Текст книги "Кто и когда купил Российскую империю"

Последние бои – и снова эвакуация

Как и говорил Кривошеин Шульгину, Русская армия пыталась вырваться из Крыма, и не только набегами. Благоприятная ситуация для нее была вызвана начавшимся в конце апреля 1920 года наступлением польских войск. Красным на некоторое время стало не до Крыма. Им удалось переломить ситуацию и не только остановить польский натиск, но и самим перейти в наступление. К началу августа 1920 года речь уже шла о судьбе Варшавы. Во многом ее судьба решалась в Причерноморье, где в июле – августе наступали врангелевцы.

Сейчас трудно сказать, чем закончилась бы Варшавская битва и имело бы место «чудо на Висле», если бы резервы красных в августе 1920 года не вели бы отчаянные бои за Каховский плацдарм. Получи командующий советским Западным фронтом М.Н. Тухачевский в решающий момент Варшавской битвы резервы, скажем, латышских стрелков, сражавшихся против Врангеля под Каховкой, исход советско-польской войны мог бы быть совсем иным.

После спасения Варшавы и поражения Красной Армии, вопреки обещаниям, данным Врангелю, поляки заключили перемирие с большевиками. После этого положение Русской армии стало безнадежным.

28 октября части Южного фронта красных под командованием М.В. Фрунзе перешли в контрнаступление с большим трудом смогли к 3 ноября отойти в Крым, где закрепилась на подготовленных рубежах обороны.

Но знаменитый Перекоп красные смогли преодолеть, пусть и с тяжелейшими потерями. После этого Русской армии оставалось лишь эвакуироваться. Даже падение Крыма и эвакуация оттуда белых войск и гражданских, не желавших оставаться под красной властью, не остановили процесса торговли.

Борис Павлов вспоминал, как с приятелем запасал продукты, готовясь к эвакуации:

«Знакомых у меня в Феодосии не было, за исключением семьи нашего полкового адъютанта. Она ютилась в товарном вагоне на станции, на комнату в городе средств не было. Они очень нуждались, ведь семьи белых офицеров были совершенно не обеспечены. И тем не менее, зная, что нас плохо кормят и что я всегда голодный, у них неизменно находился лишний кусок чего-нибудь, чтобы угостить меня.

Для нас было громадным удовольствием сходить в цирк или кино. Но для этого нужны были деньги, а у нас они водились редко. Выручала “толкучка”, ставшая в те годы местом, где можно было все продать, но далеко не все купить. Туда мы несли и продавали за бесценок часто самые необходимые вещи из нашего скромного гардероба, по легкомыслию молодости совершенно не думая о том, что мы будем делать без них завтра. После “сделки” там же можно было полакомиться жирными чебуреками, которые татары тут же жарили на своих мангалах. Здесь я впервые попробовал жареную кукурузу, так называемый американский “popcorn”. Он жарился на больших сковородах прямо на улице…

Помню эти сумбурные, полные крупных и мелких переживаний, предотъездные дни. На наше счастье, холода спали и наступила серая, но довольно теплая, крымская осенняя погода. Мой приятель Ваня, с которым у меня был уговор, что все съестное, которое мы достаем и покупаем, будет нами делиться по-братски пополам, будучи по природе человеком хозяйственным и практичным, считал, что в этот дальний путь мы должны запастись продовольствием. Поэтому мы довольно много времени провели на толкучке, стараясь подороже продать то, что имели, и на вырученные деньги купить продуктов. Деньги белых, так называемые “колокольчики”, падали в цене с каждым часом, но все-таки еще ходили. Нужно удивляться оптимизму спекулянтов, продававших свой товар за деньги побежденной, уходящей в неизвестность армии. Стараясь купить подешевле, мы чересчур долго выбирали и торговались. Дождались того, что немногое, что было на базаре, было распродано. Удалось только купить большую связку копченых скумбрий. Так мы и остались с потерявшими всякую ценность “колокольчиками”. Как воспоминание о тех днях, у меня до сих пор хранится одна из тех феодосийских ассигнаций.

