Текст книги "Угол белой стены"

– А вот тут он лежал, пожалуйста, – уверенно откликнулся Ибадов и, нагнувшись, сунул руку в кусты.

Сергей присел на корточки и внимательно осмотрел указанное место. Земля здесь была покрыта слоем ржавой, слежавшейся прошлогодней листвы.

– Кто же его нашел? – спросил Сергей.

– Я именно и нашел, – вспыхнул от смущения Ибадов.

Сергей поднял голову и улыбнулся.

– Мне, однако, здорово повезло, что я с вами поехал. И на происшествие вы выезжали, и нож нашли. Как же он лежал?

Ибадов опустился на корточки возле Сергея и стал горячо объяснять. Сергей внимательно, не перебивая, слушал. Потом задал несколько уточняющих вопросов Недоумевающий Ибадов ответил на них вполне толково. Затем оба поднялись и тем же путем направились назад к поджидавшей их машине.

«Да, – подумал Сергей, – вот тебе разница между самым точным и подробным планом и живой натурой. Чёрта с два заметил бы я что-нибудь на этом плане… А тут, вот кое-что обнаруживается…»

Они сели в машину.

– А теперь, – сказал Сергей, закуривая, – расскажите мне, пока будем ехать, что вам удалось узнать про Чуприна, как он вел себя в тот день, когда было совершено убийство. Вы ведь этим занимались?

Ибадов незаметно вздохнул и без особой охоты принялся рассказывать. Ведь он так мало, в сущности, узнал про тот день, ужасно мало, просто стыдно было рассказывать. И даже то, что он узнал, никакой пользы не принесло и не могло принести, вот что досадно. А он так старался.

Мурат рассказал, как спешил в то утро Чуприн, как он хотел даже ехать на такси, но не дождался и кинулся к автобусу. Потом он появился в закусочной у вокзала, с ним был еще какой-то парень.

– Приметы его есть? – спросил Сергей.

– Плохие. – Мурат снова вздохнул. – Как будто высокий, худой. Ну, еще хмурый. Вот и все.

– Так. Что дальше?

Он слушал с таким интересом, словно и не читал докладную Ибадова обо всем этом, имевшуюся в деле.

Итак, оба парня поели в закусочной, выпили совсем немного и ушли.

– Как они вели себя там? – снова спросил Сергей.

Оказывается, они очень торопились, высокий все время поглядывал в окно. А когда вышли, то, кажется, сели в машину.

– Такси?

Нет, скорей всего, это было не такси, а случайная машина. Заметивший ее человек сам сидел в тот момент в закусочной у окна и потом, сердито говорил Ибадову: «Машину им, видишь, подали. Тоже мне, начальство».

Сергей отметил про себя, что этой детали не было в докладе Ибадова.

Номера машины человек, конечно, не заметил, но припомнил, что она была синего, цвета с дополнительными желтыми фарами, которые, вероятно, и навели того человека на мысль о «начальстве».

Всего этого Ибадов тоже не отметил в своей докладной. Вообще, видимо, эпизод с машиной прошел мимо внимания и его, и Валькова. Как и некоторые другие детали, кстати. Это, правда, можно понять. Ведь Ибадов писал свой отчет уже после ареста Чуприна, когда главные, решающие улики против него были собраны, убийство выглядело доказанным, мотив его очевидным, и то, как провел Чуприн день перед убийством, представлялось второстепенным и малозначащим. Психологически это все вполне объяснимо.

Они уже подъехали к управлению, и Ибадов заканчивал свой рассказ, пока они поднимались по лестнице и дошли до кабинета Сергея. Он сообщил, что в последний раз перед убийством Чуприна видели около аэропорта осе с тем же высоким худым парнем. Это было часов в десять утра. И Сергей отметил про себя, что как раз в это время Гусев тоже оказался там, его видели… Кто же его там видел?

Сергей торопливо простился с Ибадовым, сказав:

– Вы не зря провели тот день, Мурат, совсем не зря.

Он успел заметить, как вспыхнул от радости Ибадов, как благодарно и удивленно взглянул на него.

Зайдя в кабинеты Сергей зажег настольную лампу и достал из стола бумаги.

