Текст книги "Казнь СССР – преступление против человечества"

Второе, что дает посредственности жить в науке и инженерном деле, – воровство идей. Узнал про удачный эксперимент за границей, воспроизведи его и выдай за свой, будешь как настоящий ученый. Укради за границей у настоящих инженеров машину, скопируй ее и выдай за свою, будешь как настоящий инженер. Только-то и дел.

Такая наука и инженерное дело в стране тоже обеспечивают научно-технический прогресс, но такая страна будет постоянно отставать от тех стран, у которых она ворует идеи, конструкции и технологии. Кроме этого, посредственности в науке и инженерном деле еще больше отбрасывают назад научно-технический прогресс в такой стране за счет двух особенностей посредственностей.

Во-первых, посредственность, заняв место студента или научного работника, не дает учиться и работать на этом месте действительно способному человеку. Возьмем того же Солонина. Ведь если бы он не устроился на учебу в авиационный институт, то на его месте мог бы учиться парень, действительно способный что-то сделать в авиационном деле. А Солонин после школы мог бы сразу работать кочегаром в котельной, глядишь, к этому времени уже не пять «монографий» написал бы, а целых шесть, кроме того, не все бы они были смешными.

Во-вторых. Посредственность давит вокруг себя всех мало-мальски талантливых людей, поскольку на их фоне посредственность не может выглядеть «маститыми учеными». К примеру, будущие академики Сахаров и Гинзбург разделили между собой результаты талантливой находки Олега Лаврентьева, давшего стране идею водородной бомбы – ту самую идею, по которой эта бомба создается до сих пор. А Лаврентьева посредственности выбросили из Москвы в Харьков и всю жизнь не давали ему денег на исследования. Повторю, посредственные интеллигенты настолько хорошо видны, что эффект от их посредственности можно представить даже в числах.

В свое время создателей ядерного оружия в СССР разделили на два учреждения – Арзамас-16 и Челябинск-70. В первом (ближе к Москве) остались все советские «выдающиеся физики», за что, как обижался работавший в Арзамасе-16 Сахаров, эту контору в Минсредмаше (министерстве, создававшем ядерное оружие) называли Израилем, а собрание научной элиты Арзамаса-16 – «синагогой». А в Челябинске-70 их почти не было, за что это учреждение называли Египтом (сказались мотивы арабо-израильской войны). В Челябинске-70 работало в три раза меньше сотрудников, чем в Арзамасе-16, но Челябинск-70 создал две трети всего советского ядерного оружия. То есть эффективность посредственностей оказалась в четыре раза ниже, чем нормальных научных сотрудников.

Вся эта присказка нужна для того, чтобы вы поняли значение исторического открытия, которое сделал Марк Солонин. Вот это открытие.

«Даже безо всех этих дополнительных ресурсов, даже находясь в состоянии войны с Советским Союзом, Великобританией и США, даже задыхаясь от нехватки сырья и под градом бомб авиации союзников, Германия к концу 1944 года располагала:

– баллистическими ракетами средней дальности, поставленными на поточное производство;

– реактивными истребителями и турбореактивными двигателями в серийном производстве;

– противокорабельными управляемыми ракетами в серийном производстве;

– бортовыми авиационными радиолокаторами в серийном производстве;

– на разных ступенях экспериментальной отработки находились зенитные ракеты, тепловые головки самонаведения, двухступенчатая баллистическая ракета, способная долететь до Нью-Йорка, несколько образцов средних и дальних реактивных бомбардировщиков, наконец, серьезный научный и производственный задел («тяжелая вода», высокоскоростные центрифуги), позволявший начать работы по созданию ядерного оружия.

Стоит отметить и тот факт, что, разрабатывая и запуская в серийное производство чудеса техники, опередившие свое время на многие годы, немцы не забывали и о непрерывной модернизации самых массовых систем вооружения.

