Электронная библиотека » Марина Крамер » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Источник жизни"


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 04:02


Автор книги: Марина Крамер


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Марина Крамер
Источник жизни

«Вот черт, только я порадовалась, что все закончилось, как получите – вот оно»…

Тонкая рука с длинными ногтями смяла белый листок бумаги, испещренный мелкими неровными буквами, и бросила его на стол. Женщина задумчиво закурила, глядя в окно, еще раз щелкнула зажигалкой, но остановилась на полпути, так и не донеся ее до скорчившегося на столе листка.

«Ничего, я разберусь. В конце концов, если не смогу – расскажу ему сама. Сяду и все расскажу. Он взрослый, он поймет. И, надеюсь, простит»…


Раннее утро, по-зимнему серое и угнетающее именно отсутствием красок. В спальне на втором этаже небольшого особняка почти в самом центре Бристоля молодая черноволосая женщина открыла глаза и с тоской посмотрела в окно. Снова все то же, что и вчера, снова тот же пейзаж, та же серость, та же сырость. Вот уже несколько лет она никак не могла отделаться от ощущения, что в одно прекрасное утро откроет глаза – а за окном совершенно другой пейзаж, и нет никакой Англии, она – дома, в России…

Марина потянулась в постели и тут же поежилась – прохладно, промозгло. Машинально проведя рукой по второй половине кровати, она обнаружила отсутствие мужа и усмехнулась про себя: «Вот же настырный! Такая мразь на улице, а он бегает».

Выбираться из теплой постели не хотелось, но традиция провожать в школу сына не нарушалась, а потому Марина со вздохом откинула одеяло и ногой нашарила тапочки.

– Грегори, пора вставать! – крикнула она, высунув голову в приоткрытую дверь.

– Я уже встал, мамуля, – раздалось в ответ.

– Отлично! Я в душ – и идем завтракать.


После завтрака Марина Коваль проводила сына до школьного автобуса (вот уже полгода, как Грегори наотрез отказался ездить в школу на машине с матерью или отцом, мотивируя это тем, что большинство одноклассников добирается на автобусе и ему тоже хочется быть как все), перекинулась парой слов с мужем и направилась в кабинет. Открыв ноутбук, она с замиранием сердца посмотрела на значок почты – там мигал белый конверт. «Господи, ну наконец-то! Наконец-то!» Марина ждала этого письма вот уже неделю – как раз столько времени прошло с момента возвращения Мышки, ее подруги, с так называемой «исторической родины» Коваль. Такая традиция установилась несколько лет назад, когда Марина была вынуждена эмигрировать в Англию, бросив в родном городке свой бизнес, сомнительные связи и оставив дорогую сердцу могилу первого мужа. Мышка раз в год ездила туда, навещала кладбище, отвозила деньги сторожу, смотрела, чтобы все было в порядке, а потом подробно писала о поездке Марине. Мышкины письма скорее напоминали отрывки из книги, в них не было обращений, зато изобиловали воспоминаниями, но Марине это не мешало – чтение их давало ей иллюзию собственного присутствия там, дома, – потому что считать домом Англию она не привыкла даже с годами.

Всякий раз, получив письмо, Коваль долго не могла заставить себя открыть его – словно там содержалось что-то ужасное. Вот и сейчас она глубоко вздохнула, посидела пару минут с закрытыми глазами и только после этого нажала на мигающий конвертик в углу экрана.


«…Самолет взлетел. Наконец-то. Думала, так и умру от холода в аэропорту. Несколько часов лёта, потом еще машиной – и я на месте. Посплю, потом сразу на кладбище. Только бы мороза не было, иначе придется откладывать все и сидеть целый день с домработницей, обжираться ее изумительными вкусностями, которые она специально приготовит еще сегодня. Разговаривать, вспоминать и опять плакать. У меня там и так глаза все время на мокром месте, а уж в компании с этой милой женщиной – вообще беда. Но ведь ей больше не с кем вот так посидеть и поплакать – люди, которые в курсе этой истории, не могут себе позволить обсудить ее с ней, и остаюсь только я. И вот уже который раз я иду по сценарию, который знаю до запятых… Но не ехать тоже не могу. Я обещала.

Почему воспоминания так мучительны? Даже если это хорошие воспоминания? Почему картинки из прошлого так меня напрягают? Даже если это картинки, иллюстрирующие счастливые моменты? Израиль, например, или водохранилище, где мы отдыхали? Да много еще чего – мои приезды к ней, ее приезды ко мне, совместные поездки куда-то…

Не хочу вспоминать, не могу…

Слава богу, в N. не так холодно! А то среди ночи, да в машине, пусть даже это вполне комфортабельный «Мерседес», да по лесу… Но встретивший меня человек прекрасно знает, как я все время мерзну, поэтому на заднем сиденье покоятся термос с кофе, подушка и теплый плед.

– Вздремните, ехать долго, – эта фраза повторяется всякий раз, когда я приезжаю.

Я сплю почти до самого дома, хотя и выпила много кофе. Уже во дворе особняка, где мне предстоит провести четыре дня, я просыпаюсь. Вот тут действительно все поменялось… Хозяин – первый человек в небольшом городке – мог себе позволить эти изменения. Я очень не хотела останавливаться именно здесь, мне тут неуютно и неловко. Но Маринка настояла. Ладно, выживу как-нибудь».


Марина закрыла глаза, стараясь воскресить в памяти ту самую дорогу от аэропорта до своего бывшего дома – длинную трассу в лесном массиве, по которой она столько раз сама гоняла на «Хаммере» – и одна, и с Малышом – первым мужем, и с Хохлом – мужем нынешним, и с той же Мышкой, отчаянно боявшейся этих поездок. Легкое чувство вины холодком тронуло Марину изнутри, возле сердца, – она помнила, насколько не любят друг друга Мышка и Виола, потомственная ведьма, бывшая некогда самой близкой подругой Марины. Но позволить Мышке остановиться в гостинице Коваль не могла, а потому и настояла, чтобы она жила у них. «Ничего, вернулась ведь, все в порядке – значит, не подрались», – отрешенно подумала она, закинув за голову руки.

В такой позе ее и застал Хохол. С годами он почти не изменился, разве что перестал брить наголо голову, носил короткий «ежик», кое-где уже поблескивавший сединой. Едва взглянув на закрытые глаза жены и на выражение ее лица, Женька сразу понял, в чем дело. Мышкины письма-дневники-отчеты всегда приводили жену в такое вот состояние прострации, они словно возвращали ее туда, на несколько лет назад, в то время, когда она была весьма известной в криминальном мире персоной и о ней постоянно ходили какие-то легенды – наполовину бредовые, наполовину правдивые.

– Мариш… Котенок, ну что ты? – Хохол опустился на колени перед креслом и взял жену за руки.

Марина встрепенулась, помотала головой, стряхивая оцепенение:

– А… это ты… зачиталась я, извини. Машка вернулась из N.

– Я так и понял. И чего она пишет?

– Ты садись, я вслух почитаю.


«Мы с Геной едва пробрались к могилам, расчистили все, цветы положили. Белые розы – на одну могилу и желтые хризантемы – на другую. Последнее заставляет меня содрогнуться, я просто физически не могу сделать этого, зная, что там, под плитой, совершенно незнакомый мне человек. Гена кладет цветы сам, ему тоже нелегко, я это вижу по его сжатым губам и прищуренным глазам. Но он, мужчина, не может позволить себе сделать то, что могу я, а именно – сесть на лавку и порыдать.

– Простынешь, – бурчит он.

(Лишь здесь, на кладбище, он всегда переходит на «ты», но как только мы садимся в машину – все, он опять на «вы» и зовет меня по имени-отчеству).

– Не простыну.

– Вставай, я сказал!

Очень содержательная беседа, главное – эмоциональная. Но приходится подчиниться – Гена товарищ решительный и жесткий, он даже Маринку ухитрялся построить, что уж обо мне говорить.

Кладбищенский сторож – все тот же, только уже совсем старенький, ему помогает внучка, здоровенная бабенка без возраста. На меня косится вопросительно, хотя Гену, кажется, знает. Сую деду деньги, он их даже не считает – трясущимися руками убирает в карман ватных брюк. Он знает, что денег я всегда привожу много, примерно десять-двенадцать его пенсий, поэтому никогда их не считает. Предлагает помянуть, но мы отказываемся.

– А я приму рюмочку, – кряхтит дед, мостясь на стул между окном и столом. – Хорошие люди были…

Меня подбрасывает от слова «были». «Был»! Был – Егор! А Маринка жива, жива! Черт, ну что такое, совсем нервы расшатались, пора бы привыкнуть уже, что все считают ее мертвой, а я не могу, не могу… Гена видит мое состояние, подталкивает к двери, а дед, выпив рюмку, пытается отчитаться:

– Ты, дочка, не сумлевайся, я доглядываю. Вот снег сойдет – все почищу, траву вырежу, мрамор весь отмоем с Ленкой.

– Да я не сомневаюсь…

– Главное – доверие! – одобрительно кивает старик, довольный тем, что я не спрашиваю, куда и как он тратит деньги.

Да мне это и не нужно, мне главное – чтобы все в порядке было с могилами, чтобы убрано, вымыто.

Наконец мы выбираемся из сторожки и идем к машине.

– Ген… а что, Племянник сюда не приезжает? – сей вопрос мучает меня постоянно, равнодушие этого… паразита меня просто убивает иной раз.

Вот и сейчас Гена молчит и только плечами пожимает. Все ясно…

Я порой Племянника ненавижу, у меня чешутся руки заехать к нему и дать по толстой наглой морде. Человек получил все, что имеет, только благодаря тому, что он родственник, а потом так быстро от всего открестился. Конечно, я могу позволить себе приехать в бывший Маринкин дом, вызвать Племянника и высказать ему все, что я о нем думаю. Но – толку? Не поймет, я уверена, Маринка живет не в России, здесь ее считают мертвой, и за эти годы Племянник привык к мысли, что всего в своей жизни он добился сам. Да пошел ты…»


В этом месте Хохол закатился злым смехом:

– Эх, Мышка – красавица! Знала бы она, сколько раз у меня возникало желание поехать и вогнать этого… твоего… племянничка в асфальт по самые колени! За то, что он…

– Хватит! – перебила его Марина. – Я запретила тебе обсуждать эту тему со мной. Хочешь поупражняться в злословии – позвони Мышке, с ней обсудишь. А мне он родственник.

«Вот противная баба! – с досадой подумал умолкший Хохол. – Как отрезала – запретила трогать зарвавшегося гаденыша. А ведь легко можно было его наказать, чтоб ему неповадно было. Расплылся, слизняк, подстелился под ментов, вот же урод».

Тема предательства единственного Марининого племянника Николая до сих пор была для Хохла острой, он никак не желал простить парню его поступка, не мог забыть, как тот запросто полил грязью свою считавшуюся мертвой тетку. Но Коваль категорически запретила мужу даже в мыслях строить планы мести, и ослушаться Хохол, как всегда, не посмел.

Мышка же никогда не стеснялась в выражениях и свою откровенную неприязнь к Николаю выражала открыто, за что Хохол безмерно ее уважал.

– Ладно, хорош про упыря этого. Что дальше-то? – примирительно спросил он, и Марина продолжила чтение.


«Голова трещит… и не с похмелья, как могло бы показаться, нет – до пяти утра просто мы разговаривали. У Даши выходной, который она решила провести со мной, и начали мы прямо с вечера. Во-первых, она меня вчера истязала едой. Это ужас какой-то… Она готовит так, что не есть невозможно, а есть – нет сил. Пирожки с мясом, салат из креветок, пицца с итальянской колбасой и помидорами, куриный бульон к пирожкам, ватрушки с творогом… и это еще не все! Это только то, что в меня запихнули. Когда я уже не могла шевелиться и дышала через раз, добрая женщина предложила… чайку с булочками! ААААААА! С трудом поднявшись на второй этаж, я падаю на кровать и лежу, боясь двинуть даже пальцем, минут тридцать. Даша за это время успевает убрать в кухне, перемыть посуду и составить в холодильник то, что приготовила на завтрашний день (а этого целая прорва…).

Поднимается ко мне… с чаем и плетенкой с булочками! Видит мое несчастное лицо и улыбается:

– Не волнуйтесь, сейчас есть не заставлю. Съешьте потом, попозже.

Мы разговариваем обо всем, Даша жадно слушает мои рассказы об отдыхе в Турции, о том, что сказал-сделал Егорка, как и где мы были с Маринкой, как дела у Женьки… Я боюсь только одного – чтобы она не начала плакать, тогда я тоже разревусь. Но Даша держится, хотя глаза у нее уже покраснели и опасно блестят.

– Даша, я вас прошу…

– Нет-нет, Мария Васильевна, не буду…

Меня убивает обращение по имени-отчеству, я настолько моложе ее, что могла бы быть ее дочерью. Но Даша непреклонна – как бы я ни просила, бесполезно – все остается по-прежнему. Она говорит, что привыкла звать по имени-отчеству Марину, вот и меня так зовет.

Мы долго сидим с ней, уже темно, в доме все легли спать, а мы все разговариваем, вспоминаем… У нас много общих воспоминаний, много общих знакомых, есть о чем говорить… Она уходит в пять, когда вот-вот начнет светать. Мне-то не привыкать, с моей-то бессонницей и любовью работать ночью. Завтра – вернее, сегодня уже – мы договорились поехать в город, побывать там, где любили бывать с Мариной. Гена согласился нас покатать, а его новый хозяин не возражал.

Честно – может, это и свинство с моей стороны, но я не люблю бывать в их доме. С хозяйкой у нас взаимная нелюбовь. Виола бешено ревнует меня к Марине, раздражается всякий раз, едва слышит от меня ее имя. Я же злюсь, ощущая ее ревность. Кроме того, я постоянно чувствую на себе ее пристальный взгляд, голубые прозрачные глаза Виолы пронзают меня насквозь, как рентген. Я боюсь ее взглядов – она ведьма. Ну, может, не ведьма – ясновидящая. Все равно неприятно. Мне постоянно кажется, что Виола пытается как-то воздействовать на меня, покопаться в моих мыслях. А уж это она умеет…

Полдня провела у Даши, в ее квартирке в городе – погулять не вышло, погода отвратная. Гена забрал меня в обед и увез в поселок. Я улеглась в своей комнате и продремала почти до вечера.

Разбудил меня звук работающего пылесоса. Я осторожно выбираюсь из-под пледа и иду вниз, в гостиную. Господин Хозяин отсутствует, Виола в кресле отрешенно курит сигару и невидящими глазами смотрит в экран выключенного телевизора. Я сажусь рядом и чувствую, что жутко хочу курить, хотя бросила уже давно. Пока я раздумываю над своим невесть откуда взявшимся желанием, перед моим лицом возникает сигарка и зажигалка:

– На, покури.

Я вздрагиваю – ничего вслух не говорила, я вообще практически всегда контролирую себя и мысли вслух не произношу. Виола смотрит своими ледяными глазами:

– Никак не привыкнешь? Вот и я устаю иной раз. От ваших мыслей так фигово порой! Я ничего не хочу знать, а вы все думаете, думаете! Кури, это не сигареты. Только не затягивайся.

С сигарами я знакома, как их курят, знаю прекрасно. Но именно эта «Гавана» не доставляет мне никакого удовольствия, только резь в глазах.

– А все потому, что на самом деле тебя мучает чувство вины, – изрекает Виола, и я опять вздрагиваю. – Ты куришь изредка, причем только сигары, но тебя это угнетает – ты хочешь бросить совсем. Не волнуйся, скоро бросишь.

У меня возникает острое желание зажать уши и не слушать ее. А еще лучше – заодно и не видеть. Вот бывает же – внешне человек такой весь пушистый, белый, красивый – фарфоровая кукла. Но внутри… И взгляд… вот самое ужасное – ее пронзительный холодный взгляд. Мне кажется, что когда Виола смотрит на птиц, они замертво падают. И был только один человек, который мог переглядеть ее, заставить отвести взгляд. Марина. Говорят, Виола не рисковала копаться в ее голове, хотя очень хотела. Зато со мной она здорово экспериментирует. Она, кстати, очень четко определила человека, сделавшего мне подарок. Так и сказала: «А серьги-то тебе Хохол подарил». Причем не спросила – сказала утвердительно. Меня это бесит и пугает».


– Вот чертова баба, – с досадой бросил Хохол, который не любил Маринину подругу Ветку и был рад тому, что вот уже несколько лет они совсем не общаются.

Коваль только плечами пожала:

– Ну, забыла Ветка, что я просила ее никогда не лезть в голову Машке.

– Мариш, да не в том дело. Она просто не понимает, почему у вас с ней теперь все так, и винит в этом Мышку.

– Психолог, – усмехнулась жена, потрепав его по волосам.

– Чего – психолог? Тут много ума и образования-то не надо.

– Понимаешь, Женька… Я ведь на самом деле очень испугалась тогда, помнишь, когда Машку ашотовские бойцы прихватили? Я ни секунды не сомневалась бы, если б они выдвинули условия, – я на все пошла б. Очень страшно терять человека, с которым настолько близка.

– Тебе терять страшно всех, кроме меня, – буркнул Хохол.

Марина даже бровью не повела – муж всегда был склонен к таким заявлениям, и никакие слова и действия Марины не убеждали его в обратном. С годами она научилась пропускать подобные тирады мимо ушей.

Коваль давно не питала иллюзий по поводу своего мужа – да и вообще никогда не была склонна идеализировать его, но ее всегда удивлял тот факт, что Хохол настолько неуверен в себе. Уже давно она не давала ему ни единого повода усомниться в собственной верности. Но Женька все равно продолжал бешено ревновать ее и подозревать во всех смертных грехах.

– Ты закончил? – насмешливо поинтересовалась Марина у помрачневшего мужа. – Я так до вечера не дочитаю.

– Погоди, – настойчиво попросил Хохол. – Я вот не пойму – за что Мышка так Беса не любит? Вроде не за что… а она вон как о нем – «Господин Хозяин» – с презрением таким…

– Ты не забывай, что она знает о нем все – от меня. Ей известно, сколько раз Гришка забывал, что мы родственники, что Грегори – сын его двоюродного брата, и именно этим меня цеплял.

Сказав это, Марина вдруг замкнулась, замолчала, устремив взгляд в окно. Грегори был не ее сыном – его родила другая женщина, родила от первого мужа Марины. Трагическая гибель его матери дала возможность Коваль забрать ребенка к себе, оформить документы и убедить всех, что мальчик – ее родной сын. Но были люди, знавшие правду, и самым опасным среди них был именно Гриша Бес, успешно прикрывший сейчас свой криминальный бизнес официальным постом мэра города. И поскольку Марина никогда не обольщалась по поводу порядочности своего родственника, она была уверена в том, что рано или поздно Гришка воспользуется этой информацией. Собственно, несколько дней назад она получила возможность убедиться в своей правоте. Именно от Беса получила она то самое письмо, что лежало сейчас в сейфе.

Коваль потрясла головой, стряхивая оцепенение, и вернулась к чтению, старательно избегая встречаться взглядом с напряженно наблюдавшим за ней Хохлом.


«Утро начинается с недовольного лица Виолы. Я сталкиваюсь с ней по дороге в кухню, и она мечет в меня недобрый взгляд.

– Доброе утро, Вета.

– Тебе честно сказать или притвориться? – интересуется она, накручивая на палец вытянутую из прически кудряшку.

– Если тебе станет от этого легче, то через двенадцать часов я улетаю.

– А дело не в том. Живи, сколько надо. Мне нужно с тобой поговорить, если ты не возражаешь.

Возражаю. Я не могу оставаться с ней в замкнутом пространстве, и, кроме того, мы все-таки с Геной решили прокатиться по городу, сделать пару фотографий и отослать их Марине. Но выбора у меня, похоже, нет.

Мы молча завтракаем, и даже Даша чувствует, как в кухне все наполняется напряжением, воздух прямо на глазах пропитывается тревогой и подозрительностью. Я мучительно пытаюсь ни о чем не думать, чтобы Виола не копалась в моей голове. Наконец завтрак окончен, Виола встает и просит Дашу отнести джезву с кофе и две чашки в кабинет, кивает мне. Обреченно плетусь следом.

