Текст книги "Гетера с лимонами"

Глава 17

Но следующий день начался совсем иначе. К Марише приехали Инна со Степкой. Подруга тут же сплавила сына на тетю Надю, а сама шмыгнула к Марише.

– Я принесла журналы, – возбужденно сказала она. – Подшивка «Эстрады» за целый год!

– И что там?

– Фотографии! Фотографии Неонила Клестова, его подружки Изабеллы и этих продюсеров Антона и Аркадия!

– Где ты их раздобыла? – изумилась Мариша.

– В библиотеке!

– Среди ночи?

– У моей соседки дочь работает в библиотеке. Я ее еще позавчера попросила. И вчера вечером она после работы мне занесла эти журналы. Я всю ночь не спала! Посмотри, я отметила нужные места цветными закладками!

Мариша взяла журналы. Какая толстая кипа!

– И ты все это прочитала?

– Посмотри! – настаивала Инна, приплясывая от нетерпения. – Посмотри и скажи мне, что мне это не кажется!

Мариша принялась послушно листать журналы. И через несколько минут подняла на Инну удивленный взгляд.

– Не может быть, – прошептала она. – Инна, этого ведь не может быть?

– Смотри дальше! – велела Инна. – Смотри! Мы не имеем права ошибиться!

Мариша послушно пролистала журналы по заложенным местам. А потом уронила последний номер на колени и задумалась.

– Этого просто не может быть. Как? И никто не замечал?

– Кто? Окружающим по большому счету плевать, что происходит в душах у людей. А те, кого это касается напрямую, слепы в отношении своих близких.

– Ужасно!

– Да, действительно очень неприятно.

– И что будем делать?

– Доказательств у нас никаких, – напомнила Инна.

– Но что-то нужно делать.

– Как думаешь, по кому он нанесет следующий удар?

Мариша покачала головой. Она этого не знала.

– Но я думаю… – она не успела закончить.

Разговор подруг перебил громкий телефонный звонок. Мариша нервно схватила трубку и прямо-таки закричала:

– Да! Да, слушаю! Говорите же!

– Эй! Ты чего такая нервная? – удивился следователь Пятаков.

– Будешь тут нервной, – пробормотала Мариша. – Как продвигается наше расследование?

– А ты не хочешь для начала поздороваться? Или, к примеру, спросить, как у меня самого идут дела? – сразу поскучнел Пятаков. – Я тебе совсем не интересен?

– Разумеется! Разумеется, хочу! И ты мне очень интересен. Вот я и спрашиваю, как продвигается расследование. Это ведь важно для тебя, не так ли?

– Да но… А впрочем, скажу сразу. Наше расследование замерло на месте. Эти две любительницы ядовитых грибочков, мать и дочь, полностью признали свою вину в отношении племянника. Впрочем, тут тоже свои особенности. Мать покрывает дочь. Утверждает, что та не знала о ее планах. Что Катерина заманила Кирилла в гости к своей матери под предлогом более близкого знакомства и обсуждения ситуации с наследством. А дочь – она девушка не большого ума, твердит, что планы матери были ей известны. И более того, она их полностью одобряла.

– И что ты станешь делать? Засадишь их обеих?

– Думаю, что дочь пойдет как соучастница, – вздохнул Пятаков. – Иначе несправедливо получится. Останется на свободе, да еще и наследство мужа получит. А мать через несколько лет выйдет, и дочь с ней еще им и поделится. Так, что ли? Нет, так нехорошо будет. Деньги не должны достаться убийцам.

И Пятаков замолчал.

– Значит, три других убийства у тебя повисли в воздухе? – съязвила Мариша.

– Ну да.

– А хочешь, я подскажу, где может быть убийца?

Пятаков необычайно оживился. А еще утверждал, что работа и его жизнь совершенно не связаны между собой. Ха-ха! Невозможно работать в отделе убийств и при этом прийти домой вечером и спокойно пить чай с халвой, зная, что у тебя под подозрением в камере сидит живой человек. И утром ты предъявишь ему обвинение, от которого будет зависеть вся его жизнь. Останется он свободным и честным человеком или навсегда замарает свое имя тюрьмой и позором.

– Так кто убийца?

– Э-э-э! – рассмеялась Мариша. – Экий ты шустрый. Этого я еще и сама не знаю. Но у меня есть подозреваемый. И если ты нам поможешь, то мы выведем этого типчика на чистую воду. Ну как? Поможешь?

Разумеется, Пятаков обещал ей помочь! Настроение у него заметно улучшилось. И он даже признался Марише, что именно о такой замечательной женщине и великой сыщице, как она – Мариша, сам Пятаков и мечтал всю свою жизнь.

Вечером этого дня бывший продюсер Батистов в компании своего нового друга Удавленникова Ивана по прозвищу Удав отправился в один из самых шикарных ночных клубов города. Публика тут была соответствующей, сплошь нетрадиционной ориентации.

– Так что нам с тобой там будет очень уютно, – обещал Батистов, тесно прижимаясь к плечу Удава.

Держал клуб один очень богатый и известный гей, открывший свое заведение, чтобы дать возможность таким, как он сам, людям самовыражаться и вести себя естественно, верней, противоестественно, не опасаясь при этом вызвать негодование окружающих.

Публика тут была самая разношерстная. Но так как вход в этот клуб стоил сто баксов, то маргиналов и студентов, пусть даже и нетрадиционной ориентации, тут не наблюдалось.

– Очень приличное место, – проникновенно вещал Батистов, нежно поддерживаемый под ручку Удавом. – Антон мне рассказывал про него. Даже приглашал пойти вместе с ним, но… Но я был верен своим воспоминаниям. А теперь, с твоим появлением, все в моей жизни внезапно перевернулось. И я уже не уверен, что стоит жить одним только прошлым.

Удав слушал и натянуто улыбался. Он не знал, куда деваться от стыда. Батистов влюбился в него, словно первокурсница. Да что там! Успех Удава ошеломил даже его самого. Уж на что он был избалован вниманием женского пола, но такого сильного чувства, да еще после всего лишь двух дней знакомства, ему не удавалось прежде разбудить ни в одной даме.

А вот Батистов дело другое. Бывший продюсер весь так и лучился, так и сиял от счастья. Он льнул к своему спутнику всем телом, отчего даже бывалый Удав обильно покрывался потом и мучительно краснел. А доверчивый Батистов, полагая, что это с Удавом происходит от избытка страстных чувств к нему, красивому, кокетливо хихикал и толкал кулачком Удава в бок, вызывая у того новый прилив краски к щекам.

– Так бы и врезал педриле! – шипел в сторону Удав. – Тьфу! Кому сказать, зачморят! Чтобы я – реальный пацан – и вдруг с гомиком на локте пошел бы в их паршивый гей-клуб. Тьфу, тьфу, тьфу!

– Что ты плюешь, дорогой? – пропищал Батистов, не сводивший влюбленных глаз со своего спутника.

– Это у меня такая привычка, – подделываясь в тон ему, ответил Удав. – Я так счастлив с тобой! Не хочу, чтобы нас сглазили!

– Этого и не будет! Я столько страдал, что теперь заслужил хоть немного счастья.

Страдал он! Удав посмотрел на своего поклонника почти что с ненавистью. Вот отправят тебя, голубок, на зону. Так узнаешь, что такое настоящие страдания! Но вслух Удав ничего не сказал. И лишь улыбнулся моментально просиявшему в ответ Батистову.

Подруги и Пятаков тоже находились в этом клубе. Им пришлось прибегнуть к маскировке, чтобы не слишком выделяться из общей массы. Женщин тут было крайне мало. Так что на Маришу косились со всех сторон. Инне было проще. Со своей короткой стрижкой под мальчика, узкими бедрами и худощавой фигурой она с легкостью сошла за своего. Мужские джинсы, скрывающая бюст ковбойская жилетка, крохотные усики и шляпа довершили дело. Из Инны получился субтильный гей, пользующийся большим успехом у окружающих.

А Пятакову даже маскироваться особенно не пришлось. Он лишь расстегнул на груди рубашку, обнажив загорелую грудь, как к нему сразу же стали подваливать с предложениями выпить коктейль, поболтать и продолжить вечер где-нибудь в более тихом месте.

– Никогда не думал, что это так глупо выглядит со стороны! – прошептал Пятаков, наклонившись к Марише.

– Что?

– Мужские ухаживания. Просто идиоты какие-то. Нет, ты мне скажи, они что, серьезно думают, что я куплюсь на их предложение поехать к ним домой, попеть там в караоке?

– Ну, должны же они как-то продемонстрировать тебе свою заинтересованность.

– Они просто козлы! Пялятся на мою грудь, словно я девушка! Чуть слюнями меня не забрызгивают!

– Знаешь, не отвлекайся от наших голубков, – посоветовала ему в ответ Мариша. – Иначе мы можем все пропустить.

– Что?

– Не упусти убийцу, говорю.

В клубе было шумно, накурено и из-за агонизирующей светомузыки невозможно толком сосредоточиться на каком-то одном объекте.

– А где второй? – почти прокричала Мариша в ухо Пятакову.

– Кто?

– Кеша, говорю, где?

– Кеша? Он еще не пришел. Мои люди довели его до входа в клуб, но там возникла какая-то заминка.

– Заминка?

Оказалось, что не очень умный Кеша, обнаружив, что попал в гей-клуб и пользуется тут большим успехом, вместо того чтобы страшно возгордиться и воспользоваться ситуацией, дал в морду какому-то своему чересчур рьяному почитателю.

Немедленно набежала охрана в черных кожаных жилетках, с плетками и в черных нацистских фуражках. Вся эта компания принялась охать, восклицать и всплескивать руками над разбитым носом пострадавшего. Причитали и чуть ли не плакали!

Кеша с мрачным и одновременно гордым видом стоял в сторонке, показывая, что каяться и просить прощения он не намерен. Потерпевший рыдал и требовал носовые платки, лед и виски. Охрана суетилась и негодовала в сторону Кеши. Ситуация становилась критической. Того и гляди, парня, несмотря на его смазливую внешность, могли просто выставить вон.

Положение спас Удав.

– Ты что, идиот, делаешь? – прошипел он на ухо брату, протиснувшись к тому через толпу. – Хочешь все дело испортить?

– А? А чего я? Он сам первый начал! За жопу меня ущипнул!

– Извиняйся. Скажи, что тут темно. Вот ты и не рассмотрел вначале его неземную красу. А теперь тебе очень стыдно. И ты хочешь искупить свою вину.

– Чтобы я и с геем…

– Пойдешь, купишь ему виски и будешь улыбаться, как и я! Понял?!

Кеша даже зубами заскрипел, но ослушаться старшего брата не посмел. У них в семье Удав с некоторых пор стал лидером. Кеша проигрывал ему по всем статьям. И поэтому безропотно занимал второе место и никогда не спорил с братом. Вот и сейчас. Раз Ваня сказал идти и пить пиво с гомиком, пойдет и выпьет. Лучше уж это, чем разбитая братом морда.

Уладив этот конфликт, Удав пошарил глазами по сторонам. Беда! Батистова нигде не было видно! Впрочем, вскоре Удав его нашел. Бывший продюсер стоял в уголочке и слушал своего старого друга Антона. Верней, ему приходилось это делать. Так как Антон зажал Батистова в угол. И просто не давал тому уйти.

Батистов мелко перебирал ногами, но вырваться не мог.

– Я тебе говорю, этот парень тебя погубит! – почти кричал на него Антон. – Как и тот, другой! Ты разве не видишь, ему от тебя нужны только твои деньги?!

– Ты ошибаешься!

– Ты всегда так говоришь! Но жизнь показывает, что прав бываю именно я!

– Мы с Ваней полюбили друг друга с первого взгляда.

– Смешно даже слушать! Так не бывает!

– Ты же знаешь, что бывает.

– Ах, ну да! Твоя неземная любовь к этому гаденышу Клестову!

– Тоша! – воскликнул шокированный Батистов. – Как ты можешь? Бедный мальчик давно в могиле… А ты!..

– Бедный мальчик и тебя туда за собой едва не утянул! Ты что, не помнишь, что с тобой было, когда он погиб?

Удав хотел подойти и вмешаться, но внезапно передумал. Лучше посмотреть, что будет дальше. До чего договорятся между собой эти двое?

А Батистов между тем потихоньку начал закипать.

– Не смей марать память Нила! – произнес он, глядя прямо в глаза Антону. – Я знаю, ты никогда не любил его так, как я. И ты мой друг. Мой хороший друг. Но это не дает тебе основания…

– Да! – перебил его Антон. – Да, я твой друг! И я все эти годы был рядом с тобой! Помогал тебе! Вытаскивал тебя из депрессии! И что в ответ?

– Поверь, я тебе очень благодарен.

– Ты? И чем же ты меня отблагодарил? Тем, что завел себе нового мальчишку? Почему ты не можешь обратить внимание на меня?

– Ваня – не мальчишка. Он лишь ненамного младше меня!

– Ты дурак! – взвизгнул Антон. – Ты дурак, если думаешь, что кто-то в этом мире станет любить тебя больше, чем я!

– Я знаю. И поверь, я ценю твои чувства ко мне. Но…

– Что? Что «но», Аркаша? Ведь мы могли бы быть счастливы!

– Ах, нет, Тоша, – томно вздохнул Батистов. – Не могли бы.

– Почему?

– Ну… Потому что.

– Это не ответ.

– Я не люблю тебя. Понимаешь? Не люблю. И никогда уже не полюблю. Хочешь, будем друзьями? А если нет, то просто уйди из моей жизни.

– Вот как ты заговорил! Когда я был тебе нужен, ты иначе пел! А теперь у тебя новый роман! С этим типом! С Ваней! Будь он проклят, что появился так некстати!

– Перестань.

– Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне! Теперь ты почти здоров. Будь со мной!

– Этого не будет, – неожиданно твердо произнес Батистов. – Нет, нет и еще раз нет. С тобой я никогда не смогу стать прежним. Не спрашивай, почему так. Просто это так, и ты должен смириться с этим.

– А с Ваней ты, значит, счастлив?

– Да.

– Но ты знаешь его всего день!

– Это ничего не значит.

– Он обманет тебя!

– Что же, я готов.

– Вижу, ты просто дурак! – холодно заключил Антон, освобождая проход страшно обрадовавшемуся Батистову. – Неблагодарный мерзавец. Что же, иди! Иди к своему новому хахалю! И забудь про меня!

– Прости, Тоша, – протискиваясь мимо него, произнес Батистов.

Но Антон еще не закончил. Неожиданно он схватил Батистова и прижал его к своей груди. Тот начал отбиваться, но Антон держал его крепко.

– Пусти! Пусти меня!

– Эге! – встрепенулся Удав, заметив неладное. – Кажется, пора мне вмешаться.

Подскочив к этим двоим, он мигом отшвырнул Антона в дальний угол. И нежно обнял Батистова.

– Как ты, котик? Этот ужасный человек ничего тебе не сделал?

– Нет-нет. Все в порядке.

– Если хочешь, я набью ему морду, – гордо поигрывая мускулами, предложил Удав.

– Ах, нет! Лучше пойдем отсюда поскорей!

– Пойдем? Но куда?

– В ресторан. Домой. Да куда угодно! Лишь бы подальше.

– Но почему?

– Не хочу, чтобы ты окончательно поссорился с ним.

– А кто он такой? – прикинулся Удав простым веником.

– Он мой друг.

– Друг?!

– Ах, это совсем не то, что ты себе вообразил. Просто друг. Коллега, если угодно. Мы с ним сто лет знакомы.

– И сто лет он пристает к тебе со своими нежностями?

– Нет. Что ты! Даже не знаю, что сегодня на него такое нашло.

Но Удав знал. Ревность! Вот что сжирало Антона изнутри. Он сам был влюблен в Батистова. И, судя по всему, влюблен давно и страстно. А ради своей любви и своих любимых люди готовы на любые безумства.

Но вслух Удав ничего не сказал. И просто кивнул:

– Ладно, если хочешь, мы уйдем.

Батистов явно обрадовался. И, нежно прижав к себе Удава, пообещал, что тот не пожалеет о том, что им пришлось уйти.

– Клянусь, ты получишь огромное удовольствие от этого вечера.

Удава даже перекосило. Какое там удовольствие! Взять бы силы, чтобы просто вынести этот вечер!

Они вышли из клуба, озираясь по сторонам, словно воришки. Удав искал взглядом Кешу, Маришу или Пятакова. Где же они? Куда подевались? Они вообще заметили, что Батистов покинул клуб? А сам Батистов… он озирался, опасаясь, как бы лишний раз не попасться на глаза своему Антону.

Но ни Батистов, ни Удав не увидели знакомых лиц.

– Пойдем к твоей машине, – предложил Батистов своему новому другу. – Там подумаем, куда нам отправиться дальше.

Удав кивнул. Настроение у него стремительно портилось. Операция явно не удалась. Преступник никак себя не обозначил. Кеша и Пятаков со своей командой остались в клубе. А его Батистов увел прочь. Не нужно было соглашаться! Нужно было придумать какой-нибудь предлог, чтобы остаться там.

Они уже подходили к призывно блестящему черным лакированным боком «Мицубиси Паджеро» – автомобилю Удава, как вдруг тот заметил краем глаза справа от себя какое-то движение. Место, где они оставили машину, было малолюдным. Какой-то глухой тупик. Кто тут может быть? Но уже в следующий миг Удав ощутил у себя в плече какое-то жжение. Жжение становилось все сильней. И, скосив глаза, Удав с удивлением заметил, как рукав его рубашки окрашивается чем-то алым.

«Что это? – успел он подумать. – Я ранен?»

И в следующий миг он почувствовал, как идущий рядом с ним Батистов внезапно падает куда-то вниз, увлекая его за собой. От неожиданности Удав не удержался на ногах и тоже упал, придавив собой совершенно неподвижного Батистова. А еще через секунду Удав заметил приближающийся силуэт человека с пистолетом в руках. Все чувства Удава претерпели странное изменение. Казалось, время замедлилось. Он даже успел заметить, что на стволе пистолета была накручена какая-то громоздкая штука.

«Глушитель! Так вот почему я не слышал выстрела!»

Удав уже не мог пошевелить правой рукой, в которой сидела пуля. Левой, впрочем, тоже. Левую руку Удава придавил собой упитанный Батистов. Встать Удав не мог. И только видел, как человек с пистолетом стремительно приближается к нему, целясь на этот раз точно в сердце. Кто он такой, Удав не мог видеть. Голову и торс закрывала темная куртка с капюшоном, низко надвинутым на лицо преступника. Да Удаву и некогда было рассматривать нападавшего. Он видел только пистолет. И понимал, что в следующий миг этот пистолет выстрелит в него. И все будет кончено.

– Сдохни!

Пистолет дрогнул и изрыгнул пламя. За мгновение до этого Удав закрыл глаза, чтобы не смотреть в лицо своей смерти. Это было просто выше его сил. Перед мысленным взором пронеслись родные и близкие. Татьяна – любимая и нежная. Брат Кешка – дурак и повеса. Старый батя. Он их всех так любит! Как они будут все без него? Что с ними будет? Лежа с закрытыми глазами, Удав успел вспомнить всех. И только после этого спохватился, что до сих пор жив.

Что случилось? Убийца промахнулся? И тут Удав услышал топот многочисленных ног, крики и, открыв глаза, увидел восхитительную картину. На том месте, где минуту назад стоял преступник, стрелявший по ним с Батистовым, образовалась настоящая куча-мала. На преступника навалились сразу трое оперативников.

Удав смотрел на них, не веря в свое счастье. Он жив! Он все-таки остался жив. И тут же чувство долга взяло верх над эйфорией. А как там Батистов? Что с ним?

Стоило Удаву подумать о продюсере, как тот зашевелился под ним и жалобно застонал. Удав попытался подвинуться, чтобы дать Батистову свободу, в которой тот явно нуждался, но в ту же секунду его руку пронзила жуткая боль. И Удав даже зубы стиснул, чтобы не заорать.

– Дьявол! – вырвалось у него. – Он меня все-таки подстрелил!

А возле упавшего преступника шла борьба. Оперативникам никак не удавалось отнять у того пистолет. И прозвучало еще два выстрела, к счастью, не задевших никого из окружающих. Кое-как изловчившись, Удав умудрился приподняться. Батистов лежал на земле и жалобно смотрел на Удава.

– Как ты, котик?

– Фигово, – искренне отозвался Удав. – Плечо болит.

– Тебя ранили!

– Ну, так!

– Мерзавец стрелял и в меня тоже! – возмущенно воскликнул Батистов. – Не ожидал от него такого! Не ожидал!

– Так ты знаешь преступника? – изумился Удав.

– Конечно! А ты разве не понял, кто это был?

Не вдаваясь в подробности, Удав выпалил:

– Кто? Кто был тот гад, что стрелял в нас?

– Это был Антон, – ответил Батистов и недоуменно пожал плечами. – Мой лучший друг.

А Удав, услышав это имя, внезапно ощутил дурноту и головокружение. Перед глазами все внезапно поплыло, и надвинулась тьма. Последнее, что услышал Удав, почти теряя сознание, был крик Батистова:

– Вызовите кто-нибудь врача. Человеку плохо! Ваня, милый, не умирай! Держись! Только держись! Ради меня!

Может быть, Удав бы и не потерял сознание. Но тут Батистов схватил Удава за руку. Удав хотел сказать ему, что это его раненая рука, что трогать ее не нужно, очень она болит. Но Батистов уже прижал руку Удава к своей груди. И от резкой боли, пронзившей все его существо, Удав моментально потерял сознание.

Глава 18

Преступник был пойман. Но расследование было еще впереди. Опытные оперативники только разводили руками, слушая показания задержанного. Такое преступление случилось на их памяти впервые. Чего только тут не было намешано! И страсть, и ненависть, и дикая, прямо-таки лютая злоба этого человека ко всем окружающим. Ко всем, кто в той или иной мере претендовал на внимание его Аркаши.

Сам Батистов о чувствах, снедающих его друга, даже не подозревал. Как все эгоистичные люди, он умел видеть в окружающих лишь то, что было выгодно и приятно ему самому. Конечно, он знал, что Антон очень сильно привязан к нему. Но вот о глубине этой привязанности он предпочитал не задумываться.

– Конечно, я понимал, что Антон сильно ревнует меня к Нилу, – только и сказал по этому поводу Батистов. – Но ведь и я сам ревновал Нила к его Изабелле. И что с того? Мне и в голову не могло прийти убить бедную девочку. Мне было ее искренне жаль. Я бы очень хотел, чтобы она излечилась от своей наркозависимости. Но, увы, это было невозможно. И я страдал молча.

Он страдал. Неонил страдал. Белла тоже по-своему страдала. И Антон страдал тоже. Но из них четверых страдающих почему-то на преступление решился только он один. Почему?

Увы, на этот вопрос мог бы ответить только сам Антон. А он пока молчал. И молчал до тех пор, пока на свидание к нему не пришел Аркадий Батистов. То есть сам бы он ни за что не пришел. Не хотел видеть человека – когда-то своего лучшего друга, а теперь предателя, стрелявшего в него самого и в его дорогого Ванечку. Но Батистова уговорил выписавшийся из больницы Удав.

– Пока этот гад не сядет за решетку за все свои преступления, я не смогу быть счастлив! – умолял он Батистова, нежно заглядывая тому в глаза. – Поговори с ним. Уговори признаться во всех своих грехах.

Удав выглядел все еще очень бледно. Хотя рана и не угрожала его жизни, но он потерял много крови. И выглядел не ахти. Во всяком случае, Батистов его видом впечатлился. И тут же помчался в СИЗО, где находился Антон.

О чем говорили эти двое людей, так плотно запутавшихся в своих отношениях любовь – ненависть, не знал никто из оперативников. Но после ухода Батистова преступник внезапно заявил, что хочет дать показания. Его немедленно проводили к Пятакову. И Антон начал рассказывать о том, в каком аду жил все последние годы.

То, о чем он поведал следователю, подруги узнали лишь на следующий день. Пятаков лично нанес визит Марише. И, протиснувшись мимо двух огромных чемоданов Смайла, которые Мариша как сложила неделю назад, так до сих пор и не удосужилась перетащить назад по шкафам, приветствовал обеих подруг, отсалютовав им бутылкой шампанского.

– Предлагаю отметить нашу победу, – заявил он им. – Преступник чистосердечно признался во всех своих злодеяниях.

– Во всех-во всех?

– Точно! Хотите послушать, что еще он натворил?

Конечно, подруги хотели. У них по этому случаю даже был приготовлен парадный ужин. А тетя Надя вместе с детьми была сплавлена подальше, домой к Инне. Разумеется, поехала она туда не просто так, за спасибо и здорово живешь, а за соответствующее материальное вознаграждение.

Но как бы там ни было, подруги расчистили территорию к визиту следователя. Накрыли стол. Запекли свиной окорок, завернув его в фольгу, а предварительно еще и густо смазав мясные бока смесью горчицы, острого и сладкого перцев, соли и прочих приправ. И вот теперь ароматно дымящийся окорок в окружении запекшейся до красной корочки картошки томился в духовке в ожидании гостя. А на столе красовалась свежая зелень, аккуратно порезанные молоденькие огурчики и помидорчики с рынка.

– О! Да у вас праздник! – обрадовался Пятаков накрытому столу.

До чего же все мужики предсказуемы! Видят жратву, и мигом настроение у них поднимается на десять градусов. Вот бы и нам, женщинам, так же. Но нет, выходит, что мы куда более высокоорганизованные существа. Во всяком случае, нам для поднятия настроения одной еды, увы, бывает маловато.

– Садись! Угощайся.

– Вот тебе мясо!

– Вот картошечка!

– А подливкой полить?

Пятаков не стал отказываться ни от чего. И мяска навернул. И картошечки. И бутербродами с колбаской, сыром и свежей зеленью закусил. И от малосольных огурчиков не оставил и следа. И наконец, наевшись и придя в благодушное расположение духа, принялся рассказывать.

Антон сходил с ума по своему другу Батистову уже не один год. Да что там, их роман перевалил за десятилетие. Впрочем, о том, что между ними существует роман, знал один лишь Антон. Сам Батистов был свято и непоколебимо уверен, что ничего, кроме дружески-приятельских отношений, между ним и Антоном нет и быть не может. С какой стати? Ведь он относился к Антону именно так.

Сам Батистов был натурой увлекающейся. То есть в разное время увлекался разными мальчиками. Антон терпеливо выжидал, понимая, что эти мотыльки-однодневки не играют в жизни его обожаемого Аркаши большой роли. Но когда появился Неонил, дело приняло другой оборот. Аркадий влюбился по-настоящему. Полюбил сильно и серьезно.

Смекнув это, Антон попытался нейтрализовать обаяние Неонила. Но это было не так-то просто сделать. Неонил тоже был не дурак. И отлично понимал, что чувства Батистова могут сыграть ему на руку. Он мечтал о карьере певца. И Батистов ему эту карьеру сумел организовать. Надо сказать, очень успешно.

– Безусловно, Неонил Клестов был талантливым юношей. Ему выпал шанс. И он его не упустил.

Какое-то время Антон терпел Неонила. Ситуацию уравновешивала Изабелла. Пока у Неонила была его Белла, его муза, его любовь, Антон хотя и скрипел зубами, но терпел. Ведь как Батистов был недоступен для Антона, так и Неонил был недоступен для самого Батистова. Такой вот гордиев узел, распутать который было не под силу этим четверым.

Первой сдалась Изабелла. Она и раньше употребляла тяжелые наркотики в немереном количестве. А в последнее время и вовсе не слезала с героина. И однажды Антон, столкнувшись с девушкой в одном из узких коридоров концертного зала, остановился, пораженный мыслью. Она ведь уже труп! От героиновой зависимости в такой стадии не излечиваются. Девушка обречена. Так почему бы не ускорить события? И заодно обставить дело так, будто Изабелла не сама умерла, а была убита. Убита рукой своего любовника.

Идея прямо-таки окрылила Антона. Он обдумывал все до мелочей. Ошибки быть не должно. Второго шанса у него не будет. Либо все получится с первого раза, либо… Либо он пропал.

– Наверное, им руководил сам дьявол. Не мог нормальный человек придумать такой дьявольский план.

Антон пробрался в номер к Неонилу. Подсыпал юноше в его питье снотворное. И, когда тот заснул, задушил Изабеллу. Девушка даже не сопротивлялась. По своему обыкновению она была под кайфом. И вряд ли даже поняла, что умирает. Антон ушел, не дожидаясь, пока Неонил очнется. Потом он вернулся. И, застав Неонила над телом Изабеллы, разыграл целый спектакль:

– Ты убил ее! Задушил свою музу! Как ты мог?

Надо сказать, Антон почти преуспел в своем злодеянии. Неонил был совершенно подавлен и растерян. Он поверил в то, что совершил своими руками это злодеяние. А Антон, еще подлив масла в огонь и убедившись, что нужный эффект достигнут, преспокойно ушел. Он почти не сомневался, что Клестов после его ухода покончит с собой.

– Но этого, как мы знаем, не случилось.

Приход Батистова, вытащившего своего протеже из петли, подпортил такой безупречный план злодея. Клестов остался жив. Но… Но Неонил предпочел принять кару и оказался за решеткой. Так, он считал, сумеет искупить свою вину.

– А Батистов?

– Он остался скорбеть на воле.

Жизнь без обожаемого Клестова стала для Батистова невыносимой. Антон тоже ничего не добился. Да, Клестов исчез из их повседневной жизни. Но он никуда не делся из сердца влюбленного Аркаши. Все стало даже еще хуже. В разлуке Батистов наделял своего возлюбленного теми чертами, которых у него в действительности и не было. В разлуке Клестов казался ему добрым, благородным мучеником, страдальцем за свою любовь.

Батистов во всем винил Изабеллу, не сумевшую завязать с наркотиками. И даже не подозревал, кто стал истинным виновником трагедии. Антон постоянно находился рядом с Батистовым. Но тот продолжал относиться к нему только как к своему лучшему другу. Делился всеми своими переживаниями. Ныл о своей великой любви к Клестову. И в конце концов терпение Антона лопнуло.

– Давай подготовим побег! – предложил он. – Клестов будет снова с тобой. Выступать он, правда, уже не сможет. Но твоих денег вам хватит. Вы уедете куда-нибудь. Поселитесь на маленьком острове в Тихом океане. И вашему счастью ничего не будет мешать.

Другой человек, быть может, просто бы отказался. Но Батистов извелся в разлуке по обожаемому Клестову. И он дал добро.

– Я все организую! – поклялся Антон. – Не беспокойся. Все пройдет отлично!

Батистов доверился своему другу, даже не подозревая, что в голове Антона зреет новый коварный план. Клестову предстояло умереть. Он должен погибнуть во время попытки к бегству.

– И так как Антон все сам организовывал, то ему не составило особого труда сделать так, чтобы побег сорвался.

Он достиг своей цели. Клестов погиб. Но, убив Неонила, Антон тем самым погубил и своего Аркашу. Узнав о гибели друга, Батистов впал в самую мрачную и затяжную депрессию, какую только можно себе представить. Он отошел от дел. Оставил на попечение Антона всех своих прочих звездочек. Они Батистова больше не интересовали. А сам он закрылся от всего мира в четырех стенах. Ни деньги, ни слава, ни популярность больше его не интересовали. К чему все это, если нет больше его обожаемого Неонила?

– Мы видели, в каком он был состоянии, – кивнула Инна. – Мы же были в гостях у Батистова.

– Это вы застали его уже в хорошем состоянии, – произнес Пятаков. – Антон говорит, что первое время на Аркадия было страшно смотреть. Антон постоянно опасался, как бы Аркадий не наложил на себя руки.

Шло время. Батистов понемногу успокоился. Однако он был лишь тенью себя прошлого. И состояние его лучше не становилось. Он вынырнул с самого дна омута, но на поверхность, если можно так выразиться, так и не всплыл.

Антона такое положение дел никак не устраивало. Он много и подолгу беседовал с лечащими врачами Аркадия, которых сам же для него и находил. И понимал, что для выздоровления Батистову нужен толчок извне. Чтобы стать прежним, как это ни парадоксально, ему нужно было вернуться в свое прошлое. В то прошлое, где он любил и где его душу бередили сильные чувства.

И вот в голове Антона уже зреет новый план. Еще более чудовищный, чем все прежние злодеяния. Раз Клестова назад уже не вернуть, можно попытаться вернуть память о нем. Нужно наказать тех людей, которые виновны в его смерти. Но наказать их так, чтобы Аркадий в этом поучаствовал и наконец-то очнулся бы от своей сонной дремоты.

– И Антон начал убивать?

– Именно, – кивнул головой следователь.

– Но Антон не мог не понимать, что рано или поздно следствие вычислит, по какому признаку убивают людей. И, конечно, первый, к кому они придут после этого, окажется Батистов.