Текст книги "Город наших надежд (сборник)"

– Согласен. Ваше решение?

– В целом я согласен, но прежде чем дать окончательный ответ, у меня есть вопросы и условие.

– Слушаю.

– Что будет с организацией, если мне удастся найти ниточку?

– Мы порвем цепочку, разрушив так, чтобы нельзя было восстановить. Кто-то понесет наказание и будет произведена реорганизация.

– Как это отразиться на Анне?

– Пока не знаю. При реорганизации неизбежны кадровые изменения.

– Я бы хотел, чтобы ее вывели из-под возможного удара. Лучше если бы она шла оттуда.

Он задумался: – Разумно. Я не думаю, что она имеет к нашему вопросу прямое отношение, но обещаю, что если она не причастна, то при реорганизации ей поступит предложение, что даст возможность спокойно уйти. Вас это устраивает?

– Да.

– Это единственное ваше условие?

– Да.

– Я согласен. Мы ей поможем, нам нет интереса подставлять людей, тем более, которые помогли. О нас она не знает, и это будет услуга с нашей стороны, за услугу с вашей. Я ценю ваше предложение, как мужчина. Итак?

– Я согласен, но знаете, я тут подумал, а что если способности исчезнут?

Он поморщился: – такое возможно, но здесь не будет ни вашей, ни нашей вины и давайте не будем о грустном. Здесь мы больше встречаться не будем. Забудьте эту квартиру, да и вообще встречаться не стоит.

Он достал из кармана телефон: – Вот телефон. Здесь номер, по которому вы можете позвонить, когда сочтете нужным. Мой номер, как входящие, так и исходящие из своего удалите.

– Что все так серьезно?

– Не надо недооценивать тех, у кого большие финансовые возможности. Телефон дома не храните. Найдете где положить?

– Найду.

– Хорошо и будьте осторожны. Зарядку телефона проверяйте иногда. И вообще раз в неделю просматривайте.

– Понял. А как долго все будет длится?

– Зависит от вас, но не более двух месяцев надеюсь. Ждем от вас сообщений.

Мы попрощались и я вышел. Дома стер номер Егора Васильевича, как он и просил. Телефон решил положить на работе, вечером вряд ли позвонят, а там у меня был небольшой сейф. Кому надо везде найдут, но какая-то гарантия была.

Глава. 11. Откровение

Я проснулся в превосходном настроении. Еще бы, я познакомился с женщиной, которая была мне интересна во всех смыслах этого слова. Легкую тень бросало то, что знакомство не было случайным, но я надеялся, что сумею это пережить и отгонял мысли о будущем. Мне важно было не только общение с ней на короткий период времени, а на долго, а получится так на всю жизнь.

Днем позвонил Денис:

– Я не вмешиваюсь в твои личные дела и не знаю всех твоих женщин, но если ты ее потеряешь, ты глупец.

– А если она меня?

– Тем более, значит, дал повод.

– Я учту твои пожелания.

– Заходи, буду рад видеть вас обоих.

Я позвонил Анне и предложил вечером встретиться, но она извинилась и сказала, что сегодня не может, а вот завтра да. Она отказалась, чтобы я за ней заехал, и предложила другое место, я был вынужден согласиться. Она мне была нужна больше, чем я ей.

Вечер текущего дня старался занять себя всякой ерундой, чтобы убить время. Днем на работе осматривая пациенток, работал как автомат, я ждал вечера. К месту встречи я приехал за полчаса до назначенного времени. Стоя возле машины, я увидел Анну издалека, когда она вышла из метро. Она поразила меня, пришла в премиленьком простом ситцевом платье, почти без косметики:

– Давно ждешь?

– А ты, как думаешь?

– Значит давно. Какие предложения на этот вечер?

– А поедем просто погуляем. В парк?

Посмотрев на меня своими добрыми глазами, вдумчиво ответила: – А я действительно давно не была в парке. Ты это здорово придумал. Поехали.

Мы бродили по дорожкам, рассказывали друг другу истории из своей жизни, как будто копили их, чтобы вот так рассказать одному единственному человеку, который будет слушать и умеет слышать. Уже стемнело, когда мы подъехали к ее дому. Мы вышли из машины, и тут она подошла и поцеловала меня: – Спасибо за чудесный вечер. Позвони мне.

С тех пор мы встречались чаще, я даже стал забывать об истинной причине нашего знакомства. Однажды возвращаясь домой, мужчина в подъезде, проходя мимо меня, тихо сказал: – Позвоните завтра.

Я не успел его хорошенько рассмотреть и еще не понял смысла сказанного, как он вышел из подъезда. Только потом, придя домой, я вспомнил, что лицо его мне знакомо, это был водитель патрульной машины.

«Ну что же, значит, что-то произошло». С Анной мы встречались уже около месяца. За это время она ни разу не приглашала меня к себе, а на мою попытку пригласить ее к себе, ответила: – Потом.

На следующий день, отправив Катю по незначительным делам, я достал телефон из сейфа и позвонил. Голос узнал сразу, это был Егор Васильевич.

– Я прошу вас быть осторожнее. За вами наблюдают.

– Вы что за мной следите? – спросил я возмущенно.

– У нас нет для этого столько людей, но иногда делаем проверки, для вашей же безопасности.

– И что теперь?

– Ничего, но если пойдете к ней домой, то не ведите разговоры о ее работе. Может быть, там ничего и нет, но так на всякий случай.

– А у меня?

– У вас, уверен, ничего нет. И еще. Мы поняли, что произошла утечка информации, и они насторожились, поэтому проверяют всех своих сотрудников, имеющих хоть малейшее представление о цепочке. Постарайтесь при первой возможности что-то узнать, всякое может случиться, время не в нашу пользу идет.

Он еще рассказал мне о подозрениях и как возможно происходит реализация продукции. Я положил телефон и задумался над услышанным. Как там Анна? Вчера я не придал значения, но после полученной информации по-другому взглянул на вчерашний вечер. Анна была внешне такая же, как и всегда, но иногда я неожиданно взглянув на нее, замечал в ее глазах тревогу и грусть. Она была со мной, но в какие-то моменты, мысли ее были в другом месте, где не было меня. Значит, у нее что-то есть такое, что она держит при себе и это ее гложет, а довериться не может. Я решил не торопить события, а приглядеться, тем более сегодня мы встречались.

Вечером, я более внимательно приглядывался к ней. Она порой была рассеяна, и я решил взять инициативу в свои руки:

– Аня, я вижу, что-то происходит. Не хочу допытываться что, во всяком случае, пока, но бывают моменты, когда можно и нужно поделиться, проговорить проблему вслух. Я не всемогущ, но кто знает, может быть смогу помочь.

Она посмотрела на меня, и, помолчав, вымолвила:

– Возможно, ты прав, но я не готова к откровенности.

– Я предлагаю тебе подумать и давай завтра встретимся, а ты решишь, что и как?

– Хорошо. Извини, но отвези меня домой, я хочу побыть одна.

«Остается ждать» – размышлял я уже дома, когда отвез ее и она уже по традиции поцеловала меня на прощание. Я чувствовал, что мои сомнения имеют основания, и что ее состояние связано с ее работой, но давить на нее не мог, она могла замкнуться. Для себя уже сделал вывод, что мне было не важно, что будет с другими, мне было важно, что будет с ней.

Следующий вечер принес неожиданность. Едва мы встретились, она предложила: – Поехали к тебе.

Пытаясь скрыть удивление, я только выразил согласие. Мне было не было стыдно показать ей свою холостяцкую квартиру, она была в чистоте и порядке. Анна прошла по квартире и повернулась ко мне:

– А все не так плохо, хоть и холостяцкая квартира, но все не плохо.

– Мне было бы неудобно привести тебя туда, где беспорядок. Хотелось произвести впечатление.

Она подошла ближе и прошептала: – тебе это удалось, – и прикоснулась к моим губам своими.

Я лежал на спине, закрыв глаза, Анна лежала рядом на боку, и я чувствовал на себе ее взгляд:

– Почему ты закрыл глаза?

– От блаженства. Я блаженствую с тобой.

– Так просто и так мило. У меня такое же состояние.

Открыв глаза, я повернулся к ней и поцеловал:

– Хочешь чаю?

– Хочу. У тебя найдется халат? Лучше женский.

Я засмеялся: – Не надейся. Я понял твою уловку. Женского халата у меня в доме нет. Мужской могу дать.

Анна приподнялась на локте, и соскользнувшее одеяло открыло ее грудь, что ее не смутило: – Если бы я не узнала тебя сейчас, то подумала бы что у тебя иная ориентация, – игриво удивилась она.

– Увы, уже поздно размышлять. И халат только один. Как будем носить вместе или по очереди? Ладно, ты у меня, и я уступаю его тебе.

– Тогда давай, неси, с другого мужского плеча не возьму.

Я поднялся, натянул джинсы, которые лежали около кровати и, сходив в ванную, принес ей халат. Мы прошли на кухню, и я включил чайник. Затем заварил свежий чай, налил в чашки и поставил одну перед ней. Достал из шкафа вазочку с конфетами и печеньем, а также сахарницу. Пока я проделывал все эти манипуляции, Анна, молча, наблюдала за мной и лишь, когда я сел напротив нее, заметила:

– Заметно, что давно живешь один. Знаешь, где и что лежит, движения спокойные, уверенные.

– Все сам, где положил, там и беру, что приготовлю, то и ем.

– Не устал?

– Устал.

– Так что же один?

– По той же причине, что и ты.

– Я ждала, когда ты подойдешь.

– А у меня не было пригласительного, – и мы оба засмеялись, – только теперь понял, что устал без тебя. Мне одиноко, если тебя не вижу, но я не представляю, что будет дальше? Ты что-то в себе таишь, – помолчав, добавил, – я вот блаженствую с тобой, а хотел развязать тебе язык, но не получается, – я попытался превратить последнюю фразу в шутку.

– Развязать язык, – как эхо повторила она, – да, иногда надо его развязывать, но не по принуждению, а для освобождения накопившегося, чтобы выплеснуть наружу.

– Что случилось? – спросил я уже серьезно.

Она внимательно посмотрела мне в глаза, решая, стоит ли мне доверять, сделала глоток, уже остывшего чая:

– Я не знаю точно, что происходит, но у нас в организации какое-то напряжение. Атмосфера недоверия. Я достаточно хорошо знаю, что и где происходит, но иногда просматривая документы, замечаю не стыковки. Сначала хотела об этом доложить, но подумав, решила, что подожду, не известно как обернется моя догадливость против меня, иногда лучше промолчать, чем показать свою осведомленность. Мне сообщили, что запрашивают личные дела сотрудников в службу безопасности, а пара раз я увидела одного и того же мужчину идущего следом за мной и вспомнила, что видела его в организации, но не знаю кем он работает. Видимо я стала кого-то интересовать и мне становиться страшно.

– Я знаю.

– Ты? Что ты знаешь?

– Я тебе все расскажу, а ты постарайся выслушать. Ваша организация производит не только ту продукцию, что рекламирует и что есть в официальной отчетности. Есть подозрение, что она производит и психотропные и наркотические вещества. Делается это очевидно, как какой-то побочный продукт или вообще отходы, которые продаются посредникам.

– Откуда ты можешь это знать? Федор, ты кто?

– Пластический хирург.

– Ты слишком хорошо осведомлен о нашей организации. Не так ли?

– Я этого не скрываю. Скажу больше. За тобой следили. Ваша организация попала в поле зрения спецслужб. Возможно, произошла утечка информации, вот у вас и проверяют тех, кто косвенно может иметь отношение к цепочке производства и сбыта.

– Ты подозреваешь, что я участвую в этом?

– Как раз не считаю.

– Ты работаешь на спецслужбы?

– Ты прекрасно знаешь, где я работаю. Я не являюсь ни штатным, ни внештатным сотрудником, но обманывать не буду. То, что ты услышишь, покажется тебя фантастикой, но это реальность.

Я замолчал, понимая, что надо рассказывать, но и понимал, насколько больно ей будет услышать все:

– Некоторое время назад, я обнаружил в себе способность стирать память у людей, что касается меня. Я помог одному военному, а в итоге попал в поле зрения спецслужб. Меня попросили помочь. Я врач и понимаю всю опасность этих препаратов. Выхода у них прямого на вашу организацию не было. Ты имеешь косвенное отношение ко всему, но можешь догадываться, кто может руководить все процессом. Сама ты не придешь и не расскажешь, что, в общем, и опасно, вот и обратились ко мне.

– Зачем?

– Чтобы я познакомился с тобой и узнал у тебя ниточку, за которую надо тянуть.

– Ты понимаешь что говоришь? Ты понимаешь, что ты растоптал меня, – произнесла она тихо и вдруг закричала, – сволочь! Какая же ты сволочь! Как ты влез своими грязными мыслями в меня. Я тебе и не нужна была. Затащил в постель и пытаешься все узнать. Да ты знаешь кто после этого? Ты, ты…

– Замолчи, – крикнул я на нее, и она затихла, ошарашено глядя на меня, – замолчи, – тихо сказал я. – Извини, что повысил на тебя голос, но я как врач знаю, что иногда надо гаркнуть или ударить человека, чтобы вернуть его из состояния аффекта в нормальное. Ты же не все знаешь. Я согласился только после того, как мы познакомились и при одном условии. Я выдвинул условие, что ты останешься в стороне и тебя выведут из-под удара. Когда начнутся проверки, а затем будет реорганизация, то тебе предложат работу в другом месте. Это будет выглядеть логично, так как будут менять штатное расписание, а после проверки многие уйдут сами. Это было мое условие. Они согласились.

Она молчала и не произносила ничего в ответ, а я не нарушал ее молчания, понимая, что ей надо время, чтобы осмыслить услышанное:

– А что будет потом? Со мной? С тобой?

– Ничего. Я сотру тебе память, и ты забудешь о том, что мне сказала и что вообще была здесь. Забудешь меня.

– А ты обо мне?

Я горько усмехнулся: – А я нет.

– Но это, же страшно. Зачем ты на это согласился?

– Ради тебя. Когда мне показали твое фото, то уже тогда я понял по твоим глазам, взгляду, что должен тебе помочь, а когда познакомился, то принял окончательное решение. Мне хочется, чтобы у тебя была спокойная жизнь. Если бы я тебя не видел и не узнал, мне было бы все равно, что, где и с кем происходит, но я тебя знаю. Да, как бы не звучало пафосно, мне не все равно, когда травят людей, но, увы, я тебя знаю и если с тобой что-то случится, а помочь я не смог, то как мне жить с этим дальше?

– А как ты будешь жить без меня?

– Думаю плохо. Это плохой вариант, но не худший. Я буду знать, что у тебя все в порядке.

– Но не факт, что со мной может что-то произойти? Я к этому не имею никакого отношения.

– Знаю, но косвенно скажется. Нервотрепка на работе и потом не известно, как будет с работой. Шлейф может тянуться. Кто вообще ничего не знал, рядовые это одно, но ты могла догадываться и молчала. Вот я и решил оградить тебя от возможных неприятностей.

– Благодетель!

– Нет. Ты мне очень нравишься. И все.

– Но меня могут спросить, что куда это пропал мой знакомый?

– А ты можешь спросить, что они следили за тобой? Это твоя жизнь и решаешь с кем встречаться сама.

– Но если покажут твою фотографию?

– Мало ли у тебя знакомых. Ты можешь припомнить, что был такой, но ты не сможешь вспомнить, было ли что между нами, и что ты мне говорила. А раз плохо помнишь, значит, случайное знакомство. Но до этого не дойдет.

– Значит, я совсем тебя забуду?

– Не могу быть уверенным на сто процентов. Может быть, мое лицо и покажется тебе знакомым, но не более.

– Откуда ты это знаешь?

– Проверено, потому и знаю.

– Значит, эта наша встреча у тебя первая, – она замолчала.

– И последняя, – закончил я за нее, – если ты доверишься мне.

– Я так не хочу.

– Я тоже, но так лучше для тебя. И не надо обо мне. Мне будет приятно думать, что у тебя все хорошо и жить надеждой.

– На что?

– Вдруг снова познакомимся, хотя не факт что ты этого захочешь.

– Ты можешь потом узнать где я, – сказала она с надеждой в голосе.

– Теоретически да, но узнавать не буду. Я не буду дальше сотрудничать и не хочу вмешиваться в твою жизнь. Если случай сведет, то это другое дело.

– И что сейчас?

– Расскажи мне о своих догадках.

Анна рассказала мне о том, где она обнаружила несоответствие данных и о чем хотела рассказать руководству. Назвала несколько фамилий, кто по ее мнению мог иметь к цепочке производства, и сбыта отношение. Закончив говорить о работе, она сказала:

– Значит иначе нельзя?

– У меня не получится. Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо и что смогу я сделаю, но я не волшебник.

– Тебе же будет плохо без меня!

– Мне будет мучительно без тебя.

– Разве можно жить не мучаясь?

– Без тебя нет.

– И ты этим жертвуешь?

– Это не жертва. Ты не обижайся на меня, ладно? Так сложилось.

– Обида – это не понятый нами поступок другого. Я тебя поняла.

– Мне с этим будет легче.

– Ты уверен, что между нами все было в первый и последний раз?

– Такой уверенности у меня нет.

– И это правильно, – она встала и, подойдя ко мне, скинула халат.

Уже поздним вечером, я отвез ее домой. Она просила вызвать такси, но я отказался, хоть и больно, но зачем ей помнить дом, который, ни о чем конкретном не скажет, но что-то в нем было. Зачем? Сидя в машине Анна спросила:

– А как ты это делаешь?

– Без хирургического вмешательства, – горько пошутил я.

Около подъезда, она задержалась: – Хоть я и не вспомню, но пока я тебя знаю, скажу, что рада была знакомству с тобой. Уже тогда, в первый день, я поняла, что ты мне нравишься. Извини меня, мой дорогой, если что не так было. Я не знаю, как проявляется любовь, но я полюбила тебя. Тебе с этим жить. С моей любовью. Прощай, – и она, повернувшись, пошла от меня.

На мои глаза навернулись слезы, но ради нее, когда она достала ключи от домофона, чтобы открыть дверь, я мысленно сказал ей: – Забудь. Забудь меня и все, что между нами было.

Она вошла в подъезд не оборачиваясь, а я сел в машину и тихо отъехал. Что творилось у меня в душе, словами не передать. Для подобных эмоций нет слов, да и не нужны они. Их надо пережить, свои чувства, эмоции, а потом понять и сохранить. Сохранить для себя, чтобы понимать, что даже правильное решение, приносит боль и чаще тому, кто вынужден их принимать.

Эпилог

Утром, придя на работу, я позвонил и сообщил, что у меня есть информация. Вечером, проезжая по обговоренной улице, я увидел голосующего Егора Васильевича и остановился, чтобы подобрать случайного попутчика. Пока ехали, я рассказал ему все, что мне сказала Анна. Он записал. Я отдал ему телефон и известил, что больше не участвую в их проектах, лишком велика цена. Он посмотрел на меня, и с огорчением произнес:

– Жаль. Но я вас понимаю. Свое обещание сдержу, ей предложат хорошую работу, а вас больше не потревожат. Не хотите знать потом, где она будет?

– Нет. Пусть все будет так, как получится.

– Ваше право.

На одном из перекрестков я его высадил и отправился дальше.

В дальнейшем я прочитал в газете о реорганизации компании, где работала Анна. О причинах умолчали, что правильно, зачем знать причины всем. Говорят время лечит. Да, это так, но от такого лечения остаются раны. Я не искал Анну и не знал где она. Что я мог ей сказать? О прошлом? Она сочла бы меня за психа. Можно было рассчитывать только на удачу, а вдруг опять понравлюсь. А если нет? Мне же будет хуже. Так я живу и знаю, что она где-то есть, надеюсь, что у нее все хорошо. А я это я, и у меня иной путь.

Жизнь шла своим чередом, но я уже был другой. Человек, переживший любовь, не будет прежним. Не может быть. Слишком дорого я заплатил за свою любовь. Я ей не успел сказать об этом. Почему не успел? Я просто не сказал. Она забыла бы о ней. Так что пусть она живет во мне.

Я часто запихивал свое бесприютное сердце обратно, где оно напоминало мне о прошлом. Порой я бессмысленно возвращался в тот вечер около ее дома, где остался со своим одиночеством и тоской. У меня было ощущение, что я хожу весь в синяках, но это возвращало мне реальность окружающего. Я не знал, сколько еще осталось в чаше яда, который мне суждено пить, но ничего поделать не мог.

Время летело. На женщин я смотрел иначе. Воспринимал их словно надевал темные очки. Леня перестал спрашивать о женщинах, видимо мое лицо выражало больше, чем я мог бы сказать. Денис, когда я зашел к нему, увидев меня, все понял, лишь спросил: – Все?

Я кинул: – Не ее вина и не моя. Всего не скажу, как нибудь потом.

Да и что я мог сказать? Правду не мог, а обманывать не хотел, в первую очередь память об Анне.

Чтобы разнообразить себе жизнь, я поменял машину, на что Леня заметил:

– Ты же не хотел ее менять?

– Я был в плохом настроении. Могу я передумать?

Встречи с женщинами были чисто случайными. Мама по-прежнему пыталась меня познакомить с племянницей своей подруги, но я уклонялся от встречи. Что я мог сказать той женщине? А что дать?

Иногда посещали мысли, что может быть жениться на Кате. Молодая, стройная, умная, хозяйственная. Дети будут хорошими. А что еще надо? Но не хотелось портить жизнь девчонке, я ее не любил и всегда бы сравнивал с Анной.

Прошел примерно год с нашего расставания с Анной. Как-то мама попросила отвезти ее в магазин, хотела купить подарок на день рождения подруги. Мы проехали ряд магазинов и уже возвращались домой:

– Федя, Федя, останови машину, – запричитала мать.

– Что случилось?

– Я тебе говорю останови.

Мы ехали по небольшой улочке, и я прижался к обочине.

– Что случилось, мама? – спросил я вновь, заглушив двигатель и повернулся к ней.

– Не обижайся, Федя, мы сейчас проехали мимо одной женщины. Помнишь я тебе говорила о племяннице своей приятельницы?

– Мама опять? Сколько можно? – считать, что она просила специально проехать по этой улице, не хотелось, так как маршрут выбирал я.

– Столько, сколько нужно. Давай ее просто подвезем. Ну, просто подвезем.

Вздохнув, я ответил: – Хорошо. Где она эта племянница?

Мать вышла из машины и направилась чуть назад по ходу нашего движения. Около одного из магазинов, лицом к витрине стояла женщина, к ней и направлялась мама:

– Аня, Анечка, – окликнула она ее.

Что-то в этой фигуре было знакомое. Женщина повернулась и, увидев мою мать, улыбнулась: – Здравствуйте.

«Не может быть. Анна. Моя Аня» – билась в голове мысль. Да, это была она. Мать тем временем подошла к ней:

– А мы по магазинам ездили и проезжая мимо, вижу, ты идешь, я и предложила подвезти.

Я подошел к ним.

– Здравствуйте, меня зовут Федор.

– Очень приятно, Анна.

– Федя, – продолжала мать, – давай подвезем Аню.

– Конечно, подвезем, – я смотрел в ее глаза, в которых уже когда-то тонул и не мог выбраться до сих пор. Я не знаю, что говорили мои глаза, но я чувствовал восторг. По ее глазам я видел, что ей не было неприятно знакомство со мной. Во всяком случае, она была не против. Я смотрел на нее и не верил. Это была та же Аня, но она, но она меня не помнила. Та осталась в другой жизни.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Прохожие обходили нас.

– А нам по пути?

– По пути, куда бы вы не ехали.

– Вы уверены, – с улыбкой спросила она.

– Надеюсь, что да.

Пока длился наш короткий диалог, я совсем забыл о маме. Повернув голову, я не увидел ее рядом. Оглянулся на недалеко стоящую машину, ее там тоже не было. Милая мама. Она умнее меня. Она тихо растворилась в толпе прохожих.

Анна тоже обратила внимание на отсутствие моей мамы. Мы снова посмотрели друг на друга и засмеялись над умным поступком матери, который был очень кстати.

– Поехали? – предложил я.

Она кивнула головой, и мы направились к машине.

2012 г.