Текст книги "Я живу. Я дышу. Я слышу"

Юлия Сергеевна Растеряева
Я живу. Я дышу. Я слышу

© Ю. Растеряева, текст, 2020

© Де'Либри, издание, оформление, 2020

* * *

Здравствуй, мой дорогой друг!

Дай мне свою руку, я познакомлю тебя с историей моей жизни.

Я пережила издевательства, насилие, избиения, голод. Я видела смерть. Меня хотели превратить в раба. Это было не военное время. Это было наше мирное время, а именно – 1996 год.

Я не только выжила физически и морально. Я основала свой бизнес. Создала семью, у меня подрастает дочь.

Предисловие

Я точно знаю: случайности не случайны. Эта книга попала к тебе не просто так. После прочтения твое мышление и жизнь изменится, она станет другой – наполненной и счастливой, но только если ты этого захочешь. Тебя больше никто не сможет обидеть, а знаешь почему? Потому что ты больше не позволишь.

Я окажу тебе ту самую поддержку, после которой ты станешь хозяйкой своей жизни.

Ты обретешь ту самую свободу, о которой так мечтаешь. Я скажу правду – будет трудно! Жгучей болью будет пронизывать все внутри. И только если ты не сдашься, боль уйдет и на душе воцарится покой.

Только представь на секундочку: все вокруг тебя поддерживают, верят в тебя, ты делаешь только то, что тебе хочется, и зарабатываешь деньги, занимаясь любимым делом, а когда приходишь домой, твоя семья заботливо и радостно тебя встречает. Твой любимый человек моет посуду не потому, что ты вынесла ему мозг, а потому, что он любит тебя и хочет, чтобы ты отдохнула. Дома нет скандалов – вы счастливая и дружная семья. Твоя половинка – твой самый лучший друг, который проживает с тобой каждый момент. Он доверяет тебе и во всем тебя поддерживает.

Звучит как сказка? Не сомневайся, поверь, я знаю, о чем говорю. Прочти эту книгу вдумчиво и проведи анализ своей жизни.

А теперь к цифрам.

Согласно мировой статистике[1]1
  https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/violence-against-women (ссылка на источник).


[Закрыть], по официальным данным, каждая третья женщина в мире подвергается домашнему насилию. А это 35% всех женщин.

До 38% убийств женщин в мире совершается их интимными партнерами мужского пола.

Прибавим сюда детей и стариков – цифра взлетит.

Это реальная проблема мирового масштаба.

Я говорю НЕТ!

Этой книгой я говорю нет любому виду насилия над человеком. Совершать любое насилие над человеком – неприемлемо! Это ненормально.

Молчать нельзя! Чем больше мы будем говорить, тем меньше станет насилия.

Рассказать свою историю – не стыдно!

Нет такого поведения, которое оправдывает насилие.

Если бы я не сказала в какой-то момент: «Нет, с меня хватит», вы бы не читали мою книгу, – моя жизнь оборвалась бы в 19 лет.

Приятного прочтения, мой друг.

Глава 1
Успеть убежать

Украина, город Днепропетровск

Я родилась в 1990 году.

Украина, город Днепропетровск. Самая обычная семья: мама, папа и трое детей. Я в семье была самой младшей. Отец работал грузчиком, мать – уборщицей. Дети росли, ходили в школу, дурачились, играли в игры и шутили друг над другом. В доме всегда были еда и игрушки. Сестра часто присматривала за мной: родители на работе, а старшие дети нянчатся с младшими, – так было принято и это считалось абсолютно нормальным.

Семья была счастлива.

Счастье длилось совсем не долго. Мама заболела и через два года умерла.

Смертельное заболевание – рак груди.

1996 год.

Семьи больше не было. И счастья тоже.

Отец замкнулся, начал курить сигареты. Копил злость, потом срывал ее на нас. Бил сильно – например, кулаком по голове.

Причем за любой проступок. Мне очень четко врезалась в память одна картинка: я уговаривала отца пойти в парк, на что мне было сказано, что идея плохая, так как тучи и большая вероятность дождя. Я очень хотела в парк, и дождь меня совсем не пугал. Отец сдался, и мы пошли в заветный парк. Через пять минут хлынул ливень. Отец взбесился, и я получила кулаком прямо по голове.

Вы только представьте: ударить ребенка не по попе ладошкой, а кулаком по голове! Это ужасно. С того момента я начала бояться отца, так как никто не знал, когда и что ему может не понравиться. И успеешь ли ты убежать.

