Текст книги "Куда ведет соблазн"

Глава 15

Приезд будущей невесты лэрда Маклендона был встречен с поистине королевскими почестями. Выстроившиеся вдоль улиц жители деревни радостны ми криками приветствовали кортеж. Фиона наблюдала за всем из окна своей комнаты в башне.

Когда процессия въехала в ворота замка, крестьяне разошлись и вернулись к своим обычным занятиям. Фиона отошла от окна и постаралась успокоиться. Теперь уже ничего нельзя поделать. Сбежав накануне от Гэвина, она ушла к себе, с тревогой ожидая сигнала от отца Нила. Она знала, что возможность уехать до того, как приедет невеста графа, была призрачна, но все же у нее еще оставалась надежда.

Твердо решив не заниматься самоедством, Фиона принялась шить рубашку для Спенсера, чтобы как-то отвлечься. К заходу солнца работа была сделана наполовину, но от священника не было никаких известий. Фиона поняла, что ей придется ждать по крайней мере еще день до того, как она сможет покинуть замок.

Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Когда Элис открыла дверь, они увидели на пороге Дункана.

– Граф послал меня пригласить леди Фиону ужинать.

Фиона почувствовала, как у нее внутри все оборвалось. Она слышала, как Элис что-то промямлила в ответ, но Дункан громко повторил приказание лэрда. Она увидела, как напряглась спина горничной, и почувствовала себя виноватой – ведь Элис ни при чем, это касается только ее.

– Боюсь, я сегодня себя неважно чувствую, Дункан. Пожалуйста, передайте графу, что я сожалею, но не смогу прийти на ужин.

Выражение лица Дункана было непроницаемым.

– Вы должны спуститься в большой зал. Если я появлюсь там без вас, боюсь, за вами отправят кого-нибудь другого. И полагаю, что этот другой будет не так вежлив и терпелив.

Что-то дрогнуло в душе Фионы. Она пристально посмотрела на Дункана, но его лицо оставалось непроницательным. Перед мысленным взором Фионы возникла картинка – ее насильно волокут в большой зал.

– Мне нужно время, чтобы одеться, – ответила она наконец.

Дункан кивнул:

– Я подожду, но вам лучше поторопиться, а то наше появление будет всеми замечено.

Фиона закрыла дверь и прислонилась к ней. Стыд – вот что она испытывала. Это было уже слишком. Как она сможет войти в большой зал на глазах у всех и притвориться, что она всего лишь благодарная вдова, которой Гэвин великодушно оказал поддержку в трудный момент ее жизни?

Но судя по всему, придется. До Синклеров наверняка уже дошли слухи о ней. Будет подозрительно, если ее не будет на этом банкете, устроенном в честь их прибытия, особенно если она никого из гостей сегодня не видела.

– Надо поторопиться. Принеси новое голубое шелковое платье, Элис.

Покрой платья, сшитого из шелка, купленного Гэвином для Фионы на ярмарке в качестве подарка, был довольно смелым – с большим прямоугольным декольте, позволявшим приоткрыть грудь, и облегающей юбкой, подчеркивающей все соблазнительные изгибы ее фигуры.

Фиона успела украсить вышивкой вырез платья и рукава, но еще ни разу его не надевала. Она планировала появиться в нем и удивить Гэвина в один из вечеров, надеясь, что он одобрит этот довольно эротический наряд. Тем не менее что-то подсказывало Фионе, что он будет удивлен уже сейчас.

Элис туго зашнуровала корсаж, а Фиона руками разгладила подол юбки. Красивое платье придало ей решимости. Она сидела спокойно, пока Элис укладывала ее волосы в сложную прическу, увенчав ее золотым обручем с покрывалом.

– Вы выглядите, как королева, миледи, – сказала Элис в неподдельном восхищении.

Что ж, это лучше, чем выглядеть как шлюха.

Фиона встала от зеркала и открыла дверь. Дункан ждал ее, и когда она вышла в освещенный факелами коридор, у него от удивления расширились глаза. Благодарная ему за то, что своим восхищением он поднял ей настроение, она взяла его под руку.

Они спустились по лестнице и остановились у входа в большой зал, где царило шумное веселье. Народу было полно – всем хотелось хотя бы мельком взглянуть на будущую невесту графа.

Найти Эйлин Синклер было легко. Она сидела на помосте рядом с Гэвином. Она была молода, у нее был цветущий вид, а блестящие рыжие волосы были распущены и рассыпались по плечам и спине, словно огненная река. При виде девушки сердце Фионы сжалось, но она заставила себя переступить порог зала.

Фиона надеялась, что она и Дункан затеряются в толпе, но они не сделали и нескольких шагов, как на них стали оборачиваться, а разговоры вокруг них затихали. Фиона шла, глядя прямо перед собой, с прямой спиной и вздернутым подбородком.

– Добрый вечер.

Фиона остановилась перед помостом и сделала глубокий грациозный реверанс. Она чувствовала на себе взгляд Эйлин, но сама, сколько смогла, не смотрела в ее сторону.

– Наконец-то, леди Фиона. – Гэвин окинул ее оценивающим взглядом, и Фиона обрадовалась, что рискнула надеть это платье. – Разрешите представить вам лэрда Синклера и его дочь леди Эйлин.

– Миледи, – проворчал лэрд и снова уткнулся в тарелку.

Это было очень похоже на пренебрежение, или близко к тому. Фиона уже больше не могла не смотреть на Эйлин, поэтому, собравшись с силами, подняла голову и встретила взгляд пары живых умных глаз и робкую улыбку на лице.

– Рада познакомиться с вами, леди Фиона, – сказала девушка. – Как хорошо, что за столом будет еще одна женщина. Мужчины не говорят ни о чем, кроме войн и сражений. Будет приятно побеседовать о чем-либо более близком.

Не зная, что на это ответить, Фиона просто улыбнулась. Наступила неловкая пауза, и Фиона с ужасом ждала, как кто-нибудь откроет правду, кто она и каково здесь ее положение. Но никто ничего не сказал. Не ради нее, разумеется, а из уважения к графу. Человеку, которого они поддерживали как своего лэрда и никогда не сделали бы ничего такого, что могло бы опорочить его честь.

– Разрешите, – сказал Дункан и повел Фиону к концу помоста.

Она села, но ее мысли были заняты одним – сколько часов она проведет на коленях, моля Бога о прощении за обман. Успокаивало ее только то, что их отношения с Гэвином уже в прошлом, независимо от того, что сам он думает иначе.

Появление Фионы заставило Гэвина напрячься. Еще неделю назад его вера в то, что она будет вести себя благопристойно при любых обстоятельствах, не вызывала у него сомнений. И все же в последние дни Фиона была в таком эмоциональном смятении, что он понял, что возможно все.

Одна его часть – самая трусливая – желала, чтобы Фиона сорвалась и закатила бы такой грандиозный скандал, что лорд Синклер поседел бы и тут же отказался от соглашения о помолвке.

Но когда Фиона приближалась к помосту, он увидел, с какой грацией и достоинством, подобающей истинной аристократке, она шла. Ей даже удалось приветствовать Эйлин подобием улыбки. А выглядела она прямо-таки потрясающе!

Она стояла перед ним, такая спокойная и гордая, и что-то шевельнулось в груди Гэвина. Ее близость взволновала его так, что ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не потерять над собой контроль. Фиона уже много дней игнорировала его, а сейчас стоит в таком соблазнительном платье, что у него закружилась голова.

Она сделала это нарочно, и он понял почему. Он причинил ей боль, и Фиона хотела показать ему, от чего отказывается, что теряет. Он должен был предвидеть такой поступок. Фиона по характеру боец. Это была одна из многих ее черт, которыми Гэвин восхищался.

Гэвину удалось не выглядеть влюбленным молокососом, когда Фиона садилась к столу. Он заставил себя обратить внимание на ту, что сидела рядом – на свою невесту.

Эйлин явно не имела понятия о действительных отношениях Гэвина и Фионы. Она улыбалась, была в хорошем настроении, робко флиртовала с Гэвином и старалась вовлекать в разговоры сидящих вокруг нее людей, включая Фиону.

Лорд Синклер временами хмурился, по-видимому, подозревая правду, но не собирался ставить под угрозу столь важный для него альянс.

Гэвин поднял свой бокал и посмотрел в конец стола. Одного взгляда на бледное лицо Фионы, ее огромные глаза и напряженное выражение лица было достаточно, чтобы эль показался Гэвину кислым. Ему стало стыдно. Как он мог?

Он всегда гордился своей честностью и прямотой. Поселить молодую жену и любовницу под одной крышей было непорядочно. Это решение было ниже его достоинства и эгоистичным, учитывающим лишь его собственные желания и пренебрегающим желаниями этих двух женщин.

Нет, он не станет подвергать их такому унижению. Он подготовит для Фионы один из своих домов, и у нее будет собственное жилье. Тогда они смогут там встречаться, и все трое сохранят свое достоинство. Возможно, многие аристократы не чувствуют ничего зазорного в том, что держат под одной крышей жену и любовницу, но ему это не подходит.

Гэвин понимал – Фионе потребуется время, чтобы понять это и принять. Но пока она живет на его земле, он за нее отвечает. У него будет достаточно времени, чтобы убедить ее, что этот вариант – не просто лучший, но единственный.

Гэвин посмотрел на пустой бокал, и его губы скривились в ироничной улыбке. Если бы все было так просто!

Фиона провела еще одну бессонную ночь. Дверь была заперта, на тюфяке у ее кровати спала Элис. Предосторожность не была лишней: рано утром раздался стук в дверь, сопровождавшийся тихим голосом, прошептавшим ее имя. Зажав уши, Фиона пресекла попытки Гэвина поговорить с ней, прекрасно зная, чем это могло кончиться.

На следующий день Фиона просидела взаперти до самого вечера, ожидая вестей от отца Нила. Напрасно. Ссылаясь на недомогание, она отказалась спуститься к ужину, но на сей раз за ней никого не послали, и ей не пришлось тащиться в большой зал. Так было лучше. Это уберегло ее от притворства и необходимости видеть Гэвина рядом с его невестой.

Однако на третий день Фиона решила, что ей необходимо прервать свое вынужденное затворничество хотя бы на несколько часов, чтобы не сойти с ума. Она подождала, когда закончится завтрак, и послала Элис узнать, занят ли Гэвин гостями. Только тогда она решилась покинуть свое убежище и незаметно выскользнуть во двор.

В лицо ей ударил порыв холодного ветра, но это взбодрило ее. В надежде на то, что не будет дождя, она быстро пересекла двор в сторону огорода. Но оттуда вдруг донеслись женские голоса, и она замерла. Из-за угла вышла леди Эйлин, окруженная несколькими женщинами.

Надо было где-то скрыться, чтобы избежать встречи с леди Эйлин и ее спутницами. Но Фиона замешкалась, и Эйлин помахала ей рукой.

– Леди Фиона!

Фиона внутренне сжалась, но повернулась и изобразила на лице дружескую улыбку.

– Доброе утро, леди Эйлин.

– Прошу вас, называйте меня просто Эйлин, – сказала девушка и выражение ее лица чем-то напомнило Фионе ее любимого пса Лэдди, когда она чесала у него за ухом.

– Хорошо. А я, как понимаете, Фиона.

Улыбка Эйлин стала еще приветливее.

– Миледи, пойдемте погуляем! Мне сказали, что вы ухаживаете за лекарственными травами. Мне хотелось бы на них посмотреть.

Фиона сдвинула брови. Ну почему эта Эйлин так приветлива? Где ее отвращение к англичанам? Ее недоверие и презрение к врагу? Другие женщины никогда не скрывали свою нелюбовь к ней. Почему Эйлин не такая?

Эйлин действительно отличалась от прочих обитателей замка. Она отослала сопровождающих женщин, и они вдвоем с Фионой пошли в огород. При этом девушка, видимо, не чувствовала, как напряжена Фиона.

Неловкая пауза затянулась, но к Фионе вернулось самообладание, хотя слов по-прежнему она не находила.

Эйлин ничего не замечала. Она весело рассказывала о своем путешествии и о том, что узнала про замок и его обитателей, не замечая, что Фиона молчит.

Эйлин стала прогуливаться по дорожкам вдоль грядок с травами, называя те, которые были ей знакомы. Ее движения были какими-то беспокойными, и это нервировало Фиону. Она уже собралась извиниться и уйти, когда Эйлин сказала:

– Ко мне все добры и гостеприимны, но я надеялась, что у нас с графом будет больше шансов оставаться наедине друг с другом.

– Он занятой человек, – ответила Фиона.

– Я понимаю. И я приветствую его неусыпное чувство долга. – Эйлин наклонилась и, сорвав листок мяты, стала растирать его между пальцами. – Я все же знаю, что могу кое-что узнать, если вы мне в этом поможете.

На Фиону накатила волна паники.

– Что же я могу для вас сделать?

– Полноте, не хитрите, леди Фиона. Вы гостите здесь уже несколько месяцев и наверняка изучили характер лэрда. Что он любит, что не любит. Конечно, хотелось бы это услышать от него самого, но я практичная женщина. Если граф не может проводить со мной больше времени, придется узнавать о нем от других. В конце концов, это мой долг, как его жены, знать, что ему нравится.

Боже милостивый, как же больно! Фионе стало трудно дышать. Невозможно обсуждать эту тему с будущей женой Гэвина! Невозможно!

– Я не совсем понимаю, чего вы хотите от меня.

– Вы вдова. Я надеялась, что вы, как опытная женщина, поделитесь со мной мудрыми советами, которые помогут мне стать хорошей женой. – Эйлин понюхала смятый ароматный листок. – Мой отец говорит, что слово мужа – закон, его желание неоспоримо. Обычно жена не может заставить его что-то сделать. Это правда?

– Нет, – честно ответила Фиона.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась Эйлин. – Если подходить по-умному, жена может добиться от мужа всего, что пожелает. Я хочу, чтобы вы помогли мне понять, как правильно вести себя с графом.

Фиона резко подняла голову. Может, это ловушка? Способ заставить ее признаться в своих отношениях – прошлых! – с Гэвином? Но выражение лица Эйлин было открытым, честным. Маска? Или девушка действительно так наивна?

– Боюсь, что не располагаю такими специфическими знаниями. Граф не делится со мной своими секретами, Эйлин.

– Но он такого высокого о вас мнения, и всегда говорит о вас с таким уважением и любовью.

– Он был близким другом моего покойного мужа и поэтому добр ко мне и моему сыну. Ничего более.

Чувствуя, что изменилась в лице, Фиона отвернулась и выдернула из грядки сорняк. Какой бы ни была причина, Эйлин пыталась разговорить Фиону, и скорее всего не пройдет и нескольких дней, молодая женщина узнает правду.

К счастью, это случится, когда Фионы уже не будет в замке, а пока необходимо быстро найти другую тему для беседы.

– Скажите, Эйлин, путешествие сюда было утомительным?

– Не особенно. Но по пути у нас были кое-какие приключения.

– Вот как?

– Да.

Фиона сделала вид, что ей интересно. Эйлин только это и было нужно. Присев на скамейку, она начала рассказывать и в этот момент стала похожа на любую другую молодую женщину – ей нравилось говорить о себе. Фиона порадовалась, что удалось отвлечь Эйлин от расспросов о Гэвине.

Зазвонили к обеду, и Фиона удивилась, как быстро пролетело время, уже наступил полдень. Эйлин обладала врожденным даром рассказчика и к тому же чувством юмора, что было забавно и привлекательно.

– Вы присоединитесь к нам за трапезой? – спросила Эйлин.

– Увы, мне нездоровится все эти дни. Хотелось бы покоя, – ответила Фиона с деланным сожалением. – Я позже выпью немного бульона с хлебом, если почувствую себя лучше.

– О, мне очень жаль это слышать.

Разочарование Эйлин прозвучало искренно, но Фиона почти не обратила на него внимания. Присутствие на обеде означало встречу в большом зале с Гэвином, а она поклялась избегать этого любой ценой.

– Она опять про вас спрашивала, – доложила Элис, ставя перед Фионой поднос с едой.

– Кто?

– Леди Эйлин. Она увидела, что я несу вам еду, и поинтересовалась, не стало ли вам лучше.

Фиона вздохнула. После их встречи накануне утром Эйлин несколько раз справлялась через Элис о здоровье Фионы и спрашивала, не может ли она чем-нибудь помочь.

– У нее доброе сердце, – сказала Фиона. Чувство неловкости из-за обмана, на который она была вынуждена пойти, так сжимало горло Фионы, что она с трудом проглотила маленький кусочек сыра.

– Леди Эйлин не единственная, кто хочет узнать, как вы себя чувствуете. Граф прямо-таки преследует меня.

У Фионы внезапно пересохло в горле, и ей пришлось сделать большой глоток вина. Оттолкнув поднос с едой, она подумала: увидит Гэвина, откроется рана, которая еще не зажила.

– Скажи леди Эйлин, что если она желает, то может присоединиться ко мне на часок.

– Вы в самом деле этого хотите?

– Нет, но я понимаю, что не могу прятаться вечно. Так что разумнее идти на компромисс.

Днем Фиона и Эйлин встретились на террасе, вдали от остальных женщин. Обе пришли со своим рукоделием. Если бы ситуация не была такой абсурдной, Фионе даже понравилось бы общение с Эйлин, что само по себе тоже было загадкой.

Она должна была бы невзлюбить эту юную девушку, которая станет женой Гэвина. Но за весьма короткое время Эйлин удалось заставить Фиону начать уважать ее, беспокоиться о ее будущем и даже – да-да – ревновать.

Ситуация была невыносимой – оставалось надеяться на скорый отъезд. Эйлин, как обычно, болтала без умолку, а Фиона была этому рада, потому что это избавляло ее от необходимости поддерживать беседу. Время пролетело быстро, вынужденный визит пришел к концу, и Фиона начала складывать в корзинку свои принадлежности для шитья.

Лэдди выбрал именно этот момент, чтобы появиться на террасе. Узнав Фиону, пес с радостным лаем бросился к ней.

– Ой, – взвизгнула Эйлин. – Как это грязное животное оказалось здесь?

– Это не грязное животное, – отрезала Фиона. – Это Лэдди.

– Граф позволяет своим собакам бегать по замку? – удивилась Эйлин.

– Только некоторым. – Фиона достала из кармана платья завернутую в тряпку кость из супа, которую Элис еще утром стащила на кухне. Хвост пса завилял со страшной скоростью. Он начал облизываться и повизгивать и успокоился лишь тогда, когда Фиона, приказав псу сидеть, бросила ему кость.

Лэдди, на лету схватив угощение, лег у ног Фионы и принялся с аппетитом лакомиться. Эйлин смотрела на пса с опаской.

– А у нас собак держат на улице.

– У нас обычно тоже.

Эйлин пододвинулась ближе, но Лэдди заворчал и передними лапами придвинул к себе кость.

– Лэдди! Веди себя прилично! – приказала Фиона.

– А он умный, – заметила Эйлин, ничуть не обидевшись на поведение собаки.

– Лэдди первым стал относиться ко мне как друг, когда я приехала сюда жить.

– Преданность всегда ценна, – согласилась Эйлин. – Мы не пускаем своих собак в дом, но я вижу, что это не так уж и плохо. – Эйлин наморщила носик. – И все же я настояла бы, чтобы этого пса помыли.

– Лэдди не очень любит купаться, но за вознаграждение готов пострадать.

– Интересно, такой способ сработает в отношении некоторых вассалов графа? – сказала Эйлин. – Признаюсь, Лэдди не самое дурно пахнущее существо в замке. Слава Богу, граф имеет весьма опрятный внешний вид, чего нельзя сказать о большинстве его людей.

Наблюдение было правильным.

– Может быть, вам удастся с этим справиться.

– Еженедельная ванна для воинов его светлости? – Эйлин рассмеялась. – Пресвятая Дева Мария, вы можете себе представить, как будет встречено такое новшество? Да они наверняка бросят меня в озеро!

– Было бы неплохо, если при этом вы прихватите с собой и парочку воинов.

– Ага. А еще нужно насыпать в воду побольше мыльной стружки!

Фиона от души рассмеялась.

– Я никогда не понимала, почему некоторые люди считают, что могут умереть, если будут слишком часто купаться.

– Печально, но это почти всеобщее мнение.

Обе женщины принялись весело хохотать, но Фиона вдруг стала серьезной, поскольку на террасу пришел отец Нил.

Надеясь на хорошие новости, Фиона быстро попрощалась с Эйлин и повернулась к священнику. Он явно был шокирован, увидев, в каких дружеских отношениях, по-видимому, находятся Эйлин и Фиона. Но голова отца Нила была занята другими мыслями, и он сразу же перешел к цели своего визита.

– Все наконец-то устроилось, – тихо сказал он. – Вы поедете завтра на рассвете.

Фиона замерла, стараясь не выдать своих эмоций. Слова отца Нила были благословением и утешением. Это было именно то, что ей хотелось услышать, и все же она была крайне удивлена, обнаружив, что к чувству огромного облегчения неожиданно примешалось сожаление.

Глава 16

Темнота окутывала большой зал. Громкий храп был слышен из всех углов. Задержав дыхание, Фиона на цыпочках прошла мимо спящих, осторожно открыла тяжелую дверь и выскользнула наружу, шепча благодарственную молитву за то, что никто не увидит, как она покинула замок.

Утренний холодный ветер овеял лицо Фионы. Полная луна освещала двор лучше, чем можно было ожидать. Приподняв подол платья, Фиона побежала, держась как можно ближе к стене дома, чтобы не увидела стража.

У конюшен она перевела дыхание. Неожиданный звук шагов чуть было не свел ее с ума. Едва сдерживая крик, она прижалась спиной к дверям и подождала.

Шаги становились слышны все отчетливее, и сердце Фионы застучало так сильно, что, казалось, его звук был слышен в любом уголке двора. Она вглядывалась в темноту, пытаясь решить, в какую сторону бежать, если кто-то появится.

Но звук шагов неожиданно прекратился. Фиона осторожно выглянула за угол. Никого. Кругом было пусто – ни стражи, никого вообще.

«Бежать!» Это был шанс, и нужно им воспользоваться! Но Фиону словно парализовало. Поддавшись панике, она разнервничалась. Только не это! Сосчитав до десяти, чтобы успокоиться, Фиона бросилась через двор к часовне.

Она готовилась услышать крики, приказ остановиться, громкий шум погони, но было по-прежнему тихо. В ушах стучало, сердце бешено колотилось. Фиона проскользнула в церковь, пожалев, что внутри не было засова, чтобы она могла запереться. Оказавшись внутри, она вздохнула с облегчением, хотя знала, что это только начало пути – ей еще предстояло миновать стражу, охраняющую ворота.

Ожидая прихода Фионы, отец Нил зажег две свечи. Они освещали лишь небольшое пространство, чтобы Фиона могла двигаться, не натыкаясь на предметы, и вместе с тем свет не должен быть заметен снаружи.

От напряжения пот выступил на лбу и верхней губе Фионы. Как они и договаривались, священник ждал ее, мирно посапывая на деревянной скамье. Фиона остановилась возле него, удивившись его способности так сладко спать на неудобном жестком сиденье.

– Отец Нил!

Громкий шепот разбудил священника. Он сел, чуть было не стукнувшись головой о ее подбородок.

– Леди Фиона, вы здесь!

– Да, как мы и договаривались.

Священник поднял на нее глаза. Фиона очень хорошо знала, что несмотря на этот сонный взгляд, отец Нил был человеком весьма острым и проницательным. Он дважды пытался – безуспешно – отговорить Фиону от того, что она задумала, и лишь после того, как понял, что ее не удержать, предложил ей свою помощь.

– Ваши вещи здесь, под скамейкой, миледи, – сказал священник.

Фиона взяла небольшую котомку с одеждой, которую она заранее собрала и отдала отцу Нилу спрятать, и повесила ее через плечо. Фиона взяла с собой только самое необходимое, оставив и голубое шелковое платье, и флакончик духов, который Гэвин купил для нее на ярмарке. Эти вещи там, где она будет жить, не пригодятся, а станут лишь жестоким воспоминанием о том, что могло бы произойти, сложись обстоятельства по-другому.

– Мне надо спешить. Вы не могли бы позвать Спенсера?

Отец Нил нахмурился:

– Вы уверены, что это не опасно? Мальчики спят в большом зале. Я постараюсь не шуметь, но меня могут увидеть, а ваш отъезд подвергнется дополнительному риску.

– Я знаю, но я не в силах уехать, не обняв сына в последний раз.

Священник, неохотно кивнув, ушел. Пока Фиона ждала, нервно расхаживая по проходу, она думала о том, что отец Нил прав. Встреча со Спенсером могла сорвать весь план, но Фиона ни за что не хотела уйти, не попрощавшись с мальчиком.

Привязанность Спенсера к графу и к вновь обретенным друзьям неожиданно для Фионы оказалась глубокой. У нее не было разрешения графа покидать замок, но она твердо решила уехать, даже зная, что это поставит перед Спенсером проблему выбора.

Время отсутствия отца Нила показалось Фионе вечностью. Наконец в дверях церкви появился зевающий Спенсер, которого отец Нил вел за плечо.

– Мама? – с удивлением в голосе пробормотал юноша.

– Здравствуй, Спенсер. – Фиона заставила себя улыбнуться. – Извини, что разбудила тебя в такую рань, но я попросила отца Нила привести тебя сюда, чтобы попрощаться. Я уезжаю. Очень скоро. И не вернусь.

Спенсер был явно ошарашен, и на глаза Фионы навернулись слезы. Неужели она недостаточно хорошо продумала, как сын воспримет ее решение? Может, почувствует себя брошенным?

– Почему ты уезжаешь?

Правильный вопрос, но как на него ответить честно? Крепко зажмурившись и приложив ладонь ко лбу, Фиона сказала:

– Я знаю, что ты этого пока не поймешь, но прошу довериться мне. Так будет лучше.

– Если ты должна уехать, я поеду с тобой.

– Ах, дорогой. Ничего не сделало бы меня счастливее, чем твое присутствие рядом! Но пока будет лучше, если ты останешься здесь и продолжишь свои тренировки.

– Куда ты едешь?

– В какое-нибудь безопасное место, – туманно ответила Фиона, понимая, что для сына будет лучше ничего не знать. Это на тот случай, если Гэвин начнет у него допытываться, где Фиона, а такое более чем вероятно. Спенсер ответит, что ничего не знает, и скажет правду.

– Я все подготовил, – добавил отец Нил. – Не беспокойся, сынок.

Спенсер смотрел то на мать, то на священника, явно ничего не понимая. Надо сказать ему больше, подумала Фиона, иначе он никогда не примет ее решения. Но что она может сказать?

– Я хочу поступить разумно и уехать, пока мое пребывание здесь никому не в тягость, – пояснила она. Предложение стать любовницей графа было самым неразумным решением в ее жизни, но исправлять эту ошибку уже слишком поздно.

– Граф попросил тебя об этом?

– Нет, нет. Он слишком благороден и великодушен, но его доброта не дает мне право пользоваться его гостеприимством так долго. Ты понимаешь?

По напряженному лицу Спенсера Фиона поняла, что он ее не понимает, но осталось слишком мало драгоценного времени, чтобы сказать больше. Фиона обняла сына. Спенсер отнесся к крепкому объятию и нежному поцелую в щеку с мужской бравадой, но когда мать постаралась отстраниться, он еще крепче прижался к ней. Сердце Фионы растаяло.

– Я буду скучать по тебе, мама.

Фиона не смогла скрыть улыбки. Спенсер был хорошим мальчиком, добрым и отзывчивым. Она посмотрела в родное, любимое лицо сына. А уж как она будет скучать по нему!

Не удержавшись, Фиона снова обхватила Спенсера за плечи, и они еще долго стояли молча, обнявшись. На какой-то момент ей показалось, что он тот же маленький мальчик, который всегда любил ее и восхищался ею. Она воспитала его как своего сына, и он всегда обращался к ней, когда ему было больно, или он заболевал, или его кто-то обидел.

Тыльной стороной ладони Фиона вытерла выступившие на глаза слезы и вдруг заколебалась. Совесть боролась в ней с первозданным материнским инстинктом. Не слишком ли юн Спенсер, чтобы остаться одному? Может, проглотить свою гордость, пожертвовать ради него своим разбитым сердцем и остаться?

Фиона прижимала к себе сына и чувствовала, как он гладит ее по плечу, успокаивая. Этот жест говорил о том, что он повзрослел, стал молодым человеком, который осознает свою ответственность. Это дало ей силу укрепиться в правильности своего решения.

– При случае я дам тебе знать о себе через отца Нила, – пообещала Фиона.

– Жди здесь, пока я не вернусь и не скажу, что можно возвращаться в зал, – сказал отец Нил Спенсеру.

Потом он обернулся к Фионе. Она поправила свою котомку с вещами, а потом взглянула в потолок, чтобы скрыть слезы. Священник тронул ее за плечо, и бок о бок они пересекли двор, в котором уже началась жизнь.

Кое-кто уже занимался своими обычными делами, но ни один человек не обернулся на Фиону. Все же она надвинула капюшон на лицо и шла, опустив голову. Отец Нил занялся ее лошадью. Фиона подошла к нему только по условному знаку.

– С Богом, – сказал священник и перекрестил ее, помогая сесть в седло.

Говорить она не могла, только кивнула. Она боялась, что если заговорит, то разразится рыданиями. Фиона пришпорила лошадь и заняла место в хвосте обоза с зерном. Охрана ехала впереди, и никто не обернулся назад. Она поняла, что план отца Нила был хорошо продуман. И наверняка им же хорошо оплачен.

Обоз проехал через открытые ворота, и Фиону вдруг охватил страх. Она была уверена в том, что если какой-нибудь из охранников внимательно на нее посмотрит, то непременно узнает. Ее остановят и допросят. Позовут Гэвина, и тогда… она даже боялась вообразить, что будет тогда.

Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Ее лошадь фыркала и вскидывала голову, и сердце Фионы подскакивало в такт. Перед глазами появилась картина того, что произойдет, когда поднимется тревога, и ее догонят.

Но судьба была благосклонна к Фионе. Привратники даже не взглянули на нее, когда она миновала ворота. Они благополучно выехали на дорогу, которая проходила через деревню.

Туман окутывал крестьянские дома, но вскоре он стал понемногу рассеиваться, и горизонт окрасился розоватым светом восходящего солнца.

Фиона набрала в легкие побольше воздуха и еле удержалась от желания пустить лошадь галопом. Но хотя ей хотелось побыстрее увеличить расстояние между собой и Гэвином, необходимо было плестись за медленно ползущей телегой, не то стражники начнут задавать вопросы. Быстро двигалась впереди обоза лишь вооруженная охрана, высматривая возможные опасности.

Фионе хотелось бы ехать вместе с ними, но она хорошо понимала, что именно эти люди могут ее узнать, поэтому было особенно важно не привлекать их внимания. Она держалась строго за тяжелогруженой телегой, хотя ей приходилось глотать пыль, летящую из-под ее колес.

Пройдет несколько часов, пока ее хватятся в замке. Может, даже несколько дней. Когда обоз въехал в долину, все снова окутал туман. Отличный для того, кто хочет скрыться, подумала Фиона.

Если бы только сердце так не болело!

Вопреки невероятным усилиям отца Нила и его тщательно разработанному плану, отъезд Фионы не прошел полностью незамеченным. Эйлин долго ворочалась в постели и никак не могла заснуть. Какое бы положение она ни принимала, все было бесполезно. Тревожные мысли лезли в голову, поэтому девушка решила встать.

Она уже не могла отрицать, что ее будущее, которое, как ей казалось, было устроено, на самом деле было неясным. Эйлин шла замуж за графа охотно и с большими ожиданиями, но в последние дни ее не покидало гнетущее чувство разочарования, которое она никак не могла понять.

Граф был вежлив, но держался от нее на расстоянии. Был добр к ней, но как-то отстраненно. Эйлин понимала, что этой женитьбой он всего лишь выполняет свой долг – так же, впрочем, как и она, – но в глубине души надеялась, что все будет немного иначе. Не было заметно, что этот союз доставляет лэрду хотя бы каплю удовольствия. Не было взглядов восхищения, предназначенных специально для нее, ни свидетельств того, что со временем их дружеские отношения перерастут в настоящую любовь.