Текст книги "Зависимость правовых последствий сделки от отлагательного и отменительного условий"

Смерть одаряемого, последовавшая раньше, чем смерть дарителя, является предпосылкой осуществления секундарного права: даритель заявляет об отмене дарения.

Отмену дарения можно определить как требование дарителя или наследников дарителя о прекращении права собственности одаряемого. Отмена дарения допускается только при наличии оснований, предусмотренных ст. 578 ГК РФ, и осуществляется в судебном порядке. В качестве исключения допускается отмена дарения посредством односторонней сделки – заявления дарителя в случае, если договором дарения предусмотрено право дарителя отменить дарение, если он переживет одаряемого.

Отмена дарения отличается от расторжения договора тем, что, во-первых, отмена дарения совершается после того, как обязательство из договора прекращено надлежащим исполнением; во-вторых, отмена дарения предполагает возвращение исполненного по договору.

Рассмотрим действие отменительного условия. Согласно п. 5 ст. 578 ГК РФ в случае отмены дара одаряемый возвращает вещь, если она сохранилась в натуре к моменту отмены дарения.

В нотариальной практике возник вопрос о том, вправе ли одаряемый распоряжаться вещью. На этот вопрос следует ответить утвердительно, поскольку одаряемый является собственником, он осуществляет правомочие распоряжения по своему усмотрению. И.В. Елисеев полагает, что к одаряемому может быть предъявлено требование о возмещении вреда по нормам гл. 59 ГК РФ, если одаряемый произвел отчуждение вещи или права с целью избежать их возврата либо преднамеренно совершил иные действия, делающие возврат невозможным (например, уничтожил дар)[388]388
  Гражданское право: Учеб. Часть II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – С. 134.


[Закрыть]. С этим мнением сложно согласиться, так как оно повлечет сложное и в целом мало свойственное гражданскому праву выяснение умысла. М.Г. Масевич считает, что наследники одаряемого обязаны возместить стоимость вещи лишь в случае вины одаряемого в невозможности исполнения требования дарителя о возврате вещи[389]389
  Гражданское право России. Часть вторая: Обязательственное право. Курс лекций /Отв. ред. О.Н. Садиков. – М., 1997. Цит. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С.376.


[Закрыть].

С этим мнением также сложно согласиться. Отмена дарения не является санкцией. Ее значение состоит не в том, чтобы покарать одаряемого (даже в случае бесхозяйственного обращения с вещью, обладающей большой неимущественной ценностью для дарителя).

Право на отмену дарения осуществляется дарителем для того, чтобы приобрести вещь в собственность. Мотивом дарения в данном случае является стремление одарить определенное лицо, но не наследников этого лица.

Поэтому нужно согласиться с мнением В.В. Витрянского, который считает, что независимо от вины одаряемого при невозможности возвратить вещь истребуется стоимость этой вещи иском из неосновательного обогащения[390]390
  Витрянский В.В. Договор дарения по современному российскому гражданскому праву. В кн.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. – С.377, 378.


[Закрыть].

Отмену дарения можно поставить в один ряд с такими действиями, как расторжение договора и отказ от договора, так как это – действия, направленные на то, чтобы прекратить правоотношение. Отмена дарения может совершаться как в судебном (п. 1-З ст. 578 ГК РФ), так и во внесудебном (п. 4 ст. 578) порядке. Отмена дарения отличается от расторжения договора и отказа от договора тем, что при расторжении договора стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента расторжения договора, если иное не установлено законом или соглашением сторон (п. 4 ст. 453 ГК РФ), при отмене дарения дар возвращается.

Понятие отмены дарения является видовым по отношению к общему понятию «отмена договора» (Rücktritt), известному германскому гражданскому праву. В мотивах к Гражданскому Уложению Германии цель отмены договора определили как восстановление положения, существовавшего до заключения договора[391]391
  См.: Blomeyer A. Allgemeines Schuldrecht. – 3 Aufl. – Berlin, Frankfurt a.m.: Verlag Franz Vahlen GmbH, 1964. – S. 207.


[Закрыть].

