Текст книги "Многоцветная Земля"

ГЛАВА 2

В дежурной комнате центрального поста Лиссабонской энергосистемы хрипло прозвучал ревун.

– Проклятье! – воскликнула Большая Джорджина. – Впрочем, я все равно не играла, а только сидела сложа руки.

Она поправила кондиционер на своем скафандре и с шлемом под мышкой грузно прошествовала к стоявшим наготове аварийным машинам с мощными бурами.

Стейн Ольсон швырнул на стол свои карты. Стоявший перед ним стакан опрокинулся, и содержимое разлилось, подмочив небольшую стопку фишек.

– Стоит впервые за весь день пойти приличной карте, и на тебе! Проклятые трисомики, чтоб им пусто было!

Ольсон поднялся из-за стола, опрокинув армированное кресло, и стоял, покачиваясь, – безобразно-прекрасный викинг-берсеркер ростом под два метра с лишним. Покрасневшие белки его глаз странным образом контрастировали с ярко-синей радужной оболочкой. Ольсон уставился на еще сидевших за столом игроков, и его руки как бы в рыцарских доспехах сжались в огромные кулаки.

Хуберт громко захохотал. Ему было отчего радоваться, ведь он остался в выигрыше.

– Не бери в голову, Стейн. Лучше подотри за собой. Говорил же я тебе, что выпивка в игре не помощник.

Подал свой голос и четвертый игрок:

– И я тебе толковал о том же. Сам виноват. Сейчас нам на выход, а ты снова в прогаре.

Ольсон бросил на говорившего убийственный взгляд. Включив фонарь на скафандре, он забрался в свою аварийную машину и принялся задраивать люки.

– Ты бы лучше помалкивал, Жанго. Даже в стельку пьяный, я точнее пробурю скважину, чем какой-то вонючий портуталишка, сардинщик проклятый.

– Будет вам грызться, – попытался утихомирить страсти Хуберт.

– А ты попробуй поработать в паре с этим красноглазым ублюдком, тогда узнаешь почем фунт лиха! – огрызнулся Жанго.

Он высморкался через край верхнего отверстия скафандра и пристегнул шлем.

Ольсон презрительно фыркнул:

– И этот подонок еще смеет называть меня ублюдком!

Пока дежурная смена занималась перед выездом проверкой всех систем, донесшийся по переговорному устройству электронный голос Джорджины, которая была старшей по смене, сообщил скверные новости.

– Авария на семьсот девяносто третьем километре магистрального туннеля на Кабо да Рока-Азорес. Завален и смотровой туннель. Сброс класса три с сильным надвигом. Слава богу, хоть свищ закупорен. Похоже, что придется изрядно повозиться.

Стейн Ольсон включил двигатель. Его стовосьмидесятитонная машина поднялась сантиметров на тридцать над палубой и, покинув место стоянки, заскользила по наклонному спуску, виляя из стороны в сторону и волоча за собой хвост, словно слегка подвыпивший железный динозавр.

– Мадре де деус! – раздался в переговорном устройстве голос Жанго. Его машина следовала за машиной Ольсона в полном соответствии с уставом аварийной службы.

– Джорджина, да он не в себе. От него в любой момент можно ожидать чего угодно. Будь я проклят, если стану бурить с ним на пару. Слышишь, Джорджина? Ничего себе перспективочка: идти на дело, зная, что твой зад отделяет от докрасна раскаленной лавы только вдребезги напившаяся скотина!

Послышался приглушенный смешок Ольсона:

– Что, наложил со страху в штаны, Жанго? Вали отсюда поскорей и подыщи себе менее пыльную работенку. Попробуй бурить дырки в швейцарском сыре. Тебе должно понравиться.

– Да кончишь ты когда-нибудь нести чепуху? – резко оборвала Ольсона Джорджина. – Хуби, поработаешь на этот раз в паре с Жанго, а я – в паре со Стейном.

– Послушай, Джорджина… – подал было голос Ольсон.

