Текст книги "Фронтовик. Убить «оборотня»"

– Как знаешь, было бы предложено. – Капитан снова заржал.

Андрею стало не по себе. Какие-то черные дела здесь происходят.

– Так я поехал? – спросил лейтенант.

– Валяй! Сделал дело – гуляй смело!

Лейтенант и Андрей вышли.

– Скотина пьяная! – процедил лейтенант сквозь зубы. – Поехали!

Андрей завел двигатель.

Они подъехали к пропускному пункту. Там уже стоял другой грузовик, водитель которого собрался заезжать. Пришлось немного попятиться задом и уступить дорогу.

Ехали молча. Когда въехали в город, Андрей спросил:

– Куда?

– На Лубянку.

Пока подъехали к нужным воротам, пришлось немного попетлять. Внутрь, во двор, Андрея не пустили. Из караулки вышел водитель и сам загнал грузовик во двор.

– Жди! – коротко приказал чекист.

Вскоре он вышел и вручил ему бумагу.

Андрей развернул ее и прочитал: «Сержант Фролов оказывал помощь Московскому управлению НКВД с 21-го часа второго марта по 5 часов третьего марта». Печать, подпись.

– Свободен, Фролов.

Да, ничего себе попал! Теперь до райотдела топать, оружие сдавать, бумагу. А впрочем, домой идти смысла нет. Пока он дойдет, опять на службу пора. Можно в отделе на диване вздремнуть немного.

Идти пришлось полтора часа.

Дежурный по отделу посмотрел на его заляпанные сапоги, покачал головой, взял бумагу:

– Ты где был?

Андрей рассказал.

Дежурный был старшина в возрасте, сидел на этой должности много лет, соответственно, видел и знал тоже много.

– Фролов, ты бы язык за зубами держал. Мне сказал, а больше – никому, даже капитану.

– Да что такое?

Старшина наклонился к Андрею:

– Место нехорошее – Коммунарка. Людей расстреливают там. Ну – тех, кого к «вышке» приговорили. Только – никому, молчи! Иначе самого туда в грузовичке отвезут.

В мозгу Андрея как будто калейдоскоп сложился. Грузовик с надписью «Хлеб», отдаленное от Москвы место, треск автоматов. Как же он сам-то не догадался?! А еще бывший разведчик!

На душе стало гадко: своими руками людей на казнь привез! И ладно бы уголовников – расстреливали все больше политических. Вернее, вешали на людей такие ярлыки, потому как приговаривали к высшей мере пролетарской защиты – расстрелу – людей, к политике вовсе не причастных, например священников.

Массовые репрессии, утихнувшие было во время войны, вновь возвращались. Вскоре начнется дело «врачей-вредителей», сфабрикованное по доносу. И только смерть «вождя всех народов» товарища Сталина в марте 1953 года остановит кровавое колесо.

Андрей улегся на диване в свободном кабинете, но сон не шел. На душе было муторно. Он поднялся и подошел к дежурному:

– Выпить есть?

Старшина внимательно посмотрел на него, нагнулся и вытащил откуда-то снизу два граненых стакана и бутылку самогона.

– Первач!

Разлил по половине стакана.

Молча, не чокаясь, они выпили.

Крепкий самогон показался Андрею водой, и он протянул стакан старшине.

– Капитан утром ждет! – помотал головой старшина, потом вздохнул и снова плеснул в стаканы немного самогона.

Они снова выпили. Закуски – никакой, даже хлебной корочки нет.

– Спасибо, старшина, выручил. На душе муторно.

– Это хорошо. Стало быть, есть еще она, душа-то.

Андрей удивился. Старшина с виду – служака дубовый, а изрек, как философ. Не так он, оказывается, и прост.

Андрей снова завалился на диванчик. Показалось – только глаза прикрыл, а старшина уже за плечо трясет:

– На, заешь, а то духан сивушный в комнате стоит.

Старшина протягивал ему кусок хлеба и два соленых огурца. И где он их только взял? Ночь ведь!

