Текст книги "Маски и чувства"

4

Рабочий день уже заканчивался. Народу в прокуренном зале осталось совсем немного. Несколько девушек сидели за столиком слева, двое мужчин – посередине и Эдмонд – под своей аркой. Элен не подходила к нему несколько часов. Она помогала с посудой. Окно в стене, через которое подавали грязные тарелки и стаканы, находилось как раз напротив арки, и девушка могла осторожно понаблюдать за человеком, чье присутствие ее так волновало.

Устав от долгого ожидания, Эдмонд уснул. Золотые кудри словно светились в слабом сумрачном свете. Элен чувствовала, как по ее рукам течет приятная теплая вода, немного пахнущая лимоном. Наверное, такое же ощущение можно испытать, если запустить пальцы в его шикарные волосы. Мягкие, гладкие, они рассыплются приятным теплом по рукам, лаская кожу.

Элен не сводила с него глаз, лишь изредка посматривала на бесконечные тарелки и чашки и еще на часы. Пять минут. Всего пять минут до конца смены и можно будет спокойно сесть и отдохнуть. Он говорил, что останется здесь до шести двадцати. Элен уже представляла, как разбудит его и они вместе прогуляются, наслаждаясь необыкновенной тишиной раннего утра. Заядлые гуляки только легли, а утомленные труженики еще не встали.

Наконец часы показали ровно шесть. Подождать еще двадцать минут? Но зачем? Кого он ждет? Элен терялась в догадках. Какая сила может заставить человека спать вместо нормальной кровати на стуле в прокуренном зале бара. Зачем? Будить его, конечно, жалко. И Элен решила подождать еще двадцать минут.

Сколько самых разных вариантов причины, по которой он спал здесь, она успела предположить! Первая, конечно, женщина. Но тогда почему он предложил ей совместную прогулку? Деловая встреча? Но их обычно не назначают в таких местах. А еще… За это время Элен дошла до самых невероятных версий, и чем дальше, тем правдоподобнее они ей казались. Хотя последняя идея состояла в том, что этот человек – секретный агент, который должен передать какие-то глобально важные сведения. А что? Он выглядел именно так. Красив, подтянут – настоящий герой. Минуты шли друг за другом, секундная стрелка обегала круг за кругом, но никто не приходил. Элен уже радовалась в душе. Никого. Если Эдмонд ждал ее, то она немного задерживается. Впрочем, нельзя же, в самом деле, заставлять парня ждать целую вечность в какой-то промозглой дыре. Это уже не по-человечески.

И вот – девятнадцать минут седьмого. Секундная стрелка бойко побежала по циферблату. Тридцать секунд… И вдруг дверь бара распахнулась настежь, ворвался порыв ветра, повеяло ароматами трав и цветов. Дверной проем озарился непонятным сиянием. Яркий свет заполнил комнату, в нем тонкими, почти призрачными линиями очертился женский силуэт. От стройного воздушного тела, поднимаясь вверх, отделилась рука и поманила к себе. Этот жест, конечно, относился только к нему. Одному-единственному. Элен смотрела на происходящее со стороны. Он открыл глаза, поднялся со стула и пошел к той женщине, улыбаясь приветливо и мило. Элен хотела броситься к нему, но ноги словно приросли к полу, ступни горели. Она что-то говорила, но звуки голоса словно таяли, не успевая отделиться от нее. Порывы ветра становились сильнее. Томясь в беззвучном припадке, она видела, как ветром уносится мебель, рушатся стены вокруг. И только дверной проем с женским силуэтом оставался неизменным. Эдмонд шел на ее зов. Нет, не бывать этому. Элен бросилась вперед, чувствуя, что боль в ногах усилилась, и… проснулась.

Свет в палате погашен. Уже давно рассвело. Стоп… да, точно. Это не та палата, в которой она находилась с самого начала. Здесь она лежала совсем одна: звуконепроницаемые стекла и двери, телевизор, пульт на тумбочке рядом с кроватью. Эта внезапная перемена внешней обстановки на мгновение заставила забыть о сне. Но сердце в груди еще отчаянно билось, напоминая о пережитом потрясении, кровь пульсировала, глухими ударами отдавался в ушах каждый звук. Полная тишина вокруг. Ни шороха, ни скрипа – пустота. Все эти звуки пришли из сна и исчезли сразу, едва Элен осознала это.

Как и у меня в сердце, подумала она. Там, где раньше находилось чувство, глубину которого она осознала лишь теперь, сейчас стало совершенно пусто. И еще больно.

Сон напомнил Элен их первое утро. Он полностью повторял его события за исключение последней сцены. Элен выждала нужное время, но никто так и не появился. Она просто подошла и разбудила Эдмонда. Дотронулась до его плеча и, едва он открыл глаза, улыбнулась и сказала:

– Доброе утро.

Он потянулся, разминая занемевшие суставы, и, улыбнувшись, спросил:

– А сколько времени?

– Шесть двадцать.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он, вставая.

Элен нахмурилась. За прошедшие часы она успела забыть, что солгала про температуру, и не нашлась, что ответить.

– Вам ведь, кажется, было не очень хорошо, – напомнил Эдмонд, немного подаваясь вперед.

– Ах, да, – спохватилась Элен, мысленно ругая себя за нерасторопность. – Я выпила таблетку. Мне уже намного лучше. А как вы?

– После сна я чувствую себя готовым к полету в космос, идемте. – Он вежливо подал ей руку. – Куда мы отправимся?

– Лично я – домой, – улыбнулась Элен.

– Что ж, прекрасно. – Он снова кивнул. – Тогда я провожу до дома, если, конечно, у вас нет желания провести утро где-то еще. Например…

– Вы приглашаете? – Элен сияла. Наверное, за всю жизнь ее улыбка не выглядела более лучезарной.

– Я приглашаю, – подтвердил он. – Более того, я не приглашаю, а настаиваю, если вы не устали.

– Не устала, – просто ответила она, хотя собиралась выдать какую-нибудь вычурную фразу. Но Эдмонд совершенно, всем своим видом не располагал к притворству и ханжеству.

И… Элен снова посетило чувство отвращения к тому, что она собиралась сделать. Этот парень располагал к откровенности. И впервые в жизни она решилась: будь что будет. Пусть прямо сейчас он развернется и уйдет, но хотя бы один-единственный раз в жизни она будет самой собой. Без актерской игры, без сильного желания во что бы то ни стало произвести впечатление, без заранее приготовленных фраз. Возможно, такой она ему не понравится. Но попробовать стоит.

– У меня тоже есть предложение.

– Что? – не понял Эдмонд.

– Не хочу сидеть где-то. Давайте просто погуляем. Например, в парке.

– Хорошо, – кивнул он. – Как я сразу не подумал о том, что вам надоели за ночь стены. Мы поедем в одно сказочное место.

– Интересно. – Элен посмотрела на небо и хотела добавить еще что-то, но поймала себя на том, что еще не знает его имени. – А как вас зовут?

Он улыбнулся, и тогда она впервые ощутила мягкость и обаятельность этой улыбки.

– Эдмонд.

– А фамилия?

Элен и сама не знала, зачем ей понадобилась его фамилия. Хотя, с другой стороны, что за привычка представляться только именем. Она, например, всегда называла себя полностью. За исключением нескольких случаев. Внутреннее чутье иногда подсказывало, кому не следует доверять. Однако Элен смутилась, осознав свою бестактность в этой ситуации. Не всегда нужно интересоваться подобными вещами.

Но Эдмонд и виду не подал.

– Она слишком длинная и ни о чем вам не скажет, поверьте мне. А ваше имя? – добавил он, повернув ее к себе лицом.

– Элен Хенроук, – просто ответила она. – Так куда мы идем?

– Сейчас узнаете. Точнее, не сейчас, чуть позже.

Между тем он прибавил шагу. Они по-прежнему шли по хорошо знакомому ей району.

– Куда мы идем? – уже настойчивее повторила Элен.

– Вам хотелось на природу. Хочу показать одно место. Там сказочно красиво. Уверен, вам оно понравится.

– Подождите. – Она остановилась.

– Не бойтесь. – Он снова взял ее за руку. – Просто идемте со мной.

Элен безропотно подчинилась этому властному жесту и последовала за ним. Хотя внутри впервые зародился страх. Плимут, оставаясь городом сравнительно небольшим, тем не менее уже познакомился с такими явлениями современности, как серийные убийцы и маньяки. Впрочем, мысль о том, что Эдмонд может оказаться психом, показалась ей настолько неправдоподобной, что она едва не рассмеялась.

Они почти бежали по едва освещенным улицам. Огни уже отключили, фонари и вывески погасли. Горели только окна в домах. Уже начало рассветать, но между домами еще царил сумрак. Все кругом казалось бесцветным, серым. И они – бегущие по улицам – тоже. Но вот впереди блеснуло что-то серебристое. Элен издали заметила шикарную машину цвета «металлик». Странно, но Эдмонд вел ее именно к ней.

– Поедем кататься! – сказал он, отключая сигнализацию. – Еще только без двадцати семь, до десяти мы еще отлично отдохнем. А потом вы пойдете спать, а я на работу.

Перспектива ехать куда-то снова заставила Элен усомниться в правильности своего выбора. Сердце в груди забилось быстрее. И опять она не смогла устоять перед обаятельной улыбкой, озарившей лицо Эдмонда.

– Прошу. – Он открыл дверцу машины и учтивым жестом пригласил ее сесть.

Элен села на переднее сиденье и сразу почувствовала, насколько удобные в машине кресла. Спина отдыхала, мышцы расслабились. Казалось – сиди в нем всю жизнь и не нужно больше ничего на свете.

– Хорошо, да? – сказал Эдмонд, удобнее устраиваясь в кресле.

Еще бы! Ведь он всю ночь просидел на стуле, совершенно неподходящем для того, чтобы спать. Что же заставило его промучиться столько времени?

– Чего вы ждали там сегодня? – спросила Элен.

– Длинная история. – Эдмонд махнул рукой, заводя машину. – Расскажу как-нибудь потом.

Он снял пиджак и клетчатую рубашку, оставшись голым по пояс. Это слегка озадачило и напугало Элен. Благо, замешательство длилось недолго. Эдмонд достал с заднего сиденья рубашку нежно-голубого цвета с ярким асимметричным рисунком. Элен хорошо знала, что такие стоят кучу денег.

Эдмонд надел ее и, словно извиняясь за такую сцену, сказал:

– Просто надо было переодеться. Терпеть не могу пиджаков.

– Еще интереснее.

Элен едва справилась с волнением. Вид его обнаженного торса не на шутку возбудил ее. Сильные широкие плечи, идеально гладкая загорелая кожа. Виден рельеф, строгий, аккуратный. И как это ему удается поддерживать такую прекрасную физическую форму?

Он потянулся за рубашкой, повернувшись спиной к Элен, и ту словно обдало жаром. Ее охватило почти непреодолимое желание прикоснуться к нему, ощутить под пальцами эти аккуратные мышцы, почувствовать, как они играют. Хорошо, что длилось это несколько секунд. Эдмонд быстро оделся. Иначе… Элен уже не могла сказать точно, справилась бы с собой или нет. Скорее всего, нет. Теперь она натянуто улыбнулась, а воображение уже рисовало его обнаженное стройное, подтянутое тело.

– Что интереснее? – не понял последней ее фразы Эдмонд.

– Очень любопытно узнать, что может заставить человека сидеть целую ночь в баре, который он явно ненавидит, да еще в одежде, которую терпеть не может.

Эдмонд засмеялся.

– Хорошо, я расскажу, если вам действительно интересно. Но история на самом деле не стоит внимания.

Машина уже мчалась по улицам города. Стало совсем светло, на улицах появились люди. Все куда-то торопились. Одни уже заводили машины, другие толпились на остановках.

– Так вот, – начал Эдмонд, – у меня есть один друг, его зовут Патрик. Классный парень. Но иногда зануда. Я вчера с ним немного поругался. Хотя, в принципе, мы с ним всегда немного ссоримся. Спор зашел о моей выносливости. А точнее – о силе воли. Он постоянно упрекает меня: безвольный, несобранный, растерянный. Он, конечно, кое в чем прав. Я не всегда могу заставить себя сделать то, чего мне не хочется. Особенно если дело касается работы. Терпеть не могу работу. Патрик опять мне что-то выговаривал. Я толком не понял, но, кажется, пропустил вчера и совещание, и встречу с клиентами. А причина самая банальная – проспал. Я отключил телефон на ночь. Хотел поспать, а в будильнике сели батарейки. Было много шуму. Отец еще до сих пор сердится. Но меня мало это волнует. Хотя с Патриком ссориться не хотелось, но он прямо-таки рассвирепел. Кричал, что у меня совершенно нет силы воли, что я ни на что не годен. Ну, я и ответил первое, что пришло в голову: просижу, мол, в дешевом баре, которые терпеть не могу, восемь часов подряд. Всю ночь. Да еще в дурацком пиджаке. Он спохватился, стал говорить, что доказывать следует выполнением обязанностей, а не идиотскими пари. А я ответил: поздно. И добавил, что бар выберу сам. Он пытался меня остановить, я не дослушал, хлопнул дверью. И целый день на работе не появлялся. Отключил сотовый, а вечером выбрал бар и честно не покидал его до шести двадцати, как и обещал.

– Но ведь он не может проверить, выполнили вы обещание или нет. Зачем же было мучить себя?

– Я дал слово, – пожал плечами Эдмонд.

В его устах эта фраза прозвучала как истина, не подлежащая никаким сомнениям. Элен снова усмехнулась про себя: до чего наивны некоторые люди. В таком возрасте истово верить в силу клятв и данных слов!

– А вам не приходило в голову, что слово можно нарушить?

Эдмонд поморщился.

– Приходило. Самое смешное, что, когда дело доходит до бизнеса, я порой даю тысячу обещаний и даже клятв, а в последний момент могу передумать. И никакие обязательства, законы чести меня не останавливают. Но здесь я почувствовал, что надо проверить. Патрик меня убедил. Действительно, в последнее время я как-то чересчур расслабился, так что надо было встряхнуться. Теперь спокоен. На что-то еще гожусь.

Элен рассмеялась бы прямо перед ним, если бы не закрыла ладонями рот. Смех так и разбирал ее. Этот его друг был прав. Что за мальчишество, устраивать самому себе проверку на выносливость! А если бы ему стало плохо от дыма сигарет? Она представила себе картину: Эдмонд сползает со стула и падает на пол. Кто-нибудь из завсегдатаев решил бы, что он пьяный, и просто вытолкал его на улицу или оттащил к стенке, чтобы не мешал ходить. Обычно с пьяными поступали в баре именно так. И ради чего такая жертва? Ребячество.

– Почему смеетесь? – не понял Эдмонд. Лицо его стало сосредоточенным.

– Смешно, вот и смеюсь. – Элен вытерла слезы, выступившие от неудачной попытки сдержать смех.

– Что смешно?

– Зачем себе доказывать что-то? Будь таким, какой ты есть, а на других не обращай внимания. У них своя жизнь. Люди разные. У каждого свои плюсы и минусы. С этим ничего не поделаешь.

Эдмонд улыбнулся:

– Вы правы. Именно это я и скажу Патрику в следующий раз. Если этот следующий раз еще будет.

Машина выскочила на шоссе, идущее вдоль берега моря. Здесь повсюду, насколько хватало глаз, тянулись вереницы кораблей. От небольших лодок рыбаков до огромных лайнеров. Стоял даже танкер.

Элен любила играть здесь в детстве. Корабли всегда нравились ей. А вон и старик Мухомор. В детстве она приходила играть сюда вместе с друзьями. Это был старый пароход. Он уже давно стоял здесь. Никому не нужный и всеми забытый. Сверху его накрывал такой же старый брезент. В тех местах, где собиралась вода, краска вымылась, и брезент стал светлее. Издали он казался шляпой огромного мухомора, только не красного, а коричневато-бурого. Девочкой Элен часто приходила навещать его, не меньше двух раз в неделю. Пароход никто не охранял. Дети играли на нем в прятки, а иногда воображали себя мореплавателями, стоило лишь забраться под брезент. Там, внутри, было темно, и частенько ребятишки подпаливали самодельные факелы или свечи. Несколько раз, Элен хорошо помнила эти дни, ей даже пришлось переночевать на Мухоморе. Она убегала, если отец напивался. И надо сказать, на него это действовало.

Теперь на Мухомор приходила играть ее младшая сестра Ингрид. Элен вскрикнула, вспомнив о ней.

Эдмонд затормозил.

– Что-то случилось? – В глазах его промелькнуло беспокойство.

– Разворачиваемся назад, – твердо сказала Элен. – У меня дома сестра. Она ждет меня с работы и не пойдет в школу, пока я не приду. Бедняжка, наверное, испугалась. Я никогда не задерживаюсь.

– Куда? – Эдмонд развернул машину.

Элен назвала адрес. Ей стало стыдно. Забыть о младшей сестре! Обнадежила парня напрасными обещаниями. Эдмонд свел ее с ума. Как она могла забыть, что Ингрид дома одна?

– Извините, – сказала она, опустив глаза. – Я… я не знаю, что сказать, из головы вылетело.

– А вашей сестре обязательно идти в школу? – как бы между прочим поинтересовался Эдмонд. Но лицо его уже озарила ясная улыбка. На этот раз в ней читалась хитрость.

Элен нахмурилась.

– Не поняла.

– Вашей сестре обязательно идти сегодня в школу или она могла бы пропустить денек?

– Зачем?

– Возьмем ее с собой, вот и все, – пояснил Эдмонд. – И поедем, куда и собирались, вместе с ней. Я думаю, что там всем понравится.

– Вы серьезно? – не поверила Элен.

– Конечно.

До дома оставалось совсем немного, всего пара кварталов. За время дороги Элен не проронила больше ни слова, обдумывая происходящее.

– Нет, вы действительно этого хотите? – еще раз, для верности, спросила она, когда Эдмонд открыл перед ней дверцу машины и подал руку.

– А почему нет? Я лично в детстве терпеть не мог школу. Я учился в закрытом пансионе, и если выпадала возможность прогулять уроки, то так и делал. Потом, конечно, приезжал отец, и мне здорово "Попадало. Ваша сестра, думаю, не прочь покататься.

Элен поднялась по ступенькам на крыльцо.

– Что ж, идемте.

Они прошли по узкому дворику, открыли дверь и поднялись по лестнице на третий этаж – лифт, разумеется, не работал.

Элен открыла деревянную дверь квартиры.

Эту квартиру она снимала второй год, отдавая за нее едва ли не половину зарплаты. Дороговато, конечно, но все же лучше, чем жить с родителями.

Ингрид сидела на диване. Вид у нее был испуганный, глаза заплаканы.

– Элен! – Она бросилась на шею сестре, не заметив Эдмонда, вежливо стоявшего в прихожей. – Я испугалась. Думала, что-то случилось и ты уже не придешь.

– Прости меня, я задержалась, прости, – повторяла Элен как заведенная. – Этого больше не повторится. Успокойся, моя хорошая.

Она обнимала сестренку, чувствуя, как бьется в груди ее маленькое сердечко. Ингрид отстранилась от сестры, чтобы посмотреть ей в глаза, и улыбнулась.

– Ты ведь меня никогда не оставишь? – В детском голосочке уже слышалось будущее женское кокетство. Ингрид любила задавать этот вопрос, точно зная, что ей ответят.

– Ни-ког-да. – Элен улыбнулась ей в ответ. – Эдмонд, войдите, – позвала она, заметив, что гость до сих пор топчется у порога.

Заметив чужого, Ингрид отошла на несколько шагов и пролепетала:

– Здравствуйте.

– Здравствуй. – Эдмонд улыбнулся ей своей обаятельной улыбкой.

– Я уже ухожу. – Ингрид подхватила с дивана свой рюкзачок и уже хотела прошмыгнуть за спиной Эдмонда, но тот поймал ее за руку.

– Куда это вы, юная леди? Не соблаговолите ли вы почтить своим присутствием мою машину?

Ингрид уставилась на него совершенно непонимающим взглядом. Элен усмехнулась. Наверное, точно так же она сама выглядела десять минут назад.

– Как ты смотришь на то, чтобы пропустить сегодня школу? – спросил Эдмонд.

– Не знаю, – прошептала девочка, все еще толком ничего не понимая.

– Я приглашаю тебя на прогулку, – закончил Эдмонд.

– Меня? – Ингрид уставилась на него так, словно увидела привидение. – На машине?

– Вы согласны? – Эдмонд взял у нее рюкзак, положил на диван и изящным жестом пригласил ее выйти в коридор.

– Ура! – завизжала Ингрид и побежала вниз по лестнице. Было слышно, как застучали по ступенькам каблуки ее туфель.

Тем же жестом Эдмонд пригласил пройти вперед и Элен, но она отказалась, показав ему ключи – нужно закрыть квартиру.

Наконец все трое сидели в машине.

Ингрид подпрыгивала на заднем сиденье, словно пробуя его на прочность.

– Удобное, – заключила она, когда Эдмонд завел мотор. – И мягкое.

– Все для вас, юная леди, – улыбнулся ей Эдмонд.

Казалось, привычный страх совсем покинул Ингрид. По крайней мере, так показалось Элен. Она никогда в жизни не видела сестру такой болтливой. Та трещала без умолку. Эдмонд слушал ее очень внимательно, кивал, поддакивал, задавал вопросы. Ингрид была в восторге. А когда Эдмонд купил ей порцию самого дорогого мороженого, она не знала, что и сказать.

Они купили ветчины и сыра, зелени и сладостей и поехали за город. Было уже около восьми. Еще два часа до десяти. Да и кто сказал, что Элен устала? Сама она этого не ощущала и готова была провести с Эдмондом хоть целый день. Она уже давно не чувствовала себя такой бодрой.

Эдмонд отвез их на берег моря. Элен никогда раньше не бывала здесь. Скалистый берег обрывался вниз, а все вокруг утопало в золотистом, теплом песке, еще не остывшем за ночь.

Они разложили еду на извлеченной из багажника бумажной скатерти и прекрасно провели время. Ингрид беззаботно бегала по пляжу, иногда показывая Элен красивые ракушки.

В самом Плимуте побережье заковано в гранит и железо. На такой огромной пристани не найдешь ракушек. Конечно, есть и пляжи, но Элен всегда не хватало времени. А Ингрид еще была слишком маленькой, чтобы ходить так далеко одной. Да и песок там совсем не такой и ракушки не те.

Ингрид собрала целый пакет этих даров моря и с важным видом заявила, что сделает ожерелье. Она и вправду его потом сделала и подарила Эдмонду, когда он зашел в следующий раз. Он повесил подарок в машине на видном месте и обещал показывать всем друзьям. Ингрид это очень обрадовало.

То утро Элен не забудет никогда.

– Я здесь ни разу не была, – сказала она, разложив хлеб на салфетках. – Очень красиво.

– Я же говорил – место волшебное, – подтвердил Эдмонд. – Мне и самому очень нравится. Здесь редко кто бывает. Лучшее место для отдыха, особенно если хочешь побыть один. Я никого сюда раньше не привозил. Вы – первая.

– Чем обязана такой чести? – Элен смотрела на играющую у воды сестру. Та сняла босоножки и бегала по воде, поднимая целые каскады брызг.

– Ты мне нравишься, – ответил Эдмонд.

– А раньше никто не нравился? – Элен изобразила удивление.

– Нравились, но не так, как ты. Иначе, по-другому.

Она не ответила. Сказать, что он ей тоже нравится? Стандартная модель поведения в таких случаях предполагала, что девушка уходит от ответа. Это сразу отсеивает ту часть мужчин, которые заводят отношения ради секса. Они обычно понимают этот ответ как «нет». Другие мужчины, настроенные более серьезно, понимают его как «да, но попозже», и это стимулирует их интерес, заставляет еще интенсивнее добиваться взаимности.

И Элен не ответила. Пусть думает, что это вопрос времени, пусть ухаживает за ней, делает подарки. В этот момент ее взгляд упал на скатерть и разложенные на ней угощения. Она почувствовала себя неблагодарной, потому что знала: Эдмонд дает ей все это и так, не прося ничего взамен.

– Ты мне тоже нравишься, – честно ответила она и почувствовала, что на душе стало легче, словно камень с плеч свалился.

Он улыбался, глаза его светились счастьем. Элен заметила, как в черных радужках засуетились солнечные лучи. Или ей только показалось? Нет, он действительно обрадовался.

Но был ли счастлив с ней?

На этот вопрос Элен не знала ответа еще и сейчас, лежа на больничной кровати.

С ней происходило что-то странное, мысли об Эдмонде неотступно преследовали ее. Он звал ее, манил, даже находясь, быть может, за сотни километров. Даже теперь, когда, наверное, Эдмонд забыл о ее существовании, он не стал ей безразличен. Неужели это то самое чувство, которое люди воспевали испокон веков? Элен не хотелось думать об этом. Если он чувствовал то же, что и она, почему уехал? Как мог бросить ее? Ведь каждая минута, проведенная в одиночестве, становилась невыносимой. И все-таки Эдмонд уехал. Значит, он притворялся, или существовали другие причины, о которых она не знала.

Голова у Элен все еще болела, даже после сна. Кошмар, привидевшийся ей, словно засел где-то внутри и отдавался болью в висках. Воспоминания становились невыносимыми.

То утро прошло прекрасно. Они болтали на разные темы, им так не хотелось расставаться. Ингрид тоже великолепно провела время и потом еще целый месяц вспоминала об этом.

Ровно в десять часов на руке у Эдмонда запищали часы.

– Все, – сказал он, – нам пора уезжать. Тебе нужно поспать.

Элен удивленно посмотрела на него. С чего он взял, что может решать это за нее.

– Давай побудем еще.

– Ты устала. Отдохни. Придумаем, чем заняться, попозже. Да и мне надо появиться на работе.

Волшебная сказка растаяла, словно дым. Когда уезжали, Элен смотрела назад, думая о том, что провела лучшее утро в своей жизни.

Теперь она могла припомнить и более счастливые моменты, проведенные с ним. Элен повернулась на бок. Все поплыло перед глазами. Ноги отозвались болью. Нет. Выписываться еще рановато. Она по-прежнему чувствовала слабость. Очень хотелось спать. Она закрыла глаза и уснула. Тело требовало отдыха, а сознание и сердце – передышки. Пусть небольшой, совсем коротенькой, но достаточной, чтобы мысли пришли в порядок.