Так кто же видел Гусева около десяти часов возле аэропорта? Где-то Сергей, читал об этом, в каком-то документе. Ага, вот… Запись Валькова о его беседе с водителем такси Геной Волковым. Этот Волков, оказывается, отъехал от аэропорта вслед за Гусевым, и, маршруты их случайно совпали. Он видел, как Гусев высадил какую-то женщину с мальчиком возле нового дома на улице Строителей. Надо бы разыскать, между прочим, ту женщину.

Сергей сделал пометку у себя в блокноте и задумался.

Да, конечно, совпадение маршрутов случайно. А вот случайно ли Чуприн появился около аэропорта как раз в то время, когда там оказался и Гусев, убитый им через несколько часов? Скорей всего, это тоже случайность. Иначе получается, что Чуприн целый день следил за Гусевым. Зачем? Он же не знал, что у Гусева имеется наркотик. И убил его, когда тот предложил ему купить его. И потом, как мог Чуприн следить целый день за Гусевым? На той синей «Волге»? Нет, это что-то уж слишком сложно и, главное, уводит в сторону от очевидного мотива убийства и от доказанных обстоятельств его. Тогда выходит, что Гусев и Куприн случайно оказались в одно и то же время около аэропорта.

Сергей откинулся на спинку кресла и закурил.

Здорово, однако, он устал за этот хлопотный, напряженный день. Изучение материалов дела, допрос Чуприна, поездка с Ибадовым. И Главное, не исчезает, наоборот, все растет тревога, возникшая во время допроса Чуприна. Поездка с Ибадовым дала ей новый толчок, а потом и его рассказ. Но особенно поездка.

Сергей снова придвинулся к столу, раскрыл папку.

Вот протокол осмотра места происшествия, вот фотографии. Общий вид той темной узкой улочки в мгновенной вспышке блица и одинокая машина возле ворот. Видны даже горящие подфарники. Забор стройки там, площадь тут. Ну конечно. Это же так ясно. А вот машина крупным планом, вот снимок трупа на переднем сиденье…

Неожиданно зазвонил телефон. Сергей снял трубку и одновременно посмотрел на часы. Как летит время, уже девятый час. Это, конечно, Нуриманов.

– Да, – сказал Сергей. – Помню. Спасибо. Сейчас кончаю.

Ну нет. Теперь он уже по-умному будет есть этот чудесный плов. Хватит. Нелегко, конечно, будет остановиться, но надо делать выводы из прошлых ошибок.

Только сейчас Сергей почувствовал, как голоден. Еще бы, целый день ничего не ел.

…Наутро Сергей проснулся с ясной годовой и вполне приличным аппетитом. Делая зарядку, он весело, подмигнул себе в зеркало. «Так держать, браток», – вспомнил он любимое выражение Лобанова.

Однако с приездом в управление веселое настроение мгновенно исчезло. Сергей озабоченно и хмуро просмотрел свои вчерашние записи. Потом коротко поговорил с Вальковым и пригласил к себе Лерова.

Огромный, светловолосый Леров смущенно опустился на стул возле его стола.

– Скажите, Георгий Владимирович, – обратился к нему Сергей, – вы, кажется, должны были установить женщину, которую привез Гусев из аэропорта на улицу Строителей. Вы ее отыскали?

– Так точно, – охотно подтвердил Леров. – Улица Строителей, дом пять, квартира семь. Шапошникова Зинаида Ивановна. А сына зовут Валерий.

– Вы с ней виделись?

– А как же! Имел задание от Алексея Макаровича!

– Что она вам рассказала?

– Она-то? – Леров беспокойно заерзал, и стул под им угрожающе заскрипел. – Плачет все. Мать у нее тяжело заболела. Вот она и приехала.

– М-да. А про Гусева ничего вам не рассказала?

– Не было у них никакого разговора. Сами понимаете, не до разговоров ей было. Назвала адрес, и все.

– А вам было не до расспросов, – усмехнулся Серей. – Чуприна уже задержали, улики железные. Так, что ли?

– Если по правде, то так, – сконфуженно улыбнулся Леров и сгреб широкой рукой волосы со лба. – Тут у нас такое завертелось.

– Понятно. Ну что ж. Будем вертеть назад. Сейчас поедем на улицу Строителей. Новая небось улица?

– Так точно, – оживился Лееров. – Украинские кварталы. Ох, и отличные же дома они построили. Вот увидите. И школу. Другой такой в городе нет. Значит, вызывать машину?

– Вызывайте.

Ехали они долго. На этот раз пояснение давал Леров, скупо, солидно и обстоятельно, в отличие от горячего и азартного Ибадова.

На улице Строителей дома оказались и в самом деле все новые, возведенные добротно и – красиво, с узкими, прикрытыми жалюзи окнами на южной стороне и широкими, просторными лоджиями на северной. Элементы украинского орнамента, украшавшие их, не оставляли сомнений, откуда приехали с дружеской помощью строители. Леров даже попросил водителя сделать небольшой крюк, чтобы проехать мимо знаменитойдпколы. На стене ее спортзала красовалось огромное мозаичное панно, на котором был изображен великий кобзарь.

Машина наконец остановилась возле дома пять.

Сергей в сопровождении Лерова поднялся на второй этаж.

Дверь открыл худенький, бледный мальчик лет двенадцати с копной давно не стриженных темных волос и. живыми карими глазами.

– Мама дома? – спросил Сергей:

– Не. Она в больнице, – без тени смущения, охотно сообщил мальчик. – У нас бабушка больна. А мама скоро вернется, я уже обед грею.

– Ишь ты, молодец какой, – улыбнулся Сергей. – В каком классе учишься?

– В шестом. А вам маму нужно?

– И маму, и тебя, – сказал Сергей и вынул удостоверение. – Парень ты уже большой, читай:

Мальчик с любопытством взял красную кожаную книжечку.

– Фотография сходится, – важно сообщил он и спросил: – Тут написано, что имеет право на ношение оружия. Значит, носите?

– А как же. Тебя Валерик зовут?

– Ага. Вы заходите, – предложил мальчик. – Мама, правда, не разрешает посторонних пускать. Но вы же из милиции. – И, подумав, сказал: – А потом женщин во всем слушаться нельзя. Если бы я слушался, знаете, какая у меня тяжелая жизнь была бы?

Сергей и Леров засмеялись.

Они прошли в скромно обставленную комнату и уселись на диван. Валерик сел напротив и предупредил:

– Только я развлекать не умею. Может, вам книжки дать? Я привез две из Москвы. А остальное учебники. – Он указал на этажерку с книгами и снисходительно добавил: – Мама, конечно, боится, что я по школе отстану.

– А то нет, – сказал Сергей. – Очень даже свободно. Ведь неизвестно, сколько бабушка проболеет.

– Ей, понимаете, лекарство одно надо, а его нигде нет.

Валерик не по-детски вздохнул.

– Какое же это лекарство? – поинтересовался Леров.

– Латинское. Мама уже все аптеки обегала. И я ходил в две. Мама мне название написала. Нигде нет.

– Плохо, – покачал головой Сергей. – А ты первый раз в Ташкенте?

– Первый. Но не последний. Классный город. Я тут, наверное, жить буду, когда вырасту.

– Ишь ты. Уже планы строишь?

– Конечно. Очень много надо успеть, – вздохнул Валерик. – Я решил Азию изучать. А она вон какая. И очень плохо исследована. Я уже Козлова читал, и Пржевальского. Память у меня очень хорошая. Это даже учительница наша говорит. Мне только прилежания не хватает. Так она полагает, – саркастически заключил он.

– Слушай, а ты помнишь, как вы прилетели? Вернее, как от аэропорта сюда приехали?

– Конечно, – пожал плечами Валерик. – Самым обычным образом. На такси. У нас же вещи были.

– И водителя помнишь?

– Помню. Молодой такой. Зовут Анатолий.

Сергей улыбнулся:

– Успели познакомиться?

– Ага. В дороге люди быстро знакомятся, – пояснил Валерик. – Он еще мне город показывал.

– А про себя ничего не говорил.

– Не. Он вообще с самого начала расстроенный ехал.

– С самого начала?

– Ага. Мы подошли, а его нет. Потом подбежал, и мы поехали.

– Расстроенный подбежал?

– Ну да. Я его даже спросил: «У вас тоже кто-нибудь болен?» Мама ведь тоже очень расстроенная ехала. Даже плакала.

– А он что?

– Нет, говорит, просто неприятный разговор был. Но машину он вёл классно. И все мне объяснял. Я ведь машинами интересуюсь. Теперь только на них путешествуют.

– Что же он тебе объяснял?

– Ну, для чего ручки всякие, приборы, как дальний свет давать, как ближний. Хорошая у него машина, хотя и старая. Вот только плохо, что бокового зеркальца нет и противотуманных фар.

Сергей улыбнулся.

– Ну, брат, это не обязательно.

– Очень полезно, – наставительно заметил Валерик. – И красиво.

– А ты видел такие машины в Ташкенте?

– Сколько хотите. Вот даже, когда мы приехали, у соседнего дома такая остановилась.

– Тоже «Волга»?

– Ага. Знаете, как классно выглядит? Сама синяя, а впереди желтые фары. Ой!.. – Валерик неожиданно сорвался со стула, на лице его отразился испуг. – У меня же обед горит!..

Только тут Сергей ощутил странный, горелый запах, тянувшийся по квартире.

Валерик кинулся к двери.

В этот момент в передней раздался звонок.

– Это мама! – крикнул Валерик из кухни.

Все время молчавший Леров нерешительно заметил:

– С ней я уже говорил, Сергей Павлович. Ей сейчас не до нас. И она тоже ничего особенного не заметила.

– Тоже? – хмурясь, переспросил Сергей.

Между тем Валерик уже открыл дверь, и через минуту в комнату вошла худенькая женщина в белой кофточке и в очках. Глаза ее были красны от слез, в руках она нервно, комкала платочек.

– Извините… – пробормотала она. – Такое горе… Мама у меня…

– Мы уже знаем, Зинаида Ивановна, – сказал Сергей, вставая. – Это вы нас извините. Мы очень не вовремя приехали. Маме вашей, видимо, не лучше?

– Ах, боже мой. Ей… ей совсем плохо.

Она отвернулась и, приподняв, очки, прижала платок к глазам. Валерик застыл в дверях, страдальчески глядя на мать.

– Зинаида Ивановна, – вдруг тихо произнес Леров. – Может быть, мы и вовремя приехали. Валерик нам сказал, что вы искали какое-то лекарство.

– Его нигде нет… совершенно, нигде нет… – не оборачиваясь и еле сдерживая рыдания, ответила женщина. – Я уже все…

– Мы найдем, – решительно перебил его Леров. – Перевернем весь город и привезем вам это лекарство. Давайте рецепт.

Женщина с испугом обернулась и, судорожно комкая в руке мокрый платок, посмотрела на Лерова.

– Вы достанете?.. Вы?.. – она растерянно огляделась. – Боже мой, где же моя сумочка?.. Валерик, где моя сумочка?..

Мальчик стремительно кинулся в переднюю:

– Здесь она, здесь!.. Вот!

Когда Сергей и Леров вышли на улицу к ожидавшей их машине, Сергей сказал:

– Ну ты и молодец! Какой же ты молодец, Гоша! Если надо, я пойду к министру.

Незаметно для самого себя он перешел с Леровым на «ты».

– Не надо, Сергей Павлович, – торопливо ответил он. – Я достану. Вот увидите. Только дайте машину.

– Что за разговор. Завези меня в управление и поезжай, куда надо.

…Поднявшись к себе в кабинет, Сергей некоторое время беспокойно расхаживил из угла в угол, потом, словно решившись на что-то, достал из сейфа свой блокнот и, подсев к столу, стал что-то торопливо записывать. Кончив, он посмотрел на часы и позвонил Валькову.

– Это я, – сказал он. – Слушай, Алексей Макарович, мне надо повидать… – и бросил взгляд в раскрытый блокнот: – Сайыпова. Помоги, пожалуйста.

– Все сделаем. Сейчас я к тебе зайду, – ответил Вальков.

Вскоре выяснилось, что Сайыпов в этот день не работает и Вальков узнал в парке его домашний адрес.

– Если хочешь, можно подъехать, – сказал он Сергею. – Или пригласим его сюда?

– Поедем, – решил Сергей. – И так неловко человека беспокоить. Только вызывай другую машину, на той Леров за лекарством поехал. У одной женщины мать умирает в больнице.

– А-а. Ну понятно, – ответил Вальков таким тоном, словно ему и в самом деле было понятно это странное задание.

Проехав уже знакомые Сергею центральные проспекты, машина вскоре остановилась на тихой зеленой улице, по сторонам которой тянулись старые глинобитные дома без дверей с маленькими окнами и узкими темными подворотнями.

Через такую подворотню Сергей и Вальков прошли, во внутренний двор. Сергей с удивлением огляделся.

В большом, разгороженном низким палисадником дворе царило оживление. В глубине его возле длинных сараев и летних кухонь кипели на кострах котлы, вокруг суетились женщины. Под деревьями на столах и невысоких квадратных террасках что-то готовили, гремя посудой и перекликаясь, другие женщины. Стайки возбужденных ребятишек носились по двору. На длинных террасах дома вывешивались пестрые ковры и паласы. Двое мужчин со стремянкой тянули через двор электрические провода с подвешенными лампочками. Им деловито и серьезно помогали несколько мальчиков постарше.

Вальков окликнул одного из них:

– Селим, твой дед дома?

– Он там! – Мальчик указал на террасу. – Я его позову!

Спустя минуту к ним неторопливо вышел сам Сайыпов, крепкий, прямой, с зоркими глазами, над которыми нависли лохматые седые брови. Одет он был в пестрый, подвязанный кушаком халат, голову прикрывала тюбетейка.

– Салям алейкум, – с достоинством приветствовал он гостей.

На террасе за пиалой с чаем начался разговор.

– Наша махаля готовится к свадьбе, – сказал Сайыпов, обведя рукой двор. – Большая будет свадьба. Женим Амана, сына достойного человека Хайдара Турсунова, на шелкоткацком комбинате работает, Почетную грамоту получил, о нем недавно писали в газете.

– Значит, не только его семья готовится к свадьбе? – удивленно спросил Сергей.

– Почему семья? Вся махаля готовится. – Сайыпов снова обвел рукой двор. – Здесь Аман вырос, и все мы за него в ответе перед махалей невесты. – Он улыбнулся: – Приходи. Дорогим гостем из Москвы будешь, – И повернулся к Валькову: – Ты тоже приходи, ака.

– Спасибо, ака. Спасибо. Это честь для нас.

– Какое дело вас привело? – спросил Сайыпов. Очевидно, можно было перейти к цели их приезда.

– Вы видели Гусева в тот день на стоянке около Шпильковского переулка? – спросил Сергей.

– Видел. Поздно было. Гусев ко мне подошел, дорогу на Цветочную спрашивал. Я рассказывал уже.

– Да. Я читал. Но ведь было уже темно? Как же вы узнали Чуприна?

– Фонарь горел. Я рассказывал.

– А больше машин там не было, в переулке?

Сергей напряженно ждал ответа. «Неужели я ошибся? – думал он. – Неужели я…»

– Стояла машина, – кивнул головой Сайыпов. – Далеко стояла. Потом мимо проехала.

– Какая машина?

– «Волга». Черная. Два человека в ней ехали.

– Черная?..

– Да, помню. Чёрная, – спокойно подтвердил Сайынов. – Собственная машина, ТНБ серии.

– Ну, зрение у вас, – улыбнулся Сергей. – Молодые позавидуют.

– Хорошее зрение. Все вижу.

– Больше Ничего вы на этой машине не заметили?

– Больше?.. – Сайыпов задумчиво потеребил реденькую бородку.

А Сергей вдруг поймал на себе напряженный, испытующий взгляд Валькова.

– Было еще, – сказал Сайыпов. – Фары были! – Он растопырил пальцы обеих рук и ткнул ими низко перед собой. – Протидотуманные фары были.

– Все, ака, – сказал с облегчением Сергей и поднялся. – Спасибо вам. Не будем мешать. Свадьба – большое дело.

– Очень, – согласился Сайыпов. – Рождение, свадьба и смерть – три больших дела.

Он проводил гостей до машины.

Когда она тронулась, Сергей закурил и повернулся к Валькову:

– Вот что я тебе скажу, Алексей Макарович. Чуприн убийства не совершал. Я тебе это докажу.

Глава 5
ТОТ САМЫЙ УСПЕХ, КОТОРЫЙ ИНОГДА ОБОРАЧИВАЕТСЯ ПОРАЖЕНИЕМ

На этот раз в кабинете Нуриманова их было трое: Нуриманов, Коршунов и Вальков.

– Никакое не совещание, – предупредил Нуриманов. – Совещание будет потом. А сейчас рабочий разговор. Давайте, Сергей Павлович.

Сказал он это, как всегда, невозмутимо, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Но Вальков, хорошо, изучивший своего начальника, по мельчайшим, почти неприметным признакам безошибочно уловил, как тот обеспокоен и насторожен.

Да и сам Вальков был не на шутку встревожен. Неужели Коршунов прав? Тревога за проделанную работу впервые появилась у Валькова сразу, как только обнаружилась та записка с адресом Семенова. Это была неясная тревога, тревога вообще. Никаких конкретных фактов тогда еще не было. Вальков лишь понимал, что записка выявила очевидные недоработки по делу. Но потом… кое-что появилось. Да, да. Сергей кое-что выкопал. Вчерашний разговор его с Сайыповым ясно показал это. Вальков заметил все и, кажется, все понял. То есть, конечно, не все, но главное. И это главное заключалось в том, что недоработки обернулись ошибкой, и, возможно, крупной ошибкой. Сергей ухватился за важную деталь. Вальков ее уже видел! И все же…

Между тем Сергей раскрыл свой блокнот, придвинул поближе пухлую папку с делом Чуприна и незаметно вздохнул. На смуглом его лице явственно проступил вдруг давний шрам поперек щеки. Сергей нахмурился и провел рукой по густым темным волосам с чуть заметными сединками на висках.

«Волнуется», – отметил про себя Вальков.

– Значит, так, – произнес Сергей. – Что меня убеждает в невиновности Чуприна, хотя он и признался на последнем допросе. Меня убеждают три момента. Первый заключается в следующем. Вот Гусев привез Чуприна на Цветочную, подъехал к воротам/остановился, выключил счетчик. Чуприну следовало рассчитаться и выходить. В этот момент он и должен был ударить Гусева. Так?

– Да, так, – согласился Вальков.

Нуриманов молча кивнул.

– Нет, не так, – покачал головой Сергей. – Оказывается, не так. Давайте разберемся. Вот протокол осмотра места происшествия. – Он достал из папки бумагу и положил, перед собой. – Гусев не просто выключил счетчик, он еще и сбросил набитую сумму. Значит, Чуприн расплатился? Зачем, если он собирался убить Гусева?

– Я тоже заметил, – возразил Вальков. – И таксисты часто сразу сбрасывают сумму, назвав ее пассажиру.

– Допустим, – охотно согласился Сергей. – Хотя в такой ситуации, когда он везет поздно вечером подозрительного парня, осторожность требовала не спешить сбрасывать счетчик. Но допустим. И пойдем дальше. В машинe, пока они ехали на Цветочную, Чуприн, как он мне сказал, смотрел все время вперед и заодно любовался «классной девчонкой», налепленной Гусевым рядом с приборной доской. В машине было темно, фотографию можно было рассмотреть только с близкого расстояния. Значит, Чуприн сидел рядом с Гусевым. А удар был нанесен сзади, почти в затылок.

– Он мог сидеть и сзади, облокотившись на спинку переднего сиденья, – снова возразил Вальков, про себя удивляясь странной легковесности доводов Коршунова.

– Что ж, и это можно было бы допустить, – все так же охотно согласился Сергей и, помедлив, добавил: – Если бы не еще одно странное обстоятельство. Взгляните-ка.

Он достал из папки фотографию. На темной улице возле ворот проходного двора одиноко стояла машина Гусева с зажженными подфарниками.

– Как вы думаете, – спросил Сергей, передавая фотографию Валькову, – в какую сторону смотрят ее фары, в сторону площади или в сторону забора стройки?

Вальков даже не взглянул на снимок. Он сразу вспомнил тот вечер, когда они приехали на окутанную темнотой Цветочную улицу, и как будто снова увидел отражение огней недалекой площади в стекле погашенных фар.

– Фары смотрели на площадь, – задумчиво произнес он. – Да-а. Это я не учел.

– Именно, – согласился Сергей и, повернувшись к Нуриманову, пояснил: – Значит, Гусев, высадив Чуприна, успел развернуться на этой узкой улице, снова зачем-то остановился около ворот и только тогда был убит. А остановился он, чтобы посадить нового пассажира, больше ему там незачем было останавливаться.

– Гм… – с сомнением покачал головой Нуриманов. – А нож? А гашиш?

– Сейчас займемся и этим, – сказал Сергей. – Начнем с ножа. – Он снова раскрыл папку и достал несколько сколотых вместе листков. – Вот допросы Чуприна. Он всюду утверждает, что нож потерял. Но на последнем допросе, где он признался в убийстве, говорит, что за швырнул нож в кусты возле дома.

