Текст книги "Бабушкины сказки"

Змей-искуситель и Андрейка

Давным-давно это было, люди уже многое позабыли. Так вот, на земле в ту пору народ дружный был, жили весело, не ссорились, кругом леса роскошные, в них зверья видимо-невидимо, реки чистые, вода в них хрустальная, а рыбы разной полным-полно. Поля просторные засевались хлебами, овощами, фрукты росли на каждом дереве, звери к людям в села в гости приходили, а люди к ним в лес за грибами, ягодой. В каждой семье детишки малые, а у зверей тоже дети – играли вместе. Но случилась однажды большая беда, из заморских стран дальних приполз в эту страну страшный змей-искуситель, круглый, как бревно, длинный, мог он превращаться в человека, а то и совсем невидимым стать. И началась на земле смута великая, ходит по земле, ползает, и кто послабее душой, начинает он тому нашептывать:

– Посмотри, какая травка красивая да сладкая, покури её!

Сделал человек самокрутку, как попробует, так уже оторваться не может, другому шепчет:

– Давай уколю тебя иголочкой малой – весело тебе станет!

А уколет – всё, не может больше человек жить без этих уколов. Третьему шепчет:

– Выпей водички этой – и подаёт ему сосуд маленький!

А как выпьет человек, так весело ему станет, ничего ему не надо, век бы пил эту водичку отравленную. И пошло по земле, работать никто не хочет, а змей за эту травку, уколы, да водичку уже золото стал требовать. А где его возьмешь, коли не работаешь? Начали они землю опустошать, всё продавать, лишь бы получить то, что змей требует. Тут и помощники змея появились, и все требуют: дай золота, дай, дай, дай!

А где его взять? Уже и поля стоят заросшие, леса начисто вырубили, рыбу всю выловили, всё продали! Народ злой стал, алчный, смотрит один на другого, а в глазах ненависть. Золота! Золота! Золота! Раньше стариков уважали, оберегали, помогали, а теперь увидят копейку – убивают, старики уж и до своих лет не доживают. Матери стали детей своих малых убивать, на мороз выбрасывать, собакам да свиньям на съедение. Дети про родителей забыли, даже как звать их. Но вот в одном селе женщина стала носить под сердцем ребёночка, да узнал про это змей искуситель, испугался, так как знал, что погибель это его, всё он делал, чтобы ребеночек этот не родился, но не тут то было. Родился ребеночек маленький, с рукавичку, да нашлись люди добрые, выходили его, вырастили. Ничего хорошего тот ребеночек не видел, ни молока материнского, ни ласки отцовской, никому не был нужен, звали его Андрейкой.

Рос Андрейка слабеньким, худеньким, не было у него силенок, потому что не знал он молока материнского, а в нем для ребёнка великая сила заложена. Ко всему, был он рыжий, все дразнили его, обижали, а он только убегал от детей. Только бабушка называла его золотым солнечным зайчиком, так и рос Андрейка, получая подзатыльники да прозвища всякие. Прошло время, вырос Андрейка, возмужал, крепким стал, красивым, посмотрел как-то вокруг себя. Увидел стариков брошенных, дома разрушенные, поля заросшие, простые люди по земле валяются, золота просят, чтобы напиться да накурится, так горько ему стало за землю поруганную, а что делать не знает. Сидит он как-то на берегу реки, под деревом искорёженным, смотрит на воду, а воды то почти нет, плывут ветки, мусор всякий, про рыбу и говорить забыли, сидит печалиться. Вдруг послышался голос:

– Что, Андрейка, страшно жить на такой земле?

– Страшно, да не знаю что делать.

– Помогу я тебе, только не пугайся, нужно убить змея-искусителя, иначе земля погибнет, недолго ей осталось! Оглянись! Оглянулся Андрейка, а за спиной стоит конь богатырский, белый, грива до земли, хвост по земле стелется, сбруя богатая, на седле доспехи золотом отливают, да меч с копьём.

– Ну что, Андрейка? Не струсишь на змея идти?

Ничего не ответил Андрейка, подошел к коню, дал ему кусочек хлеба с сахаром, надел доспехи богатырские, вскочил в седло, и помчались они искать змея искусителя. Бежит конь, через реки перемахивает, через лес перескакивает, бежит, земля дрожит. Услышал змей топот, страшно ему стало, а делать нечего, придется бой принять. Скрутился в кольцо и покатился навстречу Андрейке. Сблизились они в чистом поле, змей хвостом бьёт, аж ямы делаются, Андрейка копьём, конь копытами. Изловчился Андрейка, выхватил меч и отрубил змею голову. Полилась чёрная кровь, ядовитая, кругом все поджигает, а тут с неба дождик пошел, светлый такой, давно такого не было, смыл все следы – не стало змея. Тут люди поднялись, осмотрелись кругом, увидели поруганную страну свою, деток малых, которые по земле ходят, у добрых людей хлеба просят. И так горько на душе у них стало, что же это они наделали? Поднялись и пошли, одни пахать да сеять, дружно дома строить, дорожки, третьи лес сажать. Начала земля преображаться, прямо на глазах от светлого дождя реки отчистились, рыба заиграла, поля зазеленели. На полянах с сочной травой тучные стада пасутся, ребятишки по домам побежали. Не все опомнились, однако, тогда собрали их всех вместе и отправили в места очень даже отдалённые, чтобы другим неповадно было. Идет Андрейка по обновлённой земле, на сердце радостно, видит землю преображенную, поля, леса густые, в лесах птицы поют, звери рыщут, ребятишки с корзинками ягод, грибы собирают, и сам запел, а голос чистый да звонкий. А навстречу девушки идут, да все красивые, ладные, остановились, а одна самая красивая да бойкая подошла к Андрейке и пошли они вдвоем. Свое счастье искать, песни петь, работать, дом строить, да ребятишек растить. Ведь нет на свете лучше нашей земли – России.

Кощей и Ягушка

Далеко отсюда, в темном дремучем лесу жила-была Баба-яга. Она уже переступила порог своего детства и от проезжего молодца, каким-то образом, умудрилась родить себе дочку, такую лапушку. Жили они, поживали, дочка подрастала и вскоре вступила в пору невест. Была она среднего роста, несколько пышновата, зато модница каких свет не видывал. У знаменитого стоматолога подровняла клычки, которые теперь не очень то было видно из-за надутых полноватых губок. Подтянула кожу на лице и стала немножко походить на Барби. Да и возраст не такой уж большой, всего каких-то триста лет. Поглядела как-то мать на неё, пора дочке замуж, надо жениха подыскивать. Шла как то по лесу и увидела эльфа, молодой, красивый, бесстрашный воин.

– Эй! Молодец, как поживаешь? Не женился еще?

– Да нет, холостой, жениться-то некогда, враги кругом, орки на села нападают, так я села защищаю!

Идет дальше! Навстречу на чёрной кобыле ведьма, сидит, семечки щелкает, кобыла бежит, у ведьмы только рыжие волосы огнем горят, за спиной вьются.

– Привет, подруга! Куда спешишь?

– Да так, прогуливаюсь!

– А, ты, что рыщешь? Кого ищешь?

– Да жениха для Ягушеньки, девке замуж невтерпёж!

– А сходи к гномам! За гнома выйдет, так такой замок отгрохает, все завидовать будут!

– Да ты что, мурло собачье, в своём уме? Да мою Ягушеньку за гнома?

– Это я то мурло? Ну, погоди!

Спрыгнула ведьма с черной кобылы, бросилась на Ягу, Яга вцепилась ей в волосы, рвет, ведьма визжит, но спуску не дает. Катаются обе по земле, только пыль столбом, вдруг смех раздался, скрипучий такой, обе так и подскочили.

– Ну, что, старые хрычовки? Что не поделили? Может меня?

Смотрят, стоит Кощей перед ними.

– Да вот, девочку свою, Ягушеньку, замуж выдать хочу, жениха ищу, а эта злыдня изгаляется!

– А кого же ты хочешь найти?

– Молодца доброго, богатыря!

Тут все засмеялись, даже черная кобыла заржала, звери собрались, смеются все, Кощей подбодрился.

– А я чем не жених для дочери?

Яга так и села на муравейник.

– Да ты что? Ты же старый, весь облезлый.

Я старый? Я облезлый? Да я ещё ого-го! Ко мне ещё такие царевны-красавицы сами сватаются! Знаешь, наверное, про мои богатства? Так они ко мне бегом бегут, отбоя нет! Я же авторитет международный!

Яга почесала затылок:

– Слышала я, что авторитетов нынче отстреливают, как волков!

Тут выступил вперед серый.

– Ты бабка говори, да не заговаривайся, на нас охота еще не открыта! Звери, правду я говорю?

Тигр, задумчиво так, говорит.

– Что охоту ещё не открыли – это правда, да вот только бежит за границу нашего брата столько, что уже в лесу и поговорить не с кем!

Опечалились тут все, думу думают горькую, про жизнь свою никчемную, не знаешь, где пулю найдешь. И тут появляется Ягушенька в платье подвенечном, с фатой, прямо к Кощею. Яга вцепилась в нее:

– Не пущу! Не дам благословления!

– На фиг мне ваше благословление!

– Да ты посмотри на него, старый, страшный, облезлый, все ребра наружу! Ну зачем тебе такой муж? Моя ты красавица! Ты ему во внучки годишься!

– Да ты что, мама? Что ты в жизни понимаешь? Пролетала всю жизнь в своей ступе треснувшей, да в старом домике на курьих ножках прожила, весь век проработала, а что у тебя есть? Что нажила? Шиш с маслом? А я у Кощеюшки буду, как сыр в масле кататься, ни работ, ни забот, сплошные праздники да развлечения!

Кощей приосанился, под белы рученьки Ягушеньку подхватил, невестой своей назвал! Ягушенька промурлыкала, проворковала:

– Кешенька, а мы за границу поедем? Там в море-океане купаться будем? Остров купим! Кеша! А что это тут все быдло собралось? Так дурно пахнет от них!

Тут налетели слуги Кощея, взашей всех выгнали.

Заплакала Яга, да делать нечего, плохо воспитала Ягушеньку. Пошли Кощей с Ягушенькой, а мать даже на свадьбу не позвали, зачем она им? Им заграницу подавай! А свадьба, говорят, веселая была. За границей!

Быль иль небыль

Давно это случилось. В наших краях проходил почтовый тракт, по которому день и ночь мчались тройки лошадей с лихими ямщиками. Возле леса, у самого тракта, приютилась деревенька с постоялым двором и трактиром. На постоялом дворе проезжие отдыхали, ямщики меняли тройки, а в трактире подавали знаменитые напитки от Мавры-самогонщицы, правда, никто не подозревал, что это изделия от Мавры, а подавали их половые, то бишь официанты, как дорогие заморские напитки. Мавра была большим спецом, гнала чистейший первач, сдабривая его различными травами да кореньями, потому так и любили эти напитки все мужички. Гнать самогон было запрещено строжайшим указом под страхом казни, но если мужикам так плохо, почему бы не помочь? Маврино зелье знали все купцы и тайными тропами пробирались к ней, развозили зелье по всей стране. Однако кто-то настучал начальству о Мавре и в село въехал генерал для проверки этого слуха. Приехал на тройке белых лошадей, остановился в селе отдохнуть да перекусить в трактире, потом начать поиски бабки Мавры. Ну, угостили его Мавриными напитками так, что назюзюкался наш проверяющий генерал, что и забыл, где находится и для чего приехал. Неподалеку, в лесу находилось звериное поселение, а воеводой там был Михаил Иванович Топтыгин. Огромный, важный, владевший большими угодьями. В подругах у него была Алиса Патрикеевна, моделька высокого пошиба. Она все спрашивала своего важного, знаменитого друга, когда же он уйдет из своей семьи к ней. И тогда заживут они лучше всех. Он все обещал, она уже и свадебное платье приготовила, да все Топтыгину недосуг был, занятый важными делами. Он, как воевода, должен был обеспечивать благополучие всех зверей, в общем, лапшу на уши Патрикеевне вешал. В селе жили три друга-выпивохи, всегда вместе ходили. Как-то встретились они, на душе муторно, голова трещит, руки трясутся, в горле пересохло, а тут на улице хорошо, снежок выпал, время бы к бабке Мавре сходить, да жены строго приглядывают. Но все же нашлись у них дела в лесу, дров приготовить да рыбы половить. Отпустили их домашние, взяли мужики топоры, удочки и пошли в лес мимо двора Мавры. Ну, сами понимаете, мимо неё никто ещё не проходил просто так, взяли они, что было нужно, пришли в лес, развели костер, поставили котелок кашу варить и давай байки рассказывать, под Маврино зелье хорошо получается. Тем временем, генерал немного очухался, вспомнил, зачем он приехал, и решил отправиться на поиски Мавры. Вышел на улицу, ямщик идёт на облучке, (а нрав у генерала был довольно крутой) чем-то ямщик не понравился генералу, не так взглянул на него, рассвирепел генерал, сбросил ямщика с облучка, завалил в сани, а кони-то и понесли. Орёт генерал дурниной, то одну вожжу дернет, то другую, а коли уже не по дороге, а в лес понесли, уже в мыле все, а генерал все орет от страха. И нужно же так было случиться, что налетели они на пень, генерал вылетел из саней и опустился прямо перед костром с мужиками. Те подпили уже очень хорошо, а тут вдруг откуда-то прямо из-под земли, вдруг появился генерал. Мужики подумали, что померещилось, так как хватили довольно много зелья, и со страху один на самую высокую сосну мигом взлетел, за ним второй как белка, а третий сидит у костра, дремлет, ничего не слышит. Генерал выбрался из снега, поднял голову, увидел мужиков на сосне, что-то жутко ему стало, сидят на сосне две большие белки, а третья у костра сидит, Заорал со страху генерал:

– Эй! Вы чувырлы! Мурло собачье! В лесу не могут быть такие большие белки, это же чертовщина какая-то! А эта белка, растудыть твою мать, что под деревом делает?

Схватил за шиворот мужика, приподнял, тот открыл глаза, увидел генерала, подумал что приведение. Заорал со страха так, что большие белки, то есть мужики с дерева, так и посыпались. Хотели убежать, да ноги от страха подкашиваются, с перепугу заорали: «Мама! мамочка!»

На помощь, значит, звать маму стали, шум в лесу. А в это время Михаил Иванович прогуливался по лесу с Алисой Патрикеевной, он ей все байки рассказывает да к себе все крепче прижимает. И тут вдруг увидел зайца, который бежал что есть сил, услышал шум в лесу, и схватил зайца за уши:

– А ну, рассказывай, кто в лесу шум поднял!

Заяц заикается, сказать ничего не может, еле отдышался.

– Воевода! Там, в лесу!

Воевода велел зайцу бить тревогу в барабан, а сам поспешил на шум. Подошел, видит, дерутся мужики с кем-то большим, толстым, одежда на нем со шнурами, да погонами, и все орут:

– Бей черта! Он из преисподней вылез, чтобы нас напугать! Да нас не такие пугали! Не испугаешь!

А генерал орет:

– Братцы! Обходите белок слева и справа! Хватайте их! Я всех награжу орденами!

Понял Топтыгин, что дерутся не на шутку, бросился разнимать их. А у нас как? Двое дерутся – третий не лезь! Так и получилось, мужики с генералом сразу же подвесили Топтыгину фонарь под глаз, дали по носу, но тут воеводе пришли на помощь, прибежали волки, зайцы, лоси, и другая всякая мелочь. Как увидели мужики с генералом, какая рать на них движется, сразу хмель из головы вылетел. Остановились, ничего не понимают. Тут Патрикеевна на тройке подъехала, понемногу успокоились все, помирились, решили генерала в село проводить. Посадили генерала на облучок, в сани сели Топтыгин с Патрикеевной, а сзади все сопровождающие. Как поехали по деревне, все жители сразу по подпольям попрятались, только ямщик не испугался, увидел Топтыгина, подошел к нему, обнялись, потому что хорошо знали друг друга, в лесу часто встречались, а потом воевода со своей ратью в лес ушли. Мужикам, ясное дело, досталось от жен по первое число, а генерал дальше расследовать ничего не стал, домой уехал. А Мавра так и гонит самогон.

Ночь на Ивана Купала

Жил был старик со старухой, всю жизнь вместе прожили, детей, внуков нажили, вот уж и правнуки бегают, а они все спорят между собой. Один говорит стрижено, второй брито, ни разу к согласию не пришли. А тут приближается Иван Купала, самый веселый праздник в году, но и самый опасный, потому-что веселится нечистая сила, бесы всякие, ведьмы мчатся на лысую гору на шабаш, так что береги лошадей. А старики опять спорят, да так поссорились, что ухватила старуха старика за бороду и давай трясти:

– Дурачина ты, простофиля, всю молодость и красоту тебе отдала, а у тебя только рыбалка да тайга на уме, все клады ищешь! А тут Ваняшка, младший из правнуков, говорит:

– Ну, что вы опять ругаетесь, нам сказку читали про Ивана Купала, чудеса творятся!

Затихли старики, слушают Ванятку:

– Перед праздником нужно в баньке попариться веником с травами, крапива не помешает! Через костер прыгнуть!

А куда крапиву класть забыл Ванятка. Переглянулись старики:

– А что, дело Ванятка говорит!

Натаскал старик воды, натопил к вечеру баньку, а старуха пошла веник ломать, да чудодейственные травы искать. А бесы тут как тут:

– Бабка! Про крапиву не забудь, побольше положи!

Наломала бабка веник, хороший получился, крапива свежая, пошли старики в баню, наподдали жару, тут бабка давай деда веником охаживать, старается, а бесы в углу сидят, хихикают, как подскочил дед на полке, закричал дурниной:

– Что же ты, старая кочерга, делаешь? Кто же крапивой то парит?

Выскочил из бани, да в воду, сидит в воде, вроде отошло немного, а бабка веник взяла, разглядела его хорошенько, а он из одной жгучей крапивы, закричала бабка:

– Ах, вы, бесовское отродье! Ведь подменили веник! Я же берёзу ломала да травы в него уложила, ну, погодите!

А ведь каждый знает, что бесы, в основном, в банях находятся, да в темных углах. Осерчала вконец бабка, да и смекнула: положила в угол бани чертополох, как завыли бесы да бежать, а навстречу старик:

– Ну вот, и до чертей старуха добралась!

Рассмеялся старик:

– Ну, что, старая? Пойдем через костер прыгать? Авось снова молодыми станем?

Видит старуха, что не сердится на нее старик и впервые согласилась.

– А, что? Пойдем! Давно не прыгали!

Подошли к костру, а он жаркий, яркий, а прыгать надо, взялись за руки, кругом весело всем, сеются, все молодые, а тут старики пришли:

– Прыгайте! Прыгайте! Авось тоже молодыми станете!

Переглянулись старики, бабка юбку повыше подобрала, разбежались, да так и взлетели над костром. Приземлились, а все вдруг замолчали, стоят перед ними не старики, а бравого вида молодец с усами, прямой, да красивая молодушка, стройная, улыбаются оба, довольные. Тут все и зачесали затылки, вот ведь как бывает-то, а говорят чудес нет, подхватил дед бабку.

– Ну, пойдём цветок папоротника искать!

– Да ты же тут уже все прошел, нет его тут! Постой-ка, вспомнила я, что мне матушка про перелёт-траву говорила, давай-ка поищем!

Долго искали, но, наконец, увидели, травка как травка да сила у нее в эту ночь великая, взялись старики за руки покрепче, старуха и говорит:

– Перелёт-трава! Отнеси нас, где папоротник цветёт!

Только сказала, как закружило, завертело их, замелькали деревья перед глазами, а потом медленно опустились. Стоят, смотрят, место незнакомое, папоротники стеной стоят, а в одном месте, будто свет пробивается, перелёт-трава и говорит:

– Что, идёте? Идите скорей! Там сейчас нечисть появится! Не даст цветок!

Побежали старики, а по пути сорвала бабка разрыв-траву, для защиты. Подбежала к цветку, а он весь такой яркий, красивый, волны от него всех цветов исходят, а вокруг стража, грозит им, чтоб не смели цветок сорвать. Остановился дед, не может шагу шагнуть, а бабки у нас какие? Если им что надо – так и в огонь, и в воду, и в медные трубы сиганут, а тут какие-то бесы да ведьмы. Схватила деда за руку, да и шагнула в самую середину нечисти, как увидели те в руке старухи разрыв-траву, так и сгинули. Стоят старики, любуются цветком, а перелёт-трава шепчет:

– Ну, что же, вы? Рвите! У меня время кончается! Я потом не смогу вас назад перебросить! А сами вы здесь на веки останетесь!

Сорвала бабка цветок и очутилась опять на том месте, где перелёт-траву рвали, опустилась бабка на колени, поблагодарила травку, приложила ее в то место, где она раньше росла и исчезла травка среди других, словно её и не было. Идут старики, вдруг потянулся цветок в сторону, да так сильно, что бабка чуть не упала, смотрят, стоит сундук, окованный железными обручами, значит, клад нашли. Нести – сил нет, остановись – исчезнет. Вспомнила тут бабка про разрыв-траву, приложила, обручи лопнули, сундук открылся, встает из сундука девушка красавица, остолбенели старики, стоят, молчат, а девушка говорит:

– Я ваш клад, здоровье! Утро наступает! Поторопитесь! Раздевайтесь, да по клеверному полю, по реке покатайтесь, здоровыми будете!

Послушались старики, покатались, глядь, а девушка исчезла, один сундук открытый стоит. Чувствуют, что отступили все хвори и боли. Обрадовались, видят, растёт цветок Иван-да-Марья, сорвали и вдруг услышали визг, вой, отшатнулись. А вокруг сундука собрались бесы, ведьмы и хотят извести того, кто посмел сундук открыть. Пошли старики быстренько домой, а все за ними, хотят догнать, наказать, а расстояние-то не уменьшается, а наоборот увеличивается. Наконец, уже и дом их нашелся, а нечисть совсем убралась, поняли, что не справиться им со стариками. Стариков-то и в помине нет, идут ладные, красивые, здоровые, молодые, домашние-то сразу их не признали, до чего же изменились, только Ванятка:

– Я же говорил вам, что в сказке, про Ивана Купалу так и будет! Вот так и получилось, а вы не верили, что чудес не бывает, бывает, нужно только очень, очень, сильно захотеть и поверить.