Текст книги "Наваждение. Спасти дочь друга"

Глава 6

Мира

Стол пустеет, на сердце теплеет, в бокалах прибывает. По-прежнему ничего не знаю про Юру, и в то же время ощущение, что знаю этого милого парня всю жизнь. Да-да, признаюсь себе, и вовсе он не побитый молью, а очень даже симпатичный.

– А ты не женат? – мы перешли на «ты» без брудершафта. Вернее, я перешла. Юра с самого начала не очень церемонился со мной.

– Нет. Хочешь предложить свою кандидатуру? – Юра откидывается на спинку стула и с усмешкой смотрит на меня. – Предупреждаю сразу. Под венец меня тащить дело безнадёжное.

– Это, типа, вызов?

– Нет. Разве нельзя любить без штампа? – Юра отпивает из бокала и закидывает в рот оливку. Обязательно надо жениться?

– Почему нет? Ну вот встретились два человека и летят на одной волне, – сбиваюсь, к моим щекам приливает кровь. Зацепил меня Юра, а вино развязало мысли и язык. Так много хочется сказать. Никогда не говорила по душам со взрослым мужчиной, с отцом мы не говорили про любовь.

– На одной волне – это как? – Юра кладёт мне ложку салата на край тарелки. – Закусывай.

– Спасибо. Ну это… Это когда понимаешь друг друга, одинаково смотришь на многие вещи.

Юра облокачивается на стол.

– Хочу расстроить тебя, Мира. Но «взаимная привязанность мужчины и женщины всегда начинается с ошеломляющей иллюзии, что вы думаете одинаково обо всём на свете». Это не я придумал. Агата Кристи. В любви всё гораздо проще.

– Это как?

– Да вот так. Проснулась ты утром, а я молча сварил тебе твой любимый кофе с молоком и корицей, ты пошла в институт, а я положил тебе в карман куртки денег. Позвонил днём и узнал всё ли у тебя в порядке. А ты пришла вечером, свернулась возле меня калачиком, и нам хорошо. Просто хорошо. И вот это – любовь. А волны и прочее, это для романтичных дурочек.

– Ты так красиво и вкусно сказал, что даже захотелось свернуться калачиком, – завороженно смотрю на Юру.

– Вот и славно. Пойдём спать, – зевает он, прикрывая рот ладонью, – свернёшься.

Зеваю в ответ. Спохватываюсь и смотрю на табло электронных часов на микроволновке:

– Ой, полночь уже! Мне домой пора.

– Завтра поедешь. А то вдруг маман ещё кого тебе нашла. У меня выходной, вместе съездим. Поговорим с ней по душам.

– Но я не могу лечь с вами в одну постель, – лепечу, вновь переходя на «вы».

На лице Юры искреннее удивление.

– Почему? Я же из тюрьмы, а не из лепрозория вышел.

– Ну потому… Потому что я никогда не спала с мужчиной.

– Я тоже никогда не спал с мужчиной и чего? – смеётся Юра. – Не трону я тебя. Не бойся. У меня просто другой кровати нет. Но могу выделить второе одеяло. Футболка у тебя уже есть.

– Ну ладно, – допиваю остатки вина. Меня тоже клонит в сон. – Только утром с тебя кофе. С молоком и корицей.

Юра проходит мимо меня и треплет по волосам:

– Будет тебе белочка, будет и свисток.

Встаю из-за стола и падаю обратно на стул. Смотрю на опустевшую бутылку. Два бокала. Первый раз так много выпила. До этого лишь пригубляла шампанское. Господи, что я делаю: прыгнула в машину к незнакомцу, пришла к нему домой, а теперь ещё собираюсь спать в его постели.

– Я накрывал, ты прибираешь! – доносится Юрин голос из коридора, и хлопает дверь в ванную.

