Текст книги "Центурион"

Он не услышал, как сзади подошла девушка.

– Ты с кем разговариваешь?

Алексей и не заметил, что рассуждал вслух.

– Ой, у тебя карта? Ура! Значит, мы будем выбираться сами?

– Подождём до вечера. Если нас искать не будут, завтра пойдём сами.

– Правильно, мы тут до зимы сидеть можем; уж лучше идти.

Алексей посмотрел на обувь Натальи. Кто бы говорил о походе! На её ногах были туфли на небольшом каблучке. В них по лесу и километра не пройдёшь. Или каблук сломается, или ногу подвернёшь. Тогда на себе нести придётся, что Алексею совсем не нравилось. Это на карте по прямой километров сорок. А если болотце на пути встретят или завал леса, обходить придётся, и расстояние вдвое увеличится.

Наталья перехватила взгляд Алексея.

– Обувь у тебя для похода неподходящая, в такой далеко не уйдёшь.

– Чем плохо? Нигде не трёт.

– Каблуки в почву проваливаться будут. Лучше бы кроссовки. Поищи в багаже у пассажиров.

– Ну – нет, я лучше босиком.

– До первой еловой шишки. Наступишь неосторожно, ступню поранишь, а у нас даже бинта нет.

Ну «фифочка», что бы ни сказал, всему противится. Он бы её проучил. Пусть на каблучках идёт, но потом ему же хуже будет, на себе нести придётся.

К вечеру Алексей развёл костёр, нажарил рыбы, и они поужинали.

Более подходящую для пешего перехода обувь Наталья так и не стала искать. Пусть её!

Утром Алексей снова развёл костёр, и снова на завтрак была рыба. За три дня он наелся рыбы на целый год. В свою сумку он положил четыре оставшиеся сырые рыбины – по крайней мере, два дня с голоду они не умрут.

От трупов уже начинало попахивать, и по-любому надо было уходить. Хоть и прохладно по ночам, но днём ещё пригревало.

Алексей развернул чехол, на котором они спали, и накрыл тела. Все укрыть не получилось, но всё же. Конечно, чехол бы им с собой взять, на ночь под себя подстелить, да больно тяжёл он, и объём изрядный. Только намучаешься с ним.

Алексей взглянул на Наталью:

– Готова?

– Сумку свою взяла, а больше у меня ничего нет.

– Тогда идём.

Направление Алексей знал приблизительно. Чем ближе к жилью, тем больше шансов встретить людей: грибников, охотников, лесорубов – даже и городских, выехавших по ягоды. В лесах полно ягод – черники, брусники, костяники, только собирай, не ленись.

Они пошли по лесу. Наталья попыталась закурить, но Алексей тут же пресёк её:

– Брось, не на прогулке, дыхалки не хватит.

Однако упрямая девица продолжила курить.

– Алексей, ты молодой, а такой зануда! Только указания даёшь.

– Для твоей же пользы.

Алексей рассчитывал до вечера пройти как можно дальше, не хотелось ему в лесу на голой земле ночевать.

Он шёл ровным шагом и дышал, как в училищах учили, на маршах. Наталья же через километр спотыкаться начала, отставать. Ему приходилось останавливаться и ждать её. Эти остановки его раздражали.

– Наталья, прибавь ходу, так мы до зимы не придём.

– Тебе хорошо говорить, ты сильный, ты мужчина. Хоть бы сумку мою взял.

Алексей чертыхнулся про себя, но сумку всё же взял. С двумя сумками идти было неудобно, обе руки заняты.

Через час он объявил привал. Достав из своей сумки запасную футболку, надел на себя. Остальное – вроде бритвы и белья – выкинул. Открыл сумку Натальи. Господи, что женщины только с собой не носят! И притом – ничего путного, половина сумки – косметика, духи, бельё. Он зашвырнул сумку в кусты.

– Ты чего? Там косметики на тыщу баксов!

– Лишний вес. Хочешь, неси сама.

Наталья залезла в кусты, вытащила сумку и стала перебирать духи, помаду и прочие маленькие женские радости. Выматерившись, как боцман на корабле, она тоже забросила сумку в кусты.

Алексей удивился. Такого забористого, такого витиеватого мата он не слышал даже в мужских компаниях.

