Текст книги "Сказка для взрослых"

XIV

Лесные сплетни разносились в лесу со скоростью полета каркающих существ. Вот и сейчас до ушей лешего, а соответственно – и шакала, управляющего им, долетела информация об утреннем побоище, о зверенышах, ищущих Льва, о примирившихся кабанах, да о коте, помогающем зверятам в их поисках. Вначале полученная информация не удивила ни лешего, ни шакала, но, немного помозговав, хитрые мозги кознеплетов обнаружили опасность, витающую в воздухе. Получалось, что накануне пересменки медведя с лешим, то есть накануне лесных выборов, внимание лесных зверей переключалось с восхваления власть лесную предержащих на любование необычными отношениями простых зверей и шакалов. Плюс – Лев. Найди его звереныши – и неизвестно еще, как пройдут намеченные выборы. А этого не было в планах ни у лешего, ни у шакала.

Выводы были сделаны тут же, да и поручения розданы сразу же. Шакал дал команду отыскать кабана, затеявшего смуту, и доставить его пред светлые шакальи очи. Воронам поставили задачу лететь в стан шакалов и вещать о том, что котячья морда продался кабанам за шишки кедровые и что полосатая тварь совсем умом двинулась от нюхания высохшей маковой росы. Еще потомственным сплетницам необходимо было донести до мозгов лесных обитателей несколько искаженную информацию о шакаленке, мол, изображает он дружбу с кабанами из-за страха перед ними, так как эти деспоты на родине зверушки обещали разорвать всю его семью, и только забота о родне заставила благородного щенка играть противную его натуре роль друга примитивнейшего из существ – кабана. Дальше – кабаны: они были достаточно большой частью лесной фауны, соответственно, не брать их во внимание было, по крайней мере, глупо.

– Так что будем делать с кабанами? – спросил леший, преданно глядя в глаза шакала.

– Будем, как всегда, раскачивать ситуацию, – ответил шакал.

– А как? – поинтересовался леший.

– А тебе все рассказывать надо… Напряги немного серое вещество да помозгуй – для чего я приказал доставить кабана-зачинщика?

– Для чего? – не понял тот.

– Я же говорю – подумай.

– А зачем, если ты и так все уже придумал?

– Да чтоб мозги не засохли!

– А зачем мне мозги, если ты и так все за всех решаешь?

– А затем, ленивый ты мой, что если будешь паинькой, то сможешь впоследствии занять мое место. Поверь, быть гроссмейстером – не так уж и плохо.

– Чем не плохо?

– Да хотя бы тем, что о тебе никто не знает и, в конце концов, что бы ты ни натворил – во всем обвинят других.

– Кого, например?

– Например – тебя или этого правителя-полумедведя.

– А меня-то за что?

– Ну, не я же ко всякого рода документам лапу прикладываю.

– Так я ведь делаю все, как ты велишь.

– Правильно. Но кто об этом кроме нас с тобой знает?

– Не знаю, – сдулся леший.

– То-то же! Вот лучше слушай да учись. Тяжело мне уже одному лямку-то тянуть, да и на заслуженный отдых пора. А то ведь я вместо того, чтобы сейчас кикимор щупать, тебя уму-разуму научить пытаюсь. Потому-то ты лучше слушай и не перебивай меня. А если говорю «думай» – то напрягай все свои звериные мозги и думай. Пройдешь достойно обучение – допущу к самостоятельной работе. Поверь мне, скотина толстоносая, хоть раз почувствуешь, какой это кайф – чужими судьбами управлять – и уже ни за что не захочешь отказаться от этого наркотика.

– А что такое наркотики?

– Ну, это люди придумали. Они так коноплю жженую или высушенную маковую росу называют.

– Получается, все, от чего плющит, можно назвать наркотиком?

– Ну, где-то так, – согласился шакал.

– Выходит, что кикиморы – это чистый наркотик.

– Ну, выходит, – обе животины затявкали от удовольствия. – Теперь давай вернемся к тому, с чего начали, – продолжил шакал.

– Давай, – простодушно ответил леший.

– Итак, зачем я приказал доставить кабана-зачинщика?