Но под конец нам все-таки повезло. Возвращаясь с толкучки и проходя мимо вокзала, мы увидели толпу людей. Как не пойти и не поинтересоваться, в чем дело! Оказалось, раздают хлеб. Два товарных вагона были нагружены хлебом для отправки на фронт. Но выяснилось, что на фронт посылать уже поздно, и было приказано раздать его уезжающим. Получили каждый по большой буханке свежего, чуть ли не теплого хлеба. Это сразу ощутимо пополнило наши продовольственные запасы и до некоторой степени окупило неудачу наших финансовых операций на толкучке…

Побывали мы с приятелем и на складах. Я, переживший новороссийскую эвакуацию и видевший, сколько добра там было брошено, думал, что и в Феодосии будет нечто подобное. Но оказалось, что склады здесь бедные, маленькие и, к нашему огорчению, пустые. Только в одном из них нашли почему-то здесь очутившиеся два немецких ранца, добротных, из телячьей кожи, шерстью наверх. Они, наверное, попали сюда во время Гетманщины, когда Крым был оккупирован немцами. Эти ранцы потом нам долго и верно служили. Случайно мы купили несколько фунтов душистого желтого табаку. В те времена в Феодосии была знаменитая на всю Россию табачная фабрика Стамболи. Надеялись потом выменять табак на что-нибудь съестное. Выменять его не удалось, но я, который до этого времени не курил, здесь начал баловаться. С этого и началось»[100]100
  Павлов Б.А. Первые четырнадцать лет: Посвящается памяти алексеевцев. М.: ИЦ-Гарант, 1997.


[Закрыть].

Интересно, на что осенью 1920 года рассчитывали торговцы в Феодосии, принимавшие белые «колокольчики» и дававшие за нее табак и копченую скумбрию? Неужели рассчитывали на то, что при красных в ходу будут деньги их классовых врагов, или белые скоро вернутся? А может быть, это была просто какая-то инерция мышления?

16 ноября Фрунзе телеграфировал Ленину: «Сегодня нашей конницей взята Керчь. Южный фронт ликвидирован». Гражданская война в Европейской части России была завершена.

Украина

За сто карбованців видається одна або двi дули

Пожалуй, нигде не было такого хаоса и неразберихи во время Гражданской войны, как на Украине. Буквально все смешалось в украинском доме. Красные, белые, немцы, гетманы, идейные и безыдейные банды – все это пестрое месиво несколько лет гуляло по просторам Украины, по очереди занимая города и села. Местное население тоже зачастую меняло свои предпочтения, в зависимости от того, кто в данный момент их контролировал. А уж количество самых разнообразных денег, ходивших на территории Украины, просто зашкаливало – от царских и советских рублей, «керенок», местных карбованцев (рублей) и гривен, почтовых марок, приравненных к деньгам, бон отдельных городов до немецких марок и австрийских крон с американскими долларами и французскими франками.

Первые украинские деньги появились уже в 1917 г.: провозгласив своим Третьим универсалом 18 июля 1917 года образование Украинской Народной Республики, Центральная Рада первым делом озаботилась внедрением на Украине новой национальной валюты. Первоначально такой валютой был определен украинский рубль («карбованец»), стоимость которого равнялась 17,424 части настоящего золота (1 часть – 0,044 г золота). Согласно постановлению Центральной Рады от 19 декабря 1917 года, был напечатан первый банкнот Украинской Народной Республики – купюра достоинством в 100 рублей. На ней был изображен трезубец (родовой знак князя Владимира Великого) и самострел (герб Киевского магистрата XVI–XVIII столетий). Надпись «100 карбованцев» воспроизводилась на купюре на четырех языках четыре наиболее многочисленных живущих на Украине наций – украинском, русском, польском и иврите. В народе эти 100 карбованцев назвали «горпинками» – наверное, из-за орнамента, часто встречавшегося на женских фартуках (киевляне называли фартуки «горпинками»)[101]101
  Черноиваненко В. История бумажных денег Украины 1917–1920 годов //«Зеркало недели», № 37, 22 сентября 2001.


[Закрыть].

Интересно, что именно с выпуском этой сторублевой купюры связан выбор трезубца как государственного герба Украины, поскольку он был характерен для старинных злотников и серебреников князя Владимира и олицетворял преемственность государственности.

Правда, после выпуска купюры почти сразу появились ее подделки. Во многом из-за этого, не касаясь политических причин, Центральная Рада 1 марта 1918 года приняла закон о внедрении новой денежной единицы – гривны, которая равнялась ½ рубля.

Одесса: «Чем наши хуже ваших?»

Не отставала от Киева в финансовом отношении и, естественно, Одесса – она тоже занялась выпуском собственных денег уже в 1917 г. Впрочем, это было обусловлено множеством причин, главной из которых стала банальная нехватка денежных средств. В ходе Первой мировой войны Одесса оказалась основной тыловой базой снабжения Румынского фронта. Необходимость снабжения дефицитными деньгами города, области, а также фронта и военного округа усугубляла и без того сложное финансовое положение Одессы.

