Текст книги "Нежданно-негаданно"

Глава 10

Словно в доказательство этого, Данте отвернулся и начал мерить шагами комнату.

– Как, должно быть, ты смеялась надо мной!

– Неужели ты действительно так считаешь? – ахнула Ферн. – Ты не прав. Я никогда не смеялась над тобой.

– Ну, жалела, а это еще хуже.

Долгие годы Данте сдерживал себя, не рискуя никому доверять. И теперь чувствовал себя преданным.

– Я всегда хотела поговорить с тобой об этом, – сказала она. – Мне очень не нравилось обманывать тебя. Но мне не понравилось бы еще больше, если бы ты умер, а ты можешь умереть, если не пройдешь обследование.

– Что тут обследовать? Я все знаю.

– Сомневаюсь! – вспылила Ферн. – Ты самоуверенный человек, Данте, гордый, надменный и упрямый. Ты думаешь, что знаешь все, но медицина не стоит на месте. Если бы ты позволил врачам помочь тебе…

– Я знаю об этом больше, чем ты можешь себе представить, – резко бросил он. – Я видел, что эта болезнь сделала с моей семьей, видел загубленные ею жизни – не только людей, которые страдают от нее, но и тех, которые вынуждены наблюдать, как уходят их близкие. Или, еще хуже, когда они не умирают, а превращаются в растения. Уж лучше смерть.

– Думаешь, твоя смерть была бы для меня лучше? – прошептала она.

– Да! Она освободила бы тебя, если бы ты совершила ошибку, привязавшись ко мне.

Данте молча воззрился на нее, словно собственные слова потрясли его не меньше, чем Ферн. Когда молчание стало невыносимым, она с горечью проговорила:

– А как насчет того, чего я хочу? Это не считается?

– Как ты можешь судить, не зная, какова реальность?

– Я знаю, какова будет моя реальность, если ты умрешь. Я знаю это, потому что люблю тебя. Неужели ты никогда не задумывался о том, что творишь со мной? – взмолилась она.

– Ты не должна была влюбиться, – прохрипел Данте.

– И ты думаешь, достаточно сказать «нет», и ничего не случится? Может, тебе это легко удается. Но у меня есть сердце, и я не способна его контролировать, как ты. Да, я люблю тебя, Данте. Люблю глубоко и сильно. Чувство подкралось незаметно, а потом было уже поздно. Теперь я хочу одного: жить с тобой и заниматься с тобой любовью, выйти за тебя замуж и обнимать тебя во сне. И ты не считаешь, что это имеет значение? Хотела бы я быть такой же бессердечной, как ты.

– Я не…

– Заткнись и слушай. Я выслушала тебя, теперь твоя очередь. Мне начинает казаться, что ты не достоин любви, однако я ничего не могу с собой поделать. Вот такие дела. Как же мне поступить с этой любовью, которую никто из нас не желает?

– Убей ее, – бросил Данте.

– Скажи как.

Лицо его изменилось, постарело.

– Есть один способ, – пробормотал он. – И возможно, лучший.

– Данте, о чем ты говоришь?

– Я сам убью твою любовь.

– Даже тебе это не под силу, – сказала она, пытаясь не обращать внимания на усиливающийся страх.

– Не будь так уверена. Когда я закончу, ты в ужасе отшатнешься от меня и убежишь со всех ног. Уж я позабочусь об этом. Когда ты станешь вспоминать это время, то пожалеешь, что мы вообще встретились, и возненавидишь меня. Но когда-нибудь все-таки поблагодаришь. – Данте взглянул на часы. – Мы еще успеем на самолет.

– Куда мы летим?

– В Милан. Я покажу тебе будущее.

– Не понимаю. Что я увижу в Милане?

– Там мой дядя Лео. Тебе не рассказывали о нем?

– Тони говорил, что он инвалид.

– Инвалид – слишком мягко сказано. Говорят, в молодости это был банкир с мозгами острыми как бритва, умнейшая голова. Он решал любые проблемы. Женщины боролись за его внимание. Теперь это человек с мышлением ребенка.

– Верю тебе на слово. Мне не обязательно видеть его.

– А я уверен, что обязательно.

– Данте, пожалуйста, послушай…

– Нет, теперь слушай ты. Ты хотела, чтобы я подсказал, как убить твою любовь, и я намерен это сделать.

Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее за плечи.

– Ты не можешь меня заставить.

– Ты так думаешь?

Кто этот человек, который смотрит на нее холодными глазами и отдает приказы грубым, отрывистым голосом, не допускающим возражений? Может, это и есть настоящий Данте?

– Собирайся, – распорядился он.

Ферн подчинилась, двигаясь как автомат. Когда она вышла с сумкой, Данте сообщил:

– Такси будет с минуты на минуту.

По пути в аэропорт они молчали. Сказать было нечего. У Ферн появилось такое чувство, будто она подошла к огромному мосту, тянущемуся в неизведанное. Она боялась идти вперед, однако повернуть назад было невозможно.

Ферн украдкой взглянула на Данте. Он конечно же нуждается в утешении, но не примет его, особенно от нее.

В самолете она рискнула поинтересоваться:

– В каком месте находится Леон?

– В доме инвалидов. Это чистое, уютное заведение. За ним хорошо ухаживают. Иногда родственники навещают его, но быстро падают духом, потому что он их не узнает. – Криво улыбнувшись, он добавил: – Есть одна странность: он по-прежнему говорит на прекрасном английском языке. И это при тотальном повреждении головного мозга. Врачи не дают объяснений этому феномену.

В доме инвалидов их с улыбкой приветствовала медсестра:

– Я сказала ему, что вы приедете. Он очень доволен.

«Это звучит ободряюще, – подумала Ферн. – Возможно, дядя Лео не так плох».

Палата была залита солнечным светом. Какой-то пухлый седовласый мужчина стоял на коленях на полу и с серьезным видом украшал рождественскую елку. Он обратил на посетителей веселый, по-детски восторженный взгляд и улыбнулся. Ему было около семидесяти.

– Привет, Лео, – сказала медсестра. – Посмотри, кого я к тебе привела.

– Я обещал, что приеду, – обратился к нему Данте по-английски. – И привез знакомую навестить тебя.

Пожилой человек вежливо улыбнулся.

– Как это мило с вашей стороны, – ответил он тоже по-английски. – Но я не могу долго разговаривать. Приезжает мой племянник, и я должен это закончить. – Он указал на елку и тут же вернулся к работе.

– Это его очередная навязчивая идея, – объяснила медсестра. – Он украшает елку, потом все снимает и начинает заново. Лео, все в порядке, ты можешь ненадолго это оставить.

– Нет-нет, я должен закончить до приезда Данте, – нетерпеливо отозвался Лео. – Я обещал ему.

– Я здесь, дядя. – Данте подошел к нему. – А елка и так красивая.

– О, но я должен. Иначе Данте будет разочарован. Кстати, вы знаете Данте?

Ферн затаила дыхание, но Данте был невозмутим. Казалось, он к этому привык.

– Да, я встречал его. Он много рассказывал мне о тебе.

– Но почему же он не приехал? – Лео чуть не плакал. – Он все время обещает приехать, но не приезжает, а мне так хочется его увидеть.

– Лео, посмотри на меня. – Голос Данте был очень мягок. – Разве ты меня не знаешь?

– Нет. – Лео уставился на него широко раскрытыми глазами. – А я должен?

– Я часто навещал тебя раньше. Надеюсь, ты меня помнишь?

– Нет, – отозвался Лео с отчаянием. – Я никогда вас раньше не видел. Я вас не знаю, не знаю, не знаю.

– Хорошо, хорошо, это не важно.

– Кто вы? – взвыл Лео. – Я вас не знаю. Вы пытаетесь меня запутать. Уходите! Я хочу Данте. Где Данте? Он обещал!

И Лео зарыдал. Данте хотел обнять старика, но тот с силой оттолкнул его, выскочил из палаты в сад и бросился бежать.

Медсестра хотела пойти за ним, но Данте остановил ее:

– Позвольте, я сам.

Он поспешил за дядей.

– О боже, – вздохнула Ферн.

– Да, очень печально, – подхватила медсестра. – Он милый старик, но если что-то возьмет в голову, то переубедить его невозможно.

– Это нормально для него – не узнавать своих родных?

– Мы не часто их тут видим. Данте приезжает чаще других. Он очень мягок и добр с Лео. Кстати, он оплачивает львиную долю расходов на его содержание и лечение.

– И давно Лео такой?

– Тридцать лет.

