Текст книги "Волшебный котёл. Китайские народные сказки"

Кто умнее – тот сильнее

Бродила лиса по лесу и встретила тигра. Выпустил тигр когти, оскалил зубы и зарычал:

– Ты почему рыжая, бродишь в моих владениях? Кто тебе разрешил?! Я тебя сейчас съем!

Не хотелось лисе погибать, очень не хотелось. Вильнула она хвостом и говорит, как ни в чём не бывало:

– Что это вы раскричались, почтенный! Мы ещё посмотрим, кто кого съест! Недаром люди боятся меня больше, чем вас!

Тигр от такой дерзости чуть не задохнулся. Глаза у него налились кровью, шерсть встала дыбом.

– Ах ты дерзкая! – закричал он. – Прощайся с жизнью!

– Погодите, погодите! – отвечала лиса. – Пойдёмте к людям, и вы увидите, что они боятся меня больше, чем вас.

– Ладно, – согласился тигр. – Пойдём. Но помни: если тебя люди не испугаются, быть тебе без шкуры!

Выбрались лиса и тигр на проезжую дорогу и пошли к деревне.

Лиса идёт впереди, тигр – позади. Лиса стелется по земле, её и незаметно, а тигр ни от кого не прячется, идёт во весь рост.

Увидели крестьяне тигра и ну бежать во все стороны. Бегут и кричат:

– Спасайтесь! Спасайтесь! Идёт господин лесов!

Обернулась лиса к тигру и говорит:

– Видишь, как меня боятся люди? А на тебя никто и внимания не обращает. Пожалуй, я тебя сейчас съем!

Испугался тигр лисы, поджал хвост и убежал. А лиса долго хохотала над свирепым тигром. Хохотала и приговаривала:

– Кто умней – тот и сильней! Кто умней – тот и сильней!

Злая мачеха

Говорят, что в долине Фынхуан жила одна девушка. Была она очень красива, добра и скромна. Звали её Цинь-гунянь, что значит «прилежная девушка». Она любила трудиться. Где бы ни работала Цинь-гунянь, к ней всегда прилетали птички и пели свои песенки.

Цинь-гунянь жила со злой мачехой и её дочерью Цзяо-гунянь, что значит «своевольная девушка». Всё вкусное мачеха отдавала Цзяо-гунянь, а всю тяжёлую работу поручала Цинь-гунянь.

Однажды мачеха послала Цинь-гунянь в дальние горы за дровами. Долго шла Цинь-гунянь. Поднявшись высоко, она увидела красивые растения, что источали приятный аромат. Девушка остановилась и загляделась на них. Ей очень захотелось сорвать хоть один цветок, но рука не поднималась: жаль было губить такую красоту. «Я выберу самый маленький бутон и приколю его к волосам», – подумала Цинь-гунянь. Но только протянула она руку к цветку, как послышался шорох и неожиданно появился молодой человек.

– Кто ты? – спросил юноша. – Тебе понравились мои цветы?

Девушка не отвечала.

– Меня зовут Чай Лан. Не бойся, – ласково сказал незнакомец. – Я не думал, что так напугаю тебя.

Цинь-гунянь, не знавшая доброго обращения, улыбнулась.

– Как ты очутилась в такой глуши? Может, заблудилась?

Красавица покачала головой. Позабыв о страхе, она постепенно рассказала о своей жизни, о злой мачехе.

– Я помогу тебе.

Чай Лан повёл девушку с собой. Они шли легко и быстро, словно плыли по воздуху, и скоро пришли в густой лес.

– Ты отдохни, а я поработаю, – сказал юноша, вытащил топор и принялся рубить дрова. Не прошло и четверти часа, как всё было готово. Цинь-гунянь хотела поблагодарить, но слова не шли с уст.

Расставаясь с девушкой, Чай Лан сорвал цветок и, подавая его, сказал:

– Возьми его в знак нашей неувядающей дружбы. Цинь-гунянь воткнула цветок в волосы и стала ещё красивее.

Когда она вернулась домой, Цзяо-гунянь, увидев цветок, загорелась завистью и стала кричать:

– Отдай мне этот цветок, отдай!

Она стала топать ногами и так реветь, что мачеха прибежала на крик, отобрала у Цинь-гунянь цветок и пригрозила:

– Ступай снова в горы и принеси младшей сестре целый букет таких цветов! Если не принесёшь, я убью тебя!

