Текст книги "Великий главнокомандующий И. В. Сталин"

А сам Жуков об этом рассказывает так:

«В 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал:

– Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В. М. Молотову.

Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов:

– Германское правительство объявило нам войну.

И. В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

– Не задержать, а уничтожить, – уточнил С. К. Тимошенко.

– Давайте директиву, – сказал И. В. Сталин.

В 7 часов 15 минут 22 июня директива наркома обороны № 2 была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась явно нереальной, а потому и не была проведена в жизнь.

Чуть позже нам стало известно, что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передавать свои распоряжения. Заброшенная немцами на нашу территорию агентура и диверсионные группы разрушали проволочную связь, убивали делегатов связи и нападали на командиров. Радиосредствами, как я уже говорил, значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена».

Все это напоминает анекдот 1996 года, в котором диктор торжественно и грустно сообщает: «Президент России Борис Николаевич Ельцин после тяжелой и продолжительной болезни, не приходя в сознание, приступил к исполнению своих обязанностей». А здесь: «После тяжелой и продолжительной войны, так и не приводя войска в боевую готовность, Красная Армия одержала победу». Более того, если верить Жукову, то ему, начальнику Генерального штаба РККА, эта самая желанная боевая готовность и даром не была нужна: еще 10 часов назад, 21 июня, он якобы с Тимошенко упрашивал Сталина привести войска в боевую готовность, а теперь, в семь утра 22 июня, и без боевой готовности Жуков готов был остановить немцев, а Тимошенко (опять же, если верить Жукову) уничтожить. Да, видите ли, не удалось, поскольку диверсанты все провода порвали…

* * *

Давайте сделаем то, что наши интеллектуалы, талдыча о боевой готовности, ленятся или неспособны узнать – давайте разберемся с тем, что такое эта самая пресловутая боевая готовность. Советская военная энциклопедия освещает этот вопрос так.

«БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ, состояние, определяющее степень подготовленности войск к выполнению возложенных на них боевых задач. Боевая готовность предполагает определенную укомплектованность соединений, частей, кораблей и подразделений личным составом, вооружением и боевой техникой; наличие необходимых запасов материальных средств; содержание в исправном и готовом к применению состоянии оружия и боевой техники; высокую боевую и политическую подготовку войск (сил), прежде всего полевую, морскую и воздушную выучку личного состава; боевую слаженность соединений, частей, подразделений; необходимую подготовку командных кадров и штабов; твердую дисциплину и организованность личного состава войск и флота, а также бдительное несение боевого дежурства.

Степень боевой готовности войск в мирное время должна обеспечивать их своевременное развертывание и вступление в войну, успешное отражение внезапного нападения противника и нанесение по нему мощных ударов. С нарастанием угрозы войны степень боевой готовности повышается путем увеличения количества войск (сил), способных немедленно начать военные действия, а также сокращения времени, необходимого для подготовки остальных войск (сил) к выполнение боевых задач. С началом боевых действий боевая готовность определяется способностью к немедленному выполнению поставленных боевых задач».

Ну, вот, – скажут мне оппоненты, – Сталин и не захотел укомплектовать, вооружить, пополнить запасы и т. д. и тем самым не привел войска в боевую готовность.

Неужели? Тогда о чем это пишет Жуков:

«У нас же происходило следующее. В течение всего марта и апреля 1941 года в Генеральном штабе шла усиленная работа по уточнению плана прикрытия западных границ и мобилизационного плана на случай войны. Уточняя план прикрытия, мы докладывали И. В. Сталину о том, что, по расчетам, наличных войск Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов будет недостаточно для отражения удара немецких войск. Необходимо срочно отмобилизовать несколько армий за счет войск внутренних округов и на всякий случай в начале мая передвинуть их на территорию Прибалтики, Белоруссии и Украины.

Было решено под видом подвижных лагерных сборов перебросить на Украину и в Белоруссию по две общевойсковые армии сокращенного состава. Мы были предупреждены о необходимости чрезвычайной осторожности и мерах оперативной скрытности.

Тогда же И. В. Сталин дал указание всемерно усилить работы по строительству основной и полевой аэродромной сети. Но рабочую силу было разрешено взять только по окончании весенне-полевых работ.

Однажды в конце нашего очередного разговора И. В. Сталин спросил, как идет призыв приписного состава из запаса.

Нарком обороны ответил, что призыв запаса проходит нормально, приписной состав в конце апреля будет в приграничных округах. В начале мая начнется его переподготовка в частях.