Отечественному гражданскому законодательству известны такие понятия, как отмена доверенности (ст. 188 ГК РФ), отмена завещания (ст. 1119 ГК РФ). При отмене доверенности аннулируются юридические последствия доверенности, при отмене завещания аннулируется свойство действия (завещания) как юридического (вернее, «потенциально-юридического») факта. Возвращаясь к мнению И.В. Елисеева о том, что при отмене дарения аннулируется договор как юридический факт, хотелось бы отметить – отмена доверенности прекращает юридические последствия односторонней сделки на будущее время, «аннулирования» юридического факта не происходит. Также не происходит «аннулирования» юридического факта и в случае отмены завещания, так как в случае недействительности последующего завещания наследование осуществляется в соответствии с прежним завещанием (п. 3 ст. 1130 ГК РФ).

При отмене дарения аннулируется договор как основание (титул) владения одаряемого.

По замечанию Т.И. Илларионовой, деяния лишаются режима титула либо непосредственно законом, либо в связи с признанием судом сделки недействительной, либо в связи с расторжением договора или отказом от договора, либо в связи с судебной констатацией того, что действие не может «породить» права[392]392
  Илларионова Т.И. Система гражданско-правовых охранительных мер. Дисс… д.ю.н. – Свердловск, 1985. – С. 12.


[Закрыть].

Отмена дарения касается и договора-сделки, и договора-правоотношения. Но в отличие, например, от французского законодательства отмена дарения как односторонняя сделка не имеет обратной силы и не влечет обязанности одаряемого (наследников одаряемого) возмещать плоды и доходы, извлеченные за период владения, не влечет недействительности сделок, совершенных одаряемым.

Отмена дарения влечет возникновение обязательства из неосновательного обогащения. Нормы гражданского законодательства о неосновательном обогащении подлежат применению к требованиям одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством (п. 3 ст. 1103 ГК РФ).

Кондикционное обязательство возникает не только в том случае, когда предметом дарения является вещь, и вещь сохранилась в натуре (п. 5 ст. 578 ГК РФ), или когда вещь уничтожена, но и в том случае, когда предметом дарения было имущественное право или исполнение обязанности дарителем перед третьим лицом за одаряемого, или прощение долга (ст. 572 ГК РФ). Любое другое решение приведет, в частности, к неравной защите кредиторов юридического лица или индивидуального предпринимателя, совершившего дарение в нарушение положений законодательства о несостоятельности (банкротстве) за счет средств, связанных с его предпринимательской деятельностью, в течение шести месяцев, предшествовавших объявлению такого лица несостоятельным (банкротом) (п. 3 ст. 572 ГК РФ): в случае дарения вещи стоимость вещи «вернется» в состав конкурсной массы, а в случае дарения имущественного права – нет.

Итак, в случае отмены дарения возникает обязательство из неосновательного обогащения, речь идет об основании приобретения, отпавшем впоследствии.

Сделки одаряемого, совершенные в период, предшествующий наступлению условия, действительны, даже если последствием этих сделок является невозможность последствий, поставленных в зависимость от условия. Согласно ст. 209 ГК РФ собственник владеет, пользуется и распоряжается вещью своей волей и в своем интересе. Закон не ограничивает правомочие распоряжения.

Если правомочие распоряжения не ограничено законом, то можно ли в договоре дарения предусмотреть обязанность одаряемого не распоряжаться предметом дарения?

Как отмечает В.П. Камышанский, судебное решение и договор нельзя рассматривать как самостоятельный источник ограничения права собственности. Договор может содержать ограничения права собственности, если это предусмотрено законом[393]393
  Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. – М.: Юнити-Дана, Закон и право, 2000. – С. 202.


[Закрыть].

Статья 307 ГК РФ не исключает обязательств, содержанием которых выступает обязанность бездействия. В то же время условия договора, устанавливающие обязанность собственника не распоряжаться вещью, могут оцениваться как ограничивающие дееспособность (ст. 22 ГК РФ) и поэтому недействительные (ст. 168 ГК РФ).

Кроме того, согласно ст. 209 ГК РФ собственник осуществляет распоряжение вещи по своему усмотрению и, согласно ст. 1 ГК РФ, гражданские права могут быть ограничены только на основании федерального закона. Наконец, запрет распоряжения как «самоограничение» собственника, наверное, противоречит нуждам оборота, ведь вещь в течение определенного срока не может быть предметом сделок.

Все эти соображения (подкрепленные отсутствием в законе указания о недопустимости распоряжения предметом дарения в период, предшествующий отлагательному условию) позволяют сделать вывод о том, что одаряемый распоряжается безвозмездно переданным имущество по своему усмотрению.

Условия сделки, ограничивающие право одаряемого распоряжаться вещью, недействительны как противоречащие ст. 209 ГК РФ.

Следовательно, неизбежен вопрос о том, нужны ли отечественному законодательству нормы п. 2, 4 ст. 578 ГК РФ?

Во-первых, они противоречат существу права собственности, поскольку чрезмерно стесняют свободу и самостоятельность собственника.

Право собственности – это наиболее широкое, наиболее полное право на вещь. В самом этом праве не заложено никаких пределов, которые могли бы его ограничить. Все ограничения возможны только «извне» и устанавливаются только законом. Прекращение права собственности по основаниям, предусмотренным не законом, а договором (как происходит в случае наступления отменительного условия, упомянутого в п. 4 ст. 578), противоречит сущности права собственности.

Во-вторых, эти отменительные условия нарушают интересы третьих лиц, так как, например, наследники одаряемого сталкиваются с исключением имущества из состава наследства (п. 4 ст. 578 ГК РФ).

Кроме того, есть опасность применения этих норм по аналогии закона к завещательным распоряжениям, договору купли-продажи и иным сделкам, направленным на приобретение права собственности. Попытки применить норму об отменительном условии дарения к завещанию имелись в дореволюционной цивилистике[394]394
  В русской дореволюционной цивилистике имелось множество случаев применения по аналогии закона нормы об отменительном условии дарения. На основании аналогии закона обосновывалась допустимость отменительных условий в завещательных распоряжениях, в договоре купли-продажи. См.: Анненков К. Система русского гражданского права. – Т. 2. – С. 451.


[Закрыть]. В современной нотариальной практике уже возник вопрос о применении нормы п. 4 ст. 578 ГК РФ по аналогии закона, правда, не к завещанию, а к договору ренты[395]395
  Нотариальная практика России. На вопросы нотариусов отвечают специалисты Методического совета Московской областной нотариальной палаты // Российская юстиция. – 1997. – № 6. – С. 34.


[Закрыть].

В-третьих, сохранение норм п. 2 и 4 ст. 578 ГК РФ в российском законодательстве нецелесообразно еще и потому, что эти нормы фактически не защищают дарителя, которого они призваны защитить.

Действительно, в чем состоит интерес дарителя? В комментариях к п. 2 ст. 578 ГК РФ отмечается, что намерение дарителя состоит в том, чтобы не только увеличить имущество одаряемого, но и «отдать вещь в надежные руки»[396]396
  Соловых С.Н. Указ. соч. – С. 174.


[Закрыть]. В случае применения п. 2 ст. 578 ГК РФ, интерес дарителя состоит в том, чтобы обеспечить сохранность вещи, имеющей для него большую неимущественную ценность.

Но право собственности одаряемого может быть прекращено по любому из оснований, предусмотренных законом, и в этом случае интерес дарителя обеспечить сохранность вещи, «представляющей для него большую неимущественную ценность», очевидно, не будет удовлетворен.

Следовательно, использование возможностей, предоставленных п. 2 ст. 578 ГК РФ, не позволяет дарителю эффективно защитить свой частный интерес, состоящий в том, чтобы обеспечить сохранность вещи, а законодатель, неэффективно защищая этот интерес, допускает противоречие между ст. 209 и п. 2 ст. 578 ГК РФ. Противоречие состоит в том, что обязанность собственника не допускать бесхозяйственное использование и обеспечивать сохранность таких вещей, как культурные ценности, жилые помещения, земельные участки, может быть установлена законом, а не договором, причем устанавливается в интересах общества в целом, а не каких-то конкретных лиц.

Нужно признать, что п. 2 ст. 578 содержит внутреннюю противоречивую конструкцию: право собственности соединяется с обязанностью обеспечить сохранность вещи в интересах определенного лица.

В литературе отмечается, что в п. 4 ст. 578 ГК РФ имеется ввиду отменительное условие, судя по которому «даритель намерен одарить именно одаряемого и никого другого, не желая увеличивать имущество правопреемников одаряемого»[397]397
  Там же. – С. 177.


[Закрыть]. С.Н. Соловых верно отмечает намерение дарителя увеличить имущество строго определенного физического лица.

Но в отличие от права требования право собственности по своей сущности не может быть тесно связано с личностью управомоченного. Поэтому законодатель не только допускает противоречие между ст. 209 и п. 4 ст. 578 ГК РФ, но и не защищает п. 4 ст. 578 ни одну из сторон дарения, – даритель не вправе запретить одаряемому распоряжаться вещью.

Сказанное позволяет признать нецелесообразным сохранение в российском гражданском законодательстве норм о дарении под явно выраженным или подразумеваемым (п. 4 и п. 2 ст. 578 ГК РФ) условием.

Если рассмотреть п. 2 и 4 вместе, легко заметить, что устанавливаются признаки, свойственные узуфрукту.

Узуфрукт определялся в римском праве как право пользоваться чужой вещью и извлекать из нее плоды, сохраняя саму вещь неизменной (D. 7.1.1). Современное иностранное законодательство также указывает на такие признаки узуфрукта, как право пользования непотребляемой вещью, обязанность поддерживать вещь в неизменном состоянии, личный характер права. Вещь может быть обременена таким образом, чтобы лицо, в пользу которого установлено обременение, имело право извлекать выгоды от пользования вещью (п. 1 § 1030 ГГУ). Пользователь не вправе переделать либо подвергнуть вещь существенным изменениям (п. 1 § 1037 ГГУ).

Сходство п. 2 и п. 4 ст. 578 ГК РФ с понятием узуфрукта состоит в том, что, во-первых, право владеть и пользоваться вещью предоставлено определенному лицу, связано с личностью управомоченного, во-вторых, управомоченный обязан обеспечить сохранность вещи, в-третьих, право прекращается смертью управомоченного.

Узуфрукт является ограниченным вещным правом, он был известен дореволюционной доктрине. Конечно, если бы речь шла только о дарении, можно было бы сомневаться в целесообразности признания узуфрукта как нового, неизвестного современному российскому законодательству вещного права.

Но представляется, что в российском гражданском праве есть несколько задач, которые решаются при помощи понятия «узуфрукт», и совершенствование норм о дарении – только одна из этих задач.

Эти задачи можно только назвать, так как подробное их разрешение вышло бы за пределы работы.

Во-первых, понятие узуфрукта может быть использовано для характеристики вещного права пользования жилым помещением, возникающего из завещательного отказа (ст. 33 Жилищного кодекса РФ).

В Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе предлагалось ввести понятие жилищного узуфрукта[398]398
  Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе. – М.: Статут, 2004. – С. 58–60.


[Закрыть]. Соглашаясь с этим понятием, жилищный узуфрукт можно определить как ограниченное вещное право, состоящее в возможности владеть и пользоваться жилым помещением наравне с собственником (если иное не предусмотрено законодательством), без выплаты собственнику вознаграждения за пользование.

Понятие узуфрукта позволит подчеркнуть цивилистическую, а не публично-правовую направленность нормы ст. 33 ЖК РФ и определить право пользования жилым помещением как вещное право.

Введение в российское законодательство понятия узуфрукта (который составляет ограниченное вещное право) позволит более эффективно, чем это делает сегодня ст. 578 ГК РФ, защитить интересы лица, безвозмездно предоставляющего имущество.

Институт узуфрукта, с одной стороны, позволит более эффективно выразить связь субъективного права с личностью управомоченного, с другой стороны – защитит интерес дарителя обеспечить сохранность определенной вещи. Поэтому предлагается заменить внутренне противоречивую конструкцию дарения под отменительным условием (п. 4 ст. 578 ГК РФ) институтом узуфрукта.

Для этого предлагается исключить из ст. 578 п. 2, 4 и дополнить Гражданский кодекс РФ гл. 19.1 «Узуфрукт», узуфрукт определить как ограниченное вещное право, предоставляющее управомоченному возможность извлекать плоды и доходы из пользования чужой непотребляемой вещью, разграничить «общегражданский» и жилищный узуфрукт и признать, что отменительные условия договора дарения допускаются только в том случае, если они наступают до передачи дара одаряемому.

Отлагательное и отменительное условия могут быть использованы в качестве способа связать динамику двух и более правоотношений. Обстоятельство, указанное в качестве отлагательного условия, может выступать юридическим фактом не только в обязательстве из условной сделки, но и в ином обязательстве. Кроме того, заключение одного договора может стать отлагательным условием другой сделки.

Такую связь правоотношений, по-видимому, имеет в виду Федеральный закон «О концессионных соглашениях»[399]399
  Федеральный закон от 21 июля 2005 г. № 115-ФЗ «О концессионных соглашениях» (с изм. от 8 ноября, 4 декабря 2007 г., 30 июня 2008 г.) // СЗ РФ. – 2005. – № 30.– Ст. 3126.


[Закрыть].

Согласно п. 2 ст. 4 Закона «О концессионных соглашениях» в случае, если объект концессионного соглашения и иное не принадлежащее концеденту имущество предназначены для использования их по общему назначению, обеспечения единого технологического процесса и осуществления деятельности, предусмотренной концессионным соглашением, концедент вправе заключать с собственником указанного имущества гражданско-правовой договор, который определяет условия и порядок предоставления указанного имущества концессионеру (договор в пользу третьего лица), но обязан поставить возникновение прав и обязанностей по указанному договору в зависимость от возникновения отношений по концессионному соглашению (курсив мой. – Прим. авт.).

Сопоставление цитированной нормы с п. 1 ст. 157 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что договор аренды или иной договор, заключаемый с третьим лицом, представляет собой сделку под отлагательным условием, где отлагательное условие состоит в заключении концессионного соглашения.

Заключение концессионного соглашения может оцениваться в качестве отлагательного условия, поскольку его наступление зависит не только от концедента, но и от концессионера (таким образом, имеется признак неопределенности, присущий условию согласно ст. 157 ГК РФ).

Норма п. 2 ст. 4 Федерального закона «О концессионных соглашениях» указывает на обязанность стороны включить это условие в договор, но такая обязанность не превращает договорную обязанность в норму права.

Определение заключения концессионного соглашения как отлагательного условия договора аренды означает, что в зависимость от наступления условия поставлено возникновение как обязанности передать вещь во временное владение и пользование, так и обязанности платить арендные платежи.

Какие последствия влечет заключение договора аренды без включения в него условия предписанного п. 2 ст. 4 Федерального закона «О концессионном соглашении»? Сделка, противоречащая закону, недействительна, если иные последствия не установлены законом (ст. 168 ГК РФ). При толковании п. 2 ст. 4 Федерального закона «О концессионных соглашениях» представляется необходимым использовать функциональный (телеологический) способ толкования и учесть, что данная норма связана с необходимостью целевого расходования бюджетных средств. Если бы договор аренды заключался лишь для того, чтобы сделать возможным в будущем исполнение концессионного соглашения, но в него не было бы включено указанное отлагательное условие, такой договор означал бы напрасную трату бюджетных средств.

Значение нормы п. 2 ст. 4 Федерального Закона «О концессионных соглашениях» состоит прежде всего в разумной экономии. Поэтому можно сделать вывод о том, что п. 2 ст. 4 Федерального закона «О концессионных соглашениях» применяется только в том случае, если доказано: единственной целью договора аренды или «иного гражданско-правового договора» была подготовка к исполнению концессионного соглашения. Если же связь аренды и концессионного соглашения неочевидна, норма п. 2 ст. 4 Федерального закона «О концессионных соглашениях» не подлежит применению, и, стало быть, при соблюдении всех иных норм, касающихся условия действительности сделки, договор аренды действителен.

Отлагательные и отменительные условия договоров присоединения заслуживают отдельного рассмотрения, поскольку специфика этих договоров состоит в том, что одна сторона определит отменительное условие в стандартных формах, а другая – будет лишена возможности это условие обсуждать.

Особенно серьезные проблемы могут возникнуть и возникают в том случае, когда присоединяющаяся сторона является физическим лицом, потребителем, обращающимся за соответствующими услугами в целях, не связанных с предпринимательской деятельностью.

Поэтому рассматривая договоры банковского вклада, кредитного договора, договора страхования хотелось бы обратить внимание в первую очередь на участие в таких договорах гражданина-потребителя.

Во-первых, является традиционной и привычной условной сделкой договор условного банковского вклада.«… Норма, содержащаяся в пункте 1 статьи 837 ГК РФ, ограничивает условия возврата вклада, которые могут быть предусмотрены договором банковского вклада, лишь указанием на то, что такие условия не должны противоречить закону Вряд ли можно квалифицировать такое условие возврата вклада, как достижение лицом, в пользу которого заключен договор банковского вклада, своего совершеннолетия, в качестве отлагательного условия, поскольку отсутствует его необходимый признак (относительно такого условия должно быть неизвестно, наступит оно или нет). Скорее указанное условие должно быть признано условием о сроке, определенном в договоре путем указания на событие, которое должно неизбежно наступить. Напротив, такие условия возврата вкладов, как возможное бракосочетание или рождение ребенка, в силу их вероятностного характера, по-видимому, не должны считаться условиями о сроке возврата вклада, но могут быть квалифицированы в качестве отлагательных условий соответствующих сделок»[400]400
  Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга пятая. – Т. 2. – М.: Статут, 2006. – С. 135.


[Закрыть].

Во-вторых, если принять предложенный выше вывод о том, что отменительным условием договора не может быть неисполнение обязательства одной из сторон, придется не соглашаться с тем предложенным в литературе выводом, согласно которому условие о прекращении договора в случае просрочки исполнения следует оценивать как отменительное условие. А.Г. Карапетов отмечает, что оговорка о прекращении договора при условии определенного нарушения представляет собой как раз интегрированное в договор отменительное условие, а отнюдь не оговорку о праве одностороннего отказа[401]401
  Карапетов А.Г. Расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном гражданском праве // СПС «Консультант плюс».


[Закрыть].

Автор отмечает, что «вопрос о том, может ли в качестве отменительного условия в смысле ст. 157 ГК РФ выступать действие или бездействие одной из сторон, и в частности нарушение ею условий договора, может вызывать определенные споры. Тем не менее даже если подобную оговорку нельзя трактовать как классическое отменительное условие, ничто не мешает признать такого рода конструкцию, как институт sui generis, близкий по своей природе к институту отменительного условия».

Исторически отказ от договора толковался в качестве разновидности отменительного условия. По крайней мере в римском праве это было отменительное условие «пока я хочу» (об этом условии было сказано выше). Можно спорить о том, пересекаются ли предметные области понятий «отказ от обязательства» и «отменительное условие».

Однако при любом решении вопроса о соотношении этих понятий видится невозможным и недопустимым использование отменительного условия для обхода установленного ст. 310 ГК РФ запрета и ущемления интересов экономически слабой стороны обязательства.

А.Г. Карапетов отмечает: «Раз условия об автоматическом прекращении договора на случай его нарушения прямо законом не запрещены, то они считаются допустимыми в силу принципа свободы договора и автономии воли сторон. Может показаться, что такого рода отменительное условие излишне ущемляет интересы должника. Но это не так. Должник, заключая договор, предполагается ознакомившимся с его условиями. Соответственно он не мог не знать, что допущенная им просрочка автоматически прекратит договор со всеми вытекающими для него условиями»[402]402
  Карапетов А.Г. Расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Данный приведенный А.Г. Карапетовым довод, несомненно, может быть принят для предпринимательских обязательств.

Тем не менее, если обязательство не связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, возможность таких отменительных условий вызывает сомнения.

Условия, которые влекли бы прекращение обязательства в силу, например, превышения уровня инфляции над установленным договором пределом, тем более отменительные условия неисполнения должником той или иной обязанности перед кредитором в настоящее время должны быть признаны недействительными как противоречащие ст. 310 ГК РФ; в дальнейшем же, для разграничения отменительного условия и отказа от договора, предлагается изменение ст. 157 ГК РФ с указанием в ней, что отменительные и отлагательные условия допускаются, если не противоречат существу сделки.