Текст книги "Как дышать в аквариуме (?)"

Юрий Никитин
Как дышать в аквариуме (?). Сборник повестей

© Никитин Ю. М., 2024

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2024

* * *

В платье белом[1]1
  Опубликовано в журнале «Москва», 2020, № 4.


[Закрыть]

Валя задрал рукав и глянул на потертые наручные часы. От увиденных цифр потянуло зевать, но его тут же схватили под локоть и поволокли через густо сбившуюся толпу.

– …И приехало гостей со всех разных областей! Как нарядны! Как красивы! Вот уж диво так уж диво! Ну а где же наш жених? Отчего же он притих?

Валя стоял перед крыльцом дома. Настя с лукавой улыбкой потянула его за рукав пиджака – Валя неловко поднялся на ступеньку выше.

– Давай, жених, не тушуйся!

– Мих, одерни. Гля, как задрался.

– Подстригся бы хоть, а то вона как у льва грива.

– За Алинку всех раскидаем! Да, братва?

– Красавец какой, – дыхнув крепким запахом табака, Настя поправила ему галстук.

Валин взгляд скользнул по глубокому декольте, от наклона ее грудь упруго сжалась, на мгновение зажав крестик.

– Из каких вы стран плывете? Много ль выкупа везете? – заговорила жующая жвачку Оля, подглядывая в бумажку. Ее голубое платье обтягивало небольшие сальные мешочки по бокам. – Мы царевну охраняем, никого не пропускаем, лишь царевичу… есть… ход… Он… Блин, ну и почерк у тебя, Насть! Эм-м-м… Так, лишь царевичу есть ход…

Оля вся сморщилась, силясь разглядеть текст.

– Дура, пару строчек запомнить не может, – раздался выкрик, и по толпе прокатился сдержанный, похожий на кашель смех.

– Это кто вякнул? Я ща кому-то это в задницу запихаю! – огрызнулась Оля.

– Ну-ну, поспокойнее, друзья, – откуда-то слева вылез лысый тамада в клетчатой рубашке и белых брюках. На вид ему можно было дать около сорока, если бы не сипевший голос и мятое, как наволочка, лицо. – Лишь царевичу есть ход, он царевну уведет! Правильно? Где корона?

В толпе начали что-то передавать, и Валя увидел в руках тамады отрезанное донышко пластмассовой бутылки с прикрепленной резинкой. Раскрашено оно было очень плохой желтой краской и выглядело как шматок засохшего сыра.

– Надевай, царевич, – протянул тамада корону.

– Я это не одену, – сказал Валя.

– Так, Валь, ты Алинку выкупить хочешь? – Настя взяла из рук корону и попыталась надеть ее на Валину голову, но тут увернулся. – Да не крути ты башкой! Царевны только для царевичей.

– Это быстро, Валюх, – подал голос стоявший позади Леша.

– Давай, ну не порть праздник!

– Нет, – резко отрезал Валя. Он провел рукой по волосам, словно желая убедиться, что сверху ничего нет. – Дальше.

Вздохнув и закатив глаза, тамада махнул подружкам. Достав изо рта жвачку, Оля прилепила ее за мочку уха и подсмотрела в листок.

– Так, ладно… Теперь видим, что ты царь и могучий государь. Где ж напарники твои, помогали кто в пути?

Тамада оглядел собравшихся.

– Напарники где? – прокряхтел он.

– Да, это я! – подал голос бодрый Леша. – Напарник всегда готов! Да, Валюх?

– И я, – подал голос младший брат невесты Коля, белобрысый парень лет десяти.

– Самый главный богатырь, куда мы без него! – хрипел тамада на радостях, что конкурс состоится. – Теперь, значит, вы хвалите во весь голос жениха – стражницы невесты должны понять, кого они пропускают. Какой у нас Валентин? Три, четыре!

Вместе с двумя гостями закричали все:

– Смелый наш Валька!

– Добрый!

– Красивый!

– Сексуальный! Ха-ха!

– Отзывчивый!

– Нежный!

– Честный!

– Самый-самый будет для Алиночки!

– И… и… – распахнутые голубые глаза мальчишки энергично забегали. Все притихли. – И еще крутой очень!

Гости рассмеялись.

