Текст книги "Рон"

Глава 12
957 – 962 гг. п.и. Школа третьего полукружья, Кэрол Тивендаль

Общежитие, как и все остальные здания, было построено несколько столетий назад, но внутри все было переоборудовано на современный лад. Сейчас, когда школа не была единственной в стране, не было нужды держать более восьмидесяти учеников. Почти все они были уже взрослые – по пятнадцати-двадцати лет, и многие снимали квартиры в городе. Когда в общежитие прибыл Рон, там, не считая преподавателей, занимавших верхний этаж, проживало примерно сорок человек. Рон делил квартиру с одним из учеников, девятнадцатилетним Кластом Фиером. Каждый из них имел отдельную комнату-спальню, а гостинная и ванная у них были общими.

Впервые в жизни у Рона появилась своя комната, и это было ему по душе – он любил одиночество. Сосед попался доброжелательный, но первое время они близко не сходились. У каждого были свои заботы. Рон осваивался на новом месте, а Класт сдавал предметы третьего года обучения.

Зимой, погруженные в занятия, они тоже редко пускались в разговоры, но к началу весны все-таки узнали друг друга поближе.

Как-то в апреле, когда было уже тепло, и погода располагала к прогулкам, Класт предложил показать Рону город.

Они вышли за городскую стену и, не спеша, побрели по улочке с аллеей посередине. Справа и слева тянулись огороженные невысокой решеткой или барьером из цветного кирпича домики в один или два этажа. Газоны перед ними уже покрывала свежая трава, но цветов еще не было. Класт и Рон шли, негромко беседуя.

– Надо же, – сказал Рон. – в стране всего десять семей лордов, и не очень больших, а ты уже шестой лорд, с которым я знаком.

– Неудивительно, – заметил Класт, знавший историю Рона. – При дворе и в третьем полукружье лорды не так уж редки.

– Да, – задумчиво произнес Рон.

– Среди лордов много магов – ведь они прямые потомки соратников Тивендаля и почти все чистокровные твен. Нас воспитывают в уверенности, что магия – наша стихия, и уж, конечно, ни одному лорду в голову не придет бояться волшебства, как какому-нибудь дикому эдору с каменистых островов. Уверенность в себе немало значит. Кроме того, быть магом престижно, у них в руках половина власти над Мэгиеной. Особенно лордов много в школах Аулэйноса и Кэрол Тивендаля, ведь здесь постоянные ставки трех семей – Фиеров, Плантов и Кестеров. У нас, конечно, есть недвижимость и в других городах, но большинство из нас обыкновенно живут здесь.

– Почему же ты живешь в общежитии?

– Дома слишком шумно, весело. Если хочешь чему-нибудь научиться, приходится жить здесь. По крайней мере, тут достаточно комнат и для попоек, и для занятий. Легче удерживаться от соблазна.

– А как получилось, что не все лорды живут в столице?

– Во-первых, это – тоже столица. У каждого своя гордость. Кроме того, там и так уже живут пять семейств – слишком тесно.

– Постой, а остальные два? Столиц ведь больше нет?

– Кронлины предпочитают Андикрон, а семья Стариэль – Толлит. Пусть не столица, зато город – безоговорочно их, они могут диктовать там свою волю. Может, они и правы. Во всяком случае, это лучше, чем грызть друг другу глотки, как Планты и Кестеры.

– Планты и Кестеры грызутся? – недоверчиво повторил Рон. – А мне показалось, что Талебрант и Лаций хорошо друг к другу относятся.

– Ну еще бы! Не будут же они прилюдно награждать друг друга пощечинами! Особенно при учениках. Но если есть возможность, каждый из них сделает другому гадость.

– А на чьей стороне твоя семья?

– О, у нас самая выгодная позиция. Ведь когда две собаки дерутся, кость сплошь и рядом достается третьей.

Они подошли к началу полей, окружавших город. Здесь велись дорожные работы – рабы мостили дорогу, рыли по бокам канавки, сажали деревца и кустарники.

– Наконец-то занялись сухопутным путем к Банноку. Река уже не может справиться с потоком грузов и переселенцев. Да и места здесь дикие, пора проложить хорошие дороги. У короля нет возможности строить слишком много самому – нужна дешевая рабочая сила, а дети рабов уходят из-под его руки. Через поколение уже никого нет. Но зато, после завоеваний, как оживляется строительство! Тогда рабочей силы так много, что пленников продают с аукциона. Вот скоро захватим Ротонну!..

Класт резко оборвал речь, но извиняться не стал – он был лордом. Разговор переел на другую тему. Вдруг Рон резко остановился и пошатнулся, будто его ударили тараном в грудь. Он узнал в одном из рабов того самого воина, стражника форта, что был с Гелем, когда на них напали эдоры. Ротен был обнажен по пояс, грязный, весь в пыли. Под кожей играли мускулы, но осанка стала сгорбленной, а голову он втягивал в плечи, словно боялся удара. На спине он тащил корзину с камнями, которыми была нагружена телега, стоявшая в двадцати шагах.

Рон покраснел, больше всего ему хотелось провалиться под землю, чтобы его не было видно. Добротная одежда и новехонькие сапоги жгли его огнем. Он мечтал лишь об одном – чтобы ротен не обернулся, иначе он умрет со стыда.

Класт проследил за его взглядом, и Рон поспешно выдавил:

– Пойдем отсюда.

Юный лорд внимательно посмотрел на Рона, но ничего не сказал.

«Я не смогу так жить. Я видел лишь одного, а что будет, когда вся страна наполнится ими? Придется уехать на северо-восточный или – сражаться.»

* * *

На этот раз Рон действительно не спешил вперед. Он изучал теорию, пока все не становилось кристально ясным. Надо сказать, что она оказалась сложнее математики и Рону давалась с трудом. Но он продолжал разбираться и все время повторял пройденное.

Обычно восторженные ученики, только что принятые в школу, доводят себя до нервного истощения, втихомолку применяя применяя свои новые возможности. Но Рон уже несколько утомился от своих самопальных занятий в лесу, и даже не понадобилось взбучки подмастерья, чтобы заставить его соблюдать график тренировок.

Тем не менее, Рону по сравнению с остальными учениками, легко удавалась «дикая» магия. Стоило ему понять, что хочет от него учитель, и он с легкостью выполнял любое простое упражнение.

С одной стороны это было хорошо, но с другой – возникал соблазн не разбираться в теории. Но Рон не давал себе спуску. Ротен страшно желал стать магом, он понял это с первого мига, когда встретился с магией Эмрио и Фингара. Это желание сперва утихло, заслоненное насущными проблемами, но возродилось с новой силой после встречи с Рудженом. Поэтому мальчик брал от своих учителей все, что только мог, уча даже то, что ему казалось ненужным. В душе Рон был педантом.

Простейшая магия называлась дикой от того, что была интуитивной. Теория была нужна, чтобы разобраться в сути процесса, а заклинания пробуждали в мозгу новые силы и помогали сосредоточиться. Они на четверть, если не больше, облегчали работу мага, как рычаг облегчает работу каменщика. Но только постигший законы, по которым они строятся, мог создать что-то новое, и поэтому теоретическая магия ценилась во много раз выше «дикой».

А вторая била из Рона ключом. Еще в начале зимы Санто сказал Рону:

– Если бы мы не знали, что не возвращаемся на этот уровень, я бы сказал, что в прошлой жизни ты был магом. И как это у тебя все так просто получается?

– Прости, я не совсем понял…

– Насчет чего?

– О прошлой жизни.

– А разве ты не знаешь, что с нами случается после смерти?

– В школе об этом не рассказывали…

– Наверное, потому, что про это почти никто ничего толком не знает. И рассказывать-то нечего. Да это и не важно.

– И все-таки?

– Впервые что-то узнали, когда ученики Тивендаля сумели поговорить с умершим. – У Рона вырвался возглас изумления. – Понимаешь, мы переходим с уровня на уровень. А между переходами души ждут в некоем месте, чтобы прийти в новый мир именно тогда, когда предназначено. С ожидающим можно поговорить.

– И что от них узнали?

– Только то, что я тебе рассказал. И еще, что мы не возвращаемся обратно, сюда. Как бы тебе это объяснить? Представь себе, что ты сидишь в комнате, где много дверей. Из нашей двери души уходят в несколько других, но никогда – туда, откуда вошли в комнату. Конечно, примитивная аналогия, но это вообще объяснить трудно.

– А они видели людей из других дверей? – жадно спросил Рон.

– Ну … да, но только они… они за оградой. Не имею понятия, что это значит.

– А как они выглядят?

– Там все выглядят одинаково, но как их описать, я не знаю.

– А ты сам их видел?

– Нет еще. Говорят, они ничего не помнят – ни деревьев, ни травы, ни воздуха. Даже имени своего. Вспоминают только самых родных и любимых.

– Как странно. Зачем же тогда жить… – пробормотал Рон.

– А во что верят в Ротонне? Я-то математик и о ротени ничего не знаю, хотя, конечно, должен. Она сейчас у всех на устах.

– Мы думали, что наши души уходят в страну умерших и нерожденных. Там много лесов и рек и нет глупой вражды. – мечтательно произнес мальчик. – Мы молимся духам предков, но помочь они нам могут только одним – вовремя послать на Землю нужного человека.

– Если там так хорошо, зачем же они сюда спускаются? – скептически спросил Санто.

– Не знаю. А зачем юный богатый лорд идет в солдаты или в моряки?

– Может быть, это какое-то испытание?

– Все может быть. Но этого нет. Ведь вы знаете точно. – с какой-то злостью в голосе ответил Рон.

– Да, мы знаем точно. – Санто выделил местоимение. – Хватит об этом. За работу!

* * *

У Рона было не слишком много свободного времени еще и потому, что он твердо решил получить звание мастера в здешнем цехе художников. Он посещал его не реже, чем раз в ладонь, но добился своего лишь к шестнадцати годам.

У себя в комнате он устроил небольшую мастерскую, что отнюдь не вызвало одобрения соседа. Зато после получения «мастера» Рон утроил свою энергию с целью закончить школу хоть на полгода раньше (многие выигрывали год). Мимоходом, не особенно того желая, он получил звание математикаподмастерья.

Пришло время для специализации. Из различных профессий – целитель, связист, трансформатор и так далее, Рон выбрал профессию заклинателя. Это означало, что он всерьез станет заниматься теорией заклинаний и волшебства. Рона привлекала возможность создавать самому, а кроме того, на этом поприще было больше возможностей получить звание мага, то есть мастера третьего полукружья (в отличии от подмастерьев, которых обычно называли волшебниками).

Еще Рона привлекали иллюзии. Сами по себе они не могли стать профессией, но это исскуство также высоко ценилось – их качество свидетельствовало о высокой квалификации мага. Но с ним у мальчика было не все гладко. С одной стороны, Рон, как художник, мог послать более яркий и четкий образ, но с другой, искусство иллюзии требовало подчинять себе людей, внушать им.

Рон был замкнут с детства, больше любил слушать, чем говорить, и постоянно держался в тени. Все это, конечно, не способствовало усилению властности и силы его личности. Рон это прекрасно понимал и назло самому себе и наперекор характеру побарывал робость и смущение и неустанно тренировался. Он заставлял себя смотреть в глаза людям и не опускать взгляда.

Иногда, по совету Санто, он заходил в зверинец и смотрел в глаза диким кошкам. Так Рон приобрел уверенность в себе, хотя по-прежнему не был лидером.

С товарищами по учебе Рон близко не сошелся – в школе почти не было его сверстников, а взрослые юноши, почти мужчины, конечно, не приглашали малыша в свою компанию. Да и компаний было не много. Пьяницы, любители кутежей быстро вылетали из школы, а слоняться по городу и хулиганить у учеников просто не было времени. Их новое ремесло было настолько сложно и захватывающе, что поглощало молодых людей целиком. Даже с девушками встречались далеко не все.

Время от времени, примерно раз в полгода, в школу наезжал Руджен. Он обязательно вел Рона в какой-нибудь ресторан или таверну, где друзья засиживались до полуночи.

Через четыре года после их первой встречи Руджен закончил практику (она состояла из двух частей – бродячей и неподвижной) и переехал жить в Аулэйнос. Еще через три года он приобрел там дом, а до этого снимал небольшой коттедж.

Он мечтал стать целителем, но высшего класса достичь так и не смог – это была одна из труднейших профессий, требовавшая специальных знаний. В Аулэйносе Руджен подрабатывал по мелочи, для мага всегда найдется какое-нибудь дело, хотя бы изготавливать светильники или предсказывать погоду. В итоге, он ни в чем не нуждался и даже имел неплохой доход. Гораздо более общительный, чем его юный друг, юноша находил всюду приятелей, в том числе, среди связистов, благодаря чему по-прежнему часто навещал Рона в школе.

А время все шло и шло…

Часть 2
Маг-забияка

Глава 1
3 апреля 968 г. п. и. Аулэйнос

Было ясное весеннее утро в Аулэйносе. Оно было, во-первых, ранним, а во-вторых, выходным, и это объясняло, почему почти никого не было на улочке, ведшей в гору от площади (и поэтому называвшейся Горной), на углу которой стоял небольшой дом с двумя башенками и крышей, покрытой красной черепицей. Балкончик на втором этаже и узкие окна обвивал дикий виноград. Хотя большая часть дома выходила на площадь, его фасад смотрел на улицу, от которой изящной решеткой отделялся крохотный сад. Дом почему-то имел номер три, хотя стоял в самом начале.

Как мы уже сказали, на Горной улице почти никого не было. Лишь прогрохотала по камням карета, да невысокий коренастый юноша переминался с ноги на ногу на выложенном плитами тротуаре рядом с домом N% 3.

На вид юноше было чуть больше двадцати. Одет он был невзрачно, по-дорожному. Серые штаны плотно облегали его ноги и были заправлены в пыльные темные сапоги. Темнозеленая безрукавка открывала загорелые руки. Впрочем, даже под загаром было видно, что кожа молодого человека обладает от природы странным золотистым оттенком, очень приятным глазу. Лицо юноши было широким, выделялся упрямый подбородок. Стального цвета длинные кудри свободно лежали на плечах, только спереди обруч не давал им упасть на глаза. Молодой человек улыбался, предвкушая встречу с близким другом, но лицо его носило следы тревоги и озабоченности.

Лишь через несколько минут после того, как он позвонил, послышались шаркающие шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла пожилая полная женщина с очень живым и добродушным лицом.

– О, мастер Ронис, как же я рада Вас видеть! А я-то думала, что это молочник. Ну, заходите же скорей!

– Здравствуйте, тетушка Бельда, – произнес Рон (а это был именно он), наклонив голову. – Как ваша нога?

– Ох, дорогой мой, я в том возрасте, когда перемен к лучшему не ждут…

– Ну-ну-ну! Сколько я Вас помню, Вы поете одну песню, а выглядите не хуже иных девушек.

– Ой, льстец!

– А что, Руджен дома?

– Конечно, хозяин тут, только поднялся. Да вот и он!

Сверху по лестнице спускался, лучезарно улыбаясь, мужчина с огненнорыжими волосами.

– Как! Великий маг оказал нам честь, посетив нашу скромную обитель! – воскликнул он, обнимая гостя и увлекая его в столовую. – Время завтрака! Что тебе предложить?

– Кружку эля и ветчины, если, конечно, ради такого высокого гостя в этом доме не найдется ротийского.

– Ну, таких деликатесов у нас нет. Разве что, после завтрака откупорим бутылочку илийского из старых запасов.

– Спасибо и на этом! – со смехом ответствовал гость, садясь за стол.

– Госпожа Бельда, мы ждем! – напомнил Руджен, последовав примеру Рона. – Так ты уже стал мастером?

– Нет, Бельда слишком высокого мнения обо мне! – смеясь, ответил Рон.

– Давно ты здесь не был, – сказал хозяин, поглаживая ручку кресла.

– Два года. С тех пор, как приехал к тебе на новоселье.

– Ты мне тогда почти ничего о себе не рессказал! – в голосе Руджена послышался упрек.

– Нижайше прошу прощения. Я был у тебя проездом и жутко торопился, если помнишь. Как, впрочем, и сейчас.

– Слушай, ты что, даже не погостишь? – возмущенно взревел Руджен.

– Дружище, я с удовольствием пожил бы у тебя, посидел бы с тобой за кружкой эля, как в старые добрые времена, поболтал о том – о сем, но я очень спешу. Настолько, что вынужден прямо сейчас перейти к делу. Я нуждаюсь в твоей помощи, Руджен.

Собеседник Рона насторожился. Надо сказать, что с момента первой встречи друзей их роли переменились. Рон выглядел куда серьезней, целеноправленней и даже взрослей добродушного рыжего увальня. И в паре роль вожака принадлежала бы теперь ему.

– Слушаю тебя, Рон, – напряженно сказал Руджен.

– Разговор будет долгим. Давай-ка сначала перекусим. – сказал юноша, увидев входящую с подносом Бельду.

Друзья быстро покончили с завтраком и перешли в гостинную. Руджен, устроившись поудобнее в кресле, приготовился слушать.

– Пол-месяца назад я был в Порт-Ауле.

– Так близко? И не заехал? Враг!

– Я хотел, честное слово. Но мое внимание враз было отвлечено другим. Я встретил там Талебранта Кестера. Внешне это была случайность, но я находился там по делам цеха, Талебрант мог это знать и словно сам напрашивался на встречу. Я никогда не видел такой сердечности у этой старой лисы.

– Ты его за что-то недолюбливаешь?

– Да нет. Он мой учитель, но ему никогда не удавалась искренность, особенно когда он очень старался ее показать.

– Чеканное определение.

– За ужином сей достойный человек проболтался, что через три месяца назначен захват Ротонны.

– Рон!!! – Руджен в смятении вскочил. Все это время он неосознанно прятал от себя мысль, что это когда-нибудь случится. Когда все спокойно, не хочется размышлять на подобные темы.

– Да, это так. И за все эти годы я понял, что выход у меня один.

– Но ты ничего не сможешь сделать!

– Нет, смогу. Я смогу предупредить ротени, и мой народ сам решит свою судьбу.

– Может, для их лучше ничего не знать. Они не смогут противостоять Тивендалю!

– Они имеют право знать! Они могут уйти, оттянуть этот момент.

– Который в конце концов наступит! Не лучше ли оказаться, наконец, по эту сторону волны?

– Волна, которая, проходя, сделает рабами все взрослое население Ротонны! Твен будут хозяйничать в моем доме, убивать моих братьев. Разве ты забыл, Руджен?

Рон в упор посмотрел на друга, и тот сник.

– Поступай, как знаешь. – В глазах Руджена светилась боль. – Но что ты собираешься делать? Предупредить их, а потом пусть решают сами? Но ведь все равно будет война!

– Ты ведь знаешь план?

– Примерно. От магов его трудно скрыть, ведь они играют в нем основную роль.

– Особенно трудно скрыть от меня – ведь я ловлю каждый слух. Суть ясна. Остается только малость – узнать, сколько точек перемещения и где они расположены.

– Я слышал, их порядка двадцати пяти.

– Я думаю, их двадцать восемь.

– Почему именно эта цифра? Ты где-то узнал?

– Когда я работал в мастерской у Коннета, в 54-м, туда перед моим побегом наведывался Онгальд со своей группой.

– Да, ты рассказывал.

– Я долго думал, что они могли делать в Трис-Броке? Разведчики, а они явно были разведчиками, обычно изолированы. Есть довольно правдоподобное объяснение: тогда уже был сентябрь, дело шло к холодам, а это значит, что они могли искать зимнюю «крышу» для магов. А из этого следует, что летом 54-го были созданы первые две точки. Тогда всего их двадцать восемь. Я мог бы найти Риндона и узнать точно, но и так почти уверен.

– Но некоторые могли быть обнаружены или были неудачи с погодой.

– Про первое я ни разу не слышал. Что же касается второго, то на моей памяти на юго-западных границах Ротонны лето всегда было довольно стабильным. Кроме того, я проверил метеосводки.

Рон на секунду замолчал.

– Я примерно знаю, где расположены семь точек – я всегда держу уши открытыми, а рот на замке. Со мной у человека легко развязывается язык, особенно, если мне помогает эль. – юноша усмехнулся. – Интерполяцией по карте я вычислил еще пять. Если мы их обезвредим, а остальные сможем обнаружить в первый же день нападения, то диктовать условия будем мы.

– Если не будет десанта с моря.

– Это вряд ли. Эдоры понимают, как это опасно. Ротени чувствуют себя в лесу, как рыба в воде.

– Мой народ тоже. – мрачно возразил Руджен.

– Да, конечно, – Рон положил руку на плечо Руджена, – но вы были раздроблены, а Ротонна – достаточно большое и цивилизованное государство, хотя и замкнутое. Мы сможем отразить атаку.

– Но у вас за спиой Трис-Брок и порты. Они не ударят?

– Эти-то? – Рон пренебрежительно рассмеялся. – Они не будут готовы. Кроме того, среди них нет любителей вести проигранную войну.

– Хорошо быть оптимистом! Но им могут пригрозить.

– Грозить народу отдельно взятых собственников, включая и короля, – все равно, что резать тесто ножом. Может эффект и будет, но наверняка не сразу.

– Послушай! – Руджен неожиданно встрепенулся. – Если вы сможете диктовать условия, может стоит заключить союз? Как Элдарон? А?

Рон посерьезнел.

– Это было бы лучше всего, – произнес он медленно. – Но вот какая штука. Мне кажется, что твен не слишком к этому стремятся, иначе не стали бы насаждать секретность, а трубили бы об этом на каждом углу. По-моему, Элдарона им за глаза хватило. Но это ладно, преодолимо. Но что же будет, когда твен нашими руками или руками эдоров захватят полисы и племена? Ротонна и Элдарон окажутся в центре их сферы влияния. Долго ли они позволят оставаться им свободными, идти своим путем? Всем известно, какие чувства твен испытывают к эдорам!

– Да. – грустно подтвердил Руджен. – Твен изгнали за то, что они были непохожи на других, и очень скоро в мире не останется непохожих на них.

– Но в этом случае, хотя бы, жители Ротонны и Элдарона не будут рабами, – мрачно подытожил Рон.

– Но если кроме законов ничего не изменится, ассимиляции так и не произойдет! Интересно, что все-таки твен собираются с этим делать?

– Вообще говоря, ты не прав. Число эдоров, живущих по-старому уменьшается из года в год, хоть и очень медленно.

– Слишком медленно!

– Что же касается моего народа…

– Если твои родичи похожи на тебя, – улыбнулся Руджен, – то они не так тупы и упямы, как жители Элдарона.

– На самом деле для ассимиляции достаточно семьи перебросить на материк, а детей отдать в полуинтернаты. Эдоры ничего не смогут сделать.

– Ладно, это далекое будущее. Итак, ваши первые действия – завладеть точками перемещения. Но для этого тебе надо попасть в Ротонну к сроку. Кстати, тебе не приходило в голову, что Талебрант может ошибаться?

– Приходило. Мне даже приходило в голову, что он может лгать. В Толлите в то время не было никого, кто мог бы мне помочь, и я бросился через зал связи в Аулэйнос. Там я договорился с одним моим близким другом. Он капитан небольшого торгового судна. Я сказал ему, что еду с тайной миссией, и мне нужен корабль. Он должен подняться по Эйнари до Толлита, а затем спуститься по Эйну, где я к нему присоединюсь. Он – надежный друг и ни о чем не расспрашивал. Может, чувствовал, что придется выбирать между лояльностью и дружбой. Я обещал ему попутный ветер, да еще немало заплатил – корабль полетит, как стрела, и до независимых островов доберемся за четыре ладони. После разговора с Пеком я заходил под разными предлогами на другие корабли, на случай, если за мной следят.

– Но они могли прочесть по губам твой разговор с другом!

– Я отвел взгляд.

Руджен замер и «прислушался».

– Да ты и сейчас! – возмущенно начал он.

– Верно!

– Но это же подозрительно!

– А я и так весь подозрительный. Мне важно, чтобы они ничего не узнали, кроме того, что подозрительнее меня мага в Аулэйносе нет. Арестовать меня они пока не могут, а через несколько часов уже будет поздно.

– Что ты имеешь в виду?

– Погоди, узнаешь. Так вот. После этой возни я выехал из столицы и пешком вернулся назад. Мне хотелось узнать точный срок. Я пошел и потребовал ответа у кристалла равновесия.

– Что?! – Руджен вскочил.

– Какая наглость! А, Руджен?

– Ты заходил в зал совета?

– Нет, конечно. Я еще жить хочу. Я спросил так.

– Но он не должен был тебе отвечать!

– Когда на мне королевский перстень?

Руджен открыл рот и так глубоко вздохнул, что чуть не закашлялся. Его напряженный взгляд не отрывался от лица Рона.

– Я всего лишь зашел в комнату Эмрио и взял кольцо, слегка усыпив при этом стражника. Я даже обличья не менял, там слишком много магов, и это опасно. Но они ничего не заподозрили. Ведь не могут же все они состоять в маленьком заговоре Талебранта! Я еще в детстве предупреждал Эмрио, что его служба безопасности не может тягаться с враждебными магами.

– Да, такой наглости… конечно никто ожидать не мог. И что ты узнал?

– Что срок не через три месяца, как говорил этот душка, а через два. Я ожидал худшего.

– Что же ты заодно не узнал все точки? – Руджен уже, похоже, оправился от потрясения.

– У было мало времени, и я не хотел рисковать понапрасну. Хотя искушение было велико. А здорово я это провернул! – Рон опять рассмеялся, довольный, как мальчишка, укравший на базаре яблоко.

– Значит, за тобой все-таки следят, и разговор с Талебрантом – провокация?

– Да, но я жутко умный. Бьюсь об заклад, мы их перехитрим.

– Очень хорошо. Чего же ты ждешь от меня?

– Тут начинается вторая часть разговора, чисто теоретическая. – Рон уселся на ручку кресла и, опираясь на стол, закинул ногу на ногу. – Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что такое душа?

Убедившись, что Рон вполне серьезен, Руджен ответил, немного поразмыслив:

– Странный вопрос. Все равно, что спрашивать, что такое мысль.

– П-фф, не совсем. Скажем так: как душа соотносится с телом?

– Не знаю, наверное, витает где-то неподалеку, – попытался сострить Руджен.

– Я полагаю, что души расположены где-то в одном месте, хотя вряд ли корректно говорить, что душа где-то расположена, и воздействуют на материю. Ведь, если задуматься, то мы колдуем отнюдь не мозгом. Он нам, скорее, мешает.

– Почему ты так решил?

– Любой целитель знает, что мозг – это много клеток, связанных через нервную систему с частями нашего тела, но никак не связанных, скажем, со столом. И вряд ли электромагнитное поле мозга, даже очень сильное способно поднять стол, да еще двигать его туда-сюда. Нам в школе подробно объясняли, что происходит, когда мы движем частицы и поля, но не говорили, как мы это делаем. Я полагаю, что именно наша душа воздействует на вещество, из которого сделан стол. У нормального человека душа может воздействовать только на одно вещество. Угадай, какое? – Руджен молчал. – Правильно, на вещество его мозга. В сущности, когда мы колдуем, наша душа отвлекается от мозга и «вселяется» в стол. И чем легче ей оторваться от мозга, тем сильнее маг.

– Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, ну да ладно.

– Это все, конечно, чисто теоретические изыскания, но из них можно сделать некоторые практические выводы. Кстати, как ты думаешь, почему после смерти люди почти ничего не помнят?

– Вот уж не знаю!

– А я тебе скажу. Большая часть примитивной, ненужной информации, то есть 90 % содержимого памяти, хранится в мозгу. И только самые важные знания и самые сильные впечатления хранятся в душе. Вот, кстати, почему люди не вспоминают ни страсть, ни привязанность, а только самую сильную и искреннюю любовь. Первое – это ощущение тела, а второе – мозга. Произведение творца – художника, или музыканта, запоминается, если он вложил в него кусочек души. Тех, кто это делает слишком часто, называют гениями. Но злоупотреблять этим, скорее всего, нельзя. Вот почему, наверное, такие люди рано умирают. – Рон помолчал и продолжил другим тоном:

– Теперь перейдем к новому вопросу. Кто может иметь душу?

– Я бы сказал, что человек, но ты, верно, опять меня разочаруешь.

– Ты прав, разочарую. Душа есть у животных и, я полагаю, у некоторых комплексов растений.

– Ты это тоже вывел из своей теории?

– Нет, на этой стадии я перешел от рассуждений к опытам.

– Как?! Наш ленивый мальчик еще способен проводить опыты?

– Вот так всегда! Гениев всегда гнали!

– По твоей теории гением все равно быть опасно. Вот что, гению не мешало бы выпить чаю, а то глотка пересохнет.

– ТЕТУШКА БЕЛЬДА! – заорал Руджен. – Я слышу запах пирожков с луком! Не принесете ли Вы нам по чашечке чая?

– Охотно. Пирожки только из духовки.

Через несколько минут Рон продолжил с набитым ртом:

– Ты знаешь, как осуществляется магическое перемещение.

– Да, смутно знаком, – засмеялся Руджен.

– Области отображаются в кристаллы, затем происходит обмен информацией и восстановление.

– «А чтобы лишний раз не подвергать риску людей, в точке отправления помещается фиктивный груз, чаще всего камень или песок», – процитировал Руджен учебник.

– Да, да, – нетерпеливо прервал его Рон, – Теперь предположим, что у нас будет не обмен информацией, а копирование. Что тогда?

– Это невозможно!

– Ну почему же? Впрочем, здесь достаточно одного кристалла, как у целителей.

– Но целители ничего не копируют! Они только заменяют информацию о больном органе на парный здоровый и перевосстанавливают.

– Правильно. Они имеют дело только с одним объемом. В принципе, можно включить в этот объем камень и потом отразить на него человека.

– Об этом я не подумал! Но это же…

– Это очень неудобный, громоздкий и опасный способ. На самом деле достаточно оторвать кристалл от одной материи и «перенести» его внимание на другую, а первую оставить в покое.

– И у тебя это получилось?!

– Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.

– Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? – почти не слушая его, проговорил Руджен.

– Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.

– Чем же? – удивился Руджен.

– Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?

– Наверное, двух кроликов.

– Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!

– А душа разве не копируется? – простодушно спросил Руджен.

– А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!

– Тогда… один из них будет мертвым? – неуверенно спросил Руджен.

– Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.

– Как это? Тут уж я ничего не могу понять.

– А когда – целый муравейник, то один из них был мертвым.

– Все муравьи из второго гнезда?

– Да!

– И как ты это объяснишь?

– Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна – нет. Точно имеют дущи птицы и звери – я проверял.

– Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».