– Там мы его и нашли, – хмурясь, подтвердил Вальков.

– Да, нашли, – усмехнулся Сергей. – Но он его, оказывается, вовсе не зашвырнул. Он лишь чуть-чуть разворошил листья почти возле самой дорожки и положил туда нож как будто специально, чтобы вы побыстрей его нашли. Зачем бы это?

Сергей посмотрел на хмурое, озабоченное лицо Валькова, на невозмутимо курившего Нуриманова и заключил:

– Нож положил не Чуприн. Его положил – именно положил, а не зашвырнул – кто-то другой. И при этом очень хотел, чтобы вы его нашли.

– Но гашиш! – не вытерпел Вальков. – Как ты объяснишь это? Или не от Гусева он перешел к Чуприну?

– Погоди, – остановил его Сергей. – Сейчас мы раз беремся и с ним. Давайте рассуждать. Если кому-то надо было свалить убийство на Чуприна, то на гашиш он делал особую ставку. И тут возникает третий момент. Смотрите сами. В тот день, рано утром Чуприн появляется в закусочной вместе с каким-то человеком. Потом они садятся в машину. В синюю машину с желтыми противотуманными фарами. Так сказал Ибадову человек, видевший его.

– Он мне этого почему-то не сообщил, – сердито сказал Вальков. – Какая была машина.

– Он молодой сотрудник, – возразил Сергей. – Он вообще не придал значения этому факту. И можно было бы не придать, если бы… Чуприн, тот парень и та же машина не оказались потом около аэропорта. Если бы затем та же машина не последовала за Гусевым на улицу Строителей. Если бы вечером она не оказалась вместе с Гусевым около Шпильковского переулка и не уехала оттуда вслед за ним. Ты помнишь? – обернулся он к Валькову. – Нам сказал об этой старик Сайыпов.

– Там была черная машина, – возразил Вальков, но тут же махнул рукой. – Впрочем, ясно. Темно же было.

– Вот именно, – подтвердил Сергей. – Ночью все кошки серы. И обрати внимание. Около Шпильковского переулка к Гусеву сел Чуприн. И в той машине осталось два человека. Их заметил Сайыпов.

– Значит, по-твоему, эта машина весь день следила за Гусевым? – недоверчиво спросил Вальков. – И тот ничего не заметил?

– Да, следила. Ты же сам видишь. И Гусев не заметил. Если бы он опасался такой слежки, если бы был настороже, если бы, наконец, не был чем-то расстроен, он бы заметил. Но он был расстроен и был очень далек от мысли о такой слежке. И вот у Шпильковского переулка тот, второй, человек послал наконец Чуприна к Гусеву и сказал ему примерно так: «Теперь поезжай домой, на Цветочную». А ведь до этого он целый день таскал его с собой на машине. И Чуприн не возражал. Почему? А потому, что тот обещал ему что-то. Помнишь, как утром Чуприн спешил к нему? Чем легче всего можно купить Чуприна? Конечно, наркотиком. Он отравленный человек. Он действительно гибнущий человек. А ему всего лишь девятнадцать лет! – Сергей взволнованно посмотрел на Нуриманова. – Его надо лечить, принудительно лечить!

– Согласен, – кивнул в ответ Нуриманов. – Продолжай, пожалуйста.

– Хорошо, – согласился Сергей, но тут же снова обеспокоенно спросил: – Да, а где Леров?

Нуриманов сдержанно усмехнулся:

– Носится на машине за каким-то лекарством.

– Достал?

– Не знаю. .

– Надо достать.

– Достанем, – кивнул Нуриманов, – раз обещал, то достанем. – И повторил: – Продолжай, пожалуйста.

– Ну так вот, – снова собираясь с мыслями, сказал Сергей. – Значит, насчет Чуприна. Этот человек и дал ему гашиш как плату и послал домой. Вернее, послал он его в тюрьму, может быть, даже на расстрел. Потому что решил свалить на него убийство Гусева. Чуприн очень подходил для такой роли. Это был точный и хитрый расчет, что и говорить. И сделал его умный и хитрый человек.

– Которому надо было почему-то убрать Гусева, да? – спросил Вальков. – Так ты полагаешь?

– Да, я так полагаю, – ответил Сергей. – А ты?

– И он же, этот человек, уронил потом ту записку? – снова спросил Вальков, не отвечая на вопрос.

– Возможно, – подтвердил Сергей. – Вполне возможно. Кстати, что дала экспертиза по записке?

– Сейчас. Вот слушай.

Вальков надел очки и вынул из тонкой папки, которую принес с собой, листок с заключением эксперта.

Там указывалось, что почерк, каким написана записка, мужской, торопливый, принадлежит узбеку, человеку; не очень грамотному. Бумага является частью газеты «Правда Востока», оторвана от первой полосы ее, верхний правый угол. На обороте – часть газетного текста, это помогло установить день, когда газета вышла.

Дойдя до этого места, Вальков многозначительно посмотрел поверх очков на Сергея.

– Это накануне убийства Гусева, – сказал он.

– Понятно. Что там еще?

Далее в заключении говорилось, что характер отрыва небрежный. В сочетании с торопливым почерком это означает, что автор записки, видимо, спешил. В самом углу оторванного клочка другим карандашом и почерком проставлена цифра «14». Скорее всего, это номер дома подписчика, и проставил ее почтальон. Наконец, на записке имеются слабо различимые отпечатки бурого цвета. Это следы машинного или автомобильного масла. Можно предположить, что этим маслом были испачканы пальцы автора записки. Но идентифицировать их не представляется возможным.

– Вот, и все, – сказал Вальков, снимая очки.

– Немало, – заметил Сергей. – Добросовестный эксперт попался. – И деловито спросил, чувствуя, что все доводы его уже приняты и доказывать больше ничего не надо: – А теперь скажи, Алексей Макарович, как дела со связями Гусева, удалось их установить, ту девушку и Карима?

Вальков досадливо покачал головой:

– Никаких подходов пока нет. Их никто не знает из тех, кого знаем мы. – И, вздохнув, добавил: – Будем дальше работать. Их надо установить. Теперь особенно.

Знали бы Нуриманов и Сергей, как себя сейчас казнил Вальков. Если бы он не торопился, если бы его не подгоняли, он бы, конечно, заметил, как услужливо текли к нему в руки улики против Чуприна, он бы задумался над тем, как стоит машина Гусева, как спрятан нож, он бы заинтересовался, что это была за машина, в которую сели около закусочной Чуприн и тот человек. А зацепившись хоть за одно из этих обстоятельств, он бы не пропустил и остальные. Он бы сделал все то, что сейчас сделал Коршунов. И даже еще больше. Да, да. Ведь Гусев сказал Тулякову, что он в тот день, утром… Вот что надо еще потянуть!

– Гусев сказал Тулякову, – задумчиво произнес Вальков, – что в то утро он кому-то «объявил», что «все завяжет».

– Гусев? – насторожился Сергей.

– Да. Вначале мы подумали, не девушке ли той он объявил, что уходит от нее. Ведь он решил к жене вернуться.

– Не-ет, – покачал головой Сергей. – Это что-то другое. Любовь не «завязывают». Что-то другое, – по вторил он. – Что может стоить и жизни.

* * *

Итак, явственно обозначились две линии работы: убийство Гусева, которое оказалось не только не раскрытым, но еще более запутанным, чем вначале, и опасная ниточка, тянувшаяся из Ташкента в Борек, к Семенову, через Рожкова и Трофимова. Случилось то, чего так боялся Вальков: предстояло «гнаться сразу за двумя зайцами». Правда, запутанные следы их как будто пересекались и можно было предположить, что «зайцы» эти, как выразился Нуриманов, «из одной норы». Возможных точек пересечения было три: записка с адресом Семенова в машине Гусева, гашиш, фигурировавший в том и в другом деле, наконец, некий Карим, приезжавший однажды вместе с Рожковым в Борек и оказавшийся другом Гусева. Впрочем, все эти три обстоятельства или любое из них легко могли оказаться чисто случайным совпадением. Поэтому одинаково опасно было и отбросить их, и в них поверить. Одно было пока очевидным: и в том, и в другом деле удалось ухватиться за важные, хотя и промежуточные, звенья. Кто-то стоял за Чуприным в деле по убийству Гусева, кто-то стоял за Рожковым и кто-то послал его в Борек. Вот до них и предстояло сейчас докапываться, оставив пока в стороне возможные точки пересечения этих дел, чтобы не запутаться и не пойти по ложному следу.