Текст книги "Романтическая история мистера Бриджертона"

– Ты не пойдешь к леди Данбери, и не будешь просить ее солгать от твоего имени, – решительно проговорил он. – Это ниже твоего достоинства, и ты это прекрасно знаешь.

Пенелопа задыхалась от его резкого тона. Но глубоко внутри, она знала, что он прав.

– Если ты так желаешь разрешить кому-нибудь узурпировать твою личность, – сказал он, – Тогда ты должна была просто позволить Крессиде сделать это.

– Я не могла, – пробормотала Пенелопа, – Только не она.

– Прекрасно. Тогда настало время встать и посмотреть в лицо опасности.

– Колин, – прошептала она, – Мое имя будет разрушено.

Он пожал плечами.

– Тогда мы просто уедем из страны.

Она потрясла головой, отчаянно стараясь подобрать нужные слова.

Он нежно взял ее за руки.

– Разве это имеет значение? – мягко проговорил он. – Пенелопа, я люблю тебя. И пока мы вместе, мы будем счастливы.

– Не в этом дело, – пробормотала она, пытаясь вытащить свою руку, чтобы вытереть слезы из глаз.

Но он не отпустил.

– Тогда, в чем? – спросил он.

– Колин, твое имя тоже будет разрушено, – прошептала она.

– Я не возражаю.

Она недоверчиво уставилась на него. Он с такой непренужденностью говорил о том, что может кардинально изменить его жизнь так, как он даже не представляет.

– Пенелопа, – голос его звучал довольно рассудительно, – Это одно единственное решение. Или мы скажем это всему миру. Или это сделает Крессида.

– Мы могли бы заплатить ей, – прошептала Пенелопа.

– Неужели ты этого хочешь? – спросил Колин, – Отдать ей все свои деньги, которые ты с таким трудом заработала? Тебе проще было позволить ей остаться леди Уислдаун.

– Я не могу позволить тебе сделать это, – сказала она, – Я не думаю, что ты понимаешь, что, значит, быть изгоем общества.

– А ты?

– Гораздо лучше, чем ты!

– Пенелопа —

– Ты пытаешься выглядеть так, словно для тебя это не имеет никакого значения, но это не так. Ты тогда так сильно рассердился на меня, когда я издала свою последнюю колонку, а все потому, что ты думал, что я ни в коем случае не должна рисковать, иначе моя тайна может выйти наружу.

– Но так и случилось, – заметил он, – Я был прав.

– Вот, – быстро сказала она, – Видишь? Ты до сих пор сердишься на меня за ту колонку!

Колин тяжело вздохнул. Разговор двигался не в том направление, на какое он рассчитывал. Он совсем не собирался бросать ей в лицо свое старое мнение об издании ее последней колонки, но, тем не менее, сделал это.

– Если бы ты не опубликовала свою последнюю колонку, – проговорил он, – мы бы не оказались в нашем нынешнем положение, это так, но речь сейчас идет о другом, разве не так?

– Колин, – прошептала она, – Если ты скажешь всем, что я леди Уислдаун, и они прореагируют на это, так как я думаю, ты никогда не увидишь свои мемуары опубликованными.

Его сердце остановилось.

Потому что в этот момент, он, наконец, понял ее

Она говорила, что любит его, и доказывала это всеми возможными способами, которыми он научил ее. Но никогда еще ее любовь не была такой явной, откровенной и такой чистой.

Все это время, когда она просила его не делать объявления – все это было лишь ради него. Он с трудом сглотнул, от переизбытка чувств он не мог ни говорить, ни даже дышать.

Она подошла и ласково прикоснулась к его руке, ее глаза умоляли, щеки были мокрыми от слез.

– Я никогда не смогу простить себе этого, – прошептала она. – Я не хочу разрушить твои мечты.

– Они никогда бы не стали моими мечтами, если бы я ни встретил тебя, – прошептал он.