Из газетных сообщений того времени следует, что недостаток в денежных знаках стал чувствоваться в Одессе уже с лета 1917 года, но своей кульминационной точки он достиг в конце ноября – начале декабря. Так, газета «Одесская почта», вышедшая 1 декабря, сообщила о недостатке денежных знаков в частных банках, вызвавшем большую панику у одесситов и длинные очереди в банках за получением вкладов.

В ходе многочисленных совещаний финансистов уже 12 декабря ими было принято решение об изготовлении и выпуске одесских разменных бумажных денег – бон. «Изготовление бон для ослабления кризиса – дело решенное. В настоящее время предстоит одолеть лишь технические затруднения по выработке такого типа бон, подделка которых была бы невозможна», – писала 12 декабря 1917 года газета «Одесская почта».

Одесские банки решили обратиться в Генеральный секретариат Украины с ходатайством о выпуске своих денег.

Такое решение было получено без задержки по телеграфу 18 декабря от председателя правительства В.К. Винниченко. На следующий день, 19 декабря, Комитетом одесских кредитных учреждений был рассмотрен и после внесения некоторых изменений одобрен проект выпуска так называемых «Разменных билетов города Одессы». Было решено, что денежные знаки должны выпускаться от имени Одесского городского самоуправления при участии Одесской конторы Госбанка и созданного Комитета кредитных учреждений.

В основу принципа проведения эмиссии был положен договор, заключенный финансовыми организациями города 23 декабря, в соответствии с которым учреждением, выпускающим билеты, являлась Одесская контора Госбанка, в которую и сдавались изготовленные типографией купюры.

Изготовление и выпуск денежных знаков достоинством в 3, 5 и 10 рублей осуществлялись форсированно. Так, 11 января 1918 г. было уже напечатано денежных знаков на 2 000 000 рублей, при этом большая часть из них вошла в оборот. В первую очередь деньгами обеспечивались воинские подразделения. Городская управа выделила для денежного содержания военных 1 300 000 рублей. Но из-за обесценивания денег вскоре появились купюры и большего достоинства – в 25 и 50 рублей.

Наряду с разменными билетами в первые месяцы 1918 года стали печататься и входить в оборот «Разменные марки города Одессы». В марте появились купюры в 50 копеек, а в апреле – в 15 и 20 копеек[102]102
  Николаев Р. Банкноты родом из Одессы // «Водяной знак», № 9 (41), сентябрь 2006.


[Закрыть].

Эти деньги имели хождение не только в Одессе, но и в Николаеве, и в Херсонской губернии. И естественно, Одесса не была бы Одессой, если очень быстро не появились бы умельцы по изготовлению фальшивых денег, пусть даже и сугубо местных. Одесские боны номиналом ниже 10 рублей подделывать было долго, практически в убыток себе. Потому фальшивки начинались с десятирублевых купюр.

Масштабы деятельности фальшивомонетчиков поражали воображение. Казалось, только особо ленивые обитатели Молдаванки не занимались этим прибыльным делом. Одним из простейших способов печатания фальшивых денег, несколько анекдотичным, но достаточно эффективным, было печатание дверью. Принцип был такой – на двери укреплялась пластина с вырезанным на ней зеркальным изображением купюры. На противоположной стене укреплялась бумага, дверь с силой открывали, и на бумаге отпечатывалась как бы купюра. Количество денег равнялось количеству хлопков двери[103]103
  Дроздовский А. Деньги для Одессы // Журнал «Срiбло».


[Закрыть]. Но были и подделки, выполненные на высочайшем уровне, даже на бумаге с водяными знаками, хотя, казалось бы, всю такую бумагу скупили типографии, официально печатавшие банкноты. Впрочем, на некоторых подделках с чисто одесским юмором была сделана надпись: «Чем наши хуже ваших».

«Торгово-промышленная газета» писала 12 сентября 1918 года: «Правительственная ревизионная комиссия представила одесскому градоначальнику доклад, в котором указывает, что поддельные городские десятирублевики продаются по 750 рублей за тысячу, и предлагает изъять из обращения денежные знаки в 10 рублей»[104]104
  Николаев Р., Херсонский Б. Денег никогда не бывает достаточно, особенно в Одессе 1917 года.


[Закрыть]. А Газета «Одесский листок» писала 3 ноября 1918 года: «На Пишоновской обнаружена хорошо оборудованная фабрика фальшивых ассигнаций». Это была седьмая фабрика, раскрытая в 1918 году.