– Не знаю, – сразу ответил леший.

– Подумай.

– А ничего не придумывается… Наверное, для того, чтобы наказать как следует за произведенную смуту.

– Ответ неправильный.

– А какой правильный?

– Чет я никак не пойму – кто кого учит?

– Ты – меня, вот и рассказывай, чего решил намутить.

– Ладно, пес с тобой, слушай. Какая нам разница с тобой, что одна животина пыталась загрызть другую, они ведь не шакалы? А раз так, то и пускай себе грызут друг друга на здоровье. Мы, наоборот, не накажем смутьяна, а поможем ему.

– Зачем?

– Ну вот, смотри сам: кто сегодня нам может реально помешать провести выборы и поставить тебя на царство?

– Кто?

– Кто? Кто? Дед Пихто… Кабаний предводитель, его друг кабан, кот, шакаленок, ну и, конечно, Лев. Это-то хоть понятно?

– Это понятно.

– Ну, хоть так, – сказал шакал, печально взглянув на лешего. – Итак, Льва исключаем сразу, здесь мы бессильны. Но нам необходимо не допустить, чтобы зверье к нему добралось. Правильно?

– Ну, правильно…

– Вот. А как это сделать – знаешь?

– Еще нет.

– А когда будешь знать?

– Когда ты расскажешь.

– Молодец, не теряешься. Кого слушаются кабаны?

– Кабаньего предводителя.

– Правильно говоришь. Иными словами, он имеет у них некий авторитет: честный, смелый, справедливый. Как думаешь, если мы с тобой придем к кабанам и скажем, что старый кабан шишки подворовывает из кабаньей казны, поверят нам они или нет?

– Скорее всего – нет.

– И опять правильно. А если с этой информацией придет представитель их вида?

– Ну, если к ним послать этого неудачника-заговорщика, то не факт, что ему поверят. Он проиграл, а проигравших нигде не любят.

– Ну вот, в твоих мыслях уже прослеживается логика, браво… Только любую информацию можно по-разному подать.

– А как ее подать по-другому? Кабан-смутьян задумал произвести переворот – и у него ничего не вышло.

– А теперь послушай такую версию: то, что произошла смута, знают все, но почему она произошла – толком никто не знает.

– И что это нам дает?

– Мы только немного меняем акценты в этой истории – и она сразу приобретает совсем другой оттенок.

– Как это?

– Просто слушай меня и не перебивай. Мы донесем до ушей всех хрюкающих, что кабан, затеявший смуту, пришел к предводителю, чтобы обличить его в воровстве шишек, принадлежащих всему кабаньему роду, за что предводитель чуть не убил правдолюбца.

– Здорово придумано! – воскликнул леший.

– Учись, – гордо ответил шакал.

– А что потом?

– А потом мы дадим кабану, затеявшему смуту, шишек, чтобы он подкупом и медом смог обратить на свою сторону кабанов. А когда количество поставленных под знамена хрюкающих существ будет равно примерно половине от их общей численности, мы стравим их друг с другом и подождем, пока одна группа добьет другую.

– А если никто никого не победит?

– Такого быть не может, но, даже если такое и произойдет, то в любом случае, в выборы кабанье стадо войдет жуткими антагонистами, соответственно, и голосовать будут в пику сородичам, чего мы, собственно, и добиваемся.

– Хитро, – восхищенно сказал леший.

– Ну, как-то так, – бравировал шакал. – А если они еще друг друга и порвут при том, то для нас это вообще чистый жир.

– А что потом?

– Потом? Потом… Суп с котом! – съязвил шакал. – Кстати, о коте: еще раз с ним переговорю, и если и в этот раз до него не дойдет, то тогда, действительно, можно варить из него суп. И что-то мне кажется, собаки от такого угощения не откажутся.

– Круто, – сказал восхищенно леший, – нравится мне все это злодейство, что ты придумываешь. Хитро и заковыристо.

– На том и стоим, – ответил шакал. – Не можем силой – берем хитростью, не можем хитростью – берем подлостью, не можем подлостью – берем коварством. Но – всегда берем…

– И берем много, – хохотнул леший.