С тяжелым сердцем Ферн побрела в сад.

Откуда-то из-за деревьев слышался плач. Данте и Лео сидели на поваленном дереве. Данте обнимал дядю, который всхлипывал у него на плече.

– Не плачь, – мягко проговорил он. – Я хочу, чтобы ты познакомился с моей знакомой. Нельзя плакать в присутствии дамы – она подумает, что не нравится тебе.

Лео высморкался и поздоровался с Ферн по-итальянски.

– Нет-нет, моя знакомая – англичанка, – поправил его Данте. – Мы должны разговаривать с ней по-английски. – Ее зовут Ферн Эдмундс.

Лео послушно произнес:

– Добрый вечер, мисс Эдмундс.

– Пожалуйста, называйте меня Ферн, – улыбнулась она. – Я рада познакомиться с вами. – Силясь придумать тему для беседы, молодая женщина огляделась. – Красивое место.

– Да, мне всегда тут нравилось. Конечно, – серьезно добавил Лео, – приходится немало трудиться, чтобы поддерживать все в хорошем состоянии. Но этот дом принадлежит моей семье очень давно, и я должен… должен… – Он осекся, озираясь в замешательстве.

– Не беспокойся ни о чем, – сказал Данте, беря его за руку.

– Я так хочу, чтобы всюду был порядок, когда он приедет, – печально проговорил Лео. – Но он не приедет, да?

– Лео, это я, – с нажимом произнес Данте. – Посмотри на меня. Разве ты меня не узнаешь?

Лео долго смотрел на него с ожиданием и грустью. Ферн затаила дыхание.

– Разве я вас знаю? – печально спросил старик через некоторое время. – Как бы мне хотелось, чтобы он приехал. Данте говорил, что он единственный человек, который по-настоящему меня понимает и всегда будет моим лучшим другом. Но он не навещает меня.

– Я навещаю тебя, – настаивал Данте. – Ты меня не помнишь?

– Ох, нет, – вздохнул Лео. – Никогда вас раньше не видел. А вы знаете Данте?

Данте опустил голову и помолчал. В конце концов он смог выдавить:

– Да, я его знаю.

– Пожалуйста, пожалуйста, попросите его приехать ко мне. Я так по нему скучаю.

Да, Данте был прав: реальность ужаснее всего того, что она могла себе представить.

– Давайте вернемся в дом, – предложил он, помогая дяде встать.

На обратном пути Лео снова повеселел и оживленно болтал о прекрасном поместье, которое считал своим.

Медсестра вышла на крыльцо, по-доброму улыбаясь ему и приглашая пройти в дом.

– У нас есть твои любимые пирожные, – завлекала она старика.

– О, спасибо. Я пытался рассказать моему другу про Данте. Послушайте, сейчас я покажу вам его фотографию.

Из комода Лео достал фотоальбом и показал им снимок, судя по всему сделанный недавно. Данте сидел рядом с дядей, они оба улыбались и выглядели довольными друг другом. Лео с гордостью смотрел на фото.

– Ну вот, вы видите, он совсем не похож. – Он с грустью взглянул на Данте.

Ферн почувствовала, что еще секунда – и она расплачется.

– Видите, какой красивый мальчик, – продолжал Лео, любовно поглаживая снимок. – Он всегда был моим любимцем. Взгляните.

Он начал переворачивать страницы, показывая другие фотографии. Ферн ахнула, увидев снимок молодого Лео, державшего на коленях маленького мальчика. Это был Данте.

Но самым трагичным оказалось то, что в свое время Лео был очень похож на выросшего племянника – такой же ослепительный, обаятельный, веселый.

Какой ужасный финал!

Переворачивая страницы, Лео показывал еще снимки. На одном из них была запечатлена красивая молодая женщина.

– Это моя жена, – мягко проговорил он. – Она умерла.

Но Данте покачал головой и тихо-тихо прошептал:

– Ушла от него.

Была там и фотография маленького Данте с мужчиной и женщиной.

– Моя сестра Анна, – гордо сказал Лео. – И ее муж Таддео Ринуччи. Они погибли в автомобильной аварии много лет назад. – Он вернулся к самому последнему снимку и показал его Данте. – Видите? Если бы вы могли запомнить, как он выглядит, и… – Слезы снова покатились по его щекам.

Сердце Ферн разрывалось.

