Текст книги "Чик и лунатик"

– Он лунатик? – спросил Чик, пытаясь спасти хотя бы это.

– Лунатик? – презрительно удивился артист. – Он даже слова такого не знает. Пиндос! Это я стал лунатиком, пока их выследил. Она сказала, что меня уже не любит, но никого у нее нет. Так я и поверил! Все лето слежу за ними. Он приходит по крыше, потому что боится соседей. Ей стыдно! Я два года ходил в их дом, как честный человек! Тогда она мне играла «Лунную сонату», а я подходил к ней и вот так брал на руки!

Он вытянул руки ладонями кверху, слегка придвинул их друг к другу, словно показывая, как пристойно и точно он подымал ее и она никак не могла провалиться между его рук.

– И вот она теперь эту же музыку играет футболисту, чтобы дать знать – родители ушли в кино или в гости. Они строгие! Родители из дому, а этот по пожарной лестнице и оттуда к ней на балкон. Они с ума сойдут, когда узнают про футболиста! О, женщины, женщины! Как тебя зовут, мальчик?

– Чик, – сказал Чик.

– Вот так, дорогой Чик! Теперь ты будешь знать, что такое коварство и что такое любовь!

Он протянул руку, дотянулся до инжира, сорвал его, очистил и съел, внимательно поглядывая на Чика, как бы стараясь определить, достаточно ли Чик проникся его грустной историей. И вдруг так мило, дружески улыбнулся Чику.

– Я знаю артиста Левкоева, – сказал Чик. – Он у нас в школе вел драмкружок.

– Левкоев неплохой актер, – сказал артист, – но я тебе прямо скажу – устарел. Так сейчас Отелло никто не играет! Провинция! Да и она, честно скажу тебе, бездарная, хотя внешние данные у нее есть. Я ее полгода учил в обморок падать. Валится, как мешок с кукурузой. А в «Коварстве и любви» несколько раз надо в обморок падать. Хотя бы один раз прилично упала! Но внешние данные у нее есть. Я из нее сделал актрису! А теперь она в руках пиндоса, весь ум которого в бутсах!

– Чик, Чик! – раздался снизу голос Бочо. – С кем ты там разбубнился? Слезай! Лунатик уже ушел!

– Это не лунатик, Бочо, – внятно сказал сверху Чик, – сейчас все узнаешь!

Чик стал быстро слезать, чтобы подготовить Бочо.

– Я к ней главрежа не подпускал, а она ушла к футболисту, – говорил сверху артист, слезая и аккуратно дотягиваясь длинными ногами с ветки на ветку.

– Тут не шпион, – сказал Чик, спрыгнув с дерева и подходя к Бочо, – тут совсем другое. Любовь!

– Какая еще такая любовь? – спросил Бочо, подозрительно оглядывая дерево.

Артист спрыгнул на землю. Он отряхнул свои черные гладко выглаженные брюки клеш, плотнее заправил за пояс свою нарядную желтую рубаху и, опять не удивляясь появлению Бочо, спросил:

– Как вы думаете, мальчики, я достоин любви?

– Конечно, – сказал Чик за обоих.

– Тогда в чем же дело? – спросил артист, не то горько засмеявшись, не то насмешничая над горьким смехом. – Такое у меня третий раз в жизни. Я влюбляюсь в девушку, иду на сближение, всесторонне подготавливаю, и тут ее уводят. Может, от меня дурно пахнет?

– Нет, – сказал Чик поспешно и для полной убедительности сделал шаг к артисту и втянул воздух изо всех сил, – никакого запаха! Все нормально!

Артист рассмеялся и погладил Чика по голове.

– Как вы сюда попали, мальчики? – наконец спросил он.

– Мы на лодке, – сказал Чик.

– Ах, на лодке, – вздохнул артист, – мне все равно на ту сторону. Подбросьте!

Чик почувствовал, что артисту неохота оставаться одному. Они прошли бамбуковую рощицу и вышли на берег. Бочо стал молча отвязывать веревку.

...

конец ознакомительного фрагмента