– Не знал, что ты такой виртуоз!

Наталья бросила на него испепеляющий взгляд. Да он-то здесь при чём? Сначала купила кучу дорогущей косметики, взяла её с собой в самолёт, а теперь нести не хочет. Только вот тратить время на несущественные, по его понятиям, безделушки было излишним. Поход по тайге и так забирал много сил.

Ещё через пару часов хода Наталья уселась на землю, сбросила обувь и расплакалась.

– Что случилось?

– Туфли! Я, кажется, ногу подвернула.

Да что это за наказание! Ведь говорил же он ей!

Алексей присел перед Натальей и ощупал её лодыжку. Перелома точно нет. Он поднял с земли её туфли, поднатужился, оторвал один каблук, потом другой. Протянул искорёженные туфли Наталье:

– Обувай!

– На кого я буду в них похожа? И как пойду? Я на каблуках привыкла.

– Отвыкнешь, – отрезал Алексей.

Он искренне недоумевал. Неужели она не понимает всей серьёзности ситуации? О косметике сожалеет, об испорченных туфлях? Ему и ей неслыханно повезло, что в живых остались. И сейчас ещё неясно, выберутся ли они из передряги, и с какими для себя потерями и последствиями.

Наталья успокоилась, передохнула, и они пошли дальше.

Ещё через пару часов она бессильно упала на мох.

– Всё, не могу больше, сил нет.

– Даю десять минут на отдых. Ты ноги на дерево задери, так отойдут быстрее, – и сам, подняв ноги, опёрся ими о ствол дерева.

Когда время для отдыха, назначенное им, прошло, Алексей демонстративно посмотрел на часы:

– Подъём!

Наталья едва поднялась.

– Ой, мамочки, ноги болят!

– Пешком ходить больше надо. Небось привыкла в столице на метро да на машинах. Может, покурить хочется? – подколол он её.

Девушка не ответила.

Шли медленно, но всё-таки продвигались вперёд.

Когда деревья стали отбрасывать длинные тени, а воздух посвежел, Алексей стал подыскивать место для ночлега. Решил устроиться на ночлег под ёлкой, на опавших иголках. Там сухо, и в случае дождя они не промокнут.

Наталья свалилась без сил.

Пока не стемнело, Алексей набрал веток для костра, развёл его и пожарил рыбу. Съели по рыбине.

Алексей улёгся рядом с девушкой. После еды она моментом уснула, а он прикидывал, сколько они за день прошли. Получалось немного, километров двадцать. Завтра столько не пройдут, с непривычки у Натальи все мышцы болеть будут, хорошо, если к обеду разойдётся.

Утром Алексей собрал веток, разжёг костёр и приготовил рыбу. Кстати, последнюю. А Наталья всё спала.

– Вставай, лежебока, нас ждут великие дела! – пошутил Алексей.

Наталья проснулась, с трудом села, заохала:

– Ой, все мышцы ноют. А давай сегодня не пойдём, устроим отдых?

– У нас две последние рыбины, на ужин есть уже нечего. Если отдыхать будем, завтра сил не будет. Вставай, разомнись.

Алексей уселся есть. Наталья стонала и кряхтела, как старушонка, но всё-таки поднялась, поела.

– Идём.

Первые пару километров девушка шла медленно, и Алексей её не торопил. Потом всё-таки разошлась. Привала Алексей не делал, пока Наталья сама не рухнула без сил. Ладно, пусть полежит, хотя времени всего двенадцать часов, полдень. Солнце стоит высоко, тепло.

Через полчаса он поднял её насильно.

– Не пойду, – начала вяло сопротивляться она, – брось меня здесь.

– Ага, будет чем волкам перекусить. Идём!

– Я тебя просто ненавижу!

– Как доберёмся до первого села, сразу же расстаёмся. Я ведь тебе не муж.

Они снова пошли. Временами Алексей брал её за руку и просто тащил за собой, как буксир баржу. Однако к вечеру выдохся и он. Вот ведь обуза навязалась на его шею! И не бросишь в тайге.

Ночевали они под елью. Хотелось есть, но кушать было нечего.

Наталья спала мертвецким сном.