– Ты не хочешь опубликовать свои дневники? – спросила она, смущенно моргая. – Ты делал все это лишь ради меня?

– Нет, – ответил он, потому что она заслуживала честность с его стороны, – Я действительно хочу их издать. Это – моя мечта. Но эту мечту дала мне ты.

– Но это не значит, что так же просто я могу отнять ее у тебя.

– Ты и не отнимаешь ее у меня.

– Да, я —

– Нет, – убежденно произнес он, – Ты не отнимаешь мою мечту. А издание моих мемуаров … ну, это не так уж и важно. Моя самая настоящая мечта – это провести всю свою жизнь с тобой.

– Ты в любом случае останешься со мной, – мягко проговорила она.

– Я знаю, – улыбнулся он, немного самоуверенной улыбкой. – Так, что же в итоге мы потеряем?

– Возможно даже больше, чем можем себе вообразить.

– А возможно меньше, – сказал он, – Не забывай – я Бриджертон. А сейчас, ты тоже Бриджертон. Мы обладаем приличным весом и властью в обществе.

Ее глаза широко раскрылись.

– Что ты имеешь в виду?

Он скромно пожал плечами.

– Энтони готов оказать тебе полную поддержку.

– Ты рассказал все Энтони? – задохнулась она.

– Я должен был рассказать все Энтони. Он глава семьи. И на свете есть очень мало людей, кто решиться пойти ему поперек дороги.

– О, – Пенелопа задумчиво пожевала свою нижнюю губу.

А затем, потому что должна была знать, спросила: – Что он сказал?

– Он был очень удивлен.

– Я ожидала большего.

– И даже доволен.

Ее лицо осветилось радостью.

– Правда?

– И весьма поражен. Он сказал, что восхищается женщиной, сумевшей больше десяти лет скрывать такую тайну. Так же он сказал, что ждет, не дождется, когда сможет раскрыть эту тайну Кейт.

Она кивнула.

– Я думаю, ты теперь просто должен сделать объявление. Тайны уже нет.

– Энтони сохранит эту тайну, если я попрошу его, – заверил ее Колин. – Но это не имеет никакого отношения к тому, почему я хочу открыть твою тайну всему миру.

Она посмотрела на него с надеждой и немного осторожно.

– Правда, в том, – проговорил Колин, беря ее за руки, и привлекая к себе поближе, – что я горжусь тобой.

Она чувствовала, как радостно улыбается ему, хотя несколькими минутами ранее, даже не могла себе представить, когда она теперь снова сможет улыбнуться.

Он наклонился к ней, и нежно поцеловал ее в нос.

– Я хочу, чтобы все знали, что я горжусь тобой. К тому времени, когда я закончу говорить, никто в Лондоне не будет сомневаться в том, что ты самая умная и прекрасная женщина на свете.

– Они могут возненавидеть меня, – сказала она.

– Они могут, – согласился он, – Но это уже будут их проблемы, а не наши.

– Ох, Колин, – вздохнула она, – Я так люблю тебя. Это так прекрасно.

Он улыбнулся. – Я знаю.

– Нет, я, действительно, тебя очень сильно люблю. Я думала прежде, что люблю тебя, вообще-то так и было, но это просто ничто по сравнению с тем, что я чувствую к тебе сейчас.

– Очень хорошо, – произнес он, в его глазах заплясали изумрудные искорки, – Это мне нравится. А теперь, пошли со мной.

– Куда?

– Сюда, – проговорил он, и толкнул дверь.

К изумлению Пенелопы, они оказались на небольшом балкончике, который возвышался на всем танцевальном зале.

– О, Мой Бог, – сглотнула она, пытаясь вырвать у него свою руку, и шмыгнуть обратно в комнату.

Никто их еще не заметил, они все еще могли скрыться.

– Тс-с, – пробормотал он, – Смелей, моя сладкая.

– Может, ты просто сделаешь объявление на бумаге, – быстро прошептала она, – Или может, лучше скажешь кому-нибудь, а слухи сами распространятся, а?

– Нет ничего лучше такого широкого жеста, как сделать объявление перед всем залом.

Пенелопа судорожно сглотнула. Жест, похоже, собирался стать чересчур широким.

– Я не выношу находиться в центре внимания, – пробормотала она, стараясь дышать спокойно.

Он ободряюще пожал ее руку.

– Не волнуйся, я буду в центре внимания.

Он поискал в толпе, и встретился глазами со своим шурином, герцогом Гастингским. По кивку Колина, Саймон начал пробираться сквозь толпу к возвышению, на котором находился оркестр.

– Саймон знает? – задыхаясь, прошептала Пенелопа.

– Я все рассказал ему, когда приехал, – рассеяно пробормотал Колин, – Как ты думаешь, откуда я узнал, как попасть в комнату рядом с балконом.

И затем случилась необычная вещь. Словно из неоткуда, явилась целая армия слуг, и стала снабжать всех бокалами с шампанским.

– Вот наше шампанское, – одобрительно сказал Колин, беря бокалы с небольшого столика. – Как я и просил.

Пенелопа молча взяла у него свой бокал, все еще не способная постигнуть то действо, которое разворачивалось вокруг нее.

– Представь себе, что это небольшая уютная комнатка, – прошептал Колин конспиративным шепотом для того, чтобы успокоить ее. – Это лучшее, что я мог сделать, учитывая обстоятельства.

Но Пенелопа лишь в ужасе сжимала руку Колина, беспомощно наблюдая, как Саймон заставляет оркестр умолкнуть и привлекает всеобщее внимание к своему брату и сестре, стоявших на балконе.

Брату и сестре, с удивлением подумала Пенелопа. Бриджертоны всегда выполняли свои обязательства перед семьей. Она никогда не думала, что герцог когда-нибудь назовет ее сестрой.

– Леди и Джентльмены, – заговорил Колин, его сильный и уверенный голос, был хорошо слышен по всему залу, – Я хотел бы предложить тост в честь женщины, самой замечательной во всем мире.

Низкий ропот голосов прокатился по комнате, Пенелопа стояла неподвижно, наблюдая за тем, как все наблюдают за ней.

– Я новобрачный, – продолжал Колин, очаровывая завсегдатаев вечеринок своей обаятельной улыбкой, – И поэтому вы все нужны мне, чтобы помочь мне, томящемуся от любви, выразить то, что у меня на сердце.

Дружеский смех зазвучал в зале.

– Я знаю, многие из вас были удивлены и ошарашены, когда я попросил Пенелопу Физеренгтон стать моей женой. Я сам был удивлен не меньше вашего.

Послышались некоторые злые смешки, но Пенелопа продолжала стоять полностью неподвижно, гордо выпрямившись и глядя на толпу. Колин скажет правильно. Она знала это. Он всегда говорит правильно.

– Я был удивлен не тем, что влюбился в нее, – многозначительно сказал он, оглядывая толпу таким взглядом, что все воздержались от комментариев, – А скорее тем, что это заняло такое долгое время. Видите ли, я знал ее в течение многих лет, – продолжал он, смягчаясь, – Но почему-то я никогда не заглядывал внутрь за ее внешнюю оболочку, чтобы увидеть какой, на самом деле, красивой, ослепительной и остроумной женщиной она стала.

Пенелопа почувствовала, как слезы медленно потекли у нее из глаз, но она не осмелилась поднять руку под взглядами толпы. Она едва могла дышать. Она думала, он просто откроет ее тайну, а вместо этого он вручил ей этот невероятный подарок, эту захватывающее признание в любви.

– Поэтому, – произнес Колин, – Вы все будете моими свидетелями. Я хотел бы сказать слова:

– Пенелопа, – он повернулся к ней, беря ее руки в свои, – Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Я целую землю, по которой ты ходишь.

Он повернулся к толпе, и, приподнимая бокал, воскликнул: – За мою жену!

– За вашу жену! – эхом откликнулся зал, приподнимая в ответ бокалы.

Они все прониклись волшебством этого момента.

– Поставь свой бокал, дорогая, – проговорил он, забирая бокал с шампанским у Пенелопы.

– Но —

– Ты слишком много говоришь, – проворчал он, а затем он обнял ее и страстно поцеловал в губы, прямо на балконе, на виду у всей толпы.

– Колин! – пробормотала она, задыхаясь, как только он дал ей возможность дышать.

Он дьявольски улыбнулся, поскольку толпа ревела в восторге от такого представления.

– Ох, и последняя вещь, – прокричал он в толпу.

Все замолчали, ловя каждое его слово.

– Я собираюсь покинуть этот бал очень рано. Фактически, прямо сейчас, – он улыбнулся порочной улыбкой Пенелопе, – Я уверен, вы все меня понимаете.

Мужчины в толпе закричали и засвистели, поскольку Пенелопа стала похожа на ярко-красную свеклу.

– Но перед тем как уйти, я должен вам сказать одну последнюю вещь. Всего лишь маленькую и небольшую вещь, в случае, если вы мне до сих пор не верите мне, когда я говорю вам, что моя жена – самая красивая, ослепительная и остроумная женщина во всем Лондоне.

– Не-е-ет! – раздался чей-то крик из задних рядов, и Пенелопа поняла, что это была Крессида.

Но в данный момент, Крессида никому не была нужна, на ее крики не обратили внимание, и даже никто не подумал пропустить ее вперед.

– Вы могли бы сказать, что у моей жены было два девических имени, – глубокомысленно сказал он, – Ох, конечно, все вы ее знали под именем Пенелопы Физеренгтон, так же как и я. Но вот, что вы не знали, и даже я сам не знал, пока она не рассказала мне все сама…

Он остановился, ожидая пока наступит полная тишина в зале.

– Что она прекрасна, остроумна, великолепна, – О, вы, конечно, же поняли, о ком я говорю, – проговорил он, оглядывая весь зал.

– Я представляю вам мою жену! – воскликнул он, в его голосе прозвучала вся любовь и гордость, которую он испытывал к ней. – Леди Уислдаун!

На мгновение весь зал замер. Словно никто даже не посмел дышать в такой момент.

А затем произошло следующее.

Хлоп хлоп хлоп. Медленно и методично, но с такой силой и решительностью, что все повернулись посмотреть, кто же нарушил тишину.

Это была леди Данбери.

Она пихнула свою знаменитую трость в чьи-то руки, а сама, подняв руки, хлопала, сияя от гордости и восхищения. А затем стал хлопать кто-то еще. Пенелопа повернула голову, чтобы посмотреть …

Это был Энтони Бриджертон.

А затем Саймон, герцог Гастингский.

А затем женщины Бриджертон, и женщины Физеренгтон.

А затем кто-то еще, и еще, и еще, пока, наконец, не стал аплодировать весь зал.

Пенелопа не могла в это поверить. Завтра, они наверно рассердятся и обидятся на нее, за то, что она столько лет их дурачила, но сегодня вечером …

Сегодня вечером они аплодировали и восхищались ею.

Для женщины, которая должна была скрывать все свои успехи, это было все, о чем она могла лишь мечтать. Ну, почти все.

Все, о чем она мечтала, стоял рядом с ней, положив руку на ее талию. И когда она посмотрела на его любимое лицо, он улыбнулся ей с такой любовью и гордостью, что она не могла дышать.

– Мои поздравления, леди Уислдаун, – пробормотал он.

– Я, предпочитаю, миссис Бриджертон, – прошептала она в ответ.

Он улыбнулся.

– Превосходный выбор.

– Мы можем сейчас уехать, – прошептала она.

– Прямо сейчас?

Она кивнула.

– О, да, – кивнула она с энтузиазмом.

И после этого, в течение нескольких дней, их никто не видел в обществе.

Эпилог

Бедфорд-сквер

Блюмсбари, Лондон 1825

– Вот она! Вот она!

Пенелопа подняла взгляд от бумаг, лежащих на ее столе.

Колин стоял в дверном проеме, подпрыгивая и переминаясь с ноги на ногу, словно школьник.

– Твоя книга! – воскликнула она, вскакивая на ноги со всей быстротой, которую позволяло ее сейчас довольно округлившееся и неловкое тело. – Ох, Колин! Дай мне посмотреть! Я не могу дождаться!

Он не мог сдержать улыбку, когда вручил ей книгу.

– Ох-х-х, – благоговейно выдохнула она, держа в руках небольшую книгу в кожаном переплете

Она поднесла книгу к лицу и глубоко вздохнула.

– Тебе нравится запах новых книг?

– Посмотри, ты только посмотри на это, – нетерпеливо проговорил он, указывая на свое имя на обложке книги.

Она просияла.

– Да, и еще такая элегантная.

Она провела пальцем по словам, которые читала:

– Англичанин в Италии. Колин Бриджертон.

Он выглядел чрезвычайно довольный и гордый собой.

– Выглядит неплохо, не так ли?

– Она выглядит даже лучше, она выглядит просто превосходно! Когда появится “Англичанин на Кипре”?

– Издатели обещают через шесть месяцев. После него они хотят издать “Англичанин в Шотландии”.

– О, Колин, я так горжусь тобой.

Он притянул ее к себе, и, обняв, положил подбородок на ее макушку.

– Я не смог бы ничего сделать без тебя.

– Колин ты смог бы, – преданно ответила Пенелопа.

– Просто помолчи и прими похвалу.

– Очень хорошо, – проговорила она, улыбаясь, хотя он не мог видеть ее лицо. – Ты конечно бы не смог. Безусловно, тебя бы никогда не издали без такого талантливого редактора, как я.

– Ты не услышишь никаких возражений с моей стороны, – проговорил он мягко, целуя ее в макушку, перед тем как отпустить, – Сядь, – добавил он, – Ты не должна находится на ногах так долго.

– Я в порядке, – заверила она его, но так или иначе, все же уселась в кресло.

Колин стал чрезмерно бережно к ней относиться с самого первого мгновенья, когда она сказала ему, что беременна; теперь же, когда остался всего лишь месяц до рождения ребенка, он стал просто невыносим.

– Что это за бумаги? – спросил он, кидая взгляд на ее наброски.

– Ах, это, так ничего, – быстро проговорила она, и стала складывать их в одну стопку. – Просто малюсенький проект, над которым я сейчас работаю.

–Правда? – он сел напротив нее, – И что это?

– Это … ну…вообще-то…

– Что это, Пенелопа? – потребовал он, выглядя крайне удивленным от ее запинания.

– У меня появилось свободное время, с тех пор, как я закончила редактировать твои мемуары, – объяснил она, – И я поняла, что давно не писала.

Он улыбнулся и наклонился вперед.

– Так что же ты сейчас пишешь?

Она покраснела, сама не понимая почему.

– Роман.

– Роман? Это просто великолепно, Пенелопа!

– Ты так думаешь?

– Ну, конечно, я так думаю. Как он называется?

– Ну, я написала лишь первые десять страниц, – сказала она, – Еще осталось очень много работы, но думаю, если я ничего не захочу изменять, то я назову его “Девушка, не пользующаяся успехом”.

Его глаза потеплели. – Правда?

– Ну, Это немного смахивает на мою автобиографию, – призналась она.

– Совсем немного? – улыбаясь, спросил он.

– Совсем немного.

– Но он со счастливым концом?

– О, да, – пылко ответила она, – Он просто должен быть со счастливым концом.

– Должен?

Она прижалась к нему.

– Сейчас, я могу писать лишь счастливые окончания, – прошептала она, – Я просто не смогу написать ничего другое.