Вытерев слёзы, Цинь-гунянь отправилась искать цветы для дочери мачехи. В горах она вновь повстречала Чай Лана. Со слезами на глазах она рассказала ему всё.

– Не печалься, Цинь-гунянь. Тебе не нужно возвращаться к ним. Оставайся в горах. Здесь много земли, на которой можно жить и работать. Я буду помогать тебе.

Цинь-гунянь осталась. Впервые с лица девушки целыми днями не сходила улыбка. Молодые люди поженились и трудились вместе.

Подходила весна. Чай Лан принёс косточки персиковых деревьев и сказал:

– Дорогая жена, настало время садить семена. Давай вырастим персиковый сад.

– Завтра же и приступим, – радостно ответила Цинь-гунянь.

Утром рано они стали копать землю. Работали весь день, но усталости не чувствовали. Неподалёку от будущего сада вырыли колодец и назвали его Юншень-цзинь[4]4
  Юншень-цзинь – колодец вечной жизни.


[Закрыть]. Птицы прилетали и пели свои песни. Кругом распускались цветы.

Цинь-гунянь и Чай Лан неустанно поливали ростки персиковых деревьев прозрачной водой. С каждым днём ростков становилось всё больше и больше. Когда заканчивался трудовой день, молодая пара садилась отдохнуть под большое дерево. Цинь-гунянь пела песни, а Чай Лан слушал.

С той поры как Цинь-гунянь покинула Фынхуан, мачеха и её дочь прожили всё своё имущество, но ни та, ни другая работать не хотели.

Однажды Цзяо-гунянь заявила матери:

– Пришла весна, и я хочу, чтобы ты принесла мне цветок с дальних гор.

– Хорошо, – покорно ответила мать.

Обливаясь потом, она кое-как поднялась в горы. Женщина искала цветок, какой принесла когда-то Цинь-гунянь.

Неожиданно она услышала голоса и, подняв голову, увидела молодую пару. «Это горные духи», – подумала мачеха. Спрятавшись за дерево, она стала наблюдать.

– Да ведь это Цинь-гунянь! – вырвалось у неё.

Цинь-гунянь подбежала к дереву.

– Кто там прячется? – крикнула она. – Выходите, не бойтесь!

Мачеха вышла и притворно заплакала:

– Сердце моё, дитя моё! Я искала тебя повсюду, днями и ночами оплакивала тебя.

На устах мачехи был мёд, а на сердце – лёд.

– Я не успокоюсь, пока не смогу убедиться, что ты хорошо живёшь.

Цинь-гунянь провела мачеху к себе. Вот и дом, где она живёт. Не дом, а дворец.

Из уст мачехи лились потоки ласковых слов, но сердце её ожесточилось ещё больше.

Цинь-гунянь пригласила незваную гостью в отдельную комнату, переодела в новую одежду и принялась рассказывать о своей жизни. Мачеха завидовала её счастью.

Когда же Цинь-гунянь показала ещё и персиковый сад, мачеха подумала: «Мы с Цзяо-гунянь должны жить здесь!» И задумала извести Цинь-гунянь.

– Посмотрите ещё наш колодец Юншень-цзинь, – говорила Цинь-гунянь, снимая с колодца крышку. – Вода в нём прозрачная и холодная. Ею мы поливаем цветы и деревья. Если человек напьётся воды из этого колодца, то будет всегда молод.

И тут мачехе пришла страшная мысль. Она громко вскрикнула:

– В колодце змея!

Цинь-гунянь заглянула в колодец, и мачеха изо всех сил толкнула её и, притворно плача, побежала в дом.

– Несчастье, несчастье! – кричала мачеха. – Моя дочь упала в колодец! Она стала доставать воду и поскользнулась. Бедная моя Цинь-гунянь! О, несчастная моя судьба!

Но Чай Лан подумал: «Презренная старуха, ты никогда не любила Цинь-гунянь». И в гневе стал прогонять её. Мачеха упала на колени и стала умолять:

– Не гони меня! Посмотри на мои израненные ноги. Я не дойду домой.

У Чай Лана было доброе сердце, и он позволил мачехе остаться.

Теперь Чай Лан постоянно думал о своей любимой жене. Целыми днями он почти ничего не ел и не пил, а ночами стоял у окна и смотрел на звёздное небо.