– Берем все… – уточнил шакал. – Ладно, нам бы только тебя, толстоносый, еще на шесть лет пристроить, а там хоть трава не расти.

С к а з о ч н и к: У них там (у зверей) правителя выбирали то на пять, то на шесть лет… Каждый новый сценарий выборов во все времена был похож на предыдущий: за полгода зверью обещали золотые горы, затем – «Ура! Победа!» и после – пять-шесть лет беспрепятственного обдирания лесных жителей с их полным обнищанием и со сказочным увеличением своего собственного шишечного состояния.

В это время на родине зверушек происходили уж вовсе сказочные вещи. Нерпу дважды признали виновной в расхищении лесных шишек и отправили хоть и не особо далеко, но, как говорят у людей, «на нары». Легавого пса все еще продолжали держать в срамной яме и ему, казалось, это шло на пользу: скотина похудела, стала энергичней и выглядела более здоровой, нежели до посадки. Должность главного крота в преддверии выборов освободилась, и ее занял шакаленок, игравший роль главного волчары.

Правитель, а вернее управляющий им шакал, решил, что коль скоро голосовать за бегемотову свору зверье не будет, то необходимо хотя бы обеспечить правильный подсчет голосов, для чего, собственно, и были необходимы самые обычные кедровые шишки в больших количествах. И хоть должность главного крота не предусматривала распоряжения шишками по своему усмотрению, старый шакал решил объединить под одной сосной три лесные службы: мытарей, занимавшихся поборами в лесу, стражей, следивших за перемещением добра через границы и, собственно, кротов, ведущих учет всех материальных благ леса. Шакал решил подстраховаться и потому во главе такого объединения поставил хоть и не сильно умную, зато послушную зверушку нетрадиционной ориентации. Правда, спустя месяц шакаленка убрали и с этой должности – как говорится, от греха подальше. Козлов, так тех вообще начали щемить направо и налево: их хватали, бросали в срамные ямы, отбирали нажитое неправедными трудами, а они упрямо изо всех сил цеплялись за свои места (медом им там, что ли, было намазано?). Гнобили бородатых в основном волки и легавые псы: вначале предлагали рогатым шишки за «решение вопроса», а затем паковали их вместе с мечеными шишками. И застращали скотину настолько, что тот беспредел, который творили блеющие за шишки, не шел ни в какое сравнение с тем, что они исполняли из страха перед волками и псами. Одно слово – козлы.

И на фоне описанного выше бардака бегемот, по указанию шакала, стал ругаться со сладкой парочкой: то ему цена на горючие воду и воздух не подходит, то ему не нравится, что эти самые воду и воздух леший стал гонять в обход него, то еще почему-то, почему обычно сильные мира лесного не могли договориться друг с другом. Бегемот же, помещенный в шакалье окружение, проводил дни в неге и расслаблении: шишки поступают регулярно, а проблемы решаются как-то сами собой… Или их шакал решает. Одним словом, зверюга так расчувствовалась, что сама поверила в свою избранность…

С к а з о ч н и к: У медведей вообще частенько от лизоблюдства крышу срывало, причем у всех, кто добирался до таких вершин управления лесом…

Время шло, и на обеих лесных территориях приближались сказочные действа под абсолютно человеческими названиями – выборы. На родине зверушек собирались избирать представителей лесных обитателей, а у соседей – менять местами медведя с лешим. И там, и там правящий звериный класс успешно подготовился к приближающемуся действу: переписали под себя лесные правила, оттеснили сильно ретивых, убедили сомневающихся и застращали неуверенных… Теперь правителям было неважно, как проголосует зверье, ибо расставленные заранее волки с шакалами смогут при необходимости «правильно» подсчитать голоса избирателей. Далее каркающие сплетницы преподнесут информацию под нужным соусом, и основная масса как лесных, так и чужелесных обитателей уверует в прозрачность выборов. А там – по уже отлаженному сценарию: звериные гуляния в честь победы, принятие поздравлений, раздача шишек и должностей, определение ключевых направлений развития леса и, в конце концов, пятилетнее выкачивание всяческого добра с вверенных территорий. Самое интересное, что сценарий описанного действа всегда оставался одним и тем же: зверье ждало с нетерпением следующих выборов, чтобы проголосовать против действующего правителя, но подходило время – и шакалы при помощи ворон, волков и всяческих хитростей заставляли лесной плебс голосовать за все тех же ненавидимых им представителей политикума.

Старшие шакалы обеих территорий решили поднять рейтинг своих кандидатов путем накала страстей вокруг спорных вопросов: бегемот с одной стороны, леший – с другой, по команде сверху принялись ругать соседей, отстаивая, якобы, интересы своих лесных угодий – одному русло отдавай, другому цену снижай, ну и все такое… Сценарий был простым, как корабельная сосна: эти двое ругались, а вороны каркали во все свое воронье горло: «Ай, молодец правитель, вот, может и не чист на лапу, а все равно – интересы леса отстаивает!.. Оно, конечно, и неплохо было бы его поменять, но вдруг другой будет хуже?.. Нет, нам уж лучше пусть старое зло останется, чем к новому привыкать». Или еще так: «Леший, конечно, скотина редкостная, и в казну лесную лапы регулярно запускает, зато – крепкий и властный правитель. Вон благодаря ему как нас соседи-то боятся! Одним словом – знай наших! А шишек в казне лесной благодаря горючим воде и воздуху у нас видимо-невидимо. Не этот, так другой ее доить будет».

С к а з о ч н и к: Учитывая, что те огромные лесные угодья, на которых правила сладкая парочка, населяли в большей части быки и кабаны, лозунг «Знай наших!» всегда срабатывал безотказно: отчебучили что-то соплеменники на соседских территориях, упившись медом – «Знай наших!»; отравили перебежчика в тылу врага – «Знай наших!»; нахамили соседям на высоком уровне – «Знай наших!»… Короче говоря, чем наивнее и открытее зверье, тем легче его поймать на «Знай наших!» или «А слабо?». Кстати, в мире людей это тоже бывает…

Какое-то время леший с бегемотом просто ругались, вернее, ругались они не просто, а потому как так их шакалы научили, но для чего это нужно – никто из противников не знал. Затем зверью все те же шакалы предложили встретиться и поговорить о том, о сем, да ни о чем. Животные встретились, хлебнули медку, помяли кикимор, помычали, да и разошлись, так ни о чем и не договорившись. Зато потом встретились старые шакалы. И обо всем договорились…

XV

Утро в лагере кабанов выдалось пасмурным и дождливым. Старый друг кабаньего предводителя проснулся рядом с шакаленком под умело выстроенным навесом из больших листьев лопуха. Толстоносая морда еще спала, и кабан аккуратно, чтобы не разбудить мирно сопящего щенка, поднялся на передние ноги. После того, как резкость заспанных глаз удалось навести, взору хрюкающего существа предстали небезызвестные кот с кабаном. Они валялись под соседним деревом и что-то очень активно обсуждали. При этом зверюги натащили гору каких-то клубней, корешков и прочей еды. Кабан поднялся на все четыре, и сонной шатающейся походкой побрел к приятелям:

– А че эт вы тут делаете? – не знамо для чего спросил кабан.

– Лежим, – лаконично ответил кот.

– Едим, – продолжил старый кабан.

– Значит, лежите и едите. Так вот, да? Мы там с шакаленком, можно сказать, мерзнем под дождем и голодаем, а они – валяются и жрут! Да?!

– Ну да, – сказал кот. – Ты, морда с клыками, или недоспал, или переспал, а оттого и мутишь воду там, где ее мутить вовсе и не стоит. Ты или присоединяйся и жуй по-тихому, или чеши к шакаленку, дальше морду топтать… Как тебе такая альтернатива?

Кабан все еще находился на полпути между совершенным во всех отношениях миром грез и грешным на всю голову миром проблем, а потому тупо смотрел в какую-то точку, не сводя с нее глаз. Между тем, точно так же, шатаясь и позевывая, к кабану подошел шакаленок.

– Альтернатива? – как бы в никуда задал вопрос кабан, и повернул башку в сторону шакаленка.

– Необходимость выбора одного из двух взаимоисключающих решений – ответил так же в никуда шакаленок, сделал еще два шага и свалился набок.

