Текст книги "Любой ценой"

Глава 58

– Насколько всё плохо? – ровно спросила Элоиза Причарт.

Томас Тейсман секунду разглядывал её, прежде чем ответить.

«Она выглядит… сломленной», – подумал он. Не духом и не решимостью исполнять свои обязанности. Однако если это осталось целым, то что-то глубоко внутри было кровоточащей раной, и сердце Тейсмана болело от сочувствия. Причарт была не просто его президентом. Она была его другом, таким же, как был и Жискар, и смерть Жискара после всего, через что Элоиза прошла вместе с ним, после того, с чем они столкнулись и после чего остались в живых при режиме Комитета общественного спасения, являлось тяжёлым мучительным ударом.

Причарт через весь стол вернула ему пристальный взгляд, её глаза были столь же равнодушны и безжизненны, как и голос и Тейсман знал, что она знала его мысли. Однако она больше ничего не сказала. Она просто ожидала в неподвижности.

– Очень плохо, – наконец произнёс Тейсман. – Ловат, все ЛАКи, вспомогательные корабли и снаряжение, которые мы там строили, попросту исчезли. Харрингтон уничтожила их полностью. Не говоря уже о гибели тридцати двух СД(п), четырёх НЛАКов, всех двадцати четырёх старых супердредноутов адмирала Траска и чего-то около десяти тысяч ЛАКов. Я не могу даже прикинуть прямые экономические потери. Люди Рашель после всего лишь взгляда на предварительные числа всё ещё в шоке, однако я полагаю, можно смело предположить, что манти по меньшей мере удвоили суммарную экономическую и промышленную цену всех предыдущих рейдов. – Он покачал головой. – В сравнении с этим то, что мы сделали на Занзибаре, было дружеским подзатыльником.

Пока Тейсман зачитывал бесконечный перечень потерь лицо Причарт напряглось от новой боли.

– К счастью, человеческие жертвы ниже, чем могли бы быть, – продолжал Тейсман. – У адмирала Джованни хватило разума, чтобы приказать Траску покинуть его супердредноуты, когда Харрингтон начала расстреливать ракетные подвески системной обороны ядерными боеголовками. Он сам взорвал свои корабли, чтобы предотвратить их захват, но только после того, как его люди эвакуировались. Мы в основном потеряли команды ЛАКов. Они должны были по меньшей мере попытаться и никто не может винить Джованни за то, что она полагала, что их достаточно много для того, чтобы задавить численностью головную группировку Харрингтон. За исключением того, что каждый прикрывающий оперативное соединение ЛАК был «Катаной». Наряду с их новыми противоракетами и тем, что манти применили против наших кораблей стены они устроили «Скимитерам» бойню. Даже новым «Альфам».

– Как они это сделали? – спросила Причарт тем же самым ужасно безжизненным голосом.

– Мы всё ещё оцениваем предварительные доклады. Судя по тому, что мы уже увидели, похоже, что они использовали две новые системы оружия. Что обидно, так это то, что обе новые системы кажутся абсолютно логичным продолжением их треклятой технологии «Призрачного Всадника», а мы даже не предполагали их появления.

Мы обязаны были понять, что они рано или поздно установят вооружение на свои разведывательные аппараты. Манти продемонстрировали, что практически безнаказанно могут использовать их в глубине наших защищённых областей и они наверное получили определённое удовольствие от применения той же самой техники, которую Сен-Жюст использовал на Ельцине для уничтожения яхты Елизаветы. Плохие новости в том, насколько близко манти могут их подвести; хорошие новости – уж какие есть – в том, что даже в этом случае манти не могут их скрытно подвести на дистанцию атаки. Для атаки они всё ещё должны подходить поближе, а даже мантикорские системы маскировки не способны скрыть их на последних ста тысячах или около того километрах до цели. Также их ускорение уступает ускорению ракет и, чтобы сработать должным образом, они должны атаковать практически с места, или же они не смогут выждать надлежащего момента для атаки. Так что на этапе сближения у них относительно низкая скорость и против них можно применять обычную противоракетную оборону, когда мы уже знаем, где они находятся. Вероятность перехвата будет не слишком высока, особенно с учётом того, насколько малое время у нас будет с момента форсирования ими двигателей до момента достижения рубежа атаки, однако, наверное, мы способны справиться с этой угрозой.

