Текст книги "Самурай"

Глава 46

В субботу нас наградили сразу за оборону Джильо-Кастелло «Золотыми Ястребами» (я поёжился: по-моему, меня перехвалили) и за партизанскую войну под Мачератой – медалями «За храбрость». Это адекватно.

– Лео, – поинтересовался я, – а твой отец не будет против?

– Не-а, он смирился, ещё когда мы вернулись с Джильо. И вообще он как-то стал спокойнее ко всему этому относиться: больше не думает, что за границами зоны Джела мрак и варварство.

Когда мы вернулись домой, проф открыл сейф и отдал мне довольно большую коробку.

– Это твои награды за тайные операции. Носить сможешь, когда они будут теряться среди остальных.

– Понятно, – ухмыльнулся я.

– Вообще-то я собирался отдать это, когда тебе исполнится шестнадцать, но я думаю, ты и так не проболтаешься и хвастаться не будешь.

– Угу, – согласился я.

– И ещё вот здесь, – он показал на сейф, – лежит твоя кредитная карточка.

– Э-ээ, только что я думал, что она лежит у меня в кармане.

– У тебя в кармане лежит то, что осталось от тех пяти процентов, которые тебе можно было дать в руки. Надеюсь, ты не обидишься. У тебя и так намного больше средств, чем у твоих сверстников.

– Вообще-то там лежит несколько больше, чем вы туда положили, – заметил я.

– Занимаешься бизнесом? – с иронией поинтересовался проф.

– Конечно, – откликнулся я. – Жаль, что вы решили перестраховаться, да я бы уже пол-Этны скупил, на такие-то деньги.

– Вот поэтому я тебе их и не дам, получишь, когда вырастешь.

– М-мм, почему вы решили сказать мне это сейчас? Как будто собрались умирать? – с тревогой спросил я.

– Вот ещё, придется тебе потерпеть мое общество. Я ткнулся лбом ему в плечо. Проф меня обнял.

– Нет, правда, ничего не случилось, – продолжил он, – просто так вышло.

– Угу. Ясно. Но все равно как-то неуютно. Мы так много отхватили за последнее время, не факт, что синьор Кальтаниссетта сумеет это прожевать. Ну и вдруг все испугаются, объединятся и навалятся скопом.

– Джела, Валыуарнеро, Каникатти и Кремона?

– Ну да.

– Будет просто отлично, – улыбнулся проф. Я удивлённо поднял брови.

– Ну если ты не догадаешься, то и они тоже.

– Р-рр, мало мне задач, – проворчал я, собираясь уходить.

– На своих «Ястребов» не хочешь полюбоваться?

– Угу, – ответил я, забирая коробку, – скоро принесу обратно, пусть они лежат в сейфе, секретнее будет.

Когда Наполеон учредил орден Почетного легиона, кто-то сказал ему, что он дарит игрушки своим ветеранам. «Игрушки управляют людьми», – ответил император.

Прекрасно знаю этот исторический анекдот, но всё равно приятно.

У меня, оказывается, уже четыре «Золотых Ястреба». И ещё много чего. Носить я их не смогу никогда, сомнительно, чтобы всякие случайные приключения принесли мне столько же наград. Я сложил ордена и медали обратно в коробку, запер её в столе и побежал на кухню: тетушка Агата приглашала слегка отметить наши первые (ха!) награды дегустацией чего-то потрясающего.

Очень мрачный Виктор уже сидел на кухне за столом.

– Ты чего? – поинтересовался я. – На Новой Сицилии не одобряются кальтаниссеттовские медали? Так мы их… Э-ээ, оккупируем! Чтобы не воображали.

Виктор покачал головой:

– Нет, просто я же ничего не сделал!

– Почему ты так думаешь? Эта медаль так и называется «За храбрость». Храбрость ты несомненно проявил. И вообще ты подвергаешь сомнению правдивость моего рапорта или компетентность синьора Кальтаниссетта? – поинтересовался я с угрозой в голосе.

– Чего? Нет!

– Тогда улыбнись и порадуйся. Оно того стоит!

– Ага! – Виктор слабо улыбнулся.

Тётушка Агата угощала нас только что доставленным яблочно-абрикосовым соком.

В уходящем году Вальгуарнеро сняли первый на Этне урожай абрикосов. По этому поводу летом в Палермо был настоящий ажиотаж, я его пропустил: развлекался на Ористано. А заложенные на хранение нежные фрукты почему-то потеряли товарный вид, и их переработали в сок. Вальгуарнеро заработали на абрикосах умопомрачительные деньги.

Мы с Виктором словно олимпийские боги смаковали этот нектар и слушали сплетни прямо из резиденции Большого Босса. Будто бы синьор Кальтаниссетта был в ярости, обвинил нескольких руководителей СБ в некомпетентности: таких простых вещей не выяснили, – и под общий хохот своих подчиненных организовал отдел сельскохозяйственной разведки. Ну я бы тоже посмеялся: одно название чего стоит. И вообще неправдоподобная история: во-первых, деревья надо было посадить лет двадцать назад (скорее всего, никто из нынешних руководителей СБ тогда ещё ничем не руководил); во-вторых, никто из тех, кто там якобы присутствовал, не имеет обыкновения болтать языком, значит, тетушка Агата в принципе ничего не могла об этом узнать. Я не стал её разочаровывать: зачем? История получилась забавная.

– Хорошо, что ты пришёл, – заявил мне проф, когда с самого утра я сунул нос в его кабинет, – я сейчас буду раздавать самые важные новогодние подарки. Так что останься.

Через пару минут в кабинет заглянул немного встревоженный Фернан. Я, как и в день нашего знакомства, легкомысленно крутился в кресле. Фернан ухмыльнулся.

– Год в обществе этого взрывоопасного типа считается за два. – Проф сразу взял быка за рога. – Поэтому, Фернан, я думаю, что тебе пора поступать в Военно-медицинскую академию. Но если ты хочешь учиться в каком-нибудь гражданском институте, это тоже можно устроить.

Фернан сглотнул. Болван я, болван, почему я сам не заметил?

– Нет, – сказал Фернан, – спасибо, но я хочу учиться в академии.

– Тогда появляться здесь ты будешь нечасто, – заметил проф, – но мы с Энриком всегда будем рады тебя видеть.

– Ну это будет ещё не завтра…

– Только это меня и утешает, – сказал я.

– Иди позови Виктора, – велел проф, – я собираюсь заключить с ним придуманный тобой договор.

– Ага, синьору Будрио тоже позвать?

– Давай, – согласился проф.

Я позвал. Проф сообщил свои условия. Виктор был счастлив, а синьора Будрио очень недовольна и сразу же это продемонстрировала.

– Ты мог бы оставить Виктору что-нибудь без всяких условий! – выпалила она.

– Это бессмысленно, – возразил проф, – тогда он растратит все на какую-нибудь ерунду.

– Своему сыночку ты оставляешь всё без всяких условий. – Надо было слышать, как она произнесла слово «сыночку».

Проф ухмыльнулся:

– Энрик, я думаю, легко обошелся бы без всяких денег и где угодно.

– Естественно, – издевательским тоном произнесла синьора Будрио.

Лицо профа помрачнело.

– Бланка, ты заходишь слишком далеко.

Она открыла рот, но возразить не посмела, тон у него был такой. От такого тона крот закопается поглубже в землю. Синьора Будрио, подхватив Виктора под руку, пошла «закапываться» в свою комнату.

– Я ведь действительно подкидыш, – спокойно заметил я. – Не обязательно пускать в ход тяжёлую артиллерию, когда об этом говорят.

Тут проф посмотрел на меня: жуть! Играть с ним в гляделки на этот раз я не рискнул: выиграть-то я выиграю, а дальше что?

– Если ты ещё раз так себя назовёешь… – начал он.

– То что? – нахально улыбаясь, поинтересовался я. Проф осёкся. Немного помолчав, он сказал:

– Пожалуйста, не говори так.

– Хорошо, – согласился я, – не буду.

Праздник в резиденции на этот раз обошелся без драки, хотя мы с Ларисой опять гуляли по тёмным аллеям.

Понедельник был выходным днем – все отсыпались после праздника. Во вторник на физфаке я демонстрировал, что небезнадёжен и исключать меня пока рано. Среду я потратил на отправку запросов в разные инстанции наших оккупационных сил (хотите получить ответ быстро – платите), ответы я получил в тот же день. Потратил кучу денег, зато завтра у меня одной проблемой станет меньше. Проф меня не подвёл – он великий полководец и уличных боев не устраивает.

Утром в четверг я проснулся в настроении Наполеона перед Аустерлицем.

На лекцию синьора Брессаноне Линаро явился. Но вид имел ещё более пришибленный и неуверенный, чем обычно, точнее, чем стало обычно для него после посещения кремонской СБ.

В перерыве я подошёл к нему и встал напротив, он поднял взгляд, увидел меня, побледнел и медленно поднялся.

– Твои родители, три брата и пять сестер живы-здоровы, и их домик в Урбано не пострадал. Теперь это наша земля. Ты больше не имеешь к Кремоне никакого отношения. Поэтому можешь совершенно спокойно набить мне морду, и ни одна СБ мира не будет в это вмешиваться!

– Наши освободят Урбано! – воскликнул он.

– Освободят от свободы?!

– Против вас поднимутся все!

– Зачем? Им так нравится жить в страхе?

Он немного подумал, прежде чем ответить, хорошо. В это время к нашей перепалке уже прислушивались все присутствующие.

– Посмотрим, как вы организуете жизнь без страха! Я слегка ухмыльнулся:

– Я же сказал, ты можешь совершенно спокойно набить мне морду. Если справишься.

– А пошёл ты…

– Кстати, советую зайти в наш отдел высшего образования и написать заявление с просьбой оплатить тебе будущий год. Если ты не будешь при этом клясться в верности кремонским идеалам и представишь какую-нибудь рекомендацию, ну хоть у синьора Брессаноне попроси… Так девяносто процентов, что тебе оплатят. Я узнавал.

Он открыл рот, потом закрыл его и выбежал из аудитории. Ладно, справится, не маленький. Я сделал то, что должен был сделать.

– Ну ты даёшь! – заявил Ориоло. – Можно подумать, ты имеешь какое-то отношение к завоеванию этого его Урбано.

Я посмотрел ему в глаза, он отвёл взгляд.

– Я же сказал, мы не на «ты», – процедил я сквозь зубы.

– Ладно-ладно. Ну а все-таки…

– Вы можете совершенно спокойно поинтересоваться сводками потерь кремонских ВВС за этот год. Хоть на наших сайтах. Это не шпионаж. Все, что над Джильо, – мое.

В этот момент синьор Брессаноне вернулся в аудиторию и продолжил лекцию.

Глава 47

К концу недели мои звери как с цепи сорвались. Геракл, кажется, поставил своей целью обаять всех палермских кошек. Самурай полетел на залив искать себе подружку. Хм, на Северном этначайки – редкость; если не найдёт, придётся везти его на Южный. А что? У нас там теперь есть своя довольно большая зона, а не маленький заштатный городишко, как было раньше, так что проф меня, наверное, отпустит. Даже Диоскуры попрятались в парке – ищут себе подружек.

А бедные люди весной обычно сдают какие-нибудь экзамены и придумывают себе другие проблемы. Одна из таких проблем свалилась на меня внезапно в виде официального письма «Комитета по развитию…»:

«Синьору Энрику Галларате,

владельцу кофейной плантации

Тремити, Ористано.

Настоящим уведомляем Вас, что срок переходного управления принадлежащей Вам плантацией истекает 30 этапреля сего года. Просим Вас не позднее 25 этапреля прибыть на означенную плантацию лично либо прислать Вашею законного представителя для передачи Вам всех прав и обязанностей, проистекающих из права владения настоящей собственностью. Финансовый отчёт прилагается.

С уважением, начальник сельскохозяйственного отдела Комитета по развитию и использованию завоеванных территорий (КРИЗТ)

Т. Скуинцано».

Ну ничего ж себе! И что мне с этим делать? Первое побуждение – пойти и спросить совета у профа – я подавил, получится, что я просто хвастун: «пол-Этны скупил бы за такие деньги».

Ну хоть какая-нибудь подсказка… Например: «Ваш старый управляющий превосходно справляется с делами» или «за такую-то сумму мы готовы и дальше управлять Вашей плантацией». Чёрт! Хорошо, что я не купил две плантации, а ведь собирался. И у Ларисы тоже вроде бы нет никакого контрольного пакета, не придется решать ещё и её проблемы. Авантюрист хренов! За что боролись, на то и напоролись.

Ладно, посмотрим финансовый отчёт. Кое-какая прибыль имеется, интересно, я на неё не рассчитывал, думал, в этом году у них все пойдет на социальные нужды. Меня там не встретят толпы голодных? Нет, не похоже. Ну хорошо. Местного управляющего уволили по результатам ревизии ещё осенью. М-мм, ну это надо смотреть.

Может, он грабил богатых, чтобы хоть немного подкормить бедных, я тоже занимался этим в детстве. А если это не так? Ну тогда мне придётся нанять на это место хорошего агронома соответствующей специализации. Дело нехитрое. Можно даже прямо через Интернет. Вот! Нет причины паниковать. Но на Ористано съездить придётся.

Ребята сейчас со мной не полетят, у восьмиклассников экзамены на носу, а Гвидо лежит в госпитале. У меня тоже экзамены на носу, но тут уж ничего не поделаешь. Можно попросить разрешения у профа, взять с собой бедного скучающего Виктора (если его мама не против) и слетать хоть завтра.

На всякий случай я позвонил Алексу.

– Как насчет безопасной турпоездки с деловыми целями? – Я объяснил ему ситуацию.

– Ха, ещё не было случая, чтобы ты звал к горынычу в пасть, – ответил Алекс, – а потом оказывается… Но это, кажется, и впрямь безопасно, так что тебя можно и одного отпустить. – Алекс посерьёзнел: – Меня сейчас не отпустят, надо к экзаменам готовиться, да я и сам не такой уж раздолбай.

– Я тоже, – вздохнул я, – но вот приходится.

– Сам виноват.

– Угу, никакого сострадания.

– Ты ещё поплачь.

– Хны! – весело взвыл я. – Ладно, не сломай зубы о гранит науки.

Лео был не столь язвителен, но занят даже сильнее Алекса – ему больше нужен идеальный аттестат.

Ларисе тоже. У девчонок собственная гордость: ах, вы считаете, что мы тут для украшения пейзажа! Ну так мы вам покажем! Тем более у Ларисы пример перед глазами: мама – известная художница и дизайнер.

За ужином я получил разрешение профа и предложил Виктору съездить со мной. Виктор умоляюще посмотрел на синьору Будрио.

– А это не опасно? – с тревогой спросила она. Мы расхохотались.

– Ты забыла, Бланка. На Этне нет ничего безопасного, – заметил проф, – пока они там, может упасть бомба на всех, кто остался здесь. Или наоборот. Но Ористано – довольно мирное место.

– Угу, – подтвердил я, – там даже карманных бластеров почти ни у кого нет. Слишком уж они бедные.

– Ну теперь не такие бедные, – заметил проф, – твоими трудами.

– Скорее трудами синьора Мигеля, – усмехнулся я.

– Ты был убедителен, он рассказывал.

– Тогда будем считать, что своими собственными трудами. Это, кстати, правда. Раз у меня получилась прибыль…

Проф кивнул.

– А что было на Ористано? – заинтересованно спросил Виктор.

Я вздохнул и стал рассказывать эту старую историю, старательно обходя острые углы. Бластеры, восстания – опустим, иначе синьора Будрио испугается и бедный Виктор останется дома.

Кажется, я не вполне её убедил. Проф пришёл мне на помощь:

– Возьми с собой Марио.

Синора Будрио вздохнула с облегчением.

– Ну ладно. Ты за ним присмотришь? – Она посмотрела на меня с надеждой. Как я вырос в её глазах после Мачераты!

– Конечно, синьора, – промурлыкал я. Виктор расцвел.

– Лететь лучше прямо сейчас, – предложил я, – тогда на Ористано будет субботнее утро, проведём там два дня и вернёмся, когда здесь будет воскресенье, день.

– А Марио ещё здесь? – спросил проф.

– Кажется, да. Он должен был остаться на ночь.

– Тогда никаких проблем.

Я отправился звать Марио в очередной поход.

– Как тебе Ористано весной? – поинтересовался я.

– Я его ещё не видел, – ответил Марио. – Что, новая авантюра?

– Ну примерно.

– Если не надо брать фрак, то я не против, – усмехнулся Марио.

– А я его так и не завёл. Через полчаса, в «Феррари».

– Ладно.

Я заканчивал тестировать катер, попутно объясняя Виктору, что я делаю, когда к нам присоединился Марио в камуфляжке. Марио и в гражданской одежде выглядит довольно угрожающе, а уж в форме…

– Ты решил там всех распугать? – спросил я.

– Готов подождать часок? Я тут гардероба не держу, – огрызнулся Марио.

– Да ладно, чего это ты такой злой? Уже пару месяцев.

Марио хмуро на меня посмотрел.

– Извини, – смутился я.

Что-то с ним действительно случилось. Почему, например, он старается все выходные проводить в парке, а не дома? Марио страдает от неразделенной любви? Похоже на то. Или нет? Он же трёхкратный чемпион Палермо по кемпо, ему девушки на шею гроздьями вешаются. Как следует обдумать эту тему я не успел.

– А ты там кого-нибудь предупредил? – спросил Виктор.

– Не-а, если нас встретят дрекольем, уберемся на конный завод, там нас всегда рады будут видеть.

– А на своей плантации ты так и не побывал летом?

– Не-е, как-то было не до того, да и не чувствую я себя плантатором.

– На тебя это не похоже, – заметил Виктор.

– Почему это?

– Ну ты всюду суешь свой нос, а тут сам бог велел, а тебе хоть бы что.

Я задумался: Виктор прав, на меня это не похоже. Даже не вспомнил за все прошлое лето, что у меня на Ористано что-то есть. «Испугался ответственности, – заявил ехидный внутренний голос, – поэтому и не вспомнил». Точно, так оно и есть. Чуть было не начал превращаться в рантье. Хорошо, что «Комитет по развитию…» вытащил меня из норы. Теперь, так или иначе, придется что-то решать.

Через полтора часа я уже снижался над островом. На Ористано было раннее утро.

И где тут моя плантация? А вот она. Морской берег, пустынный пляж, чуть в стороне большой «господский» дом, какие-то хозяйственные постройки, а может быть, бараки. Чёрт бы меня побрал! Почему я догадался позаботиться о нормальной жизни для работников конного завода, а сюда даже не съездил и не проконтролировал?

Чуть дальше от моря начинаются поля с зеленеющими кофейными деревцами. Граница обозначена ярко-белой оградой, а за ней сразу начинаются какие-то фруктовые рощи. Дорога, прорезающая плантацию насквозь, начинается на одной военной базе и кончается на другой, около порта. Примерно в десяти километрах от плантации – развилка к конному заводу, отлично, съездим, покатаемся. Э-ээ, дорога нам для этого не нужна.

– И где твоя плантация? – спросил Виктор. Я показал вниз:

– Вот она.

– Такая большая?!

– На Этне земли сколько угодно.

– Скорее болот, – заметил Марио.

– Да, правда, каждый терраформированный метр – это чья-то жизнь. С каторжниками новосицилийская администрация не церемонилась.

Виктор опустил голову.

– Ты-то тут при чём? – удивился я.

– Ну как-то…

– На свете есть только один человек, за поступки которого ты отвечаешь: ты сам.

– Здесь и сейчас да, а вообще – нет.

– Это ещё почему?

– Под Мачератой ты отвечал только за себя?

– Э-ээ, убедительно.

Сделав круг над своей плантацией, я повёл катер на посадку. Посадочная площадка была на крыше. Я поморщился и сел на дорожку перед главным входом – дверь на крышу скорее всего закрыта.

Обитатели поместья, наверное, ещё спят – выходной день. Но нет, на крыльцо вышел какой-то молодой человек в футболке и драных джинсах.

– Это частное владение! – Он замахал руками, показывая, что мы должны уехать.

Я открыл дверцу и спрыгнул на землю:

– Да, я знаю. Частное владение. Моё.

У него одновременно вылезли глаза на лоб и отвисла челюсть, так что его лицо стало казаться вдвое длиннее.

Летучие коты! Почему я не могу выглядеть посолиднее? Я продемонстрировал ему свои водительские права:

– Энрик Галларате – это я.

– Э-ээ, о-оо. – Он установил челюсть на место, теперь можно разговаривать. – Э-ээ, очень приятно – Он протянул руку. – Андреа Фаэнца, я здесь временный управляющий, от корпорации.

– Рад познакомиться. – Я пожал протянутую мне руку. – Теперь вы, наверное, поедете на Южный континент, приводить в порядок бывшую кремонскую зону.

Фаэнца улыбнулся.

– Вот женюсь и где-нибудь осяду, а пока… – Он пожал плечами. – Такая работа. Скажите спасибо вашему отцу, я правильно понимаю?

– Правильно.

– На Южном он вам тоже что-нибудь подарит?

– Э-ээ? – удивился я. – А-а, понял. Нет, он мне не дарил эту плантацию. Я её сам купил, когда её акции котировались по цене оберточной бумаги.

– А если бы тут прошли бои и корпорация потребовала бы вложений?

– Тогда я бы разорился. Но мне повезло. В этот момент Виктор спрыгнул на землю:

– Ну что? Нас не прогонят, как ты сказал? Дрекольем?

– Нет, не прогонят. Это мой двоюродный брат, Виктор. А из катера сейчас выберется Марио, но вы его, наверное, и так узнаете.

Марио выбрался. Его узнали, долго трясли руку и просили автограф. Марио привычно вздохнул и расписался в протянутом блокноте. После этого управляющий опять обратил на меня внимание:

– Приехали разбираться?

– Конечно, – вздохнул я, – такое грозное письмо пришло из КРИЗТа… Сейчас вы всё бросите, и тут начнется анархия, развал и загнивание урожая на корню.

– Кофе не гниёт. А нового управляющего вы не привезли. Зачем вы тогда приехали?

– Уже прогоняете?

– Конечно, валите к себе в Палермо и без моего преемника не возвращайтесь! – усмехнулся Фаэнца.

Я покачал головой:

– А почему вы уволили старого управляющего?

– По результатам ревизии, – ответил Фаэнца. – Это же было в отчете, – удивился он.

– Ну и что? – в свою очередь удивился я. – Вы же имеете представление, как тут жили при Каникатти?

– Вникать в смягчающие обстоятельства – дело адвоката. Пусть радуется, что его не посадили.

– Понятно, – заявил я сухо. – Хорошо, что я приехал оглядеться.

Фаэнца уловил мою враждебность.

– Ладно, пойдёмте в дом, – произнес он примирительно. – Может же хозяин большой плантации получить завтрак в собственном поместье. Даже если он идеалист.

– Ну-у мне-то кажется, что это вы идеалист. Закон первичен, реальность вторична. К тому же у Каникатти декларируется полное и всеобщее равенство.

– Это в будущем, – парировал он.

– Золотой век когда-нибудь потом, – ехидно заметил я.

– Вы собираетесь вернуть этого парня обратно?

– Не знаю, я ещё не решил. Решу, когда пообщаюсь с аборигенами.

– Ну вольному воля – спасённому рай, – заметил Фаэнца, – в конце концов, теперь он будет обворовывать вас. А аборигены, – он усмехнулся, – проснутся ещё где-то через час.

За завтраком Фаэнца говорил о видах на урожай и возможных нововведениях – он оказался энтузиастом сельского хозяйства, синьору Кальтаниссетта он бы понравился. Я вежливо его слушал и скучал. Просто мне не нужны деньги. На биржу я вылезаю поразвлекаться. Вот и доразвлекался. Сбылась мечта идиота. Собственный дом, собственный сад, который ещё надо возделывать. Продать все это кому-нибудь, кому это интересно? Ох-ох-ох, бедные-бедные здешние жители – сначала Каникатти, потом этот энтузиаст, а потом опять неизвестно кто.

Пока мы завтракали, поместье скинуло с себя сонную одурь. Кто-то уже бродил по двору.

– А как здесь развлекаются по выходным? – спросил я у управляющего.

Он сразу увял, наверное, решил, что я приехал за этим, и пожал плечами:

– Мне как-то некогда…

– Ну это я уже понял, а все остальные что делают?

– Пришлось купить большой автобус, – сказал Фаэнца недовольным тоном, – корпорация потребовала, чтобы детей доставляли в школу, а на выходных народ катается в Ньюпорт, видеозалы, магазины…

У меня отлегло от сердца, Фаэнца при всем своем бюрократизме все-таки позаботился о самом необходимом, хотя и не добровольно.

Смешно, раньше мне всегда казалось, что молодой парень в растянутой футболке и драных джинсах может оказаться бандитом, но не бюрократом. И разговаривает он нормально, не ссылается на пункты инструкций, но окружающим от этого не легче.

Я кивнул на людей, бродящих по двору:

– Так это они автобус ждут?

– Да, приходится делать три, иногда четыре рейса.Тут довольно много народу.

– А сколько?

– Около пятисот человек, примерно триста взрослыхи почти двести детей.

– Понятно, в школу их тоже в два рейса?

– Конечно.

Я полюбовался на небольшую суматоху при отъезде автобуса, подождал, пока он скроется в клубах пыли – дорога тут грунтовая и неровная. И теперь это моя забота.

– Ладно, – сказал я, поднимаясь, – пойду пообщаюсь с народом. Только не говорите им, кто я такой.

– Хочешь соврать, чтобы узнать правду? – насмешливо спросил Виктор.

– Зачем же врать, просто ничего не скажем.

– А если спросят?

– Сделаю таинственный вид и умное лицо. Не беспокойся, всё будет нормально. Пошли прогуляемся.

Взрослые если и обратили на нас внимание, но демонстрировать его побаивались (наверное, это наследие Каникатти), а детей одернули и поставили в очередь, ожидающую автобус.

Я искал какого-нибудь одинокого мальчишку нашего возраста или помладше. И скоро его нашел. Он был одинокий, печальный и несчастный. Наверное, его за что-нибудь наказали – не взяли с собой в город.

– Привет! – сказал я, подходя.

– Привет, – буркнул он и только после этого обернулся. – Э-ээ? А вы откуда?

– Да так, прилетели, – небрежно ответил я, кивая в сторону «Феррари».

– Ух ты!!! Здорово!

На дороге опять клубилась пыль – автобус возвращался за следующей партией отдыхающих.

– Ты, наверное, сейчас уедешь, – заметил я. Он помотал головой:

– Меня тут оставили.

– А чего?

– Да так. – Он поморщился. Всё ясно. Я верно догадался.

– Ну тогда можно немного полетать, – заметил я, – или тебе влетит?

– Ты сам водишь?!

– Ага.

– Мне не влетит. На катере мне кататься не запрещали, – хитро ухмыльнулся он.

– Вот и отлично! Тебя как зовут?

– Пеле.

– Я – Энрик, а это Виктор.

Аттракцион «катание на катере» продолжался час, а потом мы пошли купаться в холодном ещё море.

Через два часа я знал всё, что меня интересовало.

Жили местные жители все-таки не в бараках и не в перестроенных конюшнях. По палермским меркам тесновато, но по собственным представлениям Пепе – неплохо. В школу детей возили на ближайшую военную базу, это я узнал ещё у Фаэнцы, а вот кемпо тут никто не занимается. Плохо. Традиции надо поддерживать, а то опять начнутся проблемы – армия небоеспособна, граждане даже себя защитить не могут и так далее. С этим тоже надо что-то делать.

А прежний управляющий рискнул сделать то, на что не решился Кальяри – не позволил морить голодом своих рабочих. Как он скрывал это от Каникатти, Пепе, естественно, не знал, а осенью при ревизии у него нашли крупную недостачу. Сейчас товарищ Маршано («синьор» – поправил я), квалифицированный агроном, выращивает травку для лошадок синьора Мигеля. Спасибо Кальяри, на это его решимости хватило. Хм, а почему Кальяри мне не написал? Не знал, что это моя плантация? Может быть.

Мы лежали на пляже и грелись на солнышке – промерзли в море.

– А давайте слетаем на конезавод, – предложил я, – покатаемся верхом, и обедом нас там накормят.

– Ты там был прошлым летом? – спросил Виктор.

– Угу. Пепе, твое отсутствие не будет заметно?

– Не-а, они до вечера укатили.

Сильно он обиделся на родителей, раз говорит «они». Мы оделись и пошли звать Марио на конную прогулку. Марио поморщился:

– А без меня вы никак не можете?

– Можем, просто я думал, ты тоже захочешь, – удивленно ответил я.

Марио помотал головой.

– Тогда дай мне совет, как организовать тут секцию кемпо.

Марио немного подумал:

– М-мм, ну тут в двадцати километрах база. Помнишь Росси?

– Лейтенанта Росси? Конечно.

– Очень может быть, что он не откажется подзаработать, а его начальство не будет против. В конце концов, это политика корпорации.

– Понял, гениально. А за его квалификацию ты ручаешься.

– Энрик… Иначе я не стал бы предлагать.

– Ты полетишь с нами или останешься?

– Куда ж я от тебя денусь, ты же обязательно во что-нибудь влипнешь.

– Постараюсь не влипать!

– Это не от тебя зависит, – резонно заметил Марио, – хотя… Ты и сам, конечно…

Я позвонил Кальяри и вежливо попросил разрешения приехать. В том, что я его получу, я не сомневался.

Правильно не сомневался – в честь нашего прибытия там чуть было не устроили большой праздник.

Я немного покатался на Вулкане, а потом оставил Виктора и Пепе осваивать верховую езду под присмотром Марио и отправился исправлять свои ошибки.

Синьор Маршано мне понравился сразу: «Делай что должен и будь что будет». К потере любимой работы он отнесся философски: могло быть и хуже.

Кальяри был огорчён утратой – не только хорошего работника, сколько интересного собеседника. Я немного подумал и решил поинтересоваться, сколько стоят на острове приличные гражданские внедорожники: пусть Маршано на нём ездит и по плантации и в гости. Я перед ним виноват и должен что-нибудь хорошее для него сделать, а сам Маршано да и Кальяри ещё пару лет, не меньше, будут считать элемобиль роскошью.

Своего управляющего я перевёз на плантацию сам и по теплому приёму, который устроили ему местные жители, понял, что поступил правильно.

Фаэнца был очень недоволен, но постарался не подать виду: теперь это не его дело.

Полночи мы обсуждали перспективы развития Тремити и острова в целом. Сперва мне показалось, что Маршано – противник прогресса, а потом понял, что он просто не хочет устраивать тут безработицу. Я почесал в затылке, повспоминал, как поступали в таких случаях всякие успешные дельцы, и через полчаса изложил Маршано свой план: и на ёлку влезем и… не уколемся. У нас тут побережье, отличный пляж, сколько угодно неподходящей для сельского хозяйства земли, а в тридцати километрах уникальная для Этны достопримечательность. Кто нам мешает переделать дом в пансионат (не слишком сложно, прямо скажем – планировка у дома подходящая), а можно и ещё пару корпусов достроить со временем, и часть народа будет работать в нём. Ну и договориться с синьором Мигелем, пусть на конезаводе построят хоть небольшой ипподром, собственно, круг есть, нужны только трибуны, ну и всякие мелочи. А то у него лошади зря овес едят и ничего не делают. Скорее всего, ему понравится эта идея, а уж Кальяри будет просто счастлив: сможет увидеть результаты своего труда ещё при жизни, а то, похоже, он на это и не надеялся.

Маршано остудил мой энтузиазм – не все так просто, понадобится стартовый капитал, которым плантация не располагает.

Я задумался: того, что есть у меня на карточке, хватает на карманные расходы. Правда, у профа лежат в сейфе мои деньги, очень немаленькие. На них, наверно, нарастают банковские проценты. Чтобы я богател. Хм, может быть, он выделит мне часть – не на пустяки какие-нибудь – сёрьезное прибыльное предприятие.

– Ладно, – сказал я синьору Маршано, – я понял, это действительно проблема. Но если вы в принципе согласны этим заниматься, я постараюсь её решить.

Синьор Маршано поднял брови:

– Насколько я понял, я ваш наёмный работник.

– Э-ээ, ну и что? Я совсем не хочу, чтобы вы прямо завтра начали искать себе другое место.

– Это здесь непросто, как вы могли заметить.

– Мог. Год назад, по похожему поводу, я сказал синьору Кальяри, что я не так глуп и прекрасно понимаю, что не все можно получить силой. Я и сейчас так думаю.

– Вы не ответили на мой вопрос. Синьор Маршано улыбнулся:

– В принципе я согласен. Мне почему-то кажется, что вы сможете получить кредит у кого угодно и на самых выгодных условиях.

– Угу, я постараюсь. И называйте меня просто Энрик, ладно? А то я как-то неловко себя чувствую.

– Это приказ работодателя? – ехидно спросил синьор Маршано.

– Нет, это личная просьба четырнадцатилетнего мальчишки, который вовсе не хочет срочно становиться взрослым.

– Хорошо, Энрик.