Текст книги "Микрополяризации у детей с нарушением психического развития или Как поднять планку ограниченных возможностей"

4.5. Что все это значит

Как следует из обзора литературы, при выборе параметров ТКМП разные авторы используют разные критерии. Одни опираются на неврологические знаки, другие – на электрофизиологические данные (ЭЭГ), третьи – на структурные изменения мозга. Все эти пути так или иначе ведут к позитивным изменениям в развитии отстающего ребенка. Разница в том, какой путь к эффекту короче и безопаснее.

Мозг ребенка можно сравнить с домом: один дом большой, с центральным крыльцом, через которое легко можно войти и сразу попасть в любое место (холл, столовую, спальню); другой дом тоже немаленький, но вход – где-то сбоку, и после трудного подъема по темной лестнице вы оказываетесь перед закрытой дверью, за которой – одна крохотная клетушка. Так и с выбором терапии: какому-то ребенку помогает все, что ни делают врачи и педагоги (массаж, пиявки, остеопатия и просто доброе слово), другому – все невпопад (на лекарства аллергия, на физиотерапию возбуждение и т. п.).

Проблема выбора, точнее, правильного подбора воздействия всегда существует. Задача специалистов – взвесить «за» и «против», определить, где надо подостлать соломку, а где можно не опасаться неприятных сюрпризов.

Почему мы предпочли психолого-логопедические критерии при выборе областей воздействия ТКМП? В литературе все чаще пишут о том, что причины многих форм отставания в психическом развитии связаны с функциональными нарушениями в деятельности мозга. Иначе говоря, данные УЗИ мозга или МРТ могут не содержать никаких патологических изменений (и это встречается у наших детей часто – см. истории болезни). Структура не изменена, значит, нарушена ее функция (оставим в стороне философскую дискуссию об их диалектическом единстве).

Выбор ЭЭГ-критериев при определении параметров ТКМП также дискутабелен. Если бы ЭЭГ была единственным критерием степени зрелости мозга как материального субстрата психических процессов, наша жизнь в науке была бы много легче. Но это не так. Указанные критерии оценивают лишь отдельные (хоть и важные!) органические составляющие психической деятельности ребенка. Результирующей величиной, вершиной пирамиды является уровень развития ВПФ. Именно по этой причине были обозначены приоритеты психолого-логопедических критериев при выборе областей воздействия. В то же время при выборе параметров и режимов воздействия данные неврологического осмотра, МРТ– и ЭЭГ-исследований имели большое значение.

Итак, какую информацию мы учитывали при составлении программ воздействия? Из литературы известно, что в дошкольном возрасте наиболее интенсивно развивающимися и наиболее уязвимыми являются две функции – произвольная моторика и речь. Именно они нарушаются чаще всего при самых различных вредностях (в том числе перинатального генеза), давая задержку речевого развития или недоразвитие речевой функции. Ведущее значение речи в формировании психики ребенка сохраняется не только в период сензитивного развития речи, но и после него, в том числе в школьный период времени в связи с формированием навыков чтения и письма. Чем дальше отставлено коррекционное воздействие от сензитивного периода развития речи, тем ниже эффективность коррекционной работы, особенно при недостаточной пластичности нервной системы, ограниченности компенсаторных возможностей мозга ребенка с нарушением развития, что не позволяет стимулировать «дозревание» многих несформированных функций в критические периоды развития ребенка. Это может привести к сбоям заданной последовательности всего процесса психофизиологического развития в раннем возрасте (Лебединский, 2003).

Далее, в многочисленных работах, описывающих параметры когнитивных функций детей с нарушениями развития, в число характерных (даже ведущих) негативных особенностей входит быстрая истощаемость, высокая утомляемость даже при небольших нагрузках, выраженный дефицит внимания. В педагогической практике нарушения внимания у детей являются, пожалуй, наиболее распространенным, трудно регулируемым и также трудно устраняемым дефектом. Известно, что для подкорковых структур мозга с относительно коротким временным периодом развития более характерно «повреждение» в условиях патологического развития. Поэтому предполагается, что в более поздний период онтогенетического развития при недостаточности механизмов компенсации возможно сохранение неполноценности подкорковых систем, обеспечивающих оптимальный тонус коры больших полушарий, что находит отражение в упомянутых жалобах (Марковская, 1991).

Многие из этих сложных проблем, как показали наши исследования, могут быть в известных пределах решены в ходе применения ТКМП. С первых сеансов ТКМП, кроме ожидаемых изменений экспрессивной речи и ручной моторики, отмечено повышение показателей внимания, умственной работоспособности и продуктивности деятельности, а также изменения мотивационной стороны деятельности в виде появления или усиления познавательного интереса как к проводимым учебным занятиям, так и окружающей действительности в целом (Илюхина и др., 2002, 2004; Кожушко, 2005; Соколов, 2005; Кожушко и др., 2005).

Данные перемены могут быть описаны в связи с улучшением функций, входящих в I активационный блок (блок регуляции тонуса – по теории А. Р. Лурия, 1978), или мотивационно-энергетический компонент деятельности (по психологической классификации С. А. Домишкевича (2002), в клинической терминологии – как признаки уменьшения церебрастении, истощения нервной системы. Этот сдвиг в уровне активности представляется для данной группы нарушений развития ВПФ и речи первичным, основополагающим, так как выполняет базовую роль при наличии исходных ограничений по работоспособности и выносливости у детей с нарушениями психического развития. В литературе подробно описан характерный для задержки развития ВПФ и речи низкий познавательный интерес к окружающему миру, вялость и низкая работоспособность, быстрое утомление даже при небольших нагрузках, что отличает детей с нарушениями психического развития практически всех типов и является существенным ограничением эффективности коррекционной работы. В связи с этим происходящие вследствие ТКМП описанные выше перемены можно считать ключевыми, играющими роль своеобразного толчка, «триггера», запускающего серию изменений в других компонентах психической деятельности.

В частности, следом за этим оказывалось возможным проведение все более длительных и частых занятий с психологом-дефектологом, логопедом, с соответствующим приростом эффективности коррекционно-развивающих занятий. Получение ребенком обратной связи в виде позитивной оценки за успешно выполненное задание, в свою очередь, пробуждает у ребенка желание делать что-то по собственной инициативе, что дополнительно расширяет границы его возможностей.

Нарушение коммуникативных функций, потребности в речевом контакте у детей сводило к минимуму эффективность коррекционно-развивающих занятий в связи с невозможностью установления вербального взаимодействия между психологом и ребенком. Даже при потенциально сохранном интеллекте, а иногда и при рано выявляющейся частичной одаренности (музыкальной, математической), дети с наличием аутистической симптоматики находятся вне реальной ситуации и на предъявляемые требования дают реакции негативизма с частым отказом от уже существующих умений и навыков (Тиганов, Башина. 2005). Связанное с аутизмом недоразвитие социальных контактов резко искажает весь ход психического развития, когда страдают все стороны психической деятельности, направленные на овладение социальными отношениями (Лебединский, 2003).

Для аутистического поведения одной из основных трудностей при дифференциальной диагностике является определение того, понимает ли ребенок обращенную речь, просто не реагирует на нее или реагирует избирательно, исходя из своих внутренних мотивов. Как показали наши исследования, адекватный выбор области воздействия ТКМП оказывает влияние на первичное дефектное звено при аутистической симптоматике – нарушение коммуникативных функций. В короткие сроки от начала воздействия (после 1–2 сеансов) у детей появлялись признаки понимания обращенной речи – от первых элементарных реакций на собственное имя, простейшие инструкции («пойди», возьми» и т. п.) до все более сложных речевых форм. Появление управляемого поведения на основе повышения регулирующей функции речи взрослого (даже при первоначальном отсутствии зрительного контакта), возможность в последующем выполнять инструкции постороннего взрослого (психолога) во время занятия свидетельствует в пользу того, что у детей с аутистическим поведением одной из ведущих причин формирования неадекватного поведения является недостаточное понимание обращенной речи.

Исходя из полученных данных о динамике развития детей с РДА после использования в коррекционных целях ТКМП, можно предполагать также, что одним из основных механизмов развития аутистических симптомов является нарушение понимания обращенной речи как первое препятствие, заслоняющее из-за отсутствия контакта с ближайшим окружением (с матерью) возможность осваивать реальный окружающий мир через речь.

Прохождение этого обязательного (коммуникационного) этапа является своеобразным пропуском в мир отношений с другими детьми, чужими взрослыми (педагогами, психологами), которые открывают ребенку мир эффективного социального взаимодействия, дальнейшего развития и обучения. И у таких детей коммуникативный эффект в отношении адаптации первоначально может оказаться более высоким (и первоначально ограничиваться пределами его семьи), чем скорость сокращения разрыва в отставании ВПФ.

Короткий латентный период получения эффектов понимания речи не позволяет считать ТКМП средством формирования механизмов понимания речи. Но он является указанием на существование врожденных механизмов понимания человеческой речи, «жестких» звеньев мозговых систем ее обеспечения (Бехтерева, 1974). Во всяком случае, врожденная языковая способность под воздействием обучения, облегченного под влиянием ТКМП, обеспечивает свойство речи. И именно на 3-м году жизни ребенка говорят о неком новом качестве речевого сообщения, обусловленном началом формирования системы признаков, обеспечивающих распознавание значения детского сообщения взрослым вне контекста ситуации (Ляксо, 2004).

Видимо, ТКМП выполняют функцию «включения» неисправного по какой-то причине механизма за счет доступа к заветному рычагу. Недаром в упомянутой монографии Пенфильда и Робертса электростимуляции именно в височных отделах коры вызывали реакцию переживания реальных событий жизни пациентов, отличную от воспоминаний. За это авторы дали области, включающей латеральную и медиальную части височной доли, название «интерпретационной» коры, границы которой наслаиваются на речевую область доминантного полушария.

Для отстающих в развитии детей достаточно типично расторможенное поведение, повышенная возбудимость, неусидчивость, агрессивность, в том числе реакции аутоагрессии. Возможно, это связано с влиянием фактора перинатального повреждения на процесс созревания тормозных функций лобных долей либо с тем, что у детей с отклонениями в развитии нарушена функция речевой регуляции поведения. Данная особенность лишний раз указывает на то, что расширительное толкование столь популярного в настоящее время диагноза «синдром дефицита внимания с гиперактивностью» (СДВГ) по отношению к детям с отставанием в развитии не всегда непродуктивно, поскольку при внешнем сходстве многих признаков поведения этиология и патогенез данных явлений значимо различаются.

Опыт использования ТКМП по нашим схемам продемонстрировал очевидные результаты в отношении расторможенного или полевого поведения аномального ребенка. Сначала через понимание и выполнение элементарных инструкций «сядь», «посмотри», «возьми» и пр., а затем все более сложных лексико-грамматических конструкций, которые вначале столь трудны для понимания и исполнения при выраженном отставании в развитии.

Известно, что речевая деятельность в психической сфере человека является средством организации и регуляции психических процессов (Леонтьев, 1972). У детей с задержкой развития ВПФ и речи исходно в структуре дефекта имеется недостаточность регулирующей функции речи. Имеют место ярко выраженные трудности в оречевлении деятельности, которые иногда принимают форму грубого несоответствия речи и действия (Слепович, 1989).

Предполагается, что повышение (или формирование) понимания тонкостей речевой инструкции взрослого позволяет посредством этих инструкций регулировать деятельность ребенка сначала извне, а затем, в соответствии с психологическими законами развития, через формирование внутренней речи интериоризироваться в качестве собственных программ регуляции. В частности, у Л. С. Выготского (1960) в описании формирования произвольного действия выделено три этапа интериоризации: интерпсихологический – «я приказываю, вы выполняете»; экстрапсихологический – «я начинаю говорить сам себе»; интрапсихологический – «два пункта мозга, которые извне возбуждаются, имеют тенденцию действовать в единой системе и превращаются в интракортикальный пункт». Данный феномен по внутренним механизмам развития напоминает формирование следов памяти соседних участков коры мозга под воздействием постоянного тока (поляризации).

Так, с помощью направленного воздействия при ТКМП оказалось возможным повышение регулирующей функции речи, выполняющей важнейшую роль в организации поведения ребенка с нарушением развития (Лубовский, 1978). Это неизбежно влекло за собой повышение усидчивости, внимательности на занятиях с соответствующим ростом эффективности обучения и регуляции поведения. Более того, полученные нами в результате применения ТКМП эффекты дают основания предполагать, что стимулируемая область именно таким образом, организующим хаотичную деятельность ребенка, способствует формированию функции внимания на ранних этапах онтогенеза через инструкцию взрослого. Данный процесс может происходить до момента формирования произвольности данной функции на более поздних этапах онтогенеза (в младшем школьном возрасте) в связи с созреванием лобных отделов коры, которым, безусловно, принадлежит ведущая роль в этом процессе.

Даже в более позднем возрасте – в период от 6–7 к 9–10 годам – именно регулирующая функция речи и механизмы организации деятельности становятся определяющим фактором для формирования взаимосвязи между вербальным и невербальным компонентами интеллекта (Безруких, Логинова, 2006).

ТКМП могли выполнять не только коррекционную, но и диагностическую функцию по отношению к мозговым механизмам нарушений ВПФ и речи. Подобная роль ТКМП связана с тем, что психологические проявления нарушения развития ВПФ у детей группы риска могли быть сходными, а мозговой субстрат, лежащий в их основе, мог пострадать вследствие перинатального поражения ЦНС в различной степени и в различной последовательности. В таких случаях изменения порядка применения ТКМП корректировались по ходу курса с учетом индивидуальных особенностей организации мозгового обеспечения психических функций.

Процесс развития изменений в психической деятельности аномального ребенка и социальной адаптации его в ходе терапии с использованием ТКМП зависит, естественно, и от многих других факторов: тяжести исходного пре– и перинатального поражения нервной системы, приводящего к повреждению или недоразвитию тех или иных структур мозга, пластичности мозга ребенка и компенсаторных возможностей его организма, особенностей семейной и социальной среды, включая режим возрастных нагрузок и подбора коррекционной терапии.

Как видно по реальному течению событий в процессе ТКМП, латентный период появления реакции на воздействие относительно короткий. Довольно сложно представить, что 20-минутный сеанс или 1,5–3 часа суммарного воздействия за курс ТКМП могут «сформировать» с нуля ту или иную функцию. Можно предположить, что данное воздействие на первых этапах выполняет роль включения (замыкания) или облегчения, благодаря которым более или менее сформированная (заложенная в онтогенезе) функция переходит из «нерабочего» состояния в рабочее.

Таким образом ТКМП могут способствовать переходу в сферу актуального развития потенциальных возможностей тех морфофункциональных систем мозга, работа которых была по тем или иным причинам либо затруднена, либо даже невозможна (в наших случаях – в связи с поражением нервной системы при рождении), как если бы техническая система была обесточена при наличии собранной аппаратуры.

Заслуживают внимания и те факты, когда на занятиях по ходу курса ТКМП могли проявляться те знания и умения, которым психолог пытался научить отстающего ребенка в начале традиционной коррекционной работы с незначительными результатами. Временной интервал до «проявки» ранее полученных знаний мог быть длиной в несколько месяцев, в связи с чем возможно интерпретировать данное явление с использованием термина «латентное научение». Это значит, что, даже если отклик в процессе реального обучения не был сразу получен, с помощью ТКМП можно получить доступ к следам долгосрочной памяти и таким образом актуализировать ее для использования в текущей деятельности. Связь поляризационных механизмов с механизмами памяти описана еще в монографии Г.А.Вартаняна с соавт. (1981). Использование преимуществ физиологической доминанты, формирующейся в области воздействия в процессе ТКМП (как было показано данными авторами), значимо повышает эффективность обучения детей в ходе коррекционно-развивающих занятий (Кожушко и др., 2005; Соколов, 2005).

Если зона актуального развития ребенка включает в себя сформированные психические функции и механизмы, которые дают ребен ку возможность действовать самостоятельно, без подсказки взросло го, то зона ближайшего развития представлена еще не полностью созревшими механизмами, то есть теми, которые находятся в стадии созревания и готовы в скором времени к проявлению в поведении. На первых сеансах ТКМП, как видно из результатов исследований, с помощью механизмов, запускаемых ТКМП, происходит актуализация зоны ближайшего развития.

В частности, в динамике наблюдений в ходе курса ТКМП видно, как ребенок с меньшим отставанием в развитии и значительной зоной ближайшего развития начинает «слету» схватывать любую подсказку (слово, жест, взгляд). При узкой зоне ближайшего развития ребенок постепенно проходит один за другим этапы освоения этой зоны – от полного игнорирования подсказок и помощи на первых сеансах к эффективному использованию их к концу курса. Это еще один психологический механизм, приводимый в действие с помощью физиологического способа воздействия.

В более старшем возрасте в связи с началом обучения в школе один из основных акцентов в выборе зон воздействия ТКМП у детей с трудностями обучения, в соответствии с законами нейропсихологии, сделан на те зоны мозга, которые могут внести свой позитивный вклад в реализацию процессов произвольного внимания как высшей регулирующей функции поведения (Лурия, 1978). Недостаточная сформированность непроизвольного и особенно произвольного внимания является одним из первых ограничивающих факторов обучаемости ребенка. В комплексном психофизиологическом исследовании показана взаимосвязь адаптированности к интеллектуальным задачам и степени зрелости лобной системы коры мозга ребенка (Каменская, 2005).

Формирование зрелого типа корково-подкоркового взаимодействия, при котором восходящие влияния разных источников становятся регулируемыми и управляемыми корой больших полушарий, в частности лобными отделами, происходит достаточно поздно – к 10–12 годам (Фарбер, 1969, 1979; Мачинская, 2001). Именно тогда лобные (фронтальные) отделы коры завершают свое морфологическое созревание, когда складываются способности к произвольной регуляции поведения и абстрактному мышлению. И при поражении лобных отделов, имеющих более длительный постнатальный период развития, чаще говорят о «незрелости» (Лурия, 1978; Фарбер, 1979; Мачинская, 2001–2006; Кропотов, 2005; Семенова, 2007). По мнению многих исследователей, изучающих степень готовности детей к обучению в школе, зре лость системы произвольного внимания имеет важнейшее значение (Мачинская, 2001–2006).

Комплексное психофизиологическое, нейропсихологическое и электрофизиологическое исследование показало, что успешность реализации сложного процесса зрительного опознания, так же как и других когнитивных функций, связана не только с развитием специфических корковых зон мозга, но и с механизмами регуляции и произвольной организации и деятельности (Безруких, 2005).

Среди школьников, испытывающих трудности в обучении, свыше 90 % имеют речевые и языковые нарушения, при этом в 20–35 % случаев у таких детей обнаруживается дефицит внимания в сочетании с гиперактивностью; и наоборот, 50 % детей с дефицитом внимания имеют трудности в обучении. Данная тесная связь формирования основных школьных навыков с функцией произвольного внимания послужила основанием для включения в программу коррекции школьных трудностей ассоциативных отделов в лобно-теменных областях, связанных с функцией внимания, формирования навыков чтения и письма.

Как и при других способах коррекции нарушений развития ВПФ и речи, при использовании ТКМП очень важен фактор времени, и не только в связи с наличием сензитивных периодов развития ВПФ и речи. Если в раннем возрасте, когда уже видна проблема, можно задать направление коррекции нарушенных функций, то по мере приближения к школьному возрасту это сопряжено с рядом трудностей: инертностью изменений нарушенных программ развития под влиянием коррекционных мероприятий, постепенным ограничением пластичности нервной системы в отношении формирования новых связей и функциональных систем. Динамика развития изменений ВПФ и речи по ходу курса ТКМП во многом повторяет этапы естественного формирования психических функций в онтогенезе, что лишний раз подчеркивает отношение нейрофизиологических механизмов действия поляризационных токов к заложенным в раннем онтогенезе естественным возможностям развития.

Так, на первых сеансах у детей с нарушениями развития позитивные перемены проявляются сначала в менее сложных по своей психологической структуре, имеющих более короткий период формирования в онтогенезе перцептивных функциях: становятся видны успехи при соотнесении формы, размера и цвета. И лишь когда готов первичный «фундамент» психической деятельности, перемены по ходу курса ТКМП начинаются в отношении более сложных ассоциативных процессов, в том числе длительно формирующихся речемыслительных операций. В старшем дошкольном периоде, в школьный период времени в последнюю очередь изменяются навыки счета, чтения и письма.

Таким образом, эффект от применения ТКМП развивается системно, несмотря на наличие фактора перинатального поражения ЦНС, в том числе благодаря сохранившимся неповрежденным структурам и связям, а также новым, сформировавшимся компенсаторным образам, функциональным системам и связям, почву для которых создает высокая пластичность детского мозга. Наличие заложенных (в том числе генетически) в мозгу ребенка программ поведения – как элементарных, инстинктивных, связанных с удовлетворением биологических потребностей, так и более сложных – сохраняет почву для возможного восстановления с возрастом поврежденных функций (Симерницкая, 1975).

Сохранность того или иного количества интегрирующих связей мозга позволяет в последующем осуществлять постепенную перестройку сложной структуры психической деятельности ребенка, когда перемены вследствие ТКМП затрагивают многие взаимосвязанные психические процессы, когда движение одного из них тянет за собой движение других. Это позволяет отслеживать дальнейшее развитие психических процессов и речи ребенка после курса ТКМП, поскольку механизм действия данной процедуры достаточно глубок и связан с устойчивым повышением функциональной активности нервных клеток и связей между ними, ускорением морфофункционального созревания ЦНС.

Итак, порядок применения ТКМП в настоящем исследовании планировался в соответствии с основными психологическими особенностями аномального поведения. В ходе курса ТКМП, построенного в соответствии со структурой дефекта развития ВПФ и речи, происходят выраженные позитивные изменения именно по тем параметрам, которые служили ориентирами при составлении рекомендаций для индивидуальных программ коррекции, что подтверждало адекватность принципов выбора воздействия.

Длительность курсов по достижению описанных эффектов (см. главу 5), эмпирически сопоставима с возрастом ребенка. Повторение курсов ТКМП диктуется тяжестью нарушений развития и особенностями адаптивных резервов ребенка, его компенсаторных возможностей, адекватности психолого-логопедической коррекции.

Так, при менее грубых нарушениях развития речи (задержках речевого развития, общем недоразвитии речи), не осложненных наличием задержки других ВПФ, может быть достаточно одного курса ТКМП, который выполняет, как уже говорилось, своеобразную роль «толчка». При более тяжелых нарушениях работа идет заметно труднее, поскольку уровень незрелости или поражения мозговых образований, несформированность или нестойкость связей между ними таковы, что для их «дозревания» или компенсации необходимо большее количество воздействий и более длительный временной интервал для проявления позитивных изменений в развитии психических процессов, коммуникативных функций. Тем более что незрелость некоторых мозговых механизмов, оцениваемая по сформированности возрастных биоритмов (см. главу 3), может сохраняться как типологическая особенность и на более поздних этапах онтогенеза.

При выборе областей воздействия речь идет не только о том, в какой области коры локализуется та или иная функция как «жесткое» звено системы (Бехтерева, 1974), а о том, через какой вход можно войти в нужную систему, чтобы либо «заставить» ее вспомнить свою роль, либо «научить» ее этой роли, связав с сохранными «гибкими» звеньями системы. Характер и выраженность нарушений психических процессов, так же как возможности их коррекции, варьируют в очень значительных пределах даже при одинаковых по характеру, объему и локализации поражениях головного мозга в детском возрасте, в том числе за счет индивидуальных различий в компенсаторных возможностях, уровне пластичности мозга, особенностей развивающей внешней среды.

Как показали результаты проведенных исследований, поляризационное воздействие в режиме ТКМП является тонким щадящим инструментом изучения мозговых механизмов особенностей дефекта при различных формах нарушений развития ВПФ и речи у детей вследствие перинатального поражения ЦНС, а также нейрофизиологических и нейропсихологических основ их эффективного преодоления.

Скорость разворачивания эффектов ТКМП в отношении импрессивной (интуитивной) речи дает основания подтвердить, что значительная часть процессов понимания языка является врожденной. Пре– и перинатальные факторы повреждения мозга на ранних этапах онтогенеза, возможно, нарушают целостность самой «жесткой» структуры или создают препятствия на пути к ней или от нее. Пластичность человеческого мозга (особенно детского) позволяет за счет формирования новых связей взамен поврежденных компенсировать образовавшийся дефект, пополнить за счет внешнего опыта создавшийся функциональный дефицит, постоянно обогащая его в процессе индивидуального развития.

Использование психологических закономерностей: понятий сензитивных периодов развития ВПФ и речи, особенностей зон актуального и ближайшего развития ребенка, специфики структуры психологического дефекта, его ведущего компонента – способствует повышению избирательности метода ТКМП, позволяет сократить сроки достижения позитивных эффектов при одновременном сокращении в несколько раз суммарной продолжительности воздействия на мозг ребенка. Это имеет, с одной стороны, высокую практическую значимость, с другой стороны – определяет особое направление в детской нейропсихологии, связанное с изучением не распадающейся сформированной функции, а с исследованием процесса ее формирования под влиянием высокоизбирательного воздействия.