Текст книги "Дар шаха"
Автор книги: Иария Шенбрунн-Амор
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Ты просто взволнована. День такой, мам. Я вернусь из Панамы, и мы с тобой куда-нибудь сходим. В твой любимый итальянский ресторан, идет?
– Да-да, обязательно. – Она ласково погладила меня по руке и улыбнулась с хитрым видом: – А Патрик-то каков, а?
– Каков?
Никогда я не пойму женщин. По мне, так Патрик доказал, что он алчный и недалекий. А матери в тех же обстоятельствах он почему-то показался мужественным и верным. Удивительно, как украшает мужчину в глазах женщины простреленное колено.
Последний вечер до отъезда я провел с Колином и Брайаном. Мне было невыразимо приятно в компании людей, которые не имели ни малейшего представления, кто такой Пехлеви.
В воскресенье утром встретился с Екатериной в терминале. Она была такой же спокойной и доброжелательной, как всегда. И казалась такой же искренней и открытой. Неужели она думала, что подмену газыря никто не заметит? В салоне самолета я поменялся местами, чтобы сидеть с ней рядом. Она наклонилась ко мне, от нее пахло свежими, чуть горьковатыми цитрусовыми духами:
– Доктор Воронин, у меня взломали квартиру.
Это могло быть попыткой Бюро и Виктора вернуть газырь.
– Что-нибудь пропало?
– Нет, по-видимому, Денис вовремя их спугнул. Только рылись в вещах. Это ужасно противно.
При имени ее сожителя у меня сразу испортилось настроение.
– С крещением вас, Екатерина. Кажется, я уже никого в Эл-Эй не знаю, с кем бы это не случилось. В полицию сообщили?
– Конечно. Вы думаете, будет толк?
– Нет, но таков ритуал. Ритуалы не предполагают конкретной пользы, они дарят нам душевное умиротворение.
Остаток полета я краем глаза изучал ее грудь, красивые руки с тонким золотым кольцом и узкие бедра, занимавшие только половину сиденья. В голове не укладывалась мысль, что она работает на внешнюю разведку России. Но, наверное, это часть должностных обязанностей – излучать так много достоинства, быть такой сдержанной и одновременно притягательной, чтобы твои собственные жертвы с замиранием сердца ждали шести дней с тобой в джунглях Панамы. Хотя у нее же Денис, черт бы его побрал. Бывший спецназовец Денис. Впрочем, благодаря Самире я уже начал привыкать, что теперь красивые женщины хотят от меня не только того, что им могут предложить мое общество, тело и кошелек.
В аэропорту Панамы мы поспешили пройти паспортный контроль и таможню, чтобы успеть на местный рейс на архипелаг Бокас-дель-Торо. Поэтому когда меня настиг звонок Патрика, я не стал выслушивать его вечные жалобы. Только удостоверился, что он пошел на поправку, и попросил оставить меня в покое до возвращения в следующий понедельник. Патрик как-то неожиданно легко уступил.
В застекленном павильончике зала прилетов нас уже ждали остальные участники миссии – шестеро врачей и дюжина медсестер и медбратьев. Маленький самолет приземлился, подъехал к стеклянной двери, к нему подкатили лесенку, из самолетного брюха вылезло несколько загорелых отдыхающих, а мы забрались на их место. Наш путь с острова на остров был похож на скачки кузнечика. Каждый раз мы опускались на сплошной массив зелени, и в нем открывалась узенькая и короткая посадочная полоса, вырубленная в джунглях. До последнего момента казалось, что нашей стрекозе никогда не попасть на эту крохотную дорожку, а когда мы все же садились и мчались прямо на непроходимую чащу, не верилось, что успеем затормозить. На каждом острове несколько пассажиров сходили с трапа, а мы разворачивались и снова неслись прямо на деревья, чтобы в последний момент избежать лобового столкновения и круто взмыть вверх. Наш остров Колон был последней остановкой.
На Колоне мы разделились на три группы, каждая отправлялась в свой пункт. Нас с Соболевой, двумя медсестрами и медбратом моторная лодка повезла на соседний Исла Соларте.
Вовсю светило солнце, моторка весело скакала на крошечных волнах, океан цвел зелеными клумбами островов, сквозь воду просвечивали бирюзовые заплатки отмелей с оранжевыми морскими звездами. Ветер трепал навес и натягивал майку доктора Соболевой на груди. Я ничего не мог поделать: она мне нравилась. Пусть она коварна, как злодейка из фильмов о Джеймсе Бонде, зато благодаря ей в экзотической Панаме я чувствовал себя молодым Шоном Коннери.
Нас поселили в здании бывшего американского госпиталя, который прекратил свое существование почти сто лет назад, когда остров покинула цивилизация, существовавшая здесь в обличье американской фруктовой компании. Электричества, проточной воды и телефона не имелось, как и было обещано в завлекательном проспекте. Вода из старого колодца нуждалась в очистке и кипячении.
Вечером наш проводник и опекун Антонио повез всю группу в ресторан ближайшей туристической лоджии. Екатерина распустила каштановые волосы, в операционной всегда упрятанные под хирургическую шапочку, и длинные прямые пряди бились и трепались на ветру. Вместо вечной синей униформы теперь на ней было короткое черное платье с открытой спиной.
Мы сидели у самой кромки океана, с ногами в песке, волны мерно шипели, на горизонте мигали уютные огоньки соседнего островка. Пиво было холодным, над головой сухо шуршали кроны пальм. Екатерина больше не выглядела серой мышкой. Теперь, когда я знал о ее двуличии и коварстве, она казалась прельстительной, настоящей роковой женщиной из Бондианы. Только теперь – поздновато, пожалуй – я осознал, с какой сокрушительной силой способна бить эта серенькая птичка. Соблазн Самиры сверкал, был виден издалека, рассеивался на всех и при приближении только грел. Очарование Екатерины заставало тебя врасплох и сжигало дотла, как лазерный луч. Я вспомнил свою теорию попкорна и фрукта и впервые забеспокоился. Кажется, я угодил из огня да в полымя.
Похоже, мне в последнее время нравились исключительно девушки, которые интересовались не столько мной, сколько проклятым газырем. Впрочем, о газыре мы оба помалкивали. Екатерина смешно рассказывала институтские байки, смеялась моим анекдотам и с каждой бутылкой пива становилась все неотразимее.
Антонио вернул нас в нашу обитель, и я церемонно простился со всеми, не предприняв даже попытки оказаться с Соболевой в одной кровати. Я не был так щепетилен с Самирой, и место, куда бумерангом ударила моя вина, болело до сих пор. Я не хотел повторения. Я больше не хотел спать с врагом. Нет, хотел, конечно, но не верил в успех и потому разумно решил воздержаться.
На следующее утро она сидела в древней «Тойоте» Антонио в обычных бесформенных врачебных скрабсах. Но было поздно. Я уже не мог отделаться от подозрения, что под этой хунвейбиновской униформой надето белье Agent Provocateur.
Антонио отвез нас в рыбацкий поселок индейцев гуайми. Наш маленький полевой госпиталь расположился под огромным тентом, натянутым на спешно сбитых деревянных палках. В их тени стояли скамьи, два стола и два стула для нас с Екатериной. Койкой служил синий брезент, разложенный прямо на земле. Снаружи, в тени пальм, сидели на корточках старики, женщины и дети. Весь день мы осматривали чирии, фурункулы, кожные заболевания, выслушивали жалобы на инфекции, желудочные расстройства, прослушивали легкие, тут же раздавали антибиотики, делали внутривенные инъекции. Наконец Антонио объявил перерыв на обед.
Тарелки с курицей, рисом и бобами уже ждали. Екатерина ела молча, потом вдруг положила вилку и закрыла глаза рукой. Из-под ладони просочились и потекли слезы. Я обомлел от неожиданности. Не знал, что сказать, и только бормотал:
– Катя, что случилось? Катенька!
Она только головой мотала. Мне нестерпимо захотелось утешить ее, обнять, погладить. Прямо какой-то рефлекс жалости. В качестве противоядия я напомнил себе, что она выкрала единственную память о моем прадеде, что из-за нее погиб один из спасателей Самиры, что она агент враждебных спецслужб. Но это не подействовало, потому что я только что пять часов своими глазами наблюдал, как она помогала страдающим людям.
– Простите, Александр. – Вчера, в счастливом подпитии, мы окончательно перешли с фамилий на имена. – Не могу. Здесь одна женщина, у нее трое малышей – такие славные крошки, у них такие чудные мордашки…
– Да, я понимаю, детей жалко. – Я бормотал что-то нескладное, что первое приходило в голову.
Она замотала головой:
– Нет, не то. С ними все хорошо, я не из-за них. – Убрала руку, взглянула на меня несчастными мокрыми глазами, брови страдальчески стиснуты. – Я не выдержала, дала этой женщине деньги. Ерунда, десять долларов, но она так посмотрела на купюру и так ее вертела, что я догадалась, что она даже не может понять, сколько это. Вот это невыносимо.
Я молчал, просто не знал, что сказать. Как может женщина, которая, не моргнув глазом, подвергла опасности жизнь Самиры, внезапно разреветься из-за безграмотной индианки? Она смахнула слезы, нервно засмеялась:
– Конечно, я слышала, что даже в наши дни есть неграмотные люди. Но раньше я никогда не видела человека, который даже цифры бы не узнавал. Она была такая жалкая, такая потерянная и беспомощная. У меня прямо сердце переворачивается, что есть такие женщины, с такой судьбой. Понимаю, как это глупо. – Она махнула рукой.
– Катенька. – На меня самого невесть откуда нахлынула непрошеная мучительная жалость, заразная, как зевота, но не к индейской женщине, а почему-то к самой благополучной Екатерине. – Давайте будем делать что можем. Посмотрите на очередь, там еще человек сто, которым мы можем помочь. А всем помочь никто не в состоянии.
Она по-детски шмыгнула, кивнула, жалко улыбнулась и принялась быстро, с аппетитом уничтожать рис и курицу.
Я не знал что думать. Что-то Виктор явно напортачил. Не могла Екатерина сознательно украсть газырь, не могла она быть ко мне подосланной, не могла. Вот насчет Самиры все было ясно с того момента, как она поздоровалась по телефону, несмотря на весь ее актерский талант.
Вечером я одолжил у Антонио «Тойоту» и поехал в лоджию, где имелся wi-fi. В ускоренном режиме я осваивал шпионские навыки. Позвонил Виктору. Надо же, этот человек, которому когда-то ничего не стоило оставить двенадцатилетнего мальчишку на скале во время бури, теперь прямо извелся от беспокойства:
– Сашка, где ты? Что происходит?
– Виктор, все в порядке, мы на острове Соларте. Вокруг одни джунгли и хворые индейцы, никаких признаков шахских сокровищ. Отлучиться здесь некуда, она постоянно у меня на глазах. Екатерина сказала, что у нее вскрыли квартиру. Это ваши люди? Ладно, не говорите, раз нельзя. Нет, у меня не было возможности проверить. Да, постараюсь, если будет возможность. Буду внимателен. Всего.
На третий день Екатерина узнала от одного из индейцев, что где-то на крошечном соседнем островке есть подземная полузатопленная пещера. Мы решили отправиться туда вдвоем в субботу.
В субботу, в наш последний день, клиника работала только до обеда. Но чтобы полевой госпиталь превратился в кромешный ад, этих нескольких часов хватило за глаза. Сразу после завтрака принесли на носилках подростка четырнадцати лет. Он был в бреду, его левая нога чудовищно распухла и приобрела какой-то сероватый оттенок. Я попытался надавить на голень. Под кожей чувствовались пузырьки газа, под нажимом они почти хрустели внутри.
– Это похоже на газовую гангрену.
У мальчика бешено колотилось сердце, артериальное давление не удавалось измерить – его просто не было. Травматический шок. Обе медсестры и брат ждали нашего решения. Индейцы сидели по периметру, только мать мальчика стояла рядом. Все молча буравили меня глазами. Екатерина растерянно спросила:
– Что же делать?
– Ампутировать, пока не поздно.
Парня положили на стол. Я щупал ногу, решая, где резать. Надрезал кожу на голени, но кровь из раны не потекла.
– Придется отнять выше колена.
У Екатерины стало несчастное лицо:
– Как он будет жить? Здесь же ни протезов, ничего.
Это я понимал. Ампутация выше колена сделает парня лежачим на всю жизнь. А вот для ноги, у которой сохранилось колено, сделать протез довольно просто. С коленом он сможет ходить, сидеть, вставать – жить самостоятельной жизнью. Но если не убрать всю мертвую ткань, он вообще не выживет.
– Хорошо, начнем ниже и посмотрим.
Поставили внутривенный катетер и влили в беднягу огромное количество жидкости.
– Нам нужен метронидазол или клиндамицин. У нас есть?
По счастью, эти дешевые антибиотики нашлись даже в нашей жалкой аптечке. Я наложил жгут над коленом, чтобы остановить кровотечение.
– А пила? Пила у нас есть?
Пилы не было. Медбрат приволок японский нож для сучьев. Мать парня охнула и осела на землю. Мне было не до нее. С горем пополам наши медсестры стерилизовали нож над горелкой примуса. Одна из них, Сюзанн, держала мальчика за руку. Екатерина была бледной, как сам больной, кусала губу, но держалась. Только спросила шепотом:
– А что, если он умрет?
У меня не было ответа.
– Это единственный шанс его спасти.
Сейчас я сожалел, что Паркер не с нами. Я бы с радостью в сотый раз выслушал его любимую историю о том, как он перемерил участок и заставил соседей передвинуть забор на пятнадцать дюймов. По моим указаниям Сюзанн развела порошок пентотала в воде и ввела его в вену.
– Доктор Воронин, нужно быстро. Пентотала хватит минут на десять.
Я взял скальпель, надрезал посреди голени, но мясо под кожей выглядело очень плохо. Сделал второй надрез чуть выше. Если и здесь плоть сгнила, придется ампутировать выше колена. Хлынула кровь.
Сюзанн давала дышать ребенку маской – просто положила резиновую маску на лицо мальчика и сжимала приделанную к маске грушу, потому что кислорода у нас не было. У нас вообще почти ничего не было, кроме спирта и скальпеля.
– Как мы будем знать, что он еще жив?
– Я буду следить за пульсом.
Я перерезал мускулы и начал пилить кость. Екатерина подсушивала, открывала рану, перевязывала сосуды. Наконец нога отвалилась, и ее унесли. Стало легче дышать. Теперь надо было открыть жгут, чтобы проверить, есть ли в надрезе живая ткань и кровоток. Если крови в ране нет, бактерии будут размножаться и дальше. Мальчишке повезло, кровь хлынула. Мы снова натянули жгут. Артерия была перевязана, но мускулы продолжали кровоточить. С этим нужно было что-то делать, и приятного решения здесь не было.
– Паяльник у нас есть?
Нет паяльника. Но чем-то надо прижечь мягкие ткани.
– Ладно, раскалите нож. Будем прижигать.
По счастью, был примус для кипячения воды. Екатерина подержала нож над пламенем, пока металл не побелел, вдохнула, закусила губу и решительно прижала лезвие к мышцам, свисавшим с культи. В воздухе распространился запах жареного мяса. Еще раз то же самое, еще. Нет, она, конечно, могла быть даже палачом, не то что шпионкой.
– Не зашивайте рану плотно. Пусть гной вытекает.
Я поискал глазами мать мальчика, сказал ей по-испански:
– Вашему сыну повезло. Мы сохранили ему колено. Сюзанн, дайте им таблетки, пусть он продолжает принимать их, по крайней мере, сорок восемь часов.
Весь наш маленький медотряд уважительно молчал. Я помог Соболевой зашить культю. Индейцы наблюдали, не дыша, а когда я наконец закончил и сдернул перчатки с совершенно мокрых рук, они почтительно зашептались и немного расступились. Уверен, я мог бы претендовать на должность главного шамана племени гуайми. А то и какого-нибудь скромного племенного божка.
Мы с Екатериной стояли, как два Чикатилы, по уши в крови и смотрели друг на друга счастливыми глазами.
Я устал, но отменять экспедицию в подводную пещеру не собирался. Наоборот, это выглядело заслуженной наградой.
Мы наняли моторную лодку, и ее хозяин повез нас к соседнему острову, одному из бесчисленных мангровых кущ в океане. Недалеко от берега он выключил мотор и принялся грести. Лодка бесшумно продвигалась по каналу среди корневищ. Было жарко и тихо, только плескались весла, шуршали ветви, из кустов время от времени вспархивали удивительные птицы. Кое-где на берегу затаились крокодильи бревна. Мы словно заплыли в заколдованное королевство. Длинный локон выбился у Екатерины из конского хвоста и спустился вдоль шеи к ключице. У меня екнуло сердце, и я поскорее уставился на парящую в небе птицу.
Причалили к берегу, и проводник повел нас через джунгли к крохотной индейской стоянке. Один из индейцев объяснил по-испански, что пещера затоплена водой и нам нужны сапоги. Сапоги у него имелись, и за несколько долларов он готов был одолжить их нам.
Я с сомнением посмотрел на ножки Екатерины. Аккуратные, ухоженные, маленькие, с розовым лаком, они никак не были предназначены для грубых резиновых сапог, в которых уже много лет потели ноги всего индейского племени. Но она даже глазом не моргнула – скинула сандалии и без колебаний влезла в сапоги. Я снова подумал, что она могла быть кем угодно – святой, героиней, даже сотрудницей спецслужб. Впрочем, и в этих сапогах она оставалась стильной и холеной. Она была из тех женщин, которых не смог бы испортить даже прыщ на щеке. От нее исходило такое излучение, что все, что безнадежно изуродовало бы любую другую женщину, у нее оставалось вне воспринимаемого мужчиной спектра. В том числе ее двуличие.
К пещере через джунгли вела сырая глинистая тропка. На одном из деревьев висел ленивец, похожий на огромный мохнатый нарост. С остальных ветвей свисали длинные стручки. Екатерина сорвала один из стручков, раскрыла. Внутри оказались белые толстые фрукты, похожие на личи.
– Попробуйте, они вкусные. Их здесь называют ванильным мороженым.
Фрукты в самом деле оказались сочными и чуть-чуть терпкими, со слабым привкусом ванили. Внутри были черные косточки. Я разгрыз и косточки, у них оказался едкий и неприятный вкус, я пожевал, но не выдержал и выплюнул. Екатерина засмеялась:
– Косточки не едят. Из них индейцы гонят какие-то наркотические вещества.
Мы дошли до огромного грота, в котором стояла вода и под сводами гроздьями висели летучие мыши. На воде качалась старая лодка. Я помог Екатерине забраться внутрь, прыгнул сам, и наш индейский Харон направил лодку в глубь пещеры, отталкиваясь шестом. На лбу у него горел фонарик, Екатерина тоже покопалась в своем рюкзаке и вытащила припасенный фонарь. Только у меня никакого света не было, но мне было все равно. Не знаю, что там было в этих фруктах, но у меня сильно кружилась голова, и я ощущал волшебную легкость. Я не сомневался, что все увижу и без всякого фонарика. И вообще я был счастлив. Меня наконец-то осенило: надо просто все бросить и остаться жить здесь, на этом острове, с прекрасной, изумительной девушкой Катей и с этими славными индейцами. Я гладил ее руку и говорил, что здесь нет никаких газырей, никаких больничных администраций, нет Виктора, здесь нам с ней будет очень хорошо. И она может забрать у меня все, что хочет, пожалуйста, мне ничего для нее не жалко. Пусть только продолжает кормить меня этими стручками и так чудесно пахнуть.
Мне только самую малость мешал проводник. Он то и дело окликал нас, указывал на какие-то черепа на уступах стен, на сложенные ритуальные камни, древние черепки. Но он тоже был отличным парнем, я это чувствовал. Наконец он высадил нас на отмель. Я хотел немножко погулять. Екатерина почему-то тянула меня за руку и уговаривала остаться. Но я прибыл сюда не для того, чтобы сидеть в лодке истуканом. Впереди был проход, и он вел как раз туда, куда мне было нужно. Екатерина побежала за мной. Куда девался проводник, я не знал, мне было все равно. Некоторое время я очень весело шагал в темноте, хихикая, когда Екатерина пыталась обогнать меня или схватить за руку. Мне вода уже была выше пояса, ей по грудь.
Один раз я быстро обернулся к ней, она налетела на меня, и я обнял ее. Я знал, что все могу, мне все удастся. Было только немножко трудно собраться с мыслями, поэтому я сказал медленно, зато очень веско:
– Катенька! – Здесь я слегка отвлекся: ее фонарик слепил меня, я сорвал его с нее и бросил в воду. Он продолжал тускло светить со дна. – Ты так вкусно пахнешь! – Тут я решил раз и навсегда все выяснить: – Катя, признайся, какого черта ты подменила мой газырь?
В темноте я не видел выражение ее лица, но сразу почувствовал, как одеревенело у нее все тело. Она стряхнула мои руки со своих плеч и оттолкнула меня. Я не удержался, невольно сделал шаг назад и полетел куда-то вниз, в нескончаемую глубину. Вода накрыла меня с головой, от неожиданности я захлебнулся. Резкая боль пронзила левое плечо и левую руку. Я успел сообразить, что упал в подводную яму, и суматошно замахал руками и ногами, больно натыкаясь на стенки. В сплошной темени не было ни дна, ни верха, я потерял ориентацию, сильно ударился обо что-то головой, судорожно вдохнул, захлебнулся и потерял сознание.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?