Стоявший вполоборота ко входу Валя наблюдал, как на скамейке у соседнего дома старичок с морщинистым лицом-гармошкой досасывает сигарету. Валя оглядел перекошенные маски: они готовились с треском разорваться от широких прорезей улыбок, а вытаращенные глаза – лопнуть, как сдавленные виноградины. Он завороженно рассматривал людей, напоминающих ему диких бесящихся животных. Раскрыв косые пасти, все как один задрали свои рыла к стоящим на крыльце девушкам, которые, словно укротительницы, смотрели на них с довольными улыбками.

– Замечательно сказали, все как надо описали, – продолжила Настя, читая по бумажке. – Только будто бы невнятно, неразборчиво, нескладно… Нужно повторить опять и конфетки рассосать!

Тут же подбежал тамада с кульком барбарисок, двое ребят взяли по охапке конфет и, набив рот леденцами, стали кричать по новой, а другие подхватили. Валя поморщился от криков. Задрав голову, он осмотрел дом: облезлая, как потертая коробка из-под обуви, хрущевка с деревянными окнами, которых кое-где тошнило мохнатой плесенью, волосы трещин на фасаде, растянутая картонка из сердец «СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ» над входом.

Валя вспомнил, как первый раз провожал Алину домой. В области ему приходилось бывать редко, и вид раскрошенных заводов и сгоревших сельских домов, мимо которых они шли к поселку, навевал пустоту и тревогу. Алина, как заботливая местная жительница, решила, что Вале будет интересно послушать про местный кирпичный завод или заброшенный корпус пионерского лагеря, где недавно разбили последние стекла, а он лишь хмыкал между ее паузами и думал о том, каково будет возвращаться по темноте на последний автобус. Кто бы мог подумать, что единственная отличница с факультета машиностроения живет в таких дебрях. Обогнув заросший пруд, они вышли к птицеферме, а оттуда прямо к гнилым, как зубы, двухэтажкам. Ему запомнилось, что вот здесь, где все сейчас собрались, он когда-то говорил ей те общие слова, которые принято говорить в завершение вечера, и кротко улыбающаяся Алина, привстав на цыпочки, подарила ему безвкусный первый поцелуй.

«Вот откуда все это», – подумал Валя, заново прочувствовав касание ее каучуковых губ.

А еще он запомнил то громкое «Бля!», что грянуло из него, как из ружья, когда задние фары последнего автобуса скрылись за поворотом.

– Валенти-и-ин!

Ощерившиеся звери обступили его. Он – попавшая в ловушку жертва с подвернутой лапой, они – хищники, жаждущие мяса.

– Слуги верные твои очень сильно помогли, – продолжила Настя. – Настает час жениха показать всего себя. Ту, что всех тебе милее, громко позови скорее.

– Давай, жених, ты чего с собственной свадьбы сбежал-то? – сипел вспотевший тамада.

Все замолчали.

Передернув плечами, Валя устало проронил:

– Сереж… Я же по-нормальному просил.

– Ну совсем без выкупа не годится, Валь, – вознегодовала вместо тамады Оля. – Ты чего кислый-то? Иль не тебя женим?

– Да стесняется он, видно же, – вступился Леша. Спрятанные за щеками леденцы придавали ему сходство с рыбой-ежом. – Давайте поддержим молодого! А-ли-на! А-ли-на!

– А-ли-на! А-ли-на! А-ли-на! – нестройно скандировала толпа.

Кое-где высунулись любопытные жильцы.

«Второй этаж, ну к чему это?» – подумал Валя, отворачиваясь от укоризненного взгляда Оли.

– Так-с… Ага. Нас царевич убедил, путь свободен – проходи.

Настя с Олей расступились, Валя взглянул на тамаду. Кивнув, тот забежал в подъезд перед Валей, и он прошел следом.

Ледяной холод подъезда бодрил. Сыростью не пахло. Лампочки поменяли. Растрепанную коробку из-под мусора убрали и вроде бы даже подмели пол. Надписи предупредительно закрасили или заклеили купидонами, хотя на двери подъезда маркером так и осталось размашистое «ДИМА ТРАХАЛ ТЕЛОК».

– Стражниц смог ты обойти, пройдено уж полпути, – читал тамада с телефона. Подсветка снизу высвечивала бородавку на конце его носа, из которой, как антенна, торчал жесткий волос. – Время ловкость испытать, по ступенькам пробежать. Коль успеешь – молодец, испытаниям… трындец.

– Чё делать-то? – спросил вставший в дверях Леша.

За его спиной кучковались остальные.