Достояние республики

В 1918 г. советским украинским центром после революции стал Харьков – крупнейший промышленный город Украины, к тому же находившийся непосредственно ближе к России, чем Киев. Жизнь в то время там была тяжелая. Вот что говорится в воспоминаниях А.Т. Стученко: «Вскоре после установления в городе Советской власти возвратился с фронта отец. Сначала семье стало жить немного легче, но ненадолго. В Киеве утвердилось контрреволюционное националистическое правительство – Центральная Рада. Хлеба нет. Дров нет. Воды нет. За водой ходим к колодцу на Петровскую улицу – добрых два километра. Вдвоем с одиннадцатилетним братом возим хворост на саночках из Голосиевского леса (ныне он стал парком), тратя на каждый рейс 16–18 часов. А хлеб… Стоим в очереди по нескольку дней всей семьей и достаем три-четыре фунта. Хлеб темно-желтого цвета и обладает удивительным свойством через два-три часа так затвердевать, что и по виду и по вкусу его не отличить от засохшей глины…»[105]105
  Стученко А.Т. Завидная наша судьба. М.: Воениздат, 1968. С. 11.


[Закрыть]

Между тем уже 7 апреля 1918 г. немецкие войска заняли Харьков, бывший на тот момент столицей Донецко-Криворожской республики (была провозглашена 9–12 февраля 1918 года в составе РСФСР). Столицу республики пришлось перенести в Луганск, но необходимо было при отступлении из Харькова эвакуировать денежные средства и ценности. И было решено отправить еще один «золотой эшелон» с достоянием республики, много их в те годы колесило по дорогам Гражданской войны. Операция была проведена безукоризненно. Вот как это происходило по воспоминаниям А.И. Селявкина, бывшего командиром того легендарного бронепоезда: «Совет Народных Комиссаров Донецко-Криворожской республики принял решение о незамедлительной эвакуации государственных ценностей. Выполнение этой задачи было возложено на народного комиссара финансов республики Валерия Межлаука, который одновременно ведал денежным довольствием войск Украинского фронта.

Два вагона с ценностями (несколько сот миллионов рублей валюты, золото, платина, серебро) были прицеплены к бронепоезду. Под его защитой вагоны направлялись в Царицын.

Руководство республики при выборе кандидатуры на должность командира бронепоезда остановилось на мне…

Пронюхав, что мы эвакуируем большие ценности, анархисты решили захватить их и под прикрытием трех автобронемашин напали на комендатуру. Команда бронепоезда, стоявшего вблизи здания комендатуры, открыла огонь из скорострельных пушек и рассеяла бандитов.

Вскоре двинулись дальше. Каждый километр приходилось, что называется, брать с бою, то и дело отражая наскоки конных разъездов немцев, петлюровцев, белой конницы Краснова…

Главком по прямому проводу сообщил В.И. Ленину, что поезд Межлаука с государственным имуществом прибыл благополучно и отбывает на Москву.

– Ну что же, Валерий Иванович, двигайтесь дальше! – напутствовал Антонов-Овсеенко. – Передайте привет товарищам и прежде всего Владимиру Ильичу.

Бронепоезд шел к Москве, почти не останавливаясь на станциях и часто без железнодорожного жезла. 29 апреля утром, через 22 дня с момента отъезда из Харькова, мы прибыли на Казанский вокзал, где нас уже поджидали представители Госбанка, ВЧК и отряд особого назначения при Коллегии ВЧК, оцепивший платформу и все выходы с вокзала.

Государственные ценности были перегружены из вагонов на грузовики и под усиленной охраной доставлены в специальные помещения. Здесь и состоялась официальная передача ценностей уполномоченным Госбанка…»[106]106
  Селявкин А.И. В трех войнах на броневиках и танках. X.: Прапор, 1981. С. 59–60, 62.


[Закрыть]

После ухода красных в Харьков вместе с немцами, захватившими Украину в 1918 г., вступил Запорожский корпус. С 1 мая в Харькове, как и по всей Украине, была утверждена власть гетмана Скоропадского.

Сто карбованцiв нарiвнi з мягеньким папиром (Сто карбованцев наравне с туалетной бумагой)

Однако правительство Скоропадского так и не смогло овладеть положением в сфере финансов и денежного оборота. Предшествующие власти оставили своему преемнику довольно тяжелое наследство. Украинское государство не имело бюджета, все учреждения работали в долг, расходы на государственное управление непрерывно росли. Поэтому Украина жила за счет интенсивной работы печатного станка. Увеличение денежной массы привело к огромной инфляции и росту цен.

Правда, в сентябре 1918 г. правительством гетмана Скоропадского 100-рублевая (в 100 карбованцев) купюра была изъята из оборота. По одной из версий это объясняется появлением сатирических имитаций, оскорбительных для гетмана.

Во время правления гетмана на Украине появились очень занятные прокламации, сделанные в виде денег – очень похожих на те, которые тогда ходили на Украине. Вот как их описывает М. Химченко в статье «Денежная агитация»: «Сама по себе идея уже заслуживает внимания – сделанные в виде денег бумажки разбрасывали на улицах, на базарах, и естественная реакция прохожего была одна – поднять и забрать. Уже потом, рассмотрев, каждый сам принимал решение, что делать с ними – хранить такие “деньги” было небезопасно, наказание могло быть и в виде расстрела. Однако поскольку эти прокламации дошли до нас – боялись далеко не все…

Такие боны-агитки печатали литографским способом в несколько красок. На одной стороне в овале помещался карикатурный портрет гетмана Скоропадского в стиле парадных портретов августейших особ. Вместо скипетра в руке у него была вилка с галушкой, в другой вместо державы – чарка с горилкой. Прямо под портретом помещалось изображение свиной головы анфас. Портрет венчала известная комбинация из трех пальцев. Возле портрета стоял босой немецкий солдат с винтовкой, одетый в гайдамацкие шаровары, и ковырял в носу. В центре – надпись.

“За сто карбованців у Державної Скарбницi видається одна або двi дули”.

На другой стороне – обрамленные венками кулак и вензель “Г. С.” (Гетман Скоропадский).

В орнамент и картуши художник очень тонко вплел изображение свиной туши, окорока, гирлянд сосисок и пляшки с горилкой. На этой стороне были помещены надписи:

“Сто карбованцiв ходять по свiту нарiвнi з мягеньким папиром” (“100 рублей ходят по свету наравне с туалетной бумагой”).

“Розмiн цих карбованцiв зобезпечуеться усим добром Державноi Скоро-Падii, пана Гетьмана брехнею, немецьким штиком, та гайдамацьким нагаем” (“Обмен этих рублей обеспечивается всеми ценностями Государственного казначейства, пана Гетмана враньем, немецким штыком и гайдамацкой нагайкой”).

И дальше внизу надпись:

“За фальшування всiм тюрьма, а черноi сотни самостiйность”.

1918 год. Директор Лебедь-Юрчик (подпись директора Госбанка Украины, подписывавшего все украинские деньги).

На белом поле помещен водяной знак – большая свинья – и надпись “Знак Державноi Скарбницi” (“Знак государственного банка”)»[107]107
  Химченко М. Денежная агитация // «Еженедельник 2000 – свобода слова». 29.01.2010.


[Закрыть].

Так что неудивительно, что правительство Скоропадского сочло необходимым изъять купюру, провоцировавшую на столь едкие издевки.

30 марта 1918 года Центральная Рада объявила о выпуске знаков государственного казначейства номиналами в 5, 10, 25, 50 карбованцев со сроком действия до 1 марта 1924 года. 6 апреля население Киева впервые увидело 25 карбованцев, несколько позже появилась купюра в 50 карбованцев; 5 и 10 карбованцев выпущены не были. Население прозвало их «лебедь-юрчиками» («либедь-юрчики») по подписи государственного казначея Х.М. Лебедя-Юрчика[108]108
  Банкноты Украины после революции. Украинская народная республика (20.11.1917–29.04.1918) //Интернет-сайт «Монеты и банкноты».


[Закрыть].

Впрочем, несмотря на большое количество выпущенных знаков, в обороте находилось очень мало денег. Отсутствие регулярного сообщения между регионами, нехватка товаров приводили к оседанию денег, преимущественно в селе. Все они официально имели один курс: один рубль всех российских выпусков был равен одному карбованцу украинских и одному карбованцу местных эмиссий, хоть на практике было совершенно иначе. Поэтому в Украине процветали спекуляция деньгами, игра на курсах.

Правительство гетмана не решилось на главное: не ввело украинскую денежную единицу в качестве единственной валюты и не признало российскую валюту иностранной. А уже в мае началась эмиссия почтовых марок-денег. Тем не менее вследствие быстрой инфляции стоимость марок упала. Поэтому в учреждениях торговли их вязали по 100 штук вместе. В таких «вязанках» они были в обращении до конца 1919 года, а кое-где и позднее[109]109
  История бумажных денег Украины 1917–1920 годов // Информационно-аналитический портал «Независимого банковского рейтингового агентства».


[Закрыть].