Текст книги "Два гения и одно злодейство"

РОССИЯ, 3 НОЯБРЯ

Больше всех пострадал Кеша: перелом ключицы, трещина голени, черепно-мозговая травма. Ставров разбил колено – перенес пустяковую операцию – и ушиб плечо. У Лехи сломано одно ребро. Ну, и оба получили незначительные травмы черепа, в общем, легко отделались. Всех троих поместили в одну палату, где пострадавшие получили возможность законно отдыхать. Сима каждый день привозила еду, а Тимур работал извозчиком Симы. Нечаянно получилось, что попал он в круг близких людей Ставрова. Хорошо это или плохо, сам не знал, но не расслаблялся, оставаясь начеку. «Форд» поехал на свалку, но у Ставрова, помимо этой машины, было еще три, если не считать служебных, так сказать, ноу проблем с транспортом.

Войдя в палату, Сима деловито принялась выставлять кастрюли на стол, Тимур примостился на стуле у постели Ставрова:

– Всем привет и пожелания скорого выздоровления!

– Принес? – спросил Леха, сидя на подоконнике.

– Разумеется, – подскочил Тимур, достал сверток и протянул Лехе.

Тот развернул льняное полотенце, с удовлетворением крякнул и осторожно сполз с подоконника. Положив под подушку пистолет, улыбнулся:

– Так-то лучше будет.

Но Сима, успев заметить зорким оком, что именно сунул под подушку охранник, яростно зашипела, махая руками и опасливо поглядывая на дверь:

– Лешка! Вы чего удумали? Это ж больница!

– Не зуди, старая, так надо, – сказал Ставров.

– Тоже мне, умники нашлись! – завелась Сима. – Ну, как заметят да заявят в милицию? Мало вам? Мало?

Проблемы с милицией возникли. Едва привели в чувство потерпевших, у которых обнаружили пистолеты, – а причину аварии установили сразу, – началось: почему да кто стрелял, зачем носите пушки? Впрочем, у всех имелось разрешение на оружие, но допросами замучили даже в больнице, возможно, вымогали деньги. Оставили в покое, когда Марк позвонил кому следует.

– Нам много, – ответил Леха, резко повернувшись к Симе, но тут же застонал и осторожно сел на койку. – Нам досталось, поэтому, тетка, хочу спать спокойно.

– Вот-вот, – с укором вздохнула та, – лежать нужно, а ты шатаешься. Ох, доиграетесь со своими игрушками. Есть будете, птенчики?

– Спрашиваешь, мать! – воспрянул вечно голодный Леха.

Тетка сначала постелила салфетки на тумбочки, положила ложки, вилки и ножи, привезенные из особняка. Сима считала, что больничная посуда не для Марка. Закончив сервировку, налила в тарелки суп, источающий аромат специй, и разнесла каждому больному. А Тимур вновь очутился у койки Ставрова:

– Задание выполнил, у Алискиной тети был, новостей нет.

Ставров отодвинул тарелку, лег на спину, положив руку на лоб. Тишину в палате нарушали только ложки в руках Кеши и Лехи, звякающие о тарелки. Сима присела на край кровати Ставрова, очень проникновенно спросила:

– Что, Марк, так сильно к сердцу припала?

– Отстань, – беззлобно выдохнул тот.

– И сколько ж ее нет? – страшно жаждала удовлетворить свое любопытство Сима.

– Два месяца с гаком, – ответил вместо Ставрова Леха, уплетая суп.

– Долгонько… – протянула Сима, с сочувствием глядя на Марка.

– Можно мне высказаться по поводу? – поднял руку, как школьник, Тимур.

– Каркай, – разрешил Леха. – Тетка, что там у нас на второе?

– Ой, я сейчас… – подскочила та. – Отбивные и пельмени. Еще салатики.

– Девушка пропала два с половиной месяца назад, – начал Тимур, жестикулируя, будто дирижер перед оркестром. – Это долгий срок. Если предположить, что ее выкрали те двое…

– Найду, прикончу обоих, у меня теперь личный счет, – вставил Леха.

– Так вот, – продолжил Тимур, – если ее выкрали, то мне непонятны цели. Допустим, сделали это, чтобы получить выкуп. Это ж логично. Почему до сих пор не потребовали?

– А убить не могли? – наконец вступил неразговорчивый Кеша. Он никогда не лез в разговоры, считая своим долгом лишь охрану, а мозгами двигать не его дело.

– С целью насолить боссу? – подхватил Тимур. – Почему труп не подбросили? Нате, господин Ставров, пострадайте: из-за вас замочили девушку. Почему?

– Ты не знаешь эту тварь, – мрачно и зло выговорил Ставров. – Вон Сима, она тебе может порассказать. Логику здесь искать глупо, она же сдвинутая.

– Да уж… – подтвердила тетка. – Как земля носит таких гадюк?

– Алиса жива, я уверен, и она у них, – сказал Ставров.

– Тогда все вопросы отпадают, – развел руками Тимур, а про себя подумал, что надежды юношей питают. – Да, кстати, тетя Алисы просит денег. Хочет в соседних областях подать в розыск.

– Милиция наверняка без нее сообщила, – сказал Кеша.

– Тетя сомневается, говорит, на чужие беды им плевать, – возразил Тимур.

– Дай. Пусть хоть она шевелится, – вздохнул Ставров. – Сколько надо?

– Думаю, штуки три ей хватит пока, – неуверенно произнес Тимур.

– Сима, выдашь ему шесть. Но учти, Тимур, я проверю…

– Шеф, обижаешь! У своих не тырю, да и на приколе я.

– Вот мы тут, босс, лежим вторую неделю, – сказал Леха, – телик только и смотрим, а ни разу объявления о пропаже Алисы не слышали.

– Что ты этим хочешь сказать? – повернул к нему голову Ставров.

– Ну, не знаю… я просто думаю вслух.

– Ну, вы и даете, ребята, – ухмыльнулся Тимур. – Вас сколько не было? А сколько вы лежите? Чтобы каждый день на всех каналах квакали про Алису, ты, босс, с сумой по миру пойдешь. Это дорого.

– Вообще-то, такие объявления, кажется, бесплатно делаются, – предположил Кеша.

– Не каждый же день, – возразил Марк. – Дай денег и скажи, чтобы наняла детектива, я оплачу. Давно надо было так сделать. У тебя, Тимур, есть новости о нашей парочке?

– Вынужден огорчить. Но вот что я придумал. Когда ты выберешься из больницы, давай я буду ездить следом. То есть мне нужны колеса, желательно с затемненными стеклами. Ты всегда будешь в поле моего зрения, таким образом при появлении мотоциклиста я смогу выследить его или ее и выяснить, где они прячутся. Ведь явно где-то поблизости живут. Судя по их упорству, они обязательно всплывут, а меня в лицо не знают. Мотоциклист вряд ли запомнил в тот раз, когда от нас слинял по тротуару.

– Что, страшно стало с боссом на одних колесах кататься? – гоготнул Леха, хотел выразиться покрепче, но постеснялся Симы.

– Ну что ты в самом деле… – надулся Тимур. – Другим способом мы их не отловим. Где искать? И как? Возникают внезапно, преследовать террористов нам не на чем. Однажды уже преследовали все вместе на одной тачке, и что? А вот когда они не будут знать, что за боссом всегда едет наблюдатель…

– Ты послушай его, Марк, он дело говорит, – вдруг поддержала Сима.

– Помолчи, старая, – отмахнулся Ставров. – Хорошо, будут тебе стекла на колесах. И пора отсюда убираться, надоело мне лежать без дела.

– Точно, пора, – согласился Леха. – Я хоть сейчас.

Сима собрала тарелки, оставила еды на полк, и Тимур повез ее в особняк.

Лина позвонила Лазарю поздно ночью:

– Разузнал?

– Звонил секретарше, сказала, что он на лечении, но не сказала где.

– Значит, он жив? – оживилась Лина.

– Жив, – буркнул Лазарь. – Тебя, слышу, это радует.

– Да. Ты знаешь почему.

– Знаю. Но мне вся эта возня осточертела.

– Потерпи, пожалуйста, – уговаривала она, почувствовав, что Лазарь уже на пределе. – Осталось совсем немного…

– Когда приедешь? – перебил он поток обещаний, которыми сыт по горло.

– При первой возможности. Пока не могу сказать точно. Лазарь…

– Да?

– Прошу тебя, наберись терпения. (Пауза.) Мне тоже плохо без тебя… (Пауза.) Больше ничего не предпринимай, хорошо? (Пауза.) Почему ты молчишь?

– Набираюсь терпения.

– Я понимаю, тебе трудно. Дождись меня, мы спокойно все обсудим. Пока.

Терпение… Зачем и для чего? Он только и помнил себя в тисках терпения, оно стало его вторым «я», ненавистным горбом за плечами и палачом, потому что терпение заставляло сносить унижения и физические истязания. Оно подчиняло и не кончалось. Теперь оно требовало ждать. Чего? Хорошего. Терпи, и придет день абстрактного хорошего. Что заключает в себе хорошее, Лазарь уже и не знал, но ждал, терпел. Впрочем, терпение всегда связано с ожиданием, потому что ожидание – это и есть не что иное, как терпение. По-видимому, Лазарь подбирался к финишу, оттого что не мог больше ждать. Не хотел.

Он осторожно положил трубку, словно она из хрусталя, и неизвестно кому были предназначены слова:

– Я покончу с тобой.

Возможно, терпению…

ПАРИЖ, СЕРЕДИНА НОЯБРЯ

Снова конура под крышей, которую, по счастью, не заняли. Для нищего она дорогая, для человека с маломальскими средствами убога. Несколько дней Володька провалялся на кровати, ничего не делая, уговаривая себя, что Полин не было. Однако, закрывая глаза, видел ее, как наяву. Однажды, когда встал открыть окно, вдруг зашумело в голове. Вспомнил, что почти ничего не ел все эти дни, а так недолго и на тот свет отчалить. «Стоп, – сказал себе, – в мои планы это не входит». Он, как оказалось, ранимый и впечатлительный, но не до такой же степени, чтобы расстаться с жизнью. Пора кончать с переживаниями – надо пахать, завоевывать столицу живописи, а не сопли размазывать. Осталось немного денег, на некоторое время хватит. А вот на средства производства снова предстояло заработать.

И Володька двинул к Муангме, выходцу из Центральной Африки, который помогал нелегалам – безвизовым эмигрантам – найти работу, несомненно, имея с них барыш. С Володькой дело обстояло иначе, он с документами – Полин продлила визу, – а таким значительно легче устроиться. Первое, что сделали Томас Муангма и «рюс Володья», – напились. Ну, попойка есть попойка, сближает народы, языки всех народов становятся доступны. Володька дополз до своей комнаты и отключился. Тоже полезно, ибо утром хандры как не бывало, голова раскалывалась, но на работу – разгружать ящики с провизией на рынке – мужественно пошел в сопровождении Томаса.

К концу рабочего дня устал, как последняя собака, свалился и заснул. Позже Томас пожаловал, напомнил, что Володька хотел его рисовать, даже сделал сангиной наброски, которые подарил ему. Художник искренне удивился, глядя на собственные творения, так как не помнил, когда их сделал. После тяжкого труда грузчика не до художеств, но упрямый гений, несмотря на боли в мышцах всего тела, усадил Томаса на стул, заставив обнажить торс. Черный, как антрацит, Томас с великолепным мускулистым телом, на котором играли блики света, – это что-то. Пальцы плохо слушались, труд грузчика не для живописца, однако усилием воли смог подчинить их. Мелки пастели вырисовывали чернокожего гиганта, а Володька вновь ощутил азарт, ту страсть, которая восстанавливает внутренние ресурсы. Эх, маслом бы написать Томаса! Ничего, напишет!

А Полин искала его по Парижу. Объехала все точки, где обычно базируются художники, побывала в частных картинных галереях, в парках, на набережной, под акведуками. Позвонила Владу, но «юный друг» не давал о себе знать и ему. Влад расценил бегство «рисовальщика» как очередной заскок. Высказался, что простота Володьки есть продукт российского менталитета, который называется – быдло неблагодарное.

– Но у мальчика талант, – пробовала возразить Полин. – Если бы ты видел его последние работы. Это гениально, не боюсь так выразиться.

– Вдвойне печально, – был непреклонен Влад.

– У меня к тебе просьба. Я должна съездить в Швейцарию, вдруг ты встретишь его, не упускай из виду, хорошо?

– Договорились, – нехотя согласился Влад. – Полина, на кой черт ты возишься с ним? Что у тебя общего с нашим отпрыском гегемона?

– Я обидела его, очень обидела. И не стоит о нем говорить в оскорбительном тоне, нам с тобой далеко до Володи. Ему надо помочь.

– Даже так? Ладно, езжай в Швейцарию, постараюсь отыскать его.

– Спасибо.

Влад и не думал тратить время на поиски «юного друга», а совершенно случайно встретил Володьку на рынке. Тот таскал ящики с овощами. Влад сделал вид, что не в курсе его побега с виллы:

– Ба! Кого я вижу! Ван Гог переквалифицировался в кули. Что так?

– На вилле жиром оброс, – ничуть не смутившись, вторил ему тот.

– А, ну-ну. Потянуло к народу поближе?

– Точно. Не могу работать в атмосфере комфорта. Хочешь погубить талант, дай ему все, слышал такое? Это про меня.

– Слушай, может, тебе помочь вернуться в Россию? – вдруг предложил Влад.

– Не-а. Мне здесь неплохо. Извини, тут не приняты перекуры.

Ну и расстались. Ни намеком не дал понять Володьке, что Полин его ищет. Влад человек прагматичный, это качество считает достоинством и залогом успеха, и к Полин подходил с позиции прагматика. У него родилась мысль, что он и она могли бы соединить свои судьбы, это выгодно обоим. В чем выгода? У нее есть деньги, которые Полин тратит бездарно, он же умеет управлять денежными средствами, приумножать их. Полин хороша собой, равно как и он, оба наделены умом, прекрасно воспитаны, хотят жить в Париже, а не на просторах криминальной России. Разве этого мало для обоюдовыгодного союза? Но почему-то Полин предпочла несносного мальчишку, возомнившего о себе бог весть что. Самолюбие Влада задето. Тем не менее с бегством Володьки у него появился шанс.

«Покоритель Парижа, – усмехнулся Влад, оглянувшись назад и высматривая в толпе фигуру Володьки с ящиком на плечах. – Место свое ты определил точно, мой юный друг. Здесь и торчи, а не лезь со свиным рылом в калашный ряд».

А однажды Володьку увидела на рынке Софи и несказанно обрадовалась, затараторила скороговоркой, тянула куда-то… а он ничего не понимал, только долдонил:

– Je travaille. (Я работаю.)

На хорошеньком личике Софи сменялись эмоции – она сердилась, ругалась, что-то объясняла ему, в конце концов ушла. Часом позже атаковала с Одетт. Вдвоем они умудрились стащить с него униформу, поругавшись из-за этого с хозяином лавки, впихнули в автомобиль и повезли черт знает куда, чуть позже выяснилось – в кабаре, где они танцевали. Оказалось, нужен художник для реставрации декораций. Сможешь? Естественно! Платят больше, чем на рынке, да и работенка – не бей лежачего: там замазал краской, сям замазал, и ближе к творчеству. Володька готов был расцеловать госпожу удачу, если б только мог загрести ее в объятия.

Он попал в мир закулисной суматохи, полуобнаженных девушек, красочных костюмов и страусиных перьев, огней софитов, музыки. Вот он, Париж, вечный праздник, – лицевая сторона медали для туриста. Но Володька, делая эскизы с танцовщиц, запечатлевал оборотную сторону медали: каторжный труд, сродни грузчику, пот, усталость, измождение. Но при всем при том искренне восхищался красотой, а она для него заключалась не в длинных ногах и хрупком теле… Красота для Володьки – это нечто неуловимое, проявляется в глазах, губах, позах тела…

Он подружился с Софи и Одетт, девчонки оказались неунывающими болтушками, приглашали на вечеринки, что пришлось очень кстати. Обе здорово танцевали, Володька часто из-за кулис глядел на сцену во время их выступления. Софи вообще всякую свободную минуту проводила с ним, поправляла речь, давала дельные советы по эскизам. А он думал, думал, что писать? Хотелось создать нечто особенное, наподобие Юдифи. Собственно, Полин подсказала тему: библейские женщины. Тема могучая и вечная, складывалась в серию. Авось богатый коллекционер купит все сразу? А? Вот было бы недурственно. Снова грезились слава, масса заказов, деньги. Полин еще пожалеет, но он, встретившись с ней, пройдет мимо, будто не узнает ее. И вот в голове родилось несколько образов, но все связывались с Полин, она так и маячила перед взором, черт ее дери. Старался о ней не вспоминать, заполняя дни и вечера работой. А если похожая женщина вдруг мелькала в толпе, учащенно билось сердце, и он бежал вдогонку. Рассмотрев ее ближе, разочарованно брел прочь, посмеиваясь над собой. Ну, допустим, не ошибся бы, и что? Разве заговорил бы с ней? Ни за что! Однако это повторялось, а время летело с неумолимой скоростью.

РОССИЯ, ДВАДЦАТЫЕ ЧИСЛА НОЯБРЯ

Ставрова и Леху выписали, Кеша еще прохлаждался в больнице. Его место за спиной Марка занял один из охранников, теперь следовавший за Ставровым, как и Кеша, повсюду. Впрочем, следовать особо было некуда. Ставров ходил с тростью, прихрамывая, потому маршрут оставался неизменным: дом – офис – дом.

Вскоре, однако, разнообразие в жизнь внесли дальнейшие события. Внезапно Клара, тетя Алисы, исчезла. Тимур к ней ездил каждый день, как на работу, и не заставал. Мало того, приезжал поздно вечером – на звонок в дверь никто не отвечал. Вроде бы исчезновение обоснованно: тетя носится по России в поисках единственной племянницы, однако самое интересное ждало впереди.

Леху отличает уникальная подозрительность, уж если что втемяшится в голову – не успокоится, пока не проверит. Оклемавшись после аварии, он проехался по частным телевизионным каналам. Собрав сведения, привез в офис под вечерок новости, от которых шарики за ролики заехали. Ни о каком объявлении о пропаже Алисы не слышали ни на одном телевизионном канале! Леха дунул в милицию, там аналогичный сюрприз: заявлений от упомянутой тети не поступало.

– Смылась с бабками, – заключил Леха. – Ей же и на детектива выдали. Шесть плюс пятнадцать, получается двадцать одна штука.

– Это не те деньги, чтобы с ними линять, – фыркнул Тимур.

– Как знать, – пожал плечами Леха. – Для некоторых это целое состояние. Босс, твое мнение по поводу?

– У меня нет мнения. – Ставров был чернее тучи.

– А такой вариант: тетя Алисы сообщница мотоциклиста и нашей ведьмы? – предположил Леха. – А знаешь, что меня натолкнуло на подобную мысль? Она ведь выгнала племянницу на улицу, выгнала безжалостно. А когда Алиса пропала, разыграла перед нами любящую мамашу. Одно с другим не сходится. Да по ее роже видно, какая она продажная тварь.

– Меня трудно сейчас удивить, – неопределенно высказался Ставров.

Жизнь в личном плане не баловала Марка, потому рассчитывал провести ее без семейных скандалов и компромиссных примирений. Так удобней. Было. Появление Алисы изменило многое, не сразу пришел к выводу, что без семейных оков жизнь не полная, а ломать себя трудно, трудно сказать: ты мне нужна. И вот когда наконец перестроился, Алиса улетучилась. Ко всему прочему, в Алисе растет его продолжение, которому, по подсчетам, шесть с половиной месяцев. У Марка предприятия, выпускающие предметы первой необходимости, вложены деньги в нефть и прокат, кандидатура Ставрова одна из немногих выдвинута губернатором на пост директора крупного завода. И кому достанутся плоды его труда? Что, государству отойдут в случае смерти? Значит, о Марке забудут, только родная кровь способна помнить. Мысль о наследнике или наследнице грела, да сгорела. Куда делась Алиса? Испарилась, как пар? Немыслимо! Тут еще и Клара пропала! Вокруг Ставрова происходил большой-большой идиотизм, впору самому идиотом стать.

– Что касается меня, я перестал удивляться еще в детстве, – после паузы сказал Леха, – не об этом речь. Я, Марк, не представляю, что нам делать. Ситуация раздвоилась, на два фронта нас не хватит.

Тем временем Тимур тоже шариками ворочал, ворочал и сложил:

– Выходит, Клара должна знать, где Алиса. Что, если девушка прячется, от нового покушения бережется? Тетя хочет помочь ей. Ну, почему не допустить и такую версию?

– Ой, да хватит в Шерлока Холмса играть, – состроил кислую мину Леха. – Хапнула бабки и дунула на южные пляжи. Потом приедет и расскажет, какие тяжкие были поиски. «Я ей как мать!» – вякала. Мать, только та, к которой посылают.

– Давайте поступим так. – Ставров резво вскочил с места, поразив Тимура живостью. – Ищи, Леха, теперь сам детектива. Пусть он занимается Алисой и чертовой тетей, которая где-то работает, с соседями общается, возможно, им и проговорилась о своих планах. Выяснить, где может находиться Алиса, под силу лишь специалисту, я это понял. О наших делах ему ни слова, пусть занимается только ими. Возможно, он без наших предположений выйдет на похитителей, тогда поможет нам вдвойне. А мы продолжим работать в направлении поисков сладкой парочки, устроившей мне горькую жизнь. В эту часть я никого лишнего посвятить не могу.

– Почему? – задал глупый вопрос Тимур.

– Ты лучше посиди с закрытым клювом и не маши крыльями, – огрызнулся Леха. – Я все сделаю, босс. Только есть маленькая закавыка: детективу желательно фотки дать, а у тебя, как мне известно, нет фотографий даже Алисы, не говоря уже о чертовой тете.

– Видеозапись есть с Алисой, с нее фотографии можно сделать. А Клара… фоторобот смастерим. Я ее с закрытыми глазами нарисую, калошу напомаженную.

Стемнело, все трое спустились вниз. Тимур завел отечественный автомобиль, чтобы следовать за боссом, как было договорено, и ждал, пока рассядутся Марк, Леха и новый охранник в «Ауди», наблюдая за ними в лобовое стекло. Но машина с Марком, тронувшись с места, почему-то притормозила на воротах, он высунул голову в окно, напрягая зрение и пытаясь разглядеть в темноте, из-за чего произошла заминка. И вдруг… Тимур от неожиданности вздрогнул, инстинктивно втянул голову в плечи и зажмурился.

Без сомнения, выстрел!

Следом за выстрелом взревел мотор мотоцикла. Затем раздался вопль Лехи и два выстрела подряд. Тимур, к сожалению, не мог преследовать мотоцикл – автомобиль Ставрова перекрыл выезд. Он выскочил из машины и опрометью бросился к «Ауди». Заглянув внутрь, в ужасе замер.

В салоне горел свет. Тимур увидел откинувшуюся на спинку сиденья голову, лицо, залитое кровью, струйки стекали по шее, на глазах намокал белоснежный воротничок, меняя окраску. В сгустках крови была вся машина, они выглядели почти черными, красные потеки сползали по заднему стеклу. В нос ударил сладковатый, непривычный запах, запах крови. Тимур непроизвольно сделал несколько шагов назад, натолкнулся спиной на стену здания и сполз по ней вниз. Его вырвало.