Текст книги "Практическая психология. Конт"

– Дух, живущий в лесах.

– Вона оно как. Гадостный, видать, дух, коли вы им ругаетесь! – задумчиво протянул Рэй и по слогам повторил: – Ле-ший.

Виктория не сомневалась, что скоро лексикон местного гарнизона обогатится еще одним русским словом. Нет, ну что она за человек? Нормальные переселенцы самогонные аппараты изобретают, украшения всякие, порох, пушки, а она учит местных ругаться.

– Сегодня на площадку, что вы приказали за стеной построить, свинья забежала, так двое воинов ее гоняли, – продолжил тем временем воин. – Весело было. А я все не мог понять, что это вы придумали? Хорошая тренировочная площадка. Только не все на ней понятно.

– О, Саника достроил полосу препятствий? – приятно удивился конт. – Отлично! Завтра и начнем с утра. Похмеляться, – зловеще пообещал он, выходя из комнаты и на ходу протирая лицо мокрым полотенцем, которое ему вручил Тур.

Рэй озадаченно почесал бороду, достал откуда-то морковку и, засунув ее в рот, пошагал на замковую площадь.

– Конт проснулся! Зажигай! – раздался его звучный бас.

Гуляли за стенами – Кровь, несмотря на свою величину, не смогла бы вместить в себя такое количество веселящегося народа. Праздновали весело, с размахом. Деревянные щиты, положенные на козлы, были сплошь заставлены тарелками и кувшинами. Прямо на площадку перед столами выкатили большую бочку, из которой разливали вино – кислое и некрепкое. Но местным и этого хватало. Сидели вперемешку – рабы с вольными, дети со взрослыми, воины со слугами. Отовсюду слышались смех, пение и скабрезные шуточки. Дежурившим воинам служанки отнесли на стены по кружке вина и тарелке с закусками. Посты внутри донжона и оружейной Рэй снял, закрыв все на огромные навесные замки, оставил только стражу на стенах и смотровой башне, заверив Викторию, что сегодня не стоит опасаться нападения. Воевать на бабадень – гневить Вадия, а именно он дает удачу в бою.

Конт Валлид сидел во главе стола с женой и сыном. По обе стороны от них разместилась местная «верхушка» – Рэй что-то громко рассказывал Иверту, ксен беседовал с Литиной, Нанни и Райка слушали мастеров и периодически начинали громко хохотать. Все держались почтительно, но непринужденно, словно сегодняшний праздник стер социальные различия между людьми. В начале застолья конт торжественно вручил Литине подарок и толкнул проникновенную речь-тост во славу прекрасных дам. Если коротко, то речь свелась к трем словам: «Женщина тоже человек», – и была встречена дружным криком, что не удивительно: народ гулял с утра, и сейчас допивалась уже вторая бочка вина. Крольчиха произвела фурор. Невиданный на фронтире зверь вызвал у женской части населения множество восторженных ахов. Но больше всего Викторию порадовало счастье в глазах Литины. Наверное, это был первый подарок за все время ее замужества. Она гладила мягкую шерстку, прижимала зверька к груди и не спускала с рук во время обеда, с умилением и детским восторгом скармливая ему зелень со стола. А еще она бросала на мужа очень красноречивые взгляды, но конт делал вид, что увлечен застольем.

Впервые Алан видел вместе всех своих людей. Их оказалось очень много, намного больше, чем приносивших клятву новому конту Валлиду. Виктория наклонилась к брату Туриду, который сегодня оказался на удивление щедрым на разговоры, и спросила:

– Откуда столько людей?

Оказалось, все просто: на праздник пришли родственники работающих в замке слуг, многие с детишками. Дети первыми и не выдержали. Где это видано, чтобы ребятня смогла долго усидеть на одном месте, даже если это место – стол с угощениями? Перемешавшись в одну пеструю толпу, они быстро разделились на две команды и затеяли веселую возню с мягким кожаным мячом, набитым опилками. Передавая мяч от одного игрока к другому, его нужно было закинуть в лежащий в траве веревочный круг команды соперников. Естественно, каждая команда стремилась захватить мяч и помешать противнику. Визг, гвалт, крики, разбитые носы и коленки, но счастье просто летало в воздухе. Не часто этим детям удавалось вот так порезвиться. Дар ерзал на скамье, побаиваясь выйти из-за стола без разрешения. Виктория это видела, но не помогла сыну принять решение. Пусть учится быть самостоятельным. В итоге мальчик набрался смелости и попросил дозволения присоединиться к друзьям. Конт не возражал, несмотря на полный укоризны взгляд Нанни. Пусть общается, где же ему взять для компании детей высокородных аристократов? Впрочем, если конт Валлид все же решится бороться за трон, то у Дарена может оказаться совершенно другая судьба. Виктория задумалась, вспоминая свой сон и разговор с Вадием, и очнулась, ощутив на себе чей-то внимательный взгляд. Она повернула голову. Почти черные глаза отразились в изумрудных. Отразились и утонули. Предательски заалели уши под распущенными волосами. Какое счастье, что она не остригла волосы! А ведь собиралась, но Берта не было, а больше конт свою голову никому не доверял. Даже не брился эти дни, и теперь лицо покрывала черная жесткая щетина. Берт, как же тебя не хватает! Словно правой руки!

– У тебя хороший сын, Бешеный Алан. Хороший, но пока слабый. Ему предстоит многому научиться, чтобы стать настоящим воином и настоящим сыном своего отца. – Иверт поднял кубок и, отсалютовав конту, отпил глоток, а затем повернулся к Рэю, продолжая прерванный разговор.

Конт слегка усмехнулся. Игуш был немногословен, и если говорил, то не всегда было понятно, насколько он серьезен.

Завтра они отправятся за Бертом. Вдвоем. Потому что большее количество воинов будет расценено Ястребом как попытка нападения. Завтра она либо вернет Берта, либо попадет в ловушку. Верит ли она Иверту? Нет. Она влюблена в этого зеленоглазого мужчину, но это не означает, что она может ему доверять. Но… выбора никто не предоставил. Рэю она еще ничего не говорила, зачем портить Маруанин день и себе, и капитану?

Праздник продолжался, народ уже давно перемешался, сидели, обнявшись, парочки, и конт с удивлением увидел, как Рэй нежно прижимает к себе Райку, а она и не думает огревать его сковородкой по наглой роже! Чудеса, да и только!

– Сейчас будут жечь костры, – повернулась к нему Нанни. – И водить хороводы. Берт очень любит этот праздник.

Конт присел перед няней на корточки, обхватил ладонями ее лицо и, глядя в глаза, произнес:

– Нанни, завтра Берт будет дома! Верь мне. Слышишь? Верь! Я его не оставлю.

– Я верю, – прикусила она губу, чтобы не расплакаться.

Виктория ее понимала. Как же она ее понимала! Она тоже была матерью. Конт нежно поцеловал Нанни в лоб.

– Хочешь, я провожу тебя домой? Может, ты устала?

– Нет, спасибо, я лучше еще посижу. Среди людей мне легче.

Откуда-то появились трещотки, свирели и бубны. Послышалась нескладная, но задорная мелодия. Девушки подхватились со своих мест, увлекая кавалеров. Вспыхнули два больших костра. Вокруг них тот же час образовались два хоровода – мужской и женский. Конта со смехом подхватили за руки Светика и одна из кухарок – обе нарядные, с яркими лентами в волосах, в расшитых белых платьях, подпоясанных цветными узорчатыми поясами-оберегами. Обе разрумяненные, разгоряченные легким вином и аурой веселья, разливающейся в воздухе. А… была не была! Что сегодня думать о том, что может случиться завтра? Что кручиниться о несбыточном? Сегодня и здесь она жива и здорова. Так будем же веселиться и перестанем вспоминать о проблемах!

Конта под шум и смех втянули в мужской хоровод, и, словно только его ждали, грянула веселая разухабистая песня:

 
Разгорайся, огонь, брызни искрами,
Дай нам силы живой, силы дай молодой,
Чтобы род не зачах, да любовь была в очах,
Чтобы дева молодая не скучала, а плясала…
 

И в ответ звонко запел женский хоровод:

 
Руки девам протяните да покрепче обнимите,
На огонь тот посмотрите,
Только, парни, поспешите,
Да любовь свою найдите…
 

И распались оба хоровода, переплелись, смешались, образуя пары. Со смехом парни ловили разбегающихся девушек, а те не особо-то и стремились убежать. А потом, взявшись за руки, довольные друг другом парочки целовались и, не разжимая рук, со смехом прыгали под веселый перезвон незатейливых музыкальных инструментов через костер – и вновь целовались. Завертело, закружило Алана веселье, и вот уже он прыгал через костер за руку со Светикой, громко целовал ее в щеки, а на другой стороне костра его подхватывала за руку другая девушка, и вновь поцелуи, смех, кокетливые взгляды. В какой-то момент Алан вытянул из-за стола жену, и уже с нею они закружились в плавном смешанном ручейке-хороводе под медленную тягучую мелодию, которую выпевали красивые женские голоса.

А потом дети принесли множество соломенных фигурок, страшненьких и неуклюжих, и под громкий стук барабанов бросили их в костер. Это невзгоды и болезни. Горите синим пламенем!

Ну почему там, на далекой Земле, мы забыли, как нужно отдыхать? Почему не сохранили это чудо, эти обряды, эту сильнейшую энергетику, которая напитывала каждый нерв, каждую клеточку тела, каждую ниточку души, связывающую нас с мирозданием? Как много мы забыли в угоду чужим богам, в угоду чужим планам, заменив духовное на материальное.

Виктория провела Литину до ее комнаты, пожелала спокойной ночи, сделала вид, что не замечает призывных и разочарованных взглядов жены, проверила, лег ли Дар, и поднялась на смотровую площадку донжона. Часовой поклонился конту и отошел в сторону, чтобы не мешать господину думать. В поле еще мелькали фигурки празднующих, догорали костры, слышалось тихое печальное пение. Впереди много работы: нужно вернуть домой Берта, оборудовать наблюдательный пост на скале, набрать молодых бойцов и начать обучение, помочь ксену организовать школу, проехать с ревизией по своим угодьям, добраться до моря, познакомиться с местными дворянами, наказать барона Линя, разобраться с храмовниками и, самое главное, при этом не умереть. Звезды казались так близко, что протяни руку – и достанешь. Чужое небо с незнакомыми созвездиями. Нет, уже не чужое, поправила себя Виктория. Небо новой родины.

Глава 10

И достали тогда братья мечи, золотой и черный, и изгнали духов в мир их проклятый, и запечатали в пещере на дне моря.

Но коварный Вадий ночью приоткрыл двери, и некоторые духи успели вернуться.

«Зачем ты это сделал?» – спросил утром Ирий у брата.

Расхохотался Вадий и сказал, что темные духи даны людям как испытание веры, а светлые – помощниками, и тогда Ирий склонил голову, соглашаясь с братом.

XIII Песнь Жития

Разбудил ее крик часового.

– Всадник на горизонте! Одинокий всадник!

В окне виднелось серое, затянутое тучами небо, но дождя не было. Надо вставать. Слегка болела голова. Хотя она старалась не пить много, ей, похоже, хватило и двух кубков вина. Тура не было, пришлось надеть вчерашнюю одежду и, зевая во весь рот, спуститься вниз. Кого там принесло?

Она как раз успела подойти к воротам, где уже стояли Рэй с тремя воинами – полностью одетые, в легкой броне, с мечами и копьями, готовые отразить неожиданную атаку.

– Это Искореняющий с какой-то бабой! – проорал сверху стражник.

– Открыть! – приказал Рэй, удобнее перехватив копье. – Отойдите-ка в сторону, кир Алан, мало ли что, – не спуская глаз с ворот, произнес капитан.

«Мало ли что» не случилось. Едва въехав во двор, Алвис соскочил с лошади и осторожно снял женщину, закутанную в его плащ.

– О Вадий! – прошипел Рэй. – Что с ней?

– Не знаю, – тряхнул головой ксен. – Несите ее к брату Туриду, пусть займется. Мне кажется, у нее полное истощение. Я ее нашел уже в таком состоянии в рыске отсюда.

Виктория сделала шаг вперед и откинула капюшон с лица женщины. Друида. Почему она не удивлена? Конт посторонился, пропуская воина, который быстрым шагом понес ворожею в сторону храма, навстречу ему уже торопливо шла Райка, она всплеснула руками и побежала к пристройке, где ночевал ксен.

– Твой конь…

– Загнал. Жаль. Великолепное было животное. – Алвис развернулся к упавшему коню, сел перед ним на колени, обнял за голову, и спустя мгновение из перерезанного горла на замковые камни хлынула кровь. – Прикажи рабам разделать и отнести на кухню, – бросил он одному из воинов.

– Это страшнее, чем смерть человека, – прошептал Алан. – Что случилось, отчего ты так спешил в Кровь?

– Всадник на горизонте! Одинокий всадник! – вновь заорал часовой, словно заевшая виниловая пластинка.

На этот раз к ним ехал незнакомый воин – совсем еще мальчишка, бледный и испуганный.

– Владетель Крови, кир Алан конт Валлид, моя госпожа, баронесса Роган, просит помощи. У нас рабы взбунтовались! Барон Роган убит, кирена умоляет поспешить!

Виктория перевела взгляд на Рэя.

– Ваш сосед, в дружине всего двадцать воинов. Один молодняк из весчан, не бойцы, а… – Капитан выругался и сплюнул на землю.

– Сколько рабов? – отрывисто поинтересовался Искореняющий.

– Тридцать взрослых, но к ним слуги присоединились и кое-кто из дружины, – ответил прибывший воин.

– Конт Валлид, вы ведь не откажете женщине? – В словах Алвиса Виктория не услышала ни капли издевки.

– Алвис, тебе не кажется, что каждое твое появление приносит мне проблемы? – Валлид, прищурившись, рассматривал ксена. Уставший, небритый, как и конт, грязный. Где же тебя носило, мистер Загадка?

– Вам виднее, кир Алан, но, возможно, в этот раз я принесу вам удачу? – поклонился ксен. – Капитан, возьмите двадцать человек. Думаю, этого хватит. Я еду с вами. – Искореняющий направился к конюшне. – Конт Валлид, вы позволите мне взять лошадь?

– Кир Алан, не сердитесь. – Рэй все прочел на лице своего воспитанника. – Он не простой Искореняющий. Он – Рука. Мы ему особенно и не нужны, но, если барон убит, вы можете стать хозяином его земель. Именно на это намекал брат Алвис. Какой будет приказ? Выступаем?

Конт Валлид ответил ему длинной и непонятной фразой на незнакомом языке.

Только все начало налаживаться! Бунт, мать его! Как не вовремя! Именно в тот день, когда она планировала отправиться за Бертом!

– Рэй, слушай мою команду. – Алан решительно шагал к дому. – Я возьму десяток бойцов. Ты остаешься. Молчать! – гаркнул конт, увидев, что капитан раскрыл рот, пытаясь возразить. – Кто в доме хозяин? Я или мыши? Чтобы к моему возращению на Красной скале стояла сторожевая будка и была натянута веревка между донжоном и скалой. Разметку я сделал и для сторожки, и для крепежа. Да смотри, чтобы веревка не оборвалась под весом воина в полном вооружении, лучше переплести несколько штук. Будет мешать дерево – спили.

– Сильно натягивать? – недовольно буркнул капитан.

– Как тетиву. И нарежьте ремней из бычьей кожи такой длины, чтобы концов хватало на петли вокруг ладоней.

– Зачем?

– А как ты на скалу спускаться собрался?

Рэй нахмурил светлые брови, а затем понял и согласно закивал.

– Ремень перекинуть через веревку, и на нем спуститься. Это же просто! Помню, как малым был, мы с друзьями так в озеро прыгали с ветки. Сделаем, кир Алан.

– Запри ворота, усиль охрану стен, и будьте наготове. Дурное у меня предчувствие.

– Кир Алан, так, может, я пойду…

– Рэй, мои приказы не обсуждаются! Помоги мне одеться и расскажи, кто такой Рука?

– Храмовники называют его Длань, – поправил Рэй. – Вам бы лучше брата Турида расспросить, я не очень силен в жизнеописаниях.

– Расскажи как знаешь. – Конт натянул толстую рубаху-поддоспешник и повернулся спиной к капитану, чтобы тот затянул шнуровку.

– В «Песнях Жития» сказано, что Ирий и Вадий – близнецы, но Ирий держит меч в правой руке, а Вадий – в левой. Ирий обнажает клинок только против врагов рода человеческого, а Вадий не прочь и человека укоротить на голову, коли тот заслужил. Когда храмовники выбирают Наместника, он клянется не обагрять свои руки кровью, как никогда не пролил кровь людскую светлый Ирий. В знак принятия сана Приближенные торжественно зашивают левый рукав его одеяний, и с этого момента Наместник ничего не делает левой рукой, рукой, символизирующей темного Вадия. Для неблаговидных дел у него есть Длань, его левая рука. Все, что делает Длань, делается именем Наместника и по его воле.

– И сколько у Наместника этих Рук? Одна?

– Никто не знает, – пожал плечами Рэй, натягивая на конта кольчугу. – Но их деяния не оспариваются, ибо если устами Наместника говорит Ирий, то Длань ведет Вадий.

– А ты его в тюрьму сажал, – усмехнулся Алан.

– Я только сегодня увидел у него татуировки на руках, а до сих пор даже не подозревал, что брат Искореняющий такой важный человек, – улыбнулся Рэй, протягивая конту ножны с Яростью. – Будьте с ним осторожны. Говорят, сам Вадий иногда занимает их тела. Про них вообще много чего говорят, но я не всему верю. Знайте, конт Валлид, если с вами что-нибудь случится по вине брата Искореняющего, меня не остановит его татуировка. Закопаю у выгребной ямы. Он всего лишь человек, хотя и неплохой боец, но здесь, на фронтире, быть неплохим бойцом – слишком мало.

– Не боишься ты Наместника, – пошутил Алан.

– Раньше боялся, да было время подумать, – спокойно ответил Рэй, вытаскивая откуда-то из-за спины морковку. – Хотите? – Алан отрицательно покачал головой, он не любил вкус моркови. – Теперь пусть он боится, когда истинный король придет за своим троном.

– Спасибо, Рэй, – усмехнулся Валлид, закидывая за спину колчан со стрелами. По крайней мере, теперь он знает, что, если что, – будет отомщен. И это приятно.

– Где ваш темный оберег?

– Какой оберег? – не понял конт.

– Тот, что вам дала друида. На возвращение домой. Оберег, который всегда притянет ваш дух к дому.

А действительно, где? Виктория попыталась вспомнить. Вчера вечером его уже на ней не было.

– Наверное, в мыльне оставил. Перед тем как на ярмарку ехать.

– Кир Алан, – Рэй был как никогда серьезен, – негоже разбрасываться такими вещами. Друиды почти никогда не делают обереги чужим. Вам оказали честь, а вы поступаете как мальчишка! Неужто и о силе ворожей вы забыли? – Капитан покачал головой. – Спускайтесь к людям, а я сбегаю в мыльню, поищу. Это же надо… – Бубня себе под нос, он покинул конта.

Виктория только посмеялась: что может сделать мешочек с землей? Но раз Рэю это так важно, она его нацепит на шею. Она никогда не верила во все эти амулеты от сглаза и на удачу, горстями привозимые из Египта и Индии, как не верила в приметы, черную и светлую магию, экстрасенсов и прочую ерунду. Есть научно-технический прогресс, а все остальное – бабские забобоны и самовнушение!

Замок барона Рогана был намного меньше Крови и представлял собой здание с четырьмя пристройками высотой в два этажа, огороженное высоким каменным забором и рвом. Сам замок, окруженный невысокими, поросшими лесом горами, находился в низине, и ров не только служил частью оборонительной системы, но еще и исполнял роль дренажа. Весной в него стекали талые воды, но сейчас его дно поросло густой зеленой травой. Подъемный мост был опущен, над замком поднимался вверх черный дым, но, что именно горело, понять было невозможно. Когда отряд подъехал к воротам, они распахнулись.

– Бунтовщики заперлись в казарме! – Молодой воин с окровавленной головой указал рукой в сторону низкого длинного здания. – Эти гады разграбили и подожгли оружейную!

– Где капитан? – Алан спешился, оглядываясь по сторонам.

Небольшой внутренний двор с колодцем, конюшня, загородка со свиньями, казарма. На каменистой земле виднелись подсохшие пятна крови, у стены небрежной грудой лежали трупы. В основном в серых рваных одеждах, на некоторых были ошейники.

– Кир Алан, я рада приветствовать вас в замке семьи Роган. – К ним спешила статная дама, придерживая кончиками пальцев длинную темную юбку.

Крупный тонкий нос с горбинкой, большие серые глаза, льняные волосы, собранные в косу вокруг головы, дорогие перстни на пальцах и абсолютное хладнокровие. Хозяйка замка? Ее сопровождал белокурый молодой воин в кожаном доспехе, его правая рука покоилась на груди в повязке из косынки. Красивый мужчина, отметила про себя Виктория.

– Брат Искореняющий, какая удача! Прошу темного благословения! – Дама присела перед Алвисом в глубоком реверансе, и он осенил ее знаком Вадия. – Теперь я могу быть уверена, что мой сын останется жив, а бунтари понесут наказание!

– Баронесса, мы спешили, как только могли, но я вижу, вы прекрасно справились и без нас, – вступил в разговор Валлид, про себя злясь, что сорвался с места и оставил Кровь. Чувство тревоги не стихало, мышью скреблось в желудке и не давало покоя.

– Вы ошибаетесь, кир Алан, – покачала головой баронесса. – Капитану Сержику, – она кивнула на воина, – удалось оттеснить бунтарей к казарме и запереть их там, потеряв при этом половину отряда. В данный момент верные мне слуги тушат пожар в оружейной, чтобы огонь не перекинулся на другие помещения, оставшиеся бойцы держат на прицеле окна и двери казармы, но их очень мало. Не сочтете за труд приказать вашим воинам помочь им?

Аристократка до мозга костей. На первый взгляд абсолютно спокойна. Ни один волосок не выбился из прически, взгляд прямой и строгий, в нем нет ни капли нервозности, ухоженные руки не трясутся, только чуть расширены зрачки. Значит, все же волнуется. Алан кивнул и отдал короткое распоряжение, за его спиной осталось всего двое воинов, но зато каких! Оба статью почти не уступали Рэю. Капитан сам отобрал десятку, которая поехала с контом, и Виктория была уверена, что здесь лучшие воины гарнизона. Баронесса поблагодарила кивком головы и продолжила:

– Капитан Сержик введет вас в курс дела.

– В казарме два боковых окна и центральное чердачное, – вступил в разговор блондин. – Бунтовщики захватили луки и арбалеты, они пытались удержать три стороны, но моим воинам удалось закрыть торцевые окна щитами. Однако на чердаке сидит неплохой лучник.

– Так сожгите их, и все дела, – спокойно предложил Искореняющий, словно речь шла не о людях, а о пачке бумаг.

– Не могу! – Впервые в голосе баронессы Роган прозвучало отчаяние. – У них мой сын!

– Он еще жив? – с интересом спросил ксен, скидывая с себя сутану.

– Надеюсь на это. – Баронесса взяла себя в руки. – Они знают, что, пока юный барон Роган жив, у них есть шанс.

– Переговоры?

– Пока бунтовщики никаких требований не выдвигали, – ответил капитан Сержик.

– Тебе не кажется это странным? – Ксен внимательно смотрел на воина, и под его взглядом голова мужчины клонилась к земле, даже показалось, что он начал задыхаться.

– Никак нет, брат Искореняющий. Среди них много раненых, даже если мы их выпустим, далеко они не уйдут.

– Из-за чего начался бунт? – Виктории это действительно было интересно.

– А какое это имеет значение, кир Алан? Рабы не повиновались приказу своего хозяина, мало того, когда барон приказал им разойтись, они потребовали от него справедливого суда! Этак скоро ваш стул начнет требовать привилегий и справедливости, потому что ему тяжело держать ваш вес!

Все это было произнесено баронессой спокойным голосом, со светской улыбкой на устах, будто они стояли на паркетном полу бального зала, а не рядом с кучей окровавленных трупов. Виктория поняла, что баронесса ей не нравится.

– И все же, кирена, ответьте на мой вопрос, – холодно произнес конт Валлид. – Я должен понимать ситуацию в своих новых владениях.

Еще не прозвучали последние слова, как у шеи капитана Сержика замер меч одного из воинов Алана. Со стороны казармы послышался звон оружия и раздался свист.

– Дружина барона разоружена, кир Алан, – сообщил один из воинов.

Виктория кивнула. Некому сопротивляться, воины барона были щенками против матерых волков, пришедших с контом.

Баронесса оказалась превосходной актрисой. Глаза женщины расширились, она прижала руки к груди и повернулась к Искореняющему, ища поддержки, но он с безразличным видом рассматривал шпиль замка, на котором уже развевался голубой вымпел с двумя скрещенными ключами.

– Замок взят моими людьми, баронесса, я жду ответа на свой вопрос.

Виктория чувствовала себя героем тупого американского боевика. Этаким пародийным Цезарем – пришел, увидел, победил. Игра, просто игра, которая позволит баронессе сохранить лицо, а конту безболезненно подмять под себя кусок земель. Рэй еще в Крови проинструктировал бойцов, что и как нужно сделать. Баронесса Роган не была дурой и прекрасно понимала, что никто не позволит ей править без мужа. Из всех соседей она выбрала самого родовитого – кира Алана, тем более что среди местной знати уже десятницу усиленно ходили слухи, будто конт ищет себе новую жену. Он молод, красив, богат и с хорошей родословной. Почему бы не принять его покровительство? И она отправила гонца в Кровь.

– Баронесса, ответьте конту, – мягко произнес Искореняющий и начал медленно закатывать рукава.

– Кто-то из воинов взял рабыню на праздничную ночь. – Презрение в голосе баронессы можно было черпать ложками. – Не знаю, что между ними произошло, но девка сдохла.

– Это отвратительно, – процедил Алан, чувствуя, как внутри все леденеет.

– Согласна с вами, кир Алан. Я приказала капитану, если такое произойдет еще раз, удерживать стоимость рабов из содержания виновных. Я не позволю безнаказанно портить свое имущество…

Баронесса еще что-то говорила, но Виктория ее не слушала. «Представь, что это просто задание, секретное задание, а ты шпион в стане врага. Не нужно хвататься за меч. И придушить баронессу ты всегда успеешь. Расслабься, – уговаривала она себя. – У них другой менталитет. Они так привыкли. Вспомни Скарлетт, она ведь тоже была рабовладелицей». Но вместо Скарлетт перед глазами стояло избитое лицо безногой рабыни, и черная ярость стремительным горьким потоком поднималась от паха к груди, требуя немедленного выхода. Чужая, незнакомая Виктории ярость. Невыносимо заболела голова, она прижала пальцы к вискам, пытаясь унять боль. На ум пришла ассоциация с приговоренным к смерти на электрическом стуле, наверное, такие же ощущения испытывает преступник, когда ему на макушку надевают железную шапочку и дают первый разряд. Казалось, еще немного – и голова взорвется изнутри. И вдруг стискивающая мозг раскаленная шапочка лопнула – плотину чужой памяти прорвали воспоминания…

…Саника, вздернутый за руки к потолку, а у его ног истерзанная девичья фигурка. Виктория увидела руки Алана, завязывающие пояс на штанах, ему хорошо, по телу разливается приятная усталость, он подходит к поскуливающей девушке и с размаху бьет ее ногой в живот…

…Алан точно знает, что отца в замке нет, но все равно крадется вдоль стены, стараясь не шуметь. Вот наконец заветная дверь в кабинет. За нею спрятано то, чего он жаждет больше всего на свете – засахаренные орешки, целый кулек сладких, вкусных, липких орешков. Он не будет брать много, только себе и Берту, чтобы отец не заметил. Какой высокий буфет, он тащит тяжелый стул, залезает на него, тянется за вазочкой. Еще немного, еще…

– Ублюдок, кто тебе позволил выходить из своей комнаты?

Отец! Он никуда не уехал! От страха он падает вместе со стулом…

…Больно… Так больно… болят попа и спина. Нанни смазывает ему спину мазью и тихо причитает, но он не слушает. Ненависть к отцу поднимается откуда-то из самых темных глубин сердца, и он шепчет: «Я убью тебя, убью».

…Девочка в бледно-голубом, завитые золотые локоны, большие голубые глаза в тон платью, вздернутый нос. Дочь соседа, первая и единственная любовь. Как же ее звали? Алан протягивает ей кулак. Там, в кулаке, зажато самое дорогое, что у него есть – тоненькое сапфировое колечко. Девочка фыркает и отбрасывает протянутую руку с подарком: «Ты такой некрасивый! Фи! Черные волосы, черные глаза, ты похож на анчуту!»

…В окне отражается худой ссутулившийся подросток, в ярости сжимающий кулаки. Виктория знает, что это Алан. Отец издевается? Как он посмел прислать эту кривую служанку! Да на нее даже одноглазый плотник Варан не позарится, она прыщавая и у нее изо рта воняет! Совсем не так юный виконт представлял свою первую ночь с женщиной.

– Кир Алан, ваш отец приказал мне сегодня спать с вами. Сказал, что вам пора стать мужчиной.

Какое гадкое чувство в груди, он ведь видит, что служанка его презирает. Злость и обида накатывают одновременно, да она над ним смеется! Она сговорилась с отцом и теперь над ним издевается! Алан изо всех сил бьет девушку в грудь, та падает, и он начинает избивать ее ногами. И вдруг приходит необузданное нестерпимое желание, и ему уже плевать, что под ним хрипит окровавленное тело. Они все его ненавидят! Так пусть теперь боятся! Он заставит! Заставит!..

Чужие воспоминания – яркие, отчетливые, осязаемые – заставили согнуться пополам и вывалить на камни скудный завтрак. Отголоски памяти Алана перемешались с воспоминаниями Виктории Викторовны, и она перестала понимать, где ее память, а где чужая. «Я схожу с ума! Но почему? Почему именно сейчас?!»

Оберег! На возращение! Возвращение! Но ведь память тоже может вернуться! Снять! Немедленно снять! Оберег притягивает душу домой, он заставляет ее вернуться! Но у этого тела было две души, и что, если оберег притянет душу настоящего Алана, как притянул его воспоминания?

Рука нашарила веревку и изо всей силы ее дернула. Маленький кожаный мешочек отлетел в сторону. А вместе с ним ушли вглубь памяти и отзвуки чужих воспоминаний. Конт выпрямился и столкнулся с внимательным, задумчивым взглядом Искореняющего.

– На завтрак съел несвежее яйцо, – буркнул, принимая из рук воина баклажку с вином. – Со мной уже все хорошо. Давайте закончим.

– Как прикажете, конт Валлид, – склонил голову Алвис, Виктория только хмыкнула. – Прошу вас с баронессой остаться там, где вас не заденут стрелы.

– А ты?

Вместо ответа ксен стянул с себя рубашку и остался с обнаженным торсом. Рядом всхлипнула баронесса и тихо ахнул кто-то из мужчин, раздались глухие звуки, и Виктория обнаружила, что она единственная осталась стоять на ногах. Остальные смиренно преклонили колени и опустили головы. Искореняющий с усмешкой смотрел на конта, но постепенно в его глазах начало появляться удивление, сменившееся легкой задумчивостью. Виктория в свою очередь с любопытством рассматривала Длань Наместника, вызывающего такой ужас у окружающих. А ксен великолепно сложен. Ни грамма жира, но в каждой налитой мышце чувствуется сила и грация. Он напоминал Виктории большого и хитрого хищника. Не тигр, тот слишком тяжел, и не лев, тот слишком медлителен, больше всего Алвис был похож на ягуара. Хитрый, сдержанный и стремительный. И чертовски привлекательный, как она раньше этого не замечала? «Вот стоит мужчине раздеться, и он сразу приковывает внимание», – хихикнула она про себя, обходя вокруг неподвижно стоящего ксена. Виктория наконец-то смогла рассмотреть символы его служения. От левого локтя вверх поднималась виноградная лоза, она разрасталась, переплетаясь ветвями, играла, скользила по телу, покрывая плечи и спускаясь на грудь.