Хлеб и огурцы Андрей съел. Больно голоден был, ведь вчера без обеда и ужина, да еще почти сутки на ногах. Честно говоря, устал: несколько ночей толком не высыпался, и голова была чумной.

Он сходил в туалет, умылся холодной водой, прополоскал рот. По времени уже необходимо было присутствовать на построении.

Выстроились во дворе.

– Фролов, что это у тебя лицо такое помятое? – увидев его, спросил капитан.

– Сутки на ногах, товарищ капитан.

– А, старшина докладывал, как ты соседям помогал.

Милиционеры называли чекистов «соседями».

На разводе капитан назвал десять фамилий, в том числе и Андрея.

– Названным остаться, остальным – по постам.

Когда постовые разошлись, капитан обратился к оставшимся:

– Поступаете под командование военизированной милиции. Они проводят операцию по задержанию банды – сразу и одновременно в трех районах. Вы придаетесь на усиление. Проверить оружие и пополнить запас патронов.

Капитан отвернул обшлаг шинели.

– Через полчаса за вами подойдет грузовик. Разойдись.

Милиционеры разошлись. Кто-то принялся осматривать оружие, другие закурили. Запас патронов у каждого был одинаков – семь в барабане револьвера и четырнадцать в картонной пачке в отделении кобуры. Серьезного боестолкновения никто не ждал – не сорок первый год, когда немцы забрасывали парашютистов. Да и основную задачу выполняет военизированная милиция. А их дело, как всегда – оцепление, проверка документов. Служба знакомая.

Прибыл крытый брезентом «ЗИС-5», из кабины выпрыгнул молодой лейтенант.

Капитан Васильев крикнул:

– Строиться!

Милиционеры встали в две шеренги. Офицеры остановились перед строем:

– Отделение милиционеров двадцать второго отдела милиции построено, – доложил Васильев.

– Вы придаетесь для усиления. Ваше дело – стоять в оцеплении, никого за кольцо не выпускать. Вопросы? Нет вопросов. В машину!

Десяток милиционеров свободно расселись по лавкам кузова. Обычно «ЗИС-5» брал от 16 до 20 человек.

Тряслись долго. Но вот уже и окраина Москвы.

– Это куда же нас везут? – спросил кто-то.

Вопрос оказался риторическим – конечной цели не знал никто.

Почти сразу же грузовик встал.

Хлопнула дверца кабины, и перед задним бортом появился лейтенант:

– Выходи строиться!

Милиционеры встали у борта.

– Слушай задачу. Первая шеренга идет налево, вторая – направо. Стоять на дистанции пятидесяти метров друг от друга. По возможности укрыться за предметами местности. В зону оцепления никого не впускать, из зоны – не выпускать. Если кто-либо попытается прорваться, есть приказ стрелять на поражение. Вопросы? Разойдись!

В оцеплении милиционеры были уже много раз, и без приказа каждый знал, что ему делать.

Справа, метрах в трехстах от них виднелась деревня, а впереди – хутор из двух домов.

Рядом с их грузовиком остановились еще два, и из кузовов посыпались солдаты. Парней призывали военкоматы, но попадали они не в армию, а в военизированную милицию. Форма на них была милицейская, но жили они на казарменном положении, и оружие у них было армейское – карабины, автоматы. Прообраз внутренних войск.

По команде солдаты выстроились цепью и пошли к хутору. Было их двадцать человек – два отделения. Андрей еще удивился – зачем столько? Неужели банда так велика?

Он, как и было приказано, встал в оцепление. Приглядел дерево в десятке метров впереди и встал за него. Еще на фронте он привык искать укрытие – жизнь научила. Понятно, что в атаке, когда надо подняться из окопа, укрытия быть не может. Но в любой другой ситуации – во время рейда во вражеский тыл, на марше в своем тылу, во время приема пищи он всегда сначала осматривался, искал воронку от снаряда или бомбы, овраг, подбитый танк. Те же, кто пренебрегал укрытием, давно гнили в сырой земле.