Он себя ведёт, точно мы дружны сто лет. И за всё время ни одного сального взгляда и даже намёка на бурное продолжение. Со второй попытки у меня получается встать. Открываю одну за одной дверцы тумбочек и в третьей обнаруживаю посудомойку. Стряхнув остатки еды в ведро под раковиной, загружаю посуду в агрегат. Намыливаю бокалы ароматным гелем и, сполоснув, вешаю на рейки. Вроде один Юра живёт, а как всё продумано у него. Наверное, этим и отличается взрослый мужчина от пацанов. Особо сравнивать не с кем, но я месяца два встречалась с мальчиком из параллельного класса и бывала у него дома. Сначала считала его инфантом, но после некрасивого домогательства определила в дебилы. Успела заметить, что в плане хозяйства большее, на что он способен, – донести тарелку до раковины. Даже стол забывал протереть, а у Юры чисто как в операционной. И уютно. Прикидываю сколько ему лет. Останавливаюсь на сорока. Юра появляется в дверном проёме, и я краснею, бросив взгляд на его грудь, спускаюсь взглядом на обмотанные полотенцем бёдра. С ужасом понимаю, что под ним явно нет трусов.

– Управилась? – Юра облокачивается на дверной косяк.

– Нет, – не зная, как потянуть время, протираю с неистовым рвением по второму разу стол.

– Да пойдём спать уже. Утро вечера мудренее.

Интересно, Юра гипнозом не увлекался. Стоит ему заговорить, и все подозрения улетучиваются из моей замороченной головы. Собираю разум, словно остатки разгромленной армии.

– Знаешь, я, может, в ванне посплю. – Хватаю спрей для стёкол и натираю и без того блестящую поверхность чёрной дверцы холодильника.

– Ты хочешь сказать, в душевой кабине? – приподнимает Юра бровь.

Вспоминаю, что у него нет ванны.

– Ты не мог бы вызвать мне такси? – робко прошу, поглядывая на непроглядную ночь за окном. Мать мне голову оторвёт.

– Утром, Мира. Сейчас мосты разведут.

– Но ведь есть кольцевая.

Юра уходит в коридор и, вернувшись, кладёт на стол тысячу рублей. Смотрю на них, точно впервые вижу. Такси он не спешит вызывать, и я уже вижу, как пьяная, в костюме Лисы Алисы ловлю среди ночи машину. Юра тем временем скрывается в спальне. Зачем я обидела недоверием хорошего человека. Если бы не он, ревела бы сейчас белугой под любителем клубнички. Вспоминаю Никиту, и что-то не складывается в моей голове. Не похож он на блудодея. Так папа называл одного знакомого, который бросив жену, порхал по молоденьким любовницам. И ведь Никита был папиным другом, не только боссом. Как пословица говорит? «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Мой папа до конца оставался человеком порядочным. Вздыхаю. Всё-таки красивый мужик этот Никита. Останусь до утра у Юры, чтобы не влипнуть в неприятности. Действительно, утро вечера мудренее.

Снимаю в ванной свой диковинный наряд и залезаю под душ. Спать хочется – еле стою. Смыв душистым гелем косметику, ступаю на тёплый пол и вытираюсь мягким полотенцем. Юрина футболка едва прикрывает бёдра. Вхожу в спальню на цыпочках. Не горит ни одна лампочка, но лунный свет выхватывает на кровати силуэт. Юра лежит в пижаме поверх одеяла, сунув руку под подушку. Возле него ещё одно одеяло. Семеню к кровати, натягивая футболку пониже и ныряю под него. Робко шепчу:

– Спокойной ночи.

– Спи ты уже, – ворчит Юра, поворачиваясь ко мне спиной. – Только уснул.

Весь день боялась его приставаний, а теперь даже обидно. По-женски обидно. Неужели не понравилась ему совсем? Нет, если бы полез ко мне, огрела бы чем-нибудь тяжёлым не задумываясь. Днём меня желал купить голливудский красавец, а этот урка даже… Мира, ну ты и дура. На этой спорной ноте проваливаюсь в сон.