На мгновение Тейсман остановился, затем пожал плечами.

– На самом деле, это в основном моя личная ошибка, – решительно заявил он. – Шэннон с самого начала предупреждала меня, что малозаметность платформ «Мориарти» не будет достаточной для того, чтобы их скрыть, если манти выяснят, что им следует искать. Она хотела установить их в супердредноутных корпусах специальной постройки или, по крайней мере, добавить в качестве навешиваемых компонентов на большие, более защищённые платформы. Я отверг её предложения из-за необходимости как можно быстрее ввести «Мориарти» в строй. Я не должен был этого делать. Она была права.

– Ты тоже был прав. Мы нуждались – нуждаемся – в «Мориарти». Ты не предполагал возможности такого скрытного подхода нападающих, однако этого никто не предполагал. Не вини себя задним числом.

Тейсман быстро кивнул, однако он знал, что это было президентское указание, которому он не был в состоянии повиноваться.

– Другое применённое ими оружие на самом деле намного более устрашающее, – продолжал он. – Продемонстрированная им точность уже достаточно плоха, однако то, что оно сделало с нашими возможностями РЭБ и ПРО наверное ещё хуже. Я из всех сил стараюсь не забывать, что мы рассматриваем предварительные доклады, но, Элоиза, я буду откровенен. Из-за этого тяжело не запаниковать.

Я переговорил с Линдой Тренис и Виктором Льюисом. Ясно, что мы пока не можем получить выводы Шэннон, однако я буду удивлён, если она придёт к каким-либо другим выводам на основе имеющийся у нас сейчас информации.

Манти несомненно включили в систему управления ракетами сверхсветовой канал связи. Я полагаю, что это должна быть полностью отдельная специальная платформа – размерами примерно с ракету, в которую они сумели запихнуть аппаратуру гравитационно-импульсной связи – служащая в качестве передового центра обработки данных. Никто и никогда ранее не рассматривал возможности создания чего-то подобного, потому что это на самом деле не имело смысла. Ограничение скорости света являлось ограничением скорости света, а применяющий подобный подход должен был собрать все ракеты, находящиеся под контролем платформы управления, в достаточно плотную группу. Это обязательно сделало бы их уязвимее для перехвата и, до внедрения сверхсветовой связи, любая платформа управления была бы столь же далека от носителя и столь же вяло отзывалась бы на команды наведения, как и любая другая ракета.

Но то, что сделали манти, Элоиза, даёт корабельным тактическим секциям возможность управления ракетами практически в реальном масштабе времени. Ты не профессиональный офицер флота, так что можешь не понимать, какое это огромное преимущество. Даже с обычными однодвигательными ракетами всегда присутствовала обусловленная ограниченностью скорости света задержка в управлении, лишающая возможности осуществлять на предельных для ракет дистанциях эффективное управление с борта корабля. Или получать свежие данные от сенсоров ракет одного вашего залпа и использовать их для коррекции наведения ракет другого.

Несомненно, для манти это теперь не так. Они не должны предварительно программировать маневры уклонения своих ракет. Не должны запускать ракеты с жёстко заданным профилем атаки или даже с заранее заданным профилем РЭБ. Они могут использовать возможности компьютеров супердредноутов для того, чтобы анализировать распределение противоракет в оборонительных залпах и работу средств РЭБ, а затем вводить изменения на ходу, подстраивать всё по мере того, как они сближаются и получают всё более и более точные данные об обороне, которую должны преодолеть. Они могут скомандовать, чтобы их ракеты радиоэлектронной борьбы сработали точно в наиболее выгодный момент – определённый тактическими компьютерами супердредноутов, а не теми, которые можно запихнуть в ракету – и они могут так направить свои ударные ракеты, чтобы наиболее эффективно использовать пробитые их РЭБ бреши.