Как заметил Андрей, Васильев отобрал в оцепление милиционеров из бывших фронтовиков. Случайность, или он специально послал в оцепление военизированной милиции людей, понюхавших пороха?

Солдаты охватывали хутор с двух сторон, полукольцами – ведь с другой стороны, вдалеке, к хутору приближалась такая же цепь.

Не слишком ли много людей для ликвидации одной банды? На фронте иногда приходилось захватывать неполным отделением дома, в которых держали оборону немцы числом не меньше взвода. А немцы – вояки сильные, упорные, не такие, какими их показывают в кино. Видел он фильм «Подвиг разведчика», с актером Кадочниковым в главной роли. Смотреть было и смешно, и стыдно. Немцы прямо-таки дураки сплошные. Тьфу, срамота! Почему же в таком случае фашисты дошли до Москвы, почему у нас были такие огромные потери? Деревни и небольшие города вообще обезлюдели, мужика на улице редко увидишь, да и тот инвалид или списан по ранению. Андрей понимал – пропаганда. Но ведь не такая же оголтелая!

Со стороны хутора донеслась очередь. Андрей сразу же насторожился. У солдат карабины и автоматы, голос «ППШ» ни с чем не спутаешь. А тут бил немецкий пулемет «МГ-34». У него тоже звук характерный, басовитый.

Солдаты, шедшие не таясь, сразу же понесли потери. Первым упал лейтенант, следом – еще несколько солдат. Видимо, пулеметчик специально выцеливал командира по фуражке. И стреляет, гад, грамотно, очереди короткие, прицельные.

В ответ солдаты открыли нестройный огонь и залегли. На рыхлом, подтаявшем снегу их фигуры в темно-синих шинелях были отчетливо видны.

Андрей выматерился – подготовка операции никуда не годилась. Местонахождение бандитов определили, а численность и вооружение не удосужились или не смогли. Чертов пулеметчик явно с опытом, наверняка на фронте побывал. Только вопрос: на нашей стороне он воевал или на немецкой, в полиции служил или в карательных отрядах?

С власовцами Андрей сталкивался. Те дрались остервенело, как смертники, понимая, что пощады им не будет. Если сразу не убьют, то дальше трибунал и расстрел. А сколько их после войны вернулось? Обзавелись документами, нацепили чужие награды, жили в городах, где людей много. В деревне каждый человек на виду, а в городе жильцы не знают соседей по подъезду в многоквартирных домах, и даже не всех живущих в их подъезде.

НКВД работало, выявляло, но медленно, поскольку изучение немецких архивов требовало времени. Немцы с документами обращались педантично: фото, анкета, должность – все подробно. А у нас в архивах зачастую места гибели целых полков неизвестны.

При первых же выстрелах Андрей встал за дерево, остальные милиционеры попадали в снег. Солдаты постреливали по хутору, но как-то вяло. Неужели, кроме убитого лейтенанта, некому взять на себя командование? Ведь должен же быть командир отделения? Растерялись бойцы, опыта нет.

Пулемет залился длинной очередью – на этот раз в другую сторону, по другой цепи.

Андрей воспользовался моментом и побежал вперед, к солдатам.

– Ты куда, дурак! Наше дело – оцепление! – прокричал кто-то ему вслед.

Но Андрей, зигзагами, чтобы сбить прицел, бежал по полю. Пулеметчик строчил с другой стороны дома, и был шанс, которым Андрей и воспользовался.

Он плюхнулся в снег рядом с солдатами:

– Кто старший?

– Лейтенант. Но его убили.

– А кроме него?

– Я, сержант Блинов.

– Какого черта не командуешь, сержант, коли за старшего остался?

Сержант был молод и смотрел на Андрея растерянно.