– Я запомню, – очень мягко проговорил Данте. – Можешь положиться на меня. И я постараюсь найти какой-нибудь способ порадовать тебя. Рассчитывай на меня.

– О да, – подхватил Лео. – Вы всегда так добры ко мне. А кто вы?

– Это не важно. Раз мы друзья, имена не имеют значения.

Старик просиял:

– О, благодарю вас, благодарю. Я хочу… хочу…

Вдруг он задышал часто и неровно, замахал руками, и Данте потребовалась вся сила, чтобы удержать его в кресле.

– Вам лучше уйти, – посоветовала медсестра. – Начинается приступ.

– Что за приступ? – спросила Ферн, когда они вышли.

– Эпилептический припадок, – резко отозвался Данте. – Это еще одно проявление болезни. Он потеряет сознание, а когда очнется, не будет помнить ничего, даже наш визит. Возможно, это я спровоцировал припадок, потому что встречи со мной действуют на него возбуждающе.

– Ох, бедняга, – пробормотала Ферн.

– Ну, теперь поедем в аэропорт. Ты видела все, что нужно.

Она согласилась без возражений, чувствуя, что Данте уже на пределе.

Они мало разговаривали во время короткого полета до Неаполя. Ферн казалось, что ей больше никогда не захочется произнести ни слова. В душе ее царил мрак. Возможно, станет легче, когда они приедут домой и смогут поговорить. Она очень старалась верить в это.

Но у дверей кватиры Данте остановился.

– Пойду-ка я прогуляюсь, – сказал он. – Вернусь поздно.

Он хотел побыть один. Ферн решила, что ей тоже нужно некоторое время побыть одной. Вот до чего они дошли!

Квартира была пугающе пустой и тихой. Никогда раньше тишина не казалась Ферн такой угрожающей, потому что смеющийся дух Данте всегда оставался с ней, даже когда сам Данте отсутствовал. Но сейчас веселье умерло, быть может, навсегда, сменившись враждебностью.

Все произошло очень быстро. Всего несколько часов назад она не сомневалась, что проблемы могут быть устранены, а путь расчищен. А потом небесный свод упал на нее.

Нет, на них обоих.

В отчаянии она призналась ему в любви, но только теперь вспомнила, что он такое же признание не сделал, зато заявил о намерении убить ее любовь. Она больше не была уверена в его чувствах.

Возможно, это и есть настоящий Данте, человек, чья главная потребность – держать весь мир на расстоянии.

Ферн сидела в темноте, дрожа от горя и отчаяния.

Данте вернулся под утро. Когда дверь спальни приоткрылась, она сказала:

– Я не сплю.

– Извини, я разбудил тебя. – Голос его был спокойным.

– Я не могу спать.

Он прошел к окну и устремил взгляд на Везувий.

– Значит, вот что ты имел в виду, да? – спросила Ферн, вставая рядом. – Неизвестно, когда он пошлет предупреждение.

– Ты угадала.

– И теперь, когда предупреждение получено, мы все должны уносить ноги?

– Если у тебя есть хоть капля благоразумия.

– Я никогда не отличалась благоразумием.

– Знаю. – Данте коротко рассмеялся. – Трудно представить, что из нас двоих благоразумен я, верно?

– Уж точно не я, – улыбнулась Ферн, пытаясь воскресить прежнюю шутливую манеру беседы.

– Поэтому я должен быть мудрым за нас обоих. Полагаю, то, что произошло сегодня, открыло тебе глаза. Ты видела, что ждет меня.

– Пожалуйста, воспользуйся медицинской помощью, – не сдавалась она.

– Шанс избежать болезни так мал, что не оправдывает риска. Повторение судьбы Лео – мой кошмар. Может, однажды это случится. Предположим, что мы женаты. Хватит ли у тебя сил бросить меня?

Ферн уставилась на Данте, не в состоянии поверить, что он на самом деле это сказал.

– Ты бы хотел, чтобы я попросту убежала от тебя?

– Да, и как можно дальше. Я бы хотел, чтобы ты уехала туда, где никогда не увидела бы меня и не вспоминала бы обо мне.

Потрясенная, Ферн отступила назад и воззрилась на Данте. Затем слепая ярость обуяла ее, и она вскинула руку, целясь ему в лицо, но в последний момент отвернулась.