Короче говоря, в любом сражении на предельных дистанциях их точность будет намного выше нашей и способность ракет преодолевать нашу оборону тоже будет выше. Так что у них будет прорываться больше лазерных боеголовок и эти прорвавшиеся боеголовки будут намного более точными.

– Так что наше численное превосходство испарилось, – мрачно произнесла Причарт.

– Не… обязательно, – сказал Тейсман и впервые с того момента, когда он пересек порог кабинета Причарт, в её топазовых глазах вспыхнуло какое-то чувство.

Скептицизм.

– Ты только что сказал, что они могут уничтожать наши корабли – как сделали это с Хавьером – на дистанциях, с которых мы не способны их даже задеть, – отрывисто заявила она.

– Да, могут. По крайней мере некоторые из их кораблей.

– Что ты имеешь в виду?

Причарт склонила голову, её глаза внезапно наполнились решимостью, и Тейсман пожал плечами.

– Элоиза, это новое оружие, только что принятое на вооружение. Ясное дело, возможно, что они переоснастили им все корабли. Хотя я так не думаю.

– Почему нет?

– С тех пор, как манти развернули Восьмой Флот, он является их элитным соединением. Он получил их самые современные корабли и, как я полагаю, наилучшего командующего. Он также был их основным наступательным орудием. Однако Восьмой Флот несомненно не обладал подобной возможностью на Солоне, пять с половиной месяцев назад. Если бы она у него была, то, когда Жискар наподдал им, манти несомненно бы ею воспользовались.

В этом отношении, если бы у манти было это оружие на вооружении всего флота два с половиной месяца назад, когда Елизавета отозвалась на твоё приглашение на саммит, она его наверное вообще не приняла бы. Ты знаешь, как она к нам относится, и почему. Ты действительно думаешь, что она согласилась бы сесть и вести переговоры, если бы располагала этим оружием в большом количестве и готовым к применению? – Тейсман фыркнул в резкой, горькой усмешке. – Нет, если бы это было доступно Елизавете Винтон в подобном масштабе, то она показала бы нам фигу. А затем начала бы наступление, возвращая всё отбитое нами в «Ударе Молнии», нанесла бы удар непосредственно по Хевену и оккупировала Новый Париж, как они и должны были сделать в завершение прошлой войны.

– Может быть, она согласилась, чтобы прежде всего выиграть время, пока они развёртывали новое оружие, – возразила Причарт.

– Возможно, – согласился Тейсман. – На самом деле, именно это по сути дела и произошло, как минимум в небольшом масштабе. Но посмотри, как они распорядились своим новым оружием. Они обрушились на Ловат, который, надо признаться, был намного более важной целью, чем всё атакованное ими ранее. Они пришли, заманили в ловушку и устроили бойню настоящим оборонительным силам, когда те вышли из гипера, – каким-то уголком сознания Тейсман проклял себя за использованное слово, когда новая боль проступила в глазах Причарт, однако продолжил, – затем они вошли в систему, уничтожили ЛАКи и группу устаревших кораблей стены и разгромили промышленную базу звёздной системы. Так?

– Да, – произнесла она опять ставшим резким голосом.

– Тогда почему это сделали с Ловатом? – задал простой вопрос Тейсман. – Если у них достаточное число кораблей, способных нести и использовать новое оружие, почему бы не атаковать сам Хевен? Не ударить по нам собственной версией «Беатрисы»? Поверь мне, Элоиза: Капарелли, Белая Гавань и Харрингтон по меньшей мере столь же хорошие стратеги, как и кто угодно на нашей стороне. И если бы мы располагали подобным оружием, доступным в имеющих решающее значение количествах, или если бы имели какую-либо перспективу его наличия в подобных количествах в ближайшем будущем, мы никогда бы не продемонстрировали другой стороне его существование уничтожая второстепенную цель, какой бы привлекательной она ни была. Мы бы приберегли его, сохраняя под покровом полной секретности до тех пор, пока не сможем использовать в единственном наступлении, которое завершит войну. Задумайся над этим. Это именно то, что они сделали в прошлый раз, в операции «Лютик» – прятали новые корабли и оружие до тех пор, пока те не были готовы, а потом стёрли нас в порошок.