– Так, – тут же оценил обстановку Андрей, – принимаю командование на себя. Половину людей оставляешь со мной, с другим отделением ползешь влево. Там низина, ведет до хутора – вы ею и воспользуетесь. Мы вас огнем прикроем. Гранаты есть?

– Не видели даже.

Видно было, что сержант волновался – на верхней губе выступили капельки пота.

– Тогда, как только вплотную подберетесь, один пусть по окнам стреляет. Вы для пулеметчика уже в мертвой зоне будете. Остальным дверь выбить – и внутрь. Стрелять по звуку, на любое движение. Лучше убей бандита, чем сам пулю получишь. Вы домой живыми вернуться должны. Понял, сержант?

– Так точно!

Сержант приободрился. Ничего, в первый раз на фронте многие терялись. Потом привыкали, а некоторые геройские подвиги совершали. Приободрить человека надо, подправить, страшно ему с непривычки.

Сержант набрал в грудь воздуха и прокричал:

– Первое отделение, за мной! – И стал переползать влево.

«Грамотно ползет, – отметил про себя Андрей, – хоть этому научили».

За ним поползли и другие бойцы.

Человек пять-семь лежащих правее, за убитым лейтенантом и несколькими бойцами, остались.

Андрей подполз к убитому, взял его винтовку. Из револьвера стрелять по дому – все равно что в белый свет.

– Слушать меня, бойцы! – крикнул он, повернув голову. – Как только пулеметчик откроет огонь, стрелять по слуховому окну. Этот гад на чердаке обосновался. Оружие зарядить, стрелять без команды. Не давайте ему даже носа показать!

Пулеметчик изредка постреливал с другой стороны, но за полем кто-то наблюдал. Как только Андрей скомандовал: «Короткими перебежками, по одному – вперед!» – успели перебежать двое. На темном фоне слухового окна тут же засверкали красноватые вспышки, пули взбили череду фонтанчиков.

Андрей поднял винтовку, прицелился и выстрелил. Тут же другие солдаты открыли огонь. Ранили они или просто напугали бандита, но только огонь стих.

– Короткими перебежками – вперед!

Солдаты стали по одному перебегать к хутору, и в это время из окон дома захлопали выстрелы. Стреляли из короткоствольного оружия – револьверов и пистолетов, если судить по выстрелам.

– Огонь по окнам! С колена!

Солдаты приняли стойку для стрельбы с колена и стали стрелять по окнам.

Огонь с хутора стих. Не понравилось! Боятся бандиты открытый бой вести! Они только с безоружными и более слабыми герои, а как пули засвистели – страшно стало, за стенами попрятались.

Снова вспыхнула стрельба – это подобралось первое отделение во главе с сержантом Блиновым. Ну давайте, парни, убейте их всех!

Темно-синие шинели замелькали у дома.

– Прекратить огонь! – скомандовал Андрей. – Смотреть за чердаком и короткими перебежками – вперед!

А сам передернул затвор у винтовки и глаз не сводил со слухового окна.

Короткими перебежками солдаты стали продвигаться вперед.

До забора первого дома оставалось уже метров пятьдесят. Еще десять-двадцать метров пробежать, и солдаты окажутся в «мертвой зоне», пулеметчику будут не видны.

На темном фоне окна почудилось шевеление, мелькнуло лицо.

Андрей прицелился в окно, потом немного опустил ствол и нажал на спусковой крючок.

Для винтовочной пули жестяная крыша и доски – не препятствие. Больше в слуховом окне никто не показывался.

У второго дома, стоявшего за первым, вспыхнула перестрелка – туда добралась вторая цепь солдат, зашедшая с тыла. Похоже, бандиты оказались в сплошном кольце, и теперь их надо было только добить.

Судя по вспышкам выстрелов, в доме было не меньше четырех стрелков, да еще пулеметчик на крыше.

Андрей рванулся вперед – из окна дома выстрелили. Он упал под прикрытие забора. Недалеко лежал солдат, раненный в руку.

– Перевяжись, кровью изойдешь!

– Как же я сам?

Эх, молодо-зелено!