Злость отключала мозг, глаза застилала пелена.

Часто приходилось убегать, чтобы не покалечили, и прятаться во дворах.

Отец не пил, но нас могли избить за любую мелочь, например: сломался кран, у него не получается его починить, и он его вырывает с корнем. И не дай Бог хоть одно живое существо при этом попадется ему на глаза – конец всем.

Я жила в страхе, ведь очень часто старших не было дома и заступиться за меня было некому.

Сестра Ольга днями и ночами работала, пытаясь заработать денег.

Пропадала в клубах, искала любовь. Искала способы забыть, принять и смириться с тем, что самого близкого и родного человека больше нет.

Брат, средний ребенок в семье, пропадал с друзьями.

Обо мне как-то все забыли. Я слонялась по улицам – голодная, грязная и ненужная. Соседи жалели, подкармливали – кто тарелку супа нальет, кто мороженое купит, пожалев девчушку с добрыми глазами. Из-за ужасного питания и недостатка необходимых питательных веществ и витаминов я была очень тощая: торчали кости, уродливо выпирали ключицы, а густые длинные волосы кое-как стягивала в хвост. Я часто болела, в такие моменты сестра меня жалела и покупала булочку и коробку ряженки – это был прямо праздник.

Глава 2
Алина – дружба длиною в жизнь

Мне было семь лет. Жаркое украинское лето, я, как обычно, слонялась по улицам и забрела во двор, где росла шелковица – очень сладкая ягода черного цвета, чем-то похожа на ежевику, но вкуснее… Я начала есть ягоды и увидела мальчишку с соседнего двора – он вечно меня дразнил. И, конечно, сегодняшний день не стал исключением. Но тут послышался голос: «А ну отстань от нее! И пошел вон с моего двора!» Хулигана как ветром сдуло.

На меня смотрела девочка на вид моего возраста, с очень красивыми добрыми карими глазами и волосами цвета кофе, которые свисали до пояса: «Привет, я Алина! А тебя как зовут?»

Так началась наша крепкая дружба длиною в жизнь. Семья Алины приняла меня очень хорошо и никогда не обижала. Старались накормить и побаловать вкусненьким, ее мама иногда разговаривала со мной, я могла задать какие-то вопросы. Со мной общались, как с обычным ребенком. Абсолютно чужие люди давали мне то, чего не могли мне дать дома и в чем я так нуждалась. Меня почти всегда приглашали на праздники, чтобы я хоть поела. Алинина тетя готовила специально для меня котлеты, потому что я их любила.

Нам с Алиной всегда было чем заняться, мы играли в такие игры, как догонялки, прятки, выбивной, играли в куклы и много общались.

Благодаря этой девочке и ее семье у меня было хоть какое-то детство, и я поняла, что бывает по-другому.

Я искренне говорю вам: спасибо и часто вспоминаю о вас с теплотой в сердце.

Глава 3
Быть незаметной и молчать

Дома я тоже всегда выдумывала себе занятия: строила домики, шила из своих старых кофт одежду кукле – она была у меня только одна. Однажды сестра принесла мне красивую коробку и с улыбкой отдала. Я очень ее берегла, эту куклу. У меня был набор гуашевых красок из шести штук и единственный альбом, я могла часами рисовать, смешивала краски и радовалась новым цветам.

Меня не хвалили, не обнимали, не говорили, как меня любят.

Помню, как однажды сестра позвала меня и попросила сесть рядом.

«Я тебя люблю», – сказала мне сестра и крепко обняла. Я прижалась к ней и больше никогда в этом не сомневалась. Хоть это и было сказано всего один раз.

У сестры часто менялось настроение, она могла на меня сильно накричать из-за любой мелочи, – меня это ранило. Я старалась делать все, чтобы ее не расстраивать.

Я росла очень жизнерадостным ребенком, не закатывала истерик, ничего не требовала. Будто понимала, что никому нет до меня дела.

Иногда я закрывалась в комнате, где умерла мама, выключала свет, зажигала свечку и плакала по ней.

Я не помнила, как она выглядела, – знала ее только лишь по фото. Но очень хорошо запомнила мамино тепло и свет. Я ни секунду не сомневалась, что мама меня любила. Про отца я не могла сказать то же самое. Любовь не бывает с кулаками, любовь не имеет ничего общего с безразличием.

Очень часто дома было нечего есть. Пустая каша: перловая, ячневая, килька в банке. Зимой ели картошку, сваренную в мундире, с квашеной капустой. Пили чай с медом и грецкими орехами. Отец и сестра работали, но денег и еды от этого не прибавлялось.