Мачеха видела всё это и втайне радовалась.

– Не грусти так, Чай Лан, – говорила она. – Хочешь, я приведу Цзяо-гунянь? Она заменит тебе Цинь-гунянь. Моя дочь такая же красивая, как Цинь-гунянь.

– Я не хочу ни о ком слышать. Никто не заменит мне Цинь-гунянь.

Очень часто Чай Лан бродил у колодца. Наклонившись над ним, он подолгу смотрел в воду, и слёзы капали из глаз. Однажды из колодца поднялся дым, вылетела золотая птичка и стала кружиться над головой Чай Лана.

– Маленькая золотая птичка, – сказал Чай Лан, – если ты знаешь мою жену, сядь мне на руку!

Птичка, покружившись, села ему на руку, и Чай Лан унёс её в дом. Позже он сделал для неё клетку и повесил перед окном в своей комнате.

Каждый день, когда Чай Лан возвращался, птичка начинала петь песни. С ней он забывал усталость, потому что её пение напоминало песни жены.

Мачеха невзлюбила птичку. Однажды, когда Чай Лана не было дома, она убила птичку, вырвала несколько перьев и, выпачкав их в грязи, разбросала по полу. А когда Чай Лан вернулся, мачеха со слезами на глазах стала рассказывать:

– Я задремала, а кошка подкралась и задушила золотую птичку.

Чай Лан рассердился и велел мачехе уходить из дому. Но та не ушла, а спряталась в саду.

Чай Лан похоронил золотую птичку. Вдруг на том месте, где он её закопал, выросло маленькое персиковое деревцо. Каждый день Чай Лан приносил воду и поливал растение. Очень скоро деревцо выросло, созрели крупные персики. Если Чай Лан съедал персик, то этого хватало на целый день, и ни пить, ни есть больше не хотелось. Мачеха всеми силами возненавидела чудесное дерево и во время сильного дождя и ветра сломала его.

Утром, когда Чай Лан пришёл в сад, он увидел сломанное дерево и загоревал. «Видно, буря сломала», – с грустью подумал Чай Лан. Взял он дерево на плечи, принёс домой и сделал из него цитру[5]5
  Цитра – музыкальный инструмент.


[Закрыть], тонкую и звучную. И вновь, подобно птичке, звуки цитры напоминали ему голос Цинь-гунянь. Инструмент успокаивал, с ним забывалось горе. Мачеха во что бы то ни стало решила выдать свою дочь за Чай Лана. Она тайком следила за ним и, слушая, как он каждый день играет на цитре, злилась на полюбившийся ему инструмент.

Мачеха решила уничтожить цитру. Печально зазвучали в последний раз струны, когда она со злостью бросила инструмент в печку. Как только цитра загорелась, старуха спряталась. Вернулся Чай Лан домой и захотел поиграть на цитре, но её нигде не оказалось. Он перерыл всё в доме, но инструмента не нашёл. И тут Чай Лан глянул в горящую печь и увидел дотлевающие куски цитры. От горя он упал и потерял сознание.

«Сейчас самое время сходить за Цзяо-гунянь», – решила мачеха и отправилась домой.

Долго не приходил в себя Чай Лан. Ночью, когда он очнулся, угли в печке сверкали золотыми лучами, которые с каждой минутой становились всё ярче. В комнате скоро стало светло, как днём, а в воздухе стоял приятный аромат, словно весной.

Вдруг в открытое окно влетела сорока.

– Возьми поскорее струны цитры и опусти их в колодец, принеси одним духом сто вёдер воды и вылей на раскалённые угли – и твоя жена оживёт.

Чай Лан не поверил своим ушам, но схватил вёдра и начал носить из колодца воду. Когда он принёс двадцать вёдер, тело его одеревенело, голова кружилась, в глазах стало двоиться. Но Чай Лан всё носил и носил воду. Наконец он принёс сотое ведро. Всё поплыло у него перед глазами. Чай Лай вылил последнее ведро и упал.

Утром, когда огонь в печке совсем погас, оттуда взвилась тонкая струйка дыма, на глазах превратилась в лёгкое облачко, и из него появилась Цинь-гунянь. Она бросилась к мужу, и словно весенний ветерок пахнул на него. Чай Лан почувствовал, как чьи-то тёплые руки ласково гладили его, и открыл глаза. Перед ним склонилась его любимая Цинь-гунянь, такая же прекрасная, как прежде. Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Глаза Цинь-гунянь наполнились слезами. Чай Лан обнял её, и оба заплакали.

