Текст книги "Искусительница, или Капкан на ялтинского жениха"

– И что ты можешь мне предложить? Диван-то всего один.

– Я сейчас Маринку разбужу и в дом отправлю. В конце концов, я сразу же эту веранду занял, и все со мной согласились. Никто не виноват, что Маринка напилась и кровати перепутала.

– Да неудобно как-то ее будить…

– Неудобно тебя ночью на улицу отпускать.

Влад подошел к дивану и со словами: «Маринка, вставай!» – скинул подушку на пол и откинул одеяло.

Посмотрев на лежащую на диване девушку, я почувствовала, как по моему телу пробежала судорога, и издала пронзительный крик.

Глава 7

То, что девушка была мертва, не вызывало сомнений. Она лежала с запрокинутой головой, ее перекошенное лицо было синевато-бледным, а в открытых глазах застыл ужас.

– Бог мой, Маринка! – Влад бросился к девушке и попытался нащупать у нее пульс. Не сумев это сделать, он откинул безжизненную руку.

На шее девушки была отчетливо видна полоса, которая свидетельствовала о том, что жертва была жестоко задушена. На лице несчастной застыла гримаса боли. На полу валялся кусок шнура. Влад поднял его и, остановив взгляд на девушке, дрожащим голосом произнес:

– Ее задушили этим шнуром.

– А кто? – с трудом выдавила я из себя.

– Не знаю. Она еще сегодня вечером была жива. Мы расстались на набережной. Ума не приложу, как такое могло случиться.

Сказав это, Влад перевел взгляд на меня и нервно вздохнул:

– Это не я. Я же все время с тобой был. Ты же понимаешь, что я не мог этого сделать?

– Понимаю, – не могла не согласиться я, но все-таки посмотрела на Влада подозрительным взглядом.

– Ты что так на меня смотришь?

– Как?

– Не знаю. Мне и так плохо, но от твоего взгляда становится еще хуже.

– Просто странно это все как-то…

– Я сам ничего не понимаю. Нужно наших разбудить. Все спят. Никто и представить себе не может, что здесь произошло. Вообще непонятно, как Маринка сюда попала. Она должна была в доме ночевать. Может, привела кого?

– Кого?

– Мужчину.

– Какого мужчину?

– Не знаю. Может, она с кем-нибудь познакомилась, и новый знакомый ее и убил.

– Кто?

– Не знаю! – Голос Влада перешел на крик, и он схватился за голову. – Ты же видишь, что я сам ничего не знаю. Что ты меня, как на допросе, расспрашиваешь?!

Влад зажмурился и сжал кулаки.

– Настя, я могу на тебя рассчитывать?

– Ты о чем?

– Я могу рассчитывать на твою помощь? Ты можешь подтвердить, что я был с тобой все это время? Я никого не убивал. – В голосе Влада появились нотки истерики.

– А никто и не думает, что это сделал ты.

– Спасибо. – Влад сжал мою руку, и я увидела в его глазах слезы. – Просто твой взгляд… Ты на меня смотришь, как на преступника.

– Тебе кажется. Это от страха.

– Спасибо на добром слове.

– Это твоя любимая девушка?

– Однокурсница. Учились раньше вместе.

– У вас с ней были близкие отношения?

– Почему ты задаешь этот вопрос?

– Потому, что иначе бы она сюда не пришла.

– Между нами ничего не было. Просто Маринка была ко мне неравнодушна. Я это знал, но никогда этим не пользовался.

– А ты?

– А что я?

– Ты был к ней неравнодушен?

– Ну что ты мне устроила допрос? Для меня она всего лишь однокурсница, и не больше. Я испытывал к ней только приятельские чувства.

– Бедная девушка…

– Пошли, всех разбудим. Ребята должны знать, с кем Маринка познакомилась в этот вечер.

– Ты считаешь, что ее убил тот, с кем она познакомилась?

– Других версий у меня просто нет.

– А разве можно только что познакомиться с человеком и сразу его убить?

– Обычно так и происходит. Новые знакомства иногда заканчиваются трагически. Может, Маринка с маньяком каким-нибудь познакомилась. Ходил он по Ялте, выискивал жертву и запал на Маринку. Маринка решила развлечься, привела его на эту веранду и тем самым приговорила себя к смерти.

– Как же она привела его на веранду, если она знала, что ты придешь сюда ночевать?

– Может, это месть за то, что я не отвечал взаимностью на ее чувства. Ревность у меня хотела вызвать. Но скорее всего, что она напилась, у нее башню снесло и ей нужно было только до койки дойти, а где эта койка находится, не имело значения.

Почувствовав, что меня мутит, я быстро выскочила с летней веранды и стала жадно глотать морской воздух. Влад вышел следом за мной голосом, полным скорби, сказал:

– Пошли к ребятам. Нужно всех разбудить.

Поднявшись на крыльцо дома, Влад принялся стучать по двери и кричать ребятам, чтобы они проснулись и открыли нам.

– Крепко спят, – заметила я и попыталась унять нервную дрожь.

– Да напились все и уснули. Подожди, у меня где-то ключ есть.

Влад сунул руку в карман и, достав оттуда небольшую связку ключей, открыл дверь.

– Ребята, подъем! У нас несчастье! Ребята!!!

В доме было абсолютно тихо. Забежав в комнату, Влад включил свет и встал как вкопанный.

– Вот черт! Никого нет.

Недолго думая, мы быстро прошли в другую комнату и еще раз убедились в том, что дом пуст.

– Тут никого нет. – Я ощутила, с какой бешеной скоростью забилось мое сердце, и приложила руку к груди.

– А где все ребята? – растерянно спросил меня Влад.

– Ты у меня спрашиваешь? Я твоих ребят в глаза не видела. Я только от тебя слышала об их существовании. Быть может, ты вообще сюда один со своей девушкой приехал, без всякой честной компании. Вы поругались, и ты ее задушил.

– Послушай, Настя, ты что, дура?

– Конечно, дура, – словно в бреду заговорила я. Меня вдруг охватил неописуемый страх, перед глазами стояла задушенная девушка. – Только дура могла согласиться идти ночевать к совершенно незнакомому человеку. Понятное дело, что умная на это не согласилась бы. Так где твоя компания? Да и была ли она вообще?

– Да посмотри, сколько в доме вещей! – истерично стал кричать Влад.

– А может, вы вдвоем столько вещей привезли.

– Да куда нам столько?!

– А может, это вообще не ваши вещи, а вещи прежних хозяев? Ты вот говорил, что вы сюда на двух машинах приехали, а во дворе ни одной нет. Где же твой микроавтобус?

– Да ты не видишь, какой тут двор?

– Какой?

– Да тут одна машина-то не поместится, не то что две. Машина вместе с микроавтобусом на стоянке.

– Где эта стоянка?

– Минут двадцать пешком. Ты что, совсем мне не веришь?

– А почему я должна тебе верить, я тебя совсем не знаю? Хотел меня со своей компанией познакомить, а привел к трупу.

Я потеряла всякий контроль над собой, стала пятиться и кричать:

– Кто ты? Не подходи ко мне! Я тебя боюсь!

– Прекрати кричать, – процедил сквозь зубы приближающийся ко мне мужчина. – Люди в соседних домах спят. Ты сейчас всех разбудишь.

– Вот и пусть просыпаются, – проговорила я уже тише. – Как можно спать по соседству с трупом?

– Настя, у тебя истерика. Пожалуйста, возьми себя в руки. Мне сейчас необходима твоя поддержка и твое спокойствие. Мы оба попала в скверную ситуацию и теперь должны подумать, как из нее выбраться.

– Да, конечно, – кивнула я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась вниз по ступенькам, ведущим к морю.

Мне показалось, что я бежала целую вечность. Я постоянно оглядывалась и поначалу слышала за спиной крик Влада:

– Настя, стой! Ну пожалуйста, стой!!!

Первое время мне казалось, что Влад бежит следом и пытается меня догнать, но чуть позже я убедилась, что за мной никто не гонится. И все же я боялась остановиться, отдышаться и посмотреть назад. Временами я спотыкалась, падала, но тут же вставала, отряхивала разбитые колени и, несмотря на жуткую усталость и одышку, все же бежала дальше. Когда злосчастный дом был уже далеко, я добрела до какой-то аллеи, села на лавочку у клумбы с цветами, поджала под себя ноги и заревела. Мне почему-то стало невообразимо жалко себя, испорченный отдых и жаль ту молодую девушку, которая погибла в таком юном возрасте столь чудовищно и нелепо. Мне было жалко свою любовь, которая умирала прямо у меня на глазах столь мучительной и болезненной смертью. Любовь живет ровно столько, сколько ей позволяют. Если о ней не заботятся, то она тут же начинает чахнуть, бледнеть и погибает прямо на глазах, все же пытаясь подавать сигналы бедствия. От любви к Вадику осталось совсем немного: боль, разочарование и обида. В моей душе была пустота. Женщина должна кого-то любить, хоть какой-нибудь собирательный или придуманный образ. Когда она никого не любит, то начинает разочаровываться не только в любви, но и в жизни. Наступает черная полоса, пропадает интерес ко всему, что ее окружает, и женщина начинает жить машинально, по инерции, словно в ней работает механизм, который дает ей возможность создавать видимость того, что она еще жива.

– Что случилось?

Я подняла голову и посмотрела на остановившуюся возле меня молодую парочку.

– Вам нужна какая-нибудь помощь? – Незнакомая девушка с нескрываемой опаской вглядывалась в мое лицо.

– Вас кто-то обидел? – поинтересовался держащий ее за руку юноша. – Мы там милиционера недалеко видели. Может, позвать?

– Нет, не нужно никакого милиционера. Только не это, – я тут же успокоилась и отрицательно покачала головой. – Я просто со своим парнем поругалась…

– Понятно. Вы бы все-таки шли домой, а то ведь уже глубокая ночь. Хулиганья полно. Мало ли что с вами тут может случиться.

– Сегодня поругались, значит, завтра помиритесь, – ободряюще улыбнулась девушка и села рядом со мной на скамейку. – Я вон со своим Славиком по сто раз на дню ругаюсь и тут же мирюсь. Любовь ведь все побеждает.

Видимо, молодому человеку не понравилось, что его девушка села рядом со мной и стала меня успокаивать. Он посмотрел на часы, взял девушку за руку и поднял ее со скамейки.

– Ладно, мы пойдем, а то нам уже спать хочется. Мы так поняли, что вы в помощи не нуждаетесь, поэтому уходим. А вы бы и в самом деле шли домой. Небезопасно симпатичной девушке гулять одной по ночам.

Увидев, что парочка медленно удаляется от меня, я не выдержала и громко прокричала им в след.

– Стойте!

Ребята остановились и вопросительно посмотрели на меня.

– Вы мне совсем недавно помощь предлагали…

– Ну, предлагали, – растерялись молодые люди.

– Вы еще не передумали?

– А что, собственно, вы хотите? – заметно напряглась девушка.

– Я бы хотела воспользоваться вашим мобильным телефоном. Всего на одну минуту. Мне бы один звонок сделать. Тут, по Ялте.

– Пожалуйста. – Девушка полезла в карман, чтобы достать мобильный, но юноша тут же ее остановил:

– Подожди. Как, ты собралась давать телефон незнакомому человеку?

– Так мы же сами предложили ей помощь! Славик, да в чем дело? Почему бы не дать телефон девушке? Ты же видишь, в каком состоянии она находится.

– Девушка сейчас у тебя мобильный выхватит и убежит прочь в кусты – не догоним. Не слишком ли дорого нам обойдется такая помощь?

– Да нужен мне ваш телефон! – не могла не оскорбиться я. – Вы меня за воровку, что ли, приняли?

– Девушка, мы вас совершенно не знаем, так что все может быть, – заявил молодой человек, с подозрением глядя на меня. – Мы и не думали вас оскорблять, просто вы сами поймите… Время такое.

– Так вы дадите мне позвонить или нет? – жалобно спросила я.

Девушка все же села рядом со мной на лавочку и протянула мне телефон.

– Только, пожалуйста, недолго, а то у нас на счету денег мало.

Парень сел с другой стороны и пристально посмотрел на мои колени.

– У вас на коленях штаны порвались. Кровь… Вы что, падали?

– Да так, мелочи, – быстро проговорила я и махнула рукой. – Я же сказала, что от любимого человека убегала после того, как мы с ним поругались. Вот я несколько раз и упала.

– Это ж как надо было упасть…

Достав из кармана бумажку, на которой был записан номер телефона Петра, я быстро набрала номер и принялась ждать, когда Пётр снимет трубку. Довольно долго трубку никто не снимал, и я вдруг подумала о том, что дозвониться сейчас до Петра у меня нет никаких шансов.

– Ну что? – первой не выдержала девушка.

– Не берут? – тут же поинтересовался молодой человек. – Сейчас глубокая ночь, все нормальные люди уже спят. Сейчас уже ни до кого не дозвонитесь, дождитесь утра.

Как только молодой человек протянул руку, чтобы забрать у меня мобильный, в трубке раздался сонный мужской голос, и я услышала недовольное «алло».

– Пётр Петрович, как замечательно, что вы взяли трубку. Вы извините, что мне пришлось вас разбудить, но у меня к вам срочное дело, – торопливо заговорила я. – Это Настя.

– Какая еще Настя? В чем дело? – Заспанный голос в трубке стал еще более раздраженным. – Что за чертовщина?

Поняв, что Пётр сейчас может бросить трубку, я ощутила, что меня затрясло, и с трудом сдержала себя, чтобы не разрыдаться.

– Пётр, ты только трубочку не клади. Этот Настя, с которой ты вместе из Симферополя в Ялту ехал. Понимаешь, уже глубокая ночь, а мне ночевать негде. Да еще я попала в очень скверную ситуацию. Ты меня вспомнил?

– А, это ты… Ты та самая девушка, которая обладает уникальным даром попадать в самые ужасные ситуации.

– Замечательно, что ты меня вспомнил. У меня в этом городе никого, кроме тебя, нет. Можно, я у тебя переночую? Вернее, не у тебя, а в той постройке, в которой ты собирался меня поселить. Я согласна на все твои условия. Я завтра же выйду на работу.

– Ты мне как родственнику звонишь.

– Я же сказала, что у меня, кроме тебя, никого нет.

Когда в трубке послышалось обнадеживающее «Приходи», я почувствовала заметное облегчение и спросила:

– А адрес какой?

– Может, утром придешь? Боюсь, что ты можешь сейчас не найти.

– Я найду.

– Тебе что, совсем ночевать негде?

– Но ты же сам знаешь, что негде.

– А сразу зачем упрямилась? Уже давно бы в чистой постели лежала. Я вот не пойму, что вы, бабы, за народ такой – пока сами не обожжетесь, на нормальное предложение не соглашаетесь.

– Ты дал мне два дня. Я же уложилась в этот срок.

– Приходи. Запоминай адрес…

Глава 8

Около часа мне пришлось поблуждать по ночным ялтинским улицам, пока я нашла нужный мне дом. Оказавшись у довольно высокого забора, я нажала на кнопку звонка и принялась ждать, когда мне откроют. Пётр не заставил себя ждать: вскоре он появился в полосатой пижаме.

– Ты как арестант, – в шутку заметила я и улыбнулась.

– А ты как бомжиха.

Пётр посмотрел на мои разодранные колени и покачал головой.

– Ты где штаны порвала?

– Упала.

– Это как же надо было упасть. Бежала, что ли, от кого?

– Да так, пришлось побегать по достопримечательностям ночной Ялты.

– Сразу ко мне прийти не захотела, только после того, как приключения на свою задницу нашла, про меня вспомнила.

– Главное, что вспомнила.

– И что, ты завтра в таком виде собираешься выйти на работу?

– Я думала, может, вы какую форму дадите.

– Какую тебе форму? Школьную, что ли?

– Да нет, рабочую.

– Заводскую? – неприятно хихикнул Пётр.

– Мы что, так и будем у ворот стоять? Ты меня за этим позвал?

– Ладно, заходи.

Я зашла на территорию дома и слегка успокоилась, потому, что темнота и неизвестность остались за стенами высокого и прочного забора.

– А где ты меня поселишь?

– Здесь, – Пётр показал на ветхий сарай.

– Ты это серьезно?

– Шутка. Здесь уже живут. Твои апартаменты находятся дальше.

– Что, в этом сарае и вправду живут? – не поверила я своим глазам.

– Милая, да на него уже очередь на пару месяцев вперед расписана.

– Я слышала, что в Ялте могут поселить в собачьей будке, но не верила.

– Насчет собачьей будки – не знаю, но сараи у меня все заняты.

Территория дома действительно поражала обилием сараев и различных подсобных помещений.

– Ничего себе! Да тут целый сарайный городок. И что, везде люди живут?

– Конечно, а ты как думала! Чем больше досок сколотишь, тем больше народу поселишь и денег за сезон соберешь. Для нас отдыхающие – живые деньги, а наши условия для курортников – экзотика.

– Жуткая экзотика!

– Ну а ты как думала? Чтобы не лицезреть подобную экзотику, нужно иметь хорошие деньги.

– За хорошие деньги лучше всего отдохнуть за границей.

– Ты права, но все же вы все равно сюда едете. Ругаете Крым на чем свет стоит и едете, потому что такой красоты, как у нас, нигде больше нет.

Пётр подвел меня к небольшому каменному домику, который, по всей вероятности, состоял всего из одной комнаты, уж больно он был мал, открыл дверь и включил свет.

– Вот твои апартаменты. Заметь, вполне приличные. Если бы я захотел их сдать, то у меня бы их с руками и ногами оторвали. Кучу денег мог бы заработать.

– Это можно было и не говорить, – сухо сказала я и оглядела комнату.

– Да это я так, на всякий случай сказал. Зачем я буду их сдавать, если ты, работая в кафе, принесешь мне больше прибыли. Согласись?

– Соглашусь.

Комната была совсем небольшой. В ней стояла железная кровать, застеленная чистым постельным бельем, тумбочка и журнальный столик.

– Ну что, ты рада?

– Жить можно.

– Мебели достаточно. Шкафа нет, но он тебе и не нужен, у тебя все равно вещей нет. Я сколько жилья сдаю, у меня нигде шкафов нет. Это же не отель – отдыхающие все свои вещи в сумках держат.

– Да мне шкаф и не нужен. Мне бы окно не помешало. А почему окна нет? Здесь что, курятник раньше был?

– А зачем тебе окно? – ответил вопросом на вопрос Пётр. – Может, тебе еще и пластиковые окна подавай? Это бывшее хозяйственное помещение. Ты где-нибудь видела, чтобы в хозяйственных помещениях окна были?

– Значит, я угадала, это бывший курятник. А как же я без окна-то? Тут днем темно.

– Да зачем тебе нужно это окно? У меня все квартиранты живут без окон. На что ты в окно собралась смотреть? На сараи? Хорошенький тут пейзаж! Смотреть же не на что, разве только на забор.

– Да хоть комнату проветрить, и то окно нужно.

– Дверь открой и нормально все проветришь. Я тебе даже марлю на дверь повесил, чтобы насекомые не залетали. Дверь откроешь, и светло станет. А если света будет недостаточно, то ты его включишь. Только смотри, экономь. У меня все жильцы двери открывают. Это и вентиляция, и свет. Так что у меня здесь свои порядки, не разбалуешься. Я как комендант общежития: чужой ко мне не зайдет, тут все спокойно. Вход на территорию дома охраняют злобные псы. Так что будешь жить теперь с шиком. У тебя номер «люкс».

– А удобства-то где?

– Удобства на улице. И душ, и туалет. Все в лучшем виде! Я в сортире даже туалетную бумагу повесил. Так что заходи в свой «люкс» и отдыхай после всех своих приключений.

– Никогда в жизни еще в хозяйственных помещениях не жила.

– Тебе понравится. Все не так плохо, как кажется на первый взгляд.

– И на этом спасибо.

– У тебя есть какие-нибудь пожелания?

– Есть. – Пётр как-то пристально и жалостливо на меня смотрел, а особенно на мои разодранные колени.

– Зубная щетка и тюбик пасты. И, если можно, мыла кусок. Я как только что-нибудь заработаю, сразу верну!

– Хорошо. Завтра с утра будет тебе и паста, и щетка, и мыла кусок. И даже нитка с иголкой.

– А нитка с иголкой-то зачем?

– Чтобы ты дырки на штанах зашила. Неприлично девушке в таком виде разгуливать. Ну, что ты не заходишь-то в свой «люкс»? Как будто боишься чего-то? Ты уже так накуролесила, по чистой постели, наверно, так соскучилась, что сейчас моментально заснешь.

– Да уж, это точно. Только вот…

– Что еще не так, – нахмурил брови мужчина.

– Я еще никогда не спала в помещении без окон. Я один раз в детстве родителей разозлила, и в наказание мать хотела закрыть меня в кладовке, так я такой крик подняла, что весь дом переполошила. А эта комната очень напоминает мне ту кладовку из детства…

– Ты что, боишься здесь спать?

– Ну да, ведь окон-то нет, а свет всю ночь жечь ты не разрешишь.

– Нет, конечно, – грозно ответил Пётр. – Ты что, хочешь меня по миру пустить?

– Да уж, тебя, с таким количеством сараев, по миру вряд ли пустишь.

– Я же тебе сказал, что я тут как комендант общежития. Даже без окон я вижу, у кого свет горит, а у кого – не горит. Под дверями есть щель. Зачем ночью свет жечь? Так дело не пойдет. У тебя условия шикарные, так что нечего выпендриваться. Тебе все мои постояльцы завидовать будут. А если боишься спать без окон, то дверь открой и спи. Ты же видела, когда мы проходили мимо других сараев, некоторые двери открывают, чтобы душно не было. Насекомые к тебе не залетят – на двери марля висит. Да и свежо будет. Насчет безопасности не боспокойся – чужой не зайдет, территория охраняется собаками, они у входа привязаны. Если в туалет хочешь, то вон, напротив. Душ можешь принять – полотенце на кровати лежит.

Пётр откровенно зевнул и неожиданно посмотрел на меня масленым взглядом.

– Если боишься, то пусти меня под бочок. При желании на этой кровати мы с тобой поместимся.

– Ты что говоришь?

– Что слышала. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не было страшно. Я мужчина заводной, горячий. Со мной тебе страшно не будет.

– Ну уж нет! Лучше я как-нибудь одна.

– Тогда спокойной ночи. – Пётр вновь зевнул и удалился к себе.

– Хоть этот не пристает и не спрашивает, есть у меня комплексы или нет. – Закрыв дверь, я выключила свет, поправила висящую на двери марлю и, сняв с себя драную одежду, с наслаждением легла на скрипучую древнюю кровать.

Я долго ворочалась, скрипела кроватью – никак не могла уснуть. Все время вспоминала задушенную девушку и Влада, доказывающего мне, что он не имеет к убийству никакого отношения. А затем поочередно одни образы стали сменяться совсем другими. Вот мой попутчик Николай достает бутылку шампанского. Я улыбаюсь и думаю, как же мне повезло с соседом. Он такой веселый, знает столько анекдотов, с ним так интересно… А затем передо мной промелькнуло лицо успокаивающей меня проводницы. Я громко плачу и держу дрожащими руками налитую мне рюмку коньяка. Я чувствую, как жутко болит голова. Я где-то читала, что после клофелина человек долго приходит в себя и чувствует себя просто отвратительно. Голова и в самом деле тогда так раскалывалась, что я боялась, не взорвется ли она и не разлетится ли на мелкие кусочки. А затем перед глазами возник сотрудник милиции, бросающий на меня откровенные взгляды. Не знаю, возможно, если бы он был не при исполнении, мне бы не было так неприятно. Но когда человек в форме пытается использовать свое служебное положение – это крайне удручающее зрелище. Я никогда не жаловала нашу милицию, хотя бы потому, что в нее идут работать по призванию лишь единицы. Ну что поделаешь, время нынче такое, что в милицию идут служить не потому, что стремятся охранять правопорядок, а потому, что хотят иметь хоть какую-то власть над другими, скрыть какие-то свои комплексы и срубить как можно больше денег. Сейчас уже не так популярно, как когда-то, слово «рэкет», но, глядя на нашу доблестную милицию, убеждаешься, что именно это явление там процветает. Мерзко видеть, как сотрудники милиции, дежурящие в метро, проходят мимо бомжей – с них все равно взять нечего, а выбирают для проверки документов только тех, кто получше одет и может отвалить денег за то, что он вышел на улицу без документов. После этого мне вновь представился Влад: его поцелуй, его сильные руки и влюбленные глаза. И эта девушка… Лежащая на кровати задушенная девушка с ярко накрашенными ногтями на ногах.

Мне удалось уснуть только под утро. Проснулась от громкого голоса Петра:

– Эй, красавица, время уже обеденное. Ты что, есть не хочешь?

Я потерла ладонями заспанные глаза и, приподнявшись, прислонилась спиной к стене.

– А сколько сейчас времени?

– Я же тебе говорю, что уже обед.

– Да я только под утро уснула. Всю ночь кошмары мучили.

– А что это тебе кошмары-то снятся?

– Сама не знаю… Всякая ерунда лезла в голову.

– Самое главное, что ты выспалась. Я тут тебе зубную щетку принес, пасту, мыло. Все, что ты просила. Приводи себя в порядок и быстро заскочим на рынок.

– А на рынок-то зачем? – не сразу поняла я Петра.

– Прикупим тебе что-нибудь на вечер. Не выйдешь же ты на работу в своих драных штанах – ни один клиент не подойдет к тебе на пушечный выстрел. Так что приводи себя в порядок, я к тебе скоро зайду. Поедем на рынок, заодно пообедаешь и посмотришь кафе.

Кивнув в знак согласия, я дождалась, пока Пётр уйдет, и принялась одеваться. Мои дырявые штаны и в самом деле производили самое удручающее впечатление. Посмотрев на них я еще раз испытала недоумение, не понимая, как же так можно было упасть. Быстро одевшись, я вышла на улицу и отправилась в душ, захватив с собой туалетные принадлежности. Молодая женщина с ребенком сидела на лавочке во дворе и, заприметив меня, улыбнулась.

– Там занято, Лидия Львовна моется. Садись, посиди. Она всегда так надолго душ занимает. Непонятно, что можно там столько времени делать.

Сев рядом с женщиной на лавочку, я потрепала ее дочку за розовую щечку и поприветствовала ее за ручку.

– Так нужно этой Лидии Львовне сделать замечание. Она же все-таки не у себя дома.

– Да ей бесполезно делать замечания. Она говорит, что за все заплатила и в душе может сидеть столько, сколько угодно. Тут ей попыталась одна женщина замечание сделать, так она ее трехэтажным матом покрыла. С такими лучше не связываться.

– Но ведь душ-то общественный.

– Ей ничего не докажешь. Да ты не переживай, не будет же она там сидеть целую вечность. Как тебя зовут?

– Настя.

– А меня Кристина. Ты сегодня ночью приехала?

– Да, – кивнула я. – Представляешь, я живу без окна.

– И я без окна, – невозмутимо ответила женщина. – Тут все в пристройках живут без окон. А зачем тебе нужно это окно? Спи с открытой дверью, и все.

– Как-то непривычно…

– Думаешь, мне привычно? А в гостинице, с окнами, знаешь, сколько номер будет стоить? Ты же на море приехала. Можешь на целый день на пляж уходить, и все. А сюда только переночевать приходи.

Кристина наклонилась ко мне и тихо спросила:

– Настя, а если не секрет, ты сколько за свой сарай Петру платишь? Я никому не скажу. Просто он здесь со всех по-разному берет…

– Нисколько не плачу.

– Как это так? Ты спишь с ним, что ли?

– Нет. Я к нему на работу в кафе устроилась. Мне, как сотруднице, жилье бесплатно предоставляется.

– Ах вот оно в чем дело! Ты с ним держи ухо востро.

– А что, он плохо себя зарекомендовал? – заметно напряглась я.

– Да как тебе сказать…

– К тебе приставал, что ли?

– Кобель он. Мужики – они все кобели. Ко мне все трется.

– Как это – трется?

– То так заденет, то сяк, и все делает вид, что случайно. Ночью один раз пришел, когда дочка уснула, сел на кровать и стал меня просить заняться с ним сексом. Правда, он пьяный был. Сказал, что если я ему давать буду, то за жилье не придется платить.

– Ну а ты?

– А что я? Я его по-хорошему уговорила уйти к себе, боялась, что жена проснется и нам обоим не поздоровится.

– Ушел?

– Ушел, а утром делал вид, что ничего не случилось и он ко мне ночью не приходил. Мы оба делаем вид, что между нами никакого разговора не было. Правда, он так и норовит меня случайно задеть.

– А он еще и женат?

– Конечно, сама знаешь, что холостые мужики нынче большая редкость. Сейчас всех гребут подчистую. Петьку еще в молодости охомутали. Он же рысак, по нему видно. Ходит, как кот мартовский, глазенки всегда на мази. Жена у него тихая, скромная, серая мышка. Очень приятная женщина. Мне кажется, Петька – деспот, и она его как-то побаивается. Боится слово поперек сказать. Если Петька тебя на работу взял, то, скорее всего, он на тебя глаз положил. Он скорее удавится, чем бесплатно девушку жить пустит.

– Не знаю. Я за ним ничего не замечала. Он ко мне и не клеился.

– Мое дело – тебя предупредить.

– Спасибо за предупреждение, но мне пока не за что на Петра жаловаться. Он плохого мне еще ничего не сделал. Только хорошее.

– Наверно, его твои разбитые колени не возбуждают. – Кристина посмотрела на мои порванные штаны и рассмеялась. – Где это тебя так угораздило? Ты случайно не от Петра ночью бегала?

– Поверь мне, не от Петра. На свете много других мужчин, которые могут заставить нас от них бегать.

Увидев, что из душевой кабинки вышла женщина, я взяла со скамейки свои туалетные принадлежности и пошла мыться.