– Сейчас… От входа все разойдитесь. Насть, – тамада махнул рукой.

Собравшиеся расступились, шагнувшая вперед девушка держала в руке два рисунка. Один, на котором был нарисован мультяшный тролль с вытянутыми лапами, она повесила на железную дверь подъезда, другой, с изображением плачущей невесты, прилепила скотчем к стене. Гости воодушевленно обсуждали замысел конкурса.

– Итак, уважаемые… – хрипел тамада.

Валя слышал, как черствые крошки его эха вылетают изо рта и рассыпаются по подъезду.

– …жених почти нашел невесту, однако стражницы его обманули и выпустили из клетки злобного лешего. Что-то пошло не так, и злобный дух вместо царевича пустился за прекрасной царевной. Что же…

– Набулькайте ему писярик, чтоб уснул!

– …Что же остается делать? Спасти Алину может только Валентин, но он должен добраться до нее первым! Значит… Так, расчистите проход, чтобы… Да. Так вот, Анастасия или Ольга сейчас на полную открывают входную дверь, и она начинает закрываться, а Валя должен успеть за это время добежать до этажа, на котором живет невеста. Если успеет до хлопка – царевна спасена, а нет – ее слопает леший, и женить его тогда придется на чудище.

Гости засмеялись.

– Дебилизм, – пробормотал Валя.

– Так, значит, я наверх, Оль, смотри, чтобы без мухлежа. Дверь не держать! Я из окна смотреть высунусь. Жених, готовьсь!

Валя вышел вперед. Его хлопали по плечу, шутили и поддерживали. Чьи-то грязные руки с наколками взъерошили ему волосы. На выкуп с ним приехал только Леша – остальные были друзья и родственники Алины: худые, с иссушенными лицами, пахнущие землею и редькой. Оля и Настя учились вместе с ней в школе, еще про нескольких она рассказывала, но кто они – Вале было все равно, как тогда, так и сейчас.

– Ну что, мы готовы! – крикнула придерживающая дверь Настя.

– Давайте, только по чесноку. На счет три… Три!

Под задорные крики Валя начал быстрым шагом подниматься на второй этаж. Конечно же, дверь придержали, он видел, как девушки с хохотом отталкивают вставшего в проходе Лешу.

Около распахнутой двери Алины тамада до бешенства ободряюще хлопал в ладоши:

– Ца-ре-вич! Ца-ре-вич! Ур-р-ра, добрался!

Валя почувствовал, что хочет разбить этому человеку лицо, вцепиться костяшками в его бородавочный нос так, чтобы жесткая волосина попала между ними, и с усилием скрутить, ощущая, как под пальцами текут слезы.

– Так держать!

– Выкуп этот – дерьмо, – сказал он, подходя к тамаде. – Сценарий отвратительный. Ты в рифму всю свадьбу вести собираешься?

Тамада вытаращился на Валю. Внизу раздался гулкий хлопок, шумная толпа устремилась наверх.

– Вот вы! Валечка!

В дверях стояла бабушка Алины, полноватая пожилая женщина в бордовой юбке и белой рубашке.

– Отлично, мы уже здесь заканчиваем, – очнувшись, как ото сна, тамада проскочил вглубь прихожей.

Стараясь не глядеть на бабушку, Валя прошел следом.

Квартира была небольшая, обтянутая обоями с размноженным решетчатым узором, от которого рябило в глазах – казалось, будто миллионы ромбовидных насекомых карабкаются к потолку. Над головой висел крючок, поддерживающий шесть мутных стаканов, наполовину полных болезненного желтого света. Толстые платяные шкафы распухали от сожранных вещей, на тумбочке стояло приготовленное «Советское» шампанское и пластиковые стаканчики, там, где раньше висели заплеванные ржавчиной часы, теперь виднелся аккуратный солнечный круг обоев. На кухне сидели улыбающиеся золотыми зубами незнакомые женщины.

– Жених, давай. Девчонки, Оля, Настя! Сюда шуруйте, – отдавал команды стоящий перед входом в комнату тамада.

Подруги невесты обежали Валю, встали по бокам двери и, пошелестев бумажками, в один голос зачитали:

– Испытания прошел и невесту ты нашел – вот она, за этой дверью, торопись же поскорее! Ну а мы вас поздравляем, счастья, радости желаем, чтобы крепкая семья сына с дочкой обрела!

