Текст книги "Приключение в Сьерра-Леоне"

Глава 5

Карим Лабаки курил сигару «Монте-Карло». Затянувшись, он медленно выпускал дым. С тех пор, как он разбогател, Лабаки курил кубинские сигары, ездил на «мерседесах», шил себе костюмы в Савиль Роу, рубашки в Италии, но по-прежнему говорил, кривя рот, с вульгарной мимикой, как ливанская шантрапа, каковым он и был в течение предыдущих двадцати пяти лет.

Карим Лабаки сидел в своей огромной, как аэродром, гостиной и смотрел в зеркало на свое отражение: щуплый коротышка, с коротко остриженными седеющими волосами, одет безупречно. В общем, вид респектабельного бизнесмена. Настораживал только блеск его черных глаз. Потому что Лабаки был прежде всего убийцей, хладнокровным и расчетливым. С тех пор, как он контролировал Сьерра-Леоне, он уничтожил более двухсот человек. Одних прикончили выстрелом в голову его наемные убийцы, других зверски пытали, чтобы преподать строптивым урок электрическим током, или забивали хлыстами. Убивали просто палками. Бросали живьем на растерзание крокодилам.

Почти все они были негры, за исключением соперничавшей группы торговцев алмазами, – ливанцев-маронитов, которых он приказал запереть в их же автофургоне, а потом сжечь.

Карим Лабаки пристально посмотрел на человека, почтительно стоящего в нескольких метрах от него, затем устремил взгляд на великолепный вид, открывающийся за окном. Его роскошная резиденция стояла последней на отвесной скале, возвышающейся над холмами, покрытыми тропической растительностью и простирающейся до самого Лумли Бич. Самая красивая вилла во Фритауне после дворца Юба Жилл, построенного бывшим президентом Сиака Стивенсом. Лабаки, казалось, забыл о стоявшем, и негр робко спросил:

– Босс, я могу идти?

Ливанец остановил его жестом руки, в которой держал сигару.

– Подожди.

Сама мысль о том, что предстоит уничтожить еще одного противника, ни капельки не волновала Лабаки. Но он всегда точно наносил удар. Лабаки не любил обременять себя слишком могущественными мертвецами. Теми, смерть которых могла вызвать ответные удары. Этих он предпочитал покупать. Так он поставил под свой контроль рыбную ловлю, импорт, торговлю автомашинами и особенно алмазы. И, конечно, два самых крупных казино Фритауна. Он затянулся своей «Монте-Карло», взвешивая все «за» и «против».

Что касается «за», все ясно. Нужно обеспечить несколько дней покоя. Этого можно достичь, убрав противника. Тот, кто руководил операцией, был категоричен. А вот доводы в пользу «против» представлялись более туманно. Он должен выступить против людей, которых знал плохо, за доллары их не купишь... Он прикрыл свои большие, навыкате, глаза, и, как обычно, решение созрело в доли секунды... Он не спеша вынул из кармана пачку стодолларовых бумажек и улыбнулся Эйе Карембе.

– Думаю, тебя ожидает небольшая премия...

Он встал и подошел к негру. Макушка его парика едва доходила полицейскому до плеча. Черты лица у полицейского были неизмеримо более правильными, чем у коротышки Лабаки, чья голова напоминала кусок водосточной трубы. Последний стал пересчитывать деньги намеренно медленно. Излюбленный метод Лабаки, чтобы подцепить мальчика в бассейне «Мамми Йоко». Еще бы! Он отсчитывал доллары на глазах полуголодных ребятишек! После этих манипуляций ему оставалось лишь едва заметно кивнуть головой, и мальчишка оказывался у него в комнате. Никаких проблем: отель тоже принадлежал Кариму Лабаки...

Эйя Каремба изо всех сил старался не смотреть на шелестящие бумажки, старательно рассматривая туфли из голубой крокодиловой кожи, массивную золотую пряжку ремня с выгравированной буквой "К", шелковую рубашку и огромные часы-хронометр, все в бриллиантах, сделанные по заказу ливанца. Наконец Лабаки протянул негру пять стодолларовых купюр:

– Do it fast[22]22
  Сделай это быстро (англ.).


[Закрыть].