Он рывком развернул ее к себе.

– Если хочешь ударить меня, сделай это, – прорычал он.

– Следовало бы, – выдохнула Ферн.

– Да, следовало бы. Я оскорбил тебя, не так ли? Прекрасно, я готов оскорбить тебя еще. И еще. Пока ты не посмотришь в лицо реальности.

Ферн понимала, что жестокость Данте – намеренная попытка оттолкнуть ее для ее же блага. И все же сила его ярости поражала.

– Вероятно, я вижу реальность иначе, – возразила она.

– Брак? Дети? Мы гуляем на закате, держась за руки? Только я не буду держать тебя за руку, я повисну на ней в поисках поддержки.

– И я буду рада дать тебе эту поддержку, потому что люблю тебя.

– Не люби меня, – свирепо велел он. – Мне нечем ответить на твою любовь.

– Это действительно так? – прошептала Ферн.

Взгляд, который он устремил на нее, был полон отчаяния и страдания.

– Постарайся не возненавидеть меня, – устало проговорил Данте.

– Я-то думала, ты добиваешься моей ненависти. Это самый быстрый способ избавиться от меня.

– Я тоже так считал, но обнаружил, что не могу с этим справиться. Выполни мою просьбу, и я постараюсь не возненавидеть тебя.

– Что? – растерялась она. – После всего, что у нас… ты мог бы ненавидеть меня?

Он долго молчал, потом прошептал:

– Да, если понадобится.

Данте снова уставился в окно. Уже забрезжил рассвет. Воздух был чистый и свежий. День обещал быть чудесным.

Ферн подошла к нему и прижалась щекой к его спине.

– Милый, – прошептала она.

Данте даже не оглянулся.

– В одиннадцать утра вылетает самолет в Англию. Я заказал тебе билет.

Он отвез ее в аэропорт, помог зарегистрироваться.

Она не могла этого вынести.

– Данте, пожалуйста.

– Не надо.

– Одно твое слово – и я останусь, – прошептала она. – Мы как-нибудь справимся.

Он покачал головой, в глазах были усталость и обреченность.

– Это не твоя вина. Моя. Я не могу измениться. Ни одна женщина не сможет жить со мной. Ты была права. Мне следовало предупредить тебя. Разве это не доказывает, что я чудовище?

– Ты не чудовище, – горячо возразила она. – Просто человек, который угодил в ужасную ловушку. Но тебе не обязательно жить в ней одному. Давай войдем туда вместе, позволь быть рядом с тобой.

– Чтобы ты тоже оказалась в ловушке? Нет, беги, пока можешь. Бога ради, бога ради, уезжай!

Данте бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Она смотрела, как расстояние между ними растет, пока он не исчез совсем.

Но только из вида. В душе и в сердце Ферн он всегда будет жить.

Глава 11

Поздней ночью Ферн добралась до своей квартиры. Она весь день ничего не ела и, включив отопление, начала готовить ужин, но внезапно все бросила и отправилась в постель.

«Где ты? – думала она. – Что делаешь? Лежишь один, мыслями устремляясь ко мне, как я к тебе? Или проводишь время с какой-нибудь девушкой, снятой на вечер? Нет, слишком быстро. Рано или поздно ты сделаешь это, но не сейчас».

Ферн немного поспала, проснулась, снова уснула. Наконец она заставила себя подняться.

Первым делом она набрала номер Хоуп. Еще в Италии она сообщила синьоре Ринуччи о том, что Данте обнаружил файлы, об их поездке в Милан и обо всем остальном.

– Я хотела позвонить вчера вечером, но было очень поздно, – извинилась Ферн.

– Ничего. Как ты? Судя по голосу, ужасно.

– Станет лучше, когда я выпью чашку чаю.

– И все же, как ты на самом деле? – настаивала Хоуп с материнской озабоченностью.

– Мне нужно время, – призналась она. – Как Данте?

– Ему тоже нужно время. Карло и Раггьеро вчера вечером поехали проведать его. Не застав Данте дома, они прочесали все местные бары и обнаружили его со стаканом виски в руках. Они отвезли Данте домой, уложили в постель и остались с ним до утра. Карло недавно позвонил и сказал, что Данте страдает от ужасного похмелья, но в остальном все нормально.

Женщины распрощались, заверяя друг друга в любви. Через несколько минут позвонил Майк.