Под громкое улюлюканье гостей Валя открыл дверь. На кровати в белом платье, с букетом в руках сидела невеста. Увидев Валю, она со смущенной улыбкой поднялась ему навстречу.

– Привет, – он скорее угадал, чем смог расслышать ее тихий голос. Она смотрела на него глубоким нежным взглядом, который сейчас особенно тяжело было вынести.

Тонкие брови. Сияющие голубые глаза. Едва заметно поджатые губы, за которыми дрожала взволнованная улыбка. Ямки на щеках. Узкие плечи, затянутые в паутину белого вензельного кружева, из которого книзу постепенно сплетался широкий кокон пышного платья. Он разглядывал ее отстраненно, как случайно увиденную скульптуру, изящную, но будто неживую и чуждую. Все сроки вышли, спрятаться еще дальше было невозможно.

Краем глаза Валя заметил покосившуюся спинку кровати. Это произошло здесь, когда он провожал поздно вечером Алину и сам напросился зайти. Валя видел ее смущение и замешательство, но до этого она ни в чем ему не отказывала и, по-видимому, не знала, как это можно было сделать. Как тогда, так и в день своей свадьбы он до последнего момента не мог понять, что к ней чувствует. Он помнил шуршащие шаги от прихожей до ее комнаты, мимо дивана, на котором храпела бабушка, помнил, как провел пальцем по выемке на двери, оставшейся от выпавшей задвижки, помнил взирающий лик Николая Чудотворца на пожухлом календаре девяносто девятого года, помнил, как скрипнула кровать под их весом, как дрожали ее руки, как громко кричала песни под телефон бухающая возле дома шпана, он помнил ее кроткие стоны, больше похожие на еле сдерживаемые всхлипы, и как он резко схватился за деревянную спинку, а та с треском выломалась и они оба замерли: не проснулась ли за стенкой бабушка. Валя все это помнил, но ничего не ощущал, как и в ту ночь, и во все моменты, когда был с Алиной.

Ему было с ней хорошо, Алина делала его другим, будто добавляла ему что-то, он даже скучал, когда они долго не виделись, но никаких ярких вспышек рядом с ней Валя не испытывал. Привычка встречаться с девушкой сделалась для него обыденностью, и их общие знакомые довольно качали головами, мол, как вы друг друга дополняете. Всегда инертный Валя поверил: вот оно, немного монотонное, но весьма приятное чувство, то самое, не разовые случки, а полноценные взрослые отношения. Просто нужно узнать друг друга получше, и взаимность укрепится до пристрастия, какое он наблюдал среди пар друзей и близких. Однако время шло, они встречались, Алина души не чаяла в сдержанном, загадочном, но расчетливом молодом человеке, а ему просто приятно было ее видеть каждый день на учебе, провожать после пар, понемногу раскрепощать зажатую девочку, целоваться в парках и скверах. Беззаботно прошел год, еще один, на третий он решил сделать предложение, потому что привык к ней настолько, что боялся перестать ее видеть после окончания училища. И вот теперь все зашло настолько далеко, что она стояла перед ним в свадебном платье, сияющая от счастья, а он потерял последнюю надежду на перемены.

– Ну чего вы встали, целуйтесь уже!

– Алинка… Какая же ты красивая.

– Мужики, разливайте. Коль, открой.

Алина прижалась к Вале всем телом. Он почувствовал, как ее голова мягко ложится ему на грудь.

– Валечка мой, – прошептала она томно. – Наконец-то.

– Все хорошо, – пробормотал Валя, трогая ее худые плечи.

Их обоих вывели в середину комнаты, под люстру, протянули стаканчики с теплым шампанским и стали наперебой поздравлять. Возникла небольшая передышка. Пока Алина обнималась с гостями, Валя отошел к балкону и вылил кислятину в фикус. Было так тоскливо, что даже не хотелось пить. Ему пришла идея спуститься покурить, хотя сигарет с собой не было.

– Вы бы хоть улыбнулись для приличия, – окликнул его кто-то.

Валя повернулся и увидел рыжую девушку с фотоаппаратом.

– А то на всех фотках хмурый, как верблюд.

– Не выспался, – бросил он.

Рыжая облокотилась рядом с ним на подоконник. Радостные гости заново наполняли стаканы.

– Да, отдохнуть вам еще не скоро удастся. Хотите фото с выкупа посмотреть?

– Не хочу.

