Текст книги "Господин легкого поведения"

Глава 10

Вокруг стола с рулеткой в этот день было многолюдно. Бесшумные вентиляционные установки незаметно вытягивали из воздуха завитки табачного дыма, которые поднимались от множества тлеющих сигарет в руках игроков. Мои глаза внимательно следили за шариком, бегающим по краю вращающегося колеса. Рядом во всю глотку орал Кравцов со стаканом виски в руках:

– Давай, давай! Десяточку мне! Десяточку!

Крупье извиняющимся тоном попросил его:

– Аркадий Никифорович, пожалуйста, потише.

– Хорошо, нет проблем, – скривился Кравцов, хлебнул из стакана и, поморщившись, шумно дохнул. Помня мои заслуги, он дал мне в начале игры фишек на сотню единиц. За час я преумножила их в восемь раз. Стараясь особенно не рисковать, я ставила на дюжины, а одну фишку на номер по выбору. Номера всегда проигрывали. На дюжинах же я сделала весь свой выигрыш, проиграв лишь дважды.

– Десятка, – прошептал Кравцов практически мне в ухо. Я отодвинулась.

– Двадцать три красные, – громко объявил крупье.

Мне вновь улыбнулась удача, а Кравцов с трагическим лицом воскликнул:

– Совсем рядышком! Эх! – Он стабильно шел в минусы, ставя на номера из своей записной книжки по максимуму.

– Ну, сейчас точно отыграюсь! – Он завистливо посмотрел на мою кучку фишек. – Как вам так удается?

– Слова волшебные знаю, – отшутилась я и поставила по максимуму на первую и вторую дюжины, всего четыреста единиц.

Кравцов, с упрямой решительностью, закрыл на поле пять номеров, поставил пятьсот на черное и еще двести на третью дюжину.

– Вот теперь посмотрим, как помогут вам ваши волшебные слова! – Напряженное ожидание, грохот шарика.

– Пять красные, – громко объявил крупье.

– Да чтоб тебя! – громко взвыл Кравцов. Его взгляд, направленный на передвигаемые к моей кучке фишки, был полон ненависти.

– Может быть, домой, Аркадий Никифорович, уже второй час, – предложила я.

– Ага, щас, – осклабился Кравцов, подсчитывая оставшиеся фишки. Рядом с ним, словно по волшебству, возникла официантка, забрала опустевший стакан и подала полный.

Вздохнув, я поставила на первую и третью дюжины и проиграла. В следующий раз выпало зеро. Я бросила играть и стала смотреть за игрой на других столах, где играли в блэк-джек и покер. В игровой зал вразвалочку вошел Федор Крушилов. Заметив меня, он приветливо помахал и, приблизившись, поздоровался с Кравцовым. Тот ему ответил каким-то нечленораздельным мычанием в стакан с виски и отвернулся.

– Проигрывает? – спросил Федор у меня.

– Да, вчистую, и не может остановиться, – ответила я устало.

– Не понимаю, зачем, если так фатально не везет, вообще садиться играть? – пожал плечами Федор и спросил у меня: – А у вас что? Выиграли или проиграли?

– Выиграла, – бросила я хмуро.

– Не желаете партию в пул? – предложил мне художник дружелюбно. Я отказалась, и он стал мне рассказывать о том, как недавно писал серию картин на сюжеты русских народных сказок для оформления интерьера нового банка. Я слушала его вполуха, наблюдая, как Кравцов просаживает деньги. Время подходило к трем.

«Долго еще будет продолжаться этот идиотизм?» – подумала я, тронула шефа за плечо и предложила пойти в бар. Он и так уже был в изрядном подпитии. Я рассчитывала быстро его напоить, а затем вытащить из казино. Кравцов только отмахнулся. Ко мне подошел администратор казино. Его бегающие глазки вцепились в меня, словно крючки.

– Не мешайте, пожалуйста, Аркадию Никифоровичу играть, и вы не останетесь внакладе, – сказал он мне негромко, так что никто из игроков не слышал. – Мы поняли друг друга? Человек хочет отдохнуть, поиграть в свое удовольствие. Что же тут такого?

– Да я вообще понятливая, – заверила я его с улыбкой.

– Очень хорошо, – сказал администратор с облегчением. – Тогда садитесь вон за тот стол, сыграйте в блэк-джек. Я чувствую, что вам повезет.

– Что от вас хотел этот лис? – спросил меня Федор. Он отвлекся, подбадривая злившегося Кравцова, и не слышал нашего разговора.

– Советовал мне сыграть в блэк-джек. Думаю, надо рискнуть. – Отойдя от рулетки на три метра, я села за указанный администратором стол и включилась в игру. Ставя в бокс по максимуму двести единиц, я выиграла семь раз подряд.

– Я что-то не пойму, и здесь вам везет, – зло сказал Кравцов, подойдя сзади. Пары спирта от его дыхания густо обволокли меня. Начали даже глаза слезиться. – Все, я запрещаю вам играть, – сказал он безапелляционным тоном. – Вы отбираете у меня удачу. – Стоявший рядом Федор хихикнул, прикрываясь ладонью.

– Хорошо, – согласилась я, – воля ваша, – и встала из-за стола, – мы что, уходим?

– Нет, – ухмыльнулся Кравцов, – мне предложили партию в покер один на один. А вы будете стоять рядом и молчать. Ясно?

– Яснее некуда, – пробормотала я.

– Леночка, мне еще немного виски, – обратился он к официантке.

– Аркаша, ну как ты будешь играть? Ты практически уже лыка не вяжешь, – приобнял его Федор.

– Отвали, пидор, – рявкнул на него Кравцов, отпихивая.

Я не поверила своим глазам, когда увидела, с кем собирается играть в покер Кравцов. За игровым столом величественно сидел владелец ночного клуба «Осьминог», местный криминальный авторитет Белаз, тот самый, которому я отказала в охране. Костюм из добротной ткани едва не лопался на его массивной туше. Карие глаза Белаза спокойно смотрели на меня с глыбистого лица сквозь узкие прямоугольные стекла очков в металлической оправе. Кравцов сел напротив него и заносчиво спросил:

– Что, Алик, готов проиграть?

– Ну, это еще бабушка надвое сказала, – пробасил в ответ Белаз и пригладил пятерней, унизанной золотыми перстнями, свою лысую голову, – будем играть по-серьезному.

– Знаете, я думаю, спустит Аркаша здесь весь свой бизнес, – шепнул мне на ухо Федор.

– А сколько он обычно проигрывает? – спросила я его негромко.

– Я вот несколько последних раз видел, до вашего появления, по пятьсот тысяч. С вами тогда – это еще ерунда, – ответил Федор.

«Пусть заплатит мне за неделю и разоряется на здоровье», – подумала я, но вслух ничего подобного не сказала.

Дилер сдал по две карты каждому из игроков. Белаз поставил обязательные сто единиц и атаковал сотней сверху. Кравцов приподнял уголки своих двух карт, заглянул под них и ответил двумя сотнями условных единиц. Белаз с непроницаемым лицом попросил дилера открыть флоп. На зеленое сукно легли три карты: король пик, семерка червей и семерка бубей.

– Круто начали, – пробормотал чуть слышно Федор. – Ой, Аркашка творит дела, чую, опять блефует. – Я не обладала таким даром провидения, как Федор, но тоже почуствовала, что Кравцов что-то задумал. Он начал атаковать. Белаз ответил. В терне сидела пиковая дама. Вслед за этим ставки подскочили еще на сотню. Белаз ответил и накинул сотню. Кравцов ответил. Дилер открыл ривер – червовый туз. Белаз открыл свои две семерки, Кравцов бубновую девятку и крестовую даму.

«Действительно блефовал, сукин сын», – подумала я.

Белаз тем временем считал выигранные фишки.

– Аркадий, а чего мелочиться, давай начнем с тысячи, – предложил он хитро.

Кравцов прищурился, соображая. Щелкнув пальцами, Белаз подозвал официантку и заказал для себя и для своего друга Аркадия виски.

– Эх, была не была, давай по тысяче, – махнул рукой Кравцов. Он осушил принесенный стакан и принялся отсчитывать фишки. Белаз к спиртному не притронулся. На второй сдаче Кравцов простился с пятьюдесятью тысячами. На следующей сдаче Белаз спасовал, а затем выиграл подряд шесть сдач.

– Вот черт, прет, как баран, – сказал в сердцах на Кравцова Федор. – Хоть раз бы спасовал.

