Текст книги "Миссия «К»"

Юрий Горюнов
Миссия «К»

(mission лат. – поручение)

Все персонажи выдуманы и любые совпадения с реальными людьми случайны. Чего нельзя сказать о некоторых событиях происходящих в книге.

Глава 1

– Чего-то здесь не хватает, – заметил я на совещании в пятницу, – не хватает какой-то завершенности. Все вроде бы не плохо, но не цепляет взгляд. Вы же профессионалы и понимаете, что мы все видим сначала глазами. Я предлагаю в выходные отдохнуть головами, а в понедельник вернемся к разговору. Давайте в выходные отключим мозги и будем просто бездельничать, лениться, а мысли придут сами.

– Если они есть, – заметил Серж.

– Да. Мысли приходят к тому, у кого есть мозги, но все же, плановая лень – двигатель прогресса. Электромясорубку придумали от лени, чтобы ее не крутить. Может быть это не так, но мне приятно так думать. Все, расходимся до понедельника.

Рабочий день закончился и вскоре офис опустел. Я тоже бездельничал, но не в направлении работы, а ввиду отсутствия задания. Может быть, ничего не было для меня, а может быть мне решили предоставить «отпуск», после очередного задания. В бизнесе был порядок: была дизайнерская студия, и одним из ее направлений был промышленный дизайн, была небольшая торговая компания и арт – салон. Меня, как всегда тянуло к искусству. Художник я был от слова «худо», но чувствовал направления в дизайне, что и требовалось. В общем, финансовая сторона меня не сильно волновала, и денег я от начальства не просил. Стартовый капитал, полученный в начале, приумножил.

Я последним покинул офис и отправился на Монмартр. Там сел на веранде кафе около площади Тертр (Place du Tertre). Солнце еще было высоко и пригревало, но оно не пробивалось сквозь густую листву деревьев, что росли на площади. Здесь и днем было достаточно народу, а к вечеру к туристам присоединялись парижане. Порой трудно было отследить направление людского потока. Все шли в разных направлениях, кто снизу с улицы Габриель, а кто от Базилики Сакре-Кёр (Basilique du Sacre Coeur). Здесь не было суеты, здесь был истинный Париж. Площадью владели художники. Множество магазинчиков Монмартра ждали своих покупателей, заманивая разнообразием сувениров. Здесь я отдыхал, и даже зимой, когда было прохладно, но зато можно купить жаренные каштаны, положенные в кулечки из старых газет. Здесь все были равны. Вообще Монмартр – это место, где можно и нужно забыть дорогие наряды и надеть самую простую одежду. Маленькие кафе пропитаны творческой беспечностью. Мне доставляло удовольствие наблюдать за людьми. Своих соотечественников я узнавал сразу. Мужчин можно было узнать со спины. Меня очень интересовало, где шьют такие брюки, которые всегда висят на ягодицах. Я, даже не слыша разговора, знал, что это русские. Удивительные дизайнеры работали у меня на исторической родине. Давно я там не был, и не мог себе этого позволить. Я нелегал с псевдонимом «Zero», который однажды взял, еще находясь в больнице, в которую попал на чужбине после ранения, и получил предложение уйти на нелегальную работу. Сколько лет прошло. У меня не было близких родственников, и возвращаться я не мог. Там меня ничего не держало. И вот я уже несколько лет живу под именем Жан Марше, имею свой бизнес, и выполняю задания, которые мне дают. Бизнес для нелегала дает маневр, свободу действий. Все эти годы я был один. Вел жизнь холостяка. У меня было много знакомых, которые меня знали как француза, и как им казалось, знали обо мне все. Кроме одного – единственного: кто я на самом деле. Ностальгии у меня не было. Она бывает по людям и по месту, где долго жил. Всего этого у меня не было. Дальние родственники, и город где я жил до окончания школы. Вот и все. Ностальгия иногда посещала меня по желанию побыть в стране, но было нельзя. Я не переживал по прошлому, а значит мог продолжать работу. Если нелегала заедала ностальгия, то надо возвращаться. Меня не смущала моя деятельность. Тайная война идет всегда и любая страна, которая заботиться о своих интересах, занимается разведкой. Франция была выбрана изначально, как место, откуда я поехал на свое первое задание, и осталась местом жительства.