– Так ты говоришь, что сделанное ими у Ловата указывает на то, что они не располагают значительным количеством этого оружия?

– Думаю, что именно так. Думаю, они продемонстрировали своё новое оружие так рано потому, что, также как и мы, знают теперешнее соотношение тоннажа, и они действительно страшатся угрозы со стороны Лиги. Они не просто пытаются заставить нас рассредоточить и разбросать наши силы. Они наверняка не будут против, если смогут вынудить нас попусту тратить время, пока они проводят модернизации или расшивают узкие места при производстве или делают ещё что-то, что им необходимо, чтобы перевооружить всю свою боевую стену. Однако на самом деле они предпочли бы заставить нас полагать, что уже полностью развернули это оружие. Они желают завершить эту войну до того, как вмешаются солли и надеются, что мы решим, что всё проиграно и выбросим белый флаг. И, когда они действительно перевооружатся, мы будем разгромлены, вне всякого сомнения.

– Так что ты предлагаешь, Том?

– Я говорю, что у нас есть три выхода. Первый – заставить их снова вести с нами переговоры, причём устроить это без дальнейших жертв с обеих сторон. Второй – капитулировать до того, как они полностью перевооружатся и перебьют тысячи наших людей таким же образом, как и во время «Лютика». Также, как они сделали с Хавьером на Ловате. Третье – упредить и нанести им удар согласно варианту «Браво» плана «Беатриса» до того, как они смогут полностью перевооружиться.

– Боже мой, Том. Ты шутишь!

– Элоиза, у нас нет других выходов и нет времени. – Тейсман покачал головой. – Ты знаешь, как я с самого начала относился к этой войне. Я за первый вариант. Я хочу вести переговоры с манти, рассказать им об Арнольде и уладить всё за столом переговоров, а не бортовыми залпами и разорёнными звёздными системами. Но они отвергли эту возможность. Я знаю, почему они, по нашему мнению, так поступили. Я знаю, что кто-то старается, чтобы война продолжалась. Однако если манти не будут с нами даже разговаривать, мы не можем им это сказать.

Итак, у нас выбор между капитуляцией и полной победой.

– И такой из этих двух вариантов ты бы предпочёл? – тихо спросила Причарт.

– По многим причинам, – сознался Тейсман, – я почти предпочитаю сдачу. Элоиза, я сражаюсь с мантикорцами уже много лет. Чёрт, да я начал сражаться с ними ещё на Ельцине, когда первая война ещё даже не началась! Что касается моих чувств, то они наверное так же запутаны, как и у любого человека в Республике, но я устал видеть смерти находящихся под моим командованием мужчин и женщин. Мужчин и женщин, повинующихся моим приказам потому, что они верят мне. В особенности, когда они гибнут из-за траханного глупого непонимания.

Однако я адмирал; ты – политик. Капитуляция возможна?

– Не знаю. – Причарт глубоко вздохнула, её глаза блестели от стоящих в них слёз. – Я просто не знаю. Я могу добиться согласия кабинета, однако я не представляю, как добиться согласия сената, даже если рассказать им о всех наших подозрениях в адрес Арнольда. А как президент я не располагаю полномочиями объявлять войну и заключать мир – или капитулировать – без согласия сената. Одному Богу известно, что случится, если я попытаюсь. Наши законодательная система и вертикаль власти так молоды, что могут совершенно развалиться, если я прикажу капитулировать, а конгресс наложит на мой приказ вето. Всё, над чем мы трудились, может разрушиться. Даже твой флот может развалиться. Часть флота вероятно повинуется приказу, если ты его подтвердишь, однако другая часть может его проигнорировать и пытаться продолжать войну. Мы могли бы даже докатиться до новой вспышки гражданской войны!

– А можем мы послать Елизавете частное письмо? – Тейсман почти умолял. – Можем мы сказать ей, что желаем нового прекращения огня? Не перемещать боевые корабли, пока мы направляем дипломатическую миссию прямо на Мантикору?

– Ты и в самом деле думаешь, что они после всего случившегося они станут нас слушать? – печально произнесла Причарт. – Именно это я и предлагала раньше, Том! И они убеждены, что это была всего лишь уловка. Что я устроила это по неким хитроумным личным мотивам, а затем попыталась убить двух девочек-подростков, чтобы сорвать мой собственный саммит. Если я попытаюсь сейчас снова послать предложение, то они расценят это как точное повторение способа, которым Сен-Жюст остановил наступление «Лютика». Это всего лишь «доказало» бы, что их новое оружие заставило нас запаниковать.

По щеке Причарт скатилась одинокая слезинка и она покачала головой.

– Том, я хочу окончания войны ещё больше, тем ты. Я та, кого Арнольд подставил своей проклятой поддельной перепиской. Я та, кто начала всю эту долбанную кутерьму. А теперь взгляни на результат. Сотни тысяч погибших мужчин и женщин, разрушенные от края до края звёздные системы. И Хавьер.

– Элоиза, это была не только ты. – Тейсман склонился над столом, схватил руку Причарт и отчаянно её стиснул. – Да, он надул тебя. Хорошо, он также надул и меня, всех остальных членов кабинета и весь проклятый Конгресс! Ты только что сама сказала – ты не имела полномочий объявлять войну без их ведома и согласия. И ты его получила.

– Однако просила их я. Это была моя политика. – тихо произнесла Причарт. – Моя администрация.

– Может и так. Однако, как бы мы до такой жизни не докатились, ситуация от этого не меняется, также, как и наши варианты действий. Итак, если мы не можем вести переговоры и не можем сдаться, то что мы можем сделать, кроме «Беатрисы»? Это ситуация «любой ценой», Элоиза, и благодаря твоему предварительному разрешению и уже произведённым нами передислокациям кораблей на передовые позиции мы способны начать её значительно раньше, чем манти ожидают какого бы то ни было ответа. А вариант «Браво» был специально разработан для уничтожения и Восьмого Флота тоже. Если мы этого добьёмся, мы выбиваем единственный флот, про который мы знаем, что он оснащён новыми ракетами, но даже это не имеет большого значения в случае успеха самой операции. Если мы ждём, мы проигрываем; если мы атакуем и я неправ насчёт степени распространения нового оружия, мы проигрываем; но если мы атакуем и я прав, то мы практически наверняка победим. Это элементарно.

Тейсман, всё ещё держа руку Причарт, вновь посмотрел ей в глаза.

– Итак, что мы выбираем, госпожа президент?

Глава 59

– Герцогиня Харрингтон!

– Cюда, герцогиня Харрингтон!

– Герцогиня Харрингтон, не желали бы вы прокомментировать?..

– Герцогиня Харрингтон, вы знали?..

– Элвин Чорек, герцогиня Харрингтон, «Объединённое агентство новостей Лэндинг Геральд»! Вы намереваетесь?..

– Герцогиня Харрингтон! Герцогиня Харрингтон!

Хонор игнорировала выкрики репортёров, быстро пересекая зал ожидания шаттлпорта. Это было нелегко. Заключительное совещание на борту «Императора», сильно затянувшееся за первоначально назначенное время, задержало её на шесть часов относительно заранее определённого графика, но это только дало толпе больше времени на сборы. Хуже того, кто-то допустил утечку информации о запланированном времени её прибытия и зал ожидания превратился в сумасшедший дом. Служба безопасности столичного шаттлпорта, подкреплённая экстренно мобилизованными полицейскими Лэндинга, сформировала кордон, удерживая репортёров – и то, что раздражённому взгляду Хонор казалось десятимиллионной толпой – за живой стеной.

По большей части.

Троица особенно шустрых газетчиков внезапно вынырнула из служебного прохода, который почему-то остался вне внимания охраны. Они ринулись к Хонор, включая наплечные камеры и выкрикивая вопросы, затем резко остановились, оказавшись лицом к лицу с внезапно замершей сплошной стеной одетых в зелёное телохранителей.

Вооружённых телохранителей.

Неулыбчивых вооружённых телохранителей.

Эндрю Лафолле предположил, что могло произойти и выслал в шаттлпорт из Дома у Залива дополнительную команду из двенадцати человек. Они встретили Спенсера Хаука, Клиффорда МакГроу и Джошуа Аткинса у входа в шаттлпорт, и сам Лафолле не мог бы превзойти каменный взор, который капитан Хаук вонзил в мчащегося первым газетчика.

– Э-э-э, м-м-м, я хотел…

Казалось, что репортёр утратил своё нахальство. Хаук не сделал ни единого угрожающего движения, но их и не требовалось, и серьёзное выражение лица Хонор скрыло под собой внутренний смех, когда она задавалась вопросом, не было ли где-нибудь в программе обучения телохранителей спецкурса «Запугивание репортеров».

– Простите меня, сэр, – с изысканной любезностью произнёс Спенсер Хаук, – но вы загораживаете дорогу Землевладельцу.

– Мы только хотели… – начал репортёр и осёкся. Он оглянулся на своих товарищей, как будто ища поддержки. Если он искал именно её, то точно не нашёл. Те старательно глядели в разные стороны.

Затем, как будто сговорившись при помощи некой телепатической связи, троица дружно сместились в сторону.

– Благодарю вас, – вежливо сказал Хаук и взглянул на Хонор. – Миледи?

– Спасибо, Спенсер, – с замечательной серьёзностью поблагодарила она и вся процессия возобновила своё шествие к ожидающим аэролимузинам и истребителям охраны.

* * *

Спенсер Хаук старательно глядел в окно лимузина, чтобы не обращать внимания на то, как Хэмиш Александер-Харрингтон заключил жену в мощные объятия.

– Боже, как я рад тебя видеть! – тихо сказал он сидевшей рядом, положив голову на его плечо, Хонор. Та погладила макушкой его щеку, и сидящие на их плечах древесные коты тоже потянулись, чтобы потереться головами.

– И я тебя, – прошептала она ему на ухо. Она позволила себе на мгновение совершенно расслабиться, затем оправилась и приподнялась на сиденье, всё ещё в объятиях Хэмиша, но откинувшись достаточно далеко для того, чтобы видеть его лицо.

– Эмили? – спросила она, – Катерина?

– Прекрасно, с ними всё прекрасно, – быстро заверил её Хэмиш. – Эмили хотела приехать, но Сандра её дажё не слушала. Кстати, если бы она попыталась, то и Джефферсон был готов остановить её, – он покачал головой и с кривой усмешкой взглянул на Хаука. – Каким чёртом ты, так долго находясь под опёкой грейсонских телохранителей, сумела сохранить какие либо остатки иллюзии насчёт того, что распоряжаешься собственной жизнью?

– Джефферсон только выполнял свою работу, любимый, – педантично заметила ему Хонор, уголком глаза следя за Хауком. Однако казалось, что её личный телохранитель стал примечательно глухим.

– И, учитывая тамошнее столпотворение, Сандра наверное просто проявила здравый смысл.

Хонор махнула головой в сторону сооружений космодрома, быстро тающих позади них, и Хэмиш фыркнул.

– Лучше привыкай к этому, – посоветовал он Хонор. – Новости пришли вчера. Наряду с тем, что Терехов сделал на Монике, события на Ловате вознесли настрой и энтузиазм общества на невиданную высоту. По сути дела, воодушевление стало ещё сильнее по контрасту со случившимся перед перемирием на Занзибаре. Не говоря уже о том, что из-за убийства Джима и почти удавшегося убийства Берри и Руфи подданные Её Величества находятся в самом кровожадном настроении, какое я только видел со времён твоей «казни». И, так как Терехов ещё месяц или два не вернётся с Моники, то всё это выльется на вас, госпожа «Саламандра».

– Боже, как я это ненавижу, – пробормотала Хонор.

– Знаю. Иногда мне жаль, что ты не из тех, кто предпочитает это кушать большой ложкой. Но я думаю, что тогда ты не была бы собой.

– Тогда Нимиц перегрыз бы мне во сне горло, вот что ты имеешь в виду! – рассмеялась Хонор. – Ты понятия не имеешь, как кружащая вокруг стая стервятников-репортёров действует на эмпатические чувства древесного кота!

– Не имею, но я в последнее время достаточно много купался в отражённых лучах твоей славы, чтобы Саманта в достаточной степени дала мне понять, что эффект не слишком хорош.

– Мягко говоря.

Лимузин накренился и Хонор, смотря в окно, нахмурилась.

– Куда мы направляемся?

– Боюсь, мы летим в Адмиралтейство, – ответил её Хэмиш.

– Нет! – категорически заявила Хонор. – Я хочу увидеть Эмили и Катерину!

– Я знаю. Однако Елизавета желает…

– Да мне по фигу, чего там желает Елизавета! – выпалила Хонор. Хэмиш заморгал, откидываясь на сиденье и удивлённо взирая на неё. – Не в этот раз, Хэмиш! – сердито продолжала она. – Я хочу увидеть мою супругу и дочь. Королева Мантикоры, Протектор Грейсона, Император Всея Галактики могут построиться и ожидать своей очереди за ними!

– Хонор, – заботливо начал Хэмиш, – она хочет поздравить тебя. Она договорилась, чтобы сделать это в Адмиралтействе, а не в королевском дворце, потому, что хочет, чтобы весь Флот разделил это вместе с тобой. И она спланировала это так, чтобы перед церемонией дать тебе провести по меньшей мере пять часов в Доме У Залива.

– Да мне-то что. – Хонор выпрямилась и скрестила руки на груди. – Не в этот раз. До того, как я сделаю что-либо ещё, я желаю обнять нашу дочь. Елизавета обвешивает меня всеми этими почестями, наградами и дарами, но я никогда ничего у неё не просила. Ну, сегодня прошу. И если она мне этого не хочет дать, тогда я не стану ничего выяснять, а выскажу ей всё, что думаю.

– Понимаю.

Хэмиш мгновение рассматривал её, вспоминая застенчивого, сосредоточенного, профессионально бесстрашного и всё же лично скромного капитана, с которым он впервые встретился на Ельцине так много лет назад. Та Хонор Харрингтон и помыслить бы не могла сказать королеве Мантикоры подождать своей очереди за младенцем. Однако эта…

Хэмиш достал коммуникатор и включил его.

– Вилли? – сказал он. – Хэмиш. Я говорил тебе, что отказ изменить расписание был плохой идеей. Она в самом деле очень кипятится и я её не виню.

Мгновение Хэмиш слушал, затем пожал плечами.

– Ты премьер-министр Мантикоры. Я думаю, что разбираться с такими ситуациями твоя работа. Так что ты мчишься в свой кабинет, связываешься с Елизаветой и с крайним почтением предлагаешь изменить расписание. Лично я думаю, что она оценит мудрость предложения. Во всяком случае, я надеюсь на это.

Хэмиш сделал паузу, снова прислушиваясь. Хонор могла ощутить его веселье. Она могла ещё и слышать голос Грантвилля, вырывающийся из прижатого к уху Хэмиша телефона.

– Ну, это твоя проблема, братец, – с усмешкой сказал он. – Лично я недостаточно глуп, чтобы спорить с женой – с любой из моих жён – по этому поводу. Итак, мы летим домой. Всего хорошего.

Хэмиш отключил коммуникатор и спрятал его обратно в карман, затем постучал по перегородке между салоном и местом водителя. Она открылась и из-за неё выглянул Тобиас Стимсон.

– Да, милорд?

– К Заливу Язона, Тобиас.

– Замечательно, милорд, – с явным одобрением произнёс Стимсон и Хэмиш улыбнулся Хонор, когда аэролимузин вновь накренился.

– Так лучше?

