Книга: Шуточка - Антон Чехов

Вот это утверждение и иллюстрирует коротенький, но эмоционально насыщенный рассказ Чехова.

Сюжет прост: молодой человек, зная, что хорошенькая Наденька к нему неравнодушна, казалось бы, безобидно шутит над ней. Произнесенное под свист ветра: «Я люблю вас, Надя!» производит на девушку сильнейшее впечатление. Она даже переступает через собственную трусость, чтобы услышать это опять.

И «шутка» повторяется снова и снова, она затягивается – девушка начинает нуждаться в ней, как в наркотике. А что же молодой человек? Он иронично наблюдает за эмоциональными муками Наденьки, за её растерянностью.

Она, наверное, ждет настоящего признания, она боится дать понять другу, что слышит такие сладкие слова каждый раз, когда он рядом, а в ушах свистит ветер. А вдруг ничего нет, а это просто её девичьи фантазии, обретающие форму слуховых галлюцинаций?

Молодой человек поначалу не осознает, что «шуточка» перестает быть милой, что развлечения такого рода далеко не безобидны.

Но мне кажется, он что-то понял, когда произносит свою фразу в последний раз, скрывшись за забором, теперь это уже не шутка, это что-то типа «последнего прости».

Предпоследний абзац рассказа наполнен щемящим душу сожалением об ушедшей безвозвратно молодости, о хорошенькой доверчивой Наденьке, ставшей чужой женой и матерью чужих детей.

И, наконец, всё становится ясным в последнем абзаце, коротеньким в пару строк: «А мне теперь, когда я стал старше, уже непонятно, зачем я говорил те слова, для чего шутил…»

Совершенно очевидно, что это не он шутил, а судьба сыграла с ним куда более злую шутку. Главный герой так и не разобрался в самом себе, ведь не просто так пришло ему в голову однажды прошептать: «Я люблю Вас, Надя!» Кадр из фильма "Шуточка" (1966), в ролях: Никита Михалков и Нонна Терентьева

Правда, лететь с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и опасность придают особое очарование словам о любви, словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. Подозреваются всё те же двое: я и ветер... Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже всё равно; из какого сосуда ни пить — всё равно, лишь бы быть пьяным.

И вот уже к милой невинной истории примешивается оттенок грусти, а то и целой трагедии. Трагедии хрупкой и мечтательной девичьей души, которая в ужасе несется в пропасть и ей уже все равно, кто признается ей в любви- ветер или реальный мужчина. Какая разница? Ведь это наркотик, это едва уловимая нить жизни, наполненной любовью. Нить, которая обрывается и никуда не приводит.

В конце мне хочется воскликнуть: «Нет, Антон Павлович, не надо так, это слишком, это хуже ядов, хуже той самой бездны, не надо, не надо!» Но Чехов упорен в своей честности, он заканчивает все шуткой, даже шуточкой, словно прячет свое собственное отчаяние от такой вот «любви».

Выбранный писателем способ рассказывания от первого лица наполнил «Шуточку» парадоксами, которые открывают нам простор для размышлений. При подобном методе повествования (устами героя-рассказчика) зачастую раскрывается внутренний мир самого повествователя, но не других героев. В «Шуточке» же – всё наоборот, что вполне может ввести читателя в заблуждение. «Из какого сосуда ни пить – всё равно, лишь бы быть пьяным» - это мысль, возникшая в голове главного героя в отношении героини рассказа. Но мне кажется, что фраза отражает, в первую очередь, взгляды самого героя. Ведь наши мысли о других всегда несут в себе отпечаток нашей собственной личности и характеризуют, прежде всего, нас самих. Ещё Спиноза утверждал, что «слова Павла о Петре говорят нам больше о Павле, чем о Петре». Герой-повествователь, который так и не смог устроить свою личную жизнь и понять мотивы собственных поступков, почему-то абсолютно убеждён, что в душу другого он способен проникнуть глубоко и разложить чужие мысли и чувства по полочкам. На мой взгляд, герой излишне самоуверен, считая, что зимние катания с ним стали самыми прекрасными воспоминаниями в жизни взрослой женщины, имеющей мужа и троих детей. Причём никаких подробностей о её семейной жизни он не знает. И вполне возможно, что героиня счастлива и вообще о нём забыла, а именно для него эти воспоминания остались такими значимыми и «пьянящими». Ведь в тексте рассказа нет ничего, что бесспорно бы подтверждало или опровергало утверждения героя-рассказчика. И в этой заведомой неясности, возможно, и заключается суть идейного замысла «Шуточки».

Сегодняшний взгляд на «Шуточку» у меня появился далеко не сразу, раньше я всё воспринимала иначе. Мне было жаль Наденьку, и она казалась мне жертвой розыгрыша. Я почему-то совсем не придавала значения тому, что переживания героини описываются не автором (он-то, безусловно, вправе был бы создавать любой образ), а самим героем-повествователем (но ведь это - очень важный момент!). И никаких убедительных фактов, подтверждающих или опровергающих наличие предполагаемых душевных метаний у девушки, в рассказе нет. Мнение героя может соответствовать истине, но может и не соответствовать. И даже он сам вполне может оказаться жертвой своих же заблуждений. Ведь воспоминания о совместных катаниях не покидают именно героя рассказа, а помнит ли о них героиня, неизвестно. Более того, мы даже точно не знаем, слышала ли Надя произносимые для неё слова. Герой создал в своём воображении иллюзию собственной значимости (в данном случае – для Наденьки) и пытается убедить в этом, прежде всего, самого себя, выдавая желаемое за действительное. «Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Всё-таки лучше, чем ничего» (А.П.Чехов). Но счастливый и самодостаточный человек не станет пытаться играть чувствами других. И потребность в подобном самоутверждении у правильно устроенного человека не возникает.

Теперь этот рассказ мне представляется психологической задачей, для решения которой не хватает данных. Вопрос о том, кто из героев – жертва, остаётся открытым, так как однозначного ответа на него (во всяком случае, у меня) нет. Я нахожусь под большим впечатлением, открыв для себя «Шуточку» заново. И даже в самом названии мне сейчас видится двойственный смысл. С одной стороны, шуточка - это попытка героя поиграть с чувствами героини, а с другой - весь рассказ мне кажется какой-то замысловатой путаницей, психологической загадкой и утончённой шуточкой Чехова над читателем.