Мимо моего столика прошли англичане. Осторожно ступая по асфальту, они вертели головами, напоминая своей чопорностью индюков. Вид у них был надменный, словно они все это уже видели, и удивить их трудно. Зачем тогда приехали? Надо уметь удивляться этому миру.

Увлеченно рассматривая прохожих, я не сразу заметил, что к моему столику подошел мужчина, и лишь услышав звук отодвигаемого стула, я обернулся. «Минус. Расслабился. Теряю форму. Хотя зачем они мне в эти минусы, я не на задании. Нет, я всегда на задании, даже когда сплю» – подумал я про себя, а на деле изобразил, в общем, не поддельное удивление, от встречи:

– Ты всегда так тихо подходишь? – приветствовал я, присаживающегося рядом мужчину.

– А чем ты так увлекся? Рассматриваешь этих бездельников?

– Ты к ним не справедлив, Николя, – заметил я с улыбкой, – в конце концов, они твой источник дохода, да и мы сейчас не при деле.

Николя был владельцем одного из магазинчиков на Монмартре. Торговал сувенирами, картинами, которые сам отбирал, когда приносили. Иногда брал и плохонькие работы, чтобы помочь художнику продолжать писать, а потом убеждал посетителей, что это искусство. Познакомились мы случайно. Я зашел в его магазин и рассматривал картины. К тому времени у меня был свой салон, и я часто ходил по магазинчикам, отбирая работы. Салоном управляла Элен – мой проводник в этом мире искусства. Я тогда стоял напротив одной из картин, на которой был изображен вечерний Париж, и слышал, что кто-то подошел и встал сзади, но оборачиваться не стал. Обернулся только, когда услышал голос:

– Мазня. Подражание.

Передо мной стоял мужчина, среднего роста, полный. Круглое лицо, с чуть отвисшими щеками, напоминало бульдога. Волосы на голове были скорее воспоминанием о буйной шевелюре, и остались только самые преданные приверженцы его головы. Живот свисал поверх брюк.

– Вы не отпугнете своего покупателя, таким образом?

– Откуда вы знаете, что я продавец?

– По глазам. Да и покупатель не будет говорить подобное незнакомому человеку, иначе рискует быть выкинутым из магазина.

– Верно, но вы все равно не купите.

– Откуда знаете?

– Давно стою у прилавка и научился узнавать покупателя. К тому же по вашему взгляду я понял, что она вам не нравиться, и что в этом разбираетесь.

– Вы физиономист?

– К моим годам поневоле станешь им. Так вы согласны с моим мнением?

– Согласен. В этой картине не хватает последнего мазка, который мог бы превратить картину в произведение искусства.

– Нужен не мазок, а талант, но может вы и правы. А вы что ищите? Или гуляете?

– Присматриваюсь. В некотором роде я ваш конкурент и коллега одновременно. У меня небольшой художественный салон, но не здесь, в другом районе, вот и хожу в поисках новинок.

– Раз покупаете, значит не конкурент. Доходы есть?

– Есть, но салон для души, а так у меня другой бизнес.

– Вам можно позавидовать.

В тот раз я ничего у него не купил, но мы стали общаться в дальнейшем. Он познакомил меня с другими владельцами магазинов. Иногда они звонили, и я приезжал посмотреть, что они предлагают. Они понимали, что у меня иные клиенты, чем у них здесь, а так я им помогал в реализации картин. Мои клиенты здесь не покупали, хотя полотна для них я мог купить где угодно. Поэтому такие отношения были выгодны всем.

– Какой источник! Так ручеек, – продолжал Николя на мое замечание.

– Ты жалуешься?

– Нет, конечно. Жажды не испытываю, – и он кивнул на свой стакан с вином, – есть еще на что купить. У меня новое полотно, – продолжил он, – вчера принесли. Что-то есть интересное в нем. Знаешь, Жан, вот чем отличается хорошая работа, так это тем, что вроде бы ничего особенного, а взгляд притягивает. Вот так и она. Посмотришь?