– Да, – немного мрачновато отозвалась она. – И за то, что ты так быстро нашёл способ это сделать, ты проживёшь достаточно долго для того, чтобы увидеть завтрашний рассвет, несмотря на то, что прежде собирался тащить меня в Адмиралтейство.

– Хм, – Хэмиш мгновение тёр висок. – Логично. В свою защиту я могу только сказать, что план был составлен только вчера, до того, как ты задержалась. Тогда мне и навязали это расписание.

– Ммм, – Хонор взглянула на него, затем чуть качнула головой. – Я полагаю, логично, – неохотно признала она. – Только… не позволяй этому повторяться.

* * *

Катерина Алисон Миранда Александер-Харрингтон была по мнению Хонор краснощёким, сердитым, прекрасным младенцем. И её мнение, разумеется, было совершенно непредвзятым. В конце концов, Рауль Альфред Алистер был по меньшей мере столь же прекрасен, даже если он и был старше.

Она сидела с Катериной на руках, угнездившись в любимом шезлонге на возвышающейся над Заливом Язона террасе. Тенты скрывали младенцев от прямого солнечного света, а кресло жизнеобеспечения Эмили стояло возле Хонор.

Они не были совершенно одни. Когда появилась Хонор, Сандра Тёрстон и Линдси Филлипс ждали вместе с Эмили. Сандра баюкала Катерину до тех пор, пока её не отобрали Хонор с Хэмишем, а Линдси до сих пор держала на руках Рауля, спящего положив голову на её плечо. Нимиц с Самантой вытянулись поперёк скрытого в тени зонта стола, купаясь в детском мыслесвете, а Эндрю Лафолле и Джефферсон МакКлур присматривали за Эмили и младенцами. Тобиас Стимсон и трио личных охранников Хонор присоединились к ним и теперь все шестеро выстроились по внешнему периметру террасы, не совсем неприметно, однако создавая защищённую сферу уединения.

– Мы неплохо постарались, – произнесла, улыбаясь, Хонор, ощущая всё ещё несформировавшийся мыслесвет закутанного в одеяльце младенца лежащего у неё на руках. Она протянула руку, лаская кончиком указательного пальца правой руки невероятно мягкую щёчку, затем взглянула на Эмили.

– Ну, доктор Иллеску и его люди немного поработали с техникой, – с лучезарной улыбкой ответила Эмили. – И готовность твоей матери отвесить мне пинка по задней части тоже сыграла свою роль. Тем не менее, – рассудительно продолжила она, – справедливости ради я должна сказать – после здравого и тщательного рассмотрения, ты же понимаешь – что ты права.

– Я только жалею, что не была здесь, когда она родилась, – тихо произнесла Хонор.

– Знаю, – Эмили протянула руку и потрепала Хонор по бедру. – Я полагаю, что не все достижения технологии в самом деле представляют собой прогресс. Я имею в виду, что когда-то единственными людьми, которым следовало волноваться о том, что они могут оказаться вдали, когда рождаются их дети, были отцы.Матери всегда присутствовали.

– Я действительно не задумывалась над этом в таком плане, – сказала Хонор.

– Я задумывался, – произнёс Хэмиш, выходя позади них из дома. За ним следовали Джеймс МакГиннес, Миранда Лафолле и Фаррагут. Хэмиш гордо отсалютовал глиняными пивными кружками в правой руке.

– Над чем? – поинтересовалась его старшая жена, когда Хэмиш подошёл и наклонился, чтобы быстро поцеловать обеих.

– Над тем, на самом ли деле это был прогресс, или нет, – сказал тот, ставая на стол кружки и наблюдая за тем, как МакГиннес тщательно наполняет их «Старым Тилманом».

– Я присутствовал на обоих родах, – продолжил Хэмиш, – и это было прекрасно. Однако я устроил в Адмиралтействе скандал из-за того, что Хонор отправили в рейд именно в это время. Честно говоря, я так раскипятился, что решил переговорить об этом с Первым Космос-Лордом. Разговор меня немного сбил с толку.