Кабан, постояв немного с глупым выражением морды, практически ответил:

– А-а-а… – и тоже плюхнулся на бок возле горы корешков.

Окончательно вернувшись в реальность и подкрепившись, наши герои присоединились к разговору кота со старым кабаном:

– А я тебе так скажу, полосатая тварь, – говорил старый кабан, – вся эта муть, затеянная отщепенцем моего племени, не стоит сломанного когтя… Кишка у него тонка… да и вообще…

– Затеял раз, затеет и еще раз… Ты пойми, не все в лесу мыслят твоими категориями. В честном бою ему тебя не одолеть, а значит, он будет искать возможности сделать это как-то по-другому… И заметь, какое-то количество кабанов пошло за ним сегодня. Так ведь?

– Ну, так…

– Вот. А завтра он с собой в два раза больше живности приведет.

– С чего это?..

– Да хотя бы с того, что ты с шакалами якшаешься, а ваш брат нас, шакалов, не шибко-то любит.

– Ну, это да, не любим мы шакалов… Да и вообще, кто их любит?

– Другие шакалы, – хохотнул кот. – А тебе-то самому чем шакалы насолили?

– Сильно уж они хитрозадые…

– И все?

– Почему все… Есть еще…

– Ну, скажи…

– А ты сам посуди: если взять в процентном соотношении, то в нашем лесу шакалов – меньше одного процента проживает; зато, куда не плюнь, все ключевые посты у них в лапах, друг друга выгораживают да подтягивают, а другое зверье, наоборот, обижают. Причем, всегда говорят одно, а делают другое. Я парочку лично порвал, когда в обмане уличил. Ох, многие тогда из толстоносой стаи зубы скалили в мою сторону, а я все равно пропетлял…

– Это тебе только кажется, что ты пропетлял. Придет время – и они с тебя за все спросят.

– Ну и когда это время придет? Что поменяется?

– Думаю, скоро. Раньше ты молодой да сильный был, а теперь… вот.

– Что – вот? – не понял старый кабан.

– Стареем мы, братец, и чем дальше, тем быстрее… Еще немного – и бойцом ты будешь только по духу, а не физически. Вот тогда тебя и навестят.

– Да, – протяжно ответил кабан, – правду говоришь, мурчащий. И возразить-то нечего. Ну почему все так?

– Потому, что вы не хотите видеть объективной реальности. Вот когда война – вы все, как один, друг за дружку готовы глотки рвать, но как только наступает мир – каждый сам за себя. Вот скажи, что мешает кабанам поступать так же, как шакалы: выбирать на правление представителей своего вида, поддерживать его, а не хаять, помогать друг дружке, как на войне, не продавать свою звериную совесть за шакальи шишки, и так далее?

– Не знаю. Наверное, не думали мы об этом.

– Да думать-то, я уверен, думали, но ничего для этого не делали. Максимум – порвали парочку зарвавшихся шакалов. Тут, клыкастый, надо глобально подходить к решению проблемы. Мое племя ведь беспредел творит только тогда, когда есть такая возможность, а если дать как следует по лапам или по башке, то будет тише воды сидеть, да под новые правила подстраиваться. В общем, надо бы вам у нас поучиться, как не дать нам над вами беспредельничать. Так вот…

Подошедшие кабан с шакаленком только крутили звериными мордами, молча слушая великосветский треп старших товарищей.

– А чего это вы там про здесь?.. – промычал кабан.

– Это вы там, а мы – здесь, – перекривил его кот. – Ты, наверное, хотел спросить, о чем это мы здесь разговоры разговариваем?

– Ну, да… Точно… А я разве не так спросил?

– Скажем, не совсем так, – дипломатично ответил кот.

– Ну, так чего вы здесь про там? – с наивным выражением морды в очередной раз спросил кабан.

– А мы, понимаешь, вот… – в тон вопросу ответил старый кабан.

– И давно? – спросил шакаленок.

– Что давно? – не понял старый кабан.

– «Вот» – давно? – уточнил щенок.

– Как это? – опять не понял старый кабан.

– Ну, после того, как вы тут «понимаешь», «вот» – давно?

Старый кабан совсем потерялся, зато котяра хохотал, качаясь на спине:

– Молодец, носатый, как уделал старика!.. А тот и повелся!..

– Так это ты меня специально путал? – вкрадчиво спросил старый кабан, подсовываясь к шакаленку.

– Ну да, – засмеялся тот.

– То есть ты умышленно и на виду у всех делал из меня дурака?

– Ага, – весело добавил шакаленок.

– Понятно, – медленно проговорил старый кабан, все ближе подсовываясь к наглецу. – И еще одно уточнение: если я правильно понял, это маленькое носатое существо, воспользовавшись моей искренней наивностью и доверчивостью, высмеяло боевого товарища самым что ни на есть подлым способом???

– Точно, дядя ка…

Не успел шакаленок договорить, как кабан быстрым движением сгреб толстоносого в охапку:

– Вот теперь посмотрим – как ты будешь шутить в моих лапах, – проговорил старый кабан, подминая под себя шакаленка.

Шакаленок кряхтел, извивался, но вырваться никак не получалось.

– Вот, толстоносый, – говорил нравоучительным тоном старый кабан, поддавая подопечному по пятой точке, – никогда не думай, что ты самый умный. Есть еще я и котяра…

– А я? – поинтересовался котячий друг.

– А ты еще не дорос…

– Почему это я не дорос? Я не многим моложе тебя буду… Ишь, аксакал выискался… Да у меня и клыки поболее твоих-то будут… И в холке я тебя повыше… И вообще…

– Да, в холке-то ты меня, конечно, обогнал, и клыки твои покруче моих будут… Да вот с мозгами, понимаешь, нехватка вышла…

– Какая такая нехватка? У меня башка не меньше твоей, значит и мозгов в ней столько же… наверное… Ну, я так думаю, – сказал кабан, тут же усомнившись. – Тобишь, ты хочешь сказать, что я глупый?.. А может, что я вообще – тупой?..

Кабана никто так и не дослушал, потому как публика каталась по поляне, весело ржа, мяукая и хрюкая. В конце концов, осознав всю глупость произошедшего, кабан и сам весело захрюкал с компанией. Наржавшись, вернее намяукавшись, налаявшись и нахрюкавшись, компания разместилась вокруг кучки съестных припасов.

Когда все участники веселья успокоились, шакаленок обратился к старому кабану:

– Дядя кабан, а можно я друзей позову?

– Зови, толстоносый, – просто ответил кабан, – чего у меня спрашиваешь?

– Ну как чего, вы вон сколько еды приготовили, а если я позову своих друзей, то они могут всю ее и съесть. Вот.

– Ты, хитрозадый, бросай свои шакальи забубоны. Мы, кабаны… Ну, и коты, конечно, – поправился предводитель, взглянув на кота. – Может, и не такие умные, как шакалы… Ну, и коты, конечно… Зато – открытые и гостеприимные. Не то, что коты с шакалами.

Не успел старый кабан договорить, как кот, понимая куда клонит хрюкающий, запустил в него шишкой. Предводитель, хоть и не успел увернуться от летящего предмета, но зато сразу вышел из образа философа, размышляющего о превратности бытия (с поправкой на видовое происхождение скотины) – через секунду он уже качался по земле и хрюкал от удовольствия.

– Веди своих друзей, тут припасов на всех хватит, – сказал, успокоившись старый кабан, – а не хватит – так мы котяру еще раз на шишки облегчим. Он ведь теперь среди нас самая состоятельная морда.

Вторая шишка полетела в кабана… Затем третья… Шакаленок убежал звать друзей, а два кабана и кот продолжали веселиться, как в молодости, когда плевать, кто какого роду-племени, когда трава и цветы на лугах пахнут как-то по-особенному, и когда шишки представляют ценность исключительно в виде еды, а не как средство взаиморасчетов.

Спустя десять минут вокруг кучки съестного собрались друзья шакаленка и наши старые знакомые. Как следует подкрепившись и насмеявшись над словесной перепалкой двух кабанов и кота, звери уселись и улеглись на поляне.

– А все-таки, – начал шакаленок, – уважаемые аксакалы, где Льва искать будем?

– Ну, где-то будем, – уклончиво ответил старый кабан, – вон, котяра у нас самый умный, пускай и придумывает.

– А я уже все придумал, – сказал кот, многозначительно ковыряясь когтем в земле.

Все застыли в ожидании…

– Ну, говорите же, дядюшка кот, – пискнула лисичка.

– Не томи, скотина полосатая, – вставил котячий друзяка.

Между тем кот продолжал многозначительно молчать и ковыряться в земле. Отвешенный подзатыльник вернул его в реальность:

– Ах да… – сразу начал кот. – Я тут думал, думал и, кажись, выдумал, то есть придумал, как Льва разыскать да проблемы ваши звериные порешать… Или что-то в этом роде…

– И как мы его искать будем, дядюшка кот? – спросил бельчонок и спрятался за спину медвежонка.

– Ну, как искать, – повторил кот, – просто: поищем, поищем, да и найдем.

– Я его таки сейчас прибью, – сказал старый кабан, делая попытку подняться.

Кот отскочил на безопасное расстояние:

– Фи, предводитель, что за манеры… Думаю, мой друг кабан так бы никогда не поступил… А?

– Не-а, так бы – никогда… Ни при каких обстоятельствах… Да кикиморой буду! Я бы его просто прибил, и всего делов. Вот всегда он так: всю кровь выпьет, прежде чем ответ даст. Думаю, надо взять скотину, связать как следует, да расспросить с пристрастием – глядишь, разговорчивее станет…

– А ежели еще при этом и бока намять, – вступил в разговор старый кабан, – то наша зверушка станет покладистой и уступчивой.

– Точно, – подхватил второй кабан, – надо скотину малость потиранить – сам все, что выдумал, расскажет. А если тиранить с особой жестокостью – то и все, что не выдумал, тоже расскажет. Думаю, еще пару подзатыльников – и полосатая задница станет поохочее к общению.

– Э!.. Э!.. Потише, деспоты лесные… сто проблем на ваши окорока, – стушевался кот. – Ну, пошутил я, чего взбеленились… Давайте, возвращайте свои центры тяжести на места восседания, и я продолжу…

Поднявшиеся особи вернули бренные шкуры со всеми потрохами на прежние места, звереныши хихикнули, а кот неспешно продолжил:

– Что я думаю: раз Лев царь зверей, то выходит, что ему известно абсолютно все, что случалось и случится в лесу… Так?

– Ну, наверное, – ответил старый кабан.

– Вот…

– Ты дело говори, – не выдержал котячий друзяка, – а не проверяй нас на эрудицию!

– Ничего себе, – присвистнул старый кабан, – «эврудикция»… ты где слов-то таких нахватался? – сказал он, обращаясь к своему соплеменнику.

– Да, пообщаешься с этой полосатой скотиной – еще и не так изъясняться начнешь…

– Эй, клыкастые морды, вы будете меня слушать, или продолжите восхищаться лингвистическими способностями друг друга? – спросил кот, прерывая общение друзей.

Старый кабан тряхнул головой:

– Вы специально меня путаете? Кто такие «лингвистические»? А?

– Давай я тебе это позже объясню, – вставил котячий друг.

Старый кабан кивнул, успокаиваясь, а кот продолжил:

– Так вот, раз Лев все знает заранее и без его воли ничего произойти не может, то нам необходимо просто искусственно создать соответствующую ситуацию, когда он сам явится пред наши очи, а не гонять с высунутым языком по лесам и болотам в поисках его, вездесущего… А? Как вам идейка?

Звери смотрели на кота с глупым выражением морд, от которых сквозило скрытой агрессией. Кот моментально смекнул, чем может закончиться звериное недопонимание и быстро пояснил:

– Насколько мне известно, Лев – самая справедливая живность во всем лесном мире. Стало быть все, что несправедливо, должно быть противно особе, которую все мы ищем. Так понятно?

– Ну, допустим, – сказал, прищурившись, старый кабан, – продолжай.

– Хорошо. Следовательно, если нам удастся создать ситуацию крайней вопиющей несправедливости в отдельно взятом месте нашего леса, то Лев как гарант задекларированной справедливости просто обязан будет появиться в этом самом отдельно взятом месте, чтобы восстановить статус кво.

Старый кабан мотнул башкой, стукнувшись ею о молодой дубок, затем прошелся взглядом по мордам присутствующих, сидевших с выпученными глазами и разинутыми пастями… Валяющаяся рядом ветка почти ту же была запущена в сторону кота, который едва успел втянуть голову в плечи, в результате чего брошенный кабаном предмет со свистом пролетел мимо.

– Я хотел сказать, – быстро поправился котяра, – Лев появится и наведет порядок, то есть – восстановит справедливость, или, как говаривают у людей, «статус кво».

– Нет, я его таки покалечу, – зло хрюкнул старый кабан.

– А я помогу, – поддержал его котячий друзяка.

Кабаны быстро поднялись и уже грозно двинулись было к усатому, однако возникший перед ними шакаленок попытался спасти полосатого от серьезной трепки:

– Дяди кабаны, – выпалил, задыхаясь, щенок, – я, кажется, понял и могу объяснить…

Старый кабан отодвинул молодого друга в сторону:

– Ты главное не забудь, что понял… Мы сейчас быстренько прибьем это лохматое чудовище, а потом ты нам все обстоятельно и расскажешь.

– Так нельзя, дяди кабаны, а вдруг я неправильно понял… а вы его ни за что прибьете…

Дело в том, что агрессия, с которой кабаны направились в сторону кота, не оставляла сомнений у присутствующих в кровавом окончании возникшего инцидента. Кабаны, уловив едва ощутимый запах адреналина в настроениях публики, стали вести себя еще агрессивнее:

– Да его даже ни за что есть за что прибить, – начал спектакль котячий друг. – Ты, малыш, и представить не можешь, сколько эта скотина крови из меня выпила! Уж лучше раз оплакать-таки усопшего да зажить наконец спокойной жизнью.

– Ну кого ты защищаешь, друг мой толстоносый, – подхватил тему старый кабан. – Да по алчности, подлости и коварству ему ни медведи, ни волки в подметки не годятся. Это, если хочешь, Лев, только наоборот…

Шакаленок, впрочем, как и остальные звери, какое-то время находился в ступоре. Они действительно поверили, что все происходит взаправду. А тут еще и кот начал подыгрывать хрюкающим:

– Звереныши, заступитесь за старое больное мяукающее существо, а не то эти демоны в зверином обличии таки доведут начатое…

– Ща я его порву! – уже кричал старый кабан.

– Ща мы его вместе порвем! – подкрикивал котячий друг.

– Помогите!.. Спасите!.. – орал кот.

В общем, долго они еще изображали жертву и палачей, долго валяли, как говорят у людей, дурака, и долго еще звереныши верили этому спектаклю. Первым вышел из образа котячий друг, когда увидел слезы на мордашке бельчонка и ежика, мечущегося взад-вперед в попытке определиться, за кого же он, собственно, будет. Кот просто упал на бок и стал заливаться веселым мяуканьем. Немного погодя к нему присоединились оба кабана. Звереныши еще некоторое время пребывали в оцепенении, пытаясь осознать смысл произошедшего, а выйдя из него, принялись бросать в проходимцев всем, что попадалось в лапы: шишками, желудями, вершками и корешками… Веселье затянулось, и лишь когда артисты со зрителями примирились и успокоились, ежик задал терзающий присутствующих вопрос:

– Дядя кот, скажите: вот все, что вы говорили – это серьезно?

– Абсолютно, мой маленький колючий друг, – как-то пафосно и многозначительно ответил кот.

– А можете еще раз повторить, только без представлений? – поинтересовался бельчонок.

– А why бы и не not? – уж и вовсе непонятно, но совсем по-человечески изъяснился полосатый.

Десятка два шишек и корешков тут же полетели в мяукающее создание.

– Ладно, ладно, – примирительным тоном и почесываясь выпалил кот, – пошутил я. Уж и пошутить нельзя. Бросаются, бросаются… Хотите, чтобы я повторил?