На двенадцатой сдаче Белаз нагло предложил повысить начальную ставку до двух тысяч условных единиц. Кравцов равнодушно согласился, заглядывая в пустой стакан. В этой сдаче он чудесным образом выиграл.

– Вот что значит мастер, – польстил ему Белаз, – идет до конца и выигрывает. Аркадий, ты настоящий мужик.

– Угу, – согласился Кравцов и клюнул носом. Я оглянулась, ища глазами администратора. Надо было прекращать эту комедию. Администратора я не увидела. Он, наверно, где-то умело скрывался, так как почувствовал, что дело пахнет керосином.

– Белаз в сердцах разбил в прошлый раз о голову дилера пепельницу, – поделился со мной шепотом Федор.

– Пусть сейчас попробует это сделать, – процедила я сквозь зубы.

Прошло три сдачи. В общей сложности Кравцов проиграл пятьсот пятьдесят тысяч, не считая рулетки.

– Аркадий Никифорович, может, поедем домой, казино уже скоро закроется, – попробовала я вытащить его из-за стола.

– Да отвали, твою мать! – отшвырнул меня Кравцов сердито. – Мне еще надо отыграться.

– Леди, можете не волноваться, нас отсюда не выгонят, – хищно улыбаясь, сказал Белаз и подмигнул мне.

– Слушай, Алик, у меня сейчас нет денег, – заплетающимся языком заговорил Кравцов.

– Деньги не проблема, – оборвал его Белаз. – Давай, черкани расписку, и я дам тебе сколько надо.

– Ну, дай полмиллиона, что ли, – задумчиво проговорил Кравцов и зевнул во весь рот. – Да, думаю пятьсот будет достаточно.

– Аркадий, ты же солидный человек, – начал Белаз вкрадчиво. – Что такое пятьсот тысяч? Ерунда. Бери три миллиона и сыграем, как настоящие мужики.

– Точно, – кивнул Кравцов. – Возьму три и надеру тебе задницу! – Белаз подсунул ему листок из своего ежедневника, дал ручку и продиктовал, что надо писать. Я стояла, сжав зубы, но молчала. Каждый идет в ад своей дорогой.

– Ты, подпишись как свидетель, – Белаз сунул ручку вспотевшему от таких речей дилеру. Молодой парень лет двадцати трясущейся рукой поставил число и подпись. Затем расписался один из охранников Белаза. – Ну, вот и все пучком, – улыбнулся Белаз, убирая расписку в бумажник. – Начнем, пожалуй, с пятидесяти у. е.

– Начнем, – пробурчал Кравцов.

– Я не могу на это больше смотреть, – проговорил Федор, развернулся и пошел прочь. Я посмотрела на часы – без пятнадцати четыре. Кравцов уложился как раз в пятнадцать минут, оставшихся до закрытия казино, – продул все занятые деньги и сидел, таращась на Белаза, будто в первый раз увидел.

– Я бы тебе еще деньжат подкинул, да пора уже разбегаться, думаю, – криво улыбнулся Белаз. Его толстые пальцы с любовью гладили зеленое сукно стола. – Потом отыграешься, о’кей?

– О’кей, – тупо повторил Кравцов.

– Твой клиент, крошка, похоже, уже ничего не соображает, – обратился Белаз ко мне и швырнул на стол фишку в пятьдесят единиц, – это на такси. Доставь его, пожалуйста, домой целого и невредимого. Ему ведь еще долг выплачивать.

– Постараюсь, – буркнула я, потащила Кравцова со стула, но этот алкаш внезапно толкнул меня в грудь с криком:

– Пошла от меня, стерва!

Я оступилась и повалилась на Белаза.

– Ах, мать вашу! – выкрикнул бандит, отталкивая меня. Подоспели охранники Белаза и рывком поставили меня на ноги.

– Все, спасибо, ребята. Дальше я сама. – Приблизившись к Кравцову, я схватила его под мышки и поволокла к выходу. В пьяном бреду он что-то бормотал, отбивался, но вяло, потеряв всякий пыл. А уже на улице просто повис на мне, как мешок кирпичей. – Ну, ты, засранец, и тяжелый, – прошипела я, прислоняя его к джипу, чтобы открыть дверцу. Игорь спал без задних ног, откинув сиденье, и видел десятый сон. Дверцу я открыла, но бесчувственное тело Кравцова сорвалось у меня с рук и рухнуло на газон лицом вниз. Выругавшись, я потащила его вверх. Раздался какой-то треск. Это брюки зацепились за проволоку, торчавшую из бордюра. Я сначала не поняла, что к чему, рванула Кравцова сильнее и распорола всю штанину сверху донизу. – Да что ж за дерьмо! – взвыла я, поднатужилась и затащила шефа в салон.

– А? Чего? – вскричал сонный Игорь, подскакивая.

– Чего? Домой вези этого игрока. Вот чего! – огрызнулась я, захлопывая дверь.

Протирая глаза, Игорь завел двигатель.

– Поспать не дали. А такой сон видел!

Не подававший признаков жизни Кравцов внезапно ожил, взревел, как буйвол, и, вцепившись обеими руками в волосы Игоря, потянул его голову назад изо всех сил. Тишину ночи разорвал трехэтажный мат, исторгшийся из уст водителя. Я бросилась оттаскивать Кравцова. В ответ он вцепился мне в горло. Пришлось успокаивать клиента удушающим приемом.

– Нет, мне не платят столько, чтобы терпеть это дерьмо! – прорычал Игорь, злой, как черт, выруливая со стоянки. Я подумала о своей зарплате. Соответствует ли она усилиям и риску? Наверно, нет. Что такое полторы тысячи в день, если за этот день тебя могут десять раз убить, да и клиенты к тому же не самые приятные люди на земле. По дороге мы несколько раз останавливались, и Кравцова тошнило, последний раз почти у самого дома. На воротах при въезде во двор особняка Кравцова фары джипа осветили надпись крупными красными буквами «жлоб». Я решила, что это кровь, потому что на воротах болтался дохлый рыжий кот.

– Да уж, – пробормотал Игорь, открывая пультом ворота.

Мы заехали, я велела ему вытаскивать из машины Кравцова, а сама в это время сбегала, вооружившись фонариком, посмотреть на надпись. Судя по всему, несчастного кота сбила машина, и произошло это довольно давно, часов десять назад. Буквы надписи размером сорок сантиметров, неаккуратные, косые. Видно было, что автор сильно торопился и рисовал их наугад в темноте. Уличное освещение в проезде по-прежнему не действовало, и меня удивило, почему этот человек не взял с собой на дело фонарик или зажигалку, ну никакой подготовки. Я отступила на два шага и еще раз взглянула на все произведение. Несмотря на отвратительный вид, в нем не чувствовалось опасности. Обычное хулиганство – решила я и пошла к дому. Игорь стоял у входной двери, придерживая пьяного Кравцова у стены.

– Ну что вы там копались? – недовольно проворчал он.

– Что, не в состоянии дотянуться до дверного звонка? – спросила я язвительно.

– Сама дотягивайся, – буркнул он в ответ, свалил на меня тело и пошел к машине.

Понятно, не хочет встречаться с супружницей шефа. Я вздохнула и нажала на кнопку звонка, так как копаться с ключами с такой тушей на руках занятие довольно обременительное. Немного ожививший Кравцов затрепыхался в моих руках, выкрикивая какие-то непонятные угрозы, потом стал петь, бесконечно повторяя «этой ночью мы танцуем ча-ча-ча». Напрягая все силы, я удерживала его в вертикальном положении, считая секунды до того момента, когда откроется дверь. Она открылась где-то на шестидесятой секунде. Юлия Матвеевна, увидев мужа в невменяемом состоянии, заголосила, как на похоронах. Проклиная почему-то меня, она кинулась к мужу, потащила его на себя и чуть не упала под его весом.

– А ты кто такая! – орал на нее Кравцов, сползая на пол. – Уберите от меня эту сволочь, или я ей… ему сейчас рожу набью.

После этих слов мадам Кравцова все же доверила мне дотащить ее мужа до спальни.