Меня будит незнакомая трель мобильника. Странная подушка… Открываю глаза и холодею, вспомнив всё. Закинув ногу на Юру, лежу на его плече. Он хватает телефон и, взглянув на экран, выключает звук. Суёт мобильник под подушку. Делаю вид, что сплю и поворачиваюсь к Юре спиной. Он натягивает на меня одеяло и, обняв, тут же засыпает. Во рту сушняк, но сил подняться нет. Вскоре засыпаю и я.

Глава 7

Юра

Ночью проснулся от того, что Мира забралась мне на плечо. Сладко вздохнув, водрузила на меня ногу. Осторожно погладил шёлк кожи её бедра, и организм тут же прислал нормальную мужскую ответку. Была бы другая девка, опрокинул бы на спину и всего делов. Но с Мирой всё пошло наперекосяк. Выстроенная за годы броня вчера дрогнула. Сон улетучился, и я погрузился в воспоминания.

Мира выскочила под колёса машины, точно халявное бабло к ногам упало. Чуйка у меня на шальных цыпочек что надо. Деньги приносят хорошие. И мне фиолетово, что дальше Авдеев делает с ними. Месяц, максимум два, и цыпочки превращаются в профессионалок. За деньги они готовы к любому пороку.

Сам я не падок на ангелочков. Первый срок отмотал из-за одной невинной овцы. И что? Она, не дожидаясь решения суда, от меня отказалась в пользу другого парня. Овдовела, правда, стоило мне вернуться, но до сих пор не знает, по чьей вине. Не счёл нужным объясняться с предательницей.

Мира глянула на меня с таким отчаянием, что я, не раздумывая, ударил по газам. Фраер, рванувший за ней из подъезда, явно не ожидал такого поворота. Напрягло лишь, что он успел сфоткать мою машину. Но это оказался не папаша.

Краем глаза разглядывал Миру, пока она успокаивала взбесившихся насекомых в голове. Лицо малышки, несмотря на яркий макияж и нарисованную мушку на щеке, показалось мне милым и по-детски наивным. Стоило ей заговорить, и нежный голос зазвучал в ушах мелодичным колокольчиком. Хоть я и сам торгую девками, история об алчной мамаше выбесила. Не рожал, не растил, но продать свою дочь, чересчур даже для меня.

Мира не плачет, и мне это импонирует. Развести глупышку раз плюнуть, но тут сразу что-то пошло не так. Девочек для Авдеева я обычно держу в загородном доме, записанном на моего деда, а Миру, сам не знаю почему, привожу в съёмную квартиру. В своей не живу, чтобы, случись что, не повязали там.

Мира не ломается, а приводит разумные доводы, мол, не знаю вас совсем, мама заругает. Но моё природное обаяние даже тюрьма не убила, и Красная Шапочка отправляется в логово волка. В лифте Мира не знала куда спрятать глаза, но уже за столом взгляд её зелёных, доверчиво распахнутых глаз устремляется на меня с надеждой. Смотрит не мигая, точно загипнотизированная, хотя именно с Мирой я впервые за долгое время такой, каким был много лет назад. Рука так и тянется прикоснуться к её тёмным шелковистым волосам. Блокирую все чувства и желания. Мира наивная глупышка, но она уже поселилась в сердце. Не хочу отдавать девчонку Авдееву. К концу вечера срываю мысленно ценник с её груди и даю деньги на такси. Скрываюсь в спальне, падаю на кровать. Молочу кулаками подушку и затихаю. Воображение рисует, как Мира входит в комнату и сворачивается рядом калачиком. Переворачиваю её на спину, целую нежную кожу изящных запястий. Мне нравится страх Миры. Почуял его в лифте. Животный, дикий, но так тщательно скрываемый. Девчонки всегда вкусно пахнут, но у Миры особенный аромат. Умопомрачительный…

Мечта превращается в действительность. Мира входит в комнату, и я притворяюсь спящим. Даже дышать перестаю. Она забирается под одеяло, и я, чтобы не подмять её тут же под себя, сонно бормоча, поворачиваюсь на другой бок. В груди полыхает пожар. Внутренние демоны жаждут Миру всю без остатка. Мне не нужна покорная кукла. меня покорила Мирина сумасшедшинка. Главное, не напугать малышку. Хочу, чтобы она влюбилась в меня без оглядки. Тогда она покорно будет принимать от меня жгучее удовольствие везде, где мне вздумается. Мысленно я нагнул Миру во всех уголках квартиры. Даже на мешке с цементом.