13 мая Генеральный штаб дал директиву округам выдвигать войска на запад из внутренних округов. С Урала шла в район Великих Лук 22-я армия; из Приволжского военного округа в район Гомеля – 21-я армия; из Северо-Кавказского округа в район Белой Церкви – 19-я армия; из Харьковского округа на рубеж Западной Двины – 25-й стрелковый корпус; из Забайкалья на Украину в район Шепетовки – 16-я армия.

Всего в мае перебрасывалось из внутренних военных округов ближе к западным границам 28 стрелковых дивизий и четыре армейских управления.

В конце мая Генеральный штаб дал указание командующим приграничными округами срочно приступить к подготовке командных пунктов, а в середине июня приказывалось вывести на них фронтовые управления: Северо-Западный фронт – в район Паневежиса; Западный – в район Обуз-Лесны; Юго-Западный – в Тарнополь. Одесский округ в качестве армейского управления – в Тирасполь. В эти районы полевые управления фронтов и армии должны были выйти с 21 по 25 июня.

Всего в западных приграничных округах и флотах насчитывалось 2,9 миллиона человек, более полутора тысяч самолетов новых типов и довольно много самолетов устаревших конструкций, около 35 тысяч орудий и минометов (без 50-миллиметровых), 1800 тяжелых и средних танков (на две трети новых типов) и значительное число легких танков с ограниченными моторесурсами».

А маршал Василевский к этому добавляет еще кое-какие цифры о скрытой мобилизации, а также даты и детали развертывания войск:

«В мае – начале июня 1941 года на учебные сборы было призвано из запаса около 800 тыс. человек, и все они были направлены на пополнение войск приграничных западных военных округов и их укрепленных районов.

27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов, а 19 июня – вывести на них фронтовые управления Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов. Управление Одесского округа по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее. 12–15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе. 19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах».

Тут Василевский, как видите, уличает Жукова во лжи: тот, чтобы показать отсутствие боевой готовности, пишет, что фронтовые управления должны были занять командные пункты уже после начала войны (21–25 июня), а Василевский брякает, что за три дня до начала войны – 19 июня, а дивизии начали переходить к границе и разворачиваться к бою еще 12–15 июня, т. е. более чем за неделю до войны. Не мудрено, что в семь утра 1941 года Жуков и Тимошенко готовы были немедленно разгромить немцев, и никакая директива о приведении войск в боевую готовность им не была нужна – войска уже были в боевой готовности.

Нет, – опровергнут меня оппоненты, – как следует из энциклопедии, боевая готовность включает в себя боевую выучку, боевую слаженность, подготовку командных кадров, твердую дисциплину и организованность личного состава. А этого не было!

Да, не было, но кто в этом виноват – Сталин или генералы РККА? И какой такой особый приказ Сталин должен был им дать, чтобы они занялись тем, за что получали деньги, – приведением войск в боевую готовность?

Если взглянуть сразу на все, что написал об этом Жуков, – то получается, что он ставит Сталину в вину не отсутствие подготовки к войне как таковой, а то, что Сталин не начал кричать об этом во всю глотку и на весь мир. Причем сам Георгий Константинович уверен, что эту ложь и глупость никто не увидит.

А что же было на самом деле? «Игнорировал Сталин угрозу нападения» или нет? Все познается в сравнении, поэтому давайте посмотрим, что получается, когда угроза нападения действительно игнорируется.

* * *

Через 5,5 месяца после нападения немцев на СССР Япония напала на США. Этому предшествовало резкое ухудшение отношений между этими странами. Еще летом, к примеру, США ввели эмбарго на поставку в Японию нефти и заморозили японские активы в американских банках. Но велись переговоры, и правительство США было уверено, что направит усилия японской военщины не против своих владений в Тихом океане, а против СССР. Оно действительно игнорировало войну, хотя и готовилось к ней.

