Текст книги "2024-й"

Глава 13

В первые онлайновые вообще играли одни подростки. Сейчас этим подросткам по двадцать пять – тридцать лет. Многим играющим уже за сорок. И возрастная планка будет все подниматься, так как играющие, увы, стареют. Но играть не бросают. Однако меняются не только вкусы, но и способность к адаптации.

Новые тенденции в мирах все еще усваивают, хотя некоторые и начинают ворчать на усложненность, однако, как и в реале, все труднее находят себе группы. И когда кто-то, подобно Гулько, начинает многословно объяснять, что играет соло потому, что приходит в игру на час-другой и не хочет полчаса тратить на поиск подходящей группы, он говорит правду только частично.

Увы, возрастные особенности диктуют миру соло. Это надо учитывать. Потому что взрослых будет все больше. Хотя, конечно, куда проще готовить рейдовых боссов, а также квестовых мобов для разных групп: смол, миддл, биг и лэдж.

К десерту первым перешел Тимур, он везде самый быстрый, и, доедая пирожное, сказал недовольно:

– Проработка мира, самые большие карты… А знаете, из-за чего я не стал баймить в Вангарде?

– Били много, – предположил Гулько.

– Меня? – удивился Тимур и поиграл тощими, как у воробья, мускулами. – Я ушел потому, что там от моба к мобу приходилось ездить на коне! Нет, правда! Я специально коня купил.

Роман поморщился:

– Да что там за кони… Чуть-чуть быстрее, чем пешком. На таких огромных картах нужно на гоночном авто. Правда, на скорости не заметишь, как в кучу агров вскочишь.

– Там бродячесть внедрили, – заметил Гулько. – То стая волков ходит из региона в регион, то василиск какой… Дерешься и все оглядываешься, не идет ли кто из тех, кому ты на один зуб.

Скопа сказал сдержанно:

– В Вангарде самый пустой мир. Хотя красивый, кто спорит. Да что мне от его красот? Я не любоваться туда пришел…

Я откалывал ложечкой твердые ломтики торта, помалкивал, но зарубку в памяти сделал. Вот еще одно свидетельство того, что красоты мира для игроков на втором, а то и третьем плане. И таких большинство.

После плотного обеда вышли на улицу вроде бы сытые, но Тимур, что-то вспомнив, ощетинился, как голодный дикобраз, и сказал злобно:

– И еще надо что-то делать с паровозниками! Ненавижу, когда сбрасывают целые стаи. Тверскую перебегаешь поверху в час пик, и то больше шансов. Так хоть знаешь, на что идешь. А тут дерешься себе, уже полжизни съели, бафы кончаются, а сзади вдруг несется с топотом толпа мобов…

Гулько поморщился:

– Ты уж совсем хочешь вычистить байму от всех опасностей! И что останется? Только ходить и цветочки собирать?.. А мобы при твоем приближении должны сами стреляться, резаться или вешаться?.. А ты чтоб только лут подбирал?

Тимур сказал рассерженно:

– А тебе нравится, когда какой-то говнюк сбрасывает на тебя паровоз мобов?

– Нет, – ответил Гулько рассудительно, – не нравится. Мне многое и в реале не нравится, но мир в один миг не переделать. Люди улучшаются, но медленно… В байме паровозит тот, кто в реале срет в лифте и расписывает стены подъезда, а также ломает почтовые ящики соседей. Но в реале пока убрать эту проблему не удается, хоть и боремся!

Тимур надувался, пыхтел, обернулся к нам, молча наблюдавшим за их перепалкой:

– А вы что молчите? Вам такое нравится?

Роман сказал вяло:

– Дык и в реале то же самое, Тарас сказал верно. Тут сруны, там паровозники…

Тимур вскричал, патетически вздымая руки к небу, словно Моисей, призывающий воды Красного моря расступиться:

– При чем тут рилайф? Да на хрен он нам, мы же собрались творить прекрасный виртуальный мир, самый прекрасный из миров! В котором каждому захочется побывать, а потом и остаться! На хрен нам этот сраный реал?

Мы молчали, все поглядывали друг на друга, опускали взгляды. Только тяжеловесный Гулько проворчал:

– Ты того, Тимур… Я понимаю, тебя там разок убили…

– Разок? – возопил Тимур. – Пять раз!