Услышав ровное дыхание Миры, иду под душ. Иначе не усну. Вернувшись, забираюсь к Мире под одеяло. Её нежным ароматом пропиталась вся моя постель. Рука так и просится к девчонке под футболку. Но я говорю себе: «Нет!» и, перевернувшись на спину, считаю овец, встреченных на жизненном пути. Помогает заснуть.

Сон мой чуток сегодня. Просыпаюсь, стоит Мире забраться мне на плечо. Интересно, она только на меня так ноги закидывает. Звонок Авдеева разрывает ночную тишь. Хватаю мобильник и сбрасываю звонок. Наберу утром. Не хочется грязи в такую волшебную ночь. Мира проснулась и делает вид, что спит. Поворачивается спиной, но не отодвигается. Позволяю себе обнять девочку.

Продрыхнув до десяти, с удивлением смотрю на часы. Во сколько бы не лёг, в семь просыпаюсь как по звонку. Зарываюсь носом в волосы Миры, целую их завитки на затылке. Девчонка вся сжимается, и я сбегаю из постели. Тёплый душ мне снова в помощь. Обмотав бёдра полотенцем, отправляюсь варить обещанный кофе. Набираю Авдеева. Сонный голос хрипит в трубку:

– Здорово, Шакал! Чего в такую рань?

– То есть в пять утра было нормально, – усмехаюсь в ответ.

– Да клиент интересный нарисовался.

– Я ж тебе только на этой неделе двух приволок.

Авдеев откашливается и уже более связно вещает:

– У этого спецзаказ. И есть у меня мыслишка, что ищет он конкретную девочку. На фазенде твоей нет случайно такой: чёрненькая, худенькая, глазёнки зелёные, как у дворовой кошки, артистичная…

Меня прошибает пот. Перебиваю Авдеева:

– Нет. Не встречал такую.

– Тем не менее кто-то перехватил красотку. А искать её начали именно в моих клубах.

– Я не один в городе работаю, – съезжаю с темы.

– Деньги хорошие. Может, пошукаешь по коллегам?

– Пошукаю. Но обещать ничего не буду.

– Зажрался ты, батенька. Ещё недавно рванул бы по следу. Знаешь, я прямо сам этой малышкой загорелся. Хотя и не видел ни разу.

– Понял тебя.

В кухню входит Мира, оттягивая футболку вниз. Но она не скрывает аппетитных девичьих бёдер.

– Доброе утро! – мелодичным колокольчиком звенит её голосок.

– О, ты там не один? – зевает в трубку Авдеев.

– Не один, – пожираю глазами стройные ноги гостьи.

– Запомнил, кого искать? Чёрненькая, худенькая, глазёнки зелёные, как у дворовой кошки, – Авдеев смакует каждое слово. – Ух, до мурашек. Найди мне эту артистку.

– Угу, – отвечаю на автомате и откладываю мобильник. Достаю чашку из кофеварки и ставлю на стол перед Мирой: – Твой кофе, милая.

Глава 8

Мира

– Здравствуй…Те, – повторяю приветствие. Хмель выветрился, и я не знаю, как теперь смотреть Юре в глаза. Он вчера дал мне денег на такси, а я, побоявшись выйти пьяной на улицу, залезла ко взрослому мужику в кровать. Юра вёл себя как джентльмен, а я умудрилась забраться к нему на плечо, ещё и ногу на тёплый живот взгромоздила. Во сне, конечно, но это сути не меняет.