В США были великолепные дешифровальщики, они раскусили японские шифры, и американцы не только читали все инструкции правительства Японии своему послу в США, но и делали это раньше, чем сам посол. За день до нападения Японии на США была расшифрована нота, из которой стало известно, что война неизбежна. Президент сделал кое-какие телодвижения, например, пробовал позвонить Главкому ВМС адмиралу Старку, но тот был в театре, и его не стали беспокоить. В 7.00 следующего утра из очередной шифровки в Вашингтоне узнали точное время нападения – 13.00 по вашингтонскому времени, или 7.00 утра 7 декабря по гавайскому. То есть до нападения оставалось 6 часов времени. Адмирал Старк хотел позвонить командующему Тихоокеанским флотом США на Гавайи, но решил сначала сказать президенту. Президент принял адмирала после 10.00, началось совещание, но пришел личный врач президента и увел того на два часа на процедуры. Остальные посовещались сами и в 12.00 ушли на ленч. Начальник штаба армии США генерал Маршалл не захотел прерывать утреннюю верховую прогулку и появился на службе только в 11.25. Он тоже не стал звонить на Гавайи, а дал шифрованную телеграмму, распорядившись передать ее через армейскую радиостанцию. На Гавайях были радиопомехи, поэтому телеграмму отнесли на обычный коммерческий телеграф, но забыли сделать пометку «срочная». Поэтому на почте на Гавайях телеграмму бросили в ящичек, где она и дождалась мальчишку-посыльного (кстати – японца), который регулярно забирал всю почту для американского флота. Мальчишка аккуратно передал ее в штаб как раз через три часа после того, как японцы утопили американский броненосный флот.

Тихоокеанский флот США базировался на Гавайях на острове Оаху (база Перл-Харбор). Там об угрозе войны знали, 27 ноября было приказано усилить бдительность, поэтому было усилено патрулирование кораблей вокруг острова, а на его окраинах установлены радары. В 7.02 утра по гавайскому времени 7 декабря 1941 г. два солдата, дежуривших на радаре, увидели отметку от японских самолетов, находившихся к этому времени в 250 км от острова. Они по прямому телефону попытались сообщить об этом в штаб. Но телефон не ответил. Тогда они по городскому сумели соединиться с дежурным лейтенантом, который не стал с ними долго разговаривать, так как спешил на завтрак. Бойцы отключили радар и тоже уехали завтракать.

А взлетевшие с японских авианосцев две волны самолетов (40 торпедоносцев, 129 пикирующих бомбардировщиков и 79 истребителей) подлетали к бухте Перл-Харбор, где находились все броненосные силы Тихоокеанского флота США – 8 линкоров. В 7.55 японские самолеты начали пикировать.

Командующий американским Тихоокеанским флотом адмирал Киммель начал руководить этим сражением прямо в пижаме со двора своей виллы, находившейся на горе. Первое донесение он получил от своей жены, стоявшей рядом в ночной рубашке: «Похоже, что они накрыли «Оклахому»!»

«Сам вижу!» – подтвердил флотоводец.

На американских кораблях матросы только позавтракали, а офицеры еще ели. До половины команды было в увольнении на берегу, у зенитных орудий стояли случайные матросы. Пять командиров линкоров из восьми тоже развлекались на берегу. Снарядов у орудий не было, ключей от снарядных кладовых – тоже. Когда бронированные двери кладовых взломали, то в суматохе начали стрелять по японским самолетам учебными снарядами. Зато двери в водонепроницаемых переборках линкоров были открыты настежь.

Когда Киммеля привезли в штаб, то там, по словам очевидца, паники не было. Там был «упорядоченный ужас». В 9.45 японцы улетели. Подвели итоги. Из строя были выведены все 8 линкоров, из них 5 – утоплены. Японцы надеялись найти в бухте и авианосцы, но их не было, поэтому они в ярости бомбили что попало. Попало трем крейсерам, трем эсминцам, сухому доку, четырем вспомогательным кораблям. Уничтожена была практически вся авиация Перл-Харбора – 188 самолетов сгорело и 128 были повреждены. Погибло 2403 военнослужащих США и 1178 было ранено. В городе прозвучало 40 взрывов, унесших жизни 68 гражданских лиц, 35 было ранено. Из этих взрывов один был взрыв японской бомбы и 39 – американских зенитных снарядов.

Японцы потеряли 29 самолетов и 55 человек.

А ведь в США не было «тирана» Сталина, там в 1937 г. никто не «репрессировал невинных, но выдающихся» маршалов, генералов, адмиралов. Но именно США показали пример того, что Жуков называет «игнорированием явной угрозы нападения». А как это было 22 июня у нас?

* * *

Жуков пишет, что 22 июня «В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний». Далее: «В 4 часа я вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил: «Вражеский налет отбит. Попытка удара по кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения».

Как это понять? Ведь, чтобы так отбить внезапный налет авиации (а именно, так его отбили все флоты СССР), нужно было выслать в море корабли ВНОС, собрать все экипажи на корабли, подготовить оружие и боеприпасы, а летчиков истребительной авиации посадить в самолеты. И действительно, по сообщениям тех историков, которых сегодня не слушают, тревога на флотах СССР была объявлена за неделю до начала войны: были возвращены отпускники, запрещены увольнения на берег и т. д.