– Посмотрю. Надо дать возможность не высохнуть роднику.

– Как бизнес? – поинтересовался Николя.

– Не жалуюсь.

– Ты никогда не жалуешься.

– А надо?

– Не стоит опускаться до подобного. Мужчина должен уметь держать удар.

– Пока не бьют. Но хочется чего-то более масштабного.

Николя ухмыльнулся: – Ты здесь ищешь масштабное? Разве только построить новый Париж.

– Париж оставим таким, каким он есть. Теперь так не строят.

– Я всю жизнь живу в Париже и не хочу иного.

– А еще где бывал?

– Один раз выехал к морю и быстро вернулся.

– Что так?

– Я чувствую себя хорошо только здесь.

– И больше никуда не ездил?

– Никуда. Видимо воздух вне Парижа, мне вреден. Меня сразу одолевает тоска, что сил нет сдерживать ее. А здесь я знаю все.

Я подозвал официанта и заказал еще два стакана вина. Николя принял это как должное. Да и почему не выпить за счет того, у кого денег больше. Отпив вина, он посоветовал:

– Для масштаба тебе надо ехать в Азию или Африку.

– Почему?

– Там есть, где развернуться, там еще шейхи, эмиры. Им много чего хочется.

– В твоих словах есть доля разума.

– В моем разуме много долей и каждая живет сама по себе.

– Уживаются?

– Как видишь, – хохотнул он, – ну, что? Пойдем смотреть?

Я оставил деньги на столе и кивком головы указал на них официанту. Магазин Николя был рядом. Мы зашли в магазин, который был чуть затемненным, но не мрачным. Я не раз говорил Николя, что надо больше света, но он лишь отмахивался?

– Тогда туристы увидят изъяны, – он достал картину. – Не выставлял, хотел тебе сначала показать.

Он был прав. С первого взгляда картина не представляла особого интереса, но чуть задержав на ней взгляд, начинаешь понимать, что в ней отсутствуют яркие краски, что и привлекало. Полутона. На картине была изображена заводь, когда солнце уже садилось и его последние лучи пробивались сквозь кроны, а внизу, у воды, уже сгущались семерки.

– Нравиться?

– Угу.

– Что мне твое угу. Его в карман не положишь. Значит, берешь, – заявил он утвердительно.

– Кто принес?

– Не знаю, откуда он, но говорил с акцентом, не француз. Думаю с Востока. Они сейчас многие стараются перебраться в Париж.

– В Париж все и всегда хотят, – подметил я.

Николя назвал цену и я согласился. Еще в начале нашего знакомства мы торговались, а потом привыкли друг к другу и торги прекратились. Каждый знал реальную цену в этом месте и в это время. Он называл цену, которую я мог заплатить.

Николя завернул картину в пергамент. Выходя из магазина, я направился вниз по улице Кальвадор, спускаясь к улице Габриэль, где оставил машину. Пока шел, ко мне пришла доля разума Николя.

Действительно в Азии и Африке можно было попробовать начать работать и в области дизайна, и в области искусства. Я поймал себя на мысли, что рассуждаю, как бизнесмен, в голове которого основная идея – прибыль. Да я им и был. Просто так ехать глупо. Надо искать местных, чтобы помогли. Ну да, можно подумать я в другие страны ездил, где было все готово? – спросил я себя, – известить надо начальство, куда поеду. Есть над чем подумать.

Воодушевленный новыми идеями я дошел до машины и поехал в салон. Там картину отдал Элен:

– Повесь не далеко от входа.

Элен по образованию была искусствовед и знала в этой области больше моего, я же брал интуицией, но без нее мне было бы туго. Салон был метров двести, и, не смотря на его относительную величину, я не любил, чтобы картины висели близко одна от другой. Одна не должна отвлекать внимание от другой. На не больших тумбах стояли скульптуры, вазы. Я не зря изучал искусство Китая. Здесь я был выше, чем Элен.

– Как сегодня успехи?

– Заходил месье Трибо, спрашивал, есть ли что новое.

Трибо был сотрудником в МИДе. Я иногда продавал ему картины. Мог пригодиться. Среди моих клиентов было много нужных людей.

– Заходил араб, – продолжила Элен.

– Посмотреть?

– Я бы так не сказала.

– Состоятельный?

– Думаю да.

– Что хотел? Ты ему что-то всучила?

– Он посмотрел только. Мне показалось, что ему понравились некоторые, но хотел видеть владельца. Оставил телефон.

– Зачем я ему, не сказал?

– Нет.

– Не будем заставлять ждать клиента.

Я взял листок с номером телефона и прошел в кабинет Элен. На мой звонок ответил администратор гостиницы. Я, назвав себя, попросил к телефону Омара аль Балхи. Администратор попросил подождать и через некоторое время я услышал сносный французский.

– Месье Марше?

Я продолжал жить под этим именем, так как менять его не счел возможным после предыдущего задания. Да и в МИ-6 знали меня под этим именем, а новое, если они узнают, могло дать повод для подозрений. Мне было разрешено поддерживать с англичанами отношения по необходимости.

– Я был у вас в салоне, – продолжал незнакомец, – не могу сказать, что все понравилось, но пару картин я бы купил.

– Тогда почему не купили?

– Хотел поговорить с вами. Вы можете приехать сегодня ко мне в течение часа, а то я потом буду занят, – он назвал отель, где остановился.

– Могу через полчаса.

– Буду ждать.

Я повесил трубку и повернулся к Элен: – Поеду. Он хочет купить пару картин и о чем-то поговорить.

Через полчаса я входил в президентские апартаменты. Меня встретил молчаливый помощник и проводил в другую комнату, где при моем появлении с дивана поднялся мужчина лет сорока, одетый в дишдашу. Сопровождающий удалился.

– Хотите выпить? – предложил хозяин.

– Благодарю, нет.

Он показал мне на кресло, предлагая сесть.

– Я представлял вас старше, – заметил он.

– Это недостаток?

– Все относительно. Но к делу. Я из Катара, – сделал он ударение на первом слоге, – и в своей библиотеке решил повесить несколько картин европейских художников. Хочу попросить вас помочь мне в этом.

– Надо видеть помещение.

– Вам пришлют фотографии.

– Это вы могли сказать и по телефону, – заметил я, так как не любил таких вот клиентов, которые считают себе самыми великими.

– Я хотел увидеть, с кем имею дело.

– Не разочарованы?

– Нет. Мне даже нравиться, что вы ведете себя спокойно, не прогибаетесь ради клиента.

В это время в комнату вошел помощник, что встречал меня.

– Вас к телефону, – обратился он к хозяину по-арабски, тот извинился передо мной и взял трубку телефона, что стоял на столике.

– Слушаю, – ответил он по-арабски.

Выслушав, что ему сказали, он недовольно произнес: – Я уже говорил, что кому-то пора на покой. Не захочет надо помочь. Большие деньги будут фигурировать. Впереди много дел и не только у нас в стране. Это только начало. Мы в начале пути.

Все это время я сидел с отрешенным лицом, разглядывая обстановку. Я чувствовал, что за мной наблюдают четыре глаза, но я умел управлять своим лицом, чтобы не показать, что понимаю, о чем идет разговор. Чутье мне шепнуло, что показывать знание языка не нужно.

– Делай так, как наметили, – продолжал Омар, – я скоро приеду. Нет, лучше дождитесь меня, – изменил он свое решение, – я заеду еще на юг, отдохну. Все.

Он положил трубку и, испытывающее, поглядел на меня. Разговаривал он, стоя в пол оборота ко мне и присматривал за моей мимикой. Наивные оба. Я выглядел так, словно ничего не понял.

Омар подошел ко мне, но садиться не стал и я встал из кресла.

– Извините, но у меня дела. У вас есть вопросы? Адрес салона мы знаем, вам вышлют фото библиотеки. А картины я пошлю купить. Может быть, еще увидимся, а будет необходимость, я вас приглашу к себе. Вы не против?