Первый серийный «Мессершмитт» Me-109 вышел с завода в 1937 году с мотором Jumo-210D и взлетной мощностью 680 л.с. На «мессере» серии К осенью 1944 г. стоял двигатель «Даймлер-Бенц» DB-605AS с устройством впрыска водно-метаноловой смеси, развивающий мощность 2030 л.с. За 7 лет (с 1937 по 1944) мощность мотора самого массового истребителя люфтваффе возросла ровно в три раза!

А что происходило у нас? Все истребители Яковлева – от первого экспериментального И-26 до самого совершенного Як-3 – отвоевали всю войну с мотором М-105. Лишь в 1944 году мощность М-105 ПФ-2 «дотянули» до 1240 л.с. (против исходной в 1050 л.с.) – и это оказалось пределом достижений отечественного моторостроения. С тем же мотором М-105 провоевал всю войну и самый массовый советский бомбардировщик Пе-2. Все попытки «довести до ума» М-106 и М-107 закончились провалом…

Очевидный и бесспорный факт состоит в том, что «коэффициент полезного действия» преступного и изуверского гитлеровского режима был гораздо выше к.п.д. преступного и изуверского сталинского режима».

Поскольку я всего лишь инженер-металлург, то я не понимаю, почему «коэффициент полезного действия» преступного и изуверского гитлеровского режима был гораздо выше к.п.д. преступного и изуверского сталинского режима». Я прошу выдающегося историка с пятью «монографиями» Марка Солонина объяснить мне причину этого. И, чтобы Солонин не подумал, что я боюсь услышать правильный ответ, я сформулирую правильный вопрос:

– используя приведенный выше пример со скачком научно-технического прогресса в нацистской Германии, я прошу Солонина ответить, что произойдет с научно-техническим прогрессом в стране, в которой из науки и производства изгнаны все евреи?

Нет, я понимаю, что Солонину для начала нужно будет повякать про мой антисемитизм – куда же деться еврейскому расисту без этого ритуала? Но поскольку его никто не заставлял, и он сам сделал это историческое открытие, то потом все же на вопрос надо ответить.

Солонин на этот вопрос до сих пор ответа не дал.

Думаю, что читатели, понимающие, о чем я пишу, до сих пор обращают внимание только на паразитизм чижей. Да, для всего общества это, пожалуй, достаточно неприятно, но с моей точки зрения, это не самое страшное. Дело в том, что чижи, не занимаясь реальным делом, непрерывно глупеют. Они могут помнить массу слов, описывающих разнообразные знания, но с каждым годом все в меньшей и меньшей мере способны их самостоятельно применить. Для начала давайте об этом оглуплении чижей, а потом о том, почему это страшно.

Чижи на службе

В «Дуэли» и раньше, и до сих пор время от времени печатаются статьи об интеллигенции, одно время их было довольно много. И, как мне помнится, практически не было статей, авторы которых в той или иной мере не склонялись бы к мысли, что советская – особенно московская – интеллигенция составляет отряд главных врагов Советского Союза. Следует, видимо, уточнить, что под интеллигенцией в данном случае нужно понимать тех работников умственного труда, которые не заняты непосредственно в сфере производства услуг и товаров жизнеобеспечения страны – писатели, артисты, журналисты, ученые, вплоть до продавцов и спекулянтов. Я не упомянул производственных инженеров и офицеров не потому, что я хочу за них заступиться (тупых подонков и среди них хватает), а потому, что сама интеллигенция в свой круг эти категории не пускает.

Рассматривая интеллигенцию как врагов Родины, ей автоматически приписывают осознанность ее действий – ведь враг обязан действовать осознанно. Вообще-то для конечного результата не имеет значения, как он получен. Задрали волки корову, и какая нам разница – осознанно они действовали или инстинктивно?

Но организмы, составляющие интеллигенцию, называют себя людьми, поэтому интересно задаться вопросом – а способны ли они, как люди, осознанно действовать в общественном плане? Способны ли они вообще предсказать последствия своих общественных поступков даже для себя лично?