Адмирал В. И. Платонов, служивший на Северном флоте, так вспоминал ночь 22 июня 1941 г.: «Сразу же распорядился, чтобы работники штаба проверили подготовку кораблей к бою. Правда, те уже давно стояли готовыми, все, что от нас зависело, мы уже сделали: приняли боезапас, топливо, питьевую воду и продовольствие, рассредоточили корабли дивизионов по заливу».

Далее. Вдоль границ СССР располагались отряды пограничных войск. И они задолго до 22 июня отрыли вокруг застав окопы, построили блиндажи, разработали систему огня. Причем заставы уже имели на вооружении пушки-сорокапятки, а пограничные отряды – гаубичную артиллерию.

Далее. Вдоль границ строили укрепления около 200 строительных батальонов. Эти войска основным оружием имели лопату. На 500 человек батальона полагалось 50 винтовок. По воспоминаниям ветерана, они 20 июня получили приказ отойти от границы, и в нем была указана причина – начало войны 22 июня. Весь день 21 июня они вывозили от границы цемент, строительные материалы и технику, эвакуировали личный состав. Оставшийся отряд строительного батальона с наступлением темноты 21 июня убрал маскировочные заборы перед готовыми ДОТами и отошел, встретив на пути роту, шедшую их занимать.

Как это понимать? Если Сталин, по утверждению Жукова, «игнорировал угрозу нападения», то кто тогда привел в боевую готовность флот, пограничников и строительные войска?

Дважды Герой Советского Союза В. С. Петров за месяц до начала войны молодым лейтенантом прибыл в тяжелый гаубичный полк, стоявший у самой границы. Месяц они не только тренировали солдат, но и провели рекогносцировку (знакомство с местностью) всех своих огневых позиций и наблюдательных пунктов для боя с немцами. Все команды орудий и водители тягачей знали, куда ехать по тревоге сначала и где находятся остальные огневые позиции полка. Огневые были «привязаны к местности» и определены участки сосредоточенного огня и позиции открытой наводки на танкоопасных направлениях. Ночью 22-го их обстреляла немецкая артиллерия, они под огнем выехали на заранее подготовленные огневые позиции и за день расстреляли по немцам почти весь склад боеприпасов. На последней огневой они вынуждены были несколько раз перекатывать вперед гаубицы, так как стреляные гильзы заваливали станины и мешали подвозить новые боеприпасы.

Кто им дал приказ так тщательно подготовиться к бою с немцами, если Сталин «игнорировал»? Ведь Жуков пишет, что имелся только оперативный план 1940 г., уточненный в 1941 г. и который был введен в действие «лишь в ночь на 22 июня». Войска, готовясь к бою, что – художественной самодеятельностью занимались?

* * *

Напоминаю, что в своем докладе пленуму Г. К. Жуков писал, что Вооруженным силам «не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника».

Но вот передо мной документ, адресованный командующему войсками Западного особого военного округа генералу армии Д. Г. Павлову от 14 мая 1941 г. № 503859/СС/ОВ, написанный из-за своей сверхсекретности в двух экземплярах от руки генерал-майором Василевским. В нем приказано (сокращаю): «С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск округа к 20 мая 1941 г. лично Вам, начальнику штаба и начальнику оперативного отдела штаба округа разработать:

а) детальный план обороны государственной границы от Капчямиестис до иск. оз. Свитязь;

б) детальный план противовоздушной обороны. Задачи обороны: не допустить вторжения… действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск… всеми видами разведки определить группировку войск противника… действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным железнодорожным узлам, мостам, перегонам и группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника… Особое внимание уделить противотанковой обороне… предусмотреть нанесение контрударов механизированными корпусами… отрекогносцировать и подготовить тыловые рубежи на всю глубину обороны вкл. р. Березина. На случай вынужденного отхода разработать план… подъема войск по тревоге… план эвакуации фабрик, заводов, банков…»

Подписан этот приказ маршалом С. Тимошенко и начальником Генерального штаба КА… Г. Жуковым! И это Жуков называет «не ставилась задача»?! Сам приказал подготовить контрудары по немецкой территории – и «планов не было»?!

