Текст книги "Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души"

Глава 7

Переговорив со своим рекламным агентом, я сослалась на кошмарное самочувствие и, пообещав завтра же приехать на киностудию, подошла к шкафу и достала пакет, доверху набитый долларами. Руки у меня дрожали. Высыпав содержимое пакета, я села на ковер и принялась пересчитывать деньги. Десять тысяч долларов… Двадцать… Пятьдесят… Сто тысяч… Я боролась с непрекращающимся головокружением и мутной одурью, которая так некстати давила на мозг. Ровно семьсот шестьдесят тысяч долларов. Больше полумиллиона, но и не миллион. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что я могу найти подобную сумму, я бы громко рассмеялась и демонстративно покрутила пальцем у виска. Но сейчас… Пересчитав деньги, я принялась складывать их обратно в пакет и быстро поднялась с пола.

Я прижала пакет к себе и у меня что-то дрогнуло внутри. Пожалуй, не стоит держать деньги дома. Во-первых, это не очень разумно. Несмотря на сигнализацию и довольно надежные замки, известных людей обворовывают очень даже часто: ищут несметные сокровища и горы зеленых купюр. Несметных сокровищ у меня не было, а вот насчет горы зеленых бумажек разговор особый. Во-вторых, завтра ровно к десяти часам утра ко мне придет домработница, которая наводит порядок и уже две недели имеет беспрепятственный доступ к моей квартире. Значит, я должна спрятать деньги. Но куда? Положить в банк? Нет, слишком большая сумма, а слишком большие суммы вызывают у наших доблестных банковских работников всякие вопросы. Пока я не пойму, что деньги принадлежат только мне, я не могу ими открыто пользоваться и светиться перед кем бы то ни было.

Не выпуская пакета из рук, я почему-то подумала о небольшой ветхой даче, принадлежащей моему рекламному агенту. Однажды после съемочного дня я ужасно вымоталась и встретилась со своим агентом, чтобы обсудить творческие планы. Агент, приятный молодой человек по имени Костик, пригласил меня в кафе, расположенное на территории киностудии, и мы стали обсуждать план работ, который он набросал накануне. Я пила кофе, кивала и смотрела на Костика покрасневшими от усталости глазами.

Как только он замолчал, я пожаловалась на то, что работаю круглосуточно и мечтаю хоть о каком-то отдыхе, что меня тошнит от самолетов и гостиничных номеров.

Костик внимательно меня выслушал и протянул ключи от своего загородного домика, который в самой настоящей деревне, где осталось всего несколько жилых домов. «Там пахнет сеном и коровьим молоком. А еще, тебя там никто не узнает, потому что в деревне нет телевизоров и оставшиеся местные жители не читают газет. Ты можешь остановиться у меня, когда тебе захочется деревенской экзотики или просто побыть вне цивилизации. Я туда редко езжу, желания нет. Эти ключи тебе так, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь понадобятся… В комфортабельных загородных домах ты всегда отдохнешь, а на такой даче – вряд ли», – сказал Костик и сунул мне ключи.

Я безразлично положила ключи в сумочку и вскоре, поменяв старую сумку на новую, позабыла об их существовании. И все же один раз я наткнулась на эту сумочку и обнаружила в кармашке эти самые ключи. Тогда у меня было скверное настроение и выпал свободный день. Недолго раздумывая, я поехала на эту самую дачу и с огромным наслаждением провела день в деревне. Конечно, этот дом было трудно назвать дачей. Обыкновенная полуразвалившаяся изба и гнилые сени… И все же прелесть была не в этом. Неподалеку от так называемой дачи текла чудесная речка и шумел сосновый бор. В лучшие времена в этой деревне было ровно пятнадцать домов, а теперь осталось только четыре. В них проживали люди крайне почтенного возраста, которые не захотели на старости лет бросить родные избушки и переехать в город. На четыре дома ровно четыре человека – древний дед Герасим с густой белой бородой и три одинокие бабульки, сутки напролет копошащиеся на своих огородах. Остальные дома были брошены, а следовательно, и разрушены. Только в два дома изредка наведывались хозяева, именовавшие себя дачниками.