Подвигло меня на эту мысль 14-часовое путешествие в поезде. Я почему-то решил не развлекать себя детективами, а купил на вокзале «Любожид» Э. Тополя и «Мне 40 лет…» М. Арбатовой. «Любожида», кстати, купил потому, что заинтересовался тем, что часы на Спасской башне Кремля на обложке этой книги на циферблате имели не арабские цифры, а символы из иврита, то есть художник ликовал от этой победы евреев над Россией. Часть книги Тополя прочел, а частью просмотрел, книгу Арбатовой – тоже, в связи с чем хотел бы систематизировать свои мысли по поводу содержания этих книг.

Начну с общей культуры авторов этих произведений. Поскольку в общественном смысле культура – это степень развития чего-либо, то применительно к Тополю и Арбатовой следует говорить не о культуре авторов, а об ее практически полном отсутствии. Если оценивать их умственное развитие, то сложно понять, что собственно эти организмы, Тополь и Арбатова, действительно понимают, т. е. что они в жизни понимают настолько, что могут самостоятельно произвести объективно правильные действия или сделать объективно правильные выводы.

Слов-то они знают много, но ведь еще больше слов знает компьютер, однако никто не говорит о культуре компьютера, поскольку его действия являются не результатом его ума, а результатом заложенной в него извне программы.

Возьмем Э. Тополя. О нем можно сказать, что он, наверное, понимает технику эмиграции евреев из СССР (просто я мало с ней знаком) и что-то понимает в сексе (хотя, может, просто описывал сюжеты просмотренных им порнофильмов).

Во всем остальном, чего бы он в книге ни касался, – полный ноль! В романе много различных сюжетных линий и описывающих их слов, но что означают слова и действия, скажем: следователь, кукуруза, начальник райотдела милиции, кормить свинью, идти лесом и т. д., и т. п. – Э. Тополь не понимает.

Одно дело, что он непрерывно лжет и клевещет на СССР. Это понятно: он враг, за это ему и деньги платят. К примеру, пишет, что в 1978 году у колхозников не было паспортов. Какие могут быть претензии к нему за это? Но что дает антисоветской клевете его утверждение, что в Краснодарском крае такие леса, что ими можно идти непрерывно два дня и выйти прямо к Краснодару? (Видимо, спутал Краснодарский край с Красноярским.) Это вот к чему? К чему показывать, что оценку по географии тебе купили твои родители?

Или, к примеру, он наверняка годы просидел в кабаках и выпил там цистерну коньяка. Ну, мог бы хоть что-нибудь узнать о том, что ты пьешь, и не писать: «Кузяев нес бутылку шестизвездочного армянского коньяка «Арарат». С чем в его голове эти звездочки ассоциируются? Наверное, со звездочками класса западных гостиниц?

Я совершенно равнодушно отношусь к коньяку и считаю, что он нам в России совершенно не нужен, – у нас другая культура еды. Тем не менее я знаю, что коньяк – это виноградный спирт, выдержанный в дубовых бочках. Менее трех лет его не выдерживают, годы выдержки обозначают на этикетках сначала звездочками – от 3 до 5. Шести звездочек не было никогда. Коньяк старше 5 лет маркировался буквами: сначала «КВ» (коньяк выдержанный); затем «КВ ВК» (коньяк выдержанный высшего качества); затем «КС» (коньяк старый). Коньяки с выдержкой около 20 лет (точно не помню) назывались марочными и получали собственное имя, как в данном случае – «Арарат». Из текста Тополя следует, что почетному гостю под видом марочного сунули рядовой коньяк, а вообще-то следует, что этому дебилу за всю жизнь лень было поинтересоваться, что же он, собственно, пьет.

Тополя читать было нудно еще и потому, что я его книгу уже читал лет 10 назад. Только называлась она «Петля и камень на зеленой траве», и авторами ее были братья Вайнеры. Та же проблема, те же сюжет и интриги и такая же неописуемая глупость во всем, что выходит за рамки секса и жратвы.

Тогда, помню, эту книгу Вайнеров достал мой друг, еврей и книголюб Гриша Чертковер, она его поразила, и он убедил меня ее прочесть. Тому, что она произвела на него впечатление, удивляться нечего. Ведь в СССР ни в книгах, ни в газетах откровенно не лгали, писали далеко не всю правду – это безусловно, – но ложь не допускалась. А Вайнеры чуть ли не первые начали лгать нагло и подло, начиная с предисловия.

По их словам в предисловии, эта якобы «документальная» книга о якобы убийстве еврейского актера Михоэлса органами госбезопасности была написана Вайнерами якобы на основании подлинных документов и показаний свидетелей в 1972 году, после чего они текст закопали в землю и опубликовали его только в конце перестройки.

– Гриша, – начал я, когда мы приступили к обсуждению прочитанного, – Вайнеры утверждают, что написали книгу в начале 70-х, но вот посмотри в ней на эпизод, связанный с покупкой водки. Ее, оказывается, в то время покупали только в спецмагазинах, защищенных решетками, и после выстаивания в длиннющих очередях. В 1972 году мы с тобой окончили институты. Вспомни то время, вспомни, как мы покупали спиртное, и оцени этот эпизод.

– Е… их мать! – воскликнул Гриша. – Это же они описывают ситуацию второй половины 80-х, когда Горбачев начал антиалкогольную кампанию!

Действительно, до Горбачева и Лигачева в дефиците были кое-какие товары, скажем, автомобили, но не водка и не спиртное. Спиртное продавалось повсеместно и везде без малейших очередей.

То есть если бы братья Вайнеры действительно написали эту книгу до 1972 года, то эпизодов с трудностями покупки водки в ней просто не могло бы быть, горбачевский идиотизм тогда представить себе никто не мог даже в страшном сне.

Дальше обсуждаем кретинизм детективной линии романа – собственно убийство Михоэлса, который в реальности был сбит на темных улицах зимнего послевоенного Минска угнанным кем-то автомобилем и умер от переохлаждения, так как это происшествие не было замечено, и ему не оказали вовремя помощи.

Предположим, МГБ действительно решило убить Михоэлса. Что стоило его просто застрелить или зарезать на темных улицах, в подъезде, в гостинице и т. д. Причем прямо в Москве?

Правда, если бы Михоэлс был сионистом, то его гораздо выгоднее было бы судить в назидание остальным евреям, как, скажем, изменников Родины из Антифашистского комитета. Но он был патриотом, зачем его убивать? Строго говоря, убить его могли только сионисты, которые в то время активно проводили теракты, вплоть до попыток отравить водопровод в Нюрнберге.

Но предположим, что по каким-либо фантастическим причинам МГБ СССР решило Михоэлса убить. Организация эта давно уже вышла из детсадовского возраста и умела все. Скажем, во время войны чекисты в тылу у немцев ликвидировали большое число высокопоставленных фашистов. Только Кузнецов из отряда Медведева на Западной Украине ликвидировал: верховного судью Украины А. Функа; имперского советника Геля; генерала Даргеля; генерала фон Ильгена; гестаповца Гиттля; связистов ставки Гитлера в Виннице полковника Гаана и подполковника фон Райса; вице-губернатора Галиции Бауэра; высокопоставленного чиновника Шнайдера; подполковника Петерса и фельдкурьера майора Кантора.

Имперского советника Геля ликвидировали, дав гестапо след на бандеровцев, и фашисты попутно расстреляли и 38 своих верных бандеровских холуев.

Причем – что хорошо известно из книг и кинофильмов – почерк ликвидатора НКВД был прост: поджидал фашиста в укромном месте, стрелял, вскакивал в поджидавший автомобиль и был таков.

И если бы мало-мальски умному человеку поручили написать книгу, в которой нужно было выдумать убийство Михоэлса ликвидаторами МГБ, то он, вероятнее всего, послал бы в своем повествовании двух человек в Минск, они бы там угнали автомобиль и поджидали бы Михоэлса на выходе из театра, чтобы его застрелить и быстро уехать.

Но случилось исключительно выгодное событие для теоретических ликвидаторов – Михоэлс пошел по улице пешком. А у ликвидаторов вершиной профессионализма является теракт, который похож на несчастный случай. Они бы не стали стрелять, сели в машину и, догнав Михоэлса, сбили бы его, выдав убийство за дорожно-транспортное происшествие. И в курсе этого убийства был бы только тот, кто их послал, и эти два ликвидатора. Так, повторяю, придумал бы убийство Михоэлса мало-мальски умный писатель.

А братья Вайнеры нагородили следующее. Чекисты, оказывается, решили убить Михоэлса непременно в Литве и непременно полученным по ленд-лизу шестиосным полноприводным 2,5-тонным грузовым автомобилем американского производства «Студебеккер». Но Михоэлс в Литву не едет, а едет в Минск. Чекисты упорно перегоняют в Минск любимый «Студебеккер». Михоэлс спокойно чувствует себя в театре, в гостинице, в кабаках (ведь чекисты не могут гоняться там за Михоэлсом на «Студебеккере»), опасной для него остается только улица. А он на улицу не выходил! И чекисты, мозгами Вайнеров, задумали страшное коварство.

Так как Михоэлс якобы любил выпить, то они подсунули ему своего агента, очень бедного еврея-инвалида без обеих рук, чтобы тот пригласил Михоэлса на праздник обрезания сына на окраину Минска, а для соблазнения «пьяницы» Михоэлса снабдили безрукого отца рюкзаком с водкой и продуктами. Далее, они от имени Минского обкома подсунули Михоэлсу персональный легковой автомобиль с чекистом в качестве шофера. Коварный план был таков: по дороге на пьянку в условленном месте водитель остановит автомобиль и выйдет, а «Студебеккер» сзади ударит по автомобилю с сидящим в нем Михоэлсом и убьет, наконец, несчастного артиста. А потом, уже отдельно, убьют и водителя. Какой тонкий план задумали братья Вайнеры! Пол-Минска его должны были готовить.

(Ну как можно убить человека, сидящего в стоящей машине, даже если ее ударить сзади паровозом? Ведь энергию удара погасят смявшиеся багажник и запаска, машина покатится, а пассажир от удара вожмется в спинку кресла и не получит ни царапины…)

Но Михоэлс, пишут братья Вайнеры, спутал коварные планы убийц, отказался от обкомовской машины и пошел на выпивку пешком. Ладно, как можно убить грузовым автомобилем человека, идущего по проезжей части улицы? По Вайнерам – никак нельзя! Пришлось к нему по улице подъехать на «Студебеккере» – убийца вылез и тюкнул Михоэлса по голове ломом, завернутым в войлок, чтобы все подумали, что это травма от удара «Студебеккера». (В понимании Вайнеров «Студебеккер» – это автомобиль, обитый снаружи войлоком). И, наконец, на бездыханном Михоэлсе потоптался и «Студебеккер». Коварные чекисты достигли своего!

Дальше начинается заметание следов и расследование, поэтому «братья Студебеккеры» берут еще круче и смешнее. Известный следователь Лев Шейнин находит на войлоке (?) отпечатки пальцев убийцы, чекисты топят бедного безрукого еврея в речке, но неудачно – его труп прибило к берегу так быстро, что карманные часы не успели остановиться. (Братья Вайнеры забыли, что была зима и из-подо льда трупы всплывают только весной). На вопросы – откуда у бедного еврея часы, которые не останавливаются при попадании в воду, и зачем полностью безрукому человеку карманные часы (как он ими мог пользоваться) – братья не отвечают.

Я уже не помню всех перипетий этой истории Вайнеров, помню, что мы с Григорием над этим нагромождением нелепостей и смеялись, и плевались одновременно.

А ведь Вайнеры в СССР писали детективы, к которым ни у кого не было претензий по их точности в технических и процессуальных вопросах. По их прежним книгам казалось, что в делах уголовных преступлений и их расследованиях они разбираются. Откуда же такое нагромождение нелепостей в этой?

Ответ напрашивается один: Вайнеры никогда не писали до этого книг своим умом. Все детали в них проверяли и выверяли редакторы и консультанты МВД, а братья писали слова без понятия, что эти слова означают, и любовные сцены. А вот антисоветскую агитку про Михоэлса они вынуждены были писать сами, без помощи умных людей, вот в результате и получился кретинизм.

И братья Вайнеры первыми заложили стандартное содержание антисоветского романа, которое со скрупулезной точностью воспроизвел Тополь. Оно, как мне кажется, такое.

Все действующие лица романа по национальности русские, а также просоветски настроенные или считающие СССР своей родиной евреи в романе должны быть мерзавцы, алкаши и подонки. Порядочные действующие лица (положительные герои) – это сионистски настроенные евреи, русские, имеющие еврейских любовниц (любовников), и другие национальности, которые обижаются русскими. (У Вайнеров обижаются русскими литовцы, у Тополя – азербайджанцы). За это, повторяю, на Вайнеров и Тополя обижаться не приходится – на врагов не обижаются. Как враги, они действуют разумно – разделяют народы СССР и России, чтобы властвовать. Хотя, что касается Тополя, то и эта простая мысль для него, похоже, оказалась сложноватой.

Если братья Вайнеры все же целенаправленно проводят в жизнь мысль, что отъезжающие из СССР евреи – это исключительно умные и высокопорядочные люди, а уезжают они из Советского Союза только потому, что их в СССР бьют и унижают, то для Тополя логика неизменности этой позиции оказалась недоступной.

С одной стороны, мысль о порядочности отъезжающих евреев Тополь в «Любожиде» неуклонно проводит, но сам дописался до абсурда, рассчитанного, по-видимому, исключительно на западного читателя. К примеру, он описывает русских воров, которых пытается разоблачить русский же агроном (невеста у него еврейка, тут все в порядке). Воры его за эту честность называют «жидом» и убивают. То есть идиоты на Западе должны думать, что евреи в СССР были настолько честными, что оскорбительное слово «жид» в СССР стало синонимом порядочности.

И вот теперь давайте глазами этого же читателя взглянем на дальнейший рассказ Тополя о том, как эти честнейшие евреи вывозили из СССР наворованные деньги, золото и бриллианты.

Замечу, что в тех же США уклонение от уплаты налогов – одно из тяжких преступлений, и все знают, что те, кто не платит налогов, – это воры. Из США можно перевести любые деньги, но официально – через банк. Наличностью из США, как и из СССР, можно вывозить только ограниченную сумму, и все знают, что это ограничение введено для борьбы с воровством, поскольку только воры не хотят класть в банк для контроля свои деньги и только воры перевозят их через границу нелегально.

Это знали и знают все, кроме Тополя, поскольку Тополь же посвятил уйму страниц в своей книге описанию того, как именно выезжающие евреи вывозили из СССР ворованные деньги. Читателю должно быть интересно, что честнейшие евреи покупали на ворованные деньги золото и бриллианты, затем глотали бриллианты, засовывали их в задний проход, во влагалище и т. д. Но главным образом – подкупали таможенников.

Какими глазами читатель должен смотреть на советских евреев после таких откровений? К примеру, в «Любожиде» есть эпизод, в котором на московскую таможню назначают начальником честную женщину. Тополь пишет:

«Майор Седа Ашидова, маленькая, весом в сорок пять килограммов татарка, или, как образно выражались некоторые заинтересованные лица, «п…а с погонами», вдруг сделала то, что не смогли сделать самые злобные ястребы в Политбюро КПСС, – осадила эмиграцию. Не остановила, конечно, нет, но, закупорив московскую грузовую таможню, резко снизила количество выезжающих».

Допустим, существовал запрет вообще на вывоз евреями ценностей – любых, хоть честно, хоть нечестно приобретенных. Допустим, я был выезжающим евреем, у которого было на 100 тыс. руб. честно заработанных ценностей, а разрешалось перевозить ценностей только на 10 тыс. Ну и что? Я бы свои рубли подарил голландскому посольству, которое представляло Израиль. В СССР нет законов, запрещающих мне дарить мою собственность кому-либо.

Ведь Израиль установил премию (помощь) в несколько тысяч рублей выезжающим еврейским семьям, и голландское посольство покупало в Госбанке эти рубли за доллары. Почему бы им было не принять от меня этот подарок в рублях и не вернуть его мне на Западе в долларах? Но для этого я должен был сделать перевод официально через банк на счет посольства, для этого мои деньги должны были быть честными. Кроме этого, об этих деньгах знали бы и на Западе.

Так какой вывод следует из того, что евреи, по Тополю, предпочитали покупать бриллианты, засовывать их себе в зад, подкупать таможенников и так провозить через границу? Следовательно, честных денег у отъезжающих не было, и это очевидно даже западному читателю. И как этот западный читатель должен смотреть на покидающих СССР евреев после прочтения книги Тополя? Как на угнетенный антисемитами Советского Союза бедный еврейский народ или как на бегущих из Колумбии наркодельцов?

Напомню читателям, что я не рассматриваю реальность описываемых Вайнерами и Тополем событий, поскольку они враги СССР, пишущие антисоветские книги. Естественно, что они выдумывают и извращают некоторые события – что тут непонятного? Но ведь выдумывать можно и умно, и глупо. И что – смогли ли Вайнеры и Тополь сделать это умно?

В глазах умного и просто знающего то время читателя то, что они написали, имеет обратный эффект. Прочтя выдумки Вайнеров о деле Михоэлса, приходишь к выводу, что госбезопасность СССР к смерти этого просоветски настроенного патриота не имеет отношения, и он либо погиб от несчастного случая, либо, учитывая визг сионистов по поводу его смерти, убит самими сионистами.

Стенания Тополя в «Любожиде» по поводу горькой доли еврейского народа в СССР начисто перечеркиваются десятком страниц, на которых тот же Тополь описывает этих «несчастных» евреев ворами и мошенниками. Причем Тополь это делает из тщеславного хвастовства – ему очень хотелось показать, какие евреи умные, – как ловко они обводят вокруг пальца глупые КГБ и таможню.

Мне скажут, что все равно эти книги написаны для идиотов и читают их идиоты, а идиоты этих тонкостей не поймут.

Да дело тут не в читателях, а в писателях.

Представим чисто гипотетически, что я, глава некоего мирового чудомасонского заговора, решил заполнить рынок России антисоветскими и русофобскими книжками. Свистнул холуям: найдите мне в Москве авторов поумнее, заплатите им деньги. Ну а что бы я получил за свои деньги от этих «умных» авторов? Кучу нелепостей, которая компрометирует евреев и от которой за версту несет умственной неполноценностью? Шестизвездочный коньяк и абсолютно водонепроницаемые карманные часы у бедного безрукого инвалида? Понятно, что за неимением лучшего сегодня и такая тупая писанина сойдет, но деньги-то я за качественный товар платил!

Московские интеллигенты

«Редкая птица долетит до середины Днепра», – говаривал Гоголь, но в противоположность этой редкой птице редкий чиж забудет объявить себя интеллигентом. А мемуары Арбатовой с предельной откровенностью как раз и показывают умственные способности такого интеллигентного чижа.

По отцу Арбатова происходит из русских крестьян. Ее дед Гавриил Гаврилин, в душе пацифист, с началом войны с Германией пошел на фронт, там получил три Георгиевских креста вместе с чином офицера. После революции стал большевиком, окончил заочно Экономическую академию, был хорошим хозяйственником, арестовывался, сидел в тюрьме, был оправдан и в 1941 году записался в трудовое ополчение. Сыновья и зятья его пошли на фронт, один зять погиб. Его сын Иван, будущий отец Арбатовой, вопреки воле отца стать инженером поступил на редакционно-издательский факультет МГУ, во время войны стал офицером-политработником, а после войны в звании подполковника преподавал марксизм-ленинизм в военных академиях и в этом качестве женился на матери Арбатовой.

Наследственность по отцу самой Арбатовой никак не передалась, отец умер, когда ей было 10 лет, а ее высокопородная мать с отцовскими родственниками-плебеями не общалась. Она была явной аристократкой.

Ее дед Илья Айзенштадт в 1914 году окончил гимназию и с началом войны мог бы уйти на фронт, но поступил иначе – уехал в Палестину и околачивался там и в Европе всю войну. Но, видать, жизнь в России манила, и после революции он вернулся в СССР, где поступил в Тимирязевскую академию якобы для того, чтобы, выучившись, осваивать целинные земли Палестины. Тут он женился на еврейке, которая тоже училась на агронома, и у них родилась мать Арбатовой. Братья новоиспеченного агронома действительно уехали в Палестину, но агронома Илью историческая родина не дождалась – дел хватало в СССР. Сначала он становится завучем сельхозтехникума в Одессе (жена его не работала даже по дому – они держат домработницу). «Потом, – пишет Арбатова, – деда отправили в Молдавию на организацию еврейских колхозов. Сначала жили в Балте, столице Молдавии. Летом снимали дачу в роскошном саду и брали обеды домой у француженки». Через год дед переезжает на Кавказ, потом в Харьков, потом под Ленинград и т. д., и т. п. «Дед часто менял место работы из-за принципиальных разборок, все время отчаянно боролся за правду и плохо вписывался в среду», – пишет Арбатова, а я нудно добавлю – это же помогало не возвращать деньги, выдаваемые государством для обустройства на новом месте работы. Наконец перед войной агроном Илья Айзенштадт нашел себя в должности заведующего библиографическим отделом Ленинской библиотеки в Москве.

Началась война, и в отличие от деда Гавриила и его детей, бросившихся на защиту Родины, дед Илья сразу (хотя и был лет на 10 моложе Гаврилина) собрал семью и дернул на восток: «Больше никто из квартиры не уходил, все остальные были русские». В Петропавловске казахстанском дед сначала стал преподавать в техникуме, а потом он, не вырастивший в своей жизни ни одного урожая, назначается главным агрономом района, получает дом-пятистенок для семьи из 4 человек, участок, сено и т. д. «Местные жители ничего не продавали эвакуированным, молоко, которое оставалось, демонстративно выливали на землю – эвакуированные представлялись им захватчиками», – пересказывает Арбатова байки своей матери. Тем не менее во враждебность местных жителей не сложно поверить – их мужчины были на фронте, а должности их мужчин в тылу сразу захватили пришлые люди призывного возраста – вот они и «захватчики».

Мать Арбатовой в 1941 году была студенткой уже 2-го курса мединститута, а медики – военно-учетная специальность, то есть она обязана была доучиться в мединституте, как с началом войны обязаны были доучиться курсанты военных училищ. Но она само собой отбыла из института вместе с отцом в Петропавловск, там окончила курсы счетоводов и быстро заняла место главбуха райфинотдела, что и немудрено, хотя другие девушки в то же время уходили на курсы медсестер и на фронт.

Потом семья вернулась в Москву, и мать Арбатовой поступила в Ветеринарный институт (видимо, в медицинский дорога была все же заказана). «Окончила институт с красным дипломом, была признана лучшей студенткой курса, но при институте оставлена не была, а получила распределение в Калининскую область». «Фиг вам, а не работа в Калининской области», – вероятно, мысленно сказала мама бесплатно выучившему ее Советскому Союзу и благодаря профессору (своему другу) осталась в Москве. «Несмотря на красный диплом, еврейке на работу было устроиться трудно», – тут же сетует Арбатова, по обыкновению не соображая, что пишет. Как «трудно»? Ведь ее же, ветеринара, послали на работу в Калининскую область!