Не к 20 мая, а в июне этот план (как и в других округах) генералом Павловым был подготовлен. Он детальный и очень длинный, я дам только кусочек: «Нанести одновременный удар по установленным аэродромам и базам противника, расположенным в первой зоне, до рубежа Инстербург, Алленштайн, Млава, Варшава, Демблин, прикрыв действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией. Для выполнения этой задачи потребуется 138 звеньев, мы имеем 142 звена, т. е. используя всю наличную бомбардировочную авиацию, можем решить эту задачу одновременно… для удара по железнодорожным мостам могут быть использованы только самолеты Пе-2 и Ар-2, которые могут производить бомбометание с пикирования. Бомбометание по мостам с горизонтального полета малоэффективно и требует большого расхода самолетов. Ввиду того, что у нас мало пикирующих бомбардировщиков, необходимо взять для разрушения только главнейшие мосты, как то: в Мариенбурге, Торне, Варшаве и Демблине… в целях сокращения сроков готовности части должны иметь носильный запас винтовочных патронов (90 шт. на винтовку) в опечатанных ящиках под охраной дежурного и дневального в подразделениях; на каждый станковый пулемет иметь набитыми и уложенными в коробки по 4 ленты; на ручной пулемет и автомат – по 4 диска…»

Обращаю внимание читателей – это не планы победы над Германией. Это планы удержания немцев у границ в течение 15 дней – срока, необходимого для проведения мобилизации. Обычно все страны стремятся провести мобилизацию – увеличить свою армию до размеров, при которых можно выиграть войну – до начала войны. Но СССР этого сделать не мог. Поэтому он скрытно сосредоточил на границах огромные силы с единственной целью – иметь возможность отмобилизоваться. И Жуков это, безусловно, знал. Знал, но клеветал на Сталина и в этом вопросе, обвиняя его в непроведении мобилизации перед войной.

Смотрите, как много лжет Жуков, а почему? Почему он так хочет нас убедить, что причиной поражения является какая-то мифическая неготовность войск – планов не было, тревогу Сталин не объявил, указания не вовремя дал? Ведь его ложь проверяется, – может, и трудно в деталях, но очень легко в принципе. К примеру.

Франция объявила Германии войну в начале сентября 1939 года, а немцы ударили по ней лишь в мае 1940 г. – не через 15 дней, необходимых для мобилизации, а через 8 месяцев! Войска Франции и ее союзников были в полной организационной и боевой готовности. К тому же они превосходили немцев и численно (147 дивизий против 136 немецких), и по числу танков и самолетов.

Тем не менее, немецкая армия разгромила союзников практически в течение двух недель, чего с Красной Армией не произошло. Даже те поражения, что потерпели войска прикрытия границы СССР, потребовали и более длительных сроков и не были столь полными.

Отсюда можно сделать вывод, что приведение войск в боевую готовность ведет армию к поражению. Но это, конечно, не так. Просто этот фактор, так раздуваемый Жуковым, был тогда на самом деле столь малозначительным, что сам по себе не определял ни победу, ни поражение.

Смотрите. Полную боевую готовность войска приобретают, когда они в обороне окопались за минными и проволочными заграждениями, а в наступлении – когда развернулись в боевую линию. Чтобы привести войска в эту готовность, надо знать, где противник, где он ударит и какими силами либо где он занял оборону. Для этого надо сблизиться с противником. Но как это сделать до войны?

Только умом полководца. Если попался толковый полководец, то проанализировав тысячи и тысячи составляющих (военных, политических, географических, климатических, экономических, этнических и пр.), он может догадаться, где именно враг нанесет удар, и расположит именно здесь свои войска с тем, чтобы их боевая готовность, которая включает и их численность, была достаточной для нанесения врагу поражения. У побед и поражений есть много составляющих, и полководческая составляющая имеет среди них немалое значение.

В 1940 г. французские полководцы решили, что немцы ударят на севере, и для их встречи подготовили здесь самые мощные и лучшие силы (около 40 дивизий). Немцы поняли, что французы так подумали, и нанесли по этим силам удар через Бельгию силами всего 29 дивизий, а 45 дивизий (в их числе 7 танковых) прошли южнее через считавшиеся французами непроходимыми Арденнские горы, разгромили две слабые французские армии, ворвались в глубь Франции, там развернулись на север и окружили группировку войск союзников, ждущую их на севере из Бельгии. Война была сделана, французы капитулировали.

А как было 22 июня 1941 года? Чей полководческий талант возобладал – нашего или немецкого Генштабов? Из мемуаров тогдашнего начальника Генштаба РККА Георгия Константиновича Жукова видно, что ему ужасно не хочется на этот вопрос отвечать, но надо – он слишком много дает фактов, чтобы мысль об этом не пришла в голову. Из того, как Г. К. Жуков расположил наши войска, видно, что он ждал основные удары немцев из Прибалтики и с украинской границы. А немцы нанесли главный удар там, где он не ждал – в Белоруссии.

