Текст книги "Проделки королев. Роман о замках"

Валансе (Valançay)
Странный инфант Фердинанд, образцовый пленник

Принимать у себя трех знаменитых персонажей с целью их позабавить – это вполне в духе национального характера, равно как и в стиле людей вашего ранга.

Наполеон – Талейрану

Из Байонны 9 мая 1808 года император Наполеон I написал своему министру иностранных дел Талейрану[15]15
  Талейран-Перигор, Шарль Морис, князь Беневентский (1754–1838) – выдающийся французский дипломат. До того, как стать министром иностранных дел, был назначен епископом Отенским.


[Закрыть] письмо следующего содержания:

«Принц Астурийский, инфант Дон Антонио [его дядя] и инфант Дон Карлос [его брат] в среду уедут отсюда, пятницу и субботу проведут в Бордо и ко вторнику будут в Валансе. Будьте там в понедельник вечером… Я желаю, чтобы этих принцев приняли без внешнего блеска, но достойно и выслушали с интересом и чтобы вы сделали все возможное, дабы их развлечь. Если у вас в Валансе имеется театр, то наймите нескольких комедиантов и устройте представление, в этом не будет ничего плохого. Вы можете также пригласить мадам де Талейран с четырьмя или пятью дамами ее круга. Если принц Астурийский увлечется какой-нибудь красоткой, в том не будет ничего неуместного, ибо появится еще один способ, наилучший, следить за ним».

Циничный тон письма позволяет предположить, что император сам был хозяином Валансе, ибо распоряжался там вполне по-хозяйски. Однако все обстояло совсем не так. Прекрасное жилище принадлежало одному Талейрану, и нетрудно себе представить, какая у него была мина при получении письма, в котором ему была отведена неприглядная роль тюремщика. Что и говорить о странной роли, которую Наполеон столь пренебрежительно отвел его жене! С тех пор, как император помог ему купить Валансе (за пять лет до злополучного письма), выделив солидную сумму из личных средств, князь Беневентский все время ожидал подвоха. Это означало, что он знал своего хозяина даже лучше, чем тот сам себя, ибо внешне причины, побудившие Наполеона к покупке Валансе, были иными.

«Однажды императору заботливо доложили о той жизни, которую герцог де Шуазель вел в Шантелу до своего изгнания. Пораженный большими возможностями министра и роскошью, отсветы которой падали на короля и на всю страну, император пожелал, чтобы и министр иностранных дел мог собирать изысканных привередливых иностранцев в красивом замке, достойном славы и могущества Франции», – пишет герцогиня де Дино, племянница и запоздалая любовь Талейрана. Однако между советом собирать различных гостей для официальных праздников и приказом держать некоторых из них под неусыпным надзором и даже стражей, согласитесь, есть небольшая разница. Наполеон частично оплатил дворец, и, как пишет герцогиня, «с тех пор он считал, что может пользоваться Валансе без согласия владельца».

Талейран был слишком умным дипломатом, чтобы обижаться на оскорбительную фантазию своего хозяина. В свою очередь, он окунул перо в чернила и написал ответ:

«Будьте спокойны. Я отвечу всеми возможными заботами на доверие, которым Вы, Ваше Величество, меня почтили. Принцам будут предоставлены все удовольствия, которыми позволяет воспользоваться это не самое приятное время года: ежедневно ходить к мессе, в парк для пеших походов, в лес, где можно прогуливаться верхом. Я позабочусь, чтобы еда была вкусна и разнообразна, а музыка поднимала настроение. Театра здесь нет, и найти актеров чрезвычайно трудно. Впрочем, у нас будет достаточно молодежи, чтобы принцы могли танцевать, если это их развлечет».

В нескольких строках ни следа горечи! Талейран уже успел привязаться к своему прекрасному жилищу, заботу о котором его в свое время обязали взять на себя. Возможно, потому, что оно великолепно гармонировало с его тягой к блеску и величию. Чувствовалось, что замок был построен для очень важного сеньора и даже для одного из руководителей церкви, что не могло не понравиться бывшему епископу Отенскому. Внушавший восхищение нескольким поколениям знатных вельмож, замок Валансе в 1540 году был построен на остатках замка, принадлежавшего герцогам Бургундским, а затем – семейству де Шалон-Тоннер. Его основателем был Жак д’Этамп, губернатор Блуа. А потом им владел его внук, рыцарь Мальтийского ордена, епископ и кардинал, и он приложил руку к отделке дворца, желая произвести впечатление на самого папу Урбана VIII. Воспоминания, связанные с замком, оказались достойны того, чтобы привлечь внимание сыновей Католического Короля[16]16
  Карла IV (1748–1819) – испанского короля из династии Бурбонов. (Прим. перев.)


[Закрыть].

В то время как их отец, лишенный власти король Карл IV, и их мать, Мария-Луиза, которых Наполеон лишил короны в пользу своего брата Жозефа, направлялись в Компьень, избранный для них резиденцией, инфанты пустились в путь по дороге, ведущей в Валансе, куда они и прибыли 19 мая. Талейран и его семья, конечно же, радушно встретили их: «Принцы были молоды, – напишет потом вынужденно гостеприимный хозяин, – и все на них, вокруг них, в их одеждах, в их каретах и ливреях, – все составляло образ прошедших веков. Карету, из которой они вышли, можно было принять за карету Филиппа V. Дух древности, напоминавший об их величии, делал их положение еще более деликатным».

Талейран был еще слишком хорошо знаком с дворцовым этикетом, слишком потрясен величием старого режима, витиеватым стилем Версаля и потому сумел прочувствовать важность момента. Внутреннее чувство такта и вкус подсказывали, что нужно делать, чтобы не уронить достоинства перед лицом этих молодых отпрысков одной из самых древних монархических династий мира. Он окружил их всевозможным вниманием и улавливал каждое желание с проницательностью мудрого придворного, в чем отказал им порывистый Наполеон. Особенно – принца Астурийского.

Придворный этикет царил в Валансе, но это был этикет французского двора, не такой суровый, как тот, что был принят в Эскориале. Так, например, никто не мог предстать перед принцем иначе, чем в парадном одеянии. Но вне регламентированных на испанский манер часов (мессы, отдыха, прогулок и совместных молитв, что прерывались обильными трапезами) принцы получили свободу, до этого момента им неведомую. В частности, они имели удовольствие прогуливаться вместе «без письменного разрешения короля. Оставаться в одиночестве, по собственному желанию выходить в сад или парк… Охота, прогулки верхом и танцы были для них совершенно новыми развлечениями». Каждый в Валансе стремился понравиться молодым людям, и каждый понимал их участь, даже если кто-то и не испытывал по отношению к ним особой симпатии.

Фердинанд, принц Астурийский, внешне и внутренне был совершенно не привлекателен. Этот принц, «полумонах-полудикарь», как его называла герцогиня де Дино, познакомившаяся с ним в Валансе, имел очень мало притягательных черт: коварный, жестокий и бесхарактерный, он не обладал ни грацией, ни красотой, чтобы привязать к себе кого-либо. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к портретам Гойи. Принц был похож одновременно на своих мать и отца, а те у матери-природы не особенно получились… Более любезными и миловидными оказались его родственники: дядя Дон Антонио и особенно его младший брат Дон Карлос. Они смогли в достаточной степени оценить праздники, устраиваемые в их честь Талейраном. В свите принцев были также еще два важных человека: каноник Эскоикис[17]17
  Дон Хуан Эскоикис (исп. Don Juan Escoiquiz) – испанский политический деятель (1762–1820). Был воспитателем принца Астурийского. Он побудил Фердинанда начать восстание против отца (1808). Преклоняясь перед Наполеоном I, Э. посоветовал Фердинанду поехать в Байонну и участвовал в переговорах, окончившихся отречением Фердинанда от престола. Когда Испания почти освободилась от власти Наполеона (в конце 1813), Э. вел с ним переговоры о возвращении Фердинанда в Мадрид. По возвращении в Испанию он впал в немилость у Фердинанда и, хотя был на время возвращен ко двору, кончил жизнь в ссылке в Андалузии.


[Закрыть] и герцог де Сан-Карлос[18]18
  Герцог де Сан-Карлос, камергер принца Фердинанда. После падения Наполеона и воцарения Фердинанда в Мадриде герцог был назначен государственным министром. Потом был послом в Вене, затем – в Лондоне (1817) и в Париже (1823). Он стал вице-королем Наварры (1824), но вновь вернулся на дипломатический пост в Париж (1827). Там он и умер (1828).


[Закрыть].

Особенно герцог де Сан-Карлос, которого с мадам де Талейран связала самая нежная дружба. Факт их сожительства зафиксирован в хрониках, а также докладах, которые полиция Фуше доставляла на стол императора ежедневно. И все потому, что министр, всем сердцем ненавидя Талейрана, буквально заселил Валансе своими платными агентами.

Так что в один прекрасный день в кабинете Наполеона Талейран был очень даже удивлен резко брошенным вопросом императора:

– Почему вы не сказали, что герцог де Сан-Карлос был любовником вашей жены?

– Сир, – ответил князь, – я не счел, что этот факт может быть интересным для славы Вашего Величества.

Идиллия влюбленных была прервана возвращением княгини в Париж. Очевидно, Наполеон терпел лишь любовные интриги, начавшиеся по его же приказу… Однако присутствие в Валансе потомков Филиппа взволновало некоторых французских аристократов, в особенности – антибонапартистов. Они мечтали о том, чтобы извлечь инфантов из их позолоченной тюрьмы и с триумфом вернуть в Испанию. Таким образом, практически в соседнем замке Сель-сюр-Шер образовался заговор во главе с маркизом де Бартийя и Сент-Эньяном. Но эта преданность была совершенно излишней: принцы вовсе не стремились быть спасенными, и заговорщики вскоре оказались в Венсенской тюрьме под замком.

Дон Фердинанд не только отвергал любые попытки освободить его, он дошел даже до того, что сам стал доносить о них полковнику Анри, элитному жандарму, которому Наполеон поручил охрану пленников. Ситуация была довольно странной: в то время как испанский народ самоотверженно сражался против армий Наполеона, принц – наследник трона, который роялисты ценой собственных жизней мечтали отвоевать для него, наслаждался своим пленением.

Никто никогда не видел более нежного отношения пленника к своему тюремщику. В день святого Наполеона[19]19
  После подписания соглашения (Конкордата) с Римской церковью и начала возрождения церкви, разрушенной якобинцами, во Франции возникла идея придать новокоронованному императору Наполеону святости. Папский легат, кардинал Капрара, нашел упоминания об убиенном в Александрии Египетской во времена Диоклетиана мученике Неополи, или Наполеоне. Святой Наполеон, покровитель воинов, был канонизирован, а день памяти святого (15 августа) был объявлен праздничным. Не типичное для французов имя Наполеон вошло в святки. Немало примеров, когда его выбирали для новорожденных. В церквях были нарисованы витражи со сценами жизни великомученика, которые, впрочем, по большей части были разрушены после реставрации (редкий пример – храм в Шесне под Версалем).


[Закрыть] Фердинанд собственноручно зажигал фонарики в парке. Его рука не дрогнула, выводя в письме императору слова поздравления по поводу победы над Испанией. Он называл его «дорогим кузеном» с таким энтузиазмом, что в конечном итоге это стало раздражать Наполеона.

Однако все хорошее рано или поздно заканчивается. Договор в Валансе от 11 декабря 1813 года гарантировал вывод французских войск из Испании. Инфанты вернулись в свою страну, а Фердинанд стал править под именем Фердинанда VII.

Это было, без всякого сомнения, самое отвратительное царствование в истории Испании, так как молодой король проявил невероятную жестокость и все возможные капризы тирана. Но, живя в своих возвращенных дворцах, Фердинанд сохранил ностальгическое воспоминание о времени, проведенном у Талейрана. Он основал орден Валансе для своих последователей, дал одному из полков своей гвардии имя Валансе и даже окрестил так один из своих фрегатов. В конце концов, в 1819 году он послал Талейрану свой огромный портрет, который до сих пор можно видеть на одной из стен дворца.

Людовик XVIII превратил это имение в герцогство в 1817 году. Титул был передан внучатому племяннику князя, однако сам князь оставил за собой право владения замком вплоть до своей смерти. Он часто появлялся там в обществе герцогини де Дино, которая оставила очаровательное описание замка и примыкающих к нему владений.

Замок переходил по наследству от одного герцога де Валансе к другому; теперь же он принадлежит государству.

Часы работы

С 17 марта по 30 апреля с 10.30 до 18.00

Май с 10.00 до 18.00

Июнь с 9.30 до 18.30

Июль и август с 9.30 до 19.00

Сентябрь с 10.00 до 18.00

С 1 октября по 11 ноября с 10.30 до 17.30

В июле и августе дается большое ночное представление.

http://www.chateau-valencay.fr

Вильнёв-Су-Даммартен (Villeneuve-Sous-Dammartin)
Шутница Марго

В августе (1864 года), после полудня, император Наполеон III и императрица Евгения, словно обычные курортники, в сопровождении нескольких человек свиты совершали прогулку на термальных водах в Виши. Посреди той молчаливой толпы, которая всегда образуется на прогулке монархов, вдруг возник радостный спаниель. Он бросился на императора, демонстрируя признаки безоблачной радости и дружбы, совершенно не замечая криков и усилий юной блондинки, явно смущенной и пытавшейся подозвать его к себе. Собака ничего не хотела слышать: она встретила старого знакомого и теперь спешила сообщить об этом всем вокруг.

К сожалению, среди «всех вокруг» присутствовала императрица.

Она выпустила руку своего супруга и удостоила взглядом поочередно собаку, блондинку и Наполеона III, который покраснел, не зная, как защититься от наскоков собаки и не потерять лицо.

– Ах! – только и сказала императрица. – Я вижу…

Повернувшись к своей фрейлине княгине Эсслингской, она попросила дать ей руку, чтобы вернуться на императорскую виллу, оставив императора одного. Пусть сам ищет выход из сложившегося положения, как ему то будет угодно! Что он и сделал простейшим из способов: вернул слишком привязчивое животное хозяйке и продолжил прогулку как ни в чем не бывало.

Красивая блондинка, привлекшая все взгляды, была не кем иным, как последней победой Его Величества, – очаровательным и весьма незаурядным созданием, скрывавшим под элегантным псевдонимом Маргариты Белланже гораздо менее шикарное имя Жюли Лебёф. Прозванная еще и «Жюли Ля Ваш»[20]20
  Коровой. (Прим. перев.)


[Закрыть], она взяла сценический псевдоним Шутница Марго, благодаря одному из своих любовников – герцогу де Грамон-Кадруссу.

Этот «милый ангелочек» появился на свет около двадцати лет назад в деревне Вильбернье, что неподалеку от Сомюра. Она начала работать с младых ногтей – ученицей портнихи из соседнего города, пока один богатый торговец (какая жалость, старые дядюшки всегда богаты!) не оторвал ее от шитья и не отвез в Нант, где она вскоре познакомилась с некоей Адель де Стенвиль. Та, конечно, на самом деле не была ни Аделью, ни Стенвиль, а была самой знаменитой нантской сводницей. Эта любезная женщина объяснила юной Жюли, что девушка с такой яркой внешностью скорее преуспеет в искусстве носить и снимать платья, чем их шить. И посвятила ее в будущую профессию, избавив от совершенно неприемлемого имени и раскрыв ее исключительные достоинства. Когда курс обучения был закончен, она отправила девушку в Париж – в единственный город, где можно было прославиться!

Как все подобные девушки, Маргарита начала поиски работы с театров, раздобыв ангажемент в «Комический отдых», небольшой зал на улице Тур-д’Овернь. Ей удалось лишь промелькнуть там на манер метеора: оказалось, у нее была совсем не натренирована память и начисто отсутствовал талант перевоплощения. В первый же вечер она замялась посреди реплики, судорожно попыталась вспомнить забытый текст. Разумеется, не вспомнила! Когда публика начала смеяться в голос, незадачливая актриса заменила недостающую фразу одним словом – коротким, энергичным и истинно французским. Боже ты мой! Как ей улюлюкали! Занавес опустили, и театральная карьера Маргариты на этом закончилась. Предприимчивая красотка горевала недолго. Она решила заняться более выгодным делом – охотой за мужчиной, который мог бы привести ее в самые изысканные закрытые салоны, на вершину парижского флирта.

Она почти добилась поставленной цели, когда судьбе было угодно послать ей встречу с Наполеоном III. Весной 1863 года император находился в Сен-Клу, где он любил каждый день совершать уединенные прогулки либо верхом, либо правя повозкой, в сопровождении молодого лакея, молчаливого и неподвижного, как статуя.

В послеполуденный час погода была хмурой, и это сократило прогулку. Вскоре нависшее над парком огромное черное облако разразилось апокалипсическим грохотом, и без предупреждения хлынули все небесные запасы воды. Именно в это мгновение император заметил молодую женщину, довольно элегантно одетую, в платье из шотландской ткани и в шляпке, украшенной фруктами и увенчанной султаном из страусиного пера, обнаруживавшего явные следы потертости.

По велению своего доброго сердца монарх заставил карету описать дугу и направил ее к захлебывающейся в дождевой воде девушке, которая, несмотря на весь трагизм своего положения, совершила попытку сделать реверанс. В этот момент брошенный уверенной рукой плед накрыл ее наподобие палатки, и послышался крик:

– Держите, мадам! Возьмите это и накройтесь!

Когда Маргарите удалось выпутаться из шерстяного кокона, императорская карета уже на полной скорости удалялась… На следующий день спасенная предстала во дворце с аккуратно сложенным покрывалом в руках и пожелала говорить с императором. Тот без промедления принял ее.

– Я с трудом высушила его, сир, – сказала Маргарита, виновато улыбаясь. – Вчера лило, как из ведра!

Позабавленный живостью, непосредственностью миловидной женщины, Наполеон III поболтал с ней еще минутку… и решил увидеться снова.

Их первая относительно интимная встреча оказалась весьма удачной. Для императора, который только что порвал с ослепительно красивой, но скучноватой графиней ди Кастильоне и испытывавшего необходимость в развлечениях, Шутница Марго оказалась глотком свежего деревенского воздуха. Ее вскоре устроили в отличном доме на улице Винь в Пасси. А когда пришло время отъезда императора в Виши, что за два года вошло у Наполеона III в привычку, тот решил, что подруга тоже поедет. Он поручил своему доверенному лицу господину Мокару подыскать для нее жилище. И мы уже знаем, что произошло во время этого путешествия.

Вернувшись на императорскую виллу, провинившийся муж застал оскорбленную супругу собирающей вещи. Да, она немедленно уезжает! Естественно, он пытался отговорить ее от принятия такого резкого решения. Но ничто не помогло: угостив супруга пылкой семейной сценой в испанском стиле, какой бедняга не видывал с беспокойных времен графини ди Кастильоне, Евгения покинула Виши в тот же вечер, оставив венценосного супруга расстроенным… но вовсе не раскаявшимся. Он держался за свою Марго, умевшую так здорово смешить его после занятий любовью. И когда наконец он вернулся в Париж, Маргарита шаг за шагом начала входить в права фаворитки. Ее дом в Пасси сменился красивым владением в Монтрету. Украшения, изысканные наряды, роскошные выезды – блага сыпались на нее, как из рога изобилия. О чем еще может мечтать красивая женщина?

К сожалению, одним летним вечером с вернувшимся от любовницы императором случился пугающий обморок. Лечение в Виши (на этот раз Маргарита туда не поехала) подействовало мало, и он быстро устал. На следующий же день императрица вызвала незаменимого господина Мокара и приказала ему отвезти ее к Маргарите.

– Это вы, – заявила она, – привели императора в постель к этой девчонке, так значит вы можете и привести меня в ее дом.

Волей-неволей пришлось подчиняться, ведь Евгения сохраняла власть даже в самые невыгодные для правления дни. Скорее мертвый, чем живой, секретарь императора уселся в карету своей императрицы, чтобы вскоре подать ей руку у дверей дома в Монтрету.

Разгневанная Евгения влетела в дом, как ураган, и тут же, даже не дав доложить о себе, появилась в небольшом салоне, где молодая хозяйка читала, растянувшись на диване.

– Мадемуазель, – сказала она без всяких предисловий, – вы убиваете императора. Если вы хоть немного к нему привязаны, то откажитесь от встреч с ним с сегодняшнего дня.

Встретившись глазами с соперницей, Евгения развернулась и вышла из комнаты. Вернувшись во дворец в Сен-Клу, еще дрожа от усилий, которые ей пришлось сделать над собой, чтобы не обойтись с потаскухой так, как она привыкла делать в подобных случаях. Но, конечно же, битва не была закончена! Для императорской четы она продолжилась одной из тех семейных сцен, которые выходят за стены дворцов из-под пера карукатуриста и радуют народ. Закончился разговор тем, что императрица объявила: она едет на воды в герцогство Швальбах одна. Встревоженный супруг все же поехал за ней. Они помирились, но для Евгении слова прощения остались всего лишь словами.

– С тех пор, как он опустился до распутства, я не могу его переносить, – призналась она как-то графине Валевской.

Некоторое время спустя упомянутое распутство материализовалось: миру предъявили новорожденного мальчика. Его рождение принесло матери не только счастливые хлопоты, но и замок Вильнёв-су-Даммартен, жилище Людовика XIII, которое заново отделали, освежив к приезду новой хозяйки. Но великая любовь остыла, и этот подарок получился прощальным. Через некоторое время император узнал, что его супруга беседовала с первым президентом апелляционного суда, господином Девьеном, который был большим специалистом по разводам. Ну уж нет! Такую роскошь император себе позволить не мог.

В свою очередь, он вызвал Девьена и велел ему добиться от Марго письменного подтверждения, что ее ребенок – не сын императора. Первый президент выехал в Вильбернье, где жили родители Маргариты и куда она вернулась по совету подруги. Госпожа Белланже встретила его там со всеми почестями, приличествующими его званию, пообещала сделать все, что требовалось и, в первую очередь, нанести визит в магистрат по самому благовидному вопросу – о родительской ферме в Сомюре. И совсем уже по-свойски она проводила своего гостя до кареты и, пока тот, немного обескураженный, садился в карету, прокричала громко высоким голосом:

– Счастливой дороги, господин первый президент!

И добавила совсем тихо:

– И до вечера! Ты же знаешь, мой шаловливый старичок, что должен заплатить за ужин…

Так или иначе, но Девьен добился того, что требовалось: двух писем, одно из которых было адресовано ему, а другое – императору. В нем Марго просила у своего любовника прощения за обман. Что ж, удача улыбнулась щедрому хитрому дипломату!

На том все и кончилось. Тревога была излишней. Очаровательный «ангелочек», рассудив по-философски, перешел к другим любовным делам. Она устроилась в красивом особняке на улице Ваграм, где, как говорят, после 1870 года у нее происходили интимные встречи с Гамбетта[21]21
  Леон Мишель Гамбетта (1838–1882) – французский политический деятель, премьер-министр и министр иностранных дел Франции в 1881–1882 годах.


[Закрыть].

За трибуном последовал военный, полковник Ленфюме де Линьер, за которым Маргарита ездила по гарнизонам от Сен-Сира до Тура. Это продолжалось несколько лет… пока суматоху не сменила скука. Тогда неугомонная искательница счастья решила, что настало время притормозить и подумать. Она была богата. Она хотела быть респектабельной и для этого, недолго колеблясь, вышла замуж за прусского помещика барона фон Кульбаха, ужиться с которым ей показалось невозможным. Она бросила мужа, вернулась с сыном в свое владение в Вильнёв-су-Даммартен.

Она стала жить там тихо-мирно, рядом со своим ребенком (который, впрочем, рано умер), получая удовольствие от выращивания роз и интересуясь скотоводством. Увы, сделавшись баронессой, бывшая Шутница Марго не стала светской дамой и не умела даже обращаться со слугами… Будучи слишком фамильярной, она позволила им приобрести отвратительные привычки, и они служили ей крайне плохо. Ни актриса, ни служанка, ни любовница… Она ничего не оставила после себя, и в ночь приближения смерти, когда буря ломала деревья в парке, Маргарита оказалась одна. Не было ни одного близкого человека, готового примчаться ей на помощь. Она и не стала звать…

Вот так, в ночь на 23 декабря 1886 года, не стало старинной возлюбленной Наполеона III. Она умерла от мучительного приступа острого перитонита… Утром ее нашли мертвой… Это был канун Рождества…

Ныне ее замок – частная собственность, и для посещений он закрыт.