– До меня дошли слухи, – начал он. – Они гласят, что ты, возможно, вернулась к родным пенатам.

Ферн чуть не рассмеялась:

– Можно и так сказать. Я в Англии.

– Отлично! Тебя ожидает куча работы.

– Я думала, ты списал меня со счетов.

– Я не списываю со счетов людей, способных много зарабатывать. Та работенка, от которой ты отказалась, все еще ждет. Они попробовали кого-то другого, остались недовольны результатом и велели мне добыть тебя за любую цену. Это нереальные бабки.

– Ну хорошо, – прервала она Майка. – Скажи, когда и где.

Позже Ферн отправилась в театр, где репетировала мегазвезда со своей не менее знаменитой невестой. С первого же момента все пошло хорошо. Она понравилась им, они понравились ей. Клиенты хвалили ее снимки и настаивали на том, что именно Ферн должна делать фотографии у них на свадьбе.

История о ее встрече с Сандором в Италии стала известна, и Ферн начала получать приглашения «рассказать все» прессе. Она отказалась, однако Сандор занервничал, дал своекорыстное интервью одной газете, проиллюстрированное несколькими снимками Ферн. Ее слава увеличилась. Как и гордость.

Жизнь шла прекрасно.

«Нет, не жизнь, – думала она. – Только карьера. Жизни больше не нет».

Ферн регулярно разговаривала с Хоуп, и у нее создалось впечатление, что существование Данте во многом похоже на ее существование: внешне успешное, но внутри унылое.

Через месяц от него поступило сообщение: «О тебе пишут во всех газетах. Я рад, что ты ничего не потеряла. Данте».

Она ответила: «Я потеряла больше, чем ты можешь себе представить».

После этого наступила тишина. Затем пришло письмо: «Я знаю, какая ты великодушная, поэтому смею надеяться, что со временем ты простишь мне все, что я сказал и сделал. Да, я люблю тебя; знаю, что всегда буду любить. Но ради нас обоих больше никогда это не повторю».

Ночь за ночью Ферн плакала. Наконец написала: «Тебе и не нужно повторять. Достаточно одного раза. До свидания, любимый».

Он не ответил, да она и не ждала.

Ее преследовали кошмарные сны. В одном она увидела постаревшего Данте. Ферн с радостью протянула к нему руки, а он смотрел на нее, не узнавая. Кто-то взял его за руку и увел прочь. И тут она поняла, что случилось худшее и он повредился умом. Данте забыл ее.

Проснулась она в слезах. И вдруг ее начало тошнить. Ферн еле-еле успела добежать до ванной.

«Всего-навсего кишечное расстройство, – убеждала она себя. – Это не значит, что я беременна».

Однако тест подтвердил ее смутные подозрения.

Открытие, что она ждет ребенка Данте, походило на удар грома.

Ребенок зачат в любви, но, вероятно, поражен наследственной болезнью, которая исковеркала жизнь его отца.

Разумным решением был бы аборт, но Ферн сразу же отбросила эту мысль. Если она не может быть с Данте, то хотя бы сохранит маленькую его часть. Женщина, защищая ребенка, прижала ладони к животу, еще совершенно плоскому.

– Я не позволю никому и ничему причинить тебе вред, – поклялась она. – Не важно, что готовит будущее. Ты мой, и я не дам тебя в обиду.

Потом она решила, что Данте имеет право знать, и тогда, быть может…

– Нет, нет! – вскричала Ферн. – Никаких ложных надежд. Просто надо сообщить ему.

Она предупредила Майка, села в самолет до Неаполя и поселилась в отеле, не сказав никому, что приезжает, даже Хоуп. Это касалось только ее и Данте.

Было еще светло, когда она добралась до их дома. Ферн прислушалась, но из квартиры не доносилось ни звука. Тишина показалась ей дурным предзнаменованием. Женщина отступила назад. Неуверенность ей не свойственна, однако сейчас слишком многое поставлено на карту.

Она собралась было позвонить, затем опустила руку. Какой смысл? Данте уверен, что судьбу не провести, и, пожалуй, он прав. Она обреченно направилась к лифту.

– Не уходи!

Обернувшись, Ферн увидела Данте, стоящего в дверях. Волосы его были растрепаны, рубашка расстегнута, лицо изможденное, а глаза такие, словно он месяц не спал. Но он протягивал к ней руки и в следующую секунду уже обнимал ее.

Они стояли молча, не целуясь, но льнули друг к другу, словно искали спасения.

– Я ждал тебя, – в отчаянии проговорил Данте.

– Ты знал, что я приеду?

– Я увидел тебя на улице. Услышал, как подъехал лифт и твои шаги… Но ты не позвонила, и я испугался, что это очередная галлюцинация. У меня их было достаточно.

Он затащил ее в квартиру и снова заключил в объятия.

– Слава богу, что ты здесь!

Эти слова вознесли Ферн на небеса. Однако продолжение снова заставило ее камнем упасть вниз.

– Я так мечтал увидеть тебя еще разок. Мы плохо расстались, и это моя вина. Теперь, по крайней мере, мы можем примириться.

Итак, Данте не изменился. Он больше не отрицает своей любви, но по-прежнему решительно настроен держать Ферн на расстоянии.

– Все не так просто, – сказала она, отступая назад и глядя на него любящими глазами. – Кое-что случилось. Я приехала рассказать тебе об этом, но потом уеду, если ты захочешь.

Его рот скривился.

– Разлука мне не слишком помогает.

– Да, мне тоже. Но, выслушав мою новость, ты, возможно, так разозлишься, что прогонишь меня.

– Это невозможно.

– Когда-то было возможно.

– В основном я злился на себя. Мне следовало с самого начала держаться от тебя подальше.

– Теперь уже слишком поздно. Время, которое мы провели вместе, оставило мне не только воспоминания. Я жду ребенка, Данте.

Радость мелькнула на его лице, но тут же исчезла.

– Ты уверена? – выдохнул он.

– Сомнений нет. Я сделала тест и приехала в Неаполь, потому что ты имеешь право знать. Но это все.

– Постой, постой! – воскликнул Данте. – Мне нужно время, чтобы переварить это. Ребенок! О господи!

– Я не смела надеяться, что ты обрадуешься, – печально проговорила Ферн. – Полагаю, это невозможно.

– Обрадуюсь? Принести в мир ребенка, который всю жизнь будет гадать, что происходит внутри его? Я думал, что ты предохранялась… Я же поклялся, что никогда не стану отцом.

– Нельзя повернуть время вспять, – тихо сказала Ферн.

– Есть один способ.

– Нет, – отрезала она. – Если ты хоть на секунду предположил, что я могу убить твоего ребенка, то ты совсем меня не знаешь.

Данте всегда утверждал, что владеет собой, танцуя с судьбой на краю пропасти, но сейчас он явно растерялся. Ферн обняла его.

– Судьба держала тебя в подвешенном состоянии довольно долго, – сказала она, – и, возможно, сейчас посмеивается в кулак, думая, что нашла способ победить тебя. Но мы не позволим ей выиграть.

– Разве судьба не всегда выигрывает?

– Это зависит от того, кто сражается рядом с тобой. – Ферн взяла его руку и приложила к своему животу. – Ты больше не один. Теперь мы, двое, поддерживаем тебя.

Данте уставился на нее:

– Двое?

– Два человека на твоей стороне. – Ферн слегка улыбнулась, увидев ошеломленное выражение его лица. – Там ведь кто-то есть. Я не знаю, мальчик это или девочка, но он твой и готов защищать тебя, как и я.

Данте не перебивал ее.

– Это будет нелегко, – продолжала она с мягкой настойчивостью. – Он может унаследовать твою болезнь, поэтому мы все выясним заранее. Вы, вероятно, образуете особое общество, которое исключит из своих рядов меня, но я не буду возражать, потому что вы будете вместе, а это все, что тебе на самом деле нужно.

– Нет, – нежно возразил Данте, – никогда мы тебя не исключим, потому что не справимся без тебя. Но, любовь моя, ты не представляешь, на что обрекаешь себя.

– Представляю: жизнь в постоянной тревоге. Но альтернатива – жизнь без тебя, а это невозможно. Я выбираю первое. Я выбираю тебя как мужа и как отца нашего ребенка.

Он привлек ее к себе, о чем она мечтала все эти долгие, одинокие недели. Они не целовались, а просто стояли тихо и молча, заново узнавая друг друга, испытывая счастье от возвращения домой. Наконец Данте повел ее в спальню и потянул на кровать.