Я прекрасно провела время и даже познакомилась с деревенскими аборигенами, которые и в самом деле не приметили во мне звезду, но отнеслись гостеприимно и чрезвычайно радушно. Я представилась Костиной знакомой, банковской служащей. Придумать сказку, что я работаю в банке мне пришлось для того, чтобы оправдать наличие дорогой иномарки, на которой я приехала в деревню. В тот день старушки побаловали меня картошкой в мундире и домашним сливовым вином. Я рассказала разные столичные новости и пообещала приехать еще.

Почему-то казалось, что дача Костика, – это идеальное место для хранения денег. Деньги можно спрятать в сенях хотя бы на первое время. Костик на даче вообще не показывается. Дом постоянно закрыт, а чужаки объезжают деревню стороной, считая ее вымершей. Как только пройдет немного времени и я пойму, что эти деньги принадлежат всецело мне, я переложу их в другое место и начну ими пользоваться по праву. А сейчас… Сейчас лучшего места просто не найти.

Засунув пакет в спортивную сумку и застегнув молнию, я кинулась к зеркалу. Собрав волосы в пучок, я надела старые джинсы, линялую майку и нацепила на нос темные очки. Чем скромнее я буду одета, тем меньше вызову интереса у окружающих. На кого я сейчас похожа? На дачницу… На совершенно безразличную к своему внешнему виду женщину, не на звезду, это уж точно… Повесив сумку на плечо, я вздохнула от тяжести, но затем решила, что своя ноша не тянет, и выскочила из квартиры. Пробежав мимо «мерса», принадлежащего Михаилу, я села за руль своего автомобиля и отправилась на так называемую дачу.

Выехав на объездную дорогу, я сразу же свернула на проселочную и обратила внимание, что уже стало темнеть. Стрелка спидометра ползла к ста двадцати, и машина неслась как зверь. Наверное, кому-то покажется настоящим безумием, что я везу семьсот шестьдесят тысяч долларов в заброшенную деревню, но для меня эта идея показалась идеальным выходом из сложившейся ситуации. Далеко, непредсказуемо и надежно…

Через пару часов показалась река, а это означало, что я уже почти на месте. Увидев прохудившуюся крышу Костиного дома, я сбросила газ и припарковала машину у повалившегося забора. Судя по тому, что в соседних избах не горел свет, я поняла, что местные жители в количестве четырех душ уже спят. Как и полагается в деревнях, старики рано ложатся и рано встают.

Прихватив сумку, я выскочила из машины и решительно направилась в дом. Обследовав «дачу» на предмет того, был ли кто здесь в мое отсутствие, я пришла к выводу, что с того самого момента, как я побывала здесь в последний раз, на порог не ступала нога человека.

Я зажгла свечу и направилась в амбар за домом. Амбар пришелся мне по душе. Совершенно неприметное, не бросающееся в глаза строение, которым уже не пользовались тысячу лет и уже вряд ли когда-нибудь воспользуются. Подойдя к щелястой стене, я отодвинула от нее различный хлам и взяла лопату. Приняв окончательное и бесповоротное решение закопать сумку с деньгами, я принялась рыть яму. Когда дело было сделано и бесценная сумка опустилась на самое дно, я перевела дыхание и с облегчением вздохнула. Перетащив на это место кучу гнилых досок, я вышла из амбара. Ну вот и все. Я никогда не видела этих денег и не имею к ним ни малейшего отношения.

Взяв ведро, я направилась к единственной колонке, чтобы умыться и вымыть перепачканные руки. Набрав четверть ведра, я вылила его себе прямо на голову и заметно взбодрилась. Потом сполоснула руки.

– Здорово, дочка! Какими судьбами?

От испуга я выронила ведро и чуть было не потеряла дар речи. Дед Герасим улыбался щербатым ртом и с интересом смотрел на меня.

– Ты что, дочка, напугалась?

– Конечно, напугалась. Тебе что, дед, не спится? Ты что по ночам шатаешься? – я постаралась прийти в себя.

– Да я уже почти спал. Да только слышу, что кто-то едет. Мотор у тебя реактивный, а фары такие мощные, что полдеревни освещают. Ну я, стало быть, поднялся и решил посмотреть, что за гость к нам пожаловал. Сама знаешь, у нас тут люди редко бывают. Сюда, почитай, никто не наведывается. А ты чего в такой поздний час приехала? Случилось чего?

– Ничего не случилось, – я старалась казаться как можно более безразличной и сморщилась от жуткого перегара, который источал вечно пьяненький дед Герасим. – Послушай, а ты чего набрался-то?

– Да разве здесь наберешься? Одно слово – самогонка. Анька, а ты мне в прошлый раз бутылку белой обещала. Неужели забыла? Я ведь, дочка, за этим-то и пришел.

– Ой, дед, прости. Столько дел в городе было, просто из головы вылетело. Ну хочешь, я тебе денег дам? Ты сам себе купишь.

– Да что мне толку-то от твоих денег, – расстроился дед. – Это там у вас в городе деньги нужны. А тут какой от них прок? Вот если бы ты, так сказать, натуру подогнала. Коньячку или хорошей водочки. А с деньгами мне нужно идти, ловить попутку и ехать в райцентр. А в райцентре этом только хлеб, сахар, хозяйственное мыло да бормотуха.

– Дед, а ты что, дальше своего райцентра никогда носа не высовывал? Ты бы доехал до железнодорожной станции, там бы и закупился.

– Нет, Анька, не люблю я по городам-то шастать. В городах все продукты – сплошная химия, а у меня все натуральное. Все со своего огорода, а продукты первой необходимости мне бабка соседская привозит. Это она у нас большая любительница туда ездить, в толпе потолкаться. Я человек дикий и нецивилизованный.

Я подняла пустое ведро и направилась к своему дому. Дед Герасим поплелся за мной, стараясь не отставать ни на шаг.

– Аня, а ты к нам с ночевкой приехала? Может, выпьем самогоночки, ты мне расскажешь, что новенького в столице нашей? Как там, стоит Белокаменная?

– Стоит, куда ж ей деваться.

– Так, может, я за самогонкой сбегаю? А хочешь, пошли ко мне! У меня закуски полно.

– Нет, дед. Я пить не буду. Я ночью, конечно же, никуда не поеду, но встану рано. Мне как можно раньше надо в Москве быть. Работы много.

– В банке, что ли?

– В банке.

– Никуда, Анечка, твой банк не уйдет. Сама понимаешь, что к нам сюда редко кто приезжает. Ты для меня отдушина, связь с внешним миром. Ежели не пьешь самогонку, я тебе стаканчик своего домашнего винца налью. Винцо у меня отменное. Мне бабка Ольга рецепт дала.

– Ой, дед. Если я сейчас вина твоего выпью, то как я завтра встану?

– Тебя мой петух разбудит. Он так орет на всю деревню, что уши закладывает. Ты что, забыла моего горластого петуха?

– Да помню я твоего петуха… Он что, живой еще?

– Живой, а что с ним станется?

– Я думала, что ты его уже сварил. Он у тебя такой жирненький, упитанный.

– Анна, не говори ерунды. Еще не хватало, чтобы я петуха резал. Он мне как сын. А разве я смог бы свое дитя убить?

– Кто для тебя петух?

– Сын! – не моргнув глазом, торжественно произнес дед. – Это мой сыночек Петр. Я к нему отношусь с уважением. Правда, иногда, когда он начинает хулиганить и кур по двору гонять, я могу ему и пендаль отвесить. Так сказать, для профилактики.

За разговором мы дошли до моей избы. Я засмеялась и, поставив ведро у амбара, махнула рукой:

– Ладно, пойдем, дед, тяпнем твоего винца. У меня в последнее время столько всего произошло, что просто голова идет кругом. Можно немножко расслабиться.

Буквально через пятнадцать минут я уже сидела в доме деда Герасима за скромным столом и дегустировала напиток местного приготовления. Дед выложил на стол хлеб, несколько вареных яиц и нарезал слегка подсохшей колбасы.

– Ой, дед, а колбасой-то ты где разжился?

– Да это Петровна недавно в городе была. Ты, Анька, на колбасу-то сильно не налегай, лучше попробуй мою клюквенную настойку. Она прямо на сердце идет!

Я сделала приличный глоток.

– Ну как?

– Настойка как настойка. Вкусная. Я смотрю, дед, у тебя целый погреб. Пей не хочу, а ты все у меня спиртное клянчишь.

– Да я хотел себе чего-нибудь современного, фирменного. Чего-нибудь такого, что за границей буржуи пьют.

– Да нет уже никаких буржуев. Их истребили бедных давным-давно. Теперь одни господа остались.

– Ну, господа.

– Хорошо, дедуль. Я теперь часто сюда приезжать буду. Мне здешняя природа нравится. Тишина тут у вас, птички поют. Я тебе в следующий раз целый рюкзак привезу. Будет тебе и коньяк, и виски, и джин, и ром, и текила. Ты сможешь своих бабок дорогими напитками завлекать.

Допив стакан клюквенной, я полезла в карман джинсов и извлекла стодолларовую купюру. Положив ее перед дедом, я сунула в рот кусок колбасы и, не прожевав до конца, быстро проговорила:

– Возьми, дед. Это тебе.

– Что это?

– Сто долларов.

– Ну, я вижу, что не сто рублей. Только что мне с ними делать-то?

– В обменник отнесешь, – сказала я и тут же поняла, что сморозила глупость. – Я не то хотела сказать. Я понимаю, что у вас тут обменников днем с огнем не сыщешь. Ты эту купюру бабке дай, которая в город ездит. Она тебе денежку привезет, или не денежку, а, как ты говоришь, натуру. Фруктов, конфет, пряников, водочку.

Постучав себя по карманам, я извлекла еще пару пятисотрублевых купюр и положила рядом с долларами.

– Вот, у меня больше рублевой наличности нет. Мне самой нужно в обменник заехать. Так что, чем богаты, тем и рады.

– А за что мне все это? – недоумевал дед.

– Да так. Для хорошего человека ничего не жалко. Я бы хотела, чтобы ты в мое отсутствие за домом присматривал. Да и не только за домом, за амбаром, за участком…

– А что за ними смотреть? Дом ведь сто лет никому не нужен, – вытаращил глаза дед.

– Это на всякий случай. Чтобы, не дай бог, он не загорелся… Вот ты, дед, постоянно с самокруткой ходишь… А вдруг мимо хаты будешь проходить и нечаянно бычок кинешь куда не надо. Дом алым пламенем и загорится.

– Да ты зачем на меня наговариваешь, Аня? Я свои окурки тушу собственным сапогом, а даже если не тушу, то всегда вижу, куда я чинарик кидаю.

– Тогда смотри, чтобы посторонние к дому не подходили и не хулиганили.

– Да какие посторонние? Тут чужих отродясь не было. Так дом-то почти заваленный, кому он нужен?

– Мало ли, вдруг мародеры какие пожалуют… Начнут дом на бревна разбирать.

– Да нет тут никаких мародеров и не было отродясь. А деньги я, Анька, возьму. Деньги никогда лишними не бывают, даже здесь у нас. Я доллары отдам соседке, чтобы она их в городе поменяла, а сам в райцентр поеду папирос да сахару наберу. Ты все равно в банке работаешь, стало быть, с деньгами дело имеешь. А я, кроме собственного огорода, ни с чем дело не имею. – Дед сунул деньги в карман ветхой рубашки и налил себе полную рюмку самогонки. – А за домом я посмотрю, ты не переживай. Я за ним и так всегда смотрю, что за деньги, что без. У нас тут, как в раю, тишь да благодать. Ни воров, ни наркоманов, ни бандитов. Это у вас там, в городе, всякого сброда полно, а в нашей деревне ни боже мой.

Дедовы слова меня вполне удовлетворили, и я налила себе второй стакан клюквенной настойки. В конце концов, расслабляться тоже полезно, а уж тем более после таких переживаний. Деньги заметно подняли настроение деда Герасима, и он буквально припал к своей излюбленной самогонке.

– Послушай, Анюта, а ты замужем?

– Нет.

– А чего это ты в девках засиделась? Не берет, что ли, никто?

– Ну что за странное предубеждение, что если женщина живет одна, то это значит, что ее никто не берет? Не меня не берут, а я не беру. Вот ты мне, дед Герасим, скажи, кого у нас больше: женщин или мужчин?

– Я могу сказать только на примере своей деревни, – озадачился старик. – У нас три бабы и один мужик. Значит, баб получается намного больше, чем мужиков.

– Правильно. И это не только в твоей деревне. Так во всей России. На всех женщин мужчин не хватит. Сколько их в Чечне погибло, сколько гробится на всякой тяжелой работе, сколько спивается… Где ж на всех-то мужиков взять?

– Послушай, но на такую, как ты, должно было хватить.

– А я чем лучше?

– Ты красивая, самостоятельная.

– Таким еще тяжелее, – печально вздохнула я и посмотрела на пустой стакан. – Другая сможет довольствоваться малым, а такой, как я, нужен мужчина стоящий.

– Значит, ты прынца ждешь…

– Не «прынца», а нормального стопроцентного мужчину. Мне не нужен ни красавчик, ни половой гигант с одной извилиной в мозгу. Хочу мужа, который был бы мне интересен как человек, как личность.

– Ну ты загнула. А может, тебе кого-нибудь попроще найти?

– Попроще пусть ищут те, у кого запросы низкие. Я, слава богу, в этой жизни кое-чего достигла и не хочу терпеть рядом с собой вечно ноющего неудачника, который будет подавлять меня своей беспомощностью и выжимать последние соки. Мне нужен супруг, прочно стоящий на ногах, который имеет пусть не очень высокий, но стабильный заработок, хотя я прекрасно понимаю, что в нашей замечательной стране, в которой нам посчастливилось родиться, ничего стабильного нет и быть не может. Мой мужчина должен в первую очередь уважать себя и не бояться смотреть в будущее. Конечно, сейчас очень трудно встретить мужчину, который сможет снять с женских плеч тяжелые проблемы, но пусть он хотя бы не взваливает на ее плечи еще и свои. Муж должен стать защитой и опорой, а нынешние мужчины сами ищут, на кого бы опереться. В женщине должен быть шарм, а в мужчине – стержень, который делает мужчину мужчиной. Я не хочу и не буду «шеей», которая крутит «головой». Мне нужен равноправный партнер, с которым бы мне не пришлось делить пальму первенства. – Я тяжело вздохнула и развела руками. – Вот так-то, дед Герасим. Я не утопающая, готовая схватиться за что угодно, только бы не утонуть и остаться живой. Никто не лишал меня права выбирать и устраивать свою жизнь так, как считаю нужным. Делить с мужчиной быт тяжело, и для этого нужно иметь особое желание. Я вот полюбила, а мой избранник оказался женат.

Дед присвистнул и налил себе целый стакан самогонки.

– Ты, что, дочка, с женатым встречаешься?

– Я с ним жить собралась.

– Это что ж, ты его из семьи увести задумала?

– Он не бык, чтобы я его уводила. Он нормальный, здравомыслящий человек, который сам может принять решение. Он выбрал меня.

– Решил жену бросить? – ужаснулся дед. – Да разве нормальный мужик-то из семьи может уйти, а нормальная женщина будет встречаться с женатым? В наше время таких презирали!

– Слава богу, прошли эти времена и настали другие. В жизни всякое бывает. Кто-то сходится, а кто-то расходится. Как тебе на роду написано, так и будет. Любовь – штука страшная. Совладать с ней трудно. А по-твоему, лучше во вранье постоянном жить?

– По-моему, лучше себе холостого найти, – как-то нерешительно произнес дед и разочарованно посмотрел на меня.

– Рада бы, да не попадается. Я же не виновата, что нормальных мужиков всех разобрали, а среди тех, кто остался, выбора вообще никакого. Я понятия не имела, что он женат, а когда правду узнала, то поняла, что ничего исправить уже не могу. Сердцу не прикажешь.

– Тебе нужно было сразу его ко всем чертям послать, как только ты узнала, что он женат, – принялся учить меня дед. – Пусть домой к жене катится, он ведь чужой муж, понимаешь, чужой!

– Понимаю, да только поезд уже ушел. Ладно, дед, давай прекратим этот разговор, и так тошно. Не могу я его разлюбить, хоть убей, не могу! Я его к разводу не принуждаю. Он так решил. Придет, я его приму. Место в шкафу освобожу, чемодан распакую, рубашечки все аккуратно на вешалки повешу, трусы, носки перестираю в трех водах с пеной, одна душистее другой, а чемодан подальше в кладовку спрячу, чтобы он, не дай бог, его опять не собрал. – Я почувствовала, как задрожал мой голос, а на глазах показались слезы. – Ну как, дед, здорово я придумала? Ну скажи, здорово? А я хитрая, дед, я очень хитрая. Почему мужики обратно к женам возвращаются? Потому, что у все-таки стены родные и знакомая атмосфера. Мужики – они же кобели. Захотел – живет у жены, захотел – у любовницы. Не понравилось – ушел и живет один. Да только от таких, как я, не уйдешь. Я, дедуля, капканы ставить умею. Прочные, надежные капканы. От меня ему не уйти…

Не выдержав, я обхватила голову руками и заплакала. Дед Герасим принялся гладить меня по голове и успокаивать:

– Не плачь, дочка. Не реви. Было бы лучше, если бы ты послала его ко всем чертям. Зачем тебе чужие портки стирать? Ты красивая, ты умница. Вот увидишь, попадется тебе не чужой муж, а хороший парень. Ты только представь, как это здорово – жить с человеком, от которого ничего не нужно скрывать. Ничего… Твой дом для него станет родным…

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомый рослый мужчина, одетый в брезентовую плащ-палатку. От удивления я просто рот открыла и недоуменно посмотрела на деда Герасима. Дед присвистнул и перекрестился:

– Здрасьте, добрый человек, а ты кто?

«Добрый человек» скорчил такую неприятную гримасу, что мне сразу стало не по себе.

– Я не здешний, на огонек заглянул, – ответил гость. Голос у него был простуженный, грубый.

– А-а… Тогда милости прошу. Самогонка да клюковка имеются. Желаете?

Здоровенный детина вызывающе ухмыльнулся и, подойдя к столу, совершенно бесцеремонно уселся на табуретку.

– Вот самогоночка мне щас как раз не помешает. А ну-ка плесни, дед, я оценю твое пойло.

Дед налил незнакомцу самогонки и скрутил самокрутку. Мужик взял стакан и выпил его залпом, даже не думая о закуске.

– Хороша, зараза! Ядреная. Сам варил?

– Сам.

– Молодец, старик. Сразу видно, русский мужик.

Дед прищурился и хитро с осторожностью спросил:

– А ты, мил человек, куда путь держишь?

– Уже никуда.

– Как это?

– А так это. Я прибыл, дет, куда хотел. Теплый дом, самогонка, красивая женщина, радушный хозяин. Я, дедуля, именно к тебе шлепал, о привале мечтал.

– Мил человек, тебе что, заночевать негде?

– Как это негде? Теперь есть где. Щас самогонки накачу, девку под мышки схвачу и спать завалюсь.

Я покраснела до кончиков ушей и зло посмотрела на нахала:

– Простите, а вам не кажется, что ваши шутки неуместны? С чего вы взяли, что можете говорить обо мне в таком тоне?

– Девка, да ты, чо, в натуре?! Никто с тобой не шутит, я серьезно говорю. Щас в койку упадем и оторвемся по полной программе.

Сгорая от возмущения, я встала со своего места и демонстративно покрутила пальцем у виска.

– Слушай, ты бы валил, куда шел. Тебя, наверное, вежливости вообще не учили. Завалился в чужой дом и гадости говоришь. В какой глухомани тебя, дурака, воспитали? Ладно, дед, я спать пошла, а ты этого хама на улицу выстави. Таких, как он, нечего на ночлег пускать. Пусть в плащ-палатке своей у реки ночует.

Не говоря ни слова, незнакомец выхватил пистолет и прицелился в меня. Я похолодела, ноги у меня подкосились, и я снова опустилась на стул.

– Эй, гражданин, ты чего надумал? – возмутился дед. – Мы люди мирные. Ежели ты хочешь заночевать, так ночуй, но только мою внучку не обижай. Я ее в обиду не дам. Она у меня одна-единственная.

Я посмотрела на деда с благодарностью, мне было приятно, что он назвал меня внучкой. Я никогда не видела своего деда: он умер задолго до того, как я родилась. А мне всегда хотелось иметь дедушку. Ну просто хотелось, и все…

– Ей завтра на работу рано в город ехать. Она у меня в банке работает. Работа тяжелая. Ей хорошенько выспаться нужно.

– Верно говоришь, дед. Мне на работу рано вставать, – я потерла сонные глаза и наигранно зевнула.

Но здоровенный детина отреагировал на это по-своему. Он снял пистолет с предохранителя и процедил сквозь зубы:

– Вы чо, сволочи, совсем нюх потеряли? Щас обоих уложу, не фиг делать!

Наверное, и я, и дед Герасим одновременно поняли, что в дом нежданно-негаданно ворвался опасный псих, у которого явно не все в порядке с головой. Бывает же такое – голова большая, а мозгов мало. Матушка-природа не поскупилась на габариты, а вот на мозги поскупилась.

– Добрый человек, не такой, оказывается, ты и добрый, – еще более осторожно начал дед. – Скажи, пожалуйста, что тебе нужно?

– Я же ясно объяснил, что для начала я хочу как следует напиться, а затем с девкой немного поразвлечься.

– А потом?

– Потом суп с котом. Я заранее ничего планировать не люблю. Потом видно будет. Я же к вам по-человечески зашел и по-людски с вами говорить начал, да только вы, в натуре, по-хорошему не понимаете.

Мужик громко заржал и затряс, словно в припадке, здоровенной башкой.

Я сидела ни жива ни мертва и ясно осознавала, что в очередной раз влипла в крайне неприятную историю. Ну прямо везет мне на такие истории, и все тут.

– Да ты, мил человек, оружие бы убрал, – вновь попробовал спасти ситуацию дед. – Ты же сам сказал, что пришел к нам с добром. Так я гостей тоже по-доброму люблю принимать, а под дулом мне тяжело. Я хотел тебе еще самогоночки налить да колбаски нарезать.

– Нужно не хотеть, а делать, – злобно процедил бандит и сунул пистолет в карман. – Давай режь свою колбасу. Я не жрал черт-те сколько. Жрать хочу – сил нет. А если мне кто-то что-то поперек пикнет, то замочу сразу, без предупреждения.

– Хорошо, добрый человек, хорошо, – голос деда Герасима задрожал, а руки затряслись с такой силой, что он даже выронил нож. – Давай подкрепись, а как наешься, ложись спать. Утро вечера мудренее. Поешь, подобреешь, сил наберешься и завтра в путь.

– Дед, ты давай завязывай меня злить, а то я ведь и разозлиться могу! – Детина вновь выпил полный стакан самогонки и соорудил себе бутерброд с колбасой. – А чего у тебя закусь такая бедненькая?

– Какая есть. У нас тут не город, поэтому деликатесов не бывает.

– А это твоя внучка? – спросил детина, не глядя на меня.

– Внучка.

– Городская?

– Городская.

– А что ж она тебе не помогает?

– Помогает, просто приезжает очень редко. У нее работы в городе много.

– А где трудится?

– В банке служащей.

Детина присвистнул и посмотрел на меня с любопытством.

– Как тебя зовут, внучка?

– Анна, – нерешительно ответила я.

– Ты в своем банке хорошо получаешь?

– Нет. Я обыкновенный экономист. Мы все на зарплате сидим.

– На зарплате, говоришь?

– На зарплате.

– И какая у тебя зарплата?

– Я же сказала, что небольшая.

– Небольшая в баксах или рублях? – по-хамски заржал детина.

– В рублях, откуда им взяться-то, баксам?

– А откуда у тебя тогда, внучка, такая крутая тачка?

– Что?

– Я говорю, откуда у тебя машина крутая? На зарплату купила?

Я заерзала на стуле и стала соображать, что этому малоприятному типу ответить. Может, он за мной следил? А может, эта встреча не такая уж и случайная? А вдруг он видел, как я закапывала пакет? При этой мысли мне стало так плохо, что я чуть было не упала без сознания.

– Почему вас интересует моя машина?

– Да хорош тебе выкать, я что, такой старый?

– Ты видел мою машину?

– Видел. Я уже как раз к деревне подходил, смотрю, крутая иномарка катит. Пока я вокруг домов круги нарезал и изучал, что к чему, смотрю ты с дедом в дом зашла. Я к окну подошел, глянул – вы так по-домашнему сидите, самогонку попиваете, вам явно третьего не хватает. Вот и решил к вам присоединиться. Думаю, со мной теперь намного веселее стало.

– А нам и так не плохо было.