Парню на вид было лет восемнадцать – ненамного моложе Андрея. Но Андрей фронт прошел и чувствовал себя уверенно, намного старше солдатика.

Андрей подполз к нему:

– Расстегни шинель.

Солдатик неуклюже расстегнул пуговицы. Андрей потянул за рукав и спустил шинель с руки. Рука была прострелена насквозь в мягкие ткани.

– О, парень, теперь ты до ста лет жить будешь. Рана неопасная. Перевязочный пакет где?

– В кармане. Рана правда не опасная, руку не отнимут?

– Две недели в госпитале – и все дела.

Андрей полез в карман чужой шинели и, вытащив индивидуальный перевязочный пакет в прорезиненной ткани, быстро и аккуратно перевязал солдата прямо поверх гимнастерки.

– Ловко вы! – не удержался от восхищения солдатик.

– Опыт. И лучше бы тебе его не иметь. Да ты шинель-то натяни! На снегу лежишь, тебе только воспаления легких не хватало.

Солдатик благодарно кивнул, подтянул шинель и застегнул пуговицы.

– Ты за винтовкой моей присмотри. Я ее у кого-то из ваших взял, казенное все-таки имущество.

– А вы как же?

Андрей обратил внимание: несмотря на то что они почти сверстники, солдатик называет его на «вы».

– В ближнем бою с револьвером удобнее, чем с винтовкой – с ней внутри не развернешься. Эх, гранату бы сейчас в окно!

Андрей пополз вдоль забора и повернул за угол. Стена тут была глухой.

Он встал, ногой выбил две доски в заборе и пролез на огороженную территорию. Двигаясь вдоль стены дома, подошел к углу и осторожно выглянул.

Из ближнего окна, в двух метрах от него невидимый пока стрелок стрелял из «ТТ». Осколки разбитого стекла валялись на снегу.

Андрей взобрался на завалинку, прижимаясь спиной к стене, подошел к окну, просунул в него руку с револьвером и наугад сделал два выстрела.

Один выстрел точно достиг цели, поскольку послышался вскрик и звук падения тела.

Сразу соваться в окно, чтобы поглядеть на результаты своей работы, Андрей не стал – вдруг это бандитская уловка?

За окном была тишина. Атакующие солдаты увидели Андрея и перестали стрелять, опасаясь зацепить его.

Андрей вздохнул, как перед прыжком в воду, и осторожно заглянул в окно.

На полу лежал бандит. Грудь его была прострелена, и на свитере растекалось большое кровавое пятно. Но бандит был еще жив, шевелил руками. Пистолет его валялся у окна, и раненому было не дотянуться.

Андрей выстрелил бандиту в голову. Их комбат на фронте постоянно вдалбливал им:

– Не оставляй раненого врага за спиной!

Этот постулат был вбит в его голову намертво.

Андрей выждал немного – не распахнется ли дверь в комнату, а потом неловко пролез в окно. На подоконнике цветы в горшках, в комнате – шифоньер и никелированная кровать – роскошь по этим временам.

Из-за двери доносились звуки выстрелов.

Андрей осторожно приоткрыл дверь. Впереди коридор, двери ведут в комнаты.

Он открыл дверь напротив – пусто. Стараясь ступать неслышно, он приблизился к другой двери. Оттуда прозвучал выстрел, и кто-то крикнул:

– Получил, мусор?!

Андрей резко распахнул дверь и дважды выстрелил по фигуре у окна. Выстрелил в спину, но в бою не выбирают. Это раньше во времена рыцарей считалось позором убить врага в спину, а сейчас время другое – ведь бандит выстрелил бы, не задумываясь.

Из-за приоткрытой следующей двери прокричали:

– Шпынь, у тебя все в порядке?

Андрей ответил сразу: «Угу». Так по голосу и не поймешь, свой или чужой. А бандита успокоить надо.

Но дверь соседней комнаты отворилась, и на стене напротив вырисовалась тень.

Андрей выстрелил через дверь – один раз, другой… Бандит рухнул на пол, и Андрею стала видна голова и грудь наполовину. Андрей выстрелил ему в голову, тут же шагнул в комнату, вытряхнул стреляные гильзы и зарядил револьвер снова. Есть ли еще бандиты в доме?

Где-то у входа грохнули два выстрела – не винтовка и не автомат. А у солдат пистолетов не было. Стало быть, еще один бандит есть.

Андрей стал пробираться по коридору. По пути он открывал двери и осматривал комнаты. В одной, по-видимому – столовой, стоял накрытый стол: бутылка самогона, закуска на тарелках. Но теперь уж это им не пригодится.

Андрей подошел к столу: колбаса полукопченая кружочками нарезана – и где только берут, сволочи! А запах – на всю комнату.

Андрей не удержался, взял два куска и затолкал себе в рот. Давненько он такой вкуснятины не ел! Пируют на награбленном!

Он вышел в коридор. В торце его была дверь, и периодически из-за нее слышались выстрелы и мат. Там должны были располагаться холодные сени, как во многих русских избах. Эта изба большая, пятистенка, с круглой крышей – так называлась четырехскатная крыша, и позволить себе такую избу мог только зажиточный хозяин.

Андрей взвел курок револьвера и двинулся к двери. Неожиданно она распахнулась, и на пороге возник бандит. Оба на мгновение растерялись, но Андрей опомнился первым. Он вскинул револьвер и выстрелил бандиту в грудь. Тот ответить выстрелом не мог: затвор его пистолета был в заднем положении – закончились патроны. Выронив бесполезное оружие, бандит рухнул на пол. Андрей сделал пару шагов и выстрелил уже лежащему бандиту в голову.

Убедившись, что преступник мертв, он выглянул в сени. Никого, только на полу россыпь гильз.

И в это время раздался грохот выстрелов, пули через разбитое окно ударили в стену, отколов щепки.

Андрей запоздало пригнулся – не хватало получить пулю от своих. На четвереньках он подобрался к окну, и, не выглядывая, сложив кисти рук рупором, прокричал:

– Прекратить стрельбу!

Наступила тишина.

– Я сержант Фролов! В доме одни трупы! Не стрелять!

– Подними руки и покажись, – прозвучало в ответ, – посмотрим, какой ты Фролов.

Андрей вложил револьвер в кобуру, поднял руки и встал перед окном.

Сержант Блинов, лежащий у забора с автоматом, воскликнул:

– В самом деле Фролов! Отставить стрельбу!

Он поднялся и направился к дому.

Андрей откинул запор и распахнул дверь.

Блинов обошел комнаты:

– Кто же их?

– С первого раза сам догадаешься?

– Неужто вы, товарищ сержант?

– Ладно, проехали. Ты кого-нибудь на чердак пошли, а еще лучше – двоих. Пусть посмотрят, что с пулеметчиком. Если мертв, то пусть сбросят. И про пулемет не забудут.

– Слушаюсь.

– Оружие аккуратно собери – в простыню замотай, что ли. Пальчики чтобы не стереть.

– А на кой они нам? Бандиты все мертвы.

– Вдруг экспертам понадобятся? Оружие могло по другим делам проходить.

– Понял. Турыгин, собери оружие. Корнеев, Ибрагимов – на чердак. Потом доложите.

– Есть! – Солдаты ушли выполнять приказание.

В это время в избу зашел лейтенант. Это он командовал второй цепью, которая заходила с тыла, замыкая кольцо.

– Блинов, что тут у вас?

– Сопротивление подавлено. В доме трое убитых, на чердаке пулемет и пулеметчик, я двоих послал проверить.

– А где твой командир, почему не вижу?

– Пулеметчик первой очередью снял. И еще троих рядовых.

– Так, выходит – ты командовал?

– Никак нет. Вон, сержант Фролов из оцепления.

– Хм. – Офицер оглядел Андрея. – Фронтовик?