– Хорошо, – я вежливо кивнул головой и направился к выходу.

– Али, проводи господина, – услышал я за спиной. Али в том же молчании, как и при встрече, проводил меня до дверей. Направляясь, домой, я думал о том, что услышал. Что-то назревает в этой стране. Тема для размышления.

В понедельник я разбирал с сотрудниками отложенные проекты. В этой области я был спокоен, не спокойно было от разговора в пятницу. Элен я позвонил и сообщил, что придут за картинами и возможно надо будет поработать над новыми заказами. На самом деле мне хотелось знать кто он – Омар. Я не спрашивал его, излишнее любопытство подозрительно. Днем, направляясь на обед, я оставил сигнал, что положил в тайник информацию. После китайской командировки я соблюдал осторожность и не выходил на связь лично. Чем меньше меня знали, тем спокойнее было жить. Я как разведчик должен уметь быть организатором и не только в бизнесе. Не так просто держать в уме основные информационные сообщения и подбирать места передачи информации. Неверный метод связи – почти гарантия провала. Поэтому я не любил личных встреч, не любил общаться. Еще неизвестно, кого приведет за собой связной. Начальство это знало и не предлагало общения, как и не вызывало к себе.

Против Франции я никаких мер не предпринимал, но вероятность, что я попал в поле зрения спецслужб, есть у каждого гражданина всегда, но здесь она стремилась к нулю. Свободное время я посвящал поддержанию формы. Ходил в спортивный зал, но технику боя отрабатывал только дома, где выделил для этого комнату или уезжал подальше из Парижа. В общем, старался поддерживать форму, также практиковался стрельбе «флэш», которой меня научил латиноамериканец, но о нем я не любил вспоминать, были причины. Тренировался не дома, а разных залах.

Через пару дней увидел, что есть ответ. Я постоянно искал новые формы тайников и сообщал о новой закладке связному. Тайники были в метро, магазинах, парках. Я присваивал им номера и сообщал, где расположен тайник. Это давало возможность не появляться в одном и том же месте постоянно. В то же время это не должно быть случайным местом, где я находиться не мог. Должна быть система в соответствии с привычками и образом жизни. Но, конечно, были исключения на всякий случай, где я мог появиться в гриме и быть не узнанным.

На это раз тайник был в саду Альберта Кан, что в Булони. Там, среди камней, одного из прудов и был тайник. Связной не знал когда я приду, и я, по привычке выждав денек, достал информацию.

Дома я прочел «Объект, информацию по которому запросили, представляет интерес. Предлагается установить знакомство. В стране проживания объекта есть связной, контакт для связи будет передан дополнительно, когда определитесь с поездкой. Операции присваивается кодовое название „Миссия „К“.» Далее мне установили желательные сроки проведения миссии, важность и главное цель задания. Все было разумно. Сроки – потому что долгое пребывание влечет подозрение. Как добыть информацию – моя задача. Я нелегал вот и должен ехать и сам представлять себе, как выполнить. Иначе, зачем я тогда нужен, если не могу выполнить порученное. Есть задание, а методы это уже мое дело.

Записку я сжег. Что я имел? Ничего. Но теперь знал, что надо ехать. Необходимо искать выход на Омара. Он говорил, что поедет на юг. Если имелся ввиду юг Франции, то вероятнее всего это Монако. Значит надо поискать его там, а дальше по обстановке. Мне предстояло отладить тысячи деталей, освежить знания языка, обычаи, нравы, образы мышления людей, среди которых мне предстояло побывать. А главное эмоциональная устойчивость в стрессовых ситуациях, которые надо переносить без ущерба для здоровья, и конечно, вспомнить искусство перевоплощения.

Я задумался о своей жизни. Разве мог я представить в юности, что буду жить в Париже, сидеть на Монмартре наблюдая за праздной жизнью гуляющих туристов и парижан. Кто я? Один из них или все-таки чужой? Трудно было ответить на этот вопрос. С одной стороны я был француз, раз жил здесь, а с другой я был нелегал. Да, погиб для тех, кто меня знал, но я же живой. То, что я выжил, знали единицы. Удобное прикрытие – смерть человека. Кто скрывается под псевдонимом «ZERO» было известно лишь узкому кругу, а уж в лицо еще меньше. Моя юность была там, где я закончил училище, а взрослеть стал уже за пределами родины. То, что у меня был свой бизнес мне было спокойнее, я не получал денег из вне. Операция в Китае, помогла мне увеличить счет в банке. Будучи финансово не зависимым, у меня не возникало мысли исчезнуть: я помнил, что говорил и о чем думал тогда, когда я дал согласие. О принятом решении не жалел. Родители давно погибли, так что о моей жизни беспокоиться было некому, кроме меня самого.

Глава 2

То, что надо было ехать в Монте-Карло, сомнений особых не вызывало. Были некоторые сомнения, что наша «случайная» встреча вызовет у него подозрения, но выбора особо не было. Мы «должны» были еще раз встретиться.

Я известил сотрудников, что уезжаю в командировку.

– А можно узнать куда? Я к тому, какой заказ нас ждет? – спросил Серж.

– Ты слишком торопишь события, но секрета не буду делать. Я еду в Монте-Карло.

– Ничего себе командировочка.

– Не думаешь, же, ты, что все знакомства проходят только в офисе? Я же должен обеспечивать свою компанию работой, чтобы платить заработную плату. Все мысли о бизнесе. Вот у Андре, иные заботы после работы, а я все думаю о вас, – вздохнул я притворно.

Я не собирался долго отсутствовать, не так велико княжество Монако и не так много мест в Монте-Карло, где Омара можно встретить, если он там, и я не ошибся в своих выводах.

Через два дня я выехал ночным поездом в Ниццу, а оттуда взяв автомобиль напрокат, отправился к месту.

Остановился я в отеле Le Meridien Deach Plaza, что рядом с пляжем на проспекте Принцесса Грация. Рядом был также Японский сад, куда я отправился по приезде приводить свои мысли в порядок, чтобы обдумать ситуацию. Человек уровня Омара мог остановиться только в пятизвездочном отеле и непременно зайти в Casino du Monte Carlo. До этого самого старого игорного заведения в Европе и одного из старейших и респектабельных заведений планеты, давшему миру само название «казино», было от моего отеля около полукилометра. Омар мог появиться и в других заведениях, но я решил начать с этого. Время до вечера у меня было, и я бродил по городу, вдыхая морской воздух, наслаждаясь видом яхт, коих было не мало. Прогулявшись по городу, понимаешь, что Монако – символ богатства и престижа.

Ближе к шести вечера, я оделся подобающим образом. Посещение казино обязательно в строгом костюме и с паспортом. Дорогая одежда – не гарантия, что пустят. Главное, чтобы одежда хорошо сидела и шла. Служащие при входе привыкли оценивать не цену одежды, сколько человека, который ее надел на себя. Посетитель должен выглядеть стильно.

Осмотрев себя в зеркало, я остался доволен.

– Ну, что месье Жан, ваш выход, а то засиделись вы в офисе. Так можно и квалификацию потерять, – изрек я отражению.

Путь в казино я проделал на машине. Приходить туда пешком – признак плохого тона. Выйдя из машины и поручив ее служащему, я окинул взглядом здание. Фасад, выходящий на море, обустроен солнечными террасами, где выставлены бюсты композиторов. Напротив казино разместили шикарные цветочные клумбы, ухоженные лужайки, которые в сочетании с прудами, с естественной растительностью – камышами и лилиями, впечатляли.

Войдя внутрь, я подал паспорт. Служащий проверил его по списку, нет ли запрета, и, убедившись, что я чист перед ними, вежливо сказал:

– Добро пожаловать. Удачного отдыха.

Я вежливо кивнул в ответ и вступил в это игровое царство, окунулся в атмосферу праздника.

Казино утопало в роскоши и состояло из нескольких залов. Стены увешаны картинами, фресками, бронзовыми светильниками. В этом казино был свой Оперный театр, только размером уступающий Парижской опере, а кабаре – первое в мире.

Я оценил обстановку, отметив традиции игорных заведений – отсутствие часов и окон. У вошедшего должен создаваться комфорт, а главное это ощущение изолированности от серого, обыденного внешнего мира. Время здесь течет иначе: часы превращаются в минуты, и чем дольше ты здесь, тем больше вероятность твоего проигрыша.

Оценив свою причастность к элите, я направился в бар, чтобы осмотреться и привыкнуть к царящей атмосфере, а также решить, что дальше. В баре я сделал заказ:

– Красный мартини безо льда.

Сидя на высоком стуле, я наблюдал за входом, но искомого человека пока не было. Затем прошел к столу с рулеткой и поставил несколько фишек, которые приобрел у входа, и проиграл немного. Посмотрел, где что расположено и прошел к карточному столу, где сел на свободный стул, но так, чтобы краем глаза видеть вход. Кроме меня за столом было еще двое мужчин. Играли в покер. Они немного нервничали. Для игры это плохо. В покер выигрывает не самый удачливый, а самый расчетливый и хладнокровный. Нужно иметь выдержку и запоминать, что сдавалось, а что осталось. Выигрывает тот, кто соберет из своих карт наилучшую комбинацию и сорвет банк. Что, что, а считать и анализировать я умел. Проиграв для вида пару партий, я следующую выиграл. Надо было выигрывать еще. Я знал, что выигрыши подряд – это повод привлечь к себе внимание, не только других игроков, но и сотрудников службы безопасности. Мне это и было надо, но еще рано. Как раз после очередной партии я заметил, что в зал вошел Али, а за ним Омар. На этот раз Омар был одет по-европейски. Они прошли к карточному столу, расположенному недалеко от моего. Теперь я обязан был выиграть. Все складывалось, как мне было нужно. Выиграв еще две партии, я привлек внимание публики, что иногда стояла рядом. В перерыве между сдачами моего плеча коснулись. Я обернулся и изумленно заметил:

– Надо же! Как тесен мир. Если вы здесь, значит и господин Омар тоже. Не так ли?

Он согласно кивнул головой:

– Он приглашает вас выпить вина, когда вы закончите.

– Передайте ему, что я сейчас еще пару партий выиграю и свободен. Не хочу упускать удачу, что посетила меня.

– Вы уверены, что выиграете?

– Иначе не сидел бы здесь. Моя удача дает мне несколько заходов, а дальше устает и отворачивается. Так что, я скоро освобожусь.

Али отошел. Моя самоуверенность вызвала одобрение стоящих рядом. Двое играющих, отказались продолжать, уступая мне поле стола. Я остался один на один с крупье. Я знал, что среди публики уже должны стоять сотрудники безопасности, но я никого не обманывал, разве только тем, что умел запоминать и считать. Да и выигрыш не велик. Как я и уверил публику, я выиграл подряд две партии и, улыбнувшись крупье, заметил:

– Все. Обещание надо держать.

Оставив несколько фишек на столе, я поднялся и направился к кассе, а подходя, заметил, что меня уже ждут.

– Я что так много выиграл, что у вас нет наличности? – обратился я не к кассиру, а к мужчине, что стоял радом.

– Вам фатально везло, – то ли спросил, то ли утвердительно произнес он.

– Везло, – улыбнулся я, – а у вас есть подозрения в мошенничестве?

– Нет, но если человек заявляет, что выиграет и выигрывает заявленные партии, то это вызывает подозрение.

– Это ваши проблемы, но я вам явно интересен, иначе бы вы здесь не стояли. Ищите дурака в зеркале, что вы здесь случайно. У вас есть претензии, чтобы занести меня в список?

Мы поняли друг друга. Казино вело «черный список» лиц, вход которым был запрещен. Причины могли быть разные.

– Нет, что вы.

– Тогда я пошел. У меня встреча и вы туда не приглашены, так что не отвлекайте и не задерживайте.

Я протянул фишки в кассу и, получив свой выигрыш, направился к столу, где сидел Омар, но его там уже не было, а меня ожидал Али.

– Он в ресторане и ожидает там, – известил он, и, не дожидаясь ответа, повернулся и направился к дверям ресторана. Войдя, он проводил меня к столу, где сидел его господин и удалился. Омар жестом предложил сесть.

– Добрый вечер. Удалось сорвать банк?

– Добрый. А знаете, что «сорвать банк», которое означает «получить что-нибудь» появилось именно здесь, в этом казино и имело прямое значение выиграть все фишки находившиеся в банке. Первый владелец казино ввел правило: каждый стол имел свой банк. Когда фишки, находящиеся на столе выигрывал один игрок, то стол на какое-то время накрывался черным сукном, обозначающим траур. Это и означало, что игроку удалось «сорвать банк». Сегодня это вряд ли возможно.

– Интересный факт. Я вообще не ожидал вас здесь увидеть.

– Мир тесен. Порой в своем боку чувствуешь чей-то локоть. Все куда-то торопятся, не зная куда, словно на выход, который у всех один.

– А разве не так? Выход, он же конец, у всех один.

– С этой точки зрения согласен, но не думаю, что все так торопятся к этому выходу, иначе стояли бы. Куда торопиться.

– Это вы европейцы торопитесь. У нас жизнь более спокойная, размеренная. Прежде чем сделать шаг, надо посмотреть, подумать, куда ставишь ногу.

– И подолгу, вот так стоите на одной ноге в раздумье?

Он тихо засмеялся:

– Люблю, когда у человека есть чувство юмора. Но не так долго стоим, как вам бы хотелось. Но зато то, что мы задумываем, осуществляется.

– Всегда?

– Почти. Мы не боимся потереть время на размышления, потому и делаем меньше ошибок. Это не значит, что вы хуже. У нас разные культуры, разные религии.

– Надеюсь, вы не хотите меня склонить к своей?

– Вас нет. Вы удачливы, как я заметил. А это опасно. В нужный момент удача может подвести. Знаете, привыкаешь, она обволакивает, и потом исчезает, как мираж. Вам приходилось видеть мираж?

– Нет, – соврал я, помня о миражах, когда служил в Африке.

– Завораживающее зрелище, особенно если знаешь, что это обман. А что касается удачи, вы удачливы в своей продаже картин, если можете себе позволить отдых здесь.

– Не судите потому, что видите. Это может быть мираж. Галерея – для души. Она приносит доход, но не такой, чтобы ездить сюда. Да, и не жалуюсь я на отсутствие денег. Мне хватает, столько, сколько у меня есть. Не буду напускать туман. У меня есть и другие компании. Одна – промышленный дизайн, есть торговая.

– Тогда понятно. А нет ли у вас радио, телевидения, газет?

– Не моя область и мне это не интересно.

– Почему?

– Ни одно средство массовой информации не скажет правды.

– А вы всегда говорите правду? – ухмыльнулся он.

– Ну что вы. Нет, конечно, но это лично я. А так мне пришлось бы обманывать многих и при этом публично. Мало того, склонять к этому сотрудников. Но нет гарантий, что однажды, правда не вырвется на свободу и не факт, что не в искаженном виде. Тогда это крах.

– Не для всех.

– Согласен. Чтобы обманывать и не потерять лицо, надо иметь очень много денег, тогда ложь стекает с лица.

– Здесь я с вами согласен. Я думаю, мы понимаем, что угрызения совести не рассматриваем.

– Совесть очень индивидуальна.

– Как и правда. У каждого она своя.

– Правда либо есть, либо ее нет.

В это время подошел официант и стал расставлять на столе закуски. Открыл вино и разлил по фужерам.

– Вы не против, что я сделал заказ на свое усмотрение?

– Если платите вы, нет.

Он оценил мой ответ, но не стал его комментировать. Мы отпили вина.

– Вы знаете, я приятно удивлен, что ошибся в вас. В первую встречу я не подумал, что вы так умны.

– Это мой единственный недостаток.

– Почему?

– С ним трудно жить. Ум постоянно что-то ищет, что-то советует. В общем, вопросов больше, чем ответов.