Книга: На заре жизни. Том первый - Елизавета Водовозова

Что меня приятно поразило на первых же абзацах - удивительно легкий и приятный слог. Ритм текста, его темп, некоторая даже мелодичность... Страницы пролетали одна за другой, и я этого совсем не замечала. Мне не хотелось прерываться или отвлекаться. Давненько книга меня так не увлекала.

Что еще оставило приятные впечатления - так это подкупающая искренность, с которой Водовозова описывает свои детские и юношеские проделки, самые свои неблагопристойные поступки и выражения, без утайки, без прикрас. И тут же анализирует их. Она пускает читателя в самое сокровенное - в свою душу, раскрывается так безбоязненно, что хочется последовать ее примеру и тоже обнажить сердце если и не перед целым миром, но хоть бы перед кем-то одним.

История как академическая дисциплина ни в школе, ни в университете не приносила мне никакой пользы: я не запоминала дат и событий, имен и деяний. Влетало в одно ухо, а после контрольной или экзамена - вылетало из другого. Никогда не получалось свести воедино кучу фактов, оценить по существу литературные произведения как отражение действительности в глазах автора, изложенное на бумаге. И такие мемуары именно в этом вопросе становятся очень полезны. Глазами современницы, ее душою, нутром, все пережитое, вся историческая эпоха, сухая дата из учебника истории и пара абзацев текста обретают плоть и кровь, обрастают чувствами, верой, идеалами, страстями и страхами. Это пробуждает интерес и к самой эпохе, и к другим ее современникам, и к истории вообще. Поэтому, мне кажется, подобное чтение может оказаться очень полезным во время изучения исторической науки. Живое слово живого конкретного человека. Да, объективностью здесь и не пахнет, но сухая объективность не способна так воодушевить, завлечь и заставить сочувствовать. Не вызывают эмоций хронологические таблицы и списки. А живые свидетельства - да.

Последняя, третья часть этих мемуаров местами меня поразила своей актуальностью. Например, то, что я бы назвала конфликтом "физиков и лириков". Или растущая роль популяризации науки. Не знаю, как оно было раньше, но сейчас часто приходится наталкиваться на пылкие дискуссии о бесполезности искусства, о ненужности гуманитарных наук и проч. проч. проч. Растут как на дрожжах популяризаторские программы: каналы, форумы, появилось огромное количество популярной литературы о науке, мифах и заблуждениях. И если последнее - исключительно хорошо, несет свет знания и объявляет войну мракобесию и заблуждениям, то первое отсылает ассоциациями к первокурснику-программисту или физику, который "в этих ваших интернетах" отпускает унизительные шуточки про "свободную кассу" и гуманитариев. К такому уже даже не получается отнестись серьезно. Так наивно и по-детски, что хочется лишь пожурить, а то и рукой махнуть.

Почему же при всех перечисленных достоинствах книга не получает от меня наивысшей оценки? Вернемся к самому первому предложению этой рецензии:

ни особого желания, ни интереса они у меня никогда не вызывали.

И даже "На заре жизни" этого интереса не породили.

Прочитать - и долго еще выражаться высокопарно.

После долгих поисков мне таки удалось найти все три части мемуаров, которые охватывают практически 20 лет (1848 – 1866 года), а если брать во внимание историю семьи Елизаветы Николаевны Водовозовой, то и больший промежуток времени.

Первая часть мемуаров описывает детство в глухой Смоленской губернии и она самая эмоциональная и болезненная: тут и потеря большей части семьи в результате эпидемии холеры, и бедность, и произвол матери, из последних сил в одиночку пытающейся наладить свое небольшое хозяйство, и превратившейся в настоящего домашнего тирана для своих детей. Эта часть настоящий клад интересных фактов о жизни мелкопоместного дворянства, о взглядах на семью, воспитание детей и образование, об отношении к государству, крепостным и к воинской повинности, к болезням, гигиене и медицине. С удивлением обнаружила, что некоторые куски об обучении и воспитании мне знакомы, я уже встречала их раньше в качестве цитат.

Вторая часть - о приезде в Петербург и обучении в Смольном институте оказалась, к счастью, далека от бесхребетности и тоскливой покорности «Записок институтки» Чарской. И тут неожиданно большой интерес у меня вызвал Константин Дмитриевич Ушинский, приглашенный в институт в качестве инспектора в последний год обучения Елизаветы Николаевны, а так же сделанные им изменения в обучении и описываемые Водовозовой последующие перемены во взглядах институток.

Третья часть понравилась мне меньше первых двух. Она показалась мне более художественной и менее автобиографичной, целью которой было передать основные темы, активно обсуждаемые в более-менее просвещенных кругах того времени. О себе Елизавета Николаевна пишет более сдержанно, ограничиваясь какими-то отдельными моментами, которые могут помочь подтвердить ту или иную характерную черту, которая кажется ей важной. Очень много обсуждений и споров касаются романов Тургенева «Отцы и дети» и Чернышевского «Что делать?», так что мне невольно захотелось немедленно их перечитать пока не развеялось созданное мемуарами ощущение того времени, что я обязательно сделаю в ближайшем будущем.

Подводя итог сказанному, я очень рада, что эта книга попала мне в руки и смело рекомендую ее к прочтению.

Другие смолянки, оставившие мемуары, тоже конечно пишут о недостатках, но и о достоинствах института не забывают сказать, а здесь одно ворчание и недовольство. Не верю. Не верю.

Описываются издевательства над крепостными. Чего только стоит письмо матери Елизаветы к брату, уму не постижимо, как так можно было издеваться над людьми. Так много интереснейшей информации изложено в данной книге, что в голове не укладывается. Это не просто книга, это кусочек истории России 1848-1866 г. Так много имён ранее мне не знакомых, но очень интересных личностей. Эта книга оставила во мне такой же приятный осадок, как и в прошлом году "Педагогическая поэма" замечательного Антона Макаренко. В третьей части мемуаров описываются вечера, где молодежь собиралась для чтения и обсуждения книг, для занятий науками. Здесь разбирался роман "Отцы и дети" Тургенева ( очень люблю Тургенева и его "Отцов.."), так же огромное внимание уделяется разбору романа Чернышевского "Что делать?"(Этот роман помню, что читала, а больше ничего не помню). Как этот роман поднял на ноги огромное количество молодежи, как создавались швейные мастерские и т.д. Книгу прочитала от корки до корки и думаю, что она будет прочитана мною ещё не раз. Водовозова Елизавета Николаевна 5 (17) августа 1844 - 23 марта 1923г Выдающийся педагог и писатель.

Книга состоит из трех частей. В первой части автор рассказывает нам о своем детстве. Елизавета Водовозова - младшая дочь не слишком зажиточных, зато крайне образованных помещиков. Поначалу я думала, что она преувеличивает образованность и ум своих родных, но чем дальше я читала, тем яснее становилась картина. Да, семья ее была действительно с образованием и умом, но этого, к сожалению, оказалось мало. Мать Елизаветы, потеряв мужа, превратилась в миниатюрного домашнего тирана. Мне было совершенно непонятно, как женщина, столь либеральная к крестьянам, могла подходить к воспитанию родных детей с таким консерватизмом и даже тоталитаризмом. Она дивным образом умудрялась из благих намерений рушить жизнь своим дочерям. Честно говоря, эти очерки вызывали в моей душе бурю негодования. Если раньше помещичья жизнь представлялась мне некой "обломовщиной", то после прочтения книги этот флер развеялся. Оказывается, их жизнь проходила в праведных трудах, наблюдении за работой крестьян, расчетах и поисках экономии. Не у всех, конечно, но не думаю, что семья Елизаветы была единственным примером. Но самое печальное - это воспитание детей. Увы, они были совсем не маленькими ангелочками, о которых заботится вся семья. О них вообще мало кто заботился. Автор очень много описывает детство помещичьих отпрысков, так что не буду на нем останавливаться.

Вторая часть посвящена обучению Водовозовой в Смольном. И вот тут мои стереотипы тоже немало треснули. Вместо очаровательных умных барышень я увидела несчастных детей, голодающих и замерзающих. Вместо света российской интеллигенции среди преподавателей - тиранов, не интересующихся образованием воспитанниц. Преподаватели не прививали детям чувство вкуса, такта и меры, не учили их размышлять. Зато у удовольствием издевались над их глупостью и бедностью. Сначала это меня шокировало, но потом я стала вспоминать современные школы и делать весьма печальные выводы. Водовозовой повезло проучиться в Смольном как раз во время реформ Ушинского и она могла сравнить преподавание до и после. Конечно, что и говорить, это небо и земля. Очень интересно было читать о деятельности этого человека, который, как оказалось, ввел действительно массу прогрессивных идей, которые сейчас кажутся совершенно естественными.

А вот третья часть, обещавшая быть самой интересной, меня, что называется, обломала. Я просто не смогла ее найти. Ни в сети, ни даже в библиотеке. Что очень печально, потому что книга затягивает невероятно и хочется читать еще и еще.

При всех плюсах книги, мне хочется отметить, что подходить к ней нужно все-таки с осторожностью. В ней, как и в любых мемуарах, присутствует значительная доля субъективизма и воспринимать эти очерки как истину в последней инстанции не стоит. Первая часть описана глазами ребенка, который не всегда все верно понимал и мог истолковать. Даже жизненный опыт и рассказы взрослых не дадут нам полностью объективной картины. На вторую часть книги значительный отпечаток наложили впечатления автора от личности Ушинского. Она настолько его боготворит, что ей трудно видеть полутона и оттенки. Все, что было до него - черное, а с ним - белое. Но, в любом случае, это ни в коем случае не мешает восприятию читателя и знакомиться с этой книгой можно и нужно.

Но вот показалась церковь, и мы моментально были окружены целою толпою наших крестьян, пришедших "поблагодарить Бога за барышню Александру Николаевну". Весть об инциденте с деньгами и о предстоящем отъезде сестры уже разнеслась по нашим деревням. Крестьянские ребята и девушки подносили Саше цветы в таком количестве, что она не могла их всех захватить и просила потом отдать их ей. Она вошла в церковь, держа в руках несколько букетов, -- веселая, розовая, оживленная, улыбающаяся.

Русское общество той эпохи (в отличие от западноевропейского) кажется необыкновенно спаянным: все помещики в округе знают друг о друге буквально все, помещик, ежели не лентяй, знает своих крестьян и условия их жизни, крестьянская община - вовсе отдельный феномен... Эта спаянность все еще записана в нашей культуре и дает о себе знать стыдом, с которым я время от времени сознаю, что не знаю ни в лицо, ни по имени людей, с которыми уже десять лет живу на одной лестничной площадке. :( Потом, ни в одном западноевропейском романе я не припоминаю такого количества светлых и даже святых образов - мачеха матери мемуаристки Мария Федоровна, няня, сестра Саша, Д.И. Ушинский... Да и мать мемуаристки, несмотря на ее холодность к детям (виновато опять-таки крепостное право!), многими своими делами и качествами характера вызывает уважение и напоминает одну из героинь гончаровского "Обрыва", хозяйственную и мудрую бабушку. А вот отец, вокруг которого в семье сложился целый культ, для меня немного сомнителен - этот человек по своей смерти оставил любимую жену в сложнейшем материальном положении, с долгами и пятью несовершеннолетними детьми на руках (а если бы не холера, было бы их одиннадцать - и крутись как хочешь). И еще одна красноречивая деталь - максимум жестокости к крепостным крестьянам (причем вопиющей даже по меркам того времени) проявляет в мемуарах отнюдь не русский помещик, а наемный управляющий, немец Карл Карлович. Вот тебе и просвещенная Европа... Итого - воспоминания Елизаветы Водовозовой, конечно, заметно идеологизированы, но сами же факты, которые она описывает, если не опровергают, то, по крайней мере, заставляют усомниться в точке зрения автора, и оттого читать было вдвойне интересно. И вне зависимости от отношения читателя к общественно-политическим взглядам мемуаристки - это любопытнейший человеческий и исторический документ.