили просторы космоса на границах Федерации, нападая на

беззащитных жителей и периодически склочничая с военными и

флотами корпораций. Все это, конечно, напоминало сказочку про

белого бычка, но имперской техникой сейчас пользовались все, кому не лень – не лень полазать по свалкам и черным рынкам и отхва-тить себе лакомый кусочек.

– Заинтригованы? – осведомился исс, пристально наблюдая за

изменяющимся выражением ее лица и глаз. – Вижу, что да. График

работы у нас свободный, возможны командировки, но, пока вы чис-литесь в Университете, не чаще, чем раз в полгода. Стартовая оплата – пять тысяч кредитов, а дальше посмотрим… – он снова смерил

ее пронзительным взглядом. – Вас устраивает?

– Да, – Кэрри старалась держаться как можно увереннее: рабо-тодатели не любят робких и застенчивых, хотя слишком уж быстро

он согласился, – вполне.

– Хорошо, – исс кивнул, скрестив тонкие пальцы, – я рад, что

мы нашли общий язык. Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, мы сработаемся.

– Тоже искренне надеюсь, – повторила гостья заученную фразу, не спеша отклеивать от лица улыбку. Коль скоро она не тянет на об-разованную дурочку, будет изображать дальновидную карьеристку.

Уже на выходе из здания, попрощавшись с иссом и садясь в такси, она прокручивала в голове разговор и гадала, что именно заин-тересовало этого типа. Он таким тоном сказал «Мы вас ждали»… как

обычно говорит паук мухе, прежде чем ее съесть. Неужели на нее

вышла, не к ночи будет помянута, Служба безопасности? Или это

просто паранойя… Исс как исс, только очень уж внимательный. Она

читала, что иссы крайне любопытны и любят лезть везде, особенно

16

Тайны Империи

в дела людей, да и вообще чужие дела. Может, здесь тот же случай?

Мало ли чего можно ждать от нового сотрудника…

Занятая своими мыслями, она настроила личный терминал на

проверку сообщений, и тут же ей прилетела коротенькая записка

от отца: « Я дома, загляни. Буду ждать. Б.»

Дорогу в живописный домик, заросший плющом и окруженный

пестрым садом, на берегу бухточки с двумя яхтами у пирса Кэрри

знала превосходно. Первое детское воспоминание об этом уютном

местечке относилось к восьмилетнему возрасту, даже сохранилась

фотография с ней, забирающейся на ветку дерева с целью спастись

от приставучей собаки.

То, что происходило с ней до восьми лет, помнилось с трудом. Нет, не сказать, что это был полный провал в памяти, вовсе

нет! Просто дальнее прошлое выглядело странно расплывчатым…

Единственной вещью, остававшейся при ней все время, сколько

она себя помнила, был маленький овальный медальон, который

она никогда не могла открыть, с замысловатым узором, из твердого

неизвестного сплава. Не помогли ни папа с мамой, ни отвертка, ни

зубы: хитрый механизм, скрытый внутри блестящего сплюснутого

шарика, напоминающего планету в миниатюре, не желал раскрывать своей тайны.

А еще были сны, не поддающиеся вообще какому-либо разум-ному объяснению. Грезились удивительные места, которых она никогда не видала наяву, космические корабли со странными знаками

на борту: скрещенные кометы, многолучевые звезды, орлы, невероятные геометрические фигуры… Два лица – мужское и женское.

Оба были людьми: черноволосый красавец со смуглой кожей, узким хищным лицом, носом с горбинкой, тонкими губами и пронзительным взглядом очень светлых голубых глаз; женщина обладала

тонкими, нежными чертами, удивительными огненно-золотыми

мягкими волнистыми волосами, бледной кожей и глубокими изумрудными глазами… А еще ей снился голос; он напевал на непонятном языке песню, которую, несмотря на незнакомые слова, она

понимала: «Засыпай, и пусть снятся тебе в свете звезд города…»

Боясь, что ее сочтут сумасшедшей, Кэрри никому о своих видениях не рассказывала. Девушка постепенно смирилась с тем, что

яркие картинки – всего лишь игра ее сознания с образами и чув-17

Юлия Каштанова

ствами. Но все-таки, чем старше она становилась, тем явственнее

вставали в памяти эти самые образы.

– Я дома! – крикнула она, захлопывая дверь, чтобы родители

знали, кто пришел.

– Деточка моя! – ласковый голос, который ни с чьим невозможно спутать, коснулся слуха, подобно пуховой рукавичке, заставив

Кэрри обернуться. Миссис Фостер показалась в дверях большой гостиной. – Как прошло собеседование?

– А… э… ну… – девушка остановилась на полушаге. – Ну, в общем, неплохо… – выдала она наконец. – А чай когда будем пить?

– Булочек захотелось? – Ванесса хитро прищурилась. – Что ж ты

станешь делать, когда съедешь от нас?

Кэрри нарочито тяжело и горестно вздохнула.

– Наверное, придется научиться готовить…

– Отец ждет тебя в кабинете, – женщина кивнула в сторону

лестницы. – Хочет сказать тебе что-то интересное…

Тон у нее был недовольным: похоже, опять вышла пикировка с

отцом по поводу будущего дочери. Ванесса и Бартоломью никогда

не ссорились, но спорили. Следовательно, раз мать сердится – отец

замыслил что-то сногсшибательно увлекательное…

Кэрри взбежала по ступенькам и бросилась по коридору в направлении отцовского кабинета. Перед самой дверью она замешкалась – так всякий раз случалось, когда приходилось сюда входить.

За этой дверью хранилось столько загадочного! Здесь проистекали

самые важные, серьезные беседы, здесь она делилась с отцом своими потаенными мыслями… Она прекрасно знала обстановку кабинета, поскольку та не менялась, сколько девушка себя помнила.

Сейчас она войдет: налево будет шкаф, в нем – сейф с документами, дальше на стене – большое зеркало и несколько фотографий, еще

один шкаф, стеклянный, со старинными безделушками и книгами

– направо, прямо перед дверью – большое стрельчатое окно, которое всегда распахнуто, если отец дома, возле него шикарный деревянный стол с терминалом, письменным прибором, пепельницей и

графином из тончайшего хрусталя. Рядом – большое вращающееся

кожаное кресло… Как она любила кататься на его подлокотниках! А

иногда, когда ей случалось заглянуть в кабинет в одиночестве, она

забиралась в него и кружилась, отталкиваясь ногами от краешка

стола и воображая себя главой компании…

18

Тайны Империи

Девушка задумчиво провела рукой по деревянной обшивке

двери и осторожно постучала. Она знала, что двери в их доме не

имеют звукоизоляционного покрытия, так что в нее можно даже

поскрестись – будет слышно по ту сторону. Сейчас отец поднимет

голову от терминала, отряхнет пепел с сигары и, бросив ее небрежно на край пепельницы, произнесет: «Входи, милая…»

– Входи, милая!..

Она предугадывала каждое действие этого человека, а он как

будто подыгрывал ей, сводя некоторые моменты общения к особому ритуалу, к игре с четкими правилами, которые легко запомнить

даже младенцу… А воображение ее уже стремилось дальше, воскре-шая в памяти последующие шаги в игре: сейчас она откроет дверь, остановится, отец широким жестом предложит ей присаживаться, спустив с помощью пульта одно из гостевых кресел на антиграве, потом нальет ей… нет, уже не соку, ликеру, придвинет тарелку с

земляникой и, развалившись в кресле и закинув ногу за ногу, начнет расспрашивать, как у нее дела… и наконец скажет, что все это

не стоящая внимания лабуда, которая только будоражит нервы, а в

реальности – дело приходящее… и про ходящее.

Но в этот раз она ошиблась.

– Сдалась тебе эта работа? – вместо приветствия прозвучал голос

отца, стоило двери заскрипеть (опять же, папина уловка: единственная дверь в доме, которая скрипела, была дверь в его кабинет).

Кэрри так и рухнула в заботливо опущенное кресло. Отец стоял

по другую сторону стола, уперев ладони в крышку, и смотрел на

нее с усмешкой из-под темно-русой челки. Девушка открыла рот, потом закрыла, снова открыла, наконец просто развела руками, так

и не найдя, что сказать. Фостер-старший медленно выпрямился и

повернулся к окну, скрестив руки на груди, перстень на мизинце

сверкнул в лучах полуденного солнца… Перстень? Отец не носил

кольца, помимо обручального…

– Сдалась тебе эта работа, дочка? – повторил он, не оборачиваясь. – Не терпится со скуки умереть?

Он покосился на дочь, глаза его насмешливо блеснули.

– Но мама сказала… – пробормотала Кэрри, когда наконец к

ней вернулась возможность связно разговаривать.

– Что сказала мама – это, конечно, правильно, – перехватил

инициативу Фостер. Он обошел стол и присел на его краешек на-19

Юлия Каштанова

против собеседницы. – Если тебе не хватает денег – это не проблема. Я иду на повышение, средств на твое обучение у нас достаточно.

Кэрри промолчала и отстраненно закивала головой. Отец был

в своем репертуаре.

– «ХТЭЛ»… – продолжал он, внимательно следя за реакцией дочери. – Кажется, так она называется? « Хай технолоджи эксплорейшн

лаборатори»?.. Хорошая компания, но есть и другие… и будут другие. С чего ты вообще взяла, что как только пойдешь учиться – надо

бросаться зарабатывать деньги?

– Но я не хотела сидеть у вас на шее…

– А ты и не сидишь, – перебил он, сделав ударение на последнем

слове. – Тоже выдумала! Кто тебе сказал такой бред?

Кэрри опустила глаза. Отец был чем-то взволнован, и едва ли

ее появлением или новостями. Но спросить она почему-то не решалась, как будто тайна, скрываемая в хитроумном отцовском сознании, была настолько страшной, что она боялась ненароком испугаться еще сильнее, чем могла бы нафантазировать, будучи в неведении.