– Три года в полковой разведке.

Офицер открыл полевую сумку, достал листок бумаги и записал фамилию Андрея.

– Из какого отделения?

– Двадцать второе.

– Молодец, я сообщу командованию.

В это время что-то тяжело упало на землю за окном. Потом в двери вошли двое солдат. Один нес перед собой немецкий ручной пулемет «МГ-34». Сбоку болталась лента с патронами.

– Наповал в грудь, товарищ лейтенант, – доложил один из солдат.

– Кто его? – Офицер приготовил карандаш.

– Похоже, я, – признался Андрей.

– А этих? – Офицер ткнул карандашом в труп, лежавший в коридоре.

– Этих из револьвера – с винтовкой в доме несподручно.

Офицер поморщился. Выходило – четверых бандитов убрал милиционер из оцепления. А военизированная милиция только потери понесла. Тогда какого черта она здесь делает? И что ему докладывать начальству?

– Товарищ лейтенант, ваши бойцы огнем подавляли вооруженное сопротивление бандитов, не давали им вести прицельный огонь. Без них я бы не смог подобраться к дому. Особенно отличился сержант Блинов – он провел подчиненных по ложбинке к самому дому, – приукрасил события Андрей. Зачем ему слава? За перестрелку с бандитами орден не дадут – не немцы. А солдатикам, глядишь, отпуск дадут. Или поощрение какое-нибудь.

Офицер намек Андрея понял – он строчил карандашом. Во взводе потери, и ему оправдываться надо. Однако и объяснение всему серьезное имеется – пулемет. Вещественное доказательство нешуточное. Пулеметчик в голом поле целую роту задержать, а то и положить может.

– Отлично! Блинов, все оружие собрать, отнести в грузовик. Трупы бандитские туда же. Здесь четверо, и у нас трое.

– А раненых наших куда же? И лейтенанта с рядовыми?

Вопрос Блинова поставил лейтенанта в тупик.

– Ладно, в один грузовик бандитов, в другой – наших.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? – вмешался Андрей.

– Разрешаю.

– В первую очередь, наших раненых перевязать надо и первой же машиной отправить. Мертвым торопиться уже некуда.

– Сержант! – повысил голос офицер. – Попрошу мне не указывать!

Андрей вышел на улицу. Ну и дурак ты, лейтенант. В первую очередь о раненых позаботиться надо.

Следом за ним из дома вышел лейтенант, за ним – остальные.

– Блинов, пройдите по полю, осмотрите всех. Раненых и убитых несите сюда.

– Слушаюсь!

Солдаты закинули оружие за спину и пошли по полю. В первую очередь Блинов искал раненых – замечание Андрея не пропало даром.

Подогнали грузовик.

Раненых оказалось четверо, и один из них тяжело, в живот.

Подбуксовывая, грузовик уехал вместе с лейтенантом.

Солдатики обступили Андрея.

– Товарищ сержант, закуривайте. – Блинов протянул ему портсигар с папиросами.

– Не курю. Как на фронт попал, закурил, а в разведке едва не погиб через курево.

– Как? Расскажите!

– Да чего там рассказывать! В рейд в тыл к немцам пошли, начали к часовому у склада подбираться, а меня кашель стал бить. С тех пор и бросил.

– А награды у вас есть? – Солдатам было интересно.

– «Красная Звезда» и медаль.

– Почему же не носите?

– Ну, может – на праздники надену.

– Если бы я был орденоносцем, обязательно носил бы, – завистливо сказал один из солдатиков.

– Ты заслужи сначала, Ванька! А то как пулеметчик строчить стал, так ты едва в штаны не наделал.

Солдатик стушевался.

– Ладно, парни, бывайте, мне к своим надо. Похоже, оцепление уже не нужно, снимать будут.

– Чего же другие из оцепления на помощь не пришли? – спросил Блинов.

– У каждого на войне свой приказ. У нас ведь тоже война, только с бандитским отребьем.