Глава 4
Мне нужна твоя любовь

2003 год

Шли годы.

Мне исполнилось 13.

В школу я редко ходила, мне не хотелось. Надо мной смеялись, мальчишки били и обзывали. Со мной особо никто не дружил. На бедра приходилось повязывать кофту с длинным рукавом, чтобы никто не заметил: джинсы уже настолько протерлись, что на попе появились дырки. Других штанов у меня не было.

Я не любила праздники в школе, я знала, что буду одета хуже всех.

Однажды сестра сказала, что беременна, – у нас появится малыш. Время беременности и первые шесть месяцев жизни малыша были, наверное, самым лучшим периодом в моей жизни на тот момент. Мы с сестрой проводили все время вместе, много гуляли, ходили по врачам, кушали и смеялись. Мы так много общались. Я была так счастлива. Я чувствовала: меня любят, я нужна.

Я помню лавочку на остановке. Летняя теплая ночь.

Мы уплетаем булочку с плавленым сыром, болтаем, мечтаем. Это было истинное счастье. Мне так мало нужно было для счастья.

Потом родился малыш, Оля назвала его Иваном. Мы вместе гуляли с коляской, купали, кормили. Сестра убегала подрабатывать, я нянчилась с Ванечкой, к которому успела так сильно привязаться.

Счастье было недолгим.

В одно утро сестра не смогла встать с кровати, а я в то время нянчилась с Ваней.

На следующий день Оля не вставала полдня. Ей стало хуже, она не вставала уже два дня, ее рвало, она была бледной. Я не понимала, что происходит.

Вызвали «скорую помощь», сестру забрали в больницу. Мы с Ванечкой остались вдвоем. Я сама не знаю, как я справлялась с ним, дома было чисто, Ванечка – сытый и чистый. И вот мне сказали, что Олю выписали. Как я была счастлива – нарядила Ваню, убралась дома. И вот звонок в дверь. Я открываю с ребенком на руках и замираю на пороге: на меня тусклыми глазами смотрит худущая, мертвенно-бледная сестра. Я молча отошла в сторону, я даже не помню, кто ее привел домой, стерлось из памяти. Ее проводили в комнату, уложили в кровать. Мы с Иваном снова остались одни.

На следующий день Олю увезли на «скорой». Я и подумать не могла, что это последний раз, когда мы видим ее живой!

Приехали родственники, Ванечку они забрали на время к себе. Я так ждала сестренку домой, что вот-вот она приедет, – и мы снова будем счастливы втроем.

В один день я уснула на диване и проснулась от звука расчески, гуляющей по волосам. Приехала! Я радостно подняла голову. И увидела отца, стоящего у зеркала и расчесывающего волосы. Сердце заныло: это начало конца. Нет, все будет хорошо, твердила я себе.

Очень скоро ее перевели на искусственное дыхание, – тогда я четко поняла, это конец.

Умерла она быстро. Сгорела за два месяца.

Люди какие-то ходили к нам, кто-то что-то готовил. Все было как в замедленной съемке. Я ждала, что она зайдет во двор и скажет: «Это шутка. Я жива». Потому что моя сестра – красивая пышногрудая девушка: попа, талия, полные губы. В гробу лежало что-то с узкими полосками вместо губ, скелет, обтянутый кожей. Но никак не моя Оля-красавица…

Я постоянно была в сильнейшем стрессе.

Я потеряла еще одного самого близкого человека, который как мог, как умел, старался заменить мне маму. Иван остался сиротой – и я осталась совсем одна. Я тогда не понимала, настолько это правда. Я осталась одна.

Было еще одно потрясение. Молодая девчонка двадцати шести лет лежала в гробу!

Она так хотела жить – я помню.

Мне трудно описать свое тогдашнее состояние. Я была разбита, раздавлена и не сдерживала слез. Все прощались поцелуем в лоб, – я не смогла. Я понимала, что меня добьет этот холод.

Мне пятнадцать лет, а я уже хороню второго своего самого близкого человека.

Тогда и я представить не могла, какой кошмар длиною в десять лет я себе проецирую.

Дом опустел. Ивана усыновила моя двоюродная сестренка Танюшка. Мы остались втроем: отец, брат, я и две наши кошки.

Дома было находиться невозможно, пустота убивала. И я старалась не находиться там.

У меня начались высыпания на лице, и каждую ночь мне снилась сестра, которую я умоляла вернуться. Перед тем как я засыпала, мне казалось, я чувствую, как она сидит рядом и смотрит на меня; через сорок дней это ощущение исчезло, но потом моя фантазия его вернула. Моему мозгу так было спокойнее.

Я не могла находиться дома. Меня спасла моя лучшая подруга Алина, она меня притащила в Дом молодежи: там мы плели фигурки и цветы из бисера, играли в настольный теннис, пили чай и обсуждали мальчишек. Там я впервые влюбилась.

Это стало моим временным спасением. И я даже уехала с ним на море. Тогда я впервые увидела море. Это отвлекло от мрачных мыслей. Мы ходили на дискотеку и спали до полудня. Две недели пролетели незаметно, пришло время возвращаться.

Глава 5
Больше никогда не будет, как прежде

Россия, город Владимир

Тем временем лето подходило к концу. За мной и отцом приехали родственники из России. Мой брат со своей девушкой остались жить в доме, где мы росли.

Я хотела забрать с собой как можно больше памяти и частичек родного дома. Ехать не хотела, все внутри кричало: «Не надо ехать! Нельзя!»

Родственники – родная сестра отца и ее муж. Обещали мне то, о чем я мечтала: семью, любовь, заботу. Дом и вкусную еду.

Я приказала заткнуться своей ноющей душе при помощи логических доводов и села в машину, обливаясь слезами и борясь с желанием выпрыгнуть из нее на ходу. С нами уезжали две кошки, которых я подобрала с улицы еще пару лет назад, а также я взяла с собой кучу одежды.

И вот шесть часов мы провели в пути. Отец изо всех сил изображает заботливого папу, отчего меня тошнит, и я не скрываю раздражения.

Первая остановка – и первый конфуз.

Мы остановились у придорожного кафе. И мне дают меню со словами: выбирай. Странно, вроде слова русские, а я не понимаю, что они значат. «Я буду би-бифштекс», – еле выговорила я, краснея и вообще не понимая, что это, черт возьми, за зверь? Принесли и поставили передо мной котлету и сверху положили яичницу. И зачем было выпендриваться, подумала я, но выдавила улыбку. И как это есть, подумала я, все так же глупо улыбаясь. Мне пододвинули нож – ага. И как им есть? Мне хотелось провалиться сквозь землю. Кое-как я домучила этот бифштекс, и мы двинулись дальше.

Ехали сутки, за окном мелькали города со странными названиями. И тут я увидела надпись «Москва» и испытала детский восторг. А тем временем Мария, моя тетка, которую мне велели называть тетей Машей, не уставала рассказывать, какое у них изобилие еды и одежды и всего, чего твоя душа пожелает. Вот оно, светлое будущее – сказка, а не жизнь.

Дальше мелькнула надпись «Владимир», наш пункт назначения. Нас привезли в квартиру, двухкомнатную, с приличным ремонтом. Холодильник и все шкафчики были забиты едой и всякими неизвестными вкусностями, прямо сказка. Так много еды, и я могу ее есть! Мне это было в диковинку.

На следующий день мне накупили кучу невероятно красивой одежды и собрали в школу.

Дальше подали документы в школу, и началось самое интересное. Я пошла в девятый класс.

Школьную программу я, естественно, не тянула, так как в школу не ходила и вообще такой навык – ходить каждый день в школу, учиться, выполнять задания и учиться новому, – отсутствовал напрочь.

У вас шок.

А для меня это было нормально, я не была к этому приучена и не видела в этом ничего такого.

Одноклассники меня не принимали и откровенно ржали над моими «тю» и «шо».

У меня с посещением занятий были свои привычные отношения: захотела – пошла, не захотела – дрыхну до обеда.

Родственники периодически прилетали как ураган.

Залетали в квартиру, орали, вернее, орала в основном одна моя тетка, дядька предпочитал молчать. Кричала она так, что, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, и уносились прочь, не забыв обязательно посильнее хлопнуть дверью.

Выглядело это довольно забавно: трое молчат, одна орет, а потом двое улетают. И зачем было так орать?

Я обычно предпочитала отмалчиваться, но сердце бешено колотилось. Конечно, я понимала, что делаю, видимо, что-то очень плохое, но что – искренне не понимала.

Россия, новая семья не стали мне домом и семьей. Я твердила себе, что я здесь временно.

Отец перестал меня бить и срывать злость. Ему нашли работу. Теперь стало спокойнее находиться с ним на одной территории, но его полное наплевательское отношение ко мне осталось. Я готовила, как могла, держала квартиру в чистоте.

Здесь я чувствовала себя чужой и никому не нужной. Мы так и не стали той семьей, о которой мне столько рассказывали. На выходные нас с отцом родственники забирали на шикарной машине к себе в деревню, в очень красивый дом. Там было всегда изобилие еды, и я долго не могла наесться. Я была вежливой, никогда не спорила, всегда предлагала помощь и очень старалась стать частью этой красивой и интеллигентной семьи, я представляла, что я их дочка, и, когда они не слышали, называла родителями. Но чувствовала: я – другая, как будто меня только терпят, и я их все-таки немного раздражаю. Владимир, муж моей тетки, которого я должна была называть «дядя Вова», не упускал ни одной возможности надо мной подшутить и выставить, мягко говоря, глупой.

Конечно, шутить было над чем – я не умела вести себя за столом. Не умела поддержать разговор, и, если что-то говорила, это было нелепо и неуместно. Я не умела хорошо говорить, строить предложения и плохо выговаривала букву «р». Такой, знаете, «звереныш из лесу».

Сестра приходила во сне каждую ночь, и это было прекрасно, – я могла ее увидеть и поговорить с ней.

Я не показывала обид, не закатывала истерик. И просто молчала, не говорила о своих чувствах, переживаниях.

Лицо продолжало сыпать, я раздирала себя до ран.

Моим спасением стали ручка и бумага. Всю боль я выливала на бумаге, писала стихи, рассказы. И просто вела записи, это помогало не сойти с ума. И мне становилось легче.

Я часто ходила с заплаканными глазами и разодранными акне.

Меня, как и раньше, не замечали. Но уже кормили и говорили дежурное: «Как дела?» – это стало большим изменением в моей жизни.

Время шло.

Я понемногу очеловечивалась. Благодаря репетиторам, а именно – по математике и русскому языку – я стала делать успехи и вышла на твердые тройки и четверки по литературе и русскому языку. Мне всегда они нравились, эти предметы. Именно девушка, которая подтягивала меня по русскому языку, разглядела во мне талант писать.

Моя речь становилась более складной и улучшалась. Я подружилась с одноклассницами, они меня познакомили с катком и научили неплохо рассекать лед на изящных коньках. Я сразу же влюбилась в это чудесное зимнее развлечение, и почти каждый вечер мы проводили на катке, а потом я бежала греться, пить горячий чай и делать уроки. Да-да, это не опечатка, я регулярно делала уроки и почти не пропускала школу. Мои новые подружки познакомили меня с косметикой и научили чуду макияжа.

2006 год

Учебный год подходил к концу, и нужно было думать, куда поступать, и я подошла к своей тете со словами: «Хочу поступать на журналистику, мне нравится писать».

– Чего? Какая тебе журналистика? Да ты знаешь, какой нужно быть умной, чтобы учиться на журналистике? Ты? Писать? Иди давай отсюда!

Меня будто окатили ледяной водой, глаза зажгло и внутри защемило. Я потом долго засыпала в слезах. Но ничего не говорила.

Поставила на себе крест и забросила записи в дальний угол.

Я кое-как сдала экзамены и закончила девятый класс. Отгуляли выпускной – шумно, весело и до рассвета.

Лето, тепло, я с одноклассницами продолжала вместе проводить время.

И встал вопрос: куда поступать? Одна подружка сказала: «Я поступаю на менеджмент, пойдем со мной, это интересно и престижно». – «Пойдем». Мы сходили, сдали вступительные экзамены и поступили во Владимирский техникум экономики и права.

Теперь можно было гулять все лето и до сентября наслаждаться свободой. На выходные нас все так же забирали в деревню. Как-то мои подружки попросили оставить ключ от квартиры, а они пока с мальчишками потусуются. Я душа добрая – и оставила. Когда мы возвращались обратно, в квартире всегда бывал порядок и никаких следов посторонних людей не было, – девочки молодцы, ответственные. И все было прекрасно до тех пор, пока ко мне не подошел озадаченный отец: «Юль, а ты деньги у меня брала?» – «Нет, – ответила я. – А что, пап?» – «У меня было больше денег». – «Я не брала», – ответила я и не придала особого значения этой ситуации. Отец, наверное, что-то купил и забыл.

Лето подходило к концу, деньги у отца продолжали пропадать – маленькие суммы, по его словам. Я объясняла: мне нет смысла воровать деньги, так как на карманные расходы ты мне сам даешь, а мне много не нужно. Мне, собственно, никогда много не было нужно. Отец не верил и считал меня воровкой.