Через полчаса я лежала в своей кровати и разминала растянутую плечевую мышцу, думая, как жить дальше. Можно, конечно, взять с Кравцова в конце недели деньги и сделать ручкой, но не такой я человек, чтобы бросать незавершенные дела. Однако, с другой стороны, я была уже сыта по горло выходками Кравцова. Эти его походы в казино, игра в автоматах отнимали у меня время и силы, а противник между тем плел не спеша свою паутину, готовя новый удар. И впереди новая рабочая неделя. Я посмотрела на часы с подсвеченным циферблатом и подумала, что через час уже начнет светать. Ладно, посплю часа четыре и придумаю, как отучить Кравцова, хотя бы на время моей работы, от игры. Волевым усилием я погрузила себя в сон. Четыре часа пролетели, как одно мгновение.

Проснулась я от звуков разборки Кравцовой с домработницей. Татьяна ни за что не соглашалась снимать дохлого кота с ворот. Я незаметно проскочила мимо них на кухню. Там налила из турки еще горячий кофе, схватила чью-то тарелку с бутербродами и так же незаметно ретировалась обратно в комнату. Из окна я видела, как Юлия Матвеевна, кипящая ненавистью ко всему человечеству, направлялась к въездным воротам. На руках у нее были медицинские перчатки, в правой зажат пакет, а в левой – небольшое пластиковое ведерко с водой. Минут через пять в том же направлении прошествовала домработница с гордо поднятой головой. Она была в обычной одежде с двумя объемистыми пакетами в руках. По ее поведению я поняла, что кормить сегодня не будут, да и неизвестно, будут ли завтра. Я порадовалась, что успела отхватить бутерброды, и побыстрее уничтожила улики своего преступления. После завтрака мне пришло в голову просмотреть записи с камеры наблюдения над въездными воротами особняка. Неизвестными ночными хулиганами оказались двое пацанов лет по двенадцать. Они принесли к воротам кошку, торопливо намалевали надпись, даже не подозревая о скрытой камере. Успокоившись на этот счет, я переоделась в спортивный костюм, взяла фотоаппарат и, предупредив Юлию Матвеевну, отправилась на пробежку. Кравцов, по моим расчетам, проспит часов до трех. За это время я успею выполнить, что задумала вчера, а именно – посмотреть на скромные дачи руководителей службы безопасности «Молочных рек».

В час пик город напоминал разворошенный муравейник. Плотный поток машин на главных улицах, рев двигателей, запах выхлопных газов, пыль и люди, бледные, с напряженными лицами. Каждый куда-то спешил. Все чего-то искали. Я помчалась через этот хаос, избегая улиц с оживленным движением, и выбежала на набережную. Здесь не было всей этой суеты города. Немногочисленные прохожие, цепь летних кафе, развлекательных центров. Справа буйная растительность парка. Затем начался частный сектор. Я сбавила темп, так как хороший асфальт кончился и дорога изобиловала рытвинами, всякого рода трещинами с проросшей из них травой. Мой взгляд метался по сторонам в поисках табличек с номерами домов или названиями улиц, но таковые попадались редко. Поэтому приходилось спрашивать прохожих и вспоминать карту города, которую я раз в неделю изучаю на компьютере, внося в план подмеченные изменения, например, новостройки, смены вывесок и тому подобное. Нужные дома я, конечно же, обнаружила, однако назвать их дачами у меня не поворачивался язык. Особняки, обнесенные высокой оградой из облицовочного кирпича, да покруче, чем у Кравцова, – вот чем они были на самом деле. Трехэтажный дом Аверина блистал изысками современного авангарда – необычные окна, отделка в серых и персиковых тонах, разноуровневая односкатная крыша. На первом этаже гараж с автоматически поднимаемыми воротами. Въездные ворота также открывались автоматически. Подходить близко я не стала, чтобы не быть зафиксированной камерами наблюдения. С другой стороны улицы я запечатлела фотоаппаратом сие величественное сооружение. Дом Филюшкина вообще походил на замок в готическом стиле. Остроконечные черепичные крыши, башенки, соединенный с домом флигель. Рядом гараж, как отдельный замок поменьше. На воротах щит со странным гербом в виде крылатого льва. Над воротами рыцарь на коне с копьем, отлитый из бронзы. Я навела на дом фотоаппарат и сделала снимок, а затем спросила у проходившей мимо старухи, не знает ли она, чей это дом.

– Да бандита какого-то, – не задумываясь ответила она, – с его рожей только в тюрьме сидеть. Вы что, из газеты?

Ответить я не успела. В проулок завернул черный «БМВ» со знакомым номером. Я отвернулась, сделав вид, что не заметила его. Может, и Егор не обратит на меня внимания, если не станет приглядываться. Он ведь немного близорук, все время щурится. Однако Аверин тут проявил чудеса наблюдательности.

– Евгения Максимовна, что это вы прогуливаетесь, пока другие работают в поте лица, – спросил он, подъехав ко мне и опустив тонированное стекло, – да еще с фотоаппаратом?

– Это у меня хобби такое, – пояснила я, фальшиво улыбаясь, – бегаю и фотографирую красоты города. – Указала рукой на дом Филюшкина, – посмотрите, какая красота. Я как увидела, сразу решила сфотографировать.

– Ну-ну, – протянул Егор, разглядывая меня прищуренными глазами. – Подвезти?

– Нет, спасибо, я пробегусь, – ответила я и побежала. Он некоторое время медленно ехал за мной, словно решая – сбить или не сбить, потом свернул вправо и умчался прочь.

«Мои действия заставят их насторожиться, это точно, – подумала я. – Не исключено, что они попытаются что-нибудь предпринять и этим приблизят свой конец».

На работу ехать Кравцов не собирался вовсе. Протрезвевший и смурной, он сидел на кухне, пил «Боржоми», а когда я вошла, пожаловался на плохое самочувствие.

– Приболел я, наверно, состояние чудовищное. Отлежусь сегодня дома.

– Обычное дело, – сказала я, пожав плечами, – сейчас какой-то грипп ходит.

– Точно, – согласился Кравцов и посмотрел на меня с отчаянием в глазах. – Евгения Максимовна, вы про кота слышали? Это последнее предупреждение. – Я молча отвела его в свою комнату, включила компьютер и продемонстрировала запись с камеры наблюдения над въездными воротами. – Так это Сережка Валежин, вот засранец! – воскликнул Кравцов, глядя на события, разворачивающиеся у ворот особняка в ночной тьме. – Второго не знаю. Вот, блин! Позвоню его отцу, пусть вздрючит как следует. Ну, засранцы!

– Успокоились? – осведомилась я.

– Да, прямо от сердца отлегло, – выдохнул Кравцов и улыбнулся.

– Значит, тогда посмотрите еще кое-что. – Минут пять ушло на то, чтобы скачать фотографии из фотоаппарата в компьютер. Мне хотелось, чтобы Кравцов смог рассмотреть их во всех подробностях. – Ну, что вы об этом думаете? – спросила я, меняя картинки на экране.

– Неплохие особнячки. Что, хотите приобрести один из них? – спросил он с полуулыбкой.

– Нет, на такие я пока не заработала, – ответила я, покосившись на директора. – Вот если бы я работала у вас, то смогла бы годика за два купить себе такую дачку, да, Аркадий Никифорович?

– Не знаю прямо, – нахмурился он. – Думаете, у меня на этой должности миллионный оклад? Если согласитесь, готов вам платить по двадцать тысяч в месяц плюс премию.

– У-у-у, – протянула я. – А я-то размечталась. Филюшкину небось раз в пять больше платите?

– Какое там, вы что, с ума сошли! – возмутился Кравцов. – Я ему червонец плачу плюс премию.

«Врет и глазом не моргнет», – подумала я, а вслух сказала:

– Не знаю, сколько вы ему платите, но он вот как-то смог построить себе вот этот домик.

– В каком смысле? – не понял Кравцов, внимательно вглядываясь в фотографию.

– В самом прямом, – буркнула я, раздраженная его тугодумием. – Вот этот дом его, другой Аверина. Их квартиры ни сфотографировать, ни посмотреть я не успела, но думаю, что они не хуже выглядят.

– Ах они засранцы! – Сузив глаза, Кравцов посмотрел на меня. – Это что, вы их утром сфотографировали, пока я спал?

– Да. И это то, что записано на них. А у Филюшкина на жену записана еще одна дача, но она далеко находится. Думайте сами, что это означает.

– Ясно что, – бросил мрачный Кравцов, потирая пальцем висок. – Надо с ними разбираться.

– Аркадий Никифорович, попрошу вас подождать с разборками, пока я не соберу достаточно доказательств, – попросила я. – Как, договорились?

– Ладно, как знаете, – пробормотал он, странно поглядывая на меня. Еще с кухни я заметила этот странный взгляд. Кравцов будто что-то хотел спросить и не решался.

– Евгения Максимовна, знаете, как порой бывает… Я это… в смысле… – начал он путано.

– Хотите узнать, что было вчера вечером в казино, потому что не помните ничего, – догадалась я.

– Просто не знаю, что со мной, – в сильном смущении пробормотал Кравцов, пряча глаза. – Может, Аполлинарич паленый коньяк принес или в казино что-то паразиты в выпивку подмешали. Ну, не знаю, раньше такого не было.

– Нет, тут дело в количестве выпитого, – подметила я, – такая доза и слона бы свалила.

– Я не сильно там уронил свой престиж? – Глаза Кравцова умоляюще смотрели на меня.

– Ну, это как посмотреть. – Я решила быть жесткой. – Для одних, например, проломить за вечер десяток черепов – норма.

– Я что, дрался? – в ужасе спросил он, хватаясь за сердце.

– Нет, напротив, вы были очень милы весь вечер, – улыбнулась я. – Только под конец сцепились зачем-то с толстым мужиком и разбили ему о голову пепельницу, после чего мы поехали домой.

– Что за толстый мужик? – со страшным подозрением вскричал Кравцов. – Как он выглядел?

– Ну, мужик и мужик, Аликом зовут. Вы с ним сели играть в покер, – сказала я будничным тоном.

– Что? Алик! – заорал во всю глотку Кравцов. – Мы с ним играли, а потом я его пепельницей!..

– Да, и попинали еще немного, – подтвердила я с честным видом.

– Попинал? – простонал он, закрывая лицо руками. – Да он меня за это…

– Успокойтесь, все будет нормально, – похлопала я его по плечу. От услышанного Кравцов совсем сник.

– Нормально, не будет нормально, – с печалью проговорил он. – А кто из нас выиграл-то?

– Он выиграл, – ответила я со злорадством. – Сначала тысяч триста наличными, потом вы заняли у него три миллиона и продули.

– Что? Три миллиона? – вскинулся Кравцов. – Да как же я их у него взял? Да не может такого быть!

– Может. Вы написали расписку, а дилер и охранник Алика подписались как свидетели, – сказала я и, запустив руку в карман, вынула сложенный вдвое листок, затем отдала его убитому горем Кравцову.

– Что это? – воззрился он на меня непонимающе.

– Это – та самая ваша расписка, – довольно улыбнулась я, вспоминая, как вытащила ее вместе с бумажником из кармана Белаза, когда, будто бы падая от толчка Кравцова, уцепилась за Алика. Бумажник, конечно, я выбросила под игровой стол, а расписочку припрятала.

Кравцов развернул листок, пробежал глазами написанное и застонал пуще прежнего:

– Какой кошмар! Мне конец! Что же делать?

– Я, честно говоря, не знаю, – сказала я с расстановкой, – но надеюсь на вознаграждение за ваши спасенные денежные средства.

– Какое вознаграждение? Вы убили меня! – стенал Кравцов. – Алик не простит! Он настоящий убийца!

Я не стала развеивать его убеждения относительно Белаза, хотя знала, что тот всеми силами старается влиться в легальный бизнес и скорее отнесет заявление в прокуратуру, чем наймет киллера. Заблуждения Кравцова были мне на руку. Пусть думает, что за ним охотится десяток киллеров. Это прибавит ему осторожности, не будет шляться ночью в казино.

– Если вернуть ему деньги, может, простит? – сказал Кравцов, обращаясь к самому себе. – Не совсем же он отморозок. Скажу, напился, с каждым бывает. Пусть для равновесия даст мне пепельницей по голове.

Его слова меня насторожили.

– Не знаю, захочет ли он с вами вообще разговаривать, – сказала я как бы невзначай. – Эти ваши шалости, он прямо разъярился…

– Какие шалости? – пролепетал Кравцов, бледнея.

– Когда вы играли, рядом крутился ваш знакомый художник Федор. Тут и выпивка, конечно, сыграла свою роль, – говорила я нехотя.

– Да не тяните! При чем тут этот педик? – вскричал Кравцов, потеряв терпение.

– В общем, вы орали на все казино, что любите этого мужика, я имею в виду Федора, обнимали его и целовали взасос, – призналась я с несчастным видом.

– Какой кошмар! – завопил Кравцов с ужасом в глазах. – Что обо мне подумают? Моя деловая репутация! Боже мой! – Его вопли быстро переросли в настоящую истерику.

«Пусть прочувствует как следует всю глубину своего падения», – подумала я и добила его фразой:

– Не хотела говорить, но лучше пусть вы услышите это от меня. Вы вместе с Федором ходили в туалет. Я ждала вас целых полчаса. Не знаю, чем вы там занимались.

Перепуганная Юлия Матвеевна прибежала на вопль мужа, решив, что я его убиваю.

– Что случилось, Аркаша?

Но Кравцову было не до сантиментов. Он вытолкал жену за дверь и подступил ко мне со зверским лицом, требуя, чтобы я никому о случившемся не рассказывала.

– О чем речь, я же работаю на вас, – улыбнулась я широко.

– Премию за то, что спасли мои три миллиона, получите позже, – с серьезным лицом произнес Кравцов. – Я никогда не отказываюсь от своих слов. – Слушая его, я усердно кивала.

– Да, да, конечно. Я нисколько не сомневаюсь.

– На работу я не пойду, – продолжал Кравцов. – А вы, если хотите, поезжайте, посмотрите, что там творится. За предприятием глаз да глаз нужен.

Я была полностью согласна с последним его утверждением, поэтому после обеда уже прогуливалась по территории молочного комбината. У пятого поста ко мне подошел Филюшкин.

– Евгения Максимовна, а вы случайно не знаете, где Аркадий Никифорович? Что-то его сегодня не видно, и сотовый молчит.

– Спросили бы у секретарши, она знает, – посоветовала я, прищурившись на солнце.

– Признайтесь мне, чем я вам не потрафил? – спросил неожиданно он. – Метите на мое место?

Я от души рассмеялась над таким идиотским предположением.

– Мне ваше место даром не нужно, Илья Климович. Я просто выполняю свою работу, стараюсь, чтобы комбинат не пошел ко дну в конкурентной борьбе.

– Я, знаете ли, тоже радею за это, – криво улыбнулся Филюшкин. – Может, в моей работе были некоторые перегибы, но ведь можно же все уладить, чтобы никто не остался в обиде. Так ведь?

– Кажется, понимаю, куда вы клоните, – усмехнулась я. – У вас что, есть ко мне конкретные предложения?

– Давайте по предложениям поговорим позднее, – проговорил он тихо. – Зайду к вам в кабинет ближе к пяти, поговорим в спокойной обстановке.

– Ладно, заходите, – согласилась я, подумав, что неплохо бы его попытку подкупа записать на скрытую камеру в моем кабинете.

Он ушел, сутулясь, будто от непомерной ноши, отягощавшей его плечи.

Я хотела переговорить с Калмыковым, но Попова сообщила мне, что у него выходной.

– Вы теперь поставите его механиком? – подмигнула я ей.

– Если Аркадий Никифорович сочтет нужным, то поставим, – уклонилась она от прямого ответа.

В своей комнате в управлении я засела за изучение оставшихся личных карт охранников, ожидая прихода Филюшкина. Заряженный револьвер лежал в верхнем ящике стола, который был приоткрыт ровно настолько, чтобы в случае опасности быстро его выхватить. Вдруг начальник службы безопасности решит, что меня дешевле убить. В карточках не попадалось ничего интересного. Стандартные автобиографии, работа в прошлом на «безобидных» предприятиях. От этого клонило в сон. И вдруг сон как рукой сняло, лишь только я взглянула на предпоследнюю карточку: Вереск Виктор Сергеевич, охранник, уволился в то же время, когда Лепко устроился на предприятие, сразу после диверсий на аммиачных линиях. На фотографии был тот самый охранник, что встретил меня на грачевском жиркомбинате на проходной. Возможно, просто совпадение, но я нутром чувствовала, что его стоит проверить. В здравом уме и твердой памяти охранник бы не уволился по собственному желанию из этого царства воровства, где за день на вертушке можно было заработать сумму, сопоставимую с зарплатой. Не исключено, что его Зеленский отозвал с завода и заменил новым диверсантом, чтобы больше запутать следы.