– Стейн, говорить больше нечего, – отрезала Джорджина, проверяя герметичность выходного люка на своей машине. – Теперь мы с тобой, Синеглазый, вдвоем, Большая Мамочка и Стейни против всех на свете. И храни тебя Бог, если ты не успеешь протрезветь к тому времени, как мы прибудем на место аварии. А теперь, ребятки, полный вперед!

Огромные ворота метров одиннадцать в высоту и почти столько же в толщину отворились, открывая вход в смотровой туннель, уходивший под морское дно. Джорджина ввела координаты места аварии в автопилоты аварийных машин, и дежурные могли немного расслабиться, поудобнее устроиться в своих скафандрах и, возможно, принять одну-две порции возбуждающего. Тем временем их машины со скоростью пятьсот километров в час мчались по смотровому туннелю, проложенному под дном Атлантического океана, к месту аварии.

Стейн Ольсон поднял парциальное давление кислорода в своем скафандре и принял изрядную дозу альдетокса и стимвима. Затем он включил кухонный комбайн и запрограммировал его так, чтобы тот приготовил литр сырых яиц, пюре из копченой сельди и порцию аквавита. (Ольсон имел обыкновение похмеляться именно аквавитом.)

В приемнике внутри его шлема раздалось тихое бормотанье:

– Выродок проклятый, викинг дерьмовый! Шлем ему подавай с рогами, а зад чтобы непременно был укутан в медвежью шкуру!

Стейн невольно улыбнулся. В своих мечтах Ольсон действительно любил воображать, будто он викинг. Нет, даже не викинг, так как в нем были не только норвежские, но и шведские гены, а разбойник, грабитель из Варангер-фиорда, совершающий время от времени набеги на юг, в русские земли. Как здорово было бы отвечать на любое оскорбление ударом боевого топора или меча, не будучи стесненным дурацкими узами цивилизации! Как замечательно было бы не сдерживать застилающую глаза кроваво-красную пелену гнева! Пусть бы наливались мускулы перед битвой! Брать силой высоких белокурых женщин, которые сначала сражались бы с тобой не на жизнь, а на смерть, а потом отдавались! Нет, что ни говори, а он, Стейн Ольсон, рожден для такой жизни.

Однако, к великому сожалению для Стейна Ольсона, период дикости человечества завершился задолго до наступления Галактического века, и ныне по той эпохе сокрушалось разве что несколько этнографов, а тонкости новых культурных варваров были недоступны пониманию Стейна. Компьютер помог Ольсону подыскать увлекательную и опасную работу, но духовный голод остался неутоленным. Мысль об эмиграции на далекие звезды никогда не приходила Стейну в голову; он твердо знал, что ни в одном из человеческих поселений в Галактическом Содружестве Эдема не было. Нежный росток человеческой цивилизации представлял слишком большую ценность, чтобы им можно было рисковать, бросая в тихую заводь неолита. Каждый из семисот восьмидесяти трех новых миров, заселенных землянами, был вполне цивилизован, регламентирован этическими нормами Галактического Содружества. Каждый нес бремя посильного участия в медленном становлении Единого Целого. Тем, кто горел желанием поглубже познакомиться со своими историческими корнями, предоставлялась возможность посетить реконструкции культурного прошлого Старого Мира или принять участие в великолепно организованных инсценировках исторических событий, почти не отличавшихся от подлинных событий даже в мельчайших деталях и позволявших всем желающим активно познавать избранные главы истории культуры.

Стейн, родившийся в Старом Мире, в юности однажды вознамерился было принять участие в «Саге о Стране Фиордов» и вместе с другими студентами на каникулах совершил путешествие из Чикаго в Скандинавию. Экскурсия закончилась неудачно: Стейну пришлось отказаться от участия в инсценировке «Завоевание Англии норманнами», и ему основательно намяли бока после того, как он, вмешавшись в самую гущу весьма правдоподобно поставленной сцены битвы, откусил одному из «норманнов» волосатую руку. И спас от изнасилования умыкнутую завоевателями британскую деву. Пострадавший актер философски отнесся к Перспективе провести три месяца в регенерационной камере и заметил виновнику происшествия, когда тот, исполненный раскаяния, навестил поверженного противника:

– Что делать, парень, наша профессия сопряжена с риском.

Через несколько лет, когда Стейн повзрослел и обнаружил, что подвернувшаяся ему работа даже способна в определенной мере приносить удовлетворение, он вновь решил принять участие в инсценировке «Саги о Стране Фиордов». То, что он увидел на этот раз, потрясло его: зрелище было жалким и убогим. Стейна окружали толпы туристов из Тронделага, Туле, Финнмарка и всех прочих «скандинавских» планет. Сиявшие от радости, они показались Стейну нелепо разряженными идиотами, напыщенными дебилами, придурковатыми бездельниками.

– А что вы будете делать, когда узнаете, кто вы такие, вы, праправнуки выведенных в пробирках недоумков? – орал Стейн, напившись на празднестве в Вальхалле. – Убирайтесь туда, откуда прибыли – в свои новые миры с их дурацкими чудовищами!

Произнеся столь пылкую тираду, Стейн взгромоздился на пиршественный стол и помочился в чашу с медом.

Ему снова основательно намяли бока и немедленно отправили домой. На этот раз в его кредитной карточке сделали специальную отметку: в какое бы бюро Культурного Погружения он ни обратился, отныне его мог ждать только отказ…

Аварийные машины неслись по смотровому туннелю, проложенному под континентальным склоном, и их прожекторы выхватывали на гранитных стенах пятна – розовые, зеленые и белые. Затем туннель вошел в темные базальты земной коры, подстилавшие дно океана в районе абиссальной равнины Тагус. В трех километрах над смотровым туннелем залегала толща океанских вод, в десяти километрах под туннелем находилась расплавленная мантия Земли.

Пока аварийные машины, разбившись на пары, мчались сквозь литосферу, ремонтникам казалось, будто они скатываются по наклонной плоскости, которая время от времени изменяет свой наклон. Какое-то время аварийные машины летели прямо на одной и той же высоте, потом их носы делали «клевок» вниз, чтобы через несколько минут выполнить этот маневр снова. Дело в том, что смотровой туннель повторял кривизну Земли, но не плавно, а в виде ломаной. Смотровой туннель, достаточно широкий для того, чтобы по нему в случае необходимости могла пройти аварийная машина, пролегал под узким магистральным туннелем, по которому были проложены кабели энергосистемы, а проходку широкого туннеля удобнее вести прямолинейными штреками. На большинстве участков между смотровым и магистральным туннелями через каждые десять километров были пробиты штольни, по которым ремонтники могли пробираться из смотрового туннеля в магистральный, чтобы производить профилактический осмотр, а в случае необходимости и ремонт энергетического хозяйства. На случай, если штольни оказались бы заваленными, аварийные машины снабжены буровыми установками, позволявшими им прогрызать необлицованные стены смотрового туннеля и подходить к магистральному практически под любым углом.

До того момента, когда в Лиссабоне прозвучал сигнал тревоги, главный туннель, соединявший континентальную Европу и Азорские острова с их многочисленными фермами, занятыми интенсивным разведением морских культур, озаряло сияние, исходившее от фотонного пучка. Поток световой энергии, призванный утолить хронический энергетический голод Европы, начинался в солнечном свете дня на Серра-да-Эстрела – в Центре по сбору энергии Тьер. Вместе с аналогичными центрами в Жиукуане, на платформе Акебоно и в калифорнийском городке Седар Блаффстьерский центр занимался сбором и распределением солнечной энергии между потребителями, обитающими по соседству с тридцать девятой параллелью в Северном полушарии. Целая сеть паукообразных стратобашен, надежно защищенных и от земной гравитации, и от капризов погоды, собирала солнечные лучи с безоблачного неба, преобразовывала их в когерентные пучки и посылала на Землю, где энергия безопасно распределялась по сложной паутине магистральных туннелей и отходящих от них еще более узких местных туннелей для силовых кабелей. Фотон дневного света из Португалии, Китая, с платформы в Тихом океане или из Канзаса направляли «на путь истинный» с помощью плазменных зеркал, расположенных в магистральных туннелях, и в мгновение ока он оказывался на фермах в Северной Атлантике, где небо вечно затянуто туманом. Морские фермеры использовали энергию для самых различных надобностей – от сбора урожая на подводных плантациях до обогрева электрических одеял. И лишь очень немногие фермеры задумывались над тем, откуда берется Энергия.

Подобно всем подводным магистральным силовым туннелям на Земле, Кабо-да-Рока-Азорес регулярно патрулировали небольшие роботы – проныры и уборщики. В случае необходимости они могли исправить небольшие повреждения, возникающие при подвижках земной коры класса один, даже не прерывая фотонный пучок. Повреждения класса два были достаточно серьезны и вызывали срабатывание автоматической блокировки, сразу же прерывавшей пучок. Подземный толчок мог нарушить геометрию магистральных туннелей или повредить одну из станций с плазменными зеркалами. Бригада ремонтников с поверхности Земли могла быстро добраться до места аварии по смотровому туннелю и обычно очень быстро исправляла повреждения.

Но в тот день, когда развертывались описанные выше события, подземный толчок был отнесен к классу три. Землетрясение произошло в зоне разлома Деспача, и паутина трещин, сбросов и надвигов распространилась по базальту под дном океана. Раскаленная порода, окружавшая трехкилометровый отрезок спаренных туннелей, внезапно «задышала» – задвигалась и обрушила не только магистральный туннель, но и гораздо более широкий смотровой туннель. Поскольку станция с плазменным зеркалом в момент аварии испарилась в результате очень слабого термоядерного взрыва, фотонный пучок в течение микросекунды не отклонялся зеркалом и светил прямо, после чего благополучно погас. Но и за эти мгновения луч прожег стенку засыпанного обрушившейся породой магистрального туннеля и проделал в земной коре прямое, как стрела, отверстие в западном направлении, продырявив на излете морское дно. Едва луч погас, как морская вода, хлынувшая в образовавшееся отверстие, при соприкосновении с расплавленной породой обратилась в пар, и последовавший взрыв закупорил свищ. Но на большой территории то, что некогда было твердой скальной породой, превратилось в нагромождение каменных обломков, спекшегося ила и медленно остывающих карманов, заполненных расплавленной лавой.

Через секунду после аварии подача энергии на Азорские острова возобновилась по обводному маршруту. Вплоть до ликвидации аварии основная часть солнечной энергии теперь поступала из Центра по сбору энергии Тьер 38, расположенного к северо-западу от Лорки в Испании, через Гибралтар-Мадейру. Ремонтным бригадам предстояло, действуя с противоположных концов поврежденного участка, очистить обрушившийся магистральный туннель от обломков породы и мусора, восстановить плазменное зеркало и укрепить стены туннелей в образовавшихся новых зонах нестабильности.

Только после этого фотонный пучок мог вспыхнуть снова.

– Лиссабонская бригада. Вызываю старшего. Говорит бригада Три-альфа из Понта Цель. Мы на 797-м километре. Как слышите? Прием.

– Говорит Лиссабон. Шестнадцать-Эхо. Вас слышу, Понта Дель, – ответила Джорджина. – Мы находимся на 780-м километре и продолжаем продвигаться вперед… 785-й… 790-й… Мы у сброса на 792-м километре. Ну что, ребята, возьмете свищ на себя?

– Лиссабон, как слышите нас? Свищ заделаем. Джорджина, дорогая, давненько не виделись. Поставь своего лучшего бурильщика на сбойку туннелей. Мы ведем проходку вам навстречу. Твой бурильщик должен ввинтиться в породу, как штопор. Как слышишь меня, прием.

– Все будет в порядке, Понта Дель. Скоро увидимся, Ларри. Связь прекращаю. Шестнадцать-Эхо.

Стейн Ольсон скрипнул зубами и стиснул сдвоенные рычаги управления своей машины. Он знал, что в лиссабонской ремонтной бригаде ему как бурильщику не было равных. Никто не мог пробурить туннель точнее, чем он, и никакие бластеры для проходки застывшей лавы или магнитные самонаводящиеся буры не могли помочь другим ремонтникам превзойти его. Стейн приготовился включить свой бур.

– Хуберт, давай становись на проходку магистрального туннеля, – распорядилась Джорджина.

Стейн почувствовал, как от унижения и ярости у него скрутило все внутри. Во рту появился тошнотворный привкус желчи и селедочного пюре. Стейн с усилием проглотил вставший в горле комок. Сделал глубокий вдох. И замер в ожидании.

– Жанго, ты идешь вслед за Хуби и крепишь стены туннеля, пока не дойдешь до плазменного зеркала. Тогда займешься ремонтом зеркала. А мы с тобой, Стейни, попытаемся привести в порядок смотровой туннель.

– Хорошо, Джорджина, – тихо ответил Стейн и нажал на кнопку в правом рычаге. Зеленовато-белый луч вырвался из носа его машины. Две огромные машины начали медленно врезаться в груду еще дымившейся черной породы. Небольшие роботы-уборщики пристроились сзади и суетливо оттаскивали обломки.

ГЛАВА 3

Весь клан Форхесов отправился в глубокий космос почти сразу после Великого Вторжения, что и следовало ожидать от потомков шкиперов из Нового Амстердама и четырех поколений морских летчиков, служивших в ВМС США. Тяга к дальним странствиям была в крови у всех Форхесов.

Ричард Форхес и его старшие брат и сестра, Фарнум и Эвелин, родились на Ассавомпсете – в одном из самых давних «американских» поселений на базе Четырнадцатого флота, где служили его родители. Фар и Эви продолжили семейную традицию: оба стали линейными офицерами, Эви командовала дипломатическими курьерами, а Фар служил старшим офицером на транспортном корабле, обслуживавшем поселения на астероидах. К чести семьи Форхесов, службы, которую они представляли, и человечества в целом, брат и сестра Форхесы отлично проявили себя во время Метапсихического Восстания в восьмидесятых годах.

А потом появился Ричард.

Он также отправился к звездам, но не числился на правительственной службе. Ему не нравилась военная жизнь с ее жесткими рамками, к тому же он стал ярым ксенофобом. Представители пяти экзотических рас были частыми посетителями секторной базы на Ассавомпсете, и Ричард ненавидел и боялся их с тех пор, когда он еще ходил под стол пешком. Позднее, на школьной скамье, он нашел рациональное основание для своей ненависти, прочитав о продолжавшемся почти полвека периоде, предшествовавшем Вторжению на Старую Землю, когда небольшие группы наиболее рьяных антропологов Галактического Содружества все чаще и чаще вносили возмущения в жизнь на Земле, а иногда даже повергали в ужас все человечество. Особенно бестактными экспериментами отличились крондаки, а группы исследователей, прибывавшие из некоторых миров симбиари, чтобы развеяться после длительных и однообразных разведывательных полетов, не брезговали даже поднимать смуту среди коренных жителей Земли.

Галактический Консилиум сурово пресекал подобные нарушения, к счастью весьма немногочисленные. Тем не менее рудименты старого психоза, связанного с «вражеским нашествием», глубоко укоренились в сознании землян и оставались живы даже после того, как Вторжение открыло человечеству путь к звездам. В той или иной, чаще всего не ярко выраженной, форме проявления ксенофобии были широко распространены среди колонистов-землян, но не у многих предрассудки против «чужаков» были так сильны, как у Ричарда Форхеса.

Подогреваемые чувством неполноценности, иррациональные страхи ребенка переросли у взрослого Форхеса в неистребимую ненависть. Ричард отверг службу в Галактическом Содружестве и избрал карьеру капитана торгового космического корабля. Эта профессия позволяла ему по своему усмотрению выбирать экипаж и порты, в которые он заходил. Фарнум и Эвелин пытались разобраться в проблемах брата, но Ричарду прекрасно было известно, что офицеры космического флота втайне смотрят на него свысока.

– Подумать только, наш брат ходит на каком-то торговом корабле! Хорошо еще хоть не пират! – посмеивались Фарнум и Эвелин.

Ричарду потребовалось более двадцати лет и немалая изворотливость, чтобы пройти путь от простого матроса на космическом корабле до боцмана, стать наемным шкипером на чужих кораблях и наконец владельцем торгового корабля. Но вот желанный день настал, и он отправился в док при Бедфордском космопорте, чтобы полюбоваться стремительными обводами космического корабля «Волвертон Маунтин» длиной в четверть километра. Приятно сознавать, что ты владелец такого великолепного корабля. Приобретение Ричарда было спидстером – сверхскоростным кораблем для очень важных персон, оборудованным самым мощным сверхсветовым транслятором и огромных размеров безынерционными двигателями для полетов на досветовых скоростях. Форхес распорядился убрать все пассажирские каюты и превратил спидстер в сверхскоростной грузовой корабль для доставки срочных грузов, ибо, насколько ему было известно, за это платили хорошие деньги.

Ричард дал понять, что для него не существуют ни дальность, ни продолжительность рейса, ни опасность, ни риск, на которые бы он ни пошел ради доставки редкого или экстренно необходимого груза в любую точку Галактики. И клиенты не замедлили появиться.

В последующие годы Ричард Форхес восемь раз побывал на ужасном Хубе, прежде чем крайне рискованные поселения там были окончательно заброшены. Он израсходовал четыре комплекта кристаллов с энергией эпсилон-поля и чуть не расстроил собственную нервную систему в побившей все рекорды гонке к созвездию Геркулеса. Форхес доставлял лекарства, любое оборудование и детали для машин, обеспечивавших жизнедеятельность поселений. В огромные, великолепно оснащенные лаборатории Старого Мира он привозил образцы руд и культуры различных организмов. Он сумел предотвратить катастрофу с наследственностью на Бафуте, срочно доставив туда сперму взамен пораженной генетическими недугами. Он скрасил последние часы умирающего воротилы, доставив драгоценную бутылку виски «Джек Дэниел» с Земли в далекую Систему Камберленда. Он брался за любые перевозки и доставлял что угодно и куда угодно, будь то сыворотка в Ноле или конфиденциальное послание на Гарсиа.

Ричард Форхес разбогател и даже стал своего рода знаменитостью, прошел омоложение, приобрел вкус к древним самолетам, редким винам из лучших погребов на Земле, изысканным блюдам, роскошным женщинам, отрастил большие черные усы и сказал своим знаменитым родственничкам, старшим брату и сестре, чтобы те катились ко всем чертям.

… Как обычно, Ричард Форхес в полном одиночестве находился на капитанском мостике «Волвертон Маунтин», который глубоко погрузился в унылое небытие подпространства с тем, чтобы вынырнуть из него у изолированной системы Орисса, расположенной на расстоянии тысячи восьмисот семидесяти световых лет к югу от плоскости галактики. На борту «Волвертон Маунтин» находился большой храм Джаганната замысловатой архитектуры со священной статуей бога и катками для ее перевозки с места на место. Храм должен был заменить разрушенный религиозный комплекс на Ориссе, населенной колонистами-индуистами. Искуснейшие ремесленники Старого Мира, используя инструменты и приборы, недоступные их собратьям в далеком поселении, изготовили точную копию древнего храма, в мельчайших деталях повторявшую оригинал, ко провозились с этим нелегким делом слишком долго. В контракте Форхеса было указано, что он должен доставить храм на Ориссу за семнадцать дней до начала местного праздника Рат Ятра, когда статую бога надлежало перевезти в сопровождении торжественной процессии в ее летнюю резиденцию. В условиях контракта значилось, что в случае, если корабль прибудет с опозданием и верующим придется провести священный праздник без храма и статуи, плата уменьшается вдвое, а речь шла о весьма солидной сумме.

Форхес был уверен, что уложится в срок. Запрограммировав оптимальную траекторию полета в субпространстве, он убедился в том, что у него под рукой имеется изрядный запас болеутоляющих средств для снятия болевых ощущений при прохождении из обычного пространства в субпространство и обратно в форсированном режиме. После этого он уселся играть в шахматы с курсовым компьютером и обменивался всякого рода сплетнями и слухами с капитанами других космических кораблей. Если не считать самого Ричарда, «Волвертон Маунтин» был полностью автоматизирован. Сколь ни слабы были у Ричарда потребности в общении с себе подобными, но они все же существовали, поэтому он наделил всех роботов на борту корабля индивидуальными особенностями и голосами, а также ввел в их память скандальные хроники своих любимых миров, анекдоты и всякого рода сплетни. Это помогало ему коротать время.

– Кэп! – прозвучало неотразимое контральто, прерывая атаку Ричарда на ферзя компьютера.

– Слушаю. В чем дело, дорогая Лили?

– Мы приняли сигнал бедствия из субпространства, лежащего в одном с нами времени, – сообщил компьютер. – Полтроянский исследовательский корабль. Завяз в матрице, у него поломка в трансляторе. Навигационная система уточняет его псевдокоординаты.

Проклятые вечно ухмыляющиеся карлики! Наверное, шныряли в субпространстве со своим обычным деловым видом, а за кристаллами не следили и профилактический осмотр не производили.

– Кэп! – раздался другой голос.

– Слушаю, Фред.

– Терпящий бедствие корабль находится чертовски близко от нашей расчетной траектории. Этим ребятам повезло. В том временном сечении субпространства, в котором они оказались, движение кораблей не очень интенсивно.

Ричард охватил пальцами пешку и крепко сжал ее. Он мог бы, конечно, выступить в роли доброй нянюшки по отношению к проклятым карликам, вечно путавшимся у него под ногами. Но тогда наверняка пришлось бы распрощаться с половиной платы за доставку. Если учесть, что полтроянцы по своим физическим возможностям – не самые лучшие из помощников и что на борту «Волвертон Маунтин» имеются только три робота-инженера для выполнения аварийных работ за бортом судна, на ликвидацию повреждений у полтроянцев потребуется несколько дней. Если бы речь шла о спасении людей, то и думать было бы нечего. Но эти экзотические расы!

– Я подтвердила прием сигнала бедствия, – сообщила Лили. – На полтроянском корабле вышла из строя система жизнеобеспечения. Они терпят бедствие уже в течение некоторого времени, кэп.

Проклятье! До Ориссы осталось всего два дня пути. С полтроянцами ничего не случится, если они еще несколько дней поболтаются в субпространстве. На обратном пути их вполне можно было бы подобрать.

– Внимание всем системам! Выдерживать первоначальный вектор в субпространстве. Прекратить всякую связь, Лили, я хочу, чтобы ты стерла из памяти сигнал бедствия и весь последующий радиообмен как внутри корабля, так и с другими кораблями. Стереть все вплоть до звука моего сигнала. Я произнесу слово «отметка». Отметка!

На Ориссу Ричард Форхес прибыл вовремя и получил от благодарных почитателей Джаганната всю причитающуюся ему по контракту сумму.

Примерно в то же время, когда «Волвертон Маунтин» находился в космопорте Ориссы, крейсер лилмикского космического флота оказал полтроянцам помощь. Когда спасатели подошли к терпящему бедствие кораблю, в системе жизнеобеспечения полтроянцев кислорода оставалось на пятнадцать часов.

Полтроянцы представили свою запись первоначального ответа Форхеса в секторный Магистрат. По возвращении на Ассавомпсет Ричард был арестован по обвинению в нарушении Устава Галактического Альтруизма, статьи 24 «Этические обязанности кораблей в открытом космосе».

После того как ему было предъявлено столь тяжкое обвинение, Ричарда Форхеса оштрафовали на огромную сумму. На уплату штрафа ушла значительная часть его состояния. «Волвертон Маунтин» конфисковали, а капитану запретили заниматься астронавигацией или межзвездной торговлей до конца его естественных жизней.

– Думаю, мне пора навестить Старый Мир, – сообщил Ричард своему адвокату после того, как разбирательство дела закончилось. – Говорят, одолеть его невозможно, даже если встать на уши.