– Ну и правильно, потом этих фотографий на всю жизнь насмотритесь. Вы не беспокойтесь, через месяц получите все в лучшем качестве. Я вот наконец-то зеркалкой обзавелась никоновской, представляете? Девять месяцев откладывала. Видео, правда, не четыре ка, но аш ди, вы увидите. У меня сестра замуж месяц назад выскочила, сейчас в Сочи укатила… Вы в Сочах были, Валентин? Она пишет, что ужас как не нравится: грязь, мразь, жарища… Море засранное, простите мой французский. Не суть. Так вот я на ее свадьбе впервые новый фотик опробовала – фотки изумительные, прям как на обложках. Вы фотографией увлекаетесь?

– Нет.

– Может, все-таки взглянете на парочку? Смотрите… Так, оценить просто. Ну посмотрите же, неужели вам все равно?

– Слушай…

– Понимаю, вы на взводе. Валентин, не волнуйтесь. Я вам даже завидую, честно. Так Алинке вашей повезло – говорят, такой мужик классный попался! А работаете уже? Если нет, то стоит подыскать, семья все-таки. Хотя вы молодой… Сколько вам, двадцать три? И уже женатый, с ума сойти. А жить, кстати, где будете?

– Да у твоих мамки с батей прям и будем.

Девушка так и замерла с раскрытым ртом. Краем глаза Валя увидел на дисплее фотоаппарата исказившееся в крике крупное Лешино лицо.

– В Сочах, кстати, не был, – Валя встал и направился к выходу.

Ранее утро нещадно пекло, солнце выжгло весь облачный пух и теперь сияло в полотне неба огромной прорехой. Пнув ногой картонку в виде сердца, Валя огляделся. Возле домов стояли припаркованные жигули, поодаль виднелись дачные участки с валящимися набок сараями, которые держались только благодаря затихшему ветру. Где-то хныкал ребенок, скрипели двери, журчали поливающие шланги. В курятнике устало прокричал петух.

– Попал же ты, – тихо сказал он.

Поодаль, возле дома, прислонясь к ограде, стоял высокий седой мужчина в расстегнутом пиджаке. Задрав голову, он щурился, глядя на припекающее солнце.

– Сигареты не найдется? – спросил Валя, подходя ближе.

Мужчина повернулся. В его прозрачных голубых глазах отражалась приветливость и открытость.

– О! Не курим-с и не пьем-с, – картинно пожал тот плечами. – Уже как лет двадцать. А тянет ух как!

– Врачи запрещают?

– Попробовали бы! Жена, конечно.

Говорил он легко, с каким-то естественным весельем, причем очень доброжелательным.

– А вы кем Алине будете? – Валя встал рядом с ним в тень. – Что-то я вас раньше не видел.

– Да мы задержались – в выходной в электричку не влезешь. Игорь Яковлевич меня зовут, – протянул он крепкую ладонь. – Старший двоюродный брат Юрки. Ну Юрия Александровича, отца Алинки. Он-то здесь вплоть до девяностых жил, когда еще колхоз стоял, а я в училище городское уехал, там и остался. Мы с ним в чеченскую вот так были…

Игорь Яковлевич рассказывал просто, но так живо и искренне, что наверх не хотелось возвращаться. Своим расположением он совершенно не напрягал Валю, в нем чувствовалась выдержка, здравое отношение к вещам и, главное, то, чего так не хватало всем деревенским, – чувство меры. Игорь Яковлевич не навязывался, не перегибал и не задавал Вале вопросов, на которые он меньше всего хотел отвечать. Валя слушал, как два брата росли здесь, в одном поселке, ходили в сельскую школу, на месте которой сейчас не виднелось даже фундамента – все пожрал голодный бурьян. Юрий встретил здесь маму Алины и остался, а Игорь поехал в город, в политехническое училище. Так и жили до армии, потом призыв. Сначала Игоря, как старшего, забрали, потом и Юру, спрятавшего в шапке фотографию новорожденной дочки на память. А вернулся с войны только он один.

– Валя! – донеслось со стороны подъезда. – Валентин!

Валя обернулся.

– Поди, невесту окончательно выкупили, – усмехнулся Игорь Яковлевич. – Давай, молодой, еще посидим. Сам не люблю всю эту галиматью, эх… Ну что поделать.

– Ваше здоровье, – кивнул Валя.