Эйя Каремба, онемел от счастья и в знак согласия наклонил голову. Пятьсот долларов – его годовая зарплата. Лабаки хлопнул полицейского по мощной спине, давая этим понять, что пора уходить. Полицейский поспешил ретироваться. Карим Лабаки спокойно, не торопясь, в свою очередь направился к выходу. Пересекая салон, он замедлил шаг, чтобы полюбоваться своим последним приобретением – великолепным мебельным гарнитуром работы Булля стопятидесятилетней давности, полностью отреставрированным в Париже, в мастерских Клода Даля. В гараже стояло около двадцати «мерседесов» и несколько спортивных машин, среди которых выделялся золоченый «порше» со множеством крылышек.

Двое шоферов стояли наготове.

– Зеленую «пятисотку», – коротко бросил Лабаки. Лабаки купил себе четыре «Мерседеса-500» и один из них подарил президенту Момо. Теперь у него их было три, и их спокойно хватит на целый век в этой стране, где почти не было дорог. Он удобно устроился на мягких подушках. Где-то в глубине души нарастало смутное раздражение, и Лабаки подумал, что его друзья-иранцы начинают создавать ему неудобства. До сих пор он старался не смешивать политику и бизнес, и у него неплохо получалось... Машина ехала по тряской дороге, покрытой латеритом и кое-где сохранившей остатки гудрона. Он рассеянно взглянул в окно. На лице появилось выражение отвращения: вокруг его шикарной виллы стояли старые лачуги на высоких столбах и ужасно портили общий вид. Он уже купил несколько таких лачуг, чтобы снести их.

* * *

Джим Декстер потряс перед носом Малко пакетом пожелтевших газет, словно чудом уцелевших во время кораблекрушения.

– Вот! Смотрите. Подшивка за неделю «Нью-Йорк таймс», отправлена в 1980 году из Лэнгли. Только что их получили... На это всегда уходило не меньше семи лет...

Американец положил пакет, подняв облако пыли. Малко не удивился. На шестой этаж посольства США он поднялся пешком. Лифт не работал. Табличка сообщала: «No electricity»[23]23
  Нет электричества (англ.).


[Закрыть]. Очереди у бензоколонок увеличились, его машина превратилась в передвижную бомбу из-за бидонов, наполненных бензином, которые он возил теперь в багажнике... «Дейли мейл» – ежедневная газета, как гласило ее название, но выходившая лишь раз в три дня, сообщала, что судьи не могут выехать в провинцию из-за отсутствия горючего.

Флегматичные женщины-полицейские в синей форме неизменно стояли на перекрестках и невозмутимо (чему научились у англичан) пытались регулировать движение автотранспорта.

В номере Малко был телефон, но когда он снял трубку, чтобы позвонить Джиму Декстеру, услышал жалкий писк, и тут же все смолкло.

Вся страна куда-нибудь сматывалась. Малко рассказал Джиму Декстеру о своем визите к ирландцу, опуская самые пикантные места. Закончив рассказ, добавил:

– Дикий Билл сказал мне, что Эйя Каремба работает на Лабаки...

– Он уверен? – обеспокоенно спросил Декстер.

– Этим можно объяснить его присутствие в аэропорту.

– Думаю, что этот источник информации ошибается, – возразил Джим Декстер. – Его начальник Шека Сонгу – мой приятель. Я спрошу у него. Да, кстати, я достал вам фотографии Лабаки.

На фотографиях был запечатлен невысокий мужчина, на голове которого, похожей на кусок водосточной трубы, сидел слишком черный парик. Внимательно изучив фотографии, Малко возвратил их Джиму Декстеру.

– Без проблем! У вас будет даже разрешение на ношение оружия... И стоить это будет не более ста леоне. Подумать только: чиновник получает четыреста леоне[24]24
  Примерно сто двадцать франков.


[Закрыть] в месяц, да и те нерегулярно.

– Тем лучше. Я буду чувствовать себя увереннее.

– Вообще-то, даже Лабаки не осмелится напасть на иностранца, поскольку сам президент Момо не сможет в этом случае его вытащить. Но раз так, у меня есть автоматический «кольт-45», я им пользуюсь лишь для уничтожения змей в саду. Я отдам его почистить и займусь разрешением. Еще есть что-нибудь?

– Располагаете ли вы какой-либо информацией относительно Хусейна Форуджи?