– После ночи в моей постели, не вижу смысла снова «выкать», – улыбка моего спасителя сверкает золотым зубом.

Юра достаёт из холодильника минералку и лимон, сооружает два коктейля. Поставив один рядом с моим кофе, Юра садится напротив меня и неспеша пьёт коктейль.

– Я и правда сейчас хочу больше воды, чем кофе. Спасибо.

Сегодня смотрю на Юру совсем другими глазами. Вчера он показался безобидным Пьеро, а сегодня передо мной мужчина в полном расцвете, с рельефным телом, покрытым татуировками, и страстным взглядом серых, как небо, глаз. Но по сравнению с Никитой – мужчиной богатырского телосложения, Юра всё равно выглядит Соловьём-разбойником. Никита сегодня снился. Порол меня как Сидорову козу, перекинув через колено. Но не как во взрослых играх, а за поведение. Кровь приливает к щекам от воспоминаний. Выпиваю залпом минералку, выуживаю лимон и жую, морщась. Куда делась тихая робкая Мира? Сижу полуголая перед взрослым мужиком. Сама себе намекаю: «Дуй домой, распутница». Собираюсь с духом и выпаливаю:

– Можешь мне вызвать такси?

– Такси? – Юра складывает руки на столе и хмурится. – А знаешь ли ты, что твой вчерашний ухажёр тебя разыскивает?

Сердце падает камнем в пятки, во рту снова пересыхает.

– А ты откуда знаешь? В милиции работаешь? – осеняет меня глупая догадка. Но татуировки напоминают, с кем я провела ночь.

В Юриных глазах прыгают смешинки. Отпиваю кофе – он уже остыл, но всё равно вкусный.

– Прости, глупость сказала.

Юра не сразу отвечает, будто раздумывая над ответом.

– Сорока на хвосте принесла, – выдаёт наконец, – давай так это назовём. Но поверь на слово. Он пообещал хорошие деньги тому, кто найдёт тебя и приведёт к нему в тёплую постельку.

Краска снова обжигает лицо. Встаю из-за стола и подхожу к окну. Внизу по проспекту летят машины, возле овощных ларьков толпятся домохозяйки, по тротуару неспешно прогуливаются люди, кто с собакой, кто с коляской.

– Неужели твоя квартира для меня теперь самое безопасное место на земле?

За спиной тихие шаги. Юра не прижимается ко мне, но я спиной ощущаю жар его тела.

– Не безопасное. Нам нужно уехать из города. Этот страшный человек не оставит тебя в покое.

– А если в полицию? – Разворачиваюсь и оказываюсь так близко к Юре, что чуть не падаю назад от неожиданности.

Он подхватывает меня и сжимает в кольце рук. Наши губы так близко, что я сейчас потеряю сознание от страха. Целовалась только раз, и мне жутко не понравилось. В тот день парень из параллельного класса пошёл на абордаж. Если честно, мне приятнее было, когда его овчарка приветствовала меня и, поставив лапы на плечи, облизывала шершавым языком лицо. Та ещё охранница была. Воспоминания вихрем проносятся в голове. Но Юра не спешит меня целовать, и взгляд его сейчас холоден.

– Твоя мать сейчас дома или на работе?

– Она блогер. Скорее всего, спит ещё. Если ночью искала меня.

– Искала тебя не она. Но не будем исключать и такой вариант. Поедем к ней, объясню твоей родительнице, какая опасность нависла над тобой. Ты пока соберёшь вещи. Уедем туда, где тебя никто не найдёт, – Юра говорит так уверенно, что у меня и в мыслях нет усомниться в правильности его слов.

– Хорошо, – лепечу покорно.

– Тогда надевай свой парадно-выходной наряд и поехали.

На скорую руку привожу себя в порядок в ванной, тщательно полощу рот, вспенивая в нём зубную пасту. Вхожу в спальню и застываю, увидев спортивную сумку, полную денег.

– Это всё… Твоё? – срывается с губ дурацкий вопрос.

– Хочешь, наше будет? – не поворачиваясь, Юра застёгивает ремень на джинсах и натягивает футболку.

– Это как? – голова затуманена похмельем, а я, как показала практика, и без того умственными способностями не отличаюсь.

Юра хрустит молнией на сумке и, подхватив её, подходит ко мне. Гладит по щеке, ведёт большим пальцем по губам:

– Потом расскажу. Поехали.

К моему удивлению, мы садимся в чёрный внедорожник с тонированными стёклами. В голове пчёлами роятся вопросы, но я, как всегда, задаю самый дурацкий:

– Мы ведь просто друзья?

– Да, – коротко бросает Юра.

– Но почему ты мне помогаешь? – не унимаюсь, строя логическую цепочку в голове.

Юра кусает губы и неохотно отвечает:

– Работа такая. Помогать девушкам найти своё место в жизни.

– Ты психолог?.. – Тут же осекаюсь. Догадка не лучше, чем про работу в полиции.

– В некотором роде, – улыбается Юра. – А ещё хорошо знаю жизнь. Потому сразу к твоей матери соваться опасно.

– Она не настолько свирепая, – меня разбирает смех.

– Дело не в ней. Тебя могут поджидать в подъезде. Да и в квартире тоже.

Смех застревает в горле.

– Кто?

– Дед Пихто. Но если следовать твоему образу – Карабас Барабас.

– И что делать? – Без того не радужное утро совсем блекнет.

Юра окидывает меня быстрым взглядом.

– Ты же артистка?

– Да, – смущаюсь, ведь так меня никто из взрослых не называл. Только папа.

– Вот и поиграем сейчас, – Юра тормозит у секонд хэнда и кивает: – Пойдём выберем тебе новый образ.

– Какой? – предвкушение игры тут же вытесняет все страхи.

– Доставщика цветов.

– Мне надо сыграть парня? – выбираюсь из машины и цепляюсь за Юру двумя руками. – Круто! Всегда мечтала.

В магазине Юра сразу отправляет меня в примерочную, чтобы не смущать народ лисьим нарядом. Носит мне брюки, рубашки, кепки, переодевается сам в этой же кабине. В гримёрке артисты не стесняются, и я вскоре смело меняю перед Юрой одежду. Наконец он одобрительно кивает и поправляет кепку на моей голове:

– Пойдёт!

Выходим из магазина в похожих одеяниях и ныряем в магазин цветов.

– Мама твоя какие любит? – рассматривает Юра метровые розы.

– Папа дарил ей по сто роз на праздники, – наклонившись над вазой, вдыхаю аромат.

– Мальчик, отойди от цветов, – подходит к нам одышливая продавщица и осекается, столкнувшись взглядом с Юрой. – Сынок ваш?

– Да, – холодно отвечает Юра, заслоняя меня собой. – Ещё вопросы есть?

– Нет, – блеет продавщица, пятясь к прилавку.

Уж не знаю, что за магия у Юры во взгляде, но и на эту даму он произвёл явно неизгладимое впечатление.

– Красивый букет из ста роз организуй по-быстрому, – голос Юры режет как нож.

В кондитерском магазине мы покупаем торт в огромной коробке. Я вовлечена в игру и уже даже забываю о грозящей мне опасности. По дороге к дому Юра расспрашивает про семью, уточняет имена, фамилию. Объезжаем квартал дважды. Юра вглядывается в припаркованные автомобили.

– Вроде чисто всё, – он достаёт из-под сиденья пистолет в кобуре и цепляет на пояс. – Слушай сюда, девочка. В подъезде, если увидишь знакомых или незнакомых людей, поднимаешься на верхний этаж. Не в курсе, у вас крыша открыта?