– Всего-то, – сказал Скопа, – меня в катах замочили двенадцать раз, и ничего. Мы же админы, забыл?

– Дык обидно же! – вскричал Тимур. – Не понимаешь? Где твое чувство достоинства? Тебя убивают внаглую, а ты на админство киваешь? А баймеры что, тоже все админами будут? Тебе надо, чтобы из баймы ушли?

Мы подошли к офису, я слушал краем уха, из памяти не идет разговор с Королевым насчет некоего олигарха, заинтересовавшегося нами. Не люблю, когда нами интересуется кто-то, к кому мы не обратились сами. Когда мы, это понятно, сперва определяем, что надо нам, и прикидываем заранее, как низко будем кланяться. А вот когда некая неизвестная величина…

Все-таки я очень не рисковый человек, что бы обо мне ни думали.

В офисе расходились по местам, ввиду сытости спор достаточно вялый, итог вроде бы уже подводил Роман, самый мирный вообще-то из наших работников:

– Тимур, успокойся. Мы все еще не нашли ту грань, за которой виртуальный мир уже нельзя обезопасивать. Иначе сделаем таким пресным, что и самые тихие не захотят играть. Одним давай ПвП без ограничений, даже без закрытых зон, и чтоб дропа с пэкашников никакого, а другим только гулять и смотреть на красоты, как в музее искусств. Тех и других не больше четырех с половиной процентов, а основная масса распределяется где-то посредине. Мы должны ориентироваться на те вкусы, которых придерживается большинство…

Тимур вскрикнул с возмущением:

– Как это? А где воспитательный момент?

Все сразу поскучнели, а грубый Гулько посоветовал:

– Обращайся в благотворительный фонд культуры. Если выделят нам грант на создание такой баймы – сделаем.

– Так не будет пользоваться успехом, – сказал Роман в недоумении.

Гулько отмахнулся:

– Неважно. Зато на всех просмотрах получим высшие призы за культуру, гуманизм, отсутствие насилия, политкорректность… На обложках журналов покрасуемся, в квартире золотые кубки и грамоты развесим. А потом снова ударим по низменным инстинктам этих жлобов-потребителей!

Скопа сказал мечтательно:

– Хорошо бы. На такой байме отточили бы умение делать красивые вещи… Но, увы, нас держит за горло заказчик, так что надо делать то, что делаем. И пищать между молотом бесконфликтности и наковальней суперконфликтности!

Через два дня Королев позвонил снова, сообщил, что Корневицкий, так зовут его знакомого олигарха, прямо сейчас выкраивает время, чтобы приехать к нам. Голос Королева прямо дрожал от холуйского умиления, из-за чего он сам стал еще противнее, а магната я заранее возненавидел.

– И что, – спросил я, – даже речи не может быть, чтобы договориться о встрече? А вот прямо щас, когда тот восхотел?

– Ты дурак? – завопил он. – С такими людьми так не разговаривают! Я же тебе сказал, кто он такой!

– Да знаю, знаю, – ответил я, морщась. – И кто ты, знаю…

Едва я положил трубку, раздался новый звонок. Милый женский голосок, ухитряясь оставаться строгим и деловым, сообщил вежливо и коротко, что согласно предыдущей договоренности господин Корневицкий сейчас выезжает к господу Черноволу и будет у него через тридцать пять минут.

– О’кей, – сказал я обреченно. – Жду.

Положив трубку, я тут же погуглил, инфа только официальная, везде ничего не говорящие мне перечни долей в процентах каких-то активов, акций, пифов, а еще длинный список компаний, которые ему принадлежат.

Вздохнув, я вышел в офис, ровный гул десятков компов действует успокаивающе, невольно подошел к окну и стал смотреть вниз на стоянку. Рядом Тимур темпераментно доказывает Скопе, что нужно создавать силами самих игроков отдельные зоны «для взрослых». Засилье малолетней шпаны в онлайновых играх – одна из причин, по которой в баймы не любят приходить взрослые люди. С другой стороны, эта малышня составляет основной контингент любых игр, индустрия держится на них…

– Пока что на них, – уточнил Скопа.