Американец отрицательно покачал головой.

– Никакой. Я давал задание одному своему информатору, местному журналисту, покопаться в его делах. Ничего, чисто. Этот тип крутится возле посольства Ирана и их культурного центра. Теперь, когда вы познакомились с Диким Биллом, считаете ли вы, что его можно использовать?

Кондиционер внезапно остановился: сломался генератор. Солнце светило нещадно. Контора помещалась напротив Дворца правосудия в одном из немногочисленных небоскребов Фритауна. Здесь совсем скоро наступит нестерпимая жара.

– Ну не сразу, – ответил Малко на вопрос Джима Декстера.

– Билл чокнутый, но он ненавидит ливанцев. Кроме того, если придется применить крайние меры, он никак не связан с Компанией. Что касается его использования, я получил из Лэнгли полную свободу. Имейте в виду, если вам это понадобится.

– Его подружка, Ясира, подсказала мне, в каком направлении надо искать.

Малко рассказал ему о любовнице Форуджи. Джим Декстер сиял.

– Руджи разузнает все о ней. Вчера вечером у нее кончился бензин... Телефон не работает, и она не смогла нас предупредить.

– Где я могу ее увидеть?

– Она придет в «Мамми Йоко». Я дал ей номер вашей комнаты в отеле. Она придет к вам около пяти вечера.

– Почему ко мне?

– Предосторожность. В холле всегда околачиваются парни из уголовной полиции. А она особа ужасно известная в городе.

Он отер пот со лба и встал: ртуть в термометре лезла вверх – каждую минуту на один градус.

– Я выйду с вами.

Дежуривший в холле первого этажа солдат морской пехоты был близок к обмороку. Здесь было, пожалуй, жарче, чем на улице.

«Мерседес-280» стоял напротив посольства. Черный шофер вышел из машины, подошел к Джиму Декстеру и что-то тихо стал ему говорить.

Джим Декстер отрицательно покачал головой.

– Это ваш шофер?

– Нет. Министра внутренних дел. Но пока его патрон занят на работе, он подрабатывает, возит пассажиров, как на такси. Пока. Я заеду в «Мамми Йоко» около шести часов. Встретимся в баре под вестибюлем.

Малко пошел к своей «505-й». В ее тени прятался от жары негр в рубашке с короткими рукавами. Увидев хозяина машины, он вежливо извинился и отошел.

* * *

Малко медленно развернулся по кругу, в центре которого росло гигантское дерево. Вероятно, оно стояло на этом месте уже несколько сотен лет. Круг считался центром города. Проехав мимо обшарпанного здания Дворца правосудия, Малко спустился по улице Сиака Стивенс и повернул направо, на Хоув-стрит. Проехав еще немного, он остановил машину на перекрестке, напротив убогого, заброшенного парка Сива. Малко решил немного понаблюдать за тем, что происходит вокруг пресловутого Иранского центра.

Два коршуна, сидя на развалинах дома, неотрывно следили за четырехэтажным желтым зданием: на окнах железные решетки, ставни закрыты. Похоже скорее на тюрьму, чем на центр культуры. В застекленных витринах несколько фотографий, рассказывающих о зверствах иранцев, вызывают, как кажется, у прохожих неподдельное веселье... Единственную дверь охраняют несколько негров в мусульманских головных уборах. Напротив Центра остановился шикарный зеленый «мерседес-500», с шофером за рулем. В тот момент, когда Малко собирался отъехать, из Центра вышел мужчина, провожаемый поклонами охранников. Мужчину сопровождал невысокий, невероятно толстый бородач.

Сердце Малко забилось сильнее: рост, парик, страдальческое выражение лица! Карим Лабаки! Он сел в машину, и она рванула с места, распугав коршунов.

Через триста метров на Ист-стрит «мерседес» остановился. Проезжая мимо, Малко успел увидеть, как Карим Лабаки входил в бакалейную лавку. Вероятно, делал покупки. Малко решил, что не стоит привлекать внимание.

Он пересек весь город по нижней дороге, шедшей вдоль Кинг Джимми Маркет. Рынок впечатлял изобилием красок и кипучей деятельностью, в покупателях не было недостатка. Несмотря на бедность, сьерра-леонцы, по-видимому, в еде себе не отказывали. У светофоров в городе работал только один красный свет, благодаря чему Малко мог спокойно любоваться небольшим зданием посольства Ирана. Иранское посольство стояло при въезде в Мюррей Таун, неповторимый колоритный бидонвиль. Никаких признаков жизни. На крыше ни одной антенны, во дворе ни одной автомашины. Малко оставалось лишь ждать появления таинственной Руджи. Моля бога, чтобы она в этот раз запаслась горючим, Малко направился в «Мамми Йоко».

* * *

В дверь постучали. Стук был очень тихим. Малко подумал, что ему показалось. Он немного выпил в бассейне, наблюдая за несколькими ливанцами, которые изо всех сил наступая, «деликатно», как бульдозеры, закадрили стюардесс. Стояла такая жара, что на солнце было невозможно оставаться. В номере работал чахлый кондиционер, но, благодаря ему, здесь было относительно терпимо. Малко встал и открыл дверь.

Первое, что поразило его при виде Руджи Доуган, – ее ресницы. Длиннющие, густые, загнутые кверху. Они придавали лицу одновременно романтическое и чувственное выражение, и она великолепно ими пользовалась... Сквозь эти очаровательные завесы она рассматривала Малко, затем робко спросила:

– Вы друг Джима?

– Да. Входите, пожалуйста.

Она, как кошка, проскользнула в комнату, задев Малко своей круглой попкой, прикрытой только платьем из джерси. Как у всех негритянок, у нее была удивительная осанка, а небольшие груди воинственно рвались наружу из-под легкой ткани. Надушена, вся в кольцах и разноцветных браслетах, в руках сумочка, на которую не заработаешь и за всю жизнь!

Карие миндалевидные глаза, слегка раскосые, доходят почти до висков, рот небольшой, полный, а носик широк в меру.

Роскошная девица... Несколько секунд они молча разглядывали друг друга, затем, улыбаясь, она оросила сумочку на кровать и села, скрестив ноги. Малко сделал про себя вывод, что Руджи способна удовлетворить самые фантастические желания. Она вся была как в огне, а ее взгляд говорил о том, что она любит мужчин.

– Джим сказал мне, что я могу помочь вам, но я не знаю как...

– У вас есть связи с ливанцами?

Лицо ее приняло насмешливое и презрительное выражение.

– Они-то очень хотели бы иметь их со мной, но я их не очень люблю... Они покупают женщин, а я не продаюсь.

– Вы знаете Карима Лабаки?

Улыбка стала еще красноречивее.

– Он любит больше мальчиков, чем женщин... Как очень многие здешние ливанцы. Вы хотите вступить с ним в дело?

– Нет, не совсем так. Меня интересуют иранцы.

– А, вот как.

Казалось, что это ее не интересует. Малко рассказал ей историю с Форуджи, о его сьерра-леонской любовнице.

Руджи рассмеялась.

– Невозможно! Я встретила Хусейна Форуджи на дипломатическом приеме. Было похоже, что у него панариций, он сидел в углу и пил оранжад. Когда я подошла к нему, он вскочил и убежал от меня, словно от дьявола.

– О, это он сделал для виду. Иранцы имеют половую жизнь, как все нормальные люди. Вы смогли бы отыскать эту женщину?

– Думаю, да. А потом?

– Я бы хотел с ней встретиться. Вместе с вами. Она должна знать интересные вещи.

В глазах Руджи заиграл шаловливый огонек.

– Вам лучше встретиться с ней наедине... Постараюсь вам ее откопать. Я знаю одного типа, который даст мне информацию. Я напишу записку Джиму.

– Мы не могли бы сейчас договориться о встрече?

– Можем. – Она задумалась на секунду. – Послезавтра вечером. Я буду ужинать в «Лагонде». Это ресторан в казино «Битумани». Потом мы пойдем выпьем что-нибудь в «Мунрейкер», кабачок в подвале. Там нам никто не помешает.

– Отлично.

Руджи не шелохнулась.

– Не могли бы вы отвезти меня в город? – попросила она. – Бензин...

Малко с готовностью согласился. По дороге они болтали о пустяках. Он высадил Руджи на Глоусистер-стрит.

Разворачиваясь, он заметил машину, которая повторяла его маневр. Это его заинтриговало. Малко припарковал машину, вышел и медленно пошел вверх по улице, на которой располагались ливанские магазины, один беднее другого.

Машин мало, уйма пешеходов, заполняющих тротуар и часть мостовой, бесчисленное количество бродячих торговцев.

Сотни мини-торговцев, которым удавалось держаться на плаву одному богу известно как.

Малко шел по улице, отбиваясь от уличных торговцев, предлагавших ему сигареты, рыбу, фрукты и вообще черт знает что. Толстая, улыбающаяся во весь рот негритянка предлагала Малко купить барракуду по вполне подходящей цене, и в тот момент, когда Малко отстранял от себя рыбину, он обратил внимание на типа, рассматривающего витрину в соседнем магазине. Одет в бежевую рубашку с короткими рукавами. Сзади рубашка вздымалась, словно под ней большой горб.

Без сомнения, рукоятка оружия.

Малко узнал его: тот же тип, что следил за ним из машины напротив посольства США. Пульс забился сильнее. За ним следили, и более того, не таясь. Создавалось впечатление, что эта слежка была своеобразным предупреждением для Малко.

Глава 6

Малко решительно отказался купить у толстухи негритянки ее барракуду, хотя она и продолжала совать ее ему под нос, и сосредоточил внимание на своем преследователе. Негр среднего роста, черные очки скрывают глаза. Оружие, висящее на ремне, образует на спине под рубашкой с короткими рукавами огромную выпуклость. Уверенность, с которой он держался, и еще что-то необъяснимое указывали на то, что он – полицейский.

Он обменялся несколькими словами с ливанцем, стоявшим на пороге своей лавки, и удалился. Малко видел, как полицейский подошел к «хонде», той, которая развернулась следом за ним, и, не двигаясь с места, невозмутимо ждал. Малко тоже направился к своей «505-й» и поехал вверх по направлению к Сиака Стивенс-роуд. Джим Декстер уже, вероятно, ждал его в «Мамми Йоко». «Хонда» тотчас же последовала за ним.

* * *

Джим Декстер в одиночестве ожидал Малко под вентилятором в баре «Мамми Йоко». На лице озабоченность. Часы показывали половину седьмого.

– Я уже начал волноваться!

– И не зря.

Малко рассказал американцу о филере, который проводил его до стоянки отеля. Эпизод вызвал у Джима Декстера скорее растерянность, чем беспокойство.

– Возможно, что Спецотдел следит за вами. Завтра утром я узнаю у Шеки Сонгу. Пойду за вашим разрешением на ношение оружия. Но это меня удивляет.

– Значит, этот тип работает и на Карима Лабаки, – заключил Малко. – Только его одного во всем Фритауне может интересовать моя персона.

– Вы, безусловно, правы, – согласился Джим Декстер. – Лабаки хочет вас запугать. Во Фритауне всем все известно, и он знает причину, по которой вы здесь. Руджи вам помогла?

– Послезавтра вечером я встречаюсь с ней. Спросите у вашего друга полицейского, нет ли у них сведений об этих двух шиитах.

– Попробую, но я не думаю. Он никогда не согласится влезать в дела, которые касаются иранцев и нас. Поедемте, я вас приглашаю к себе на ужин.

«Хонда» исчезла. Джим Декстер поехал по направлению к холмам жилого квартала. Поднявшись на Синьял Хилл; остановился напротив одной из вилл, которую скрывало современное здание, возвышающееся над Фритаунским заливом.

– Все посольские живут там, – давал пояснения Джим Декстер. – У нас своя цистерна с бензином, водовоз и генератор...

Негр-слуга открыл и закрыл за ними ворота.

Джим Декстер отвез Малко домой. Малко повалился на кровать и спал, как убитый, измученный высокой влажностью и жарой. Утром, когда Малко выехал из отеля, ему показалось, что все та же «хонда» стояла у заправочной станции «Тексако». Ничуть не беспокоясь, Малко доехал до посольства. Генератор починили, часовой воспрянул духом.

Едва Малко вошел, Джим Декстер протянул ему тяжелый пакет и конверт.

– Вот разрешение и кольт. Еще коробка патронов.

– Что-нибудь узнали?

– Немного. Я разговаривал с ним на ходу, но он меня заверил, что департамент по расследованию уголовных преступлений вами не интересуется.

– Значит, это Лабаки.

– У меня есть для вас кое-что. Я вас познакомлю со своим лучшим осведомителем, – сказал американец. – Это Эдди Коннолли, сьерра-леонский журналист. Я расплачиваюсь с ним бензином... Он был в Либерии и только что вернулся оттуда. Он ждет вас в «Ньюс-Рум» Министерства информации. Это в «китайском» здании напротив стадиона Сиака Стивенс.

– Еду, – с готовностью ответил Малко. Теперь он знал Фритаун как свои пять пальцев.

Машина стояла на Лейми Санко-стрит. Сев за руль, Малко будто залез в раскаленную печь. Оглянулся и метрах в тридцати увидел нос гражданской «хонды»... Малко поехал вниз к Коннат Хоспитал, в зеркало он видел, что «хонда» идет за ним. Машин немного, зато полно пешеходов... Следуя вдоль Кинг Джимми Маркет, Малко воспользовался тем, что «хонда» застряла в толпе пешеходов, и свернул на Ватерлоо-стрит с односторонним движением. Малко так стремительно въехал на улицу, что едва не задел грузовик. Рассвирепевший шофер загородил путь «хонде», рванувшейся следом за Малко... Он доехал до Падемба-роуд, а затем спустился снова на Кэмпбелл-стрит до Брукфилд-роуд. Малко поставил машину напротив крошечного посольства Либерии и пошел пешком. Тринадцатиэтажное здание, где размещались большинство министерств, выглядело внушительно. Если не считать, что лифты не работали... На стоянке молился негр, встав на колени и обратив лицо к сторону Мекки... Малко решился и начал подниматься на девятый этаж. На каждой лестничной площадке табличка на стене советовала: «Не прикасайтесь грязными пальцами к чистой стене». Глядя, однако, на цвет стен, было ясно, что к совету прислушивались весьма редко... На девятом этаже он долго блуждал по лабиринту коридоров и по большей частью пустым кабинетам. В конце концов он отыскал «Ньюс-Рум». Ярко накрашенная негритянка в европейском платье, воинственно выставив соблазнительную грудь, печатала на машинке. Ее туфли стояли у стола. Увидев вошедшего Малко, она быстро надела их и выжидательно посмотрела на него.

– Я ищу Эдди Коннолли, – сказал Малко.

Негритянка указала на соседнюю дверь.

– Он только что вернулся.

* * *

Эдди Коннолли, черный, как уголь, несмотря на жару, был в пиджаке и при галстуке. Огромная бородавка на левой скуле, казалось, удерживала очки с очень толстыми стеклами. Он вежливо улыбался Малко:

– Мистер?

– Я к вам от Джима Декстера, – ответил Малко и сел.

– Indeed[25]25
  Конечно (англ.).


[Закрыть], – произнес Эдди Коннолли очень по-оксфордски. – Мистер Декстер говорил мне о вас. Чем я могу вам помочь?

– Я разыскиваю двоих мужчин. Ливанские шииты. У меня есть описание и имя одного из них.

Малко подробно изложил Эдди Коннолли всю историю и показал фотографию из паспорта, раздобытого покойным Чарли. Эдди Коннолли долго разглядывал документ, потом спросил:

– Я могу оставить его у себя?

– Конечно. Вы думаете, что вам удастся кое-что сделать?

Журналист ослабил немного галстук и ответил назидательным тоном:

– Indeed. Если эти люди въехали в Сьерра-Леоне легально, то в иммиграционной службе должны быть об этом сведения. У меня там есть друзья. Если нет, то я проведу небольшое расследование в аэропорту Лунги и в ливанских кругах. Здесь знают всех вновь прибывших. Больше вы о них ничего не знаете?

– Я знаю, что они не могут скрываться ни в резиденции иранского посольства, ни у Карима Лабаки.

Внезапно лицо журналиста омрачилось.

– Indeed, мистер Лабаки – очень могущественный человек. Ему покровительствует даже департамент по уголовным делам. Я должен действовать осторожно, это очень деликатное дело. Я не уверен, что смогу выполнить поручение...

– Я уверен, что вы сделаете все возможное.

Малко открыл атташе-кейс и достал два «кирпича» банкнот по двадцать леоне и положил их на стол. Малко не успел моргнуть глазом, как журналист жадно схватил пачки и опустил их в ящик стола. И вовремя: в комнату вошла миниатюрная журналистка на высоких каблуках, гордо выставив остренькие груди. Глядя на Малко горящими глазами, девица заявила:

– Эдди, я во Дворец правосудия.

– Это Бернис – мой лучший следователь, а это мистер Линге.

Вероятно, Бернис – не только его лучший следователь, подумал Малко.

– Вы не едете в город? – поинтересовалась девушка.

– Еду.

– Не могли бы вы подбросить меня? Я без машины.

Эдди Коннолли надулся. Бернис поцеловала его перед уходом и вышла в дверь перед Малко. Она с удовольствием устроилась в его «505-й».

– У меня есть автомобиль, но нет времени стоять в очереди за бензином. Эдди как-то устраивается.

Бернис, безусловно, пикантная женщина. Нервное, трепещущее тело, треугольный овал лица, блестящие глаза, подведенные сиреневым карандашом. Маленькая секс-бомба. Бернис вышла напротив огромного дерева, послав ему на прощанье взгляд, полный обещаний.

– Если вам нужны какие-либо сведения, я там целый день.

Бернис направилась к входу, завлекательно покачивая бедрами. Солдаты, охраняющие Дворец правосудия, смотрели ей вслед жадными глазами. Сьерра-леонцев, этих миролюбивых и тихих людей, интересовали лишь секс и музыка.

Малко развернулся и поехал по направлению к «Мамми Йоко». Он забросил все свои удочки с наживкой, теперь оставалось ждать, когда где-нибудь клюнет.

* * *

В холле отеля к Малко подошел негр и застенчиво обратился к нему:

– Мистер Линге? Мистер Билл хочет вас видеть...

Да, без телефона со связью постоянно возникали проблемы...

Малко наспех принял душ, прежде чем снова отправиться в Лакку; дьявольская дорога! Что хотел Билл Ходжес?

В кожаную сумку он сунул кольт и толстенную пачку леоне. Дорога показалась ему еще тяжелее, чем в первый раз. Ужас! Малко не мог даже ни о чем думать. Красная пыль проникала повсюду, жгла глаза, от тряски и ударов ныла спина, поясница; сводило от напряжения мышцы рук. Да, по такой дороге нужно ездить на мотоцикле или лучше на танке.

Первое, что огорчило Малко, – отсутствие перед домом красного «рейнджровера». Навстречу вышел черный слуга и сообщил:

– Патрон нет. Уехавши во Фритаун.

Этого еще не хватало! Разъяренный Малко повернулся к бассейну, испытывая непреодолимое желание броситься в него. Но при виде резвящихся в нем крокодилов желание тут же исчезло.

– And the lady?[26]26
  А леди? (англ.).


[Закрыть] – с надеждой спросил Малко.

– Уехавши тоже.

Еще того лучше... Малко уже собрался пуститься в обратный путь, когда негр указал в сторону пляжа.

– Мисс Сэти плавать там...

Малко пошел к пляжу, захватив сумку. Пусто. С правой стороны местность просматривалась отлично, но из-за холма Малко не видел, что происходит с левой стороны. Он пошел по дороге из утрамбованного песка, и вскоре за скалами его взору открылся еще более роскошный пляж. На берегу стояли уютные бунгало какого-то клуба. Довольно далеко от того места, где он стоял, Малко разглядел лежащего на песке человека, но кто это, он не видел, и пошел по направлению к силуэту на песке. Место восхитительное: пальмы, синее море, белый песок. Подойдя ближе, Малко увидел, что это женщина. Она лежала на животе, вся ее одежда состояла из малюсеньких красных трусиков. Смуглая кожа, длинные черные волосы, стройное тело. Малко сразу же узнал Сэти. Молодая женщина повернула в его сторону голову и, увидев его, сняла черные очки. Она смотрела на него одновременно вопросительно и с явным удовольствием.

– Что вы тут делаете?

– Я ищу Билла.

Она откинула назад волосы и села, нисколько не смущаясь тем, что Малко впился глазами в ее полные крепкие груди.

– Он давно уехал в город с Ясирой.

– Он мне назначил свидание.

– Он иногда забывает. Подождите, он должен скоро возвратиться. Одевайте плавки, вода превосходная.

– У меня их нет.

Сэти встала и скрылась в пальмовой роще, где стояло с дюжину просторных бунгало, и скоро возвратилась с двумя плавками. Малко укрылся за большим кустом, чтобы переодеться. Сэти ждала его, плескаясь у берега. Вода была восхитительно теплой. Они немного поплавали и улеглись на песок, оставаясь наполовину в волнах.

– Что вы тут делаете? – спросил Малко.

– Хочу пожить в одном из бунгало, Сен Мишель Лодж, сейчас здесь есть места, – ответила Сэти.

Набежавшая волна бросила их в объятия друг друга. Почти машинально Малко обнял ее за талию, обвил своими ногами ее ногу, прижал к себе. Сэти не двигалась, взгляд ее вдруг стал рассеянным. От прикосновения ее твердых упругих сосков Малко охватило еще большее волнение. Следующая, более сильная волна разъединила их. Сэти встрепенулась.

– Пойдемте, примем душ.

Малко последовал за девушкой в бунгало под роскошной соломенной крышей. Над кроватью противомоскитная сетка. Сэти сбросила трусики, открыв взору Малко чисто выбритый треугольничек внизу живота и круглые высокие ягодицы, и встала под душ. Холодная вода приятно охладила кожу, горевшую от жаркого солнца и соли. На миг ему почудилось, что у него отпуск.

Внезапно Сэти выключила воду, опустилась на колени и, хитро улыбаясь одними глазами, нежно взяла в рот его плоть. Было очень тихо. Под потолком мирно жужжал большой вентилятор и издалека доносился слабый плеск волн... Рот и руки Сэти творили чудо. Малко чувствовал, как его плоть заполняла рот молодой женщины, а внизу живота забегали мурашки. Левой рукой Сэти поглаживала ему спину, спускаясь все ниже и ниже, смело вызывая в нем желание. Но вот она поднялась, взяла Малко за руку, увлекая к кровати.

Сэти лежала, широко расставив ноги и раскинув руки. Когда Малко овладел ею, она вздохнула глубоко и удовлетворенно. Сэти то двигалась волнообразно, плавно, неглубоко вздыхая, то ее движения становились отрывистыми, резкими, то она деликатно терлась о Малко, как влюбленная кошка, вся во власти сексуальной игры. Малко отстранился, повернул Сэти набок и снова вернулся в нее. Он ласкал напрягшиеся соски ее грудей, щекотал ее своей плотью, продлевая удовольствие. Все тело Сэти напряглось, она извивалась в его объятиях, жалобно постанывала: «Хватит, остановись, не надо спешить»... Пот струился по ней ручьями, ноги спазматически дергались. Малко крепко ухватил ее за бедра и, поднявшись выше, с силой стал давить на ее круглые ягодицы. Теперь она каждый раз вскрикивала. Оргазм у них наступил одновременно, подобный мощному взрыву, потом они замерли и лежали все так же сцепленные друг с другом, запутавшись в противомоскитной сетке, которую они сорвали.

Отдохнув, Сэти, отстранилась и прошептала:

– Мне нравится это делать с тобой. А я ведь была влюблена в Вилла. Может быть, потому, что он – животное. С ним я трахалась. Как только он прикасался ко мне своим огромным членом, я уже была готова и кончала как сумасшедшая. Он никогда меня не ласкал, по-моему, он даже не подозревал, что у меня есть грудь... А потом он встретил эту вонючку Ясиру...

– Я вижу, что ты ее не очень жалуешь...

– Дрянь! – заявила Сэти без малейшего колебания. – Она умирала от скуки со своим ливанцем. Он трахал ее раз в месяц. Она слышала, что Билл отлично это делает. Вот и решила попробовать. Когда он ей надоест, она вернется в свой большой дом на Стейшн Хилл, – получит изрядную трепку, а этот дурак Билл останется с носом, один...

Завидная прозорливость...

– А он об этом не подозревает?

– Не знаю. Когда Билл желает женщину, он становится как одержимый. Он, кроме того, считает, что он здесь самый сильный, как и прежде. Но на самом деле здесь правят бал ливанцы. У них здесь много сообщников. Вилл может жестоко поплатиться, сломать себе шею.