Текст книги "Сторожевой полк. Княжий суд"

– Федор, у кого из твоих ратников лошадь резвая?

– У Онуфрия.

– Пусть оружие и доспехи здесь оставит – нечего лишний вес возить. Давайте все на луг, к реке, там и посмотрим!

Предвкушая потеху, ратники сели на лошадей и – на луг, на берег Оки.

– Вы оба – Тит и Онуфрий – проскачите полверсты, развернитесь и будьте готовы: как только Федор шапкой махнет – галопом сюда. Поглядим, кто чего стоит.

Тит и Онуфрий отъехали на край луга. Федор остался на месте – знак подать, а ратники расположились на косогоре – отсюда удобно наблюдать за состязанием, и сразу же принялись обсуждать, кто придет первым. Демьян даже поспорил на полушку, сделав ставку на лошадь Онуфрия.

Я услышал возбужденные голоса за спиной и обернулся. Ба! Да это ж, считай, вся деревня на холм сбежалась поглазеть, что это ратники на конях затевают!

Вот всадники остановились, развернулись и замерли на исходной позиции.

– Федор, давай отмашку!

Федька привстал на стременах, взмахнул шапкой. Лошади рванулись вперед.

Всадники пригнулись к шеям коней. Тит был настолько мал, что из-за головы лошади его и видно не было. Издалека казалось, что лошадь бежит сама по себе.

Ратники закричали, заулюлюкали. Демьян сунул пальцы в рот и свистнул.

«Давай, давай, Онуфрий!», «Не отставай от пацана, не подведи князя!», «Наддай жару!» – поддерживали ратники наездников.

Господи, ратников всего-то десяток, а шуму – как на новгородском вече!

Вот кони все ближе, ближе к нам. Стало заметно, что мой скакун вырвался вперед.

– Эх, плакала моя полушка! – в сердцах бросил Демьян.

Всадники стремительно приближались. Да, теперь уже не было сомнений – мой араб шел впереди на несколько корпусов. Рубашка у мальчонки надулась от ветра пузырем на спине.

Вот всадники пролетели мимо нас. Демьян махнул с досады рукой:

– Онуфрий! Что же ты отстал?!

Ратники спустились с косогора и окружили всадников.

Соревнующиеся подъехали. Глазенки у Тита азартно горели, а Онуфрий опустил голову.

– Ну что, не смог догнать пацана? – беззлобно подначивали ратники товарища.

Онуфрий беспомощно развел руками и повернулся ко мне:

– Дык, княже, скакун у него уж больно резвый.

– Не огорчайся, Онуфрий, зато у тебя конь – боевой, в сечах закаленный! А ты молодец, Тит! Чтобы в настоящих скачках так же скакал! Федор, вот тебе деньги, съезди с Титом завтра в Коломну, одень его поприличнее да сапоги купи, а то ведь как оборвыш выглядит.

– Будет исполнено, князь!

Мальчонка сиял от удовольствия. А как же? Забег выиграл, да еще и справу новую получит!

Следующим днем Федор с мальцом уехали в Коломну, я же уговорил плотников-рязанцев взяться за строительство конюшни. Худо-бедно, но четыре избы уже готовы, даже печи в них сложены. Холопам и ратникам теперь есть где жить, а лошади пока под открытым небом ночуют.

Через пару дней мы выехали в Москву, на скачки: я, Тит в новой одежде верхом на арабском скакуне и Федор с парой ратников – для охраны и солидности. Помня наставления Кучецкого, я прихватил с собой и красный княжеский плащ.

Скачки должны были проходить аккурат на Яблочный Спас, или, по-церковному, на праздник Преображения Господня.

Как уже повелось, мы остановились на постоялом дворе. Тит отказался спать в комнате, снял новые одежды, переоделся в старое платье и, как ни уговаривал его Федор, пошел ночевать в денник – на соломе, рядом со скакуном. Неволить парнишку я не стал, пусть его…

И вот настал день скачек. Народ с утра потянулся к церкви, сходили и мы. А уж затем пошли на Воронцово поле.

Прослышав про скачки, здесь собралась толпа желающих поглазеть на бесплатное развлечение.

Я подошел к группе бояр, стоявших у небольшого шатра.

– Доброго здоровья, бояре.

– И тебе того же.

– Кто Гутионтов будет?

– Я, князь, – ответил с поклоном дородный боярин. – Желаешь в скачках поучаствовать?

– Желаю. Выставляю жеребца с наездником.

– Это хорошо, прибавляется нашего брата. Чисто мужское занятие. Забег – рубль серебром. Ставки делать будешь?

– Буду. Только поперва немного, я тут новичок.

– Новичкам всегда везет. На кого ставишь?

– На своего жеребца.

– И сколько же?

– Двадцать рублей.

Голоса бояр, гомонящих рядом, враз смолкли, все повернулись ко мне. Я увидел на их лицах изумление. Вот черт! Надо было бы через людей узнать сперва – какие ставки здесь делают. Много я поставил или мало?

– Рискуешь, князь. Однако ставку принимаю. Правила знаешь?

– Покамест нет.

– Они простые. Все лошади выводятся за версту. По взмаху флажка начинается гонка. Кто первый придет, того и победа. Только запрещаются шпоры.

– Понял, спасибо.

Я вернулся к своим людям, объяснил правила.

Федор с Титом не спеша поехали к месту старта. Предчувствуя скорое начало, зеваки выстроились вдоль места забега. Всего в забеге участвовало семь лошадей.

Гутионтов сам поднял красный флажок, поглядел на конников – все ли готовы? – и дал резкую отмашку начала забега.

Лошади сорвались с места. Издалека не было видно, кто вырвался вперед. По мере того как всадники приближались к зрителям, рев толпы нарастал: «Давай, давай, вперед, не сдавайся!»

Когда большая часть версты была пройдена, стало видно, что вперед от основной группы вырвались две лошади.

Меня охватил азарт: я стал вглядываться в лидирующих скакунов. Кто впереди?

Летели секунды, нарастало волнение.

На одном из коней я разглядел всадника в синей рубахе. А второго просто не было видно. «Мой!» – екнуло сердце. Понятно, мальчонку не видно из-за головы коня.

Стук копыт нарастал, пыль плотной пеленой скрывала основную группу участников забега, кроме первых двух. Внимание всех было приковано к ним.

За сто шагов до финиша мой скакун вырвался вперед. Тит почти лежал на лошади, его маленькая фигурка была малозаметна на фоне коня. Лишь рубаха вздымалась и опадала под напором ветра.

И вот кони пересекли финишную черту. Мой скакун был на два корпуса впереди. Народ завыл, засвистел, закричал. Шум поднялся просто оглушительный.

– Первым пришел скакун князя Михайлова! – громогласно объявил боярин.

– Поздравляю! Князь, у тебя прекрасный скакун и хороший наездник. Только уж мал больно, – подивился боярин Гутионтов.

– Так пацан еще, вырастет.

– Князь, прошу получить выигрыш!

Боярин отсчитал серебро. Я получил сорок рублей. Если не учитывать свои вложенные двадцать, то чистая прибыль – двадцать рублей. Неплохо! Но я не обольщался. Часто победа на скачках случайна. Сегодня мой жеребец пришел первый, завтра – другого владельца.

Ко мне подъехали сияющие Федор и Тит. Я снял с седла мальчонку – легонький совсем – и подбросил в воздух.

– Молодец, не посрамил боярина! В награду держи рубль.

При виде серебряной монеты глаза парнишки радостно вспыхнули. Рубль – деньги серьезные, корову купить можно. А для парня, что больше медной полушки в руках сроду не держал, – так целое состояние.

На постоялом дворе мы закатили пирушку. Тит, как главный герой дня, сидел за столом рядом со мной – по правую руку.

Пир продолжался до вечера, пока не опустел щедро накрытый стол – с жареным поросенком да рыбными пирогами, да рыбкой копченой, исходящей немыслимым ароматом. И выпили много – за победу арабского скакуна и юного наездника, за удачу, однако Титу ввиду малолетства наливали только квас. Наелись так, что еле встали из-за стола. Тит все оглядывал да оглаживал свою новую одежду, где за кушаком рубашки лежал сверкающий рубль.

– Служи князю верно, и всегда сыт, одет и обут будешь, – пьяно поучал мальчонку Федор. – А постарше станешь – в ратники пойдешь, в боевые походы, за добычей. Хочешь в ратники?

– Не, дяденька Федор, не хочу. Я лошадей люблю.

– Ну, тогда за заслуги твои князь тебя конюхом главным поставит али стремянным. То честь большая, да только заслужить ее надо. Вот видишь, я из простых холопов десятником стал.

Федор икнул и чуть не свалился с лавки.

– Все, хлопцы, все сыты и пьяны, – по комнатам, отдыхать! Завтра возвращаемся в Охлопково.

Когда мы заявились в имение, ратники – из числа оставшихся – сразу же стали спрашивать Федьку:

– Ну, как скачки прошли?

Федор показал большой палец.

– Мальчонка наш, даром что мал пока, первым пришел, за что князь рубль серебряный ему жаловал да пир в его честь закатил. – И хвастливо добавил: – И мы на том пиру были, мед-пиво пили!

Ратники завистливо вздыхали.

Имение мое медленно, но верно росло, уже были готовы стены первого этажа. А вот рязанцы меня беспокоили – строили хоть и добротно, да медленно. Эх, не успеем до осени поставить все, что задумано.

– Рязанцы! У вас еще артели есть ли где? Помощь нужна, мне конюшню ставить надо, церковь.

– Помилуй бог, князь! И так в полную силу работаем. Подряжались-то только на избы, а у тебя работы невпроворот. Не, до морозов все сами не осилим.

Пришлось мне посылать Андрея в близкую Коломну – искать плотников. Нашел с трудом: дело шло к зиме, и все торопились завершить строительство.

На следующий день на подводе прибыли пять мужиков. Мы оговорили место для конюшни, ее размеры и цену.

Работа закипела. Мои холопы теперь едва успевали валить и шкурить лес да стаскивать его к месту стройки волокушами. Андрей сообщил, что в лесу уже вырублена изрядная делянка.

– Что предлагаешь?

– Луг рядом, на полянке бы бортника посадить, да с ульями. Богатый медосбор должен быть на следующий год.

– Ищи.

– Попробую. Одно плохо – знакомцев здесь нет, не знаю я, кто на что способен.

– Ты в людях разбираешься, поговори с местными, приглядись. Не мне тебя учить.

Через две недели Андрей все-таки нашел бортника из коломенских. К осени уже и ульи на пеньках стояли. Стало быть, следующим летом со своим медом будем.

Одно было плохо – ратников мало. Вологодских, из Васяткиного десятка, я брать не могу – в случае войны Василий сам их выставить должен. И здесь у меня всего один десяток. Мало!

– Вот что, Макар, – решил я поговорить с боярским сыном. – Иди куда хочешь, но набери себе людей. Твое дело, из кого – из свободных, из холопов или перекупишь кого. Мне воинство нужно. И не отребье всякое, учти. Сам же и десятником пока у них будешь – воинскому ремеслу обучать. Плохо обучишь – в сече полягут все.

– Это дело по мне, князь. Только ведь деньги надобны.

– Денег дам, когда людей приведешь, да уговоримся.

– Несколько человек из рабов выкупить можно, напрасно скупишься, княже.

Деваться некуда, пришлось отсыпать ему в кошель серебришко.

Макар вскочил на лошадь, гикнул лихо, да и умчался. Стоявший рядом Федька, глядя ему вслед, сказал:

– Конь справный, есть седло и оружие – да теперь еще и деньги при нем.

– Ты о чем, Федор?

– Убыток считаю, чую, не возвернется он.

– Поглядим.

Макара и в самом деле не было долго – около трех недель. Я сожалел сперва, что доверился ему, потом плюнул и перестал ждать. А вдруг – на тебе, Макар объявился! Да не один. Сам впереди на лошади едет, а за ним, пешком – толпа оборванцев идет, едва поспевает. Двадцать пять человек привел! Я такого и не ожидал.

Макар выстроил всех в шеренгу.

Федор услужливо скамейку маленькую для меня вынес, рядом встал. С другой стороны Макар пристроился.

– Ты где их взял?

– Пятерых из плена выкупил, русины литовские. Этих знаю – вояки обученные. Остальных из свободных людей набрал, что на торгу работы ищут – охотники, разорившиеся мастеровые.

– Ну что ж, давай поглядим. Пусть по одному подходят.

Пятерых русинов я принял сразу. За них Макар ручался, да и деньги уже уплачены. С остальными оказалось сложнее. Двоих отсеял сразу – не понравились они мне: глаза бегают, морды разбойничьи. От таких больше проблем будет, чем проку. Другим свободным людям я предложил остаться служить у меня – посмотрю, как они себя проявят.

– Все, Макар, теперь это твое воинство будет. Одевай, вооружай, обучай… Деньги на первое время – вот! – Я протянул ему мешочек с деньгами.

А утром вся ватага пешком отправилась в Коломну, на торг – одеваться, обувь покупать – ведь все пришли босые, оружие присмотреть. Впереди, верхом на лошади, ехал Макар.

Я с тоской смотрел вслед босоногому «воинству». Коней бы им еще, но с этим погодить немного придется: не все к воинскому искусству способны, глядишь, некоторые сами уйдут, когда поймут, что это не их дело.

Проводив взглядом Макара и его «команду», я сел на пенек и задумался. Интересно, все бояре так княжение начинают или я один такой, можно сказать, невезучий? Все достается тяжело, с потугами. И впрямь, посмотришь – у меня все не так. Может быть, я спешу, хочу всего сразу и быстро?

Бояре на Руси – люди дородные, с животами, чтобы всем достаток их виден был. Худой – стало быть, бедный. Или больной. Так все бояре считают, но только не я!

Вот и с другим атрибутом боярства – шубой – тоже непросто получается. Была у меня такая – подарок Кучецкого. Шубу эту московскую – тяжелую, с длинными рукавами и подолом до пола – не люблю: мешает она. Летом жарко, зимой на лошадь в ней не сядешь, пешком не пройдешь. Бояр в такой шубе двое слуг из доверенных под руки белые поддерживают, я же люблю одежду легкую, чтобы не стесняла движения, чтобы не мешала саблю в нужный момент выхватить или от кистеня увернуться.

А в доме боярском? У всех бояр тараканы в домах так и шастают. Сядешь за стол – в миску со щами с потолка падают. И никто с ними не борется. А как же? Тараканы в доме – верный признак, что в нем есть чего покушать. И бояре, можно сказать, гордятся этим. А я чистоту люблю. Сколько раз по зиме этих тварей из дома вымораживал. Способ-то простой. Не топи пару-тройку дней печи зимой, да раскрой двери, окна нараспашку – тут и конец мерзким созданиям, потому как они тепло любят. Отсюда и вывод: боярин я неправильный. Ладно, более важными делами надо заниматься. Была у меня интересная мыслишка. Подойдя к Андрею, я сказал ему:

– Андрюша, река под боком, а холопы да ратники суп пустой хлебают. Разве это дело? Чего скажешь?

– Думал уже об этом, барин. Так ведь лодка для того нужна, сети и, главное, человек, знающий толк в сем деле.

– Деньги на лодку и сети я дам. А рыбака можно и среди холопов найти. Ты поспрошай, может, кто раньше занимался рыболовством?

К нашему общему удовольствию, рыбак среди холопов нашелся – из корелов. У холопа, как услышал он о рыбалке, глаза загорелись.

– Князь, я и на удочку половлю, пока сетей да лодки нет. К вечеру всех ушицей угощу.

– Ой ли?! Не дели шкуру неубитого медведя.

– Чтоб я сдох, если вру!

Обрадованный холоп убежал. И что же? К вечеру он и в самом деле пришел, неся на плече прутик с нанизанными под жабры рыбешками. Для первой рыбалки улов неплохой – два щуренка да с десяток окуней. Коли на удочку столько поймал, то с сетью еще ловчее выйдет.

Мы с Андреем переглянулись. Похоже, не врал холоп насчет своего умения.

Холопы сразу развели костры да котлы подвесили. Через полчаса запахло ароматной ушицей. И только уха сварилась, как издалека послышался шум. Что за диво – вроде барабан бьет?

Ратники встревожились, взялись за оружие.

В наступающих уже легких сумерках было видно, как из леса выходили люди. Они шагали строем в колонне по четыре, и все были одеты в одинаковые кафтаны, на боку – сабли в ножнах. А сбоку всадник красуется. Я вгляделся. Да это же мой Макар! Фу ты, свои!

Ратники расслабились.

Макар лихо подъехал ко мне, легко спрыгнул с коня.

– Вот, полюбуйся, князь, на дружину свою.

Я прошел вдоль небольшой колонны. Удивительно просто: все в зеленых кафтанах, шапках суконных, сапоги дегтем смазаны. На ремнях – ножи и сабли. А впереди – ратник с барабаном. Прямо пруссаки! Наши так не ходят. Вроде бы и неплохо, чувствуется войско. И пусть пока и кафтаны по фигуре не обмялись, и строй неровный – то придет со временем. А ведь неплохо Макар задумал!

– Молодец! Ты превзошел мои ожидания, – похвалил я Макара. – Но люди твои проголодались небось. Зови к костру ратников своих. Как раз уха готова, пусть ужинают и – отдыхать. Ну а завтра начинай учить их воинским умениям – бою на саблях, занятиям с тяжестями – словом, делай из них бойцов.

– Будет исполнено, князь!

А ведь не иначе по литовскому образцу Макар дружину пытается создать. Да и пусть, посмотрим, как он справится. Начало неплохое.

Я уловил взгляд, брошенный искоса Федором на новое воинство и Макара. Ба! Неужели продолжает ревновать?

Следующим днем в деревне и около нее был просто муравейник. Сновали по стройке холопы, рядом с деревней новые ратники под командованием Макара учились ходить строем, собираться в шеренгу и колонну – по два, по четыре. Это азы, и Макар начинал обучение, на мой взгляд, правильно.

Учеба продолжалась до обеда, потом еда, короткий отдых и – снова упорные занятия, до вечера. Когда приблизились сумерки, объявили ужин. После ужина новобранцы просто попадали от усталости, и вскоре их сморил сон.

– Макар, может, полегче немного с ратниками своими? – встревожился я.

– Ничего, тяжело только спервоначалу, а потом втянутся, привыкнут. Зато слабые телом и духом отсеются быстро, сами уйдут, а сильные и выносливые останутся, вот тогда я с ними всерьез и займусь, оружием владеть научу.

– Хм, резонно.

– Коли дозволишь, князь, слово молвить, я снова о деньгах просить тебя хочу. Без них доброе воинство не создашь.

– Это еще на что? – удивился я.

– Кони потом потребны будут, пищали. Сам понимаешь, кони – это быстрота, натиск. Ну а пищали – огонь. Вон у Федора в десятке все ратники с огненным боем. А ведь у русских бояр далеко не всегда ратники в дружинах пищали имеют. Стало быть, не понимают они пока, что за пищалями – сила. Сабля нужна, но за огненным боем – будущее. Еще хорошо бы пушки, хотя бы пару.

– Ты как мои мысли читаешь. Только я немного погодить хочу – как-то обучение пойдет. Я сейчас не только новобранцев оцениваю, но и твои способности.

– Я понимаю и не обижаюсь, сам бы так поступил.

– Тогда спать ложись.

Макар вздохнул, разделся и улегся спать. Вот ведь, чертяка, наблюдательный – не отнимешь. Душу растревожил. Давно уже о пушках думаю, еще с Вологды. Дороги пушки, и на базаре их не купишь, надо идти на поклон в Нарядный приказ, может быть, удастся одну-две из трофейных пушек купить. Но ехать в Москву – время нужно и деньги. А где их столько взять? А вот коней купить надо, вторую конюшню строить надо, а еще первая не готова – только ставить начали. Баня нужна, просто край как. Хорошо, тепло сейчас – лето, хлопцы обмыться бегают на реку. Так ведь оно на исходе, и холода скоро настанут. А я уж и сам по баньке парной соскучился. Без бани нельзя – обовшивеют ратники, тогда жди беды в виде тифа.

И пищали нужны – это Макар правильно подметил. Значит, снова деньги, и немалые…

Хорошо Андрею, Федору да Макару. Подходят: «Князь, дозволь слово молвить: деньги опять нужны…» Можно подумать, у меня их прорва.

И кормежка становится серьезной проблемой. Людей много, продукты просто на глазах тают. Мешка муки на два дня только и хватает. И, наверное, кого-то из холопов поваром надо ставить. Не дело ведь – новобранцы после занятий с ног падают, а тут еще им же и готовить надо. Ладно, в боевом походе, коли лагерем стоим, выделяются дежурные. Здесь же вотчина, а времени впустую много уходит.

А как-то после полудня конные в деревню прискакали. Федька-заноза сразу ко мне их проводил.

– Вот, княже, люди государевы, сказывают – к тебе!

Я поднялся с пенька, на котором сидел и наблюдал, как Макар занимается с новыми ратниками.

– Не ты ли князь Георгий Михайлов будешь?

– Он самый. С кем имею честь говорить и по какому делу ко мне?

Служивые стянули шапки с голов, поклонились.

– Мы помощники подьячего, с Разбойного приказа. По суду ты виру с боярина Никифорова получить должон.

– Истинно так.

– Вот ведь дела какие. Денег у него не оказалось, хотя клянется-божится, что были. Врет, поди. Согласен ли ты взять виру натурой – скотиной, зерном?

– Отчего же не взять? В хозяйстве все сгодится.

– Тогда человека своего с нами в Никифоровку отряди да расписочку составь. Сам понимаешь, мы люди подневольные.

– Это можно.

Я зашел в избу, написал расписку, что вира получена полностью. Кликнул Андрея:

– Андрей, поедешь со служивыми московскими. Мне за злодеяния боярина Никифорова вира по суду полагается, а денег, вишь, у него нет. Возьми с собой двух-трех холопов. Выбери для хозяйства что-нибудь из скотины. Можешь коров, лошадей с телегами – все лишним не будет. Расписку мою служивым людям отдашь, как выберешь.

– Вот и славно! Все хозяйству прибыток, – обрадовался управляющий.

Андрей усадил в телегу пару подвернувшихся под руку холопов и уехал со служивыми в Никифоровку.

Вернулся управляющий уже ближе к вечеру.

Услышав шум и радостные голоса, я выглянул в оконце. Все свободные от работ крестьяне высыпали поглазеть на редкое зрелище. Вышел и я, заслышав мычание. И было чему дивиться и радоваться: во главе шествия ехал Андрей на подводе, за которой шли на привязи две упитанные коровы. А холопы вели под уздцы лошадей – каждый по паре. К ним сразу подбежал Тит, проворно осмотрел копыта, заглянул коням в рот.

– Барин, две лошади тягловые – только под соху, а две – верховые, и все ухожены, – уверенно сообщил он.

– Молодец, Тит! Забирай верховых лошадей. Пусть во дворе стоят, пока конюшню достроим. Приглядывай за ними. Вскоре конюшня готова будет, тогда лошадок и определим туда, помогать будешь с уходом. А ты, Андрей, коров да тягловых коней справным крестьянам отдай, на свое усмотрение выбери – тем, кто не ленится. Осень на носу, им еще сено на зиму заготавливать надо.

– Исполню, князь.

На Андрея устремились десятки горящих нетерпением глаз – кто ж из крестьян упустит возможность заполучить корову-кормилицу? Я не вмешивался в дела управляющего – он и сам прекрасно справится с задачей.

Коровы – это хорошо: теперь молока, сметаны, масла вдосталь будет. К сожалению, коров в Охлопкове не было досель.

Прослышав о новых лошадях, ко мне тут же заявился Макар.

– Князь, позволь мне взять обоих коней для моих дружинников. У тебя, да и у десятка Федора, кони ведь уже есть.

– Дозволяю, забирай. Титу скажешь – я разрешил.

А еще через два дня воинство Макара понесло первые небоевые потери: утром недосчитались двух человек. Они просто сбежали, хлебнув нелегкой воинской доли. Утешало то, что сбежавшие не забрали оружие да не прихватили коней.

Макар аж зубами заскрежетал, как узнал, и – сразу ко мне:

– Князь, позволь догнать беглецов. Пешими они далеко не уйдут, я русинов в погоню возьму.

– Хорошо. Бери у Тита пару коней никифоровских и двух своих людей, и с Богом!

Через несколько минут трое всадников галопом вынеслись из Охлопкова по коломенской дороге. И, ко всеобщему удивлению, часа через три вернулись с беглецами.

Макар привел несостоявшихся вояк ко мне для разбора:

– Вот! Недалеко ушли, в трактире одежу казенную пропивали, да не успели, канальи!

Оба вчерашних дружинника затравленно оглядывались по сторонам, ища сочувствия у бывших своих товарищей.

– Судить их надо, князь! – запальчиво крикнул Макар.

Я с ним был согласен. Такие поступки нельзя оставлять без последствий. Ненаказанный проступок или преступление развращают. Глядя на них, и другие могут сбежать. Вот дураки-то! Ну, подошли бы они ко мне, повинились, коли душа ратных тягот не приемлет. Разве держал бы? Хуже нет, если воин ненадежен – такой в бою подвести может.

Вина их была очевидна, и потому свидетели не требовались.

Я строго взглянул на беглецов. Они стояли, потупив глаза.

– За самовольное оставление службы я должен наказать вас. Макар, собирай дружинников у вашей избы. Этих – туда веди. И я сейчас подойду.

Какое выбрать наказание? То, что их следует прогнать – ясно. И другим урок надобно дать, как знать – кто еще в бега податься может? А без дисциплины в дружине никак нельзя. Ладно, послушаю, что их товарищи бывшие скажут.

Я подошел к избе. Здесь уже толпились ратники, ожидавшие моего решения, – макаровские и десятка Федора.

Десятники построили ратников. Боже! Какие же они разные! Дружинники Федора стояли подтянутые, строгие, макаровцы же были под стать начальнику-франту.

Перед воинами стояли, понуро опустив головы, беглецы.

Я подозвал Федора и Макара. Они подошли и встали рядом со мной. Я поднял руку:

– Предупреждаю всех! Ратная служба непроста, спору нет. Мне дружина нужна, а не ватажка. – Повернулся к беглым: – Я взял вас на службу, доверив охранять жизни людей, которые вас во всем содержат, чтобы нужды ни в чем не знали. А вы еще и в деле серьезном не были, а уже подвели своего командира. Что ж вы так, соколики?

– Да мы…

– Вот даже слова честного смелости нет молвить! – Я посмотрел на макаровских боевых холопов: – Есть еще желающие от службы отстать? Говорите прямо – держать не стану!

«Нет, барин! За тобой быть хотим!» – раздались недружные голоса.

– А что полагается тем, кто бросил товарищей своих тайно, честь всей дружины поправ?

– Кабы в бою то было – живота лишать надобно! – крикнул Федька. – А так – задать им каши березовой, чтобы помнилось дольше! И пусть изыдут!

– Ну что же – так справедливо будет. А потому одежду снять – другим пригодится. Каждому по двадцать плетей, и в исподнем из имения выгнать.

Приказание исполнили ревностно.

Сорвали с незадачливых воинов одежду, но аккуратно, не порвав. Каждого привязали к дереву, и ратники из макаровской дружины «поработали» плетьми над спинами беглецов. Спины их покрылись вспухшими багровыми полосами.

Федор, наблюдавший за поркой со своим десятком, ухмыльнулся.

– Набрал Макар всякую шваль да пьянь. Это цветочки пока, скоро ягодки пойдут, – тихо процедил он.

– Федор, угомонись. Они твои боевые товарищи. Тебе рядом с ними в бой идти, – заметил я вполголоса.

– Не приведи бог, князь! Разбегутся же, как первый выстрел услышат!

– Типун тебе на язык, – пытался урезонить я горячего десятника, однако же некоторая тревога в душе и сомнения в надежности макаровских дружинников остались. Еще и трудностей-то настоящих новобранцы его не видели, а уже двое дезертиров появилось.

Наказанных отвязали от деревьев.

– Пошли отсель! – Макар топнул ногой. Конечно, произошедшее бросало на него тень: не усмотрел, набрал ненадежных.

С утра Макар взялся за обучение своего воинства с еще большим рвением.

Я же подозвал Андрея:

– Езжай в Коломну, подряди еще плотников. Баню надо ставить, вторую конюшню, воинскую избу. Не успеют рязанцы одни до холодов. И думаю, причал пора на берегу ладить. Дожди зарядят – дорога для подвод непроезжей станет. Как тогда известь да кирпич с камнем для стройки возить? А на ладье еще месяца два вполне можно материалы доставлять.

– О том же думал, княже!

– Тогда езжай.

Андрей вернулся через день с целой артелью плотников, на этот раз – владимирских.

И закипела работа: два дня – и на краю кручи, что к реке шла, появилась баня, еще неделя – и конюшня на двадцать лошадей. Рязанцы, видя, что конкуренты наступают на пятки, тоже темп работы подняли. Избы росли как на дрожжах. Забор бы еще бревенчатый вокруг усадьбы поставить, да рановато пока – не знаю, где постройки вокруг имения будут стоять.

В баньке печник печь-каменку соорудил, и через несколько дней мы устроили первую помывку. Выходили из мыльни чистые и довольные.

У меня в деревне, хотя я специально к этому и не стремился, образовалось две улицы. Прежняя улица – со старыми избами и хозяйственными постройками, что были до меня. Вторая улица выросла при мне. На ней по левую руку – жилые избы и воинская изба, справа – две конюшни: одна каменная, уже готовая, и вторая – большая, только приподнявшаяся на три бревна от земли, а еще и банька в этом же ряду. Выше по холму – мой строящийся каменный дом.

Стены первого этажа уже стояли, лаская взор чистотой кладки и оконными проемами – пока без рам и стекол. Так и просился забор – окружить жилье от неприятеля, недоброго глаза, жулья да зверья зимой. Причем угрозы эти не гипотетические, а вполне реальные. Дам задание Андрею, чтобы выделил несколько холопов – пусть лес валят, чистят от сучьев да стаскивают в деревню. Вполне можно оградить забором уже имеющиеся постройки, а вокруг каменного дома попозже поставить, когда он готов будет. Так и сказал Андрею.

– А что неясно будет, подойдешь ко мне, обсудим – ну, в смысле где башни сторожевые ставить, где ворота располагать.

– Не хватает холопов. Крестьяне полем заняты, их не трогаю. Остальные на каменном доме помогают да лес валят для плотников. Две артели сейчас работают, теперь для них лес только подавай, едва бревна успевают возить, – пожаловался Андрей.

– Все понимаю, да только зимой забор не поставишь – земля замерзнет. Понемногу начинай. Уж коли совсем туго придется, на несколько дней десяток Федора возьмешь. Надо до снега, до морозов тын поставить. Конечно, без рва да насыпи пока надо обойтись, народу не хватает, понимаю, но ров – дело будущего. Однако тын нужен – какая-никакая, а защита. А ну ворог нападет? С татарина станется.

– Верно все говоришь, князь. Только и я уже замотался вконец, и холопы передышки просят.

– Нельзя сейчас все бросить, понимаешь? Да и до холодов осталось времени немного. А пока, скажи им, пусть все же подналягут. Вот выпадет снег – до весны отдыхать будут, не побеспокою. Да, лодку нашел ли?

– Ох ты, господи! Забыл совсем. Рыбак наш, что из холопов, лодку-плоскодонку у местных присмотрел, деньги вот только нужны.

– Сам посмотри да поторгуйся.

– Сделаю, княже.

Спать я лег с чувством удовлетворения. Все-таки строится, растет моя усадьба. Людей прибавилось, почитай, вчетверо от прежнего, изб заметно прибавилось. Жизнь вернулась в деревню. Не сравнить с той убогой деревенькой, которую я увидел, когда приехал сюда – тишь да паутина по углам. То ли еще будет! С тем и уснул.

Да только выспаться в эту ночь мне не удалось.

После полуночи, ближе к первым петухам, в избу ворвался Федька-заноза:

– Пожар, княже!

– А, что?

Я вскочил с постели, еще ничего не понимая, однако слово «пожар» сразу заставило очнуться ото сна.

– Где пожар, что горит? – пересохшим со сна голосом спросил я.

– Дык до ветру вышел я, княже, гляжу – зарево.

– Так то не у нас горит, что ли, не в Охлопкове?

– Спаси бог! Не в деревне, но недалече.

Мы разом выскочили во двор. Вдали, справа, над лесом виднелось зарево. Мои деревни – Чердынь, Обоянь, Вереши – были левее и южнее.

– У соседей горит чего-то. Не солома ли?

– Не, – авторитетно заявил Федька, – от соломы искр много. Наверное, изба. – И добавил каким-то упавшим голосом: – И, похоже, не одна.

И в самом деле, зарево было не одно, а целых три. Так деревни не горят. Если загорелся один дом, от искр может заняться соседний. Тогда издалека зарево все равно будет выглядеть как одно.

Не беда ли случилась? На подмогу надо спешить. Похоже, горит поместье Василисы Куракиной.