– Пока что, – согласился Тимур непривычно мирно. – Но еще долго они будут основным составом. Пока сами не перейдут в стаз взрослых. Но и тогда не станут большинством, так как семья, работа, командировки, заботы по обустройству детей, племянников… А у детишек всегда больше времени. Как у нынешних, так и тех, кто придет потом. Но уже сейчас надо создавать благоприятные условия для взрослых.

Скопа спросил безнадежно:

– Как? Пространство баймы едино для всех.

Тимур развел руками:

– Еще не придумал. Давайте поломаем головы вместе. Вон шеф стоит, ни хрена не делает, его запряжем. У него тоже голова есть, значит, ее можно как-то включить. Мы с тобой и шеф – уже два с половиной человека, все-таки больше, чем двое… Может быть, начинать плясать от доктрины закрытых домов? Сейчас вы позволяете заходить в свою квартиру избранным друзьям, одному-двум даже дозволяете двигать мебель. У всех разные степени допуска… А если такое же применить к целым городским районам? Затем – к городам?.. А если нас наберется много? Целые регионы можем объявить «зоной для взрослых»!

– Так не годится, обидятся.

Роман прислушался, вставил и свои пять копеек:

– Да и не определить возраст! Можно только по косвенному признаку: ведет себя прилично – взрослый, а если нет – мальчишка. Вообще мальчишек отличить довольно просто.

– Хорошо воспитанных, – возразил Тимур живо, – трудно.

– Ну, – протянул Скопа, – хорошо воспитанным путь не заказан. Мы же не будем ходить голыми и предаваться скотоложеству…

Гулько фыркнул:

– А почему нет? Отстаешь от жизни. Голыми уже начинают ходить и у нас, а скотоложество узаконено в Голландии, Франции, Швеции… скоро и до нас докатится. Мальчишки это уже знают… в отличие от тебя. И относятся довольно равнодушно к такому времяпрепровождению. К счастью, у них здоровый вкус – предпочитают трахать одноклассниц. Шеф, о чем думаешь? Что-нибудь стратегическое?

Я сказал вяло:

– Да, конечно.

– А можно полюбопытствовать?

– Ладно, любопытствуй, – разрешил я.

Он спросил сердито:

– Мелочами занимаемся мы, серая масса. А начальство изволит подумывать, как увеличить приток инвестиций? Или завлечь больше игроков?

– Верно, – ответил я безучастно и снова посмотрел в окно.

– И какие идеи, если не секрет?

Я буркнул:

– Ну, к примеру, самые большие деньги, просто агромадные, загребет та фирма, которая первой догадается привлечь в игру категорию граждан, которые просто должны играть… так как им вообще делать не хрена!

Гулько спросил с недоумением:

– О ком ты?

– Подумай, – ответил я злорадно. – Что это я всегда самый умный? Мне на Олимпе совсем одиноко…

Гулько подумал, спросил нерешительно:

– Инвалиды?

– Тепло-тепло, – сказал я поощрительно, но, так как Гулько и Тимур со Скопой ничего больше не смогли выжать, сжалился: – Эх вы… программисты! Я говорю о пенсионерах. Во всех развитых странах их четверть населения! Представляешь, каждый четвертый ни хрена не делает. Это же самое то для нас! Беда в том, что пенсионеры в молодости компов не видели, а теперь боятся непонятного инета, которого все еще называют интернетом, даже с прописной – Интернетом! Вот если пенсионеров охватить… эх! Их только в России двадцать пять миллионов. Но ни один не играет, хотя это наши потенциальные игроки…

Гулько насупился, буркнул:

– На пенсию наших пенсионеров не поиграешь.

– Но могут западные, – сказал Тимур, моментально подхватив мою идею, – у них пенсии высокие, а время девать некуда. Им нужно только всобачить как-то нашу игру, старики все недоверчивые, а потом их за уши не оттянешь.

Гулько возразил:

– Нет, для стариков нужно создать сперва условия в байме. Их вряд ли заинтересует спинномозговушка. Им что-то вроде клуба знакомств, чтобы собраться и попи… поговорить о вконец опустившейся молодежи, о бесстыднице Ане Межелайтис, что вышла на сцену без платья, к тому же забыла надеть трусы, о восьмой жене Авделая Иванова…

Глава 14

Внизу, с улицы, свернули и въехали во двор два черных «мерседеса» с темными стеклами. Из них быстро вышли крепкие поджарые парни и, разойдясь в стороны, встали спинами к середине. Все в добротных темных костюмах, в одинаковых солнцезащитных очках, осовремененный вариант тонтон-макутов. Третья машина подъехала к самому подъезду. Один из парней моментально очутился около правой дверцы и распахнул, прикрывая выходящего широкой спиной.

За моей спиной появились Тимур и Роман, прилипли к окну. Из машины вылез солидный мужчина лет пятидесяти, вид хозяйский, в светлой рубашке с легкомысленным рисунком, в светлых брюках и в мокасинах. Нимало не опасаясь, что подстрелят с крыши или из окон, он с интересом осмотрел двор и наше здание. Телохранители взбежали по ступенькам и распахнули дверь.

Затем он поднялся на крыльцо и пропал из виду. Тимур спросил благоговейным шепотом:

– Это кто?

– По слухам, денежный мешок, – ответил я.

Он скривился:

– Ой…

– Что случилось? – спросил я.

– Володя, – сказал он тихо, – только не продавайся.

– Дешево?

– Ну да. Мы ж не голодаем?

– Почти.

– А худеть полезно…

Дверь распахнулась, первым заглянул телохранитель, тут же исчез, в коридоре послышались ровные шаги. Через порог шагнул тот, кого Леонид называл слонярой. Мы встретились взглядами, я ощутил, как по телу пробежал озноб. На меня смотрел сильный и беспощадный человек, умеющий ломать любые преграды с силой слона и целеустремленностью ящера. Мне он показался больше похожим на капитана команды футболистов, чем на бизнесмена.

– Владимир Черновол? – спросил он. – Я – Герман Корневицкий. Герман Юрьевич. Мне о вас говорил ваш старый школьный приятель. Думаю, обо мне тоже сказал.

Я указал на дверь моего кабинета:

– Проходите, а то здесь слишком шумно.

Он кивнул, оглянулся, только сейчас я заметил, как через порог переступил и скромно остановился низенький толстенький человечек в больших очках и с толстой папкой в руках.

– Мой помощник, – сказал Корневицкий небрежно, – он в курсе всех моих дел. Его жена и дети у меня в заложниках… га-га-га!.. так что не заложит.

Я кивнул, признавая право олигарха ходить с оруженосцем или пажом, а может, и с личным виночерпием, как любил прогуливаться всемогущий Зевс.

Они молча прошли в мой кабинет, я придержал дверь и крикнул:

– Тимур, Тарас!..

Когда они вошли, немножко стесняясь, я сказал твердо:

– Мои помощники и доверенные люди. И тоже в курсе всех дел.

Корневицкий кивнул им снисходительно-дружелюбно, обошел стол и солидно опустился в мое жалобно скрипнувшее кресло. От олигарха волнами пошла мощная аура силы и власти. Я вдруг ощутил желание щелкнуть каблуками и потому, озлившись на себя, сел в кресло напротив и, тоже развалившись, посмотрел на него в упор.

– Нет, – ответил я с опозданием на его сообщение. – Можно сказать, Леонид ничего о вас не сказал.

На лице его помощника, которого он так и не назвал по имени, отразился суеверный ужас. Корневицкий снисходительно улыбнулся:

– На него похоже. Крутится вокруг да около, все боится прогадать. Такие очень быстро взбираются до середины горы, но на вершине таких нет… Я ознакомился с вашими работами, интересно… да. Вообще, вы любопытные ребята. Мне принесли веселое… ха-ха… досье на вас…

Тимур и Гулько так и остались у двери, там даже сесть негде. Тимур промолчал, а Гулько тяжело прогрохотал:

– Компромат? Мы чисты, как ягнята под проливным дождем!

Корневицкий поднял бровь, ну прямо интеллигент, посмотрел на него с иронией, потом на меня.

– У вас и бодигарды в курсе ваших дел?

– Это наш ведущий программист, – пояснил я.

Он удивленно покачал головой:

– Правда? С такой мускулатурой…

– Здоровяки тоже бывают умными, – заметил я. – Редко, правда.

Гулько криво улыбался, еще не решив, комплимент схлопотал по морде или оскорбление без занесения.

– Рад, – сказал Корневицкий, – видеть приятное исключение. Люблю сильных ребят. Сам в юности боксом занимался… И когда начинал свой бизнес, приходилось, да, самому… Потом уже организовал собственную службу охраны. Не только для себя, понятно, но и других крышевал… Конечно, ребята, вы чисты, а шалости не в счет. Уже знаю, работали на Босенко, но он вас кинул. Потом сотрудничали с фирмой Кривоноса, там вас выжали досуха, а на ваших разработках забашляли десятка три лимонов, но главное – захватили долю рынка нового рынка. Вы вообще-то молодцы…

Тимур буркнул:

– Лопухи, вы хотели сказать?

Корневицкий покачал головой:

– Нет, молодцы. Другие на вашем месте в запой бы ударились, кто-то из нервных вообще с моста…. или с балкона на асфальт… А вы ржете, морды веселые, как будто ничего не стряслось.

Тимур возразил:

– Так это ж дураки?

Он снова покачал головой:

– Нет. Выживаемые. В бизнесе выживаемость важнее всего. Если бы я после первой неудачи шел плакаться бабам, в какой жопе был бы сейчас? Либо в гробу, либо с бомжами под мостом. Но я поднимался и поднимался до счета «девять», сколько бы раз меня ни сбивали с ног! В нокдауне бывал десятки раз, в нокауте – никогда. И вот теперь у меня нефтяная компания, три дворца на южных морях и два в Западной Европе, две яхты и свой самолет… и даже планирую как-нибудь сходить в первый отпуск за всю жизнь..

Гулько хмыкнул и посмотрел на бизнесмена с новым интересом.

– Первый отпуск?

Он кивнул, на лице свирепое и победное торжество, как у тираннозавра, растерзавшего ихтиозавра втрое крупнее его самого.

– Да. Все никак не мог решиться. Сейчас вот наконец-то подобрал толковых управляющих. Проверил и тех, кто за ними будет присматривать… словом, обезопасил свой бизнес. Сейчас вот отпуск… ага, побываю в своем дворце… позагораю под солнцем, а не в солярии… вы для меня тоже… что-то вроде отпуска. Я имею в виду, что вот сейчас, когда посмотрел на вас, решил выделить… нет, не грант, я не филантроп! Могу сделать заказ, что и вам позволит заниматься любимым делом, и я, значит, тоже получу нечто для себя приятное.

Тут уже Тимур и Гулько смолчали, оба повернули головы в мою сторону.

Я спросил осторожно:

– Что именно?

– Вы сделаете байму, – сказал Корневицкий важно. – Крутую!.. Мне показали одну из ваших. Понравилось, но не то. Как я вам уже сказал, ребята, только сейчас начинаю жить для удовольствия. Обычно мальчишки с самого рождения стараются только балдеть и отрываться, но я вкалывал так, что из жопы пар валил, как из паровоза дым. Смешно сказать, уже два года как купил роскошную виллу во Флориде, старинный дворец в Испании и целый курорт на Мальдивах, но… нигде еще не был! Так и с этой баймой. Делайте то, что изволю, и у вас не будет перебоев ни с деньгами, ни с оборудованием, ни с новыми сотрудниками. Кстати, немедленной прибыли не жду. Вы для меня…

– Отпуск, – подсказал я.

– Да, отпуск, – согласился он. – Я рассчитываю от вас получить больше, чем прибыль!..

Тарас и Тимур переглянулись, но особой радости на их лицах я не видел. К счастью, Корневицкий тоже заметил, что мы не прыгаем от радости. Брови его слегка приподнялись, после паузы обратил слегка удивленный взгляд в мою сторону.

Я развел руками, интеллигенты вообще часто разводят руками и пожимают плечами, а также улыбаются смущенно, что выглядит достаточно заискивающе.

– Все-таки, – сказал я осторожно, – поясните, пожалуйста, что вы хотите, как говорится в деловых кругах, чиста конкретна?.. А то, простите, мы не настолько… скажем, голодаем, чтобы принимать заказ, не обговорив до последнего винтика.

Гулько и Тимур застыли, в их глазах я читал, что дебил, о таких вещах не говорят, надо соглашаться и поскорее оговаривать условия. У нефтяников денег много, и вообще не хорохорься, а то обидится и уйдет.

Корневицкий вздохнул, взглянул с укором или постарался, чтобы так выглядело, но проще скале укоряюще смотреть на муравья, чем этому облагороженному громиле на таких ботаников.

– Я счастливый человек, – сказал он в который раз, – у меня личные вкусы обычно совпадают с делом. Самые посещаемые сайты – порнушные, верно? Вот-вот. Я, кстати, тоже заглядываю… Да, мне стоит мигнуть – любую телеведущую приведут прямо в спальню! Это не так и дорого, как думают. Они сами распускают слухи о своих баснословных гонорарах за такие услуги. Понимаете зачем. На самом деле между ними такая конкуренция, что цены сбили ниже некуда… Словом, все эти мисс Россия и даже мисс Мира не так уж интересно, как опять же думают не совсем компетентные… Вы меня понимаете?

Тимур завистливо вздохнул, Гулько сглотнул слюну, но оба смолчали. Я кивнул, чувствуя, как изменился тон олигарха, словно он сейчас экзаменатор, а я что-то лопоухое.

– Вообще-то, – заметил я осторожно, – любая порнуха с живыми актерами сразу проиграет. Если сравнивать с рисованными.

Он кивнул, взгляд неожиданно потеплел.

– А вы понимаете, – сказал он почти по-свойски.

– Немного, – ответил я скромно и добавил без необходимости: – Все-таки это мой огород.

– Понимаете, – уверенно повторил он. – Это хорошо. Леня сразу сказал, что вы не дурак. А что в нищете… это он сказал, не я!.. то потому, что мелочью не интересуетесь, а крупная рыба еще не приплыла. Верно?

Я ерзал, не зная, как его подтолкнуть, чтобы сказал наконец, что у него за идеи, однако он развалился в кресле и посматривал на моих советников снисходительно, в то же время оценивающе.

– В целом да, – ответил я вынужденно. – Если набрать мелких дел… да еще стараться все переделать, крупное можно упустить.

– Крупную можно ловить только в тридэ, – заметил он, мне показалось, что даже напыжился от гордости, что знает такой крутой термин. – Там возможности, да. Рад, что понимаете проблему.

Мои переглядывались, мы-то понимаем, а вот он прям говорящий тюлень, если такие слова выучил.

– И что вы хотите, – поинтересовался я, – чиста конкретна?

Он смотрел на меня прямо, выделив взглядом и не обращая внимания на остальных, что выказали не совсем адекватную реакцию.

– Я хочу, – проговорил он внушительно, – заказать вам байму, чтобы в нее играли. Долго. С охотой. Сперва будут стесняться, прятать ее директорию, но у меня есть нюх, ребята!.. Я знаю, что пройдет совсем немного времени, и все будет о’кей! Выйдет в открытую. Все это… здесь бабс нет?.. все это непотребство, скажем без мата, становится все более открытым, вы это не замечаете? А самое главное, если хотите, мне самому хочется такую игруху. Может быть, это даже не байма? Скажем, целый виртуальный мир, в котором захочется побывать?

Тимур кашлянул и сказал осторожно:

– Если я вас правильно понял… гм… есть целый ряд… гм… Виртуальная Дженна, Секс-вилла, Гёрлы, Догони и отымей… японцы вообще навыпускали сотни….

Корневицкий посмотрел с интересом.

– Здесь вы смотрите в корень! Молодцы.

Гулько пробормотал:

– Да это же очевидно, что вы хотите…

Корневицкий кивнул, очень довольный, на моего мышцастого ведущего программиста поглядывал, как на парня, с которым не раз пили и ходили по бабам, а то и кого-то крышевали.

– Верно, – согласился он, – у меня вкусы нормальные, неиспорченные. Мне чтоб баб с вот такими! И с вот такой… Когда их вижу в тридэ, то куда там живым!.. Но в тех игрульках, что мне записали на комп, все слабо. И графика, и драйв, и вообще… Вы же сами понимаете, можно лучше. Вы же, мать вашу, все стесняетесь, сопли жуете и без конца клепаете одинаковые рубилки-стрелялки, а порнушными заняты дилетанты. Я хочу, чтобы хоть одну сделали такие профи, как вы!

Гулько произнес осторожно:

– Мы никогда не делали порнухи.

Тимур воскликнул жалобно:

– Не могу слышать этого слова! Давайте хотя бы здесь заменим на «Эротичные игры»?

Я посмотрел на Корневицкого, тот снисходительно усмехнулся:

– Хорошо, мне все равно. Да, вы не делали… эротики, но я видел ваши модели, которые вы представили фирмам «Даймон Ворд» и «Wizard sword». И ваши концепт-арты! Это что-то. У вас и без эротики еще та эротика, а у других такая эротика, что я бы их всех послал в окопы Рэд Алерта, не жалко. Вот если возьметесь делать на своем уровне, о финансировании можете не беспокоиться. Аванс выплачу сразу. Кроме того, можете закупать любое оборудование в разумных пределах. Счет пришлете моему бухгалтеру.

Я чувствовал прожигающие взгляды, но молчал, колебался, если что пойдет не так, не могу потом сказать, что подсказали какую-то дурь. Принимаю решения я, от меня и зависит, куда повернем.

– Хорошо, – заговорил я наконец, – только дело для нас это новое… Могут быть накладки. Какие-то недоразумения.

Он похлопал ладонью по столу, глаза из-под прищуренных век смотрят с ленивой снисходительностью льва.

– Я же сказал, – произнес он снисходительно, – навел о вас справки. Вы потому и не падаете духом, что потенциал у вас ого-го, сами знаете. И все потери, которые других бы свели в могилу, для вас вроде насморка. Деньги без таланта – ничто, ребята! Но и талант без денег…

Он не договорил, все понятно, только Тимур пробормотал:

– Мы же эти самые… ну, которые сраные интелили… мы и слов таких, как порнуха, избегаем, даже эротика для нас нечто низменное…

Корневицкий прервал:

– Вы баб с такими жопами сделали в тридэ, что у нас ваш черновичок на службе крутят!.. Не только в охране, но и директора. Только двумя руками приходится, а в этих случаях нужно, чтоб одна оставалась свободной… Такая одухотворенность мне по душе, ха-ха!..

Гулько пробормотал скромно:

– Да, иногда получается реалистично…

– Да хрен с нею, – сказал Корневицкий и поморщился, – с реалистичностью! Я видел персов, что сделали в Близзарде. Еще и гордятся трехминутным роликом, где их компьютерного персонажа не отличишь от реального… дурачье! Реальные мне и в реале осточертели. А вы сделали просто чудо каких парней, а главное, бабс!.. У вас есть чутье, ребята!.. Или вы, несмотря на свою высокость и одухотворенность, все-таки нормальные, с живыми мужскими запросами. То есть делайте то, во что захочу играть я… а если захочу я, то захотят и другие, это точно.

После его ухода кабинет показался втрое шире. Гулько смотрел на меня с вопросом в глубоко посаженных, как у прирожденного боксера, глазах, а Тимур выскользнул за дверь и торопливо созывал народ.

Наконец Гулько сказал убито:

– И что? Докатились?.. Вот уж не думал, что будем решать: работать или нет на бывшего бандита!

Я хмуро промолчал. Тимур вернулся, за ним в кабинет ввалилось с десяток ведущих сотрудников. Похоже, он уже успел ввести их в курс дела, и хотя я не ожидал, что обрадуются, у нас в самом деле народ насквозь одухотворенный, но слишком уж все выглядят пришибленными, молчат, смотрят с осуждением, будто я ввалился вдрабадан пьяный к ним в троллейбус и облевал их всех.

Гулько кряхтел, морщился, ерзал, словно под ним одни занозы, а когда заговорил, обычно громоподобный голос звучал подобно журчащему ручейку:

– Может быть, продолжать клепать аддоны не так уж и хреново? Другие же клепают и – счастливы! Бабки идут… Ну да, кто спорит, у нас амбиция, мы же все хотим мир перевернуть… но таких переворачивателей полно. Большинство всю жизнь только слюни расходуют, когда страницы в старых блокнотах переворачивают.

Тимур сказал глухо:

– Тарас прав. Вы как хотите, а я порнуху делать не стану. Я Кафку читаю, я Сэлинджера в оригинале… Нет, это не по мне.

Роман усмехнулся невесело:

– Да ладно тебе… Никто не узнает…

Тимур окрысился:

– При чем тут узнает – не узнает? Я-то знаю? Как в зеркало смотреть? Оно у меня и так заплеванное.