– Не скажи, в компании должно быть трое. Так ты на мой вопрос не ответила. На какие шиши ты себе машину купила?

– А ты что, в налоговой полиции работаешь, что задаешь такие вопросы?

Через секунду я поняла, что сморозила страшную глупость. Этот крупногабаритный псих ударил кулаком по столу и оскалился так, что у меня побежали мурашки по коже. В тот момент, когда он снова полез в карман за пистолетом, я судорожно замахала руками и быстро затараторила:

– Послушай, извини, ради бога. Сама не знаю, что на меня нашло. Эта машина мне от моих родственников досталась. Сама бы я в жизни не купила. Ну сам посуди, разве на мою мизерную зарплату такую купишь? Такие машины только богачи покупают и уж явно не на зарплату. А родственники у меня получают вроде бы прилично. Вот они все скинулись и на день рождения мне ее подарили. Я такого подарка даже не ожидала. Красивая у меня машина?

– Клевая. Ты ее когда последний раз ремонтировала?

– Да она совершенно новая. Она не ломалась.

– Это хорошо. А документы у тебя все в порядке?

– В порядке, – совсем сникла я, понимая, к чему клонит этот крайне неприятный тип. – Тебе моя машина приглянулась?

– Вроде того. Мне далеко идти, а ноги устают быстро. Сама посуди, мне колеса нужны?

– Нужны.

– Именно поэтому ты мне свою машину дашь.

От бессилия я опустила голову и со злостью прикусила нижнюю губу. Расставаться с любимой машиной мне, конечно же, не хотелось, но собственная жизнь была намного дороже.

– А ты что, от кого-то скрываешься?

– Разве похоже?

– Да. Плащ-палатку зачем-то надел…

В этот момент на улице разразилась самая настоящая гроза, от которой в буквальном смысле затрясся весь дом. Иногда я люблю такую погоду. Растопить камин, закутаться в теплый плед и почитать какой-нибудь журнал, где напечатан рассказ о большой и чистой любви. Хорошо сидеть в такую погоду дома…

– А ты говоришь, зачем я плащ-палатку надел. Видишь, погода какая.

– Так гроза только сейчас началась.

– А я могу погоду заранее предсказать.

Незнакомец допил дедову самогонку, встал со своего места и вновь достал пистолет. Мы с дедом переглянулись и побледнели.

– Послушай, я не знаю, как тебя зовут, но хочу сказать, что если нужна машина, то ты ее бери и уезжай. Для хорошего человека ничего не жалко. Только пистолет спрячь, уж больно он на психику давит.

– Давит, говоришь… А меня, между прочим, Иваном зовут.

– Красивое имя. Не скажу, что мне приятно наше знакомство, ну уж если так получилось, то будем знакомы.

Незваный гость не выпускал пистолета из рук. По всей вероятности, самогонка ударила ему в голову сильно, он стал агрессивен и бросал на нас с дедом злобные взгляды. Слегка пошатываясь, он шагнул к деду и, взяв его за подбородок, спросил:

– Дед, а у тебя еще самогонка есть?

– Есть. – От испуга дед Герасим в лице переменился.

– Где?

– В подполе.

– А подпол где?

– Прямо подо мной.

– Так лезь и доставай еще пару бутылей. Мы сегодня гуляем. Лезь, я сказал!

Дед откинул тканый половичок и открыл крышку подпола, заметно нервничая. Как только он спустился вниз, детина быстро захлопнул крышку и поставил на нее сундук.

– Дед, посиди там немного, а мы с твоей внучкой малость развлечемся. Выпивки и закуски в виде банок с различными соленьями у тебя там полно. Так что тебе скучно не будет.

Я наблюдала за происходящим в каком-то ступоре и даже протерла глаза.

– Ты зачем это сделал?

– Затем, чтобы старый нам не мешал. Ему какая разница, где пить, здесь или там? А нам, молодым, наедине побыть надо.

Я стала медленно отходить к стене и со страхом осознавая весь ужас своего положения. Я смотрела на этого странного человека в упор и хотела понять, кто он, что ему нужно и во что это страшное знакомство может вылиться? Сначала мне показалось, что он сбежал из тюрьмы, чуть позже – из психиатрической лечебницы, а теперь – что он маньяк.