Тут появилась мачеха с Цзяо-гунянь. Старуха не могла поверить своим глазам. А потом стала пятиться и вдруг бросилась бежать. Бежала, бежала и сорвалась в пропасть. Цзяо-гунянь не знала, куда деваться от стыда. Она начала плакать.

– Успокойся, – сказала Цинь-гунянь, – никто тебя ни в чём не винит. Запомни, счастье не в алчности.

А на следующий день Цинь-гунянь позвала мужа в сад, где они набрали полный мешок персиков, а потом в сопровождении сороки спустились с гор.

В родной деревне жители радостно приветствовали их. Цинь-гунянь рассказала всё, что с ней произошло, была со всеми ласкова и каждому дарила свои персики.

С тех пор в долине Фынхуан у каждой фанзы растут персиковые деревья.

Соль

Давным-давно в мире было так мало соли, что она ценилась дороже золота. Её имели только богачи.

В одном приморском селении жил парень. Он был беднее всех своих односельчан. Не было у него ни мотыги, ни сетей, ни крючков. И приходилось юноше ловить рыбу руками. Поймает две-три рыбины за день – тем и жив. Однажды, когда юноша рыбачил в заливе, к нему подошёл седой старик в рваной одежде и слабым голосом попросил:

– Дай мне рыбы, сынок, я не ел уже много дней.

Парень подумал: «День уже на исходе, а я наловил почти ничего. Если отдам, останусь голодный сам. Хотя, если поголодаю денёк, не беда. Я молодой и сильный. А старик, видно, совсем обессилел от голода».

– Возьми, дедушка, всю корзину, – бодро ответил молодой человек.

Старик, словно не веря, робко взял корзину, сел неподалёку и тут же принялся есть сырую рыбу. Вскоре в корзине не осталось ничего.

– Спасибо тебе, добрый юноша. Мне нечем тебя отблагодарить. Но я дам тебе один совет. Проплыви морем шагов триста на юг. Увидишь большой камень. В том камне найдёшь отверстие, в котором стоит точило. Возьмёшь его. Оно даст тебе столько соли, сколько пожелаешь.

Старик научил, какие слова надо говорить, чтобы точило давало соль, и ушёл.

Парень сделал всё, как говорил старик. Вернувшись на берег, юноша положил точило в корзину и пошёл домой.

«Верно ли сказал старик?» – сомневался парень.

Дома он стал к точилу лицом и произнёс:

– Вращайся, вращайся, точило, дай белой соли чашку.

И точило завертелось. Белым потоком посыпались крупицы соли. Наполнив чашку, точило остановилось.

Утром парень продал соль на базаре, купил себе муки, овощей, рису.

Со временем мало-помалу жить стало лучше.

Рядом с юношей жил богач. Однажды он услышал, что его бедный сосед что-то тихо говорит. Богач удивился: «С кем это говорит этот холостяк?» И он подкрался к окну и заглянул в щель. И чуть не вскрикнул от увиденного. Перед бедняком стояло точило и вращалось само собой, давая соль!

В тот же вечер богач ухитрился выкрасть бесценное точило. У себя дома он спрятать его не захотел, а понёс точило к морю. На берегу было пустынно. Богач отвязал свою лодку, установил в ней точило и поплыл.

«Ну, здесь меня никто не заметит! – радовался богач, – Наточу себе соли сколько захочу и стану богаче самого императора».

Скоро богатый вор остановил лодку и стал вспоминать слова, что надо сказать, чтобы завести точило. Наконец вспомнил:

– Вращайся, вращайся, вращайся! – заорал он.

И точило стало вращаться. Богач задрожал от счастья. «Сколько же мне нужно соли? Один дань?[6]6
  Дань – мера веса = 60 кг.


[Закрыть] Нет, он не много принесёт денег. Тогда сто даней? Нет, чем больше, тем лучше. Хочу, чтобы никто в мире не был богаче меня!» И он всё кричал:

– Вращайся, вращайся, вращайся!

Других слов заклинания богач просто не знал. Точило вращалось всё быстрее и быстрее. Лодка скоро доверху наполнилась солью. Вот уже соль стала сыпаться через край. Богач испугался, перестал кричать, но точило всё вращалось! И лодка пошла ко дну. Точило вращалось. Соль растворялась в воде. И от этого море стало солёным.

Цветы таньхуа

На западном берегу реки Шахэ была большая заводь, заросшая цветами таньхуа. Рассказывают, что эти цветы распускаются очень редко, глубокой ночью, на два-три часа.

Однажды девочка из ближней деревни увидела, как расцвели таньхуа. Она сразу же выросла и стала красавицей и мастерицей. Девушку звали Цай Э. Жила она с матерью в маленькой фанзе. Земли у них не было и с мизинчик. Но с тех пор Цай Э начала вышивать, и на её заработок они с матерью смогли сносно жить.

На вещах, вышиваемых Цай Э, оживали растения, порхали маленькие райские птички, летали бабочки, похожие на лепестки невиданных цветов. Все окрестные богачи заказывали Цай Э вышивки. Невесты просили вышить им свадебные наряды, замужние женщины заказывали картины.

Но жизнь дорожала с каждым днём. И вот заработка Цай Э стало не хватать даже на пишу. Девушка не могла купить себе одежду и ходила в старом заплатанном платье из грубого холста. Но и в этой одежде Цай Э выглядела такой привлекательной, стройной и нежной, что все парни в неё влюблялись. Но девушка говорила:

– Мне всё равно – богатый или бедный. Я выйду за того, кого полюблю.

В той же деревне жил молодой человек по имени Ван Хай. Юноша был рослым, ловким и умным.

Ван Хай полюбил Цай Э, и она полюбила его. Когда их видели вместе, говорили:

– Они рождены друг для друга.

Ван Хай и Цай Э хотели пожениться весной будущего года.

Мать Цай Э, глядя на старое платье дочери, горевала, что не может сшить ей новую одежду.

– Не печалься, мама, – говорила Цай Э, – похожу и в таком.

Но когда матери не было дома, девушка тоже вздыхала. Кому же в девятнадцать лет не хочется надеть красивую обновку?

Как-то Цай Э пошла на речку выстирать своё платье. От частой стирки ткань уже расползлась в некоторых местах. И Цай Э грустно сказала:

– Я вышиваю богатую одежду для других, а сама не имею даже скромного крепкого платья.

И только молвила девушка эти слова, как за её спиной зашелестели белые цветы. Цай Э подняла голову и увидела перед собой красивую женщину, на лице которой играла улыбка. В руках она держала одежду.

– Милая девушка, – сказала незнакомка, – возьми это платье. Если оно загрязнится, брось его в огонь, и платье опять станет новым.

Цай Э даже не успела поблагодарить женщину, потому что та сразу же исчезла.

Тихо струилась река, шелестели листья таньхуа и как будто шептали: «Носи это платье и будь счастлива».

В нарядной обновке Цай Э стала ещё прелестнее.

Подходил новый год. Все девушки в деревне, как того требовал обычай, готовились надеть праздничные одежды. Цай Э развела в печке огонь и бросила туда своё платье. Увидев это, мать хотела было выхватить одежду из пламени, но было поздно. Тогда женщина воскликнула:

– Ах, дочка, что же ты наделала?!

– Не печалься, мама, – засмеялась Цай Э, – увидишь, что будет.

И вот девушка осторожно достала платье из огня. Цветы и бабочки, вышитые на одежде, теперь ещё ярче переливали всеми красками радуги.

– Ах! – только и смогла воскликнуть мать.

В первый день нового года Цай Э гуляла со своими подругами. Все смотрели на неё и не могли налюбоваться.

Сын помещика Цай Ми-гуя, походивший на обезьяну лицом и выходками, бродил по ярмарке у храма и вдруг увидел Цай Э. Расталкивая народ, он пробился к девушке и стал следовать за ней по пятам. Цай Э ничего не оставалось как уйти поскорее домой. Но Цзя Хоу-цзы, так звали невоспитанного отпрыска местного богатея, увязался следом.

– Уходи, Цзя Хоу-цзы, – сказала Цай Э. – Я уже просватана.

«Как бы не так, – подумал молодой нахал, – теперь тебе от меня никуда не деться». Дома он сказал отцу:

– Моя сестра выходит замуж. В деревне есть девушка, которая может вышить для неё свадебные наряды.

Помещик на следующий же день послал за Цай Э.

Юная мастерица вышивала наряд за нарядом, свадебные одежды заполняли все сундуки, но помещик всё не отпускал Цай Э домой.

Цзя Хоу-цзы с утра до вечера сидел возле девушки, но всякий раз, когда он хотел притронуться к ней, её платье начинало сверкать яркими лучами, ослепляя невежу. Перед его глазами плыли круги, и он отступал.

Приближался день свадьбы Цай Э. Ван Хай пришёл в дом помещика просить, чтобы тот отпустил его невесту. Но юношу вытолкали вон. А через день ещё и землю отобрали. Несчастный жених вынужден был уйти из деревни.

С горя мать Цай Э умерла.

Ван Хай не мог забыть свою возлюбленную. Часто приходил он тайком в деревню и подолгу смотрел на озёрную гладь, заросшую цветами таньхуа.

Минул февраль. Расцвели персики. Вот уже прошёл и назначенный день свадьбы Цай Э и Ван Хая. Целыми днями бедная девушка думала, как бы ей вырваться из рук Цзя Хоу-цзы. Но стены помещичьего дома были высоки.

Обычно, когда наступал глубокий вечер, очаровательная мастерица откладывала вышивку одежд дочки помещика в сторону и бралась за работу над картиной на длинном куске шёлка. Но с первыми петухами она прятала картину и принималась вновь за вышивку свадебных нарядов.

Через месяц Цай Э закончила свою картину. На тёмном небе сверкали звёзды, с востока плыли лёгкие облака, а у озера, заросшего цветами таньхуа, стояла грустная девушка с простёртыми ввысь руками.

«Если бы Ван Хай увидел эту картину – думала пленница, – он понял бы, как я тоскую. Надо бежать. Но кто мне поможет?» И вдруг с шумом открылась дверь. В комнату ворвался Цзя Хоу-цзы. С ним были какие-то люди. Они схватили картину.

– Какая прекрасная работа! – закричал молодой хозяин и побежал к отцу.

– Жаль, что цветы таньхуа на картине ещё не распустились, – сказал помещик и приказал позвать Цай Э.

– Ты где украла эту вещь? Я отпущу тебя, если ты вышьешь картину с распустившимися цветами таньхуа.

Цай Э помолчала и ответила:

– Я вышью эти цветы, если сама увижу их. Говорят, что они распускаются в полночь.

Так как денег платить было не нужно, Цай Ми-гуй согласился. Но Цзя Хоу-цзы потребовал, чтобы отец отправил с девушкой слугу.

В полночь Цай Э пришла к озеру. Над землёй медленно плыл месяц. Тихо шелестели листья. И девушка горько заплакала, потому что рядом не было её возлюбленного.

Вдруг над листьями таньхуа зажёгся огненный круг. Раздался треск, и цветы распустились. Они были крупные и излучали яркий свет. Среди света стояла женщина, подарившая Цай Э платье. Она улыбалась. Но когда девушка захотела приблизиться, незнакомка исчезла. Подул прохладный ветерок, и лунный свет безмолвно отразился на глянцевых листьях таньхуа.

Вскоре слуга увёл Цай Э в дом своего господина.

Через несколько дней юная мастерица вышила распустившиеся цветы. Но богач не отпустил её. Он слышал, что человек, который хоть раз видел, как распускаются цветы таньхуа, приносит счастье.

Да только помещику хотелось иметь не только вышитые, но и живые цветы таньхуа. И он снова послал Цай Э к озеру.

В полночь девушка пришла на озеро. Ещё издали она увидела одинокую фигуру на берегу. Сердце красавицы сильно забилось. Цай Э не ошиблась: то был Ван Хай.

А тем временем помещик устроил пир.

– Вот подождите, – похвалялся он, – скоро мы увидим живые цветы таньхуа.

У картины толпились гости. Никто из них раньше не видел такой замечательной работы.

Цай Ми-гуй протянул было руку к цветам, но неожиданно от них взметнулись яркие лучи. Не успел никто опомниться, как лучи испепелили помещика, его сына и уездного начальника.

Позже стали ходить слухи, что всех троих сожгла волшебница Бай Хуа, охраняющая цветы таньхуа.

А что же Цай Э? Одни говорили, что девушка ушла с волшебницей, другие – что она бежала с Ван Хаем. Но как бы там ни было, трудолюбивая красавица отправилась навстречу своему счастью.