Тимур спросил раздраженно:

– Во что превратимся, если примем предложение этого дяди?

Василий Петрович покряхтел, поерзал, наконец сказал негромко:

– Ребята, не забывайте о его деньгах. Сейчас мир только на деньгах и держится.

– Эх, – сказал Гулько с досадой. – А раньше держался на чести, достоинстве, верности…

– То было раньше, – напомнил Василий Петрович. – А сейчас вот он в деньгах купается и может заказывать любую музыку. Что виллы, дворцы, яхты… вполне может купить себе небольшую страну! Его финансовая мощь и наши мозги – это же сила, что перевернет все!

Тимур покачал головой:

– Нет. Если общим количеством голосов примем его предложение, я пас. Увольняюсь.

Я чувствовал себя как на иголках, все то и дело смотрят на меня, и каждый хочет, чтобы я сказал именно то, что считает правильным он, сказал точно слово в слово.

– Мы и так в долгах, – напомнил я, – так что деньги нам нужны. С другой стороны, мы позиционируем себя, как высоколобые эстеты, что тоже верно, как это ни смешно. Да, мы пока чистенькие… Вообще-то я, сами знаете, собирался отказаться…

Тимур спросил настороженно:

– А что помешало?

– Его условия, – ответил я честно. – Он дал нам фактически карт-бланш. То есть мы можем делать и то, что собирались делать… хотя бы в мечтах…

– …плюс порнуха, – добавил Тимур язвительно.

– Идеальных решений не бывает, – возразил я. – Кто бы ни дал нам денег, обязательно что-то потребует. Только мамочка дает деньги на мороженое, не требуя ничего взамен. Разве что примерного поведения. И пятерок из школы. И чтоб уши мыл. И шею. Но у кого из нас папа миллиардер?.. Нет таких? Ну тогда не скулите. И вообще… какое общее количество голосов? Пока у меня пятьдесят один процент – решающий голос мой. Вы можете фрондировать и придумывать нереальные, но ах-ах какие красивые и благородные способы и рыбку съесть, и сковородку не мыть, но я должен смотреть реально. Потому засучим рукава и будем работать! Будем делать то, что сами хотим, но так, чтобы и массовый человек попался на крючок! А что нужно массовому? Олигарх прав – война и секс! Вот чего от нас ждут. Но войну мы и так везде даем, хотя и здесь нам начинают резать крылья, теперь же надо… Скажите честно, кто из вас шарит по порносайтам? Нет, спросим жестче: кто скачивает оттуда ролики, фильмы, картинки?

Они молчали, переглядывались, наконец Гулько пробормотал:

– Ну, мне как-то понадобились типажи… Для скинов. И движений… некоторых.

На него смотрели с подозрением, Тимур и Роман даже отступили от здоровяка, словно боялись запачкаться.

– Прекрасно, – сказал я саркастически. – Ну просто чудненько!.. Никто, значит, кроме Тараса?.. Да, великолепно! Только вы забыли, что у меня отмечается каждая ваша попытка выйти с работы на порносайт. И что, сказать вам, кто там дневал и ночевал, пока было доступно?.. Сказать?

Все, кто смотрел на меня с благородным негодованием, поспешно опустили глазки. Тимур тоже, однако он пришел в себя первым и сказал горячо:

– Это другое дело! Это как отношение к гомосекам: нам неважно, что делают у себя дома. Нас раздражает их пропаганда, а еще их шествия. А сейчас мы сами выходим на демонстрацию, размахивая флагами!

Гулько пробурчал:

– Да, спасибо, Тимур. Примерно так.

Я сказал, озлившись:

– Что так? Вы все ратуете за реалистичность!.. Создаете виртуальный, но реалистичный мир!.. А в нем только воюете да лут подбираете!.. Воюете и лут, воюете и лут! Да еще крафт… Как будто в реале никогда не трахаетесь! Тимур, ты же всякую жопу провожаешь взглядом! Я же вижу, как в мыслях уже дрючишь, но это в мыслях, а в реале, оказывается, Сэлинджера читаешь! Ах-ах, весь одухотворенный и возвышенный, даже поссать не ходишь, ты же выше таких приземленных вещей!