Виноват ли Жуков? Если и виноват, то не более чем наш шахматист, проигравший иностранному. Ведь мы вели войну не с мальчишками, а с талантливейшими военными специалистами и генералами.

* * *

Зачем было клеветать, зачем валить эту свою вину на Сталина, на остальных? К сожалению, Жуков не понимал, что славе его (которую он жаждал с очевидностью) это ничего не добавляет, наоборот – выставляет его самого в смешном и жалком виде. Он пишет:

«Наиболее опасным стратегическим направлением считалось юго-западное направление – Украина, а не западное – Белоруссия, на котором гитлеровское верховное командование в июне 1941 года сосредоточило и ввело в действие самые мощные сухопутную и воздушную группировки.

Вследствие этого пришлось в первые же дни войны 19-ю армию, ряд частей и соединений 16-й армии, ранее сосредоточенных на Украине и подтянутых туда в последнее время, перебрасывать на западное направление и включать с ходу в сражения в составе Западного фронта. Это обстоятельство, несомненно, отразилось на ходе оборонительных действий на западном направлении.

При переработке оперативного плана весной 1941 года (февраль – апрель) мы этот просчет полностью не исправили.

И. В. Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном, чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть. При рассмотрении оперативного плана весной 1941 года И. В. Сталин говорил: «Без этих важнейших жизненных ресурсов фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну».

И. В. Сталин для всех нас был величайшим авторитетом, никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки. Однако указанное предположение И. В. Сталина не учитывало планов противника на молниеносную войну против СССР, хотя, конечно, оно имело свои основания».

А спросить Жукова, какое воинское звание «весной 1941» имел Сталин, чтобы генерал армии Жуков его считал в военных вопросах «величайшим авторитетом»? И если Сталин беспокоился за Украину, то неужели по карте не было видно, что немцам до Киева ближе от белорусского пограничного Бреста, чем от украинского пограничного Перемышля? Или начальник Генштаба Жуков свою работу по анализу карт перепоручил Сталину?

А вот еще: «Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники, ни Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов».

А на что именно рассчитывал Г. К. Жуков, прячущийся в данном случае за спинами наркома и отсутствовавших уже давно Шапошникова и Мерецкова? На то, что немцы выделят для наступления на СССР по роте от каждой дивизии? Разве во Франции они не «бросили в первый же день мощные компактные группировки»?

* * *

Однако давайте отвлечемся на несколько более подробное рассмотрение этой цитаты из мемуаров Г. К. Жукова.

«Военно-исторический архив» (№ 3, стр. 264) сообщает, что когда начальнику Генерального штаба КА Г. К. Жукову Главное разведывательное управление этого штаба принесло доклад «О франко-немецкой войне 1939–1940 гг.», в котором были подробно проанализированы действия впервые созданных немцами оперативно-стратегических объединений – танковых армий, Жуков начертал на документе: «Мне это не нужно».

На Совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 г. генерал армии Жуков в своем докладе «Характер современной наступательной операции» сообщал, что современные наступательные операции отличают «смелое и решительное применение танковых дивизий и мехкорпусов в тесном взаимодействии с военно-воздушными силами на всю глубину оперативной обороны противника», и утверждал, что это доказывают «высокие темпы проведения наступательных операций. Польша разгромлена в 18 дней (в среднем суточное передвижение немцев равно 30 км), Голландия, Бельгия и Северная Франция за 20 дней, что равно (темп наступления) 20 км в сутки. Разгром Франции – в 18 дней, что составляет (по темпу наступления) 16 км в сутки, при этом действие ММС доходило до 100–120 км».

Делать такие заявления в 1940–1941 гг. и потом в мемуарах заявлять, что никто не ожидал массированных ударов немцев?! Доклад для этого совещания Жукову написал Баграмян, но неужели Жуков ничего не понял в собственном докладе?

И наконец. Это ведь не Сталин «был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной». Это Жуков 11 марта 1941 г. писал Сталину:

«Докладываю на Ваше рассмотрение уточненный план стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке… Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ… При условии окончания войны с Англией предположительно можно считать, что из имеющихся 260 дивизий… до 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных, будут направлены против наших границ… Германия вероятнее всего развернет свои главные силы на юго-востоке от Седлец до Венгрии с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину».