Текст книги "Рыцарь астрального образа"

– Да ведь Сачков может вам не поверить!

– Мне?! Вы просто не видели меня в деле. Я так умею раззадорить оппонента, что он готов меня укокошить через пять минут после начала диспута.

Тут на столе Кудесникова зазвонил городской телефон, и он, раззадоренный собственным красноречием, неосторожно снял трубку.

– Арсений! – донесся до него трагический женский стон. Словно хозяйка голоса лежала, придавленная тяжким камнем, на дне озера и взывала оттуда к принцу, который должен освободить ее. – Арсений, тебе нужно спрятаться!

– Алиса? – повысил голос сыщик. – Ты откуда? Что случилось?

– Мой муж… Он нашел наши фотографии!.. Ну, те, откровенные, помнишь? У него второй припадок бешенства! Он сказал, что скормит тебя своим рыбам.

– А что там у вас за рыбы? – опасливо уточнил Кудесников и тут же воскликнул: – Фу, Алиса, какая чушь! Я сумею справиться с твоим благоверным. Успокойся и подумай о себе, дорогая.

Он повесил трубку и решил, что пистолет нужно взять с собой обязательно. Если Маврушкин припрется сюда, будет большой бэмс.

– Лиза! – крикнул он. – У тебя с сегодняшнего дня выходные. Сколько подряд их будет, я сообщу дополнительно. Собирай манатки и уходи! – Повернулся к Траскевичу и сообщил: – Нужно торопиться, здесь становится опасно.

– А вы сейчас куда? – спросил тот.

– В Аркадьев, на бал! Там все и случится.

– А Ксения?

– А что Ксения? Лужина сидит в гостинице, насколько я понимаю. Или катается по городу на автобусе. Зачем, кстати, она все время катается, ума не приложу. Нужно будет обязательно у нее спросить при случае.

– Возьмите меня с собой, – потребовал Траскевич наглым тоном. – Я могу вам пригодиться.

– Ну, да. Будете лезть ко мне со всякими глупыми предложениями, мешать и сбивать с толку. Вы спите и видите, чтобы я устроил вам свидание или еще что-нибудь. Увольте, только не сегодня.

– Тогда я поеду сам!

– Скатертью дорога.

В этот момент снова зазвонил телефон, и Кудесников рявкнул в трубку:

– Да!

И тут же услышал голос своей клиентки Виктории Сливки. Она была в истерике.

– Этот ваш Малахов! – рыдала она. – Монстр какой-то! Он поймал меня и теперь говорит ужасные вещи. Будто я следила за Романом и… и… и пырнула его ножом!

– Так и говорит? – с веселым удивлением спросил Кудесников. – Действительно, монстр.

– Я должна все вам рассказать! Облегчить душу! Малахову я ничего не скажу! Только вы сможете меня понять!

– Ну почему же только я? – пошел на попятный Арсений. – Впрочем, вы мне все обязательно расскажете, только не сегодня.

– Нет, именно сегодня!

– Но я уезжаю в Аркадьев, прямо сейчас.

– Значит, я приеду к вам туда и во всем признаюсь!

– Не на… – начал было Арсений, но Сливка уже бросила трубку.

«Отлично, – подумал он. – Именно сегодня, когда все должно разрешиться, в город, как тараканы, сбегутся все мои знакомые!»

Он беспардонно вытолкал Траскевича за дверь, поцеловал Лизу в щеку целомудренным поцелуем, схватил кота под мышку и помчался к машине. Прежде чем завести мотор, глубоко вздохнул и позвонил Марьяне.

– Вы где? – сразу же спросила она. Никаких обвинительных интонаций, одна только тревога.

– Выезжаю.

– Из Москвы?! Но вы не успеете!

– Я обязательно успею, Марьяночка, я же обещал. А частные детективы держат слово.

– Я уже в курсе. Не верю, будто вы звоните только для того, чтобы меня успокоить. Что вам нужно?

– Э-э-э… Поддержка. Сегодня во время бала я разоблачу убийцу. Но мне требуется помощь властей. Подумайте сами – не могу же я сам произвести арест! У меня нет таких полномочий.

– А я тут при чем? – удивилась Марьяна. Узнав, что Кудесников еще в Москве, она заметно помрачнела.

– Попросите Лебедева «усилить» меня парочкой ментов местного розлива. Не такое уж и большое одолжение, если учесть, что мы раскроем убийство его племянника.

– Да, он мне говорил, что его племянника… Подождите, вы знаете, кто убийца?

– Вот именно.

– Хорошо, я попробую.

Через полчала Кудесникову перезвонили «от Константина Николаевича», и он объяснил, что нужно делать. И одновременно подумал про Марьяну: «Да, крепко она взяла за жабры своего бывшего женишка. Против женских чар даже колдовские ничего не стоят».

Вообще путь до Аркадьева представлялся ему на этот раз кошмарным сном. Он здорово торопился и нарушал правила дорожного движения. Кроме того, приходилось постоянно разговаривать по телефону, чтобы подготовить «драму в одном акте». Он зажимал сотовый между плечом и подбородком, собеседники плохо его слышали, а сам он отвлекался от ситуации на дороге и пару раз чуть не слетел в кювет. Ко всему прочему Лиза накормила Мерса его любимыми кильками в томате. То ли кильки были старые, то ли томат подкачал, как бы то ни было, кот постоянно просился гадить.

– Теряем драгоценные минуты! – кричал на него Кудесников.

Мерс сидел на травке, задрав хвост трубой, и на вопли хозяина не реагировал. Потом он тщательно закапывал содеянное, раскидывая вокруг себя клочья дерна.

Прилетев в «Дубовую рощу» и прикинув на ходу, какой астрономический счет ему выставит администрация гостиницы, сыщик просочился в свой номер и водрузил кота на диван.

– Особенно не расслабляйся, – посоветовал он. – Сегодня идешь со мной на бал.

В минуты опасности он никогда не оставлял кота одного. Тот был его уязвимым местом. Однажды преступники, за которыми сыщик охотился, похитили Мерса и потом долго и упорно шантажировали Арсения. Он пережил тяжелые минуты и с тех пор не оставлял тылы неприкрытыми.

– Одену тебя в костюм каракала. Или кто ты там у нас? Степная рысь? Будем очаровывать дам и повергать в ужас кавалеров.

Мерс завертелся на пледе, устраиваясь поудобнее. Бал так бал. Была бы еда да женщины, которые к нему так сильно неравнодушны.

Кудесников помчался в душ, потом сноровисто побрился и опрыскал себя туалетной водой, извлеченной из маленького чемоданчика, который он захватил из офиса. Оттуда же сыщик извлек белый костюм, белые ботинки, галстук и красивую булавку к нему. Дорогая рубашка слегка помялась, но это ничего – под пиджаком не будет заметно. Автомобиль, правда, не желтый кабриолет графа Уэстлейка, но и ладно. Вряд ли гости высыплют встречать его на ступеньки.

Надев на кота масккостюм (так, на всякий пожарный), он взял его «на поводок» и потащил из номера. Часы давно уже перевалили заветную отметку – он и так непозволительно опаздывал. Однако судьба решила не давать ему поблажек – едва он спустился вниз и вышел на стоянку, к тем самым кустам боярышника, где однажды прятался от Лебедева, как навстречу ему выскочил Траскевич. Он был весь всклокоченный и дурным голосом закричал, показывая на Кудесникова пальцем:

– Вот он! Частный детектив! Он вас разоблачил! У него есть неопровержимые доказательства!!!

Арсений на секунду растерялся и тут увидел, что из-за «газика» выходят ему навстречу Вова Веселовский и Гриша Синьков.

– Идиот! – процедил Арсений, сверкнув глазами в сторону приплясывающего на месте и раззадоренного собственной смелостью психолога.

Ксения Лужина, перепуганная и несчастная, топталась позади своих конвоиров и приговаривала:

– Ой, не надо, мальчики, пожалуйста! Мальчики, не надо!

– Мальчикам захотелось подраться, – пробормотал Арсений.

Драка ему была совсем не нужна. Он уже решил достать пистолет, но не успел. Подлый Траскевич подкрался сзади и изо всех сил толкнул Арсения на врагов, с криком:

– А вот спросите у него сами!

«Мерзкая душонка, – подумал сыщик. – А ведь с виду не скажешь. Такой миляга, такой смельчак». Додумать он не успел, потому что драка началась! Это была хорошая, большая драка, с настоящими ударами в челюсть, когда не выбирают ни средств, ни выражений и не заботятся о последствиях. Мерс в ужасе забился под машину и припал брюхом к асфальту.

В конце концов Арсений кое-как вырвался, воспользовавшись тем, что на время нейтрализовал противников, отбросив одного в боярышник, а второму угодив ногой в пах. Счастливый Траскевич хохотал. Арсений распахнул дверцу своей машины, за цепочку втянул Мерса на переднее сиденье, потом не удержался, развернулся и с большим чувством врезал психологу по зубам. Того отбросило метров на пять.

Арсений запрыгнул в машину и дал газу. Под глазом у него наливался синяк, костюм из белого превратился в серо-буро-малиновый, галстук висел на спине, ботинки были истоптаны в хлам, карман на пиджаке болтался на одной ниточке.

– Придется проникнуть в дом тайком, потихоньку, – сообщил он коту. – И попросить у кого-нибудь помощи.

Он представления не имел, у кого ее будет просить. Допустим, он достанет другой костюм, но куда деть царапины и кровоподтеки? Да, неудобно получилось.

Виляя, сыщик подъехал к старому особняку, который только что отреставрировал и передал в дар городу некий меценат, и увидел, что вокруг полно красивых автомобилей. Важная обслуга, одетая в одинаковые форменные куртки, разгуливала по двору. К счастью, охраны снаружи не было видно – вероятно, все сосредоточились внутри, поближе к своим «шишкам».

Арсений проверил, не въехал ли кто-то на стоянку вслед за ним, понял, что нет, и вздохнул с облегчением. Входить в таком виде через главный вход было не с руки, и он нырнул за фигурно остриженные кусты жимолости, обрамлявшие подъездную аллею. С собой на всякий случай он прихватил из «бардачка» тот самый паричок и те самые вставные зубы, которые в свое время сбили с толку Марьяну. Зубы положил в карман штанов, а паричок засунул за пояс брюк.

Впрочем, не успел он пройти и пары шагов, как услышал, что кто-то ломится следом. Он резко обернулся, присел, готовясь к нападению, и увидел, что прямо на него вылезает из жимолости Алиса Маврушкина. Глаза у нее были огромными, размером с подставки для стаканов. Кудесников, кажется, никогда в жизни не видел таких глаз.

– Арсений, нам крышка! – шепотом сказала Алиса, и тут кто-то схватил ее за шиворот.

Не дожидаясь развития событий, сыщик достал пистолет и наставил его на кусты.

– Вот он, гнида! – хриплым голосом крикнул Маврушкин-муж, выламываясь из зелени и потрясая кулаками. Пистолета у него не было.

Увидев направленное на него дуло, он притормозил, но принялся при этом скверно ругаться. Очень скверно. Алиса в унисон ему стала рыдать и заламывать руки, бормоча что-то насчет того, что она не виновата. Что она просто обзвонила гостиницы, и портье сообщил, что Кудесников, вероятно, на балу, потому что, дескать, сегодня все приглашены на бал. А он, как гость администрации города, и подавно. Она ждала его здесь, а потом оказалось, что муж выследил ее. И теперь, теперь… Что теперь будет?!

Кудесников и сам не знал, что будет. А когда увидел, что в жимолость лезет еще кто-то в знакомой гавайке, поднял пистолет и пальнул в воздух.

Маврушкин испугался и выпрыгнул обратно на стоянку, закричав:

– Он стреляет, гнида! У него пистолет!

Тут же вокруг дома начался страшный переполох.

Арсений взял кота под мышку и помчался к входу. Теперь уж все равно – главный или не главный. Не убивать же Маврушкина, в самом деле, когда у него гораздо более важная миссия срывается.

– Больше никогда! – пообещал он Мерсу, задыхаясь от быстрого бега. – Слышишь, никогда не буду путать работу и удовольствия!

На ступеньки высокого мраморного крыльца с колоннами уже высыпали люди. Маврушкин сильно отстал, но все равно продолжал преследование, огибая автомобили, стоявшие у него на пути с ловкостью тореро.

– За мной гонится псих! – закричал Арсений. – Держите его, держите!

– Он форменный псих! – кричала сзади Алиса Маврушкина. – Я знаю, я его жена.

Маврушкина принялись ловить и поймали-таки и даже заломили руки. Кудесникову оставалось несколько метров до крыльца, когда прямо на него непонятно откуда бросилось маленькое крепкое тело, оказавшееся на поверку Викторией Сливкой. Тело было традиционно зареванным.

– Арсений! – воскликнула вдова, схватив его за грудки. Вернее, за то, что от них осталось после драки. – Арсеничка, дорогой! Я виновата! Я такая сволочь! Я подозревала вас!

– Меня?! – Кудесников так удивился, что даже забыл об опасности, подстерегавшей его сзади.

Она бросилась ему на грудь и принялась сотрясаться. Мерс спрыгнул на землю и натянул цепочку. Такие женщины ему не нравились.

– Моя подруга сказала… – сквозь всхлипы повествовала вдова, – что вы можете сговориться с Романом. Из мужской солидарности, понимаете? Он заплатит вам, и вы скажете мне, что все, мол, нормально, измены нет. И я стала следить за вами. Я ждала ночью у дома той официантки… И я видела, что к ней приходил один шофер… Из тех, что в кафе сидели… А потом, потом… Я думала, вдруг шофер уйдет, и тогда уж Ромина очередь настанет… А потом, потом… Шофер и официантка поссорились, он набросился на нее, стал душить… Она так кричала… А потом, потом… Он швырнул ее на пол и убежал. Он убил ее! Я все видела своими глазами!

– Выходит, вы свидетель убийства, – констатировал Кудесников, отстраняясь. Остатки костюма теперь были измазаны тушью, помадой и слюнями. – Так вам, значит, не ко мне, а в милицию.

– Нет, Арсений, я пойду туда только с вами!

– Вы все еще моя клиентка? – быстро уточнил он.

– Да, да!

– Тогда позвольте мне сначала все-таки поймать убийцу вашего мужа.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он отцепил ее от себя и похромал дальше. Именно в этот миг из общей кучи-малы, бурлившей позади, вырвался Маврушкин и прыгнул животом вперед, вытянув вперед обе руки. Ему удалось схватить Арсения за ногу. Тот брыкнулся, но ревнивец держал крепко.

– Да что вы стоите?! – закричала Сливка. – Чего глазеете? Помогите человеку! У вас же вот, собаки есть!

И она отвязала от низкого заборчика возле крыльца черную собаку, которая уже давно стояла, вытянувшись в струнку и глазея на Мерседеса.

– Ату его! Ату! – крикнула вдова и подтолкнула собаку двумя руками.

С громким лаем та сорвалась с места и кинулась за котом. Мерс мгновенно оценил ситуацию и, как истинный стратег, решил не защищаться, а спасаться бегством. Он так сильно дернул Кудесникова за цепочку, что тот мигом вырвался из цепких рук Маврушкина, и вдвоем с домашним любимцем они помчались по ступенькам прямо в банкетный зал.

Сказать по правде, охранники честно пытались их задержать, и будь Арсений один, задержали бы непременно. Но огромное животное, похожее не то на кота, не то на дикобраза, с разноцветной шерстью, клоками торчавшей в разные стороны, увесистое и дикое, отвлекало их внимание. Опять же разъяренная собака, с которой, как известно, шутки плохи. Бросишься на бегущего мужика, а собака – на тебя.

Банкетный зал сиял огнями, словно большой корабль, плывущий по морю в ночной темноте. Здесь было столько нарядных людей и стоял такой гвалт, что немедленно хотелось громко шикнуть, чтобы они все заткнулись. По крайней мере, Марьяне хотелось. Она стояла возле стола с напитками, держа в руке бокал шампанского, с деревянной улыбкой на лице, совершенно несчастная. Рядом высился Костя, напряженно поглядывавший на вход.

– Где же твой кавалер? – то и дело спрашивал он. – Может быть, он вообще не приедет? Наверное, у него дела. Ты же знаешь, Марьяна, у мужчин всегда на первом месте работа, а потом уже женщины. Впрочем, я совсем другой, когда влюблен. У вас хорошие отношения? Или вы уже давно вместе?

– Ему не нужно работать, – отвечала Марьяна, кусая губы. – Он… Он граф! И он меня безумно любит!

Ее заявления выглядели абсолютно беспомощными, и от этого на глаза наворачивались слезы. Ситуация приобрела особую остроту потому, что по залу кругами прогуливалась законная супруга Лебедева, вся увешанная бриллиантами. Она двигалась, драгоценности переливались и сверкали, и казалось, что бриллиантовые капли сыплются на пол.

Марьяна старалась на нее не смотреть, но взглядом то и дело натыкалась на тощую фигуру. Жанна вела себя независимо, однако с мужем держалась настороженно. Видно было, что она его слегка побаивается. Да уж, с тех пор, как они поженились, Костя набрал силу! Друг с другом Лебедев женщин не знакомил, догадался, слава богу.

В тот момент, когда Марьяна окончательно уверилась в том, что Кудесников не придет, он возник в дверях. Это было триумфальное появление! Он был такой чумазый и изодранный, что оторопь брала. И он не просто вошел, он вбежал! Впереди него, пристегнутый цепочкой, несся огромный зверь неизвестной породы – не то кот, не то медведь с хвостом.

– Разойдись! – закричал Кудесников зычным голосом, и разряженные гости расступились перед ним, как море перед дядькой Черномором и его богатырями.

Вслед за ними в зал с диким лаем ворвалась черная собачища, за ней – охрана, за охраной – Виктория Сливка, орущая, как индеец, потом матерящийся Маврушкин и «гавайка», а в заключение – Алиса Маврушкина, вопящая: «Прости меня, Арсений, родной! Я так тебя любила!»

Счастливец, удостоенный публичного признания в любви, ни на секунду не сбавляя темпа, помчался к мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. Зверь тянул его вперед, как загарпуненный кит обалдевшего китобоя. На пути ему попался длинный стол, заставленный хрусталем, весь розово-черный от деликатесов. Собака почти догнала его и попыталась куснуть. Мерс взвился и промчался по столу, как шерстяной смерч, опрокидывая вазы и наступая в менажницы. Маскировочная сетка частью сползла на хвост, и издали казалось, что со зверя слезает шкура.

Кудесников, который бежал рядом со столом, выглядел точно как кинолог, обучающий собачку брать препятствия. Цепочку из рук он не выпускал, опасаясь, что Мерс, гонимый собакой, забьется в какую-нибудь дыру и погибнет, лишенный помощи хозяина.

Взлетев на второй этаж, Арсений ударился грудью в первую же дверь, втащил Мерса внутрь и захлопнул створки прямо у собаки перед носом. Закрылся на щеколду и попытался отдышаться. Воздух в легкие уже почти не поступал, потому что они раздулись от натуги, и ему казалось, что внутри у него два тугих волейбольных мяча.

Вокруг было темно, и сыщику пришлось ощупать полстены, пока он не обнаружил выключатель. Когда под потолком вспыхнул свет, оказалось, что они с котом попали в комнату без окон, уставленную маленькими столиками, покрытыми стеклами. Под ними лежали какие-то белые косточки, снабженные этикетками. Судя по всему, здесь хранилась некая коллекция.

– Мерс, ну ты даешь! – сказал Кудесников, натягивая «костюмчик» на кота обратно. – Ну ты и мастер бегать! Я думал, что у меня ноги отвалятся.

В этот момент застучали в дверь, и робкий голос сказал:

– Простите, вы можете открыть? Меня послали на переговоры.

– А вы кто? – спросил Арсений, смутно представляя себе, с кем и как он будет «переговариваться».

– Я адвокат. Из Москвы, – добавил голос. – Не местный.

– Отлично, – Кудесников приоткрыл в двери щелку.

За ней стоял тот самый мужик, в номере которого Арсений побывал, когда лазил на балкон к Ксении Лужиной. Тот самый, у кого он нашел в сердце шумы и которому приказал сидеть на диете.

– Вы?! – изумленно воскликнули оба сразу.

– Вам предлагают сдаться, – выдавил адвокат, придя в себя. – И бросить оружие на пол. А на зверя надеть намордник.

– А в рот вам всем не плюнуть? – спросил Кудесников. – И вообще – мне некогда. Передайте властям, что у меня важный телефонный разговор. А если они решат брать меня штурмом, я разобью витрины и разотру музейные кости в муку. Пусть немного подождут, я сам выйду.

Он захлопнул дверь и снова закрыл щеколду. Достал мобильный телефон и набрал номер, записанный в память.

– Алло! – сказал он. – Это Арсений Кудесников. Ну, что, вы его взяли? С поличным? Прямо на горяченьком? И с ножом? Слава богу! Так отзвоните боссу, скажите, что я был прав. А то у меня тут… неприятности.

В это самое время за дверью бурлили страсти.

– Я знаю этого человека! – кипятился адвокат. – Он врач, терапевт, уважаемый человек, это какое-то недоразумение! Диета, которую он мне прописал, за неделю вернула мне радость жизни!

– Тогда почему у него скальп за поясом? – спрашивала какая-то министерская дама, затянутая в бархат и залитая лаком для волос до хрустящей корочки.

– Господи! – неожиданно воскликнула Марьяна, протиснувшаяся к дверям вместе с Лебедевым. – Наконец-то я поняла! Это Агамемнон! А зверь – это и есть летучая мышь! Какая же я была дура! – И она громко и радостно засмеялась.

– Это не Агамемнон, а врач! Я даже фамилию его знаю! – настаивал адвокат. – Врач Пристаевский Федор Михайлович.

– Сами вы Пристаевский! – рявкнул на него Лебедев. – Это Арсений Кудесников, представитель «Медприма». Не морочьте голову!

Наконец к двери, окруженной плотным кольцом людей, пробрались высокие милицейские чины, большинство из которых тоже присутствовало на вечере. Поднялся гвалт, все пытались перекричать друг друга. Стоявший с раскрытым блокнотом в руках Кондрат Миронович Сачков гаркнул высоким стариковским голосом:

– Тих-ха!

Все действительно притихли, и тогда он сказал, обращаясь к милицейским:

– Сам я ничего не видел, но зато тщательно записал показания свидетелей. И могу вам их зачитать.

– Читайте, – разрешили ему.

– В комнате, где хранятся антропологические ценности, заперлось несколько человек. Во-первых, это Арсений Кудесников, представитель известной фирмы «Медприма» из Москвы, у которого, насколько я знаю, есть кот-отводырь из тобольского питомника, а также каракал неизвестного происхождения, данный ему для дрессировки.

Второй – человек по имени Агамемнон, – фамилия неизвестна, – возящий с собой летучую мышь породы нетопырь с кожистыми крыльями. Мышь на цепочке.

И последний, третий нарушитель спокойствия – терапевт широкого профиля Федор Михайлович Пристаевский.

– А этот с кем?

– Со своим фонендоскопом, – подсказал адвокат.

На этом месте Марьяна выбралась из толпы и отправилась обратно в зал, расталкивая локтями любопытствующую публику. Подошла к столу с напитками и выпила подряд три рюмки водки. Хмель вошел в нее плавно, закружив голову.

– Вот ты где! – воскликнул Лебедев. – Происходит черт знает что, ты не находишь?

Ответить она не успела. Толпа расступилась, и от главного входа прямо ей навстречу королевской поступью двинулся высокий мужчина с орлиным профилем – такой шикарный, что даже дух захватывало!

– Вон она! – шепотом подсказала ему секретарша Кудесникова Лиза, семенившая сзади. – Вон та, кудрявая в голубом платье. Видите, она смотрит прямо на вас!

По правде сказать, здесь все смотрели только на него. Граф Арчибальд Уэйстлейк широко улыбнулся, взял у Лизы из рук изысканную розу и прибавил шаг.

– Мариана! – громко сказал он издали, так, чтобы все слышали. – Сорри, май лав, я так виновный, что просто не сказать! Ты же не будешь ругать свой Арчи слишком сильно?

Марьяна покраснела до ушей. Такого красивого мужчины она, пожалуй, вблизи вообще никогда не видела. Наверное, тот самый граф, половину состояния которого спас Арсений.

– Привет, Арчи, – вибрирующим голосом ответила она.

Он подошел, поцеловал ее в губы – коротко, но очень, очень страстно и подарил розу.

– Ты сама есть как роза.

Трепещущая Марьяна бросила победный взгляд на Лебедева. Тот был бледным и кислым. Обычно так выглядит человек, которого сильно тошнит. Именно в этот момент в его кармане зазвонил мобильный телефон.

– Да! – бросил он, прижав его к уху. – Не может быть. С поличным? Хорошо. Хорошо, я сейчас его вытащу оттуда.

Он подозвал к себе охрану и отдал короткое распоряжение. Через пять минут растерзанный Кудесников предстал перед публикой. Мерс сидел у него на руках и тревожно озирал зал. Наверное, он все еще чуял запах собаки.

Женщины немедленно сгрудились вокруг, правда, на почтительном расстоянии, и издали принялись сюсюкать. Мерс расслабился и жмурился от удовольствия.

– Это ангорская рысь, – пояснил Кудесников для любопытствующих. – Карликовая, разумеется. Рысь-той. – И тут же спросил у Лебедева, понизив голос: – Его взяли?

– Да, все было, как вы и прогнозировали. Сказать по правде, я вам не верил. Какая-то невероятная история. Зачем он хотел пырнуть ее ножом?

– Затем же, зачем он пырнул ножом вашего племянника, – ответил Кудесников. – Ему не нравятся медиумы. А уж почему – это надо спросить у него самого.

– Кондрат Миронович! – крикнул Лебедев. – Идите сюда.

Сачков с невинным лицом подошел и, ткнув пальцем Мерсу в живот, сказал:

– Ути-пути! Какой у нас тут зверюка жирный!

– Кондрат Миронович, Арсений вычислил человека, который убивал медиумов.

– Кто же это? – простодушно спросил Сачков.

– Некий Траскевич, – ответил Кудесников. – Психолог. Настоящий. Я сам был у него на консультации. Его задержали в гостинице «Дубовая роща», в номере Ксении Лужиной, которую он пырнул ножом в живот. Правда, на ней была специальная кольчужка, и два наших сотрудника дежурили в шкафу. Но тем не менее. Он арестован и сейчас сидит в том же номере. Сотрудники ждут наших распоряжений.

– Так в кутузку его! – повелел Сачков.

– Ну, нет, – заартачился Кудесников. – Я – герой праздника и хочу узнать причину. Мне перед клиенткой отчитываться. Я ей такой счет выставлю, что она наверняка захочет знать все подробности.

Лебедев начал отдавать распоряжения по поводу машины, а Кудесников подошел к Марьяне, глаза которой подозрительно блестели, похлопал ее по плечу и поздоровался с графом Уэйстлейком.

– Ты меня спас, – шепнул он.

– Это ты меня спас! – горячо возразил Арчибальд. – Такая Мариана, что у меня началось – как это? – отделение слизи.

– Слюнки потекли, – поправил Кудесников.

– Иес, слюнки! Я решил брать ее женой. Я влюбился, как взглянул. Я тоже ей понравился.

– Еще бы, – пробормотал Арсений. – Как может не понравиться человек с таким титулом, с таким состоянием и с таким лицом! Кстати, почему ты до сих пор не женат?

– У меня был слишком много жен. Я делать перерыв, – простодушно объяснил Арчи.

– Вы вернетесь? – спросила Марьяна. Язык у нее заплетался. Кудесников подумал, что от счастья. Про водку он ничего не знал.

– Конечно. Вот только переоденусь.

– Дело в том, что еще будут фейерверк и танцы.

– Снова танцы, – буркнул Арсений, с неудовольствием чувствуя, что к нему в организм попал вирус ревности и уже покусывает его изнутри. – Впрочем, я не против. Оставьте для меня вальс.

* * *

Траскевич сидел на стуле в номере Ксении Лужиной в наручниках. У него был вид невинно осужденного – спина выпрямлена, подбородок гордо поднят.

– Салют! – сказал Кудесников, входя и останавливаясь перед ним. – Что, не получилось? Обломчик, да?

– А, это ты, – пробормотал Траскевич. Голос у него был равнодушный, однако глаза следили за Арсением с напряженным вниманием. – Я думал, что провел тебя.

– Я так и понял.

Они помолчали. Лебедев и Сачков стояли вдоль стены, как зрители, которым не хватило сидячих мест на спектакле.

– Ну, не хочешь высказаться? – спросил наконец Арсений.

– Сначала ты.

– Что ты хочешь знать?

Траскевич завел глаза, словно раздумывая. Стало заметно, что у него дрожит подбородок. «Значит, не полный псих», – подумал Арсений.

– Как ты догадался, конечно. Вот что я хочу знать.

– Помнишь, ты приехал в Аркадьев якобы вслед за мной? На стоянке я сунулся в твою машину и заметил, что у тебя полный бак бензина, значит, заправлялся ты на въезде в город.

– Ну и что?

– У меня там знакомый парень работает, я его попросил записывать прибытие всех машин с московскими номерами. Так, на всякий случай. Почти все заезжают на заправку после дальней дороги, сечешь? Так вот – ты приехал раньше меня. Значит, выскочил сразу, как только я от тебя вышел. И гнал как сумасшедший.

– Но это только твои домыслы!

– Поэтому пришлось добыть доказательства. Я дал тебе понять, что сегодня, когда весь местный бомонд ринется на бал, гостиница опустеет и ты сможешь беспрепятственно разделаться с Ксенией. Кстати, что ты сделал с мальчиками?

– Плеснул им по очереди в лицо какой-то дрянью, – подсказал один из милиционеров. – До сих пор непонятно, что с ними будет.

– Хорош… – пробормотал Кудесников. – Помнишь, ты мчался сюда как сумасшедший? Тебе нужно было срочно разделаться с Людмилой Пановой. Зачем?

– Они со Сливкой вместе ко мне обращались. Хотели избавиться от своего дара. Только я не знал, что они еще и этой Лужиной дали мои координаты. Я от них лишь ее фамилию слышал. Я испугался, конечно. Раз она обо мне знает… Оба давали мне слово молчать, я был спокоен. И вдруг – какой-то свидетель, который знает мою фамилию, знает, что я приезжал в город, встречался и с одним, и с другим. Стоит только возникнуть на горизонте следствию, считай, что с тебя живого не слезут. Пока до Ксении не добрались следователи, ее нужно было устранить.

– Так ты с Ксенией, выходит, лично не встречался? Она не приходила к тебе в консультацию? И ты не влюбился в нее с первого взгляда?

– Никогда. И в душ в бассейне при гостинице я тоже не ходил. Я все наврал. Когда я сегодня на нее выскочил на стоянке с криками, она точно ничего не поняла.

– Выходит, я явился к тебе в консультацию, а ты ничего подобного не ожидал? И был в шоке?

– Я не знал, что делать, – кивнул Траскевич. – Меня вычислили, представляешь? Меня связали с Аркадьевом, хотя я этого как чумы боялся. Ты заметил мое смятение, его нужно было как-то объяснить.

Кудесников принялся прохаживаться по комнате.

– Но ты ведь психолог и сразу понял, что на влюбленность можно списать любые странности поведения.

– Именно. Признайся, что поверил, будто я влюблен?

– Тогда – да. Но когда ты приперся в Аркадьев, сразу разуверился. Истинно влюбленный прямиком ломанулся бы к девице, не думая ни о каких амбалах.

– А может, я трусоват?

– Влюбленные не бывают трусами.

– А может, я не сильно влюблен?

– Тогда бы не полетел на выручку.

– Ишь ты!

– Давайте уже посадим его в обезьянник! – предложил Кондрат Миронович. – А потом разберемся, кто кого любил, кто кого убил. Там танцы начинаются.

– Молчи, Кондрат, – сказал Лебедев. – У меня сестра в трауре. Племянника моего тоже он порешил. Хочу узнать, зачем.

– Следствие разберется, – упрямствовал Сачков.

– Да мы сейчас сами в два счета разберемся, – откликнулся Арсений. – Значит, ты, Александр Андреевич, избавлялся от медиумов. Чем же они тебе навредили?

Траскевич пожал плечами и равнодушно ответил:

– Вызывая духов, от них потом нельзя избавиться. Увлекаясь автоматическим письмом, всякими внушениями духов, можно потерять власть над собой и стать рабом дьявола.

– Так вот оно что! Ты у нас, оказывается, борец с темными силами! – протянул Арсений. – Вопросов больше нет.

– Библия говорит, что нельзя заигрывать с потусторонним миром. И нужно противостоять силам зла, а в контакт вступать только с господом, через молитву и слово божие.

– Библия также говорит «не убий», – напомнил Лебедев, мрачный как туча.

– Дьявол ищет слабых, которые поддаются ему. Через них он проникает в наш мир. Я рвал эти связи, нарушал его планы. Я богоугодный человек.