Он не спеша направился к подъезду, около которого мешалась разноцветная толпа. Хотелось петь и плясать, он впервые за утро почувствовал прилив сил, будто где-то в глубине сорвали дрожащую пломбу. Даже про сигареты забыл.

– Ой, мамочки! Напугал.

– Вот он! А мы жениха потеряли!

– А ну, гдэ моя нэвэста? – Валя рывком притянул к себе Алину и принялся целовать ее в шею. – Девочка-девочка, я тебя съем, а-а-арх!

– Ай, Валька! Пусти! – смеялась она.

Вале протянули шампанское, он одним махом проглотил налитое, поморщился и выкинул стаканчик через плечо.

– Экхм, до чего ж пр-р-р-релэстно!

Начали собираться в загс, все расселись по машинам, невеста поехала с подружками, Валю и двух братьев Алины на своей «Дэу» повез Леша.

– Богдан, – пожал им руку высокий крепкий парень с черными сросшимися бровями. – Ну что, Валька, вот мы и закорешились наконец-то, рад знакомству, дорогой. Алинка про тебя рассказывала, да все как-то выбраться не получалось. К вам, брат, с Украины никак не доехать.

– А кем будешь? – спросил Леша, садясь за руль.

– В смысле занимаюсь чем? Та я сам с Мариуполя, батино дело подымаю, рыбалка и морепродукты.

– О, рыбалка – это кайф! Я это дело тоже люблю.

– Во как! Мы с товарищем лицензию оформили поновому, артель набрали – все нормально пока что, тьфу, тьфу, тьфу. Сначала вообще не знали, с чего начать, понял, да? А сейчас ничего, потихоньку выживаем. Со сбытом только фигово.

Валя с маленьким Колей сели назад, а Леша с Богданом – впереди. Всю дорогу эти двое говорили о рыбалке, о снастях и каюках, о сетках и глубине, о карпах и семге. Мальчик беспокойно болтал ногами, то и дело с ухмылкой поворачиваясь к Вале.

«Скоро кушать будем», – повторял он, облизывая толстые губы.

«Когда зимой холодною, в крещенские морозы, щебечет песню соловей и распускаются мимозы…» – манерно подвывало радио.

Отстранившись, Валя ушел в себя. Силы исчерпались так же внезапно, как возникли, ему вновь стало тошно. Его раздражало мерзкое «гэканье» Богдана, пустые разговоры о рыбе, никчемные Лешины расспросы, дрыгающий ногами беспокойный малой на соседнем месте. Теперь Валя был повязан со всем этим навсегда. Он словно все это время карабкался по лестнице от ступени к ступени, и теперь, дойдя до конца, надо суметь принять все, с чем предстояло жить: и убогий дух семейки, и трухлявый поселок, и незнакомые перебродившие лица.

Но, может, еще не поздно? Может быть, он рано поставил на себе крест и еще все можно исправить? А с другой стороны – чего исправлять? Алина – прекрасная девушка, чуткая, отзывчивая, она не просто его любит, а восхищается, готова без остатка в нем раствориться – разве не о такой жене мечтает каждый нормальный мужчина? Да и квартира у него есть, а работа вот-вот появится. К чему что-то большее, если он будет накормлен, обласкан, ухожен? С Алиной он не мог вести себя как подонок, под ее нежным взглядом голубых глаз Валя сразу менялся. Валя, тот самый Валя, которого однажды чуть не забрали за переливание спиртного в магазине. Слава богу, Леша с деньгами выручил.

– Валюх, а ты как, рыбалкой увлекаешься? – повернулся к нему Богдан.

– Нет, – тут же ответил он, будто разбуженный внезапным вопросом. – Ни разу не был. И не хочу.

– Да я сколько звал его – ни в какую, – вмешался Леша. – Ни рыбалка, ни грибы. А сейчас что-то вообще повис.

– Зря ты так, братик. А мы часто ловим, даже если не сезон. Обязательно как-нибудь выберемся, теперь ж родственнички.

– И меня захватите, как поедете, – подхватил Лешка. – Я вообще движуху люблю всякую.

– И я хочу! – заявил Коля.

– Во, хоть вторую артель собирай! Ты не ссы, Вальк, тебе так понравится – за уши от спиннинга не оторвешь, отвечаю.

– Отвечаю, – пробормотал Валя.