В кабинете Господина Хозяина бардак. Не понимаю, как можно работать в такой свинарне? Интересно, а на работе у него тоже так или там секретари убирают?

Виола усаживается в его кресло, я оказываюсь аккурат напротив нее. Она наливает кофе, достает сигары. Курить очень хочется, откуда такая тяга в эти дни, сама не понимаю. Сигареты «не идут» – вчера пробовала с Геной, чуть наизнанку не вывернуло.

Меня всегда удивляла привычка Виолы курить именно сигары – нормальные, толстые «Гаваны» дома и тоненькие «женские» в публичных местах. Я никогда не видела ее с сигаретой. Маринка всегда курила тонкие сигареты – «Вог», «Вирджинию», «Давыдофф». Виола же не расстается с обрезалкой и сигарами. Хохла это всегда бесило, насколько я помню. «Такое ощущение, что она откусила негру причинное место», – его коронная фраза.

– Хохол урод и быдло уголовное, и даже то, что он женат на Маринке, его не делает лучше, – констатирует Виола.

Та-ак, опять я зазевалась…

– Я хотела у тебя спросить вот что… Как ты думаешь, Маринка вернется? В смысле – сюда, домой, вернется?

Я не думаю – я точно знаю, что этого никогда не будет. Мы обсуждали эту тему в Турции летом, Маринка плакала и жаловалась на забугорную жизнь и на то, что путь домой отрезан навсегда благодаря во многом Хохлу.

– Нет, они никогда не вернутся.

Виола выпускает облако дыма, задумчиво смотрит поверх моей головы.

– Знаешь, за что я тебя терпеть не могу?

Мне абсолютно все равно, я уже решила для себя, что в следующий раз остановлюсь не у нее, а у Даши, в городе, в ее маленькой квартирке с видом на набережную. Так что Виолины излияния мне до лампочки, если честно. Но ей надо выговориться, я это вижу.

– Ты появилась, и наши отношения с Маринкой пошли на спад. Она почему-то стала доверять тебе больше, чем мне.

А что тут удивительного? Маринка живет по самурайскому кодексу, согласно которому спасший обязан спасенному (могу, конечно, соврать, но, кажется, она так говорила). И потом – я никогда не лезла к ее мужикам, ни к кому из них. В отличие от Веточки. Я знаю, что Маринке было ровно, если, конечно, это не касалось Малышева, а вот связь с Хохлом ее абсолютно не беспокоила, и если сам он этого стыдится, то Маринка всегда хохочет и подначивает мужа. И есть еще кое-что… Я не ищу выгоды от дружбы с ней. Мне это не нужно. И не потому, что я такая хорошая, – нет, просто у нас совсем другие отношения. Я никогда не попрошу денег, а она не предложит, зная, что обидит меня этим. Вот и весь секрет, собственно.

– Как ты ухитрилась так быстро влезть к ней в душу, к ней, которая вообще никогда с женщинами отношений не поддерживала? Я была ее единственной подругой!

О, ну вот, в вас и заговорила ревность, Виола Викторовна! Еще бы!

– Вет… ну к чему эти разборки, а? Что нам делить? У вас с ней – одно, у нас – другое. Не бывает одинаковых отношений ни в любви, ни в дружбе. Ведь так?

– Так, – кивает со вздохом Ветка. – Кофе еще будешь?

– Давай…

Глаза уже режет от дыма, но я получаю удовольствие от запаха кофе, смешанного с сигарным ароматом.

– Хочешь, я тебе погадаю?

Мой взгляд, видимо, сказал ей все, и Виола смеется:

– Ну и правильно. Я сама не люблю тех, кто пытается заглянуть в свое будущее. Все равно ведь ничего не поправишь, так какой смысл?

Н-да, и это говорит человек, регулярно «посещающий» чужие головы с целью узнать, что там творится! Смешно, однако…»


Дочитав фразу, Коваль фыркнула. Но ее смешок относился вовсе не к мыслям Маши о Ветке, а к ее словам о «Господине Хозяине». Успешно завоевавший кресло мэра города Бес, по всей видимости, не терял времени даром и развернулся на полную катушку. Марина не сомневалась в том, что родственничек использует свое нынешнее положение на всю мощь. Воспоминания о Гришке сразу вернули ее на грешную землю – буквально неделю назад к ней явился человек с тем самым письмом от дорогого Григория, где содержалась скромная просьба – дать ему взаймы круглую сумму. Сперва это письмо позабавило Марину – ну, Бес в своем репертуаре – имея возможность залезть в городской бюджет, старается соблюсти приличия, а потому пошел по проторенному пути – основательно потрясти жену брата, что он пытался сделать не раз и не два, но почти всегда безрезультатно. Благо, в руках у Гришки всегда есть пара козырей, какой-нибудь компромат на Марину или что-то еще по мелочи. И все бы ничего, если бы не приписка мелким почерком: «А то придется огорчить твоего сына, хоть мне это глубоко противно, ибо племянник он мне». Именно эта фраза вывела Коваль из себя. Родственничек пустил в ход тяжелую артиллерию. Только Бес мог позволить себе шантажировать ее этим знанием. Хохол всегда предупреждал ее о том, что, усыновив мальчика, она приобретает дополнительный мощный рычаг воздействия на себя – ибо чем же еще шантажировать женщину, как ни единственным сыном, но позволить ребенку своего любимого мужа Егора Малышева пойти по детдомам Марина не могла.

Разумеется, денег ей было не жаль, хотя она прекрасно понимала, что «взаймы» для Беса – просто красивое слово, не более. Однако его попытка приплести сюда Грегори – Егорку – решила дело не в пользу Гришки. Коваль собиралась раз и навсегда отучить зарвавшегося родственника от подобных фокусов, только пока не придумала как.

Хохлу, зная его взрывной характер, Марина не сказала ни слова о письме, решив справиться самостоятельно – так бывало не раз.


«В город мы все-таки с Геной съездили. Ветер немного стих, и мы погуляли везде, где хотели. Сколько всего тут связано с Маринкой! Столько мест, принадлежавших ей раньше, мест, что построил Малышев, где происходило что-то знаменательное для нас…

Нащелкала целую флешку фотографий. Хотя, если честно, не очень понимаю, зачем это нужно. Припадки мазохизма, не иначе. Но это не мое дело – попросили, я сделала.

С Виолой простились почти по-родственному, обнялись. Она даже слезу утерла».

Дальше шли приветы и краткое перечисление последних новостей от самой Маши. Коваль отодвинула от себя ноутбук и сжала пальцами переносицу. Хохол, сидевший в кресле напротив, обеспокоенно посмотрел на жену:

– Мариш, ну что ты?

– Я чувствую себя жуткой сволочью, Женька… Я заставляю человека бросить семью, ребенка, работу – и ехать к черту на рога ради моей прихоти.

– Ну, ты ведь знаешь, что Мышка не из тех, кто будет делать то, чего не хочет, – пожал плечами Хохол и потянулся к пачке сигарет.

– Знаю, но… Ты ведь понимаешь, что ею движет в данном случае, да? – она встала и нервно заходила туда-сюда по комнате.

– Маринка, ты так и не научилась избавляться от чувства вины. Ну, выяснили ведь все, и Мышка, по сути, сама была виновна в том, что тогда случилось. Говорил ей сто раз – не выходи никуда одна, бери охрану. Специально к ней двух парней приставил – так ведь нет, поперлась, подставилась! Так что еще пусть спасибо скажет, что отделалась синяком и легким испугом.

Марина развернулась и уперла в Хохла свой «фирменный» взгляд из-под челки:

– Вот ты умный! Ты – умный, а я дура! Да просто счастье, что тогда все обошлось, что мы успели, а Ашот и его зверьки нагрузились герычем под завязку и мало что соображали! А если бы?.. И тогда – как мне жить? На мне и так слишком многое висит, и ты это знаешь не хуже моего!

Хохол затушил окурок в пепельнице, поймал Маринину руку и притянул жену к себе:

– Все, успокойся. Что ж мы постоянно ворошим прошлое-то? Ведь сейчас у нас все в порядке…

– В порядке, – эхом откликнулась Марина, думая о своем.

В данный момент ее занимал вопрос, как избавиться от угрозы разоблачения в глазах сына. Он еще маленький и может просто не принять такую новость – Коваль хорошо помнила, как Грегори нашел свое свидетельство о рождении на русском языке и из него узнал, что Хохол ему не родной отец. Марина вспоминала о том времени, как о сущем кошмаре – столько усилий ей пришлось приложить, чтобы побороть в мальчике протест и попытку оттолкнуть Женьку от себя. И вот теперь – очередная угроза.

Конечно, у нее был соблазн переложить хотя бы часть ответственности на мужа, рассказать ему и попробовать вместе решить, что делать, но она привыкла полагаться в таких щекотливых вопросах только на себя, не доверяя никому, даже самому близкому человеку.

Однако она недооценила Хохла – как обычно, впрочем. Он все эти дни ждал, когда же она заговорит с ним о письме Беса, которое успел прочитать, – Марина забыла его на столе в кабинете, а Женька, забредший туда в поисках ее же пачки сигарет, нашел послание и, разумеется, прочел. Подозрительность Хохла в отношении жены всегда зашкаливала за все разумные пределы, а потому он не видел в своем поступке ничего неприличного и недостойного. Он мог, конечно, припереть Марину к стенке и заставить сказать правду, но решил выждать время и проверить, скажет ли она сама.

На самом деле Хохол уже принял кое-какие меры, хоть и опасался гнева жены, который непременно обрушится на его голову, – слишком хорошо он знал эту красивую женщину, чтобы обольщаться на ее счет, – но ему все-таки было важно, чтобы она сама, сама попросила совета или – что еще предпочтительнее – помощи. Но она молчала.

– Мариш, скоро у Грегори уроки закончатся, может, мы его встретим? – схитрил Хохол, и Марина, встрепенувшись, согласно кивнула:

– Да, пожалуй. Мы так давно не были нигде втроем.

– Тогда собирайся.

Когда она вышла из кабинета, Хохол, вздохнув, вынул мобильник и набрал номер. Ему долго не отвечали, но спустя какое-то время в трубке раздался щелчок, и хриплый мужской голос заговорил по-русски:

– Да, братан, чего хотел?

– Здорово, Митрич. Ну что, как там с моим делом-то? Двинулось? – Хохол закурил, присев на край стола и придвинув к себе тяжелую бронзовую пепельницу.

– Двинулось, Жека. Сегодня прямо у школы срисовали мои парни человечка. Неприметный такой человечек, обычный лох-обыватель. Но у моих-то глаз на таких набит. Короче, Гришкин это казачок, я тебе отвечаю. Крутится, осматривается, каждого пацана взглядом щупает. Ты гляди там со своей кралей, как бы чего с мальцом вашим не вышло.

В трубке послышался надсадный кашель, и Хохол, дождавшись паузы, поинтересовался:

– Как здоровье-то, Митрич? Слышу – не ахти?

– Какое там… последние деньки дотягиваю, все легкие уж выплюнул. Потому и взялся помочь тебе по старой памяти, как тогда ты на киче за меня впрягся.

Хохол не любил вспоминать ту историю, когда ему пришлось одному держать оборону против семерых подручных пахана, чтобы не дать им зарезать несправедливо обвиненного в краже камерного «общака» Митрича. С тех пор довольно влиятельный в определенных кругах Митрич считал себя его должником и старался, как мог, отквитать этот долг. Находясь в чужой стране, Хохол был очень ограничен в возможностях, а потому обратился за помощью именно к нему, чтобы никакая информация не просочилась к Бесу. Старик прислал в Бристоль не просто своих людей – он прислал собственных сыновей, и это говорило о том, что он прекрасно понимает, насколько важна Женьке конфиденциальность.

Разговор с Митричем почему-то взбудоражил Хохла. Он решил не брать с собой в школу Марину, а уехать быстро и тихо, пока она красится и одевается. Внутри у него зашевелилось что-то, похожее на огромный кусок льда, и это ощущение он сразу вспомнил – последний раз испытал его в тот день, когда их джип расстреляли на дороге два мотоциклиста и Марина едва не погибла. Собственно, с этого все и закрутилось – именно тот день стал началом новой жизни.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 2.8 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации