Текст книги "PRO суверенную демократию"

АВТОРСКИЙ ПРОЕКТ

«Суверенная демократия» – не калька с sovereign democracy, a авторский проект. Формула «sovereign democracy» была создана американской политологией и пропагандой в период противостояния Запада с Советским Союзом. Однако определение «sovereign» означало в ней «независимая», а еще точнее – «независимая от СССР». Дик Чейни, обращаясь к лидерам восточноевропейских стран в Вильнюсе, говорил о «сообществе суверенных демократий» именно в этом смысле. Только СССР в качестве виртуальной «империи зла» сменила Россия. Некоторые эксперты считают, что термин был рожден на Тайване, который искал собственную, отличную от Китая идентичность.

Примечательно, что «sovereign democracy» долгое время была обречена на забвение. Вице-президент США, известный мифотворец, вспомнил о ней лишь спустя несколько месяцев после обнародования российской концепции «суверенной демократии» (октябрь 2005 г.).

«Наша российская модель демократии называется „суверенной демократией“, – заявил Владислав Сурков. Ее антипод – „управляемая демократия“, „навязываемая некоторыми центрами глобального влияния… шаблонная модель неэффективных и, следовательно, управляемых извне экономических и политических режимов“. Уже в силу этого „суверенная демократия“, транслируемая Кремлем, принципиально отличается от „sovereign democracy“, разработанной в „вашингтонском обкоме“.

ОСНОВЫ И ГАРАНТИИ СУВЕРЕНИТЕТА

Понятие суверенной демократии вытекает из логики Конституции. Конституция определяет Россию как «суверенное демократическое государство». Как удачно выразился председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин, «суверенитет у нас демократический, а демократия – суверенная». И в самом деле суверенитет и демократия неотделимы. Гармоничное развитие национальных демократических институтов гарантирует суверену – народу России – свободу в принятии глобальных решений. А современные атрибуты суверенитета (прежде всего конкурентоспособность и обороноспособность), в свою очередь, гарантируют, что демократические институты будут развиваться без корректирующего вмешательства извне.

Споры о пределах и моделях суверенитета продолжаются в среде американской элиты до сих пор, и они явно способствуют укреплению реального суверенитета России

Немногие страны обладают сегодня полным суверенитетом, но Россия – всегда в их числе. Появившиеся в связи с саммитом G8 размышления о США как «последнем суверене» оказались не слишком состоятельными. Президент Джордж Буш ввел в политологический оборот оригинальный конструкт «демократия как везде», однако он оказался бессодержательным сам по себе, а кроме того, стал неудачной реакцией на российскую доктрину суверенной демократии. Универсальные (а особенно «привозные») модели демократии не пользуются спросом – смех журналистов после заявления Владимира Путина о неприемлемости демократии «как в Ираке» был весьма показательной реакцией. Споры о пределах и моделях суверенитета продолжаются в среде американской элиты до сих пор, и они явно способствуют укреплению реального суверенитета России. Для России сегодня неприемлем никакой мировой порядок, в котором она не влияла бы на принятие стратегических решений, не была «в совете директоров».

Суверенитет – политический синоним конкурентоспособности. СССР был одним из отцов глобализации, но сегодня выгоды этого процесса распределяются весьма неравномерно – и вряд ли в пользу России. Достижение конкурентоспособности абсолютно необходимо, но этот процесс займет годы и десятилетия. Как отмечали многие участники летнего бизнес-форума «Экономика суверенной демократии», ставка государства на крупнейшие корпорации сырьевого сектора и металлургии, а также суверенный контроль над ТЭКом и стратегическими коммуникациями способны гарантировать «политическую рамку» достижения национальной конкурентоспособности.