Пока ехали, Богдан без устали рассказывал про какие-то стаканы с икрой. За окном мелькали кусты. Валя уже начал дремать, как вдруг машина круто свернула и затормозила на обочине. Послышались девчачьи визги, Валя увидел другие припарковавшиеся возле здания машины, которые обступила новая пестрая толпа. Выбежавшая Алина спешила обняться с каждым, кто к ней подойдет.

Переведя дух, он вылез из салона. Неподалеку в окружении домов стояла двухэтажная серая коробка, поросшая блеклым грибком рекламы: «Окна», «Парикмахерская „Завиток“», «Аптека», «Обои», «Гастроном 24», «Обувь», «Центр сотовой связи», «Турагентство „Сан-Русь“», «Цветы», «Спортбар» – все это висело друг на друге, переливаясь всевозможными цветами. К боковой стене здания, как маленький клещ, присосался небольшой кубик, над которым горели четыре буквы: «ЗАГС».

– Во-о-от он! А ну-ка, иди сюда!

На Валю тут же набросилась стая одногруппников. Пухлые руки шлепали по спине и влажно пожимали ладонь, а он редкими кивками давал понять, что сегодня стерпит все, чему бы его ни подвергли.

– Валечка, да какой же ты хорошенький, да какой же красивенький! Алинк, мы его забираем! – щебетали вокруг Вали Аня с Вероникой.

– Поздравляю тебя, мой хороший! – коротко стриженная Наташа взяла его за подбородок и чмокнула в щеку. – Сколько же лет прошло, у нас сил ждать не было. Я сама уж хотела на Альке жениться!

– Валя, счастья тебе! Вы так смотритесь – прям как инь-ян. Такой день у вас! Алинку не узнать, красавица, вся сияет. Тебя поздравляли уже? Или в загсе? Леха, здорово! – кричали наперебой Андрей, Саня, Руслан.

Все, как один, были в белых рубашках, с букетами в руках и улыбались так широко, что можно было рассматривать их зубы.

– Здарово, парни! – жал руку и обнимался со всеми Леша. – Санек, красавчик! Нормально добрались? Кто не знает, это вот Алинки братишки – Богдан и Колька. Так, с девушек начну, это Анютка наша…

Валя смотрел, как сливаются две волны гостей, однако вид спешащей незнакомой женщины вернул в себя. На ее груди истерично подпрыгивал бейджик.

– Вы жених?

– Допустим.

– Нет, допускать ничего не надо, – посерьезнела она. Складки морщин под ее глазами были густо замазаны фиолетовыми тенями, отчего можно было подумать, будто ее избили. – Мне нужен Валентин Александрович.

– Я слушаю.

– Это вы, да? – и сразу продолжила: – У нас тут накладка вышла с расписанием, свадьба перед вами только-только подъехала. Они, видите ли, паспорт забыли. В общем, вам подождать придется. Алина Юрьевна попросила вам сообщить лично.

Она ждала какой-то реакции, но Валя задумчиво смотрел в сторону.

– В общем, тогда к полдвенадцатому, океюшки?

Женщина натянуто улыбнулась, отчего Валя подумал, что фиолетовые синяки вот-вот треснут и начнут сочиться тонкими багряными струйками.

– Валь, чё стало? – подошел Саня. – Чью-то мамашу обидел?

– Не переживай, Сань, не твою, – ухмыльнулся Валя.

Оба загоготали.

– Пошли накатим, – неожиданно предложил Валя.

– Давай, я из багажника ща…

– Да хорош эту лабуду разливать. Найдем что-нибудь приличное.

Саня озадаченно посмотрел на сбившиеся возле машин кружки гостей.

– Валь, как-то… – Саня неуверенно потер шею. – Ты ж жених, какая свадьба без тебя.

– Ну а ты ссыкло, как дальше жить будем?

Саня оторопел.

– Валь, ты чего? Ты чего говоришь-то?

Повернувшись, Валя зашагал в сторону смыкающихся многоэтажек. Торчать еще почти час под солнцем он не намеревался.

Двор вобрал его, будто глухая каменная чаща. Здесь в домах снова росли магазины, которые, как раковые клетки, размножились по первым этажам зданий. На другой стороне улицы виднелось бистро «С ветерком!».

Валя дождался светофора, как вдруг его догнал запыхавшийся Саня:

– Не, ну можно тебя одного оставить?

Веранда была занята, звучали разжигающие восточные мотивы, через густой дым персикового кальяна доносился запах шашлыка. Они прошли в дальний угол помещения и сели прямо под кондиционер.

– Две «Онегина» и хлеба, – едва взглянув на меню, произнес Валя, когда к ним подошла официантка с азиатской внешностью.

– Валь, ты уверен? – настороженно шепнул Саня. – Что, вообще, происходит?

– Друга ты теряешь, Сань. Хватит ныть и проводи его как следует.

Принесли водку. Выпив, оба замолчали. Валя любил сосредоточенно ощущать, как накатывает крепкое опьянение, для него это было похоже на мягкий удар волны при первом заходе в теплое море, хотя ни на каком море он не был. Ему вдруг вспомнилось, как вместе с Алиной они задумчиво смотрели телевизор. Ее голова лежала у него на коленках, он рассеянно гладил ее спину, наблюдая, как счастливая пара резвится на курорте. Внезапно оживившись, Алина заговорила, что очень хотела бы побывать на море, это ее мечта с давних лет, она лишь раз была в Анапе и ничего не помнит, кроме медуз, напоминающих целлофановые пакеты. Валя слушал краем уха, одновременно пытаясь понять: он не хочет именно на море или вообще не хочет никуда ехать. Ему было достаточно их диванного досуга, и тогда не было планов на что-то большее, потому что, если честно, планов у Вали вообще никогда не было. А сейчас, за столом, он будто бы почувствовал себя тем купавшимся парнем из сериала или фильма, и море приятно облизывало его тело, Вале нравилось это состояние, и ему стало все равно, есть ли кто рядом с ним. Главное, что сейчас он более-менее счастлив, а что ему думалось раньше, перестало иметь значение.

– Валя. Валь! Ну хорош дуриком прикидываться. Ой. Ну!

Подняв голову, он увидел тормошившего его Саню.

– Да что с тобой… Ух. Ведешь себя… – выпятив грудь, еле сдерживал икоту друг. – Может… Может, расскажешь, что происходит?

Валя пригляделся к Саниному длинному, похожему на сапог носу.

– Слышь, ты когда-нибудь был на море? – с трудом выговорил он. – Я имею в виду… Вот прям… В натуре, да?

– Ну и чего там? Какое тебе море? Давай колись, я же вижу, что-то не так.

– Сань… Я даже на море не был. Я, кроме своего гребаного города и этой… Этого… Больше ничего… – он оттер пот со лба. – Понимаешь? А дальше что? Дальше?

Саня пристально вглядывался в Валю, чьи длинные волосы сбились на голове в разоренное гнездо.

– Так, Валь, эка тебя по жаре нахлобучило. Давай, мне звонят вон. Девяткина беспокоится.

Он достал стрекочущий телефон, но Валя его резко перебил:

– Я не люблю ее.

Икнув, Саня вытаращился на друга:

– Кого?

– Алинку.

– Какую?

– Федотову, какую.

– Нашу?

– Ну.

– Свою жену?

– Она мне еще не жена.

Затянулась пауза. Валя молча крутил в руках пустую рюмку. Саня так и сидел, замерев с жужжавшим в руках телефоном.

– Так… Ты не любишь Алинку, – тупо повторил он. – Свою жену.

– Ну…

– Сегодня же свадьба. Сейчас прям.

– Ага.

Саня почесал голову и открыл было рот, но к столику подошла официантка.

– Могу забрать? – спросила она, указывая на кожаную папку для расчета.

Валя молча расплатился. Они посидели в тишине какое-то время.

– То есть ты… Ты не любишь Алинку, – снова повторил Саня.

– Да ты заманал уже одно и то же долдонить! – недовольно воскликнул Валя, размашисто ударяя пустой рюмкой по столу. – Тупой, как табурет.

– Слушай, друг… Я вот сколько тебя знаю… таким вижу впервые. Валька, это нервы, бля буду, нервы. Ну телепает тебя, так это нормально. Ик. Ты не бузи. Пошли к гостям, до тебя дозвониться не могут.

– Я мобильник и не взял. Сань… Может, и люблю, просто не ощущаю. Я не знаю. Да никто не знает, – Валя поднял плавающий уставший взгляд на друга и спросил, тихо и как-то обреченно: – Чё делать-то?

Вновь зажужжавший телефон будто выхватил Саню из транса. Он каркнул в трубку пару фраз, взглянул на Валю, что-то задумчиво прошлепал губами и, убрав мобильный, наконец выдавил: