Текст книги "Собачья жизнь"
Автор книги: Алексей Будищев
Жанр: Рассказы, Малая форма
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Алексей Будищев
Собачья жизнь
Лакей Никифор, по-стариковски шмыгая ногами, и чувствуя сердцем беду, явился на зов в кабинет; Барышников поглядел на него искоса, недружелюбно, и сказал ему:
– Видишь ли, Никифор, я бы с тобой не расстался, хотя ты и стар и очень нерасторопен, но твоя собака, Никифор, – она меня просто с ума сводит!
Барышников растопырил руки с красными ладонями, посмотрел на нос Никифора и истерично вскрикнул:
– Это какой-то черт, а не собака! Сегодня она вылакала сливки, а вчера съела на кухне яйца!
Никифор угрюмо ответил:
– Яйца скотница съела, а не Венерка.
– Это полсотни-то яиц скотница съела? – переспросил Барышников.
– Съела, – угрюмо повторил Никифор и добавил:
– А сливки усохли.
Все лицо Барышникова перекосилось язвительной гримасой.
– Усохли? – переспросил он.
– Усохли, – повторил Никифор, угрюмо.
Барышников сокрушенно вздохнул.
– Одним словом, вот что, Никифор, – сказал он, – пристраивай свою собаку, куда хочешь. Хочешь, отдай кому-нибудь, хочешь – пристрели, но только держать тебя с собакой я не стану.
– На то есть воля ваша, – заметил Никифор.
– Да на что тебе собака? – продолжал Барышников, поглядывая куда-то в потолок, – она стара, глуха, глупа, неряшлива и непригодна ни для какой охоты.
– Собака хорошая, это вы напрасно, – возразил Никифор.
Барышников хотел было его перебить, но Никифор упрямо продолжал:
– Собака – деликатная, приятная, послушная, чистых кровей; такую собаку любой, кому не надо, возьмет, и пристреливать ее не к чему!
Никифор сердито повернулся, вышел из кабинета, прошел в свой угол под лестницу и злобно плюнул.
– Тьфу, – проговорил он, – скотницы яйца жрут, а собака отвечай. Господа, нечего сказать!
На его лице отразилось брезгливое чувство ко всем вообще господам. Он покачал головой и, присев тут же, под лестницей к своему сундучку, стал перебирать разный хлам: старое платье, сапожную щетку, жестянку из-под монпансье, две перчатки с левой руки. Венерка лежала здесь же, у сундука, свернувшись в клубок, и при взгляде на ее поседевшие щеки Никифор внезапно, вспомнил, что ей уже двадцать лет.
«Стара делается, – подумал он с тоской, – глупеет; блудить стала». Он вздохнул. Ему стало до боли жалко кого-то. С рассеянным видом долго он сидел у своего сундучка, поглядывая на спящую Венерку и соображая, сколько же ему лет, если и его Венерке уже двадцать. По его соображениям, ему выходило под шестьдесят. Это его точно придавило. Внезапно ему пришло в голову, что барин не хочет его держать, вот именно за то, что он, Никифор, делается негодным и старым, а Венерка – это только пустая отговорка. Он снова вздохнул и снова с рассеянным видом стал рыться в своем сундучке. Он нашел там фотографию какого-то архиерея и силача из цирка, колесико от шпоры и две книги: роман «Липкая» и «Ха-ха-ха или тысяча анекдотов». Но все это его нисколько не утешило. С сердитым видом он захлопнул сундучок, прошел в кабинет и спросил у Барышникова отпуск на весь день.
– За Венерку, – сказал он, – в прошлом году псаломщиков сын 25 рублей давал, так нужно сходить к нему.
– Двадцать пять рублей? – спросил Барышников, – и он в своем уме, этот псаломщиков сын?
И Барышников расхохотался. Никифор сердито вышел из кабинета и снова прошел в свой угол. Он решился идти в село Трындино, за две версты от усадьбы, где он служил, к псаломщикову сыну, чтобы пристроить Венерку. Но, однако, он медлил и не собирался в путь, слоняясь по своему углу с рассеянным и смущенным взором. В глубине души он подозревал, что его Венерку никто не возьмет даже за приплату с его стороны, и это его угнетало. Кроме того, его угнетало сознание, что и сам он делается старым и негодным, и что только поэтому к нему начинают придираться. Когда он был молод, его держали и с собакой, да и платили дороже, а теперь он стал много дешевле. С тем же рассеянным и смущенным взором он вышел неизвестно для чего на крыльцо, и долго стоял на ветру, всматриваясь в осеннюю муть ненастного дня, не обещавшего ничего радостного. Тут он увидел скотницу Авдотью; она стояла у бочки, и, очевидно, только что вымыв свои крупные и сильные руки, вытирала их фартуком. Ее здоровый и цветущий вид обозлил Никифора и он сердито крикнул:
– Сколько сегодня яиц съела?
Авдотья даже не удостоила его ответом, и брезгливо повернувшись к нему задом, продолжала вытирать свои руки.
Это еще более обозлило Никифора.
– А ты мне свою астролябию-то не выказывай, – крикнул он ей, – я ведь тебе не кто-нибудь!
И, подняв осколок кирпича от размытого дождями фундамента, он
...
конец ознакомительного фрагмента
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?