Глобальная энергетическая безопасность – гарантия нашего суверенитета. Россия отнюдь не стремится к имперскому доминированию на мировых сырьевых рынках. Национальные интересы страны в сфере энергетики заключаются прежде всего в стабильности отношений с потребителями нашей продукции и справедливых ценах. Но не только. Как справедливо отмечает Владимир Путин, Россия очень жестко ориентирована сегодня в поставках энергоносителей на европейский рынок. Диверсификация поставок с помощью таких проектов, как нефтепровод «Восточная Сибирь – Тихий океан», способна существенно снизить зависимость страны от традиционных потребителей сырья. А Североевропейский газопровод естественным образом снимает проблему транзита газа через ряд стран Восточной Европы. Однако надо ясно осознавать: цель российской политики в области энергетической безопасности – не превращение населения в «отряд по охране трубы», не консервирование сложившейся структуры экономики, а приток инвестиций в обрабатывающие отрасли, развитие высоких технологий и стимулирование инновационной активности. Через два десятилетия экономическая модель должна стать качественно иной – инновационной. Другого выхода нет.

УГРОЗЫ И ВЫЗОВЫ

Ограничение национального суверенитета «сетевым управлением» и транснациональными корпорациями противоречит логике Вестфальской системы 1648 года и разрушает действующую систему Ялты – Потсдама – Хельсинки. Кто «учреждал» систему соотношения суверенитетов и определял политический смысл суверенитета? Крупнейшие мировые державы XVII– XX веков. Недавняя дискуссия в «Российской газете» показала: и руководители представленных в парламенте политических партий, и представители экспертного сообщества выразили весьма жесткое неприятие «ползучего» ограничения суверенитета тех держав, которые «учреждали» действующую систему международно-правовых отношений. Прежде всего российский истеблишмент считает недопустимым отказ от принципа невмешательства во внутренние дела – даже под предлогами «распространения демократии» и «соблюдения прав человека». Тем более что за этими универсальными, но довольно расплывчатыми формулами часто стоят конкретные экономические интересы крупнейших держав, и прежде всего интересы сырьевых корпораций.

С основами суверенной демократии никто из серьезных деятелей оппозиции по существу не спорит

Доктрина суверенной демократии способствует дальнейшему встраиванию в сложившуюся политическую систему парламентской оппозиции и изоляции оппозиции внесистемной. Электоральный цикл 2007—2008 годов внесистемная оппозиция де-факто считает для себя потерянным. «Империя свободы» Михаила Касьянова в этом отношении весьма показательна: помимо ее очевидной общей слабости, размытости и вторичности пассажи о диалоге и «круглых столах» явно адресованы не практической политике, а будущему. Не говоря уже о том, что, конструируя «Империю свободы», экс-премьер вынужден реагировать на доктрину суверенной демократии и высказываться по повестке дня, сформулированной отнюдь не им. При этом с основами суверенной демократии никто из серьезных деятелей оппозиции по существу не спорит. Показательно, что даже секретарь ЦК КПРФ по идеологии Иван Мельников признал ценность суверенитета и демократии для коммунистов.

Необходимо давать ответы на реальные угрозы национальному суверенитету и национальной модели демократии.

Угроза первая – быть «Иванами, не помнящими родства». В проведении практической политики необходимо опираться на историческую традицию, в том числе использовать опыт СССР – разумеется, не лагерного барака, но модернизационного проекта.

Вторая угроза – проиграть в конкурентной борьбе. Ответ на нее – суверенный контроль над ТЭКом и стратегическими коммуникациями, а также использование исключительного российского положения на энергетическом рынке в качестве инструмента для развития высоких технологий и инноваций.

Угроза третья – ослабление обороноспособности. Ответ на нее вполне возможен: сохранять в постоянной боевой готовности стратегические ядерные силы, модернизировать силы быстрого развертывания и гарантировать постоянную адекватность ситуации военных расходов.

Угрозы олигархического реванша и национал-диктатуры также реальны. Путь их преодоления – создание национальной элиты и продолжение демократизации. А чтобы избежать утраты мобильности правящей элиты, необходимо создавать и совершенствовать механизмы постоянного обновления национальной элиты и широкого диалога ответственных политических сил.

Доктрина суверенной демократии представляет собой серьезный фактор реальной политики

Доктрина суверенной демократии представляет собой серьезный фактор реальной политики. У нее действительно есть реальный шанс стать не только основой программы «самой популярной партии» (Владислав Сурков), но и базой национальной программы устойчивого демократического развития. Она опирается на широкий внутриэлитный консенсус и новое путинское большинство – устойчивую национальную модернизаторскую коалицию. Наконец, она апеллирует к базовым ценностям современной России (материальное благополучие, свобода и справедливость).

Наличие акцентов в проводимой политике характеризует российский правящий класс не как замкнутую сословную группу, а как широкую элитную коалицию, способную и к внутриэлитному диалогу, и к широкому диалогу с обществом и интеллектуальной средой

Колоссальное количество мнений о суверенной демократии – очевидный знак того, что в России возможна и необходима напряженная интеллектуальная дискуссия. Она идет уже более полутора лет. Наличие акцентов в проводимой политике (а эти акценты подчеркивали и Дмитрий Медведев, и Борис Грызлов, и Юрий Лужков, и Минтимер Шаймиев, и Валерий Зорькин) характеризует российский правящий класс не как замкнутую сословную группу, а как широкую элитную коалицию, способную и к внутриэлитному диалогу, и к широкому диалогу с обществом и интеллектуальной средой. Нужно только не потерять в дискуссии общего для всех, сущностного, главного. Главное – в том, что Россия действительно стала другой. Какой? Суверенной, а значит, самостоятельно принимающей политические и экономические решения. Демократической, а значит, развивающей собственные демократические институты. И этого уже не изменить.

С. Уайт
СУВЕРЕННАЯ ПЕРИФЕРИЯ ЕВРОПЫ

Россия является частью европейской системы государств как минимум с XVIII века. Россия и Великобритания выступали союзниками в двух мировых войнах. Наши королевские семьи были связаны прямыми родственными связями. Но 70 лет советской власти поставили нас по разные стороны железного занавеса. Кто мы сейчас – друзья, партнеры, может, даже союзники? Или у государств не может быть «постоянных друзей» или «постоянных врагов», а только «постоянные интересы», как много лет назад сказал лорд Пальмерстон?

На вопросы такого рода призвано было ответить исследование, которое я в течение нескольких лет проводил с двумя моими коллегами из Лондонской школы экономики – Роем Аллисоном и Map го Лайт Мы провели около 60 интервью с российскими руководителями, включая тех, кто находится на самом верху, а также ряд обсуждений с представителями широких общественных кругов и два национальных соцопроса. Нас интересовала концепция «включения без членства». То есть вопрос, как после окончания холодной войны могут выглядеть отношения между Востоком и Западом, которые исключали бы и конфронтацию, и наивные иллюзии.

ВЗАИМНОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ

Сейчас с обеих сторон осталось меньше иллюзий, чем в первые посткоммунистические годы. Что касается России, то серия «цветных» революций, прокатившихся в непосредственной близости от ее границ, была здесь воспринята многими как нечто большее, нежели «простое совпадение». Как сказал помощник президента Сергей Ястржембский в период украинского кризиса, «мы можем видеть ту же руку и, возможно, те же ресурсы, тех же кукловодов, и сценарии очень похожи». И правда, в России мы встретили многих, кто, кажется, верит, что речь идет о масштабном плане, нацеленном на полный развал российского государства с целью использования его природных ресурсов на благо других стран.

Но даже представители более умеренных взглядов разочарованы «дорожными картами» и «едиными пространствами», которые сейчас определяют взаимоотношения между Россией и ЕС. Куда они ведут, кроме расплывчатого «вперед»?

Но еще меньше иллюзий осталось у Запада. Язык, которым изъясняется российское руководство, да и простые люди, все меньше и меньше описывает действительность в терминах «демократизации» и демонстрирует все более очевидный возврат к практике авторитаризма прошлых времен. По мнению многих, между Россией и остальной Европой сейчас наблюдается «глубокое расхождение в ценностях». Это означает, что бесполезно даже пытаться прийти к согласию по поводу тех принципов, на которых строится ЕС и в числе которых необходимо подразумеваются демократические выборы, соблюдение прав человека и верховенство закона. Продолжающийся конфликт в Чечне, ограничение деятельности некоммерческих организаций и изменения в избирательном законодательстве – все это воспринимается как часть процесса возврата к советскому прошлому. И направляющая роль в нем приписывается руководству, в котором непропорционально широко представлены люди из военных ведомств и органов безопасности.

В ПОИСКАХ MODUS VIVENDI

Конечно, России и Европе не обязательно достигать полного согласия. В нашей новой книге «Россия Путина и расширенная Европа» мы попытались представить ряд сценариев будущего развития отношений между Россией и Европой, которые можно было бы описать как «включение без членства» и которые вовсе не обязательно означают, что мы разделяем ценности друг друга или имеем всегда совпадающие интересы. Другими словами, мы приводим доводы в пользу прагматических, основанных на интересе взаимоотношений России с остальной Европой, исключающих чрезмерные и неразумные ожидания с обеих сторон.

Мы попытались представить ряд сценариев будущего развития отношений между Россией и Европой, которые можно было бы описать как «включение без членства» и которые вовсе не обязательно означают, что мы разделяем ценности друг друга или имеем всегда совпадающие интересы

Нам представляется, что в России есть два видения будущего таких отношений. Первое – откровенно «либеральное», которое предполагает, что членство в ЕС должно быть на повестке дня, даже если это весьма отдаленная перспектива. Россия предстает как преимущественно европейская страна, которая в будущем должна быть максимально интегрирована в европейские процессы и институты, включая НАТО. Однако после того, как проект евроконституции был отвергнут в некоторых странах самой Европы, стало очевидно, что в ЕС существуют собственные, внутренние проблемы и что на Западе совсем немногие поддерживают идею вовлечения все «новых соседей».

Существует в России и другая точка зрения, которую можно охарактеризовать как «прагматичный национализм». Этот подход рассматривает Россию как нечто большее, чем только европейское государство, и потому предполагает естественное лидерство России в СНГ. С этой точки зрения членство в ЕС не выглядит ни реалистичным, ни даже желательным. Более того, Россия в рамках такого подхода должна защищать свои интересы, опираясь на собственные силы, то есть использовать рычаги, которые она имеет благодаря своим запасам нефти и газа, равно как и участие в других альянсах, вроде Шанхайской организации сотрудничества, в качестве противовеса ЕС и НАТО, и отвергать внешнее вмешательство в свои внутренние дела.

Со стороны Запада также есть два сценария. Первый, «оптимистичный», подразумевает углубление отношений посредством различных форм практического сотрудничества, ведущего к общему пониманию и общему набору ценностей. Министр иностранных дел Сергей Лавров и генеральный секретарь НАТО уже обсуждали расширение рамок встреч, которые имеют место в форматах Россия – НАТО и Россия – ЕС, а также расширение сотрудничества в ключевых регионах начиная с Балкан. Расширение практического сотрудничества может привести к общему видению задач, стоящих перед «большой Европой», а затем к созданию новых институтов, в рамках которых бывший «Восток» и бывший «Запад» смогут координировать свои усилия.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЕВРОПЫ

Мы считаем, что такой сценарий вряд ли осуществим по нескольким причинам. Одна из них заключается в том, что отношения ЕС и России существенно отличаются от отношений России и НАТО. ЕС придает большую важность внутреннему развитию России – главенству закона, политическому плюрализму и рыночной экономике.

Едва ли можно ожидать прогресса в рамках «общего пространства», пока не будет достигнут больший уровень взаимопонимания по базовым ценностям

Но здесь сейчас гораздо меньше взаимопонимания, чем это было в недавнем прошлом. Едва ли можно ожидать прогресса в рамках «общего пространства», пока не будет достигнут больший уровень взаимопонимания по базовым ценностям. Но российская политика, скорее всего, не будет принимать во внимание взгляды других стран – вероятнее, акцент будет сделан на «суверенную демократию».

Более реалистичен сценарий, предполагающий прагматическую кооперацию на базе общих интересов, а не на базе общих ценностей. Россия продолжит партнерство с ЕС и НАТО, но как независимый центр власти. Или, если говорить словами российского ученого, которого мы цитируем в нашей книге, как «центр власти, склоняющийся к Европе, но сохраняющий независимость и экономически самостоятельный». Это означает Россию, которая, как минимум в среднесрочной перспективе, останется на периферии расширившейся Европы и за пределами ее основных институтов, но будет искать новые формы практической кооперации с ней.

Б. Грызлов
ЭКСТРЕМИЗМ КАК УГРОЗА СУВЕРЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ

Последние годы стали периодом укрепления России, возвращения ее в число мировых держав, определяющих повестку дня глобальной политики. Это факт, но одних слов, что Россия изменилась и является сильным игроком в международной политике и на мировом рынке, недостаточно.

Нынешний статус России еще далек от того, который она реально заслуживает. Жизненно важно не потерять политической воли и готовности к дальнейшим шагам, не сбиться с темпа. На это способен лишь великий народ и великая держава, какой всегда была и будет российская нация.

Именно осознание приоритетности этой задачи позволило «Единой России» предложить обществу не политические декларации и отрывочные инициативы, а стратегию развития страны на 10 лет. Эта стратегия основана на проектном подходе, который уже дает результаты в рамках приоритетных национальных проектов.

Наша партия выработала программу мер для того, чтобы суверенитет страны был надежно обеспечен, чтобы он опирался и на целенаправленную социальную политику, и на экономический рост.

Многим, очень многим не нравится суверенность государства Российского, не нравится современная основа этого суверенитета – конституционный демократический строй. И если демократия в нашей стране не дает покоя зарубежным недоброжелателям, то укрепление суверенитета России вызывает раздражение у некоторых внутренних оппонентов.

К сожалению, попытки внешнего давления на Россию находят поддержку – и осознанную, и неосознанную – внутри нашей страны.

Неразборчивость в методах политической борьбы, нечистоплотность в выборе союзников, заигрывание с криминалом, с национал-экстремизмом – все это внутренние угрозы не только социальному согласию, но и сохранению суверенитета

Неразборчивость в методах политической борьбы, нечистоплотность в выборе союзников, заигрывание с криминалом, с национал-экстремизмом – все это внутренние угрозы не только социальному согласию, но и сохранению суверенитета. Ведь для многонациональной и многоконфессиональной России экстремизм, связанный с расовой, национальной, религиозной ненавистью и ксенофобией, особенно опасен.

Экстремизм практически невозможно вылечить полностью, он присутствует в большей или меньшей степени даже в наиболее благополучных странах. И мы видим, что сегодня во многих странах мира участились проявления национальной нетерпимости, ксенофобии. Где-то эта болезнь локализована и не угрожает в целом политической системе и гражданскому согласию, поскольку присутствует лишь в маргинальных слоях. Но если это социальное заболевание распространяется на другие сферы общественной жизни, затрагивает другие слои населения, то возникает угроза целостности, суверенитету страны, угроза и демократии.

Экстремизм как социальное явление обостряется там, где у людей возникают проблемы с самореализацией. И здесь я могу повторить высказанную ранее идею о необходимости построения в России общества равных возможностей. Для нас это одна из ключевых стратегических задач.

В борьбе с экстремизмом в России есть и успехи, и проблемы. С одной стороны, российское общество смогло успешно противостоять целому ряду таких угроз, например, связанных с «карикатурным скандалом». Последовательная позиция государственной власти позволила не допустить эскалации межэтнических конфликтов. Результативно ликвидируются последствия кризиса в Северо-Кавказском регионе, он возвращается к нормальной жизни. Российское государство играет ключевую роль в противостоянии силам международного терроризма.

С другой стороны, обстановка остается достаточно непростой. Происходят нападения и убийства по мотивам этнической и расовой ненависти, и не все эти преступники на сегодняшний день понесли наказание. Продолжают, причем не совсем подпольно, существовать организации и сообщества нацистского толка. В средствах массовой информации, в Интернете пропагандируются соответствующая идеология и действия. Не ликвидированы каналы зарубежной поддержки организаторов и проповедников экстремизма.

В таких условиях любые безответственные действия политических сил могут вернуть в реальность все угрозы прошлого, в том числе угрозу распада страны. Если не пресекать экстремизм хотя бы в одной сфере общественной жизни, он будет распространяться на другие.

Надо помнить исторический опыт распада СССР, а еще раньше – революции и Гражданской войны, когда благожелательное отношение к экстремизму привело к трагедии миллионов людей.

Государству и обществу еще предстоит выработать надежные гарантии против экстремизма. Здесь есть проблемы, связанные с непониманием значения такой работы. Это показало обсуждение принятых в этом году изменений в Закон «О противодействии экстремистской деятельности».

Выступая против поправок, некоторые по сути отстаивали своего рода «презумпцию невиновности» экстремизма. Не конкретных подозреваемых и обвиняемых – здесь презумпция невиновности безусловно соблюдается, – а именно экстремизма как явления. Такая позиция не может быть названа конструктивной. Но она есть, и она отражена в материалах судебных заседаний, в политических заявлениях. Опросы общественного мнения дают разные цифры, но в целом нет сомнений, что безразличие к проблеме экстремизма и тем более подталкивание к действиям экстремистского характера со стороны любой политической партии представляют собой удар по гражданскому согласию и единству нашей страны, а значит, и ее суверенитету.

Экстремизм, на какие бы ценности он ни ссылался – религиозные, национальные, политические, – несовместим с традиционными ценностями России, несовместим с традициями гражданского мира и согласия

Мы живем в стране, где выработаны многовековые традиции мира и согласия. Но сегодня эти традиции как никогда нуждаются в защите со стороны закона и со стороны всех политических сил. В этой связи необходимо вернуться к вопросу о соответствии тяжести наказания тяжести экстремистских преступлений – об этом говорил и президент России на встрече с лидерами политических партий 6 декабря. Чем позже мы обратимся к решению проблемы, тем дороже она обойдется для страны. Не думаю, что для этого надо ждать новых преступлений.

При этом, безусловно, не должны пострадать права людей. Наша задача – эффективная деятельность правоохранительных органов, обеспечивающая безопасность граждан. Нам не нужна новая система «палочной» отчетности.

В этой связи внимания требует и судебная практика. Ее анализ должен разрешить один из острых вопросов, вызывающих внимание общества. А именно, какова роль различных причин в том, что суды присяжных выносят оправдательные приговоры по обвинениям в экстремистских преступлениях, включая убийства. Есть ли это необоснованная снисходительность или же плохое качество работы следствия и недостаточное умение доказывать обвинение перед присяжными?

Если рассматривать различные объединения, представляющие наше общество, то из всех них наиболее последовательно осуждают экстремизм религиозные организации наших традиционных конфессий. Хотя экстремисты и террористы не раз пытались прикрываться ссылками на религиозные ценности, такие попытки всегда разоблачались. Эту разъяснительную работу политические партии обязаны поддержать. Экстремизм, на какие бы ценности он ни ссылался – религиозные, национальные, политические, – несовместим с традиционными ценностями России, несовместим с традициями гражданского мира и согласия. А именно эти ценности отстаивают традиционные конфессии.

Важно подчеркнуть, что такую же последовательную позицию далеко не всегда занимают так называемые «новые» религиозные организации, некоторые из них ведут экстремистскую пропаганду, и не только пропаганду, и внимание к этой проблеме ослаблять нельзя.

Сегодня экстремизм – это та сила, которая стремится подорвать нагие государство, наши традиции, перспективы развития нашей страны

Представители традиционных конфессий смогли объединить свои позиции. И я не вижу объективных препятствий, по которым выработать общий подход не могли бы политические партии. Сегодня экстремизм – это та сила, которая стремится подорвать наше государство, наши традиции, перспективы развития нашей страны. То есть то, что дорого каждому из нас, вне зависимости от партийной принадлежности.

Примеры общего подхода есть, и они должны получить продолжение. Среди них могу назвать предложенный «Единой Россией» Антифашистский пакт – Соглашение о противодействии национализму, ксенофобии и религиозной розни. Эта позиция должна более активно реализовываться, не должна оставаться только на бумаге. Тем более сейчас, когда партии повышают свою роль в политической системе страны. Кстати, Антифашистский пакт подписали далеко не все политические партии.

Идеология экстремизма должна отторгаться обществом. Одними запретами эта задача не решается. Здесь требуются усилия и партий, и общественных организаций, и средств массовой информации. Здесь требуется эффективная работа органов власти.

И сегодня есть примеры, когда недостаточно оперативные действия правоохранительных органов, отсутствие у общественности достоверной информации о ходе расследования, действия коррумпированных чиновников использовались в своих целях экстремистски настроенными деятелями

Подчеркну: терпимость общества и государства к политическому экстремизму – это прямое приглашение криминала во власть, это политический стимул для тех, кто хочет разрушить Россию.

Точно так же, как и в других преступлениях, у преступлений экстремистского характера есть условия. Среди них может быть сложная социальная обстановка, может быть безработица. Мы обязательно должны и будем решать эти проблемы.

Но социальные условия могут только объяснять, но ни в коем случае не оправдывать действия преступников. Иногда под видом объяснения причин экстремизм оправдывают – вот этого не должно быть.

В период распада СССР были очень часты случаи, когда даже бытовые конфликты, не говоря о преступлениях, преподносились обществу с точки зрения экстремистов. И сегодня есть примеры, когда недостаточно оперативные действия правоохранительных органов, отсутствие у общественности достоверной информации о ходе расследования, действия коррумпированных чиновников использовались в своих целях экстремистски настроенными деятелями.

Таким образом, под экстремистскими лозунгами, натравливая граждан друг на друга, организаторы уводили людей от реальных проблем. Таких, как коррупция. Экстремизм всегда предлагает простые и неправильные, чаще всего разрушительные решения.

От популизма до экстремизма не так далеко. Конечно, всегда будут присутствовать политические силы и отдельные политики, которые экстравагантно ведут себя, предлагают «взять все и поделить» и убеждены, что этого вполне достаточно, что это и есть настоящая политическая деятельность. Но будущее не за ними.

И в ближайшем будущем, и в перспективе развитие России будут определять те политические партии, которые научатся работать не только в период избирательной кампании. Для этого надо выстраивать систему постоянной работы с кадрами. Нужно не только заниматься партийной учебой, но и правильно продвигать кадры, сосредотачивая интеллектуальную, управленческую, профессиональную элиту партии на наиболее сложных участках работы.

Большинству политических партий сегодня не хватает профессионализма. Это главная трудность в построении многопартийной системы. Именно поэтому у «Единой России», единственной политической силы, которая отвечает за каждое свое предложение и каждое свое обязательство, пока нет равнозначных оппонентов.

Недостаток профессионализма покрывается за счет многословия и популизма. Выходит серьезный с виду человек и заявляет о повышении пенсий на порядок после своего прихода к власти. И вроде бы все понимают, что нельзя верить такому «экономисту», но как хочется поверить – например, тому же пенсионеру. Так поверили наши деды и прадеды в коммунизм…

Каждая политическая партия, если, конечно, она рассчитывает на долгую политическую жизнь, кровно заинтересована в нормальных кадрах. В тех, кто профессионально разбирается в экономике, в бюджетной системе, в правоохранительной тематике, в международной дипломатии.

Популизм может принести политические дивиденды, но лишь на коротком отрезке – он чреват скорым разочарованием избирателя.