– Не бойся, – быстро проговорил он. – Я не буду заниматься с тобой любовью.

– Дорогой, все в порядке, – дрожащим голосом заверила его Ферн. – У меня еще маленький срок. Это вполне безопасно.

– «Безопасно», – прошептал Данте. – Что означает «безопасно»? Мы не имеем права рисковать. – Он усмехнулся. – Я никогда не беспокоился о здоровье кого-то еще. Полагаю, мне придется над этим работать.

Ферн поцеловала его со страстной нежностью.

– Ты уже почти готов, – пробормотала она.

– Готов к чему?

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, – тихо проговорила она, хотя сердце ее сильно билось. – Давай выясним правду о твоем состоянии.

– А если подтвердится худшее?

– Значит, мы мужественно вынесем это. Не только ради нас, но и ради нашего ребенка. Это твой ребенок, с той же наследственностью, и я хочу знать, с чем буду иметь дело. Не зная правды, я изведусь от беспокойства, а это нехорошо для малыша.

– Будь же терпелива, – взмолился Данте, – не проси меня сделать это немедленно.

Ферн понимала его колебания. Она просила его отбросить правила, по которым он жил всегда, а это трудно. Все главные решения Данте принимал в одиночку. Теперь он не один, однако ему требуется время, чтобы осознать это.

– Не спеши, – согласилась она.

Они уснули, не занимаясь любовью, а когда Ферн проснулась на рассвете, то не удивилась, обнаружив его у окна.

– Он все еще ждет, – сказал Данте, показав на безмолвный вулкан. – Полагаю, он все-таки подал сигнал, к которому я не был готов. И, как я и боялся, у меня нет ответа. Ну почему ты не убежишь, не вышвырнешь меня из своей жизни?

– Потому что без тебя мне скучно, – весело ответила она. – И когда наш ребенок спросит, где папа, что я ей скажу?

– Скажешь, что выбросила меня вместе с остальным мусором. Кстати, почему ты говоришь «ей»? С каких пор ребенок стал девочкой?

– Я решила, что это будет девочка. Мы умеем быть более практичными.

Он насмешливо вскинул бровь:

– Еще одна женщина, пилящая меня?

– Именно то, что тебе нужно. Нас с Хоуп недостаточно. Это задача для троих. – Ферн увидела кое-что на столе и протянула руку. – Это одна из моих фотографий, которые ты тогда сделал.

– Мы ездили в консульство за твоим новым паспортом, – напомнил он.

– Но откуда они у тебя?

– А я совершил набег на твой компьютер. Эта была лучшей, поэтому я ее напечатал. – Он помолчал. – Я никогда не любил тебя так, как тогда. В тот вечер я был близок к тому, чтобы все тебе рассказать. Позже, рассматривая этот снимок, я все-таки решился открыть правду, потому что безоговорочно доверял тебе.

– А потом ты нашел файл и вообразил, что я предала тебя.

– Ты не предавала. Ты заставила меня задуматься, а я не хотел задумываться. Только после твоего отъезда я осознал, что натворил. Эта фотография служила напоминанием о том, что я потерял.

– Но почему же ты не позвонил мне и не попросил вернуться?

– Я был уверен, что тебе будет лучше без меня.

– Какая ерунда! Ты нужен мне больше всего на свете.

– Если бы только это… – с тоской проговорил Данте.

– Любовь моя, то, о чем я прошу, тяжело, но сделай это для меня. Для нас.

Данте опустился перед ней на колени и осторожно прикоснулся к ее животу. Ферн гладила его по голове. Оба молчали. Слова не требовались. Он дал ответ.

Хоуп была на седьмом небе от счастья, когда они приехали на виллу. Она встретила Ферн с распростертыми объятиями.

– Добро пожаловать в семью, – провозгласила она. – О да, теперь ты Ринуччи. У тебя будет ребенок Ринуччи, и это делает тебя одной из нас. С нетерпением жду еще одного внука.

– Но Данте не ваш сын, – удивилась Ферн.

– Ой, сын, племянник – какая разница? Он Ринуччи, а теперь и ты тоже.

На следующий день Ферн занялась здоровьем Данте. В местной больнице не теряли времени даром. Данте немедленно сделали несколько обследований, в том числе томографию мозга.

В ожидании результатов минуты тянулись невыносимо медленно.