– Закрыта. Замок там. Мы как-то салют хотели…

– В любом случае поднимаешься на верхний этаж, прикрывая лицо коробкой. Я следом за тобой пойду с букетом. Если никого нет – на своём этаже звонишь в дверь. Говорить буду я. Ничего не бойся. Даже если достану пистолет и зажму твоей маме рот. Убивать никого не собираюсь, мне с ней просто нужно поговорить. Ты прямиком бежишь в комнату, берёшь самое необходимое. Паспорта возьми. Заграничный есть?

– Есть, – сижу, открыв рот. Любила читать детективы, а сейчас точно сама в него попала.

– Вопросы?

– Нет вопросов.

– Кстати, при матери называй меня Потап.

– Почему «Потап»?

Юра смеётся:

– Первое, что в голову пришло.

– Может Остап? В честь Бендера?

– Первая мысль, обычно, самая правильная. Потап.

В подъезд вхожу, дрожа от страха, но знаю, что Юра идёт следом, и страх отступает. На лестнице никого. Становится даже грустно, Воображение уже рисовало мне, как Юра отмычкой открывает замок, и мы бежим по крышам, перепрыгивая с одной на другую, как в боевиках.

Мать, судя по звукам, сначала разглядывает букет и торт в глазок, нас за ними почти не видно, затем открывает дверь на цепочке. Вид у неё помятый. Видно, ночью не спала.

– Добрый день, госпожа Измайлова, – Юра кладёт букет на руку. – Доставка цветов и сладостей.

– Я не заказывала ни то, ни другое.

– Это сюрприз.

– Не люблю с утра сюрпризы, но так и быть. – Мать закрывает на мгновение дверь, и, скинув цепочку, открывает снова.

Юра, не давая ей выйти, заходит в квартиру.

– Молодой человек… – отступает мать, запахивая плотнее халат на силиконовой груди.

– Давайте помогу донести букет до комнаты, – Юра заглядывает в кухню и идёт напрямую в гостиную. Бегу за ним, прикрываясь коробкой. Мать одна дома.

– Мира, собирай вещи, – говорит Юра, отбросив угодливый тон.

– Мира? – мама смотрит, словно второй раз меня родила.

– Мама, познакомься, это Потап. Ему нужно с тобой поговорить, – сунув ей в руки коробку, ускользаю в коридор.

– Регина, у нас мало времени, – Юра бросает цветы в одно из кресел и подталкивает мать к дивану.

Подслушивать некогда, пихаю в рюкзак необходимые вещи. В пакет кладу туфли и кроссовки. Сдёргиваю с полки под зеркалом косметичку и дрожащими руками собираю разлетевшиеся по полу тушь, палетки, помады и прочую мелочёвку. Бросаюсь к тумбочке и извлекаю из ящика паспорт, телефон, выуживаю зарядку из розетки. Взгляд падает на нашу с папой фотографию. Вытаскиваю из рамки и, положив в томик стихов, убираю в рюкзак. Окидываю взглядом комнату. Буду ли я по ней скучать? Нет. Этот дом так и не стал мне родным.

Теперь можно и послушать разговор. Приложив стакан донышком к розетке, прислушиваюсь. В комнате на удивление тихо. Спешу в гостиную и замираю на пороге. Мама что-то быстро накрывает подушкой и растерянно смотрит на меня. Быстро подписывает бумагу и протягивает Юре. Он поднимается из кресла:

– Готова?

– Мам? – даже не знаю, что сказать.

– Езжай, Мира, – голос её дрожит.

Неужели она меня вот так просто отпускает? Впрочем, чему я удивляюсь? Сама с Юрой второй день точно под гипнозом хожу. Подхватив с вешалки куртку, с неясным чувством покидаю отчий дом.

– Ты мне звони, – раздаётся за спиной мамин голос.

Поворачиваюсь и бегу к ней. Обнимаю. Она гладит меня по спине и шепчет:

– Пора, Мира. Иди. Мало ли кто нагрянет.

Юра вновь берёт меня за руку, и мы сбегаем по лестнице. Как и вчера, ныряю в тёплый салон его машины, но в сердце поселяется неясная тревога. Не думала, что мать меня так просто отпустит.