Утром и у Алексея поднывали мышцы ног – за отпуск совсем растренировался. Он встал первым, нашёл неподалёку ручей, умылся и напился вкуснейшей воды.

Вернувшись к месту ночёвки, заглянул под ель:

– Вставай, засоня!

– Не могу, – не открывая глаз, измученным голосом сказала девушка.

– Если я не ошибся с направлением, к вечеру мы должны выйти к селу.

– Не могу, – повторила Наталья. – Иди один, потом вернёшься. Скажем, на лошади с телегой.

– Ты думаешь, я тебя смогу найти? В ста метрах пройду мимо и не увижу. Это тайга, а не Лосиноостровский парк.

Он за руки поднял девушку.

– Вон там ручей. Пойди умойся и попей. Рыбы нет.

Они снова двинулись в путь.

Через час вышли на полянку, усеянную черникой.

– Всё, привал. Завтракать будем.

– Чем? Сам же сказал – рыбы нет.

– Под ноги посмотри, по чернике идёшь.

Они принялись за ягоды. Вскоре губы, язык и руки стали чёрными, но наелись они до отвала. Однако ягоды – не рыба: желудок полон, а есть всё равно охота.

Наталья, увидев Алексея, захохотала:

– Ой, не могу! Уморил!

– А ты на себя посмотри, думаешь, ты лучше?

– Зеркальца нет, – Наталья вздохнула.

Они шли до вечера, но уже не в прежнем темпе. Алексей поглядывал по сторонам – должны же быть хоть какие-то признаки близкого жилья. Тропинки, лесные дороги, вырубки леса, пустые банки, бутылки, пачки из-под сигарет… Ничего! Никаких признаков обжитых мест.

Когда начало темнеть, Алексей выбрал место посуше. Елей не было, только лиственный лес вокруг. Одежда на обоих была пыльной, но это уже никого не волновало.

Наталья прижалась к Алексею:

– Лёш, как ты думаешь, мы выйдем?

– Должны, только духом падать не надо. Уныние – грех.

– Ты верующий, что ли?

– Крещён. Иногда захожу в церковь, но редко.

– Я тоже. Есть охота!

– Давай не будем о еде. Спать надо.

Утром они проснулись от холода. Над лесом стоял лёгкий туман, было промозгло.

Алексей поднялся и, разгоняя кровь, сделал несколько приседаний. Наталья тоже попыталась согреться, попрыгала, подвигала руками. Ни еды, ни воды не было, и Алексей пожалел, что не взял из самолёта пустую пластиковую бутылочку – хоть бы в ручье воды набрали.

– Идём, нам пора. Уже семь часов.

– Я в Москве в это время ещё сладко спала, – мечтательно сказала Наталья. – В тёплой и мягкой постели, под одеялом.

– И одеяло, и постель ещё будут, только идти надо.

Через час туман рассеялся, проглянуло солнце и стало теплее. Да и на ходу разогрелись.

Через пару часов вышли к опушке. Лес не кончился, просто впереди была огромная, с большое поле, прогалина. Дальше снова были видны деревья.

– Всё, привал, отдохнуть надо.

Наталья уселась на землю, где стояла. Алексей улёгся, задрав ноги на ствол дерева.

– Ой, люди! – вдруг вскрикнула Наталья и рывком вскочила.

Алексей только и успел схватить её за лодыжку, но удержать девушку ему не удалось. Она вырвалась и помчалась через луговину.

И откуда только они взялись!

Алексей перевернулся на живот, всмотрелся. С другой стороны леса и впрямь вышли трое мужиков. Эх, зря она побежала!

Служба приучила Алексея к осторожности. Вышел из подъезда – осмотрись, нет ли поблизости опасного субъекта. А в лесу ведь не только грибники-ягодники встречаются. Поблизости от населённых пунктов и бомжей можно встретить, и зэков беглых, что в Сибири случается, тут ведь со сталинских времён лагерей полно. Часть из них после прихода к власти Хрущёва закрылась, но далеко не все.

Привычно сориентировавшись, Алексей прикинул расстояние: далековато до людей, метров двести. Деталей одежды не разглядеть, но явно не спасатели и не военные. Телогрейки на мужчинах серого цвета, такие же брюки и сапоги. Обувь для леса самая подходящая – ни клещ, ни змея не укусит. Кто же это? Если лесорубы, так бензопилы в руках не видно, а вот оружие у одного за спиной есть, ствол поблёскивает.

Алексей колебался – выйти из леса или погодить? Дорогу к селу или деревне узнать надо. Только большой вопрос – нужны ли мужикам свидетели? Он решил повременить, приглядеться. И так уже ясно – где-то недалеко населённый пункт. Открыв лётный планшет, он изучил карту. Вроде похожий изгиб леса есть, и деревня недалеко, километрах в пяти.

Наталья добежала до мужиков и стала что-то говорить, размахивая руками. Ну да, про падение самолёта рассказывает, надо же ужасами и пережитым поделиться.

Но вот мужики Алексею явно не понравились. Они озирались по сторонам, вроде как опасались чего-то – деревенские так не делают. В сердце закралась тревога.

Наталья разговаривала с мужиками минут десять. Потом один схватил её за локоть, и все направились вдоль опушки. И, насколько Алексей мог судить по карте, совсем не в сторону деревни. Интересно, куда они направлялись? А главное – сказала Наталья про него или не успела? У женщин секреты не держатся. Конечно, особого секрета в том, что их двое, нет, но сейчас ему бы не хотелось, чтобы неизвестные знали о нём, о его присутствии неподалёку.

Раздался слабый вскрик Натальи – это один из мужиков влепил ей пощёчину, чтобы не упиралась. Господи, вот дура-то! Зачем помчалась, не спросясь? Понятно, что он ей не муж, не отец, не начальник, но осторожность никогда не помешает. И что теперь делать? Бежать в село или идти за мужиками? У них ствол, поэтому держаться надо осторожно. Приблизиться – это да, но так, чтобы его не обнаружили.

Алексей оставил сумку там, где лежал: потом заберёт, а сейчас она только мешать ему будет, и не выходя из-за деревьев, он пошёл параллельно чужакам, которые всё так же тащили Наталью за руку. Она оборачивалась и глядела в его сторону, явно рассчитывая на помощь. Не сейчас, Наталья, не сейчас! Переть по луговине на ствол может либо беспечный человек, либо совсем уж дурак, а ни к первым, ни ко вторым он себя не относил. Вот только оглядывается она зря, подозрения на свою голову накличет.

Луговина становилась всё уже, деревья с двух сторон сходились, и группа чужаков приближалась. Уже были слышны голоса, слов только не разобрать.

Мужики шли явно целенаправленно. Вот они вошли в лес и исчезли из виду.

Алексей, стараясь не наступать на сучья, побежал. Как бы не упустить их из виду!

Впереди, в полусотне метров, показалась ярко-красная ветровка Натальи. Алексей спрятался за ствол дерева.

А группа впереди шла, не таясь, разговаривая во весь голос. Хрустели ветки и сучья под ногами.

Метров через двести стало понятно, куда они шли.

Среди деревьев стояла маленькая избушка – охотничья заимка. С дверью, подпёртой жердью от зверя, но без окон. Прихватит зимой буран охотника – тут укрыться, переждать можно. В Сибири встречались такие, переночевать мог каждый. В таких охотничьих избушках всегда был небольшой запас еды – круп, соли, даже с десяток патронов. И дрова для печки. Но действовал здесь неписаный закон: попользовался – сохрани прежний порядок, и из своих запасов оставь что-нибудь. Хоть банку консервов, хоть спички или патроны – кому-то это может спасти жизнь.

Похоже, мужики про избёнку знали и пользовались ею не раз. Откинув жердь, они вошли, бросив дверь открытой – иначе в избушке без окон темно. До Алексея донеслись обрывки какого-то разговора, потом раздался мужской хохот. Вот влипла девка! В лучшем случае изнасилуют, а в худшем – ещё и убьют. Даже закапывать не будут, оттащат тело подальше и бросят в промоину. За зиму сгниёт так, что и не опознать потом.

Надо выручать девку. Но он не Рэмбо, чтобы с голыми руками врываться в избу. У них ружьё, и он об этом помнил. Да и не факт, что у других оружия нет, без ножей в тайгу не ходят. Надо выждать и устранить их поодиночке. Убивать мужиков Алексей не предполагал. Оглушить, связать, забрать оружие и освободить Наталью – вот его план. То, что компания не из добрых, он уже понял.

Послышался звук ударов и крик Натальи. Ну да, тянуть не стали, сразу к делу приступили. Вот не повезло ему с напарницей!

Нет бы вместо неё мужик в живых остался, лучше – лётчик. Но выбирать не приходилось.

Из избы вышел мужик. Спереди чужака Алексей видел в первый раз, и сердце тревожно ёкнуло и оборвалось куда-то в пустоту – да он зэк! Вероятно, и все остальные тоже. Спереди, на груди, на телогрейке, у него была пришита белая полоска с надписью: первый отряд, и ещё что-то, издалека не разглядеть.

Зэк зашёл за избу с явным намерением облегчиться и уже расстегнул брюки. Самый удобный момент! Плохо только, что зэк остановился рядом с избой.

Алексей зашёл сбоку и подкрался вдоль стены – ни одна сухая веточка под ногой не хрустнула, и сделал шаг, оказавшись сзади зэка. Но тот звериным чутьём почуял постороннего и начал поворачивать голову в сторону Алексея. Однако тот схватил его за подбородок и затылок и резко крутанул, как учили в армии.

Раздался хруст позвонков, тело обмякло. Алексей едва успел подхватить его и осторожно положить на землю – шум падения тела ни к чему.

План его только начал осуществляться, а всё уже пошло не так. Убивать он никого не собирался, а один труп уже есть. Чёрт! Теперь не хватает только самому в тюрьму сесть. Убийства как такового он не испугался, в полуобморочное состояние не впал. И если отбросить ложную стыдливость, то надо честно признать, что в военных училищах готовят профессиональных убийц. Да, они служат Родине, готовясь защищать её от врагов. Но при вражеском нашествии надо убивать, без этого – никак. Война и боевые действия в белых перчатках не ведутся.

Алексей по-быстрому обыскал зэка, обнаружив у него в кармане нож-выкидуху – типично зэковское изделие. Теперь дороги назад нет.

В избе отчаянно закричала Наталья. Надо решаться.

Алексей стянул с убитого телогрейку, надел её на себя, на голову нацепил кепку. В первые секунды хватит, чтобы врага с толку сбить. А то, что в избе враги, он уже не сомневался. Нажал на кнопку на рукояти ножа – со щелчком выдвинулось лезвие. Он взял нож обратным хватом в руку, прижав лезвие к рукаву – так его почти не видно, и, не таясь, стуча ботинками, направился к двери.

В полумраке избы было видно, что один из мужиков держит Наталью за руки, а второй лежит на ней, пытаясь раздвинуть ей ноги. Который стоит – опаснее. Невдалеке на полу лежало ружьё.

Алексей прыгнул к нему и ударил ножом в шею. Лезвие ножа было коротким, не армейский штык, и через телогрейку до сердца может не достать. Зэк выпучил глаза, схватился за шею, откуда фонтаном била кровь, и завалился на топчан – на третьего, последнего, зэка и Наталью.

Те вначале не поняли, что произошло, уж очень неожиданно всё случилось. Наталья мазнула ладонью по лицу, разглядела кровь и завизжала.

Зэк, лежавший на ней, сполз в сторону. Только теперь он понял, что рядом не свой, а чужой, но предпринять уже ничего не успел. Да и что он мог, если брюки до конца спущены?

Алексей сделал шаг назад, где лежало ружьё, взял его в руки, переломил. В патроннике тускло блеснул патрон. Ижевская курковая одностволка «ИЖ-17», старенькая, с вытертым воронением, но хорошим боем.

Он закрыл ствол.

– Вставай, падаль, одевайся.

Зэк сполз на пол с топчана, встал, подтянул штаны и застегнул их на пуговицу. Откуда он достал нож, Алексей не заметил, скорее всего – из рукава. Увидел только, как дёрнулась рука у зэка, успел отклониться в сторону, да и то едва. Бок обожгло болью. Зэк повернулся и прыгнул в дверь.

Большим пальцем руки Алексей взвёл курок, вскинул ружьё и выстрелил ему в спину. Дробь в патроне была или картечь, но телогрейку на спине зэка изрешетило.

Звук выстрела в маленькой избе просто оглушил – до звона в ушах. Потянуло запахом пороха.

Зэк вывалился из избы и упал – после такого попадания с трёх метров в живых не остаются.

Слева раздался шорох. Алексей резко повернулся, но это Наталья пыталась выбраться из-под убитого зэка. Алексей рванул труп за руку, и тело мешком свалилось на пол.

Наталья какими-то безумными глазами осмотрела избу, трупы:

– Ты… ты… их убил?

– А что мне оставалось? – вопросом на вопрос ответил Алексей. – Это же беглые заключённые, если ты до сих пор не поняла. Натешились бы с тобой вволю и придушили. Таким свидетели не нужны.

Он обратил внимание, что лицо Натальи украшал синяк и левый глаз заплывал.

По коже слева потекло что-то тёплое. Алексей положил ружьё на стол, присел на лавку, завернул ветровку и рубашку. Нож прошёл вскользь, распоров кожу.

– Ой, да ты ранен?

– Не смертельно, успокойся. Лучше бинт поищи и зелёнку.

Он, правда, сомневался, что в избе найдутся перевязочные средства.

Наталья вскочила и едва не упала, запнувшись о труп. Джинсы на ней были расстёгнуты и приспущены. Смутившись, она подтянула их, вжикнула молнией. Вовремя Алексей подоспел.

Бинт в стерильной бумажной упаковке нашёлся, а вот зелёнки или йода не оказалось.

Наталья принялась за перевязку. Делала она это неумело, но старалась.

Когда закончила, Алексей спросил:

– Ты почему к ним побежала, я же тебя за ногу пытался ухватить, остановить?

– Людей увидела, думала – местные, помогут. У! – Она пнула труп ногой.

– Ну да, в мёртвого льва каждый плюнуть может, уже не страшен.

Алексей сел на лавку. Нахлынула усталость, даже какая-то апатия. Как ни крути, убийство трёх человек. Суд, срок и тюрьма – вот что у него впереди. И всё из-за этой московской «фифочки»! Только вот не в его правилах было сидеть сложа руки и ждать, чем всё закончится.

Наталья ходила по маленькой избе, заламывая руки.

Алексей поднялся:

– Где-то рядом должен быть ручей – избу далеко от воды не поставят. Пойди, найди и принеси в ведре воды, пол замыть надо.

Наталья кивнула и вышла. Она была испугана и подавлена. Её необдуманные действия привели к трагедии, и она чувствовала себя виноватой.

Алексей отправился осматривать местность поблизости – он решил вытащить и спрятать трупы. Если их найдут и выйдут на него, стало быть, не судьба. Ну а коли сгниют и следствие не определит виновного, так тому и быть. Идти самому с повинной в полицию или в прокуратуру было выше его сил.

Он описывал вокруг избы всё расширяющиеся концентрические круги, пока наконец не нашёл подходящее место – небольшой узкий овражек, скорее промоину от талых вод. Не мешкая, вернулся к избе, ухватил за ноги первого, убитого им, что лежал около избы, оттащил к промоине и сбросил туда. Следом решил убрать того, что в избе, потому что Наталья ручей нашла и стояла с ведром воды у избушки, не решаясь войти.

Он выволок убитого зэка за воротник телогрейки и потащил. На середине пути решил передохнуть, перевести дух. Поворачиваясь, чтобы присесть, Алексей ботинком зацепился за край телогрейки, причём обо что-то твёрдое. Он залез в карман телогрейки и вытащил пистолет – старенький, потёртый «ТТ», ещё довоенного выпуска. Отщёлкнул магазин – там было четыре патрона. Да где же он его взял? Такие не выпускают уже лет шестьдесят!

Алексей положил оружие в карман телогрейки и теперь уже обыскал все карманы – уж больно находка интересная. Однако ничего, кроме расчёски, не обнаружил. Хорошо, что он ударил зэка первым. Успей бандит опередить его, сейчас бы не он, Алексей, тащил его к промоине, а наоборот…

Когда он вернулся к избушке за последним телом, Наталья уже мыла полы.

– Промыла раз, а кровь всё равно проступает, – пожаловалась она.

– Мой второй раз, третий, песком доски потри.

– Песком? – удивилась девушка.

– Ну да, в деревнях всегда так делают.

Алексей уже устал. И вроде зэки жилистые, не упитанные, а тащить волоком тяжело.

Передохнув, он взялся за последнего и дважды останавливался, чтобы перевести дыхание.

Перед тем как сбросить тело в промоину, он обыскал карманы. В телогрейке нашёл два патрона к ружью и забрал их, решив, что надо оставить в избе.

В кармане брюк лежал завязанный узлом носовой платок. Он был замусоленным, и браться за него Алексею было неприятно, но любопытство пересилило. Развернув ткань, он опешил – на ладони лежали серые, невзрачные камешки. Странно, зачем зэку галька? Сначала он хотел выкинуть их, но потом передумал – зэк просто так ничего в карманах таскать не будет. Тем более что руки трупа были «украшены» множеством наколок – перстни, надписи. Видно, не один год, а то и не первую ходку сидел, или, как они говорили, чалился.

Завернув камни в свой платок, Алексей сунул его в карман, тело же сбросил в промоину. Хочешь не хочешь, а ещё раз сюда идти надо. Лопату в избе Алексей видел, и у него мелькнула мысль – закидать землёй захоронение, чтобы в глаза не бросалось. Устал, но надо!

Вернувшись, он отдохнул. Полы были уже чистыми, какими бывают только сразу после постройки. Люди избушкой пользовались, но до мытья полов не снисходили. Может, веником из веток иногда пыль и грязь выметут, но не более.

Алексей выложил на полку патроны, туда же уложил ружьё. Ему было жалко его выбрасывать, оружие он ещё с военного училища любил и уважал.

К промоине он вернулся уже с лопатой. Более часа пришлось потрудиться. С одного места землю брать было нельзя – это он хорошо понимал. Яма будет, подозрение вызовет. Поэтому сначала он подкапывал кочки и бросал их в промоину, а потом – просто землю. Слой земли получился не очень толстый, сантиметров тридцать. При первом же дожде земля вдвое просядет, но Алексей надеялся, что время и осенне-зимняя непогода сделают своё дело.

Назад к избушке он брёл с чувством выполненного долга. Правда, лопата, которую он нёс на плече, казалась ему пудовой. Но Алексей пересилил себя и, вернувшись, обошёл вокруг избушки, внимательно вглядываясь, не осталось ли каких-либо следов?

Войдя в избушку, он без сил плюхнулся на скамью.

– Наталья, есть хочется ужасно. Пошарь-ка на полке, может, хоть что-нибудь найдётся?

– Смотрела уже, – откликнулась Наталья, – макароны и банка рыбных консервов «Частик в томате».

– Сгодится. Сходи, принеси воды, а я веток поищу, печурку растоплю.

Пересилив себя, Алексей принёс охапку веток и разжёг древнюю буржуйку. Спасибо тому неизвестному, что избу поставил и печь, без неё совсем плохо было бы.

Огонь он разжёг быстро. Вернулась Наталья с закопчённой кастрюлей, полной воды. В отличие от каменной печи буржуйка разогревалась быстро, но и дрова жрала, что твой паровоз.

Когда макароны сварились, Наталья слила воду, а Алексей ножом вскрыл банку консервов и, выложив её содержимое в кастрюлю, перемешал. Получилось нечто непривычно-красное, но пахло съедобно.

Приготовленное блюдо разложили по двум алюминиевым мискам.

Алексей ел не спеша, растягивая удовольствие. В животе появилось ощущение сытости, потянуло в сон. Да и в самом деле спать пора, солнце уже к вечеру клонится.

– Давай спать ложиться, – предложил Алексей.

Наталья только кивнула в ответ. День для неё выдался также нелёгким.

Алексей прикрыл дверь, задвинул деревянный запор и улёгся на топчан.

Наталья стояла в нерешительности.

– Ты чего?

– Так на топчане… – она не договорила.

Ну да, боится. Он на топчане человека убил, да и саму Наталью едва не изнасиловали.

– Так и будешь стоять всю ночь?

Наталья пересилила себя, легла с краю и прижалась к Алексею